Текст книги "Люди Солнечной системы (сборник)"
Автор книги: Сергей Синякин
Жанры:
Научная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
Глава девятая
СЕРДЦЕ ЗЕМЛИ, 2056 ГОД
Космоскаф шел над поверхностью планеты.
В иллюминаторы были видны закручивающиеся в спиральную воронку облака. Скрытую от Солнца сторону Земли нельзя было назвать неосвещенной – по темной поверхности были разбросаны желтоватые пятна городов, ночная жизнь в них продолжалась, фонари и неоновые рекламы сливались в помигивающие пятна света, делающие планету загадочной и таинственной.
– Лас-Вегас, – сказал О'Нил. – Развлекается народ на всю катушку. Командор, вы-то сами играли в рулетку? Или хотя бы раз сражались с «одноруким бандитом»?
– Приходилось, – коротко сказал Круглов. – Честно говоря, меня всегда это не слишком интересовало.
– Женщины? – понимающе кивнул рыжий пилот.
Женщины тоже не особо интересовали Круглова, но он не стал открывать пилоту душу, доказывая, что больше всего его интересовал космос. Пилот был из числа тех, что видели в пространстве лишь средство для хорошего заработка, который можно потратить для удовлетворения нехитрых потребностей души. Что ж, у каждого свои представления о красивой жизни, спорить с О'Нилом было бесполезно, да Алексей Круглов и не собирался тратить на это время. Он напряженно ждал появления таинственного спутника. Если верить Даймону, спутник должен был появиться именно в этом квадрате. К его появлению все было готово – два наблюдательных спутника лоцировали пространство на полсотни километров ниже космоскафа, еще два спутника шли на таком же расстоянии выше машины командора.
– Ну хорошо, – сказал пилот. – Сейчас этот спутник появится. И что мы будем делать? Постараемся захватить его и доставить на базу? Я не слишком вдавался в объяснения этого лысого, что вчера выступал перед нами, но уяснил, что лучше бы нам эту штуку не трогать. Как бы мы чего не напортили, командор.
– Вначале мы с вами должны его увидеть, – не поворачивая головы, сказал Круглов. – Все это пока лишь рабочая гипотеза, не более. Это вполне может оказаться изделием человека. И очень опасным, Томас.
Да, рассуждения и расчеты Даймона вполне могли оказаться ошибочными. Спутник мог оказаться чем угодно, его могли запустить в конце века иракцы, испытывавшие стратосферную пушку, он мог быть запущен американцами, у которых сейчас оказались веские причины не признавать его своим, как долгое время российские военные не признавали рентгеновские лазеры, выведенные ими на орбиту в конце века, как не признавали китайцы «Большую пекинскую утку», потому что она несла на борту запрещенное всеми конвенциями бактериологическое оружие. Наконец, это мог быть внеземной спутник, запущенный в незапамятные времена инопланетянами в качестве сторожевика, запрещающего посадку на Землю.
– Командор, – спросил пилот, – а вы их видели?
– Кого? – не понял Круглов.
– Селенитов, – пояснил О'Нил. – В новостях передавали, что вы там были.
– Был, – угрюмо сказал Круглов. – Но селенитов не видел. Их пока никто не видел. Обмен идет, но дальше дело не двигается. Там, под поверхностью Луны, целый мир. Фантастический мир, Томас, ни на что не похожий. У ученых от одних растений голова кругом идет.
– Странно. – Пилот задумчиво смотрел на темное пространство, проплывающее под космоскафом. – Где только не искали братьев по разуму, а они скрывались рядом. Что будет дальше?
– Дальше предстоит долго и нудно строить взаимоотношения с ними, пытаться их понять, вникнуть в их психологию, но это уже не для нас, это работа для ксенологов.
– И этот спутник. – О'Нил был задумчив. – Чего от него ждать? Для чего он вращается вокруг Земли?
И вновь Круглов почувствовал себя неловко. Он-то считал астронавта за простого рвача, выбравшего своей профессией риск только из-за того, что это хорошо оплачивалось. А О'Нила интересовали такие вопросы… Нет, пора бы уже научиться разбираться в людях! Он почувствовал стыд.
– Томас, – спросил он, – а как вы попали на станцию?
– Летать на орбиту надоело, – недовольно сказал О'Нил. – Чувствовать себя космическим извозчиком. Это все равно что быть погонщиком быков внизу. Старая, изжившая себя профессия. В какой-то момент вдруг ощутил, что не хватает адреналина в крови. Здесь и платят…
Взгляд его стал напряженным.
– Погодите, командор. – На дисплее компьютера со схематическим изображением планеты, опутанной множеством разноцветных спиралей, вдруг обозначилась красная точка, медленно вытягивающаяся в нить. – Кажется, мы с вами дождались. Это он?
Круглов протянул руку, включая мониторы связи со спутниками наблюдения. Подчиняясь программе, спутники поймали в невидимые сети таинственный спутник, идущий по невероятной орбите против часовой стрелки вокруг Земли.
– «Десятка», вы его видите? – раздался в кабине тревожный голос Ротмана. – Он идет прямо на вас.
– Пока визуального изображения нет, – сказал Круглов. – Подтяните другие спутники, дайте нам связь с ними.
– Ничего не предпринимайте, – включился в разговор Даймон. – Только наблюдайте. Никаких активных действий, командор.
– Не учи ученого, Марк, – проворчал Круглов. – По-моему, все было решено еще вчера. Однако я преклоняюсь перед вашим чутьем. Вы почти не ошиблись.
– Это не чутье, – с ноткой самодовольства сообщил далекий Даймон. – Это расчет. Я свяжусь с Землей, пусть понаблюдают за районом, над которым появился «Джо».
– Это будет довольно затруднительна, там сейчас ночь, – сообщил Круглов, чувствуя, как легкое ускорение вдавливает его в пенолон кресла – О'Нил решительно вел космоскаф на сближение с загадочным спутником. Сопровождавшие аппарат спутники наблюдения тоже рванулись вперед, выстраиваясь для лучшего визуального наблюдения. Телеметрия показывала физические характеристики «неуловимого Джо».
Спутник был овальной формы и небольшой по размерам – он не достигал пятидесяти метров в самой широкой своей части. Обшивка его явно была не из металла, и это объясняло, почему его не могли обнаружить столь долгое время.
Вокруг спутника регистрировалось приборами пульсирующее электромагнитное поле. Приборы также регистрировали поток излучения, идущий со спутника по направлению к Земле. Внешне ничего особенного в характеристиках излучения не было, обычный пучок жестких космических частиц, но уже существование этого излучения говорило в пользу гипотезы Марка Даймона.
– «Десятка», – нетерпеливо сказал Ротман. – Вы его наблюдаете?
– Наблюдаем пучок излучения, направленный в сторону Земли, – сообщил Круглов. – Марк, кажется, вы и в этом оказались правы. Воздействие имеет место, правда, мы пока не знаем его результатов.
– Уже знаем, – отозвался Даймон. – С Земли сообщили – точка воздействия спутника находится на территории Индии в районе Биласпура. Там сейчас идет дождь. Правда, он не совсем обычный – вместе с дождинками с неба падают пауки. Вид их уже определили – кольцебрюхая бихорка, по-латыни Solipugae Arthrogastra. Кстати, с Земли уже передали благодарность – паук довольно опасный, прожорливый, может представлять угрозу человеку. А тут вдруг такое количество!
– И все-таки это не факт, – сказал в пространство Круглов. – Не вижу связи между жестким излучением и зарождением пауков.
– Мы еще ничего не знаем о спутнике, – весело сказал Даймон. – Но теперь-то мы его из-под нашего внимания не выпустим. Вот если бы его удалось пометить, было бы вообще великолепно. Представляете, командор, если мы докажем влияние спутника на жизненные процессы на Земле…
– Научные споры потом, – вмешался в разговор Ротман. – Что у вас сейчас на экранах, «десятка»?
– Смотрите! – неожиданно крикнул пилот.
И Круглов увидел загадочный спутник. Нет, вначале он его увидел не на экранах, спутник был виден в обзорных иллюминаторах космоскафа – странное продолговатое тело, напоминающее спрута, собравшего щупальца воедино и поджавшего их к телу. Спутник медленно двигался в лучах встающего впереди свечения – и спутник, и космоскаф выходили на освещенную сторону Земли. Неподалеку от загадочного небесного тела поблескивали голубоватыми звездами спутники наблюдения. Круглов опустил взгляд на экраны – все четыре дисплея показывали сейчас «неуловимого Джо» вблизи, на максимальном увеличении. У загадочного объекта была темная бугристая поверхность, он словно весь состоял из узлов и сухожилий – так выглядит мускулистое тело; похожий на живое существо объект наблюдения медленно пульсировал, сжимался и разжимался, вздрагивал, ежился, словно ему было холодно в околоземном пространстве.
– Мы его видим, – сообщил Круглов. – Это что-то невероятное, Ротман. Вы слышите, Даймон, мы его видим!
– Мы тоже, – сказал далекий Даймон.
Таинственный спутник медленно уходил в сторону Солнца, растворялся в его лучах, таял в алом зареве, встающем впереди, и только на мониторах наблюдения он оставался прежним. Подобно вставшим на след охотничьим псам спутники наблюдения не отпускали его ни на шаг, фиксировали каждое его движение, каждое покачивание, отмечали то, что было недоступно человеческому глазу, – пульсирующую ауру излучения вокруг спутника и пучки излучения, которые время от времени уходили к планете.
– «Союз», – откидываясь в кресле, сказал Круглов. – Говорит «десятка». Работу сделали. Возвращаемся на базу.
О'Нил повел космоскаф вверх, выходя на орбиту базы.
Земля медленно удалялась, уступая место пространству, усеянному звездами. Впереди по курсу космоскафа сияла сфера «Союза», к которой двигались красно-зеленые звездочки – поисковые группы возвращались домой.
– Послушайте, командор, – глядя на приближающуюся станцию, заговорил пилот. – Этот спутник… Если он и в самом деле влияет на жизнь Земли, значит, кто-то управляет всеми процессами? Выходит, мы тоже производное чьей-то деятельности, так?
– Трудно судить, Томас, – сказал Круглов, хотя он и сам думал о чем-то подобном. – Мы пока еще слишком мало знаем, чтобы делать какие-то выводы.
– То-то попы обрадуются, – без особой злости сказал пилот.
– Не знаю, – после некоторой паузы с сомнением отозвался инспектор. – Возможно, что как раз они-то и загрустят.
Глава десятая
СКУЧНЫЙ ВЕЧЕР НА МАРСЕ. 2057 ГОД
В иллюминаторы можно было не смотреть, погода за пластиковой броней жилого купола и так была очевидна. Ветер то повизгивал, словно обиженная собака, то набирал басистую угрожающую силу, и легко было представить, как над ржавой поверхностью несется мутная бурая поземка, медленно воздвигая вокруг куполов Поселка мрачные песчаные холмы.
Хорошо, что мотонарты еще с вечера загнали в общий ангар. О надвигающемся буране никто не знал, но рачительный и хозяйственный Степаненко обошел машины, пнул лыжу одной из них ногой и мрачно сказал:
– Це не дiло, хлопщi! Ховайте цii хреновины, щоб зустрiчь журиться не пришлось!
И вовремя он это сказал: не загнали бы машины в ангар, после бури пришлось бы их откапывать из песка, да еще с двигателями и трансмиссией возились бы до седьмого пота. И ведь не угадаешь, когда эта чертова буря начнется, – атмосферное давление не падает, облачных признаков нет, а что касается семилапок, так им песчаная буря не хуже ясной погоды, они в любую погоду скачут, а в бурю, пожалуй, еще и резвее, чем обычно, бывают.
Международная станция «Альфа-REX» состояла из пяти куполов и основного блока научного центра, соединенных между собой герметичными коридорами с шарообразными отростками кессонных камер, через которые можно было выбраться на поверхность. Ангар примыкал к русско-украинскому блоку, французы, китайцы, англичане и американцы предпочли своей жилой площадью ни с кем не делиться и жили раздельно. Впрочем, деление это через полгода пребывания на станции стало условным, астробиологи, например, объединились во французском куполе, аресологи, не обращая внимания на протесты остальных и грозные распоряжения начальника экспедиции Тима Данна, вообще оборудовали свой жилой закуток в блоке научного центра, только китайцы продолжали жить сплоченным коллективом. Но их можно было понять, у них руководитель был вроде из партработников, и замполит у них был такой дотошный и въедливый, что многие – и не без оснований – считали его за кадрового разведчика. Ничего необычного в этом не было, в каждой исследовательской группе, без сомнения, имелись свои разведчики.
Как говорят французы, а ля rep, ком а ля гер! Се ля ви, хлопцы! Это в космосе национальные интересы особого значения не имеют, а на Земле они по-прежнему в приоритете.
На поверхность сейчас мог выбираться только распоследний идиот, поэтому кессонки были заблокированы на тот случай, если такой идиот все-таки найдется. От метеорологов можно было всего ожидать или, что было более вероятным, от физиков. Все были изолированы, а потому каждый занимался своим делом: кто статистические данные анализировал, кто отчеты наблюдений готовил. А Астахову ничего делать не хотелось. Вот такой у него бзик был – поваляться на постели и почитать Льва Николаевича Толстого. Впрочем, почитать – это было слишком сильно сказано. За полгода Астахов Толстого в буквальном смысле измусолил бы, да вот только не книга это была, а дискета, и весь Толстой на этой дискете со всеми своими несообразностями умещался. Любил Астахов просматривать текст и вылущивать из него перлы наподобие того, что «какие-то два господина прошли по улице с огнем папиросы во рту». Впрочем, у Льва Николаевича, как и у всякого порядочного классика, и похлеще ляпы встречались.
Астахов завалился на койку, натянул на виски рожки дистанционки и совсем уже было предался любимому занятию, когда его бесцеремонно отвлек Саня Цымбаларь. Вообще-то его звали Олексой, но на станции когда-то украинизированные имена быстро приняли свои русифицированные звучания. И наоборот, Николая Федорова никто иначе, как Мыколой, не называл. А Семена Лежнева вообще все и в глаза, и за глаза звали паном Петлюрой. Саня Цымбаларь выключил астаховскую пэкашку и поинтересовался, куда лентяй и бездельник засунул дискету с отчетом по последней «линзе». Астахов, немного обиженный его бесцеремонностью, со всей прямотой заявил, что никакой дискеты он не брал, более того, он ее в глаза не видел, но если уж с кого дискету спрашивать, так это с пана Цымбаларя, поскольку именно он с ней не расставался всю последнюю неделю. Цымбаларь почесал затылок и отправился искать отчет по каютам. Настроение уже было не то, и Астахов с сожалением бросил дистанционку на надувную подушку. Посидев немного на постели, он осознал, что желания работать у него не прибавилось. Но и валяться без дела было глупо.
Со скуки Астахов пошел по каютам. В каюте у Лежнева он обнаружил еще парочку тунеядцев – Семен Родионович играл в шахматы с Биллом Селлингсом. Судя по внешнему виду пана Петлюры, он находился в проигрышном положении, но все еще хорохорился и, как крейсер «Варяг», шел ко дну под гордо развевающимся флагом. Увидев Астахова, Семен Родионович нехорошо обрадовался и с радостным возгласом: «А вот наш Боренька пришел, сейчас он нам расскажет что-нибудь интересненькое!» быстро смешал фигуры на доске.
– How are you? – вежливо сказал Селлингс и покивал Лежневу. – You made the same boobo, Samuel! Ho, – он поднял палец, – я есть сог-гласен!
Учитывая, что великодушный Селлингс благородно согласился на ничью, Лежнев добровольно отправился за соком.
Астахов сел на его место и задумчиво посмотрел в иллюминатор. За прозрачной броней стояла бурая мгла, сквозь которую ни черта не было видно.
– Это будет долго, Борья, – сказал Селлингс. – Ж-жаль. Вся программа недельи к шорту!
– Моя тоже, – уныло сказал Астахов, играя шахматной фигуркой.
В каюту заглянул Олекса Цымбаларь и поинтересовался, не видел ли кто-нибудь из присутствующих дискету с отчетом по последней «линзе». Увидев Астахова, он не стал дожидаться ответа и прикрыл за собой дверь. И правильно сделал, Астахов уже готов был ему достойно сказать, где он дискету с этим отчетом видел и где пан Цымбаларь ее может найти.
– Людьи работ-тают, – печально сказал Селлингс.
– Люди придуряются, – возразил Борис. – Он уже полдня этот отчет ищет и найти не может.
– «Ль-инза» – это… как сказать будет… интерь-есно, – по-прежнему печально сказал Селлингс. – Есть чем голову сломать, вы мьеня понимаете, Борь-ис?
Астахов Селлингса понимал. Проблемы, связанные с «линзами», действительно были интересными. Никто не мог понять, почему «линзы» залегают в почве планеты таким неравномерным образом. Как будто кто-то взял и собрал всю воду в эти компактные чечевицы, а затем разместил их по магнитным линиям. Но вот ведь какая ерунда получалась: там, где по расчетам «линза» должна была быть, ее не оказывалось, а там, где ее заведомо быть не могло, эта ледяная чечевица обнаруживалась самым наглым образом. И плевать ей было на все расчеты хохла Олексы Цымбаларя и рафинированного француза Шарля де Лавальера!
Упомяни о черте!
В каюту вновь заглянул Цымбаларь, задумчиво оглядел присутствующих и, пробормотав «Здесь я уже был», закрыл за собой дверь.
– Ищет, – подмигнув Селлингсу, сказал Астахов. – Вчерашний день он ищет, он эту дискету еще с вечера в пэкашке Федорова оставил.
– Это есть неправильно, Борь-ис, – мягко упрекнул Селлингс. – Вы нужны сказать ему… э-э… мьесто.
– А вот не будет пользоваться чужими компьютерами, – мстительно сказал Астахов, но, не выдержав укоризненного взгляда американца, пожаловался: – Скучно, Билл…
– Скучьно, – согласно покивал Селлингс. – Дьел столько, а погода… – И Селлингс тоскливо посмотрел в иллюминатор, прозрачную броню которого лизали бурые языки взвихренного песка.
Они помолчали. Молчание уже становилось тягостным, но тут дверь каюты распахнулась, и вошел Лежнев с пакетами консервированного сока.
– Скучаете? – поинтересовался он. – Боречка, ты бы рассказал что-нибудь веселенькое. Ты же можешь, я знаю!
Астахов подумал.
– Ладно, – покладисто согласился он. – Давайте я вам про Вторую лунную расскажу. Я еще не рассказывал эту историю?
– Которую? – переспросил Лежнев. – Ты про эту Вторую лунную столько рассказывал…
– Про вымпел, – уточнил Борис.
– Про вымпел я не слышал. – Пан Петлюра откупорил пакеты, сунул в отверстия соломинки и почти торжественно вручил собеседникам их порции.
Астахов потянул из трубочки сок. Сок оказался яблочным и прохладным. Он немного щипал язык своей кисловатостью, но это было все же лучше, чем приторная сладость других.
– В сорок третьем это было, – начал Борис свое повествование. – Если помните, базу тогда монтировали в кратере у лунных Кордильер. Мудрить особо не стали, лазерами проплавили туннели в базальте, облицевали их пластиком, кессон-камеры и люки ненадежнее поставили, получилось, как говорится, дешево и сердито. А чтобы электроэнергии на все хватало, решили гелиостанцию смонтировать рядом с кратером. Ну и устроили субботник. Так сказать, День подсобного работника.
Выгнали всех, даже сам начальник экспедиции Клайв Расс решил всех личным примером вдохновить. Надо сказать, что вкалывал он не хуже других, будь здоров, как вкалывал! А командовал еще хлеще! И вот на южном склоне, где резервные батареи монтировали, натыкается он на непонятные металлические кружочки явно искусственного происхождения. Шум, конечно, на всю Луну, Расс никого к этим кружочкам не подпускает, требует, пусть сначала все на видеокамеру отснимут, кружочки эти блестящие лунной пылью припудрены, значит, без обману все, естественно, не подкинул никто ничего, и кружочки эти до появления работников на поверхности нашего спутника лежали.
Притащили видеокамеру, засняли все. Расс как первооткрыватель торжественно наклоняется, поднимает один из кружочков и под объективом видеокамеры начинает его разглядывать. И тут мы даже сквозь светофильтры видим, как физиономия нашего начальника становится багровой. И есть от чего – почти столетие считалось, что на Луну первыми высадились американцы на «Аполлоне», а тут такой конфуз – на металлическом вымпеле выбит герб нацистской Германии, свастика, ихний вождь Гитлер в профиль, надпись «Deutschland – uber alles!», а главное – дата: одна тысяча девятьсот тридцать четвертый год!
– Помню, – сказал Лежнев. – Большой скандал тогда вышел! Шума тогда было много. Брауна вспомнили, его ракеты, даже байку раскопали, что в одна тысяча девятьсот сорок втором на полигоне немецком запуск первой ракеты с космонавтом на борту состоялся. А раз так, то простой запуск мог еще раньше быть!
– Это есть пропаганда, – погрозил пальцем Селлингс. – Pablisiti!
– С чего бы мне, русскому, немцев рекламировать? – удивился Астахов. – Я бы тогда лучше хохлам все приписал. Мол, на вымпеле Степан Бандера, галушка и надпись «Хай живе рщна ненька Украина!». А первый вымпел на Луну русские отправили, еще когда мы с хохлами одним Советским Союзом были!
– Ты лучше скажи, чем вся эта история закончилась? – сказал Лежнев. – Я же знаю, что все это потом не подтвердилось!
– Подтвердилось, – авторитетно сказал Астахов. – Еще как подтвердилось. Только совсем не то, что вы думаете. Дотошные журналисты раскопали, что в две тысячи тридцать четвертом году одному из состоятельных неонацистов пришла в голову идея отметить столетие со дня основания Великого рейха. Вбухал он в эту идею кучу денег, запустил в космос «лунник» под видом спутника связи, а все остальное решил оставить на откуп потомкам. Пусть, мол, они акценты над приоритетами проставят!
Селлингс захохотал и погрозил пальцем Астахову. Борис расплылся в простецкой улыбке и развел руками – мол, за что купил, за то и продаю!
– Я всегда говорил, – авторитетно заявил Лежнев. – Для самых таинственных историй имеется простейшее объяснение. Но история хорошая.
– Best, – подтвердил Селлингс и показал большой палец.
Лежнев откинулся в кресле и некоторое время задумчиво потягивал через трубочку сок.
– Я вот что думаю, мужики, – сказал он. – Сколько эта погодка держаться будет, одному Марсу известно. А не устроить ли нам, господа-товарищи, конкурс на лучшую историю? С условием, чтобы она была из жизни рассказчика, чтобы в ней присутствовала тайна и у этой тайны было в конце реалистическое объяснение, а?
– Мысль неплохая, – сказал Астахов. – Но невыполнимая. Тим не поддержит. Скажет, что нужно делом заниматься, а не языки чесать.
– Че-сать? – удивился Селлингс. – Зачь-ем?
– Ну вот видишь, – сказал Астахов. – Даже Билл нас не понимает, как это можно чесать языки, когда надо работать!
Селлингс наконец понял и радостно замахал руками.
– Ney, ney, – вскричал он. – I'll do my best to help you!
– Если идею одобряют трое, то она вполне выполнима, – упрямо сказал Лежнев. – Главное, подойти к ней с нужного конца…
В каюту вновь заглянул потерянный Цымбаларь.
– Олекса! – радостно вскричал Лежнев. – Иди сюда, Шурик! Дело есть!
– Материалы по последней «линзе» найти не могу, – озабоченно сказал Цымбаларь. – Ты не видел дискеты, Сема? Она еще с оранжевой такой наклеечкой…
– Не видел я твоей дискеты, – отмахнулся Лежнев. – Мы вот тут конкурс задумали на лучшего рассказчика. Как тебе наша идея?
Цымбаларь некоторое время смотрел на него.
– Понял, – наконец сказал он. – Научную конференцию задумали провести? Давно пора. Я тоже с докладом по «линзам» выступлю.
Селингс радостно захохотал.
– Брысь! – с отвращением сказал Лежнев. – Сгинь с глаз моих, потомок Кия и Щека! Нет в тебе полета свободной мысли! Я ему про отдых души, а он… Иди, Шурик, иди!
Цымбаларь вышел, но через секунду снова заглянул в каюту.
– Так я не понял, – сказал он. – О чем вы на конференции говорить хотите?
Селлингс весело сполз с кресла. Астахов подавился соком.
Лежнев швырнул в Цымбаларя шахматным конем. Голова Олексы исчезла.
– И чтоб я тебя больше никогда не видел! – запоздало вскричал Семен Лежнев. – Я-то думал, что все психи на Земле остались!
К обеду идея выкристаллизовалась настолько, что обрела форму плаката, который Селлингс и Лежнев торжественно повесили в общей столовой. Текст был сделан на английском и русском языках.
КОНКУРС
на лучшую историю из жизни невероятные события с реалистическими объяснениями
ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ
ГЛАВНЫЙ ПРИЗ – БУТЫЛКА ОТЛИЧНОГО КОНЬЯКА
У плаката немедленно собрались любопытствующие.
– Это уже не смешно, – сказал Мыкола Свиристюк. На этот раз говорил он по-английски, чтобы было понятно всем. – Нет, я не спорю, идея неплохая, но зачем над людьми издеваться? Где жюри возьмет бутылку коньяка? Да еще отличного!
– Фирма гарантирует, – загадочно сказал Семен Лежнев. – Горилки з перцем не обещаю, а коньяк будет настоящий.
После этого заявления пана Петлюры, да еще сделанного при таком количестве свидетелей, идея обрела плоть. В самом ведь деле, хорошо сидеть в теплой и уютной столовой, слушать удивительные истории, в то время когда за стенами свистит ветер, несется ржавая поземка, поднимающаяся почти до звезд, и температура на поверхности планеты падает до минус семидесяти градусов по Цельсию.