Текст книги "Признаки жизни"

Автор книги: Сергей Недоруб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 14
В гостях

Утром следующего дня Сенатор вернулся чуть раньше.

– Проверял, есть ли отсюда выход, – сказал он. – Оказалось, что нет. С прошлого выброса по-прежнему сплошное аномальное поле. Непроходимое.

– Как же мы отсюда выйдем? – с тревогой спросил Шептун.

– Будем ждать до выброса следующего. Сталкер, в Зоне это стандартная ситуация. Я знавал случаи, когда аномалия запирала кого-то прямо в убежище, из которого был только один выход. Но такое случается редко, так как выбросы почти не влияют на подземные аномалии.

– А сколько выходов из нашего подземелья?

– Минимум два. Правда, до второго идти достаточно долго и тяжело, но я проведу.

– Долго? – Сталкер подтянул ремень штанов, которые из-за недавней болезни и вынужденной диеты стали с него спадать. – Так, может, разведаем, что там интересного?

– Много чего, только этому нельзя найти применения. Неработающие лифты, проржавевшие трубы, куча ненадежных лестниц. Шептун, там действительно ничего нет, кроме кучи аномалий. Если хочешь посмотреть на «студень», то могу показать, где это.

– Нет, спасибо.

Шептун протер глаза, глядя на юго-восточный край Агропрома.

– А там что интересного? – спросил он. – Я вспомнил, что ни разу туда не ходил.

– Вижу, тебе не сидится дома, – улыбнулся шаман.

– Ага. Ну, в самом деле, я так, наверное, буду месяц торчать.

– Если хочешь, переселимся обратно в здание НИИ. Сейчас там никого нет.

– Что-то не хочется, – признался сталкер. – После всего, что произошло, там атмосфера не очень…

– Понимаю.

– Так что находится в том углу болот?

– Совершенно ничего интересного и полезного для здоровья. Болото – оно и есть болото. Растут экзотические виды камышей, временами даже торф прорывается – его здесь быть не должно. Еще дальше – стена каньона и Барьер.

– Барьер? – Сталкер вгляделся. – Так близко?

– В том месте лучше не гуляй, Шептун. Военные на башнях имеют право стрелять во все, что движется. А ты окажешься в зоне снайперского огня.

– Тогда мне там точно делать нечего, – согласился Шептун, пиная ногой камушек. – Сенатор, дай мне какое-нибудь занятие, что ли. Не могу я так, тунеядством заниматься.

– Ходить за водой тебе нельзя – рано еще поднимать тяжести. Если хочешь, я могу поручить тебе все костры.

– Договорились, – довольно сказал Шептун. – А где здесь дрова, кстати? До лесов чесать и чесать.

– Под ногами. Сталкер осмотрелся.

– Это? – поразился он, показывая на редкие и тонкие палочки.

– Именно.

– Так их же собирать три часа придется.

– Ну я же это делал. А я старше, чем ты.

– Хорошо, – не стал спорить Шептун. – Мне больше по душе сгонять до леса, нарубить веток и перетаскать их сюда.

– Дело твое. Выбирай, как тебе больше нравится.

– Напросился на свою голову, – вздохнул сталкер. – Сенатор, я должен сделать признание.

– Слушаю тебя.

– Работать я умею, но уж больно не люблю.

– Я знаю.

– Откуда? Прикладная психология?

– Шептун, трудоголики никогда не становятся сталкерами.

– Ну почему же, – возразил Шептун. – Сталкерство – это постоянная работа.

– Поиск халявы – это достаточно тяжелая работа, согласен.

– Халявы?! Шаман, найди мне хоть один артефакт!

– Какой выбираешь? – поинтересовался Сенатор, выстругивая из палок острые колышки. – «Ночную звезду»? Могу принести, если пожелаешь, только подожди, пока аномалии спадут.

– Давай «кровь камня», ха!

– Такого здесь не водится, – шаман дунул на острие кола, сдувая древесную пыль. – Вот «медузу» могу принести, если хочешь. Я утром видел одну такую.

– Да этого добра здесь навалом, только успевай собирать. По две, а то и по три штуки в неделю отыскать можно. Плохо только, что сейчас мне все это загнать некому. Да и экранировать негде.

– Значит, забудем пока об этом.

– Все равно, Сенатор, я вношу вклад в экономику Зоны.

– Шептун, ты снова решил поговорить о политике?

– Все, не буду, – поднял ладони сталкер. – Просто мне скучно. Покажи мне какие-нибудь шаманские штучки.

– Перефразируй свою просьбу, пожалуйста.

– Научи каким-нибудь секретам. Знанию Зоны, чувству аномалий, мало ли. Сенатор, ты же так много умеешь.

– А что, методы излечения уже не годятся? – Шаман улыбался, и сталкер не мог понять почему. Он сел напротив и стал смотреть, как Сенатор проверяет колья пальцем.

– Эмоции, форсирование иммунитета, управление теплом, холодом и покалыванием, – попытался перечислить Шептун. – Вроде бы все просто.

– Друг мой, еще месяц назад ты бы как раз и назвал все это шаманскими штучками.

– Так это и есть твой образ жизни?

– Чего ты ждал, Шептун? Что я буду мазать лицо кровью животных, бить в бубен и говорить странные заклинания? Все, что я знаю, столь же материально, как самые простейшие инстинкты, просто не настолько примитивно. Я объяснил тебе принципы работы твоего организма, а остальное ты сделал самостоятельно. Больше мне учить тебя особо нечему, разве что вещам, которым ты все равно не найдешь применения.

Сталкер собирался спросить, что это за вещи, но передумал. Ни к чему доставать Сенатора вещами, которые его не касаются. Шаман оказал ему огромную помощь, это уже более чем достаточно. К тому же Шептун видел, что его друг и сам не горит желанием делиться всем, что знает. Должно быть, опыт, через который он эти знания получил, был не настолько безоблачен.

– Извини, – сказал Шептун.

– Все нормально, друг мой. В тебе проснулся интерес к вопросам мироздания. Но лучше пусть ты сам отыщешь ответы на них, нежели примешь истину в готовом виде.

– Ладно. А зачем ты эти колышки строгаешь?

– Будем ловить дичь, – ответил шаман. – Консервы закончились. Ты же не будешь сидеть до следующего выброса на одном супе.

– Мы будем есть мясо?! Ура! А оно точно съедобное?

– Я сумею отличить съедобное мясо от несъедобного.

– Класс! – Шептун с удовлетворением погладил себя по животу. – Воображаемое мороженое уже надоело.

– Надоело больше, чем консервы, которых уже нет?

– Ну, сравнивая консервы, которых нет, и мороженое, которого не было, я могу сказать, что консервы обрыдли до невозможности, поэтому потеря невелика… А кого ты ловить собрался?

– Не знаю еще. Может, кто-то появится.

На третий день после этого разговора оказалось, что никто в силки Сенатора не попал. Вернее, почти никто.

– Какая-то дохлая ворона, – отчитался шаман, моя руки. – Понятия не имею, как она попала в яму да еще и накололась на кол. Вероятно, спикировала сверху. Ее уже черви ели.

– Фу, не надо подробностей.

– Если мы за короткое время не решим вопрос с пропитанием, ты скоро сам начнешь охотиться за червями. Репа уже закончилась, мои запасы на исходе.

– Пойдем еще раз перероем институт.

– Бесполезно, я там уже все обыскал. Разве что остались схроны Пупера и его товарищей, но я не знаю, как их искать, да и не считаю должным влезать в заведомо чужое добро.

– Он у меня автомат забрал.

– Все равно. Что было, то прошло. Впрочем, есть у меня одна идея…

– На безрыбье съем и идею. Говори.

– Ты знаешь, что мы здесь не одни?

Шептун поглядел на Сенатора.

– Нет, – признался он. – А кто здесь еще застрял?

– Возле входа в одном из вагонов живут трое бродяг. Я уже знакомился с ними пару дней назад. Один из них был травмирован, так что я помогал ему, чем мог.

– Интересно. – Шептун улегся поудобнее, положил руки за голову. – И как, с ними можно поторговать?

– Я не спрашивал. Но думаю, у них с водой проблема. Они не умеют ее дезинфицировать.

– А что за ранение у того парня?

– Слегка повреждены ребра, сломаны пальцы.

Сталкер напряг память. Ребра, пальцы… Его лицо неожиданно просияло.

– Спичка! – воскликнул он. – Жив, значит!

– Да, его вроде бы так звали. А ты его знаешь?

– Пытался вытащить его из аномалии, – сказал Шептун, и его радость поутихла. – Но не сумел. Его вытащили двое друзей.

– Дядя Толя и Петро.

– Верно. Им пришлось для этого кабанчиком пожертвовать.

– Стало быть, им тоже есть нечего.

– Все может быть. – Шептун сел на матрасе.

– Сенатор, – оживился он. – А почему бы не сходить к хорошим людям в гости?

– Хм… Можно. Но зачем попусту беспокоить хороших людей?

– Да хотя бы воды им принесу. Мне уже можно поднимать немного, я проверял.

– Хорошо, – согласился Сенатор. – Почему бы не пообщаться со старыми знакомыми? Я надеюсь, знакомство хоть было хорошим?

– Ну…

– Значит, будет предлог познакомиться заново. Бери бутылки, иди за водой. Сам предложил.

– Это здесь? – спросил Шептун, показывая на вагоны. Отсюда был виден вход в туннель, чуть правее простиралась дорожка к выходу, заблокированному аномалиями.

– Конечно. Здесь ведь нет других вагонов. Ты как себя чувствуешь?

– Вполне хорошо, – признался сталкер. – Десять литров воды переть два километра – ничего особенного. Думаю, мне уже пора потихоньку восстанавливать физическую форму.

– Если не найдем еду, никакой формы не будет, – сказал Сенатор. – Идем.

Нужный вагон оказался менее всего похож на жилое помещение. Видно, дядя Толя выбрал самый неприметный из всех. Добрая половина вагона была сплющена в гармошку, причем еще во времена, когда общая конструкция блестела и пахла краской. У второй половины прогнулась крыша – когда-то в этом месте висел гравиконцентрат, деформировавший кузов, а теперь исчез. Сейчас все окна были заколочены кусками фанеры.

– Тук-тук, – крикнул Шептун. – Есть кто дома?

Послышался топот, и затем кто-то бодро произнес:

– Хто там пожаловал?

– Засранец, – ответил сталкер.

Сенатор посмотрел на него, но ничего не сказал.

Открылась чудом уцелевшая дверь вагона, и в проеме показался дядя Толя. Шептун поразился, до чего он напоминал проводника, служащего на Октябрьской железной дороге.

– Мир тебе, дядя Толя, – поприветствовал сталкер.

– О-о, так это наш «набатовец», – обрадовался усатый. – И Сенатор здесь? Так вы вместе? Ну заходите, гости дорогие.

– Дядя Толя, – кашлянул Шептун. – Мы тут тебе… вам… вашему дому… в общем, водички принесли.

– Вот спасибо, сынок. – Дядя Толя принял бутылки, с вожделением посмотрел на них, но тут же отнес внутрь.

– Иди же, – подтолкнул Шептуна Сенатор. – Не стой тут столбом.

Сталкер схватился за вертикальные поручни и залез в вагон. Ступенек, понятное дело, не было. Внутри оказалось темновато.

– Петро, – позвал дядя Толя. – Погодьте, ща я лампочку включу… Вот так. – Он покрутил колесико керосинки, и вагон осветился.

– Кто там? – послышался голос.

– Спичка, это я, Шептун, – откликнулся сталкер. – Я принес воды.

– Шептун? – Парень заворочался, очевидно, от переживаний. – Ты как сюда попал? Дядя Толя?

– Усе нормально, хлопче, – успокоил его «проводник». – Ты лежи, лежи.

– Да не хочу я лежать. – Спичка поднялся. – Сенатор, это ты?

– Да, – кивнул шаман. – Как твои пальцы?

– Да вот, держу в холоде, как ты и говорил, – виновато произнес парень.

В вагон залез еще один человек.

– Что происходит? – послышался приветливый бас.

– Свои, свои, – успокоил дядя Толя. – Петро, а я думал, ты дома.

– Да тут щавелю нарвал какого-то.

– Покажи. – Сенатор взял у Петро растения. – Нет, это есть нельзя. Разве что от запора.

Дядя Толя хлопнул в ладоши.

– Так, хлопцы, давайте-ка сядем как белые люди, – сказал он. – В ногах правды нету ведь, так-то…

У Петро нашлась бутылка самогона, которая быстро разошлась на пятерых. Под нее хорошо пошла последняя банка шпрот, а вслед за ним и «щавель». Все было хорошо, чем можно набить желудок.

– Я ж ему и говорю – ты «медузу»-то продай, – хохотал раскрасневшийся Петро. – А он и чешет: не говорю я ихнею мовою. Вот на принцип пошел человек, ну что тут скажешь?

– Нее, – помотал пальцем дядя Толя, отправляя в рот сушеный стручок перца, явно принесенного с собой. – Прожив я долго, хлопцы, российский язык нормально так выучил, так шо могу сказать по секрету: москали тоже люди.

На этот раз захохотали все четверо. Сенатор лишь молча улыбался.

– Вода гарная. – Дядя Толя выпил еще грамм двести принесенной Шептуном жидкости. – И где вы ее берете?

– Где-где, в болоте, – сказал Шептун. – Сенатор говорит, пить можно.

– Ну, раз Сенатор говорит, стало быть, правда. Он у тебя друг с головою. Да и, надо сказать, ты сам тоже нормалек.

– Слушай, – проговорил Спичка. – У тебя в самом деле кот есть?

– Да, Маркусом звать. Только он в убежище остался.

– Сторожевой, что ли? – Дядя Толя поправил фуражку.

– Вроде того.

– А вот я бы не отказался от собачки сейчас, – признался «проводник». – От охотничьей.

– Зачем?

– Да животинку какую поймать бы. Кабанчика-то мы потеряли.

Сенатор поднял голову.

– А кто мешает поймать нового? – спросил он. Все замерли, обдумывая его слова. Затем Петро хлопнул по столу ладонью.

– Точно! – воскликнул он. – Давайте кабана загоним! Впятером-то без проблем. И собака не нужна.

– Давайте, – потер ладони Спичка. – Только мутантов жевать неохота.

– Здесь водятся и нормальные кабаны, – сказал шаман. – Отличить можно, по меньшей мере по количеству ушей. Я разберусь.

– Вот это разговор, – довольно изрек дядя Толя. – Я охотником как-то бывал, правда, с собаками да ружьишком…

– Если все упирается в огнестрелы, то у меня больше нет автомата, – уточнил Шептун.

– Это не проблема, – успокоил Сенатор. – Сделаем ловушку.

– А как? – спросил Петро заинтересованно.

– Сейчас все объясню. Вам придется прокопать яму в ста метрах к югу отсюда, а мы колья сделаем. Если будем работать вместе, сможем заняться делом уже этой ночью.

– Свежее мясо, – обрадованно сказал Петро. – Свининка!

– А здесь хоть кабан есть? – робко спросил Шептун, боясь разрушить общую эйфорию.

– Есть, – в один голос ответили дядя Толя и Сенатор.

– Тогда помогу чем смогу.

– Вот и отлично, – решил дядя Толя. – Тогда давайте, мужики, до вечера.

– Ага, – кивнул сталкер, поднимаясь. – Спасибо за гостеприимство.

– Вам спасибо, за воду!

Через две минуты Шептун и Сенатор уже возвращались к себе. Сталкер удивлялся, как быстро удалось установить не просто нормальные взаимоотношения, но и подобие общественной жизни.

– Ты это серьезно, насчет кабана? – спросил Шептун, чувствуя, как бурлит в животе.

– Разумеется. Я ведь тоже не могу питаться воздухом.

– Тогда скажи, что я должен делать!

– Для начала выспись. Вечером разбужу и объясню, что дальше.

Прежде чем спать, Шептун все же выпросил для себя работу по вырезанию кольев. Сперва понадобилось найти подходящие деревья. Нашлись целых три штуки. Топора не было, так что пришлось перепилить стволы одним из ножей Сенатора. Шептун приволок все это к убежищу, где, сев на траву, принялся обстругивать, стараясь все сделать качественно.

Сенатор тем временем сходил проконтролировать, как копается яма.

– Все идет по плану, – сказал он. – Я чую вепря. Молодого, сильного. Он бродит где-то рядом. Людей опасается – видно, мы не первые пытаемся его загнать. Я видел дерево, которое он периодически ковыряет по ночам, – под ним растут съедобные коренья. Съедобные для кабана, а не для нас, само собой.

– Хорошо. – Шептун положил рядом последний кол. – Сенатор, не вздумай идти на охоту без меня. Пожалей мое бедное самолюбие.

– Соли на утреннее жаркое тоже пожалеть?

– Вот этого не надо! И вообще закопай соль поглубже. Мало ли, еще рассыплется все, как станешь на кабане скакать.

– Шептун, ты можешь представить, как я скачу на кабане?

– Ради куска свинины, думаю, поскачет кто угодно.

Наклонившись, Сенатор пощупал колья и удовлетворенно кивнул.

– Готово, – сказал он. – К закату идем на охоту.

Сталкер возбужденно вздохнул, предчувствуя ночную работу. Голод, разумеется, был всего лишь предлогом. Шептун жаждал охоты.

Только тогда его выздоровление будет завершено.

Глава 15
Вепрь

– Подъем, – сказал Сенатор.

Шептун открыл глаза, рывком поднялся с матраса.

– Тише ты, – осадил его Сенатор. – Без резких движений. Приводи себя в порядок.

– Я в порядке.

– Тогда берем колья, и пошли.

Стараясь не помешать сну Маркуса, Шептун поднялся по ступенькам наверх. Готовые колья, перевязанные куском бечевки, лежали здесь же.

Ночь обещала быть на редкость темной. Шептун заткнул за пояс приготовленный факел – палку, обмотанную тряпкой, которую сталкер предварительно выдержал в остатках машинного масла, найденной на дне бочки в подземелье.

– Я вооружился той самой арматурой, – сказал сталкер. – Кровь за кровь… Не важно, чья и за чью.

– Азарт охотника?

– Так точно.

– Не забывай, что охота на кабана – дело опасное.

– Здесь все опасно.

За долгие дни проживания на Агропроме Шептун успел позабыть, что совсем недавно выступал против зомби, кровососа и контролера. Но то было совсем другое дело – он выступал скорее в роли обороняющейся жертвы, нежели охотника. Без автомата сталкер чувствовал себя иначе – более гламурно, что ли. Он и сам не мог сказать точно.

На заданном месте их уже поджидали три новых товарища. Петро держал керосинку.

– Хорошая яма, – похвалил Сенатор. – Ставьте колья.

Быстрее всех с этой задачей справился дядя Толя, хотя Шептун был уверен, что лучшим окажется он сам.

– Теперь всем в засаду, – скомандовал шаман. – За разрушенной башней.

– А может, лучше за тем холмом? – предложил Спичка. – Оттуда же видно больше.

– Нет, сынку, – качнул головой дядя Толя. – Он нас там учует. Надобно устроиться против ветра.

– Верно, – подтвердил Сенатор. – И как можно скорее. Темнеет быстро.

Все пятеро укрылись в развалинах сарая, который Сенатор почему-то назвал башней – вероятно, из-за фигурных изысков, которыми сарай был украшен. Петро поставил рядом лампу, затем солнце зашло, и скоро стало совсем темно. Все приготовили ножи и другие колющие предметы.

– Как брать будем? – шепнул дядя Толя. – Может, поставить молодых в засидки на деревьях?

– Нет, – ответил шаман. – Возьмем скрадом.

– Скрадом без собаки я еще не брал.

– А я вдобавок и без кота, – добавил Шептун. Больше вопросов не последовало.

Ждать пришлось долго, больше двух часов. Спичка начал играть с ножом, кидая его в землю перед собой, но дядя Толя цыкнул на него, и парень прекратил шуметь.

Кабан появился и тут же застыл на холме. Ветер дул от него, так что было слышно, как свистит воздух, раздуваемый ноздрями вепря. Он долго принюхивался, затем спустился к дереву и тут же начал копать огромными клыками.

– Вперед, – шепнул Сенатор. – Помните: если он замрет, то и вы тоже.

Все пятеро гуськом двинулись вперед. Вепрь махал головой в стороны, расшвыривая землю. Он действительно был молодым – впрочем, зверей в возрасте в Зоне попросту не водилось, так как они банально не успели бы вырасти. Кабан был, скорее, крупным поросенком, чуть более метра в высоту.

Когда до него осталось шагов пятьдесят, Сенатор сделал знак остановиться. Он уже давал ранее необходимые инструкции. Кабан недостаточно сильно шумел, чтобы можно было подходить к нему ближе. Надо было подождать, когда он начнет есть.

Наконец вепрь добрался до понравившихся ему корней. Раздалось нетерпеливое хрюканье.

Дядя Толя с волнением ускорил шаг, крепко удерживая остроконечную монтировку. Шептун перехватил поудобнее копье, сделанное из палки с вколоченной арматурой. Спичка с сомнением посмотрел на свой нож, а Петро уже держал наготове заточенный железнодорожный «башмак».

Сенатор сделал выпад вперед и взмахнул рукой.

Шептун не понял, что произошло, – в такой темноте он ничего не увидел. Однако кабан взревел, завертелся на месте. В его голове торчал кусок острого металла, пущенный шаманом.

Дядя Толя заорал, и его крик был подхвачен всеми. Пятеро мужчин бросились на кабана, целясь в уязвимые места – уши и шею. Шептун попал арматурой в грудь, тут же навалился всем телом, стараясь удержать вепря на месте. Поняв, что это не получится, сталкер упер другой конец копья в землю.

Петро огрел вепря «башмаком» по уху, дядя Толя с завидной силой пробил шкуру монтировкой. Спичка неожиданно кинулся на кабана, запрыгнув сверху, и всадил нож ему в ухо. Кабан тут же сбросил его и кинулся бежать.

Шептун отпрыгнул с его траектории, стараясь не попасть под торчащие клыки. Просвистел кинжал Сенатора, вонзившийся вепрю в бок. Кабан сменил направление бега и тут же свалился в готовую яму.

Громкий визг возвестил об окончании охоты.

– Все целы? – спросил Сенатор.

– Кажется, да, – ответил Спичка, ощупывая себя.

Вжикнула зажигалка Петро – огонь лизнул факел Шептуна и распространился по промасленной тряпке. Охотники собрались вокруг ямы.

Вепрь лежал на боку, пронзенный двумя кольями из трех.

– Есть! – обрадованно сказал Спичка.

Дядя Толя спрыгнул в яму и двумя движениями ножа, до этого висевшего на боку, прекратил страдания животного.

– Сенатор, а ну глянь, – попросил он. – Чи не мутант это?

– Нет, вполне нормальный поросенок, – ответил шаман. – Поздравляю всех с удачной охотой.

– Фух, – вздохнул дядя Толя.

Петро уже разворачивал веревки.

– Давайте его вытянем, что ли, – предложил он.

– А куда понесем? – спросил Шептун. – Или тут делить будем?

– К нам, только к нам! – настаивал дядя Толя. – Мы же не обидим, разделим честно! Вам половину, и нам две трети!

Ночной костер весело полыхал, освещая силуэты вагонов вокруг. Сенатор сварил напиток из трав, по вкусу напоминавший чай с ромашкой. Петро крутил вертел, на который была насажена кабанья нога.

– Ты не торопись, – говорил дядя Толя Спичке, жадно дующему на горячее мясо. – Нам у кабана этого не сожрать и десятой доли.

– Можно как-нибудь замариновать, – неуверенно предложил Петро.

– Незачем, – сказал Сенатор, пробуя с ножа прожаренные волокна. – Скоро очередной выброс. Аномалии у входа переместятся, и можно будет выйти отсюда.

– Откуда ты знаешь? – спросил Спичка. – Там что, есть какая-то закономерность?

– Есть, но слишком сложная.

– Для чего? Для моего понимания?

– Нет, ты поглянь, – удивился дядя Толя. – Только недавно он валялся да хныкал, что помирать пора и старуха с косой его поджидает. А сейчас он на ногах стоит, мяса нажрался и бочку катит.

– Ничего я не качу, – буркнул парень.

– У каждого свои взгляды на жизнь, – уклончиво сказал шаман. – Не стоит пытаться понять слишком много.

– Извини, Сенатор, – повинился Спичка.

Шептун доел свою порцию и с облегчением выдохнул. Маркус, притопавший в гости, свернулся у него под боком. Настроение было отличное.

– Здорово на кабана сходили, – сказал Петро. – Именно как мужики, как охотники. Это была настоящая охота, потому как опасная.

– Ага, – кивнул Шептун. – В этом есть что-то особенное. Что-то первобытное, я бы сказал.

– А вот мне бабу хочется, – мечтательно сказал дядя Толя.

Взрыв хохота послужил ему ответом.

– Нет, серьезно, – проговорил Петро. – Давно у меня так не было, чтобы вместе зверя загнать. Я только по молодости этим занимался, но все как-то не так было.

– Спортивный загон, что ли? – предположил Шептун. – Шариками с краской?

– Нет, – отмахнулся Петро. – Пулями, все по-настоящему. Но все равно было как-то тягостно.

– Думаю, в то время голодная смерть тебе не грозила, – сказал Сенатор.

– Во! – Петро кивнул. – Точно! Охота в клубе – это разве серьезно? Так, убить животинку по жестокости. Все равно никто потом этого зайца не ест, так как ободранный больше на кошку похож – «набатовец», не серчай, но так и есть. А то, что мы сейчас делали, совсем другое дело. Тут для еды. Без винтовок, все по-честному. Мы кабана этого, можно сказать, заслужили. Потому как если бы он чуть раньше повернулся или ветер переменился, так он бы нас самих ухлопал за милую душу.

– Истинная правда, – подтвердил дядя Толя, высасывая кость. – Это была хорошая охота.

– В «Набате» такого не было, – вымолвил Шептун.

Хозяева вагона уставились на него.

– Вы у себя в клане так не живете? – спросил Спичка.

– Нет, – ответил сталкер. – Такого веселья, как сейчас, там не бывает. Мы работаем на чужих людей и получаем за это чужие ресурсы. Нам все в готовом виде доставляют… Не знаю, как объяснить.

– Вот те раз, – удивился дядя Толя. – Так шо, у вас там совсем хандра процветает?

– Есть немного, – кивнул сталкер. – Я думал, что нам удалось построить жизнь. Мы пытались отхватить и от цивильной, и от дикой, чтобы сочетать все сразу. Теперь я вижу, что нам не удалось ни того, ни другого.

– Тогда наслаждайся жизнью вольных бродяг, – пожелал Педро. – Жаль, выпивки не осталось больше. Сенатор, у тебя ничего нету?

– Есть немного спирта. Но не дам.

– И не надо, – согласился дядя Толя. – Мы же не алкаши, в самом деле.

Шептун пододвинул к Маркусу еще немного мяса, и кот лениво потянулся к нему. Сталкер подумал, что еще немного, и кот научится есть во время сна. Вот тебе и повышение качества жизни.

– Кушай, котенок, – сказал он ласково. – Ты меня от контролера спас. Теперь я лучше понимаю, каково тебе было во время твоей охоты. Ты заслужил.

Выброс случился через четыре дня, ночью. Гремело небо и содрогалась земля, подземка Агропрома тряслась всеми трубами, неисправными лифтами и прочим барахлом, подтверждая, что Сенатор не ошибся в описании. Сам шаман медитировал, прислушиваясь к чему-то. Шептун не мешал ему, предпочитая лежать на матрасе, укрывшись одеялом, полученным от украинцев. Хозяева вагончика пережидали выброс в подвале института. Наверняка они отмечали его как праздник. Сталкер ворочался, но так и не сумел вспомнить, относился ли он когда-нибудь к выбросу как к празднику. Ведь, если подумать, было чему радоваться – тому, что ты в тепле и уюте, а не носишься по поверхности Зоны в поисках укрытия. Как раз уюта Шептун припомнить и не мог, так как выброс ассоциировался у него с темнотой и духотой пещеры Грача. Теперь же он будет постоянно вспоминать блаженное и лишенное беспокойств уединение, не считая комфортной компании ушедшего в себя Сенатора.

– Воспоминания, – прошептал сталкер, глядя в потолок. – Воспоминания формируются прямо сейчас. Я охотник, я собеседник, я болен, я здоров. И я живу, я дышу. Я… счастлив.

– Как твое самочувствие? – подал голос шаман.

– А? Мне показалось, ты сейчас отрешен от мира.

– Если я отрешусь от мира, то где я окажусь, по-твоему? За пределами мира нет ничего по определению. Как твое самочувствие?

– Нормально.

– Поточнее можно?

– Хорошо, – сказал сталкер. – Мне сейчас действительно очень хорошо.

– Рана не болит?

– Нет. Совсем нет.

– Ты уже здоров.

– Почему ты так уверен?

– Выброс служит своего рода бесплатной диагностикой состояния организма, общего и частного. Если у тебя нарушения или болезни, то при выбросе они обостряются.

– У меня ничего не болит, – повторил сталкер.

– Тогда можешь вздохнуть с облегчением. Теперь тебе будет что вспомнить.

– Да, – закивал Шептун. – Сенатор, ты будешь одним из самых светлых воспоминаний в моей жизни в Зоне.

– Польщен, – довольно сказал шаман.

– Наверное, ты вряд ли сможешь сказать то же самое про меня.

– Почему же? Ведь ты слушал мои указания и следовал им, чем доставлял мне непередаваемую радость. Очень редко попадаются пациенты, принимающие на веру слова чужака.

– Я думал об этом. Раз я хочу, чтобы люди мне доверяли, то и сам должен доверять им по мере сил.

– Вот. Ты только что описал качество, отличающее истинно достойного человека от харизматичного лидера. Первый помнит об ответственности, второй лишь стремится управлять толпой в своих целях.

Шептун плотнее завернулся в одеяло. Маркус залез к нему на грудь и поджал лапы под себя, запев обычную песню. Репертуар у него был примерно на уровне виброзвонков современных смартфонов. На то, чтобы промурчать все свои хиты, у Маркуса уходил в среднем час. Сталкер настроился на долгое валяние без дела.

– Ты знаешь, я начинаю входить во вкус бездельничанья, – сказал он. – Хотя бы потому, что я все время в Зоне именно этим и занимался, просто в другой форме, сильно напоминающей тяжелую работу.

– Так ты признал, что сталкерство по своей сути бессмысленно?

– Да я просто подумал… Ну сколько еще осталось той Зоне?

– Значит, ты веришь, что Зона скоро исчезнет?

– А разве это не так?

– Я этого не знаю, Шептун.

– Я тоже, но мне все равно почему-то кажется, что всему этому скоро наступит конец.

– И что он будет собой представлять? Конец света?

– Не знаю. – Сталкер почесал голову кота. – Может, Зона в один миг просто перестанет существовать.

– Очень любопытно. А Барьер, выходит, останется?

– Наверное. – Шептун представил себе эту картину и понял, что загнал себя в тупик. – Видимо, если Зона лишится своей силы, то она все равно останется. Будет представлять собой военное оцепление с гражданскими внутри.

– А затем ворота распахнутся и вас всех выпустят?

– Не думаю, – вынужден был признать Шептун. – Вероятно, Зону аномальную попросту переквалифицируют в зону тюремную. Ничего не будут менять, разве что охраны станет поменьше.

– Шептун, я совершенно уверен, что Зона оформлена под место тюремного заключения уже сейчас.

– Да?!

– Повторяю, я в этом уверен. Это бы сильно упростило задачу Коалиции по сохранению секретности. Если любой сталкер, выбравшийся из Зоны, станет объектом преследования правоохранительных органов…

– Я понял. – Шептун предпочел не думать о таких вещах. – Ладно, будем исходить из того, что нам известно.

– И что же нам известно?

– Пока сталкерство приносит пользу, оно будет востребовано.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что даже сейчас, когда «Набат» не имеет связи с Барьером, сталкерство продолжает оставаться востребованным?

– Да все я понимаю, – сник Шептун. – Если я не разберусь с «Лезвиями», то вояки попросту найдут других добытчиков.

– Они уже есть.

– Но не в таком количестве.

– Пока что не в таком. Никто не может дать гарантии, что прямо сейчас не формируются основы нового клана. Или отряды военсталов, призванных заменить гражданских. Ведь военным сталкерам не придется объединяться в группировки, чтобы кому-то противостоять. И охранять их тоже смысла нет. Если «Набат» не будет заниматься поставкой драгоценных экспонатов Зоны, то этим начнет заниматься кто-то еще, Шептун. Не забывай об этом.

– Как же многое может зависеть от мелочей, – вздохнул сталкер. – И все ответы знает Самопал.

– Точно ли знает? Может, он жертва обстоятельств.

– Может, и так. Но все равно все замыкается на нем. Поверить не могу, Самопал стал самым важным человеком в Зоне.

– Я не стал бы так утрировать.

– Мне просто хочется все переосмыслить, – сказал Шептун. – Посмотреть на ситуацию с другого ракурса. Понять его. Зачем он вообще предал нас? Какой для него в этом смысл? Я думаю об этом, Сенатор, и не могу найти ответа. Ведь как ни крути, уничтожение позиций «Набата» никак не может дать «Лезвиям» гарантированные преимущества. Ну да, рынок поставок существенно освободится, но, чтобы единолично всем заправлять, «Лезвия» будут обязаны убивать всех одиночек. Следовательно, неизбежно поползут слухи по окрестным деревням, общий приток волонтеров в Зону будет неуклонно падать, а «Лезвия» тоже не могут оказаться вечными, их ряды будут падать естественным путем, раз они захотят сами добывать артефакты… Тут совсем ничего не вяжется, Сенатор. Как быть, что делать? Я уже не знаю. Мне кажется, я вообще ничего не знаю.