Текст книги "История Рима"

Автор книги: Сергей Ковалёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 67 (всего у книги 70 страниц)

Возникновение христианства и его распространение

Сумма этих представлений и составляла идеологическое содержание христианства. Последнее как самостоятельное течение, по видимому, начало оформляться к середине I в н.э. Оно постепенно стало отделяться от других восточных культов и приобрело собственные организационные формы. Это произошло раньше всего в городах восточной половины империи, в Малой Азии, Сирии, Египте, откуда новая религия быстро перекинулась на Запад.

Самый ранний памятник христианской литературы – «Апокалипсис» Иоанна – адресован семи малоазийским христианским общинам. Связь раннего христианства с иудейством заставляет предположить, что новая религия впервые начала оформляться среди еврейских общин крупных городов Востока. Перенесение места возникновения христианства в Палестину (в частности, в отсталую Галилею) является результатом позднейших конструкций.

Однако, возникнув в иудейской среде, христианство быстро начало впитывать в себя наиболее общие религиозные представления эпохи, порвало с иудейством и стало совершенно новой религией, носящей универсальный характер. Причиной быстрого распространения христианства являлось не только то, что оно сумело удачно объединить все основные религиозные идеи своей эпохи и придать им наиболее общий характер, свободный от всех местных особенностей. Успехи новой религии не в меньшей степени были вызваны ее организационными формами. Христиане в каждом городе составляли общину верующих. Это было не только объединение единоверцев, но и своеобразный союз взаимопомощи и благотворительности.[530]530
  Возможно, что христиане использовали в своих целях такие объединения, как коллегии «маленьких людей».


[Закрыть] Так как большинство членов общины первоначально принадлежало к неимущим и малоимущим слоям городского населения, то этот момент играл огромную роль. В каждой общине существовала касса, из средств которой раздавались пособия и устраивались общие трапезы. Эта касса пополнялась за счет взносов.

Идеология, господствовавшая в ранних христианских общинах, была идеологией социальных низов, напоминающей настроения сивиллиных пророчеств: уравнительные стремления, нападки на богатых, восхваление бедности, ненависть к всеобщему угнетателю – Риму.

Христианство II—III вв.

Впрочем, из-за характера источников мы плохо знаем христианство I в. Сквозь массу мифологического и легендарного материала с трудом лишь просматриваются его общие черты. Иначе в этом отношении обстоит дело с христианством II—III вв. Его мы знаем лучше, так как в нашем распоряжении находятся более достоверные источники. Разбирая их, мы видим, что в христианских общинах второй половины II в. уже преобладало среднее городское население: купцы, ремесленники, землевладельцы и другие имущие элементы. Приток этих слоев в христианские общины объясняется двумя причинами. Во-первых, кризис идеологии охватывал все более широкие круги римского общества. Рост скептицизма и неверия сопровождался усилением религиозных настроений, увлечением магией, восточными культами, мистикой и пр. Одна и та же эпоха породила и Лукиана и Апулея. Во-вторых, принадлежность к христианам во II в. оказывалась даже выгодна с экономической точки зрения. Общины были разбросаны во всех крупных городах империи и поддерживали друг с другом тесную связь. Это создавало большие удобства для торговцев и ремесленников, что особенно сказалось во второй половине II в., когда кризис всего больнее ударил именно по этим слоям.

Изменение социального состава общин во II в. отразилось на их идеологии и организации. Приток имущих элементов постепенно оттесняет на задний план бедноту. С настроениями сивиллиных пророчеств начинают бороться. В христианской литературе II в., правда, еще встречаются выпады против богатых и государства, но они все более и более заглушаются другими тенденциями. На смену формулам раннего христианства – «легче канату пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в царство божие», «нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» – появляются совершенно иные: «вы же, слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым», «воздайте цезарево цезарю, а божие – богу» и т. п.

Меняется и организация христианских общин. Она начинает приобретать более прочный характер. В общинах I в. руководство принадлежало странствующим проповедникам «пророкам» и «апостолам», создававшим новое учение и разносившим его по городам империи. Это были представители бедноты и рабов настроенные весьма экзальтированно. Они предсказывали второе пришествие Христа, призывали к покаянию и разделу имуществ. Но когда в христианстве стали брать верх зажиточные слои, подобного рода идеология сделалась слишком опасной. С «пророчеством» начинают бороться как на организационной, так и на идейной почве. Управление общинами переходит в руки постоянных должностных лиц, выбираемых из членов данной общины и принадлежащих к ее имущей части. Это – пресвитеры (старейшины) диаконы (служители), епископы (администраторы). Они берут в свои руки все дела общин и наводят в них «порядок» в интересах имущих. Уравнительная практика (разделы имуществ общественное питание) сокращается, все более и более заменяясь простой благотворительностью.

С другой стороны, подвергается обработке и христианская литература. Оттуда тщательно вытравляется вся идеология сивиллиных пророчеств с ее антисобственническими и антигосударственными тенденциями. Именно теперь вырабатывается список канонических книг. В них идеология раннего христианства почти совершенно не чувствуется. Вся «пророческая» литература попадает в число апокрифических, т. е. «подложных» книг.

В III в. процесс идет еще дальше. Кризис бросает в объятия новой религии все более широкие слои римского общества, вплоть до крупных собственников. Принятие ими христианства происходит тем легче, что прежняя религия рабов и бедноты потеряла свою былую оппозиционность и перешла на службу к господствующим классам. В III в. окончательно складывается общая церковная организация для всей империи. Епископы становятся во главе общин, подчиняя себе всех остальных должностных лиц. Руководящую роль в церкви начинают играть епископы крупных городов империи. Появляется церковная иерархия, построенная по монархическому принципу. В конце III и начале IV в. на высших церковных постах сидят богатые землевладельцы, купцы и ростовщики. Среди христиан мы видим крупных представителей имперской бюрократии, членов императорской семьи. Христианская церковь окончательно аристократизируется.

Преследования христиан

Но в том же III в. церковь испытала первые крупные преследования со стороны государства. Все известия о гонениях на христиан до III в., по-видимому, вымышлены (например, знаменитое гонение при Нероне) или сильно преувеличены. Впоследствии, когда церковь была легализована, христианам было выгодно изображать себя post factum мучениками за веру. Тогда и родились бесчисленные легенды о гонениях. В действительности гонений было гораздо меньше и они не отличались той жестокостью, как это обычно изображается в церковной истории.

Но, во всяком случае, в III и в начале IV в. в разных местах империи имели место довольно крупные преследования христиан. Это было связано с обострением социально-политической обстановки.

Христианство, конечно, никогда не было революционным течением. Наоборот, оно гасило революционную энергию масс, направляя ее по иному руслу. Оно подменяло реальную борьбу во имя земных целей иллюзорными надеждами на сверхчеловеческую помощь и загробное воздаяние. Но в раннем христианстве были, по крайней мере, кое-какие моменты, направленные против существующего строя. В III в. и эти элементы почти совершенно исчезли. Однако римское правительство продолжало по-старому рассматривать христианство как тайную, подпольную секту. В борьбе с оппозиционными движениями оно не всегда разбиралось в действительном положении вещей и легко могло принять христиан за бунтовщиков, тем более, что в некоторых случаях христиане сами давали к этому повод. Так, они отказывались приносить жертвы богам, поклоняться гению императора, служить в войсках. Это создавало вокруг них атмосферу подозрительности и в кризисной ситуации легко могло вызвать преследования. К этому нужно добавить, что церковь и многие ее представители в III в. были очень богаты. Практика конфискаций, столь распространенная в III в., могла здесь найти хорошее применение. И действительно, мы видим, что целью всех гонений III—IV вв. (при Деции, Валериане, Диоклециане) являлось не столько преследование тех или иных лиц, сколько конфискация их имуществ.

Последним, наиболее крупным гонением были преследования христиан при Диоклециане (303—304 гг.). Это была последняя попытка открытой силой сломить новую религию. Из этой попытки ничего не вышло, так как 10 лет спустя Константин и Лициний легализовали христианство.

Почему христианство было признано государством?

Почему государство признало церковь? Здесь, прежде всего, действовали соображения политического порядка. К IV в. христианская церковь превратилась в сильнейшую организацию, в своеобразное «государство в государстве», охватывавшее почти всю империю. Она владела огромными богатствами, насчитывала в своих рядах большое количество высших чиновников, военных, крупных земельных собственников и подавляющую массу торгово-промышленного населения городов. Она обладала мощным аппаратом управления, не уступавшим имперской бюрократии. При таких условиях признать церковь означало для государства найти новую социальную опору. Это было особенно важно для домината, при его стремлении создать крепкую власть. Преследования 303—304 гг. были основаны на недоразумении и, как мы уже говорили, объясняются только тем, что Диоклециан был еще тесно связан с III в. Константин же был свободен от этих старых традиций и мог подойти к христианству более объективно и трезво.

Однако в признании христианства есть еще одна сторона, более существенная, чем непосредственные соображения политического порядка. Эту сторону, конечно, никто из людей IV в. не понимал сколько-нибудь ясно и отчетливо. Она видна только нам, спустя 1500 лет. В чем состояло историческое значение христианства? Почему оно победило старые языческие религии, старое античное мировоззрение? Не только потому, что христианство сумело соединить в себе разрозненные религиозные представления эпохи и таким путем попасть в тон общественному настроению; не только потому, что христианство создало удачную организационную форму общины (аналогичные организации мы находим и в других восточных религиях, например, в митраизме). Победа христианства и ее всемирно-историческое значение объясняется тем, что в нем впервые выступает зародыш нового мировоззрения. Подобно тому, как колоны, по выражению Энгельса, были «предшественниками средневековых крепостных»,[531]531
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 148.


[Закрыть] так римское христианство явилось предком средневекового христианства. Колонат был продуктом распада латифундиального рабовладельческого хозяйства. В известном смысле он явился переходной ступенью к мелкому индивидуальному хозяйству средневекового крепостного, формы более прогрессивной, чем рабовладельческая система. Христианство также было продуктом распада языческого мировоззрения и также являлось более высокой формой. То новое, что оно несло в себе, было освобождение личности, скованной религией полиса и его моралью Пусть это освобождение носило неполный и односторонний характер: характер морального совершенствования человека, его личной связи с богом, его личной ответственности за грехи. Тем не менее в длительном историческом процессе освобождения индивидуума это был огромный шаг вперед. Вот почему христианство нельзя было остановить никакими преследованиями. Признание его Константином было поэтому не только разумной политической мерой, вызванной конкретной обстановкой начала IV в.: признание христианства явилось исторической необходимостью.

Ереси

Легализация христианской церкви была выгодна обеим сторонам, – церкви, во всяком случае, не меньше, чем государству. Помимо непосредственных выгод легальности признание государством давало церковным верхам оружие для внутренней борьбы. К IV в. в церкви стало очень неспокойно. Усиление собственнических элементов, укрепление церковного аппарата, аристократизация всей идеологии христианства неизбежно должны были вызвать резкую оппозицию церковных низов. Как ни старались замазать первоначальный плебейский дух христианства, пропасть между тем, о чем учили с церковной кафедры, и тем, что видели в действительности, была слишком велика: с одной стороны – сытый и довольный «клир», «братья» из аристократии, ростовщиков и крупных землевладельцев, с другой – те же «братья во Христе», нищие и полуголодные массы городского и сельского плебса.

Христианство, повторяем, никогда не было и по своей природе не могло быть революционным течением. Но общий кризис античного мира не мог не отразиться в нем. Резкое обострение социальных противоречий, сказавшееся в империи с конца II в. н. э., проявилось и в христианстве. Там процесс в большой степени ускорялся аристократизацией церкви, создававшей свои, внутрицерковные противоречия.

На этой почве родились так называемые «ереси»,[532]532
  Греческое hairesis (секта).


[Закрыть] течения в христианстве, враждебные правившим церковным кругам и господствовавшим в церкви взглядам. Они отражали, главным образом, идеологию христианских низов – рабов, колонов, городской бедноты, отчасти настроения средней городской прослойки. В отдельных случаях в ересях проявлялась борьба за власть различных групп церковной иерархии.

Кроме гностицизма, одной из первых ересей был монтанизм (от имени «пророка» Монтана). Это было учение, выступившее в конце II в. против «обмирщения» христианства, против примирения с государством, против церковных имуществ и т. д. Монтанисты ожидали немедленного пришествия Христа и страшного суда, а поэтому отрицали земные блага и вели аскетический образ жизни. Они резко протестовали против всякого компромисса с языческим государством, к чему подчас была склонна имущая прослойка христианских общин. Этот оппортунизм особенно проявлялся во время гонений, когда множество христиан отрекалось от новой религии, – обычно для вида и на время. В такие моменты монтанизм особенно усиливался, объединяя в своих рядах всех непримиримых.

Так, во времена гонений при Деции и особенно при Диоклециане, монтанизм процветал в северной Африке. Он принял там название «донатизма», от имени епископа Доната, главы непримиримых. Раскол дошел до того, что в северной Африке образовалось две церкви: донатистская и ортодоксальная (правоверная).

В некоторой связи с донатизмом стояло выступление североафриканских рабов и колонов, известное под названием «движения агонистиков», или «циркумцеллионов». «Агонистиками» («борцами за правую веру»), называли себя они сами; «циркумцеллионами» («бродягами»), называли их противники. Движение особенно сильно развернулось в 40-х годах IV в. Агонистики в своей церковной программе выступали на защиту донатистской церкви. Что же касается их социальной практики, то она состояла в поджогах и разграблениях усадеб, в избиениях богатых землевладельцев, в освобождении рабов, колонов и должников. Движение носило настолько радикальный характер, что руководство донатистской церковью отмежевалось от него. Римские войска дважды наносили поражение агонистикам, после чего движение пошло на убыль, но в какой-то степени держалось в Африке до самого начала V в.

Самой сильной и самой опасной для церкви ересью IV в. оказалось арианство. Его основателем был Арий, священник из Александрии. Сущность его учения состояла в том, что сын божий сотворен богом отцом, а поэтому ниже его. Ортодоксальное же течение утверждало, что все три лица троицы единосущны, вечны и поэтому равны. Вокруг этого расхождения закипели ожесточенные споры. Под знаменем арианства скоро собрались все элементы, недовольные церковными порядками. Мало того, арианство объединило остатки разгромленной языческой идеологии и пыталось завоевать христианство на его же почве и его же оружием.[533]533
  В учении Ария о том, что сын божий сотворен отцом, воскресло в новой форме филоновско-гностическое представление о логосе как посреднике между богом и миром.


[Закрыть] Арианство проникло к варварам, и под его флагом велась борьба против империи.

В обстановке внутренней борьбы церковным верхам была чрезвычайно важна помощь государства. Константин признал христианство не для того, чтобы безучастно смотреть на раздиравшие церковь споры. Ему была нужна церковь сильная, т. е. единая. Вот почему он принимает энергичное участие в борьбе на стороне господствующего течения. Когда в 325 г. собрался церковный съезд в Никее (Никейский собор) для обсуждения арианской ереси, император на нем председательствовал и встал на точку зрения противника Ария, александрийского епископа Афанасия. В принятом на съезде «символе веры» арианство было осуждено.[534]534
  Впрочем, под конец жизни Константин сам стал склоняться к арианству.


[Закрыть]

Никейский собор имел большое значение для христианства и в организационном отношении. Это было первое общее собрание представителей христианского движения, на котором окончательно оформилась структура церкви.

ГЛАВА XV
ПОПЫТКА ЯЗЫЧЕСКОЙ РЕАКЦИИ

Борьба после смерти Константина

После смерти Константина в 337 г. снова началась междоусобная борьба. Мы видели, что император еще при жизни разделил значительную часть империи между тремя сыновьями: Константином, Констанцием и Константом. Себе он оставил только Балканский полуостров (Фракию, Македонию и Ахайю). Эту часть Константин завещал перед смертью своему племяннику Делмацию. Другому племяннику Аннибалиану были отданы в управление Армения и понтийское побережье.

Император умер в разгар приготовлений к войне с Персией. Цезарь Констанций уже находился в Месопотамии. Узнав о смерти отца, он поспешил в Константинополь и там инспирировал военный мятеж против своих дядей и двоюродных братьев. Два брата Константина и семь его племянников были убиты, в том числе Делмаций и Аннибалиан. Констанций захватил их владения. После этого он снова отправился на Восток (338 г.). Война с персами затянулась. Между тем на Западе началась борьба между Константом и Константином II, в которой последний погиб (340 г.). Констант захватил его владения и на 10 лет объединил в своих руках весь Запад империи.

Констант был сторонником решений Никейского собора. Своим влиянием он содействовал тому, что арианство, восторжествовавшее в конце царствования Константина, снова должно было уступить православию: Афанасий, отправленный перед этим в ссылку, был возвращен и снова посажен епископом в Александрии. В 350 г. в Галлии Констант пал жертвой военного заговора, во главе которого стоял его военачальник – франк Магн Магненций. Магненций был провозглашен императором на Западе, однако в Риме его не признали и избрали августом Непоциана, одного из племянников Константина I. Магненций быстро подавил движение в Риме, и Непоциан погиб. Одновременно с этим войска в Иллирии выдвинули императором полководца Ветраниона.

Констанций, война которого с персами шла плохо, узнав о событиях на Западе, поспешил туда. Продолжение войны с персами он поручил своим полководцам. С Ветранионом Констанцию удалось довольно быстро договориться: узурпатор добровольно сложил с себя власть (351 г.). Но борьба с Магненцием потребовала много усилий. В конце концов он был разбит в ожесточенном сражении в Паннонии. Несмотря на это, Магненций еще держался некоторое время и лишь в 353 г., покинутый всеми своими сторонниками, покончил жизнь самоубийством. Таким образом, Констанций объединил в своих руках всю империю.

Констанций и торжество арианства

Его правление знаменовало собой полное торжество арианства. Смерть Константа лишила ортодоксальное течение самого влиятельного защитника, и Констанций мог без помехи отдаться своим арианским симпатиям. На Миланском церковном соборе Афанасий был осужден и в разгар страшных волнений снова изгнан из Александрии (356 г.). Церковь раздиралась смутами, всюду кипела ожесточенная борьба, часто переходившая в настоящую гражданскую войну. Однако это не мешало императору энергично преследовать языческие культы: он приказывал отбирать имущества храмов, запрещал языческие жертвоприношения.

Предпосылки языческой реакции

В такой обстановке старая античная религия попыталась дать христианству последний бой. Она сделала это не в замаскированной форме, не под флагом той или другой ереси, но совершенно открыто. Это было закономерно. Старое мировоззрение, старые религиозные традиции и навыки не могли сразу и бесследно исчезнуть. Они гнездились еще в психологии населения. Еще оставались в империи кое-какие прослойки, которые были связаны со старым не только идеологически, но и материально. Это были жрецы опустевших языческих храмов, профессора высших школ в Афинах, Александрии, Антиохии, Милете, Эфесе, Никомедии. Это были риторы, грамматики, философы – цвет старой интеллигенции. Наконец, язычество было еще сильно среди части городской знати (особенно на Востоке), во многом ущемленной политикой Константина и относившейся к нему недоброжелательно. Не надо забывать также, что во многих случаях переход в христианство, начиная с эпохи Константина, был вызван соображениями далеко не идеальными. Часто он диктовался узкопрактическими расчетами. «Обращение» носило внешний характер, и новоиспеченный христианин в душе продолжал оставаться язычником.

Таким образом, в империи оставалось еще достаточно много элементов старой культуры, не поглощенных христианством и поэтому враждебных ему. Задача состояла в том, чтобы эти элементы объединить и противопоставить торжествующей новой религии. Вскоре для этого нашелся подходящий человек.