Текст книги "Люди Солнечной системы (сборник)"

Автор книги: Сергей Синякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

3. ОБМАНУТЫЙ САТАНА

– Мой дядя, Меир Фенхель, был лихим космонавтом, – начал Симанович. – Родись он в суровые двадцатые годы прошлого столетия, дядя, несомненно, стал бы комиссаром в пыльном шлеме и кожаной куртке, но, увы, жизнь не дала дяде такого шанса, и он родился в благополучной семье еврея-ашкенази в кибуце имени Голды Меир на севере Израиля. С детства он привык бороться с трудностями, поэтому сразу после совершеннолетия эмигрировал в Соединенные Штаты, где поступил, к всеобщему удивлению родственников и материнскому горю, в известную Школу астронавтики, которую создала во Флориде КОСМОЮНЕСКО.

Разумеется, что школу он окончил с отличием. Удивляться тут нечему: Ротшильду и Рокфеллеру господь дал мозги, Моше Даяну – воинскую доблесть, а Меир Фенхель получил от него то, что евреям давалось редко и по субботним дням, – отвагу.

Причем отваги господь отсыпал Меиру Фенхелю столько, что ее хватило бы на весь кибуц, но жители его в день рождения Фенхеля стояли в очереди за хитростью и коммерческой сметкой, поэтому вся благодать свалилась на голову маленького Меира.

Два учебных орбитальных полета с русскими, еще один – с американцами, и юного Меира заметили и даже стали приглашать в многонациональные экспедиции, благо к своему основному достоинству Фенхелю досталось от бога умение ладить с людьми. А вы знаете, какое это трудное занятие. Кто не знает, может попробовать договориться с ливанским арабом по очереди стрелять из автомата и убедить его, что первым стрелять должны именно вы. Так вот, Меир Фенхель был способен даже на это.

Настал день, когда дядя отправился на Венеру. Делать там, конечно, было нечего, и гешефт от Венеры был сомнительным, но Меира Фенхеля подогревало то, что он был первым евреем, которому предстояло ступить на поверхность Богини Любви. Женщин он в своей жизни покорил достаточно, теперь ему захотелось покорить планету.

Вот это тщеславное желание едва не сгубило дядю. Было это в пятьдесят седьмом году, был год беспокойного Солнца, и протуберанцы едва не лизали Меркурий. Это и привело к тому, что импульсный планетолет дяди потерпел аварию и начал свое движение по роковой спирали, в центре которой находилось Солнце. Подобный случай был с экипажем «Ладоги». Надо сказать, они с честью вышли из безвыходной ситуации.

Любой американец или европеец, несомненно, в этой ситуации опустил бы руки, но Меир Фенхель привык бороться до последнего. Надо честно сказать, что шансы на спасение у него были мизерными. Такие шансы на спасение могли быть у раввина, который тайно высадился на побережье Саудовской Аравии, но разве этот грустный факт мог заставить дядю опустить руки? Кто думает так, просто не знает Меира Фенхеля! Не буду вдаваться в технические подробности, ибо они отнимут у нас довольно много времени, скажу только одно – древние астрономы были правы, и близ нашего светила вращается еще одна маленькая планетка, которая, подобно Меркурию, постоянно обращена к Солнцу одной своей стороной. Дядя назвал ее Вельзевулом и, к сожалению, не ошибся.

Думать о спасении планетолета не приходилось, и дядя покинул его на небольшом челноке. Некоторые из вас назовут Меира Фенхеля сумасшедшим и будут правы, ибо отвага чаще всего предполагает полное отсутствие мозгов. Не скажу, что мой дядя был абсолютно лишен серого вещества, но его поступок в свое время произвел впечатление и на меня.

Итак, Меир Фенхель подал сигнал бедствия, указал будущим спасателям свои координаты и покинул обреченный планетолет на небольшом челноке. С огромными техническими трудностями, в которые сейчас тоже не стоит вникать, Меир приземлился на неосвещенной стороне планетки и в ожидании спасателей решил заняться некоторыми исследованиями.

Мало ли чего можно найти на необитаемой планете! А хорошая пригоршня алмазов или других драгоценных камней Меиру Фенхелю помешать не могла, как не могла она помешать любому из нас. Если кто-нибудь думает иначе, может мне отдать все жалованье, которое ему причитается за пребывание на Марсе.

Гулять по планете, которая едва не купается в солнечной плазме, удовольствие маленькое. Пусть ты даже в скафандре, все равно чувствуешь себя так, словно бредешь голым по пустыне Негев в самый разгар лета.

Но Меир Фенхель не просто гулял, он гулял в дело, поэтому к жаре он относился, как относятся к совместно проживающей сварливой теще. И вот, когда он обнаружил маленькое ущелье, на дне которого наблюдался подозрительно заманчивый блеск, Меир увлекся так, что не заметил, как его схватили под руки, и обнаружил это, когда неизвестные, которых он не мог рассмотреть, уже увлекали его в темный зев ущелья, показавшееся ему бездонным.

А теперь я попрошу представить себе, что должен чувствовать человек, которого на безжизненной планете вдруг хватают, как какого-нибудь террориста из «Гринписа», и волокут в неизвестность? Тут уж никакой отваги не хватит. Нет, Меир Фенхель ничего предосудительного не совершил. Он просто потерял сознание.

А когда он в себя пришел, то лучше бы ему было этого не делать. Потому что прямо над ним удивленно хлопала большими и красивыми козьими глазами большеротая особь со свиным рылом и, нервно покручивая кончиком хвоста, думала вслух:

– А этого м… каким ветром к нам занесло?

Самое интересное, Меир Фенхель не мог сказать, думает ли это существо на идиш, но понимал его, как родного отца.

Долго рассказывать, как он находил общий язык с обитателями Вельзевула. Всякий суп нужно варить строго определенное время, иначе у тебя получится каша. Главное заключалось в том, что на Вельзевуле располагался тот самый пресловутый ад, которым пугают нас священники, когда мы перестаем носить им деньги.

Экскурсия по нему не доставила Меиру Фенхелю никакого удовольствия. Представьте, что вы однажды попали в компанию садистов и мазохистов, которые занимаются привычным делом и при этом не испытывают никакого удовольствия. То же самое происходило и на Вельзевуле. Грешники не испытывали удовольствия по вполне понятным причинам, однако за долгие годы вечных мучений они несколько притерпелись к пыткам и относились к ним как к неизбежному злу. Что касается тех, кто их мучил, то покажите мне такого идиота, который получал бы удовольствие от бесконечного рабочего дня и вечного исполнения служебных обязанностей!

Когда Меира Фенхеля после экскурсии повторно привели к хозяину Вельзевула, он ощущал себя эмигрантом из России, которому неожиданно сообщили, что вместо интеллигентной Вены его самолет летит в холодную Воркуту.

Однако ему любезно сообщили, что судьбой Меиру отмерено гораздо больше жизни, чем он полагает, и он может спасти себя, если подпишет контракт, по которому после смерти его душа станет полной собственностью жителей Вельзевула.

А за это его доставят в любую точку системы, где находятся поселения землян. Властелин Вельзевула извинился, что не может подбросить Меира Фенхеля дальше Марса. По существующим законам путь за орбиту Марса для жителей Вельзевула был закрыт. То ли холодно для них там слишком было, то ли с богом они никак не могли договориться, но самое главное – дальше они его отправить не могли, не нарушив установленных в системе законов.

Разумеется, Меир Фенхель немедленно подписал с ними контракт. И это доказывает, что, кроме отваги, он все-таки был в определенной степени наделен мозгами. Теперь он живет в поясе астероидов и даже Марс остерегается посещать. В поясе вельзевулянам его не достать, и Меир справедливо сомневается, что когда-нибудь они договорятся с богом. Разумеется, он уверен, что никто не станет изменять законы ради одной хитроумной, хотя и заблудшей души. Поэтому у него всего лишь два пути – либо господь все-таки однажды приберет его душу, но она обязательно попадет в рай, либо он еще долго не расстанется с ней, и это, господа, крепко попахивает элементарным бессмертием.

Некоторое время все молчали.

– М-да, – покачал головой де Лавальер и потрепал себя за щегольские усики. – Ну что тут сказать? То они с богом единоборствами занимаются, то Сатану норовят обмануть.

Добром все это не кончится.

– А что говорят астрономы насчет Вельзевула? – громко поинтересовался Тим Данн. – Я что-то не слышал, чтобы внутри орбиты Меркурия была обнаружена еще какая-то планета. Может быть, все рассказанное нам сейчас обычный блеф?

– Хотелось бы верить в это, – осторожно сказал Фокс Трентелл. – Куда спокойнее жить, когда знаешь, что никакой дьявольской планетки близ Солнца нет и тебя там никто не ждет. Но в том-то вся и загвоздка, что некоторые астрономы, похоже, эту планетку изредка наблюдали. И зонд «Солнце-8» странную информацию передал, прежде чем сгорел в протуберанце.

– Вот, наверное, злились там, – хихикнул Астахов. – Они к этому Фенхелю со всей душой, а он такой фокус выкинул! Кстати, а в истории космонавтики этот случай отмечен? Ну, что некий астронавт вернулся на Землю без своего космического корабля?

– В том-то и дело, что такие случаи действительно имеются, – сообщил Данн. – Четыре случая зарегистрировано. И этот Меир Фенхель входит в это число, я хорошо помню.

– А другие чего рассказывают? – вклинился в разговор Лежнев.

– А ничего, – пожал плечами американец.

– Поня-ятно, – задумчиво протянул Лежнев. – Упал, значит, потерял сознание, очнулся – гипс!

– А может, они и в самом деле ничего не помнят, – примирительно сказал Трентелл. – Помню, мы однажды в Оттаве сели с приятелем в баре, а очнулся я в тамошнем полицейском участке. И ничего не помню, как отрезало!

Лежнев хмыкнул недоверчиво, потом негромко сказал Астахову:

– Давай, Боря! Народ уже скучать начал. Только я тебя прошу – без мистики. Не дай бог, о рае рассказывать начнешь!

Астахов встал и направился к трибуне для рассказчиков.

– Не буду я о сверхъестественном, – пообещал он. – Я лучше вам еще одну историю из жизни Второй лунной экспедиции расскажу.

4. ЛУННЫЙ МЕЧ

– Гартлинг в тот день потерял луноход. Кажется, у него забарахлил двигатель. Как бы то ни было, но до базы в кратере Арзахель он добирался пешком.

Уже в самом конце своего вынужденного путешествия он и заметил металлический красноватый отблеск на лунной поверхности. Для того чтобы выяснить, что там блестит, Гартлинг несколько отклонился от маршрута, и это его усердие было вознаграждено самым странным образом – рядом с язвочкой небольшого кратера он обнаружил короткий прямой меч. Специалистов по истории холодного оружия среди участников экспедиции не было, но на картинах и в скульптурах с такими мечами соплеменников изображали древние греки или чуть менее древние римляне. На Луне существенной разницы между ними не было. Потому что на Луне римляне или греки, тем более древние, могли оказаться лишь в фантастическом романе, да и то лишь по воле его автора.

Тем не менее меч был самым настоящим, и эфес у него был в виде головы орла или ястреба. Меч был бронзовым, и анализы показали, что сделан он был не ранее восьмидесятых годов нашей эры.

Неверующие могут увидеть этот меч в Калужском музее астронавтики. Каких-либо реальных гипотез, объясняющих, каким образом меч мог оказаться на Луне, до сих пор нет.

– А тут и гадать нечего, – сказал Данн. – Кто-нибудь из участников экспедиции и прихватил его на Луну. Чтобы разыграть остальных. А вы, дураки, на этот глупый розыгрыш клюнули!

Астахов засмеялся.

– Это самое простое объяснение, но дело в том, что такой розыгрыш действительно намечался. Только Джанни Сферелли немножечко не успел. Он действительно провез на Луну меч, но этот меч так и остался у него. Я видел его меч. У него была рукоять в виде головы пса. Это первое. Допустить, что два участника экспедиции одновременно задумали один и тот же розыгрыш, просто невозможно. К тому же меч был обнаружен там, где мы еще не занимались исследовательскими работами.

– Скучный у тебя получился рассказ, – задумчиво сказал Лежнев. – Прямо-таки научный доклад, а не рассказ. Вот рассказ Симановича – совсем другое дело. А у тебя шарада из журнала «Развлечения» получилась. Вот вам факт, граждане, и ломайте над ним свои умные головы.

Симанович почесал затылок.

– Ну, этот самый греко-римлянин мог оказаться на поверхности Луны в результате спонтанной телепортации. Открыл глаза, вдохнул лунную пустоту и… – Симанович сделал рукой очевидный жест. – Мементум мори! Костей там не нашли?

– Не было там тела, – сказал Астахов. – Там потом весь грунт чуть ли не через решето просеяли. Но так ничего и не нашли.

– Тело могли сожрать лунные шакалы, – под общий смех сказал Симанович. – Или оно испарилось в результате прямого попадания метеорита.

– Нет, в этом что-то есть, – сказал Селлингс. – Не было на Луне никакого римлянина, был только его меч. Представьте себе, римляне одержали очередную победу. Восторг был столь велик, что в небо полетели шлемы, щиты и мечи. Этот всеобщий восторг и вызвал спотанную телепортацию, и в результате ее меч перенесся в пространстве на сотни тысяч миль. А воин, к своему великому огорчению и стыду, остался без меча.

– А я точно знаю, – сказал Фокс Трентелл. – Это инопланетяне. Однозначно! Уперли с Земли древнего грека или римлянина прямо с поля битвы. Или с поста. Мужика в дело использовали, а меч им был просто ни к чему. Вот и бросили за ненадобностью.

– Да зачем им мужик на Луне нужен был? – удивился Луиджи Пазолини. – Они его и на Земле выпотрошить могли.

Кен Сен Ир сощурил и без того узкие глаза.

– Я думаю, это были атланты, – сказал он. – Прилетели они на Луну на исследовательском корабле. А мечи у них всегда при себе были. Для самозащиты. Какой-нибудь атлантский забулдыга его по пьянке и потерял.

– На Луне? – с сомнением спросил Симанович. – По пьянке?

– А что мы знаем об этих самых атлантах? – философски возразил китаец. – Может быть, это у них было в порядке вещей!

– Я тебя, Ира, уважаю, – сказал Симанович. – Но сейчас ты ерунду порешь. Какие атланты? Какие космические корабли?

– В восточных древних рукописях о них много говорится, – сказал китаец. – Даже описывается, как люди в космосе воевали!

– На мечах, – с издевкой добавил Фокс Трентелл. – Однозначно, они на Луне на мечах дрались. В Море Ясности.

– А может, это всего лишь игра природы, – после некоторого молчания предположил Кобуясима. – Вот я читал, однажды нашли камень, распилили его, а внутри точная копия Леонардо да Винчи. Мадонна Литта. Один к одному, только маленькая очень. В природе, господа, все может случиться.

– Боже мой! – со стоном сказал Мыкола Свиристюк, поднялся и с отвращением оглядел собравшихся. – Какой хреновиной мы все занимаемся! Люди где-то работают, а мы… Пойду лучше над статистикой поколдую. Все полезнее, чем гадать, как древний грек на Луне мог оказаться. Бред!

– Ну, во-первых, не древний грек, а только его меч, – вскрывая банку сока, возразил Астахов. – Во-вторых, строго говоря, мы не можем точно сказать, что это был именно грек. А в-третьих, ты, Мыкола, конечно, можешь уйти. Но тогда ты так и не узнаешь, был ли у пана Петлюры коньяк, а самое главное, ты никогда не узнаешь, кому он достался в качестве приза. И это самое прискорбное!

Широкоплечий Свиристюк немного потоптался, потом махнул рукой и сел на место.

– Он як ти мiрекуешь? Горазд! – согласился он. – Почекаем!

5. ПРЯМАЯ ВЫГОДА

А чекать и в самом деле было чего.

Место рассказчика уже занял Фокс Трентелл и терпеливо ждал, когда украинец примет окончательное, решение.

– Одно время, сразу после окончания Высшей школы астронавтики, я работал разгонщиком, – начал он. – Помните, когда комета Гишека нарушила равновесие в астероидном поясе, сразу же появилась нужда в нашей профессии. Как только астрономы определяли, что очередной астероид начинает угрожать Земле, пятерка разгонщиков направлялась к нему, на астероиде монтировали ракетные двигатели, после этого разгоняли астероид по безопасной траектории и благополучно эвакуировались. Пятерки наши были хорошо обучены, тренированы и психологически сбалансированы. Поэтому потерь среди разгонщиков почти не было, а почет и уважение были сами знаете какими. Разгонщики и сейчас в обществе в большом авторитете. Сами понимаете – спасители человечества, бесстрашные парни, оседлавшие смерть… Техасские ковбои с нами рядом и не сидели.

И вот мы с Бобом Хоторном балдеем на пляжах Акапулько, с нами очень миленькие блондиночки из скучающих и жаждущих приключений немочек, карманы от баксов топорщатся, в барах Акапулько выпивки сколько хочешь, да и погода стоит великолепная! Ловим мы с Бобом кайф по полной программе, и вот в один из великолепных дней нашего с ним отдыха в самое неподходящее время пейджеры у нас одновременно пищат, и нас вызывают прямо на норвежскую платформу. Сами понимаете, мы с Бобом лейтенанты Космических сил ООН, поэтому спорить с приказами просто не имеем права. Прощаемся мы с рыдающими блондинками, прыгаем на мексиканский рейсовик и уже утром следующего дня предстаем перед очами нашего начальника. А начальником у нас тогда был старик Гендерссон, я думаю, о нем особо распространяться не надо, его и так все помнят. Морда в шрамах, воля как у вожака львиного прайда, а формулировки у него кратки и чеканны, как и подобает полковнику КОССА.

И выясняется, что астероид Харон движется в сторону Земли и вероятность столкновения с ним составляет более девяноста восьми процентов. Диаметр астероида более шести километров, поэтому, как я думаю, о возможных последствиях такого столкновения рассказывать не стоит.

А нашу пятерку для полета к Харону выбрали лишь потому, что мы были единственными, кто успел пройти подготовку на корабле серии «Белый дракон», а корабль именно этой серии был выбран для полета к Харону.

Зашли мы с Бобом в гостиницу, а там уже Миягава, Векторов и Ханцубоси нас встречают. В полном сборе наша пятерочка, и все, смею заметить, в отличной форме.

Два дня ушло на ознакомление с системой «разгонки», типом горючки, которую нам предстояло использовать, монтажно-крепежными схемами. Следом за нами предстояло лететь пятерке Кречмера, но у них было еще полмесяца в запасе.

Сами знаете, система страховки у нас была отработана и до этого времени сбоев не давала.

Короче говоря, готовились мы к привычной работе, но то, что человек обычно предполагает, бог планирует по-своему, а Сатана вносит во все свои коррективы.

Через месяц нашего полета с базы пришла радиограмма, что вторая пятерка – Кречмера, значит, – на старте приказала всем жить долго и счастливо. Что-то там у них с реактором случилось, кажется, до сих пор в причинах аварии так и не разобрались.

По времени получалось, что отныне к Харону успеваем только мы. Ну, страшного в этом ничего нет. Дело привычное, как-никак наша пятерка уже три рейса сделала – Икар уводили, Клеменс и Грушу Мичурина. Ребят, конечно, жалко, настроение у всех гнилое, откуда оптимизму прибавиться!

Быть может, это и повлияло. Короче, при приближении к Харону все и произошло. Очнулись мы с Бобом, огляделись немножечко, и стало нам ясно, что влипли мы, как никогда еще никто не влипал. Реакторная часть нашего «дракона» канула в космической неизвестности, в живых остались только мы с Бобом, да и то, если говорить по совести, Боба считать живым можно было только условно. И что интересно – жилой и транспортный отсеки почти не пострадали. А потому встала перед нами задача – покончить со всем разом или всетаки попытаться увести астероид подальше от Земли, а там уж как бог даст! И предстояло мне в одиночку «разгонку» монтировать. Боб мне к тому времени только советом помочь мог. Когда в сознание приходил.

– Что, – говорит однажды, – влипли мы, Фокс?

– Прорвемся! – говорю я ему, а сам думаю: «Как же, прорвемся! Обязательно прорвемся. Только вот непонятно куда – в рай или ад». Если по совести, то на райские блаженства нам с Бобом рассчитывать не приходилось, разве что за героизм наш да Бобовы страдания.

В общем, Боб лежит и постанывает, я потихонечку «разгонку» монтирую, а в свободное время за ним ухаживаю. И становится ясным, что «разгонку» смонтировать я скорее всего не успею. Хорошего в этом, разумеется, мало. Встретят нас истребители из БКС и начнут из лазерных пушек расстреливать. Надежды на то, что они Харон уничтожат, мало, но ясное ведь дело, что на Земле никто не будет сидеть сложа руки и ждать, когда астероид обрушится на какие-нибудь густонаселенные районы.

Однако работу я свою не бросал. Наверное, потому, что всякая надежда умирает последней. Поставлю рядом с Бобом обед и тубы с водой, а сам на поверхность. Только и возвращался, чтобы кислородные баллоны да регенеративные патроны заменить. Только впятером монтаж осуществлять – это одно, а тут ведь, как назло, буровая с кораблем нашим сгорела, а ручным турбобуром только колодец на ранчо копать, а не скважины в металлическом астероиде. Честно говоря, я больше для очистки совести копался.

Связи с Землей не было, поэтому о том, что с нами случилось, никто не знал. Но догадывались, наверное, – связи ведь нет!

И вот однажды сижу я в котловане, варю монтажные конструкции и вдруг чувствую, что темнеет вокруг. Обычно от звезд на поверхности астероида полумрак некоторый наблюдается, а тут полное ощущение, что со спины тень какая-то наползает. Наползла и закрыла звезды. Поднимаю голову вверх – Матерь Божия! Прямо надо мной висит какая-то конструкция, и даже все заклепочки и непонятные устройства на днище видны. Трудно сказать, на что эта штука похожа, это все равно что гризли на ощупь пытаться определить. Главное, что все это металлическое безобразие голубоватым светом освещено. Я поначалу обрадовался, слава богу, думаю, помощь подоспела. Теперь-то мы точно и с монтажем управимся, и Боба обратно вытянем, а то он уже заговариваться стал.

Прыгаю на дне своего котлована, только что шлем вверх от избытка чувств не подбрасываю. И тут в днище корабля открывается даже не люк, а отверстие огромное, и из отверстия этого концентрическими кольцами все тот же голубоватый свет распространяться начинает. И тут я понимаю всю тяжесть нашего с Бобом положения: мало того что корабль наш вдребезги разбит, мало того что цивилизации нашей грозит скорая и неминуемая гибель, тут еще и инопланетяне нас с ним вот-вот в плен возьмут! А в том, что это инопланетяне, я уже не сомневался. Уж слишком диковинный вид у этого аппарата был.

Пока я все это соображаю, из инопланетного корабля прямо ко мне начинает опускаться прозрачный шар, а в глубине его я замечаю странные фигурки. Нет, что-то человеческое в них, конечно, было, но сходство было небольшим – и рук у них, судя по скафандрам, побольше, и с нижними конечностями они особых затруднений не знали. Так могла бы выглядеть сколопендра, если бы на них космические скафандры шили. Особого страха я не испытал – чего уж там, в детстве столько фантастики прочитал, а там каких только разумных форм не встречалось!

Вылазят эти многорукие ребятишки из своего шара – и ко мне. И начинают квакать по-своему. Понимаю, что они меня о чем-то спрашивают, но только руками развожу, дескать, извиняйте, господа, по-инопланетному не говорю, так что давайте переходите на мой родной английский, если и в самом деле хотите что-то узнать.

Техника у них оказалась хорошая, и через некоторое время мы уже друг друга понимать начали. Сколопендры эти довольно дружелюбными оказались, в первую очередь они Бобу здоровье поправили. И так поправили, что хоть на пляжную дискотеку его выпускать, кадр подходящий снимать.

А дальше начинается совсем уж невероятное. Встают эти сколопендры в позу просителей и начинают нас с Бобом уговаривать продать наш астероид. Там, видите ли, какие-то ценные для этих сколопендр минералы обнаружились, и они без этих минералов никуда. По всей галактике разыскивают его месторождения. А потому не будут ли добрые благородные астероидяне подобрать себе более подходящий объект для проживания. А искомый уступить им за определенное вознаграждение. Тут я смекнул, что они нас с Бобом за уроженцев и хозяев астероида считают. Тут я Бобу подмигиваю и говорю: чего же, говорю, хорошим людям не помочь. За определенное, разумеется, вознаграждение. Тем более что и нам с Бобом этот астероид надоел до такой степени, что мы его видеть больше не желаем. И чем быстрее этого астероида в системе не будет, тем мы, значит, счастливей будем. Сколопендры наши аж прослезились. Вот, квакают, вот оно, бескорыстное межгалактическое братство и взаимопомощь! И спрашивают нас, куда мы с Бобом переселиться хотим. Обвел я взглядом космос и небрежно этак показываю на Землю: да вот, говорю, хотя бы на эту планетку. Пусть она даже побольше нашей будет и сила тяжести там другая, но это ничего, мы с Бобом крепкие – освоимся помаленьку. Тогда сколопендры нас и спрашивают, какую цену мы за эту кучу железа и камня хотим.

Тут уж мы с Бобом задумались. Потом высказали свои желания, и сколопендры нас перебросили на околоземную орбиту в нашем «драконе». Орбиты там исхоженные, поэтому нашли нас довольно быстро. Правда, никто не верил, что в таком искалеченном планетолете можно задание выполнить и тем более назад вернуться.

А задание мы выполнили. Мы еще на орбите с Бобом кружились, смотрим, там, где по всем расчетам Харон должен был находиться, вдруг как полыхнет! Наверное, это наши сколопендрочки удрать торопились. Все им казалось, что мы с Бобом прогадали, вот они и смылись вместе с астероидом, пока мы не передумали.

В общем, Землю мы от смертельной опасности спасли, с инопланетным разумом пообщались и даже сами внакладе не остались.

Фокс Трентелл развел руками и покинул трибуну.

– Hi, хлопчiку, годi, – сказал Мыкола Свиристюк. – Слухай, хлопче, а ти не брешешь?

– Та нi, дядьку. – Фокс Трентелл сказал это и расплылся от удовольствия, сразу было видно, что дед у него из канадских хохлов.

Свиристюк покачал головой.

– Справдi, шбито не брешешь… Але, мунэ казати, виходить зовciм незрозумна icторiя… Дуже дивно!

– Постой, постой, – задумчиво сказал пан Петлюра. – Ты ж нам так и не рассказал, какие вы с Бобом желания инопланетянам загадали. Что вы с них потребовали?

– Ну, Боб захотел классным хирургом стать, – сказал Трентелл. – Теперь он из разгонщиков ушел, свою клинику в Дюссельдорфе имеет. Про него так и говорят: золотые руки! Верите, одному шесть метров кишок вырезал – живет, другому сердце удалил – и тоже живет…

– Да иди ты! – не выдержал Лежнев. – Я понимаю, что живет: не себе же вырезает! Лучше скажи, что ты у своих сколопендрочек выпросил?

Фокс Трентелл покраснел.

– Да уж попросил, – неопределенно сказал он. – Но это лишь в Акапулько можно увидеть, и не всем, а только моим подружкам.

– Довго ще чекати? – поинтересовался Мыкола Свиристюк. – Общаю мою подяку вам, хто негайно перейде на мii бок. Ще ж вi такий упертий? Хде прiз?

Собравшиеся в столовой базы ученые оживленно заговорили.

Некоторые поддерживали Свиристюка и требовали не только немедленно выставить приз на стол, но и голосованием определить победителя. Другие возражали, говоря, что не все рассказчики еще выступили. А если так, то и о победителе говорить преждевременно. А тем более выставлять приз, если победитель еще не определился.

Спор был в самом разгаре, когда в столовой появился Олекса Цымбаларь.

– Шарль, – сказал он. – Шарль, кажется, я догадался насчет этих самых «линз».

Де Лавальер, оставив спор с упрямым украинцем, повернулся к товарищу. Лицо у него было недоверчивым. Не первый раз у них такой разговор происходил. Тут уж Цымбаларь и де Лавальер сходились как коса с камнем, только искры в разные стороны летели. Слушать их споры было одно удовольствие.

– Смотри, – сказал Цымбаларь. – Вот здесь у нас уже найденные линзы, видишь? – Он показал французу лист бумаги.

– Ты хочешь сказать, что обнаруженные нами линзы расположены на полуокружности? – сообразил тот.

– Только некоторая часть, Шарль, – сказал Цымбаларь. – Остальные «линзы» скорее всего имеют отношение к другим объектам. А здесь мы имеем дело с правильной окружностью. Значит, должны быть другие, симметричные обнаруженным, точки, которые в совокупности образуют правильную окружность. Понимаешь, теперь мы можем абсолютно точно предсказать, где обнаружится следующая «линза». Конечно, я имею в виду только этот район, где у нас достаточно данных. Но и для других мы можем сделать более точные прогнозы. Теперь понимаешь?

Де Лавальер долго разглядывал рисунок.

– Я-то понимаю, – сказал он. – А вот подумал ли ты, что должно находиться в центре этой окружности?

– При чем здесь какой-то центр? – удивился Цымбаларь. – Я тебе о закономерностях залегания в почве «линз» толкую!

– А я тебе – о причинах этого залегания, – сказал француз. – Понимаешь, это больше похоже на систему водоснабжения. Или на систему водоотстойников. Но если это именно так, то в центре каждой окружности, по которой «линзы» располагаются, должен находиться искусственный объект. Город, например, или чья-то база.

Заинтересованные разговором ученые начали придвигаться к аресологам.

– Слушайте, – сказал Луиджи Пазолини, – а ведь это легко проверить.

– Точно, – согласился Цымбаларь. – Достаточно убедиться в том, что следующая «линза» находится именно там, где она должна быть по расчетам.

– Зачем? – искренне удивился Пазолини. – Достаточно будет исследовать сам центр окружности.

– Там располагается город марсиан, – мечтательно сказал Фокс Трентелл. – Как у Брэдбери. Город с каналами и хрустальными городами.

– Нет там никакого города, – трезво заметил Астахов. – Будь там города, мы бы их со спутников заметили. Если Саня прав, то там находится заброшенная база инопланетян. Отработали планету и ушли, а база осталась. Дорогое это удовольствие – демонтировать базу после окончания работ. Если наша экспедиция на Марсе будет последней, вряд ли кто-нибудь станет демонтировать ее и вывозить на Землю.

– Борь-я, ты прагматик, – сказал Селлингс. – Нет в тебе… э-э-э… ромь-мантьики.

– Проверить бы… проверить… – едва не застонал Цымбаларь. – Чертова буря, как она не вовремя!

– Я всегда говорил, что открытия делаются с безделья, – сказал Астахов. – Не будь этой бури, ты бы сейчас ковырялся у какой-нибудь из «линз» с турбобуром, и светлая загадка никогда бы не посетила твоей темной головы.

Тимоти Данн посидел немного, перебирая отчеты из папки Цымбаларя, потом поднял голову и задумчиво оглядел присутствующих.

– А вы знаете, – сказал он, – может быть, эта идея недостаточно безумна, чтобы быть верной, но в ней что-то есть.

Все сидящие в столовой невольно прислушались к вою ветра за стенами станции. Ураган бушевал по-прежнему.

– Жаль, что буря разыгралась, – сказал Тим Данн. – Будем ждать, когда в пустыне поспокойнее будет.