Текст книги "История Рима"

Автор книги: Сергей Ковалёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 70 страниц)

Дионисий

Современником Ливия был грек Дионисий Галикарнасский, профессор риторики и литературный критик. В 30 г. до н. э. он приехал в Рим, где и написал на греческом языке свой главный труд, над которым работал около 22 лет, выпустив его в 7 г. до н. э. Сочинение Дионисия – «Римская древняя история» – состояло из 20 книг, из которых первые 10 дошли полностью, 11-я – частично, а от остальных сохранились только фрагменты. В первоначальном виде «Древняя история» была доведена до начала I пунийской войны (264 г.). В своем теперешнем состоянии она обрывается на 443 г. Дионисий стоит на сенаторско-аристократических позициях. Он тенденциозен, стараясь доказать родство римлян с греками, доблесть римского народа и мудрость римских государственных людей. Риторический стиль Дионисия до известной степени сглаживается его приверженностью к аттическому классицизму (подражание Фукидиду).

Свои источники Дионисий сам указывает в 1-й книге, в 6-й и 7-й главах. Это – греческие историки, старшие анналисты, Катон и младшие анналисты. По-видимому, Дионисий знает и Ливия: он явно полемизирует с ним, хотя ни разу не называет его по имени.

Историческая критика у Дионисия также почти отсутствует. Он любит проводить некритические сравнения между римской и греческой историями. Так, например, он сравнивает патрициев с фессалийской знатью, консулов – со спартанскими царями и т. п. Часто Дионисий дает неверную хронологию. Однако некоторые варианты традиции у него лучше, чем у Ливия, поэтому он служит главным коррективом Ливия.

Плутарх

Третьим крупным представителем наличной традиции является Плутарх, грек из Херонеи, родившийся в середине I в. н. э. Он занимал видное положение в имперской администрации при Траяне и Адриане и был чрезвычайно образованным и плодовитым писателем. Для историка особенно важны его «Параллельные биографии:» – жизнеописания выдающихся греческих и римских деятелей, соединенные попарно. До нас дошло 50 биографий – 46 парных и 4 отдельных. Для ранней римской истории имеют значение биографии Ромула, Нумы, Попликолы, Кориолана, Камилла и Пирра. Кое-какие факты можно найти в мелких работах Плутарха: «Римских вопросах» и др.

Плутарх – не столько историк, сколько философ-моралист. Он сам говорит, что пишет не историю, а биографии, откуда читатели должны черпать примеры того, чему надо подражать и чего следует избегать. Поэтому раскрытие истины стоит для Плутарха на втором плане. Отсюда вытекает его односторонность в подборе фактов, стремление к психологическим деталям, к анекдоту, к шутке.

«Добродетель и порок, – говорит он, – раскрываются не только в блестящих подвигах: часто незначительный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битва, приведшая к десяткам тысяч трупов» («Александр», вступление).

Этим же объясняется некритичность Плутарха. Но так как он в совершенстве владел исторической литературой, то это дало ему возможность собрать в своих биографиях множество ценнейших фактов. Нужно только уметь их отобрать. Большим достоинством Плутарха является то, что он часто указывает свои источники.

Диодор

Таковы три писателя, которые сохранили нам основную историческую традицию ранних периодов римской истории. Дополнением к ним служит ряд других литературных источников. Отдельные, иногда очень ценные замечания можно найти у историка I в. до н. э. грека Диодора Сицилийского. Его «Историческая библиотека» в сорока книгах является всемирной историей, охватывающей период с мифических времен до 54 г. до н. э. (экспедиция Цезаря в Британию). От нее остались первые 5 книг и затем с 11-й по 20-ю. От других дошло довольно много фрагментов. Ранние отделы римской истории представлены в 11—20-й книгах, охватывающих время с 479 по 301 г. Материал здесь расположен синхронистически: по олимпиадам, афинским архонтам и римским консулам. Главное внимание Диодор уделяет греческой истории, поэтому римская история изложена очень кратко, и под многими годами стоят только имена консулов.

Диодор – компилятор чистой воды, почти дословно списывающий свои источники. Впрочем, это имеет и свои достоинства, так как иногда Диодор пользовался хорошими авторами. Так, в основе 11—20-й книг, может быть, лежит хроника Фабия Пиктора. Поэтому труд Диодора важен для критики младших анналистов, которыми пользовались Ливий и Дионисий. У Диодора мы найдем ряд ценных замечаний. В частности, большое значение имеют его хронологические указания.

У писателей императорской эпохи (Плиния Старшего, Тацита, Аппиана, Диона Кассия) мы не найдем много материала по интересующему нас периоду. Но кое-что интересное есть и у них.

Варрон

Больше значения имеют так называемые «антиквары» позднереспубликанской эпохи. Это – не историки, но собиратели различных сведений о старине. Самый крупный из них – Марк Теренций Варрон, помпеянец, перешедший потом на сторону Цезаря (116—27 гг. до н. э.). Варрон был ученым-энциклопедистом, обладавшим огромной трудоспособностью (он написал более 70 сочинений). Филолог, историк, поэт, агроном, математик Варрон старался охватить все сокровища греческой культуры и переработать их в римском духе. Из его произведений сохранилось очень немного. Для ранней римской истории имеет значение его исследование «О латинском языке» в 25 книгах. От него уцелели книги с 5-й по 10-ю, да и то в плохом состоянии.

Веррий Флакк

К этой же категории антикваров нужно причислить вольноотпущенника Веррия Флакка – ученого грамматика и воспитателя внуков Августа. Возможно, что он принимал участие в составлении консульских и триумфальных фастов, а также пренестинского календаря. Его большой энциклопедический словарь «О значении слов», к сожалению, потерян, но частично сохранилось извлечение из него грамматика II в. н. э. Феста. От извлечения Феста дошла только вторая половина (с буквы М), да и то в испорченном состоянии. Кроме этого, сохранилось скудное сокращение словаря Феста, сделанное писателем эпохи Карла Великого Павлом Диаконом. Несмотря на жалкий характер обоих извлечений, они не смогли полностью изуродовать ценнейший материал, содержавшийся у Веррия Флакка, и историку, занимающемуся ранним Римом, постоянно приходится к ним обращаться. История словаря Веррия Флакка типична для характеристики того печального состояния, в котором находится традиция о начальных эпохах Рима.

Цицерон

Хорошие варианты традиции можно найти у римских публицистов и знатоков права. К числу первых нужно отнести прежде всего Цицерона. Марк Туллий Цицерон (106—43 гг.), писатель, адвокат и государственный деятель, не будучи историком, часто касался в своих многочисленных произведениях вопросов древнейшей римской истории. В этом отношении особенно важное значение имеет его сочинение «О государстве» в 6 книгах, из которых почти целиком дошли 1-я и 2-я, а от стальных – несколько крупных фрагментов. Так как здесь Цицерон пользуется Полибием, то он часто излагает древнюю, а следовательно, меньше испорченную форму предания.

Юристы

Из огромного количества произведений римских юристов уцелели лишь очень немногие. Да и среди последних вопросы ранней римской истории затрагиваются редко. В «Дигестах», входящих в знаменитый законодательный сборник императора Юстиниана (VI в. н. э.) «Свод гражданского права» («Corpus juris civilis»), находится большой отрывок из «Руководства» Помпония, юриста II в. н. э. В нем говорится о так называемых «царских законах», упомянутых нами выше. В четырех книгах «Институций» знаменитого юриста II в. н. э. Гая содержатся не только ценнейшие данные по римскому праву, но и ряд важных замечаний по социальной истории Рима.

Компиляторы позднеимператорской эпохи

Некоторое значение имеют также компилятивные произведения писателей позднеимператорской эпохи: «Аттические ночи» Авла Геллия (II в.), «О римских магистратурах» и «О месяцах» грека Иоанна Лидийца (VI в.), комментарии Сервия на Вергилия (IV или V в.), «Сатурналии» Макробия, римского грамматика первой половины V в., тощая компиляция из Ливия в двух книгах о римских войнах Флора (II в.), «Краткий очерк римской истории» Евтропия (IV в.) и др.

Очень ценные указания о римском календаре находятся в сочинении «О дне рождения» римского грамматика III в. н. э. Цензорина.

Проблема достоверности ранней римской истории

Изложенный выше очерк развития римской историографии и ее наличного состояния наводит на самые печальные размышления о степени достоверности ранней римской истории. Действительно, письменность появилась в Риме, во всяком случае, позднее начала его истории (может быть, в VI в.). Летопись понтификов возникала не раньше середины V в. Следовательно, до этого существовала только устная традиция, обладающая, как правило, весьма малой достоверностью. Галльский погром 390 г. уничтожил значительную часть письменного материала. Наличная традиция (главным образом Ливий, Дионисий и Плутарх) дошла до нас, в лучшем случае, из третьих рук: архивный материал – анналисты старшие – анналисты младшие.

К этому нужно прибавить несовершенство римского календаря и летоисчисления. Первоначально год в Риме был десятимесячным, а месяц – лунным, состоявшим из 28—29 дней. Позднее (согласно традиции, при Нуме Помпилии) ввели двенадцатимесячный год, но месяц по-прежнему оставался лунным. Перед понтификами стояла сложная задача выравнивания лунного года с солнечным. Только реформа календаря, произведенная Юлием Цезарем в 45 г. до н. э., положила конец этому хаосу. Точное исчисление времени при старом доюлианском календаре было невозможно.

Сюда присоединялась путаница с эрой. Исчисление годов вели «от основания Рима». Но когда он был основан? Греческий историк Тимей из Тавромения (IV в. до н. э.), по словам Дионисия (I, 74), датировал основание Рима и Карфагена одним и тем же годом – «за 38 лет до 1-й олимпиады», т. е. 814 г. до н. э.; Фабий Пиктор – 1-м годом 8-й олимпиады (748 г.); Цинций Алимент – 4-м годом 12-й олимпиады (729/28 г.). Катон считал, что Рим был основан «432 года после Троянской войны», т. е. в 1-й год 7-й олимпиады (752 г.). Полибий дает 2-й год 7-й олимпиады (751/50 г.). Ту же дату мы находим у Диодора и Цицерона. Наконец, Варрон остановился на 3-м годе 6-й олимпиады (754/53 г.), и эта дата официально была принята в Риме. «Варронова эра» перешла и в современную историографию, конечно, не как дата основания Рима, определить которую невозможно, а как условная точка отсчета.

Все вышесказанное чрезвычайно затрудняет установление подлинных фактов ранней римской истории. Традиция дает здесь массу материала, явно мифического и легендарного. Таков Ромул, сын Марса, основатель Рима и первый царь, живым взятый на небо. Таков Нума Помпилий, второй царь, создатель римского культа, супруг нимфы Эгерии. Таковы недостоверные детали так называемой «реформы Сервия Туллия», например исчисление ценза в ассах и проч. Миф и легенда тесно переплетаются здесь друг с другом и скрывают возможное ядро исторической истины. Многое письменная традиция получила в наследство от бесписьменных эпох народного творчества, многое было придумано позднее. В этих выдумках большую роль играл принцип так называемой «этиологии» (от греч. слова αιτια – причина). Когда наивное мышление древних пыталось объяснить возникновение отдельных институтов, обычаев, обрядов и проч., оно прибегало к выдумке «этиологической саги», в которой создание или возникновение этих институтов приписывалось определенному (чаще всего выдуманному) лицу или связывалось с каким-нибудь легендарным событием. Так, например, основание Рима (Roma) приписывалось его эпониму Ромулу (Romulus); римские свадебные обычаи, в которых оставались еще некоторые следы «умыкания» невест, породили для своего объяснения легенду о похищении сабинок и т. д. Одно время в науке сильно увлекались принципом этиологии. Теперь это увлечение прошло, однако нельзя отрицать, что в отдельных случаях этиологическое объяснение может дать хорошие результаты. На искажение исторической истины влияли также риторические тенденции поздней анналистики, политические причины (например, стремление возвысить род Юлиев), греческие влияния и т. п.

Естественно, что в исторической науке возникло скептическое отношение к возможности восстановить события ранней римской истории. Одним из первых представителей критического отношения к римской традиции был голландский ученый второй половины XVII в. Яков Перизоний. В XVIII в. французский ученый Бофор написал книгу с характерным заглавием: «Рассуждение о недостоверности пяти первых веков римской истории». Основное положение Бофора сводится к тому, что при ненадежности традиции достоверное изложение частностей римской истории первых веков республики невозможно. Но историческая мысль на этом не остановилась. В конце 90-х годов XIX в. итальянский ученый Паис в своей работе «История Рима» пошел гораздо дальше. По его мнению, достоверная римская история начинается только с III в. Гиперкритицизм Паиса простирается так далеко, что он отрицает достоверность «Законов XII таблиц».

Однако этот чрезмерный скептицизм оставлен даже Паисом в его последних работах. Современная наука признает, что внутренняя критика литературной традиции и, главное, комбинированное использование источников дают возможность установить если не детали, то общий ход римской истории в древнейшую эпоху. Теперь наблюдается скорее обратная тенденция: чрезмерное доверие к традиции. Этим страдают, например, соответствующие главы VII тома «Кембриджской древней истории» («The Cambridge ancient history»), самой крупной сводки материала древней истории в буржуазной науке за последнее время.

ГЛАВА II
ГЕОГРАФИЯ ИТАЛИИ

Хотя уже с III в. до н. э. Рим вышел далеко за рамки Апеннинского полуострова, но Италия всегда оставалась основой римской экономики, базой римской экспансии, центром политической жизни и управления римской державы, главным очагом римской культуры. Поэтому нельзя понять особенностей римской истории, не имея ясного представления о том, чем была Италия в географическом отношении.

Апеннинский полуостров – средний из трех больших полуостровов (Балканского, Апеннинского и Пиренейского), глубоко вдающихся с севера в Средиземное море и разрезающих его на три части. Узкой полосой, простирающейся приблизительно на 1 тыс. км, тянется Италия на юг, в средней части достигая ширины около 150 км. Большой остров Сицилия, являющийся непосредственным продолжением Италии, близко (на 150 км) подходит к побережью Африки. С севера Альпы подковой замыкают полуостров. Хотя они, как показывает римская история, и не являлись непреодолимой преградой для вторжения (в особенности в их восточной части – Юлийские Альпы), однако до известной степени создавали изолированность Италии с севера.

С востока полуостров омывается Адриатическим (или Верхним) морем, с юга – Ионийским, с запада – Тирренским (или Нижним) и Лигурийским. Моря эти бедны островами. Около восточного побережья Италии их почти нет. На юге – одна Сицилия, да и она является островом только формально, на деле будучи частью Италии. С запада – крупные острова Сардиния и Корсика, но они отстоят слишком далеко от италийского побережья, а вдоль берега разбросано только несколько мелких островов: Ильва (теперь Эльба), Капреи (Капри) и др. Таким образом, островная система Италии чрезвычайно бедна и резко отличается от островного окружения Греции. В то время как эта последняя окружена множеством островов, которые тесно связывают ее с Малой Азией, Италия изолирована. Поэтому у нее отсутствовала одна из важнейших предпосылок развития торговли и мореплавания, какую Греция имела в своем огромном островном мире.

В таком же направлении влияла береговая линия Апеннинского полуострова. Она очень коротка, относительно гораздо короче береговой линии южной части Балканского полуострова. Берега Италии мало изрезаны и неудобны для мореплавания. На адриатическом побережье почти нет удобных бухт, и берега негостеприимны (отмели, лагуны). Немногим лучше южное побережье. Только в средней части западного берега (в Кампании) есть хорошие бухты.

Строением поверхности Италия тоже сильно отличается от Греции. Последняя по всем направлениям изрезана горными цепями, создающими множество изолированных областей. В Италии же одна основная горная цепь – Апеннины, пересекающая полуостров с севера на юг. В северной части они трудно проходимы, но чем дальше на юг, тем горы становятся ниже и в конце концов в южной части полуострова разбегаются отлогими цепями.

Замкнутых областей в Италии нет, если не считать отдельных небольших районов, в северной и центральной частях Апеннин. Поэтому те области, на которые исторически распадалась Италия, были скорее этнографическими, чем географическими комплексами.

Северную часть Италии (теперь Ломбардия) в древности называли Цизальпинской Галлией, т. е. Галлией по эту сторону Альп. Она делилась на Галлию Транспаданскую (Галлию по ту сторону Пада) (теперь По) и Галлию Циспаданскую (Галлию по эту сторону По). Галлия, согласно географическим представлениям древних, не входила в состав Италии. К югу от нее, в западной части полуострова, лежала Этрурия (теперь Тоскана). К востоку от Этрурии – гористая Умбрия и Пицен; к югу – холмистая равнина Лация. Еще дальше к югу находилась цветущая приморская область Кампания. К востоку от Лация и Кампании лежал покрытый лесами Самний. Южную часть полуострова составляли Апулия, Калабрия, Лукания и Бруттий.

Речная система Италии довольно богата. Цизальпинскую Галлию орошает большая река По (лат. Padus) с многочисленными притоками. В северной части Этрурии течет Арно (лат. Arnus). Границей между Этрурией, Умбрией и Лацием служит Тибр. Кроме этих рек, нужно отметить Лирис в Лации и Ауфид в Апулии. В древности все эти реки были гораздо полноводнее, чем теперь. В речных долинах сохранились следы древних ирригационных сооружений.

Почва Апеннинского полуострова создавала прекрасные условия для земледелия и скотоводства. Плодородная равнина По была одной из самых древних областей земледельческой культуры. Вулканическая почва Лация, Кампании и Сицилии щедро вознаграждала труд земледельца. Юг Италии славился своими прекрасными пастбищами. Недра Италии были богаты металлом. Медь, свинец, олово и цинк Этрурии, железо на о. Ильве являлись одной из важнейших предпосылок высокого развития этрусской культуры.

Климат Италии в древности несколько отличался от современного. Он был более влажным и прохладным, что зависело главным образом от большого количества лесов, когда-то покрывавших Апеннинский полуостров и ныне вырубленных. Леса задерживали таяние снегов, благодаря чему в почве дольше держалась влага. Это приближало климат древней Италии скорее к среднеевропейскому, тогда как в наше время в нем сильнее выступают субтропические элементы.

В целом условия географической среды Италии были менее благоприятны для развития, чем аналогичные условия Греции. Италия была страной по преимуществу земледельческой. Характер почвы и климата давал возможность разводить не только оливки и виноград, но и зерновые культуры: просо, ячмень, полбу, пшеницу. Кроме этого, Италия была богата металлом и лесом. Поэтому она не была в такой степени, как Греция, связана с внешним миром необходимостью ввозить хлеб, строевой лес, кожу и другие виды сырья. Ее хозяйство долго могло оставаться натурально-замкнутым и в силу этого отсталым.

Этой отсталости содействовали и условия социально-исторической среды, окружавшей Италию. Тех оживленных сношений с Востоком, которые являлись важнейшей предпосылкой развития Греции, Италия не знала вследствие своего отдаленного положения. Самыми культурными соседями италийских племен были греческие колонии юга Италии и Сицилии. Непосредственные сношения с Грецией были затруднены характером береговой линии и отсутствием островов, а кроме того, западная часть Балканского полуострова, обращенная к Италии, была в экономическом и культурном отношениях сравнительно отсталой.

Все эти условия долго задерживали древнюю Италию на уровне натурально-замкнутой экономики и примитивной культуры. Однако эти же условия с определенного момента начали играть положительную роль в историческом развитии Италии. Относительная отсталость италийской экономики и ее аграрный характер имели один важнейший результат: они содействовали тому, что на Апеннинском полуострове долго сохранялось мелкое свободное землевладение и Италия долго оставалась крестьянской страной. И когда Рим, объединив Италию, включился в «большую» политику, именно италийское крестьянство стало тем орудием, с помощью которого был завоеван весь средиземноморский мир. В борьбе с более старыми и более развитыми государствами Средиземноморья – Карфагеном, Грецией, Македонией, Сирией, Египтом – отсталость Италии в условиях примитивной техники сделалась ее величайшей силой.

В образовании римской мировой державы немалое значение имело центральное положение Апеннинского полуострова (так же, как центральное положение Рима сыграло большую роль в объединении Италии). Оно давало возможность римлянам действовать по внутренним операционным путям, разъединяя своих противников. Это же центральное положение облегчило Риму то культурное посредничество между Востоком и Западом, которое стало одним из величайших факторов культурного развития Европы.