355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Мажарин » Стрелок (СИ) » Текст книги (страница 2)
Стрелок (СИ)
  • Текст добавлен: 27 марта 2018, 16:30

Текст книги "Стрелок (СИ)"


Автор книги: Сергей Мажарин


Жанр:

   

Вестерны


сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Краплёные карты

Музыкальная прогулка

«Гнилая» холодная весна выдалась в этом году. То моросил мелкий противный дождик, то мохнатыми рождественскими хлопьями валил снег. Дороги раскисли от грязи и не думали подсыхать…

День медленно перевалил за полдень и медленно полз к вечеру.

Стрелок открыл дверь в конюшню и подошёл к стойлу. Жеребец не был похож на того замученного одра каким был совсем недавно. Бока округлись и снова лаково залоснились. Конь потянулся к карману, мелко двигая ноздрями и кося влажным глазом. Коротко всхрапнул. «Ну..He балуй… Надоело? Вторую неделю торчим тут.» Стрелок достал, завёрнутый в тряпицу солидный ломоть хлеба, густо обсыпанный крупной зернистой солью, и протянул на ладони своему любимцу. Осмотрел ноги вороного, покрытые струпьями, тонкой корочкой кожи, смутно мелькавшей по краям ссадин.

Заняться было нечем. Валяться на кровати и тупо смотреть в потолок гостиничного номера не хотелось. Все городские лавки были осмотрены и все покупки сделаны. Оставалось зайти в салун и послушать новости, а если повезёт, то и добыть газету.

Не смотря на то, время было не позднее, в зале «Розового слона «было многолюдно. Опилки на полу потеряли первоначальный цвет и стали грязно серыми от грязи, что принесли на ногах, и от табачного пепла… Около плевательниц они покрылись коричневой комковатой коркой. Стоящая посреди зала громадная чугунная, печь на рахитичных ножках изнемогала теплом. У стойки бара было тесновато, виднелись лица знакомых, но стоять не хотелось да и не мешало бы чего-нибудь пожевать.

Стрелок подошёл к столику, за которым сидели двое. «Разрешите?». Парочка испугано уставилась на него, молча и судорожно допила свой виски и ушла. «Вот так всегда…Стоит пристрелить ублюдка, как порядочные люди начинают шарахаться от тебя, думая, что они будут следующей жертвой».

Заметив Стрелка, из-за стойки к нему метнулся бармен. «Что прикажите, сэр? Виски, бренди, бурбон?»

– Двойной бренди, стейк и газету.

За соседним столиком играли в карты и видно играли уже долго. Лежали засаленной кучкой банкноты, тускло отсвечивали серебром и золотом монеты, большие карманные часы поверх всего скорбно отсчитывали время. Двое из картёжников, судя по одежде были состоятельными фермерами, в третьем Стрелок узнал помощника управляющего местного банка, а вот четвёртый, сидящий к нему спиной, был не знаком и вероятнее всего был приезжим.

Газета оказалась недельной давности и содержала обычный набор стаей: кто-то в очередной попался на взятке, засилье китайских прачечных, подтасовка результатов выборов, туманные намёки на какие доходы живёт конгрессмен такой-то, судейский чиновник замечен в весёлом доме с сомнительными девицами… Реклама…

Разговор за соседним столиком привлёк внимание.

* * *

…Я выдвигал свою кандидатуру на пост президента… Я путешествую и изучаю нравы народонаселения. Месяц назад я вернулся из России…страна bojar…Ещё со слов великих путешественников мне было известно о рабской, лживой и скотской сущности русских…Едят тёртую редьку и запивают квасом. Квас? Это местный лимонад с мерзким запахом. Вы представляете какая вонь после этого?…Они работают только для того, чтобы купить водку…не моются в ванной, как цивилизованные люди….а вместо мочалки используют метёлки, которыми подметают полы…

Незнакомец, встряхивая роскошными седыми волосами до плеч, тасовал колоду. Скользнул тонкими наманикюренными пальцами по срезу колоды, и стал сдавать незаметно ощупывая рубашку каждой карты. Сдал, попутно отогнув углы каждого листа.

«Карточный шулер. Представление в провинции, проездом…», – подумал Стрелок.

…По улицам ходят медведи. Русские muzhik-и их ловят, обучают игре на babalaik-е, это такое русское банджо, водят по ярмаркам и показывают за деньги. А потом идут в kabak и пьют вместе с ними водку…Клянусь честью это так…

Заслушавшись, простаки не смотрели на его руки. «Вот оно». Стрелок напрягся. Прикрытые веером карт, пальцы седого медленно скользили к рукаву, что-то нащупали за манжетам рубашки и стали вытягивать. Показался край карты. Стрелок вскочил, отбрасывая стул, и прижал ладонь «путешественника» к столешнице.

– Вы шулер, сэр!

– Как вы смеете! Эту карту вы мне подкинули! Я барон Гольдберг!

– Вы не тот за кого себя выдаёте. Вы… Шайзенберг.

– Что?! Вот мои рекомендательные письма.

Рука его опустилась в карман, но достать её он не смог. Стрелок плотно обхватил запястье барона. Бумкнул китайской хлопушкой выстрел. Второй раз он выстрелить не успел. Растопыренной пятернёй Стрелок обхватил лицо шулера, приподнял и с силой толкнул от себя. И картёжник полетел вперёд спиной через весь зал, загребая воздух, как спятившая мельница, сметая стулья и посуду со столов, рассыпая, взметнувшейся стаей, карты из внутренних карманов сюртука и из рукавов. Парик воспарил птицей и улетел под ближайший стул. Блеснула голая как гриб голова. Не успел он встать, как на него был направлен ствол 45 калибра.

– Вставайте и медленно достаньте свой пистолет. Кидайте его на пол… «Рейд. Мой друг»? Не серьёзно…

Малый в латаной клетчатой рубахе в изумлении изрёк: «Да он и тут играет не по правилам». Поднял револьверчик. «Ух ты. И пострелять и кастет».

Вокруг барона собралась толпа…» В Техасе шулеров вешают!»… «Вздёрнуть его на ближайшем дереве!» …Добровольцы побежали искать верёвку…Здоровущий золотоискатель для начала зарядил шулеру оплеуху…

Стрелок встал на стул, звонко ударил по ушам выстрел. С потолка полетели щепки и какая-то труха.

«Тихо! Добрые сэры, повесить вы его всегда сможете, и суд оправдает вас, если вам повезёт. Но прикончить его – это как свалиться в яму с дерьмом. Самому же потом будет вспоминать мерзко и противно…Помолчи, Джейкоб. У тебя семь соплюшек и пока тебя будут таскать по судам, кто будет их кормить? В Алабаме таких хлыщей обмазывают мёдом, вываливают в перьях и катают на шесте, а потом выкидывают из города.»

– А у нас в Миссури обливали дёгтем.

– Мёд. Слишком много для него чести – пойдет и патока.

И толпа навалилась на барона. Забелело из-за сгрудившихся спин обнажаемое тело. Вонючие драные носки, подштанники в подозрительных пятнах полетели в сторону… Кружевную манишку с наслаждением затоптали в клочья…

По разбитым досщатым тротуарам, хлюпая грязью, двигалась развесёлая, как негритянские похороны, процессия. Встречные прохожие, узнав в чём дело вливались в толпу. Впереди волокли виновника торжества. Его тащили на шесте так, как таскают охотники забитого кабана. Нелепо задранные к небу синюшные ступни. Тощие кривые ноги цвета брюха дохлой рыбы, густо заросшие белесым волосом. Дряблый вздувшийся живот норовил сползти набок. На блестящей лысине приклеен бубновый туз. Из под прилипших перьев и липких потёков на впалой груди проглядывала пороховая татуировка – дебелая русалка с громадными сиськами, в одной руке, якорь в другой бутылка.

В толпе мяукали мартовскими котами, свистели, шедший впереди процессии заморыш пиликал на скрипке «Янки дудль денди»,  «Старый чёрный Джо», «Жёлтая роза Техаса»….» Лже-барон извивался на жерди и тонко верещал, багровея от натуги: «du Arschloch!.. halt die Fresse! Angsthase… hosenwackler… arsch mit ohren schisshase….anschei;er feigling» Когда он замолкал, кто-нибудь, из шедших рядом, взбадривал его пинком под копчик или по рёбрам и тогда снова раздавались вопли: «hau ab, Affenbaby!..…. Engelhuren»…. Его воплям визгливо вторила скрипка:«Янки дудль денди! Смотри не отдави все ноги нашей Сэнди!..».

Остановились на въезде в город на краю огромной грязной лужи, в разводах глинистой жижи, раскисшего навоза и содержимого ближайших выгребных ям и подтопленных клозетов… Сняли с шеста, развязали и раскачав за руки и за ноги бросили в воду.

Звучно шмякнулся, обдав брызгами и взметнувшимися картофельными отчистками своих мучителей…Встал на карачки и подвывая плаксиво прокричал:«Вы пожалеете! Я ещё вернусь!».

Выброс тела.

День не задался…Стрелок с утра кружил по городу, заходил в гостиницы, салуны и бары, китайские прачечные, лавки, бордели, адвокатские и биржевые конторы, редакции газет и газетёнок, побывал в порту и мэрии…Тот кто был ему нужен растворил в большом городе, выйдя из вагона на вокзале.

«Всё, на сегодня хватит…А почему он должен был здесь остаться? Мог пересесть на другой поезд и укатить куда угодно. Ладно, завтра навещу кассы…». До гостиницы можно было бы добраться и на омнибусе, но за день он надоел до судорог.

Разноцветным пятном мелькнула вывеска дорогого казино. У входа торчал швейцар весь в галунах и нашивках.

– Сэр, это частный клуб. Вход только членам клуба и по приглашению.

– У меня пригласительный. Две десятки незаметно перекочевали из ладони в ладонь.

– Прошу Вас, сэр.

Обнажённые плечи, выглядывающие из русских соболей, накрахмаленные воротнички рубашек, шелест шёлковых платьев, запах духов и приглушенный свет…Монотонные причитания крупье: «Господа, делайте свою игру…Ставки сделаны» …Треск прыгающего шарика по кругу рулетки.

Взял с подноса у бесшумно скользившего по паркету официанта пузатый бокал с коньяком, перешёл в зал где играли в карты. Черепаховым панцирем в свете лампы блеснула лысина. Подошёл ближе. Надтреснутый тенор жужжал: «..Россия, там есть такой штат «Hochland», несмотря на название гор там нет…hoсhols… у них причёски как у индейцев ирокезов… питаются исключительно беконом, они его называют salo…»

«Опять он…».

Прошёл мимо Стрелка и встал впереди высокий господин во фраке. Кто-то из карточной обслуги подскочил к нему, выслушал приказание и исчез в соседнем зале. Стрелок подошёл сзади и похлопал двумя пальцами по плечу высокого. Тот с благородным негодованием на столь фамильярную вольность величественно развернулся и…увидев кто это, весь скукожился, сморщился как забытый воздушный шарик.

– Нет, Стрелок только не это…Я уже давно завязал…Сейчас я чист перед законом…Ну не совсем чист…Но за это же не убивают? Хочешь деньги, вот это казино…

– Ты за кого меня принимаешь, Дик? Ты ещё скажи, что я пришёл, чтобы получить за твою голову награду. Тебя в миннесотском Мурхеде оценили в 58 долларов 73 цента. Вон тот лысый на тебя работает?…Нет?…Твоя забегаловка может прогореть, порядочные люди перестанут здесь играть. Это жулик. Два месяца назад его прокатили на шесте и выкинули из города в трёхстах милях отсюда…Не веришь? Посмотри, на ручонке у него кольцо шулера. Мой совет – выкинь этого хлыща вон.

– Я твой должник, Стрелок.

Дик подошёл к столику. «Господа, я вынужден прервать вашу игру. Один из вас играет нечестно».

Шулер взвился, встав на ноги «Как вы смеете?! Я…»

Стрелок тихонько свистнул, вставший обернулся и тут он увидел Стрелка. Было оттопыренная впалая грудь опала, пальцы хаотично запрыгали по зелёному сукну стола, по брошенным картам, по фишкам. На висках выступили крупные капли пота и заскользили вниз, глаза заметались по сторонам в поисках пути к бегству.

«Разрешите вам выйти вон.».

Сидевший рядом квадратный здоровяк встал. «Выйти ему? Вот уж нет». Бережно снял с переносицы лысого очки, подержал их на весу на вытянутой руке и, медленно разжав пальцы уронил их на пол. С наслаждение наступил на них и закрутил каблуком под визг стальных подковок об стекло. Развернул на волосатом пальце перстень с массивным изумрудом камнем внутрь. Сжал кулачищи размером с голову ребёнка. «Сейчас вобью тебе зубы в задницу».

«А ведь у него получится – меланхолично подумал Стрелок – Да он ему одним ударом голову оторвёт».

«Господа, только не здесь.», – вмешался Дик.

«Хорошо. Пусть будет по-вашему. Так можно и мебель попортить. Вот и мои друзья хотят поучаствовать».

Сжав шулера плечами в «коробочку» вывели на крыльцо, мимо угодливо распахнувшего дверь швейцара.

«Тебе куда для начала, в ухо или в челюсть?», – деликатно предложил квадратный.

Губы у лже-барона мелко задергались. На щеках выступила мелкая сеточка багрово-синюшных жилок. В животе у него что-то заурчало, забулькало и заклокотало, смрадный дух пополз из штанов, на гульфике появилось и стала расплываться по сторонам тёмная клякса.

Здоровяк скривился. «Иезикил, ты ещё хочешь его ударить? Я уже нет».

Державший отрицательно закрутил головой.

«Ладно сделаем как у нас на ранчо. Господа, будьте любезны разверните его лицом к улице».

Шулеру заломили руки. Спина выгнулась дугой, голова оказалась у колен оттопырился угловатый зад. Мощный пинок сотряс тщедушное тело и вынес его на мостовую.

Неблагопристойное происшествие.

Здоровущая и наглая муха, серой горошиной, ползла по газетному листу, отпечатанному на блёкло-жёлтой скверной бумаге. Заползла на заголовок «Кровавая собака на улицах города». Присела, отклячив зад, и стала чистить лапки.

«Смотри не захлебнись в этом дерьме» щелчок указательным пальцем отправил её в путешествие к другому столику ресторанчика.

Передовица «Звёздно-полосатого флага «просто захлёбывалась в истерике:«На железнодорожной станции нашего города, широко известным в узких кругах, ганфайтером (по мерзкой кличке Стрелок) было застрелено «при попытке сопротивления при аресте» четыре человека….они были приговорены в шести штатах к смертной казни…… как он мог взять на себя такую чудовищную ответственность?… требуют присутствия при этом кровавом акте известных почтенных лиц, как-то: прокуроров, судей, выбранных от общества……Убийство в присутствии наших сограждан…в том числе и женщин… Корчащиеся в агонии тела…Разве сама эта картина не противоестественна человеку?… все более и более возрастающее нерасположение просвещённого человека к отнятию жизни у преступников… Преступник, как бы тяжко ни было его преступление, слишком слаб и ничтожен по своим силам в сравнении с государством;…самое преступление, как бы тяжко оно ни было, будучи исключительным явлением в нормальной общественной жизни, не ставит в опасность существования государства……отделываясь такой голословной фразой: если смертная казнь не удерживает от преступлений всех, к ним склонных, то все-таки она удерживает многих, или по крайней мере некоторых…. Смертная казнь – не просто инструмент гибели; это самый древний и отвратительный символ одной из склонностей рода человеческого, ведущей его к моральному краху…Кто может гарантировать, что этот вонючий скот не застрелит невинное дитя, случайно наступившее ему на ногу… Доколе подобные грязные типы будут поганить наши улицы?…»

– Полиция и губернаторы десятка штатов предпочли бы получить эту компанию в освежёванном виде, чтобы не возиться с казнью и с просьбами о помиловании.

Подвальная статья была о том же. Интервью с проповедницей Церкви Нашего Американского Пути Лэррис Чоппер»….Ни у кого нет права отбирать у человека его единственную жизнь, данную Богом…Смертная казнь отнимает у преступника возможность исправления…Одно из главных утверждений Священного Писания о том, что «так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Иоан.3:16).. Из этих слов ясно вытекает та мысль, что человек не погибнет и будет иметь жизнь вечную, если человек будет верить в Иисуса Христа и жить по Его заветам… что человек может достичь спасения только через соблюдение учения Иисуса Христа. Именно учение Спасителя и определяет совершение тех поступков, которые представляют собой собирание сокровищ небесных, открывают перед человеком двери в Царство Небесное и дают спасение души…. И нет прямее пути, чем этот для достижения Царства Небесного и нет правильней и лучше пути, чем этот для спасения души и достижения вечного блаженства… Восстановление падшего человека, которое составляет сущность христианства, совершается через восстановление духа, возвращение ему власти над душой и телом и очищение их от всех пришедших наклонностей, привычек, страстей и стяжание добродетелей.

…отвращение от греха, обращение к Богу… Смотрите на небо и всякий шаг вашей жизни так соразмеряйте, чтобы он был ступанием туда… религиозные представления, согласно которым умерщвление греховного тела может даже пойти на пользу бессмертной душе, уже принадлежат истории…Надеюсь, что этот моральный урод подохнет в муках без покаяния и отпущения грехов…».

Стрелок отложил газету в сторону чувствуя, что тупеет от этого словоблудия и словесной трухи…»Интересно, как бы они завопили, если бы их стали грабить на глазах прохожих или насиловать прямо на улице и никто бы не остановил подонков. Полиция…Полиция прибывает, когда уже преступники смылись и нет риска получить пулю или нож под рёбра…Можно подумать, что все эти высоконравственные господа и дамы живут в каком-то другом сказочном мире, где никто не мучается по утрам от похмелья и не посещает сортир…Вот когда это заведение переполняется и дерьмо начинает заливать задний двор, а то и выливаться на улицу, они вспоминают, что существует ассенизатор. Они начинают ласково ныть, призывая его на помощь. Когда золотарь выполнит свою работу, они брезгливо суют ему деньги и с отвращением отворачиваются, когда этот чистильщик проходит рядом». Развернул газету и аккуратно по сгибу оторвал первый лист. Сложив несколько раз, сунул в карман сюртука.

Высокий, высохший как норвежская треска, человек лавировал между столиков, и задевая длинными ногами стулья, пробираясь к Стрелку.

– Добрый день, шериф. Садитесь. Как насчёт выпить? Что проблемы с правосудием?

– Добрый день, Стрелок. Не откажусь. Нет, проблема с вашим пребыванием в городе…, – шериф повертел стаканчик в руке, – Комитет Бдительных Граждан недоволен стрельбой и требует вас выставить из города, если вы откажитесь добровольно и немедленно уехать.

– Странные люди… Пребыванием этой банды они были довольны. Вы их не спрашивали об этом?

– Они заявляют, что поскольку на территории нашего штата эти джентльмены ни в чём предосудительном не замечены, то не следовало бы и вмешиваться. Вот, когда они ограбили бы банк и пристрелили как всегда десяток человек, то эти Бдительные опять бы стали верещать, что я не принял никаких мер и я снова бы оказался бы в дураках…А через два месяца выборы, а эта шайка имеет слишком большой вес в городе.

– А, если я окажусь?

– Они грозились это сделать сами и силой оружия.

– Насколько это законно? И, если меня попытаются убить?

– Вот, когда вас убьют, тогда я и вмешаюсь. Но боюсь, что это будет слабым утешением для вас, а пока я не буду предпринимать никаких мер в отношении вас и тем более мешать вам защищать свою жизнь, – шериф улыбнулся, показав жёлтые от табачной жвачки зубы. – Только постарайтесь сделать это без подранков и свидетелей.

– Это как получится… А кто автор этого пасквиля? Подписано, наверно из скромности, «Бдительный Патриот».

– Редактор. Он же председатель Комитета.

* * *

Стрелок шёл по улице, отыскивая редакцию газеты. Вытащил соломинку из копны, наваленной на проезжавший мимо воз, сунул её кончик себе в рот и стал грызть, перегоняя из одного угла рта в другой. Глаза шарили по стенам зданий. Плакаты, вывески и таблички разной величины, написанные какими угодно шрифтами и всяческих цветов, блёклые и ещё лоснящиеся от свежей краски, афишки печатные и рукописные. Гадалки и нотариусы, акушерки, дантисты, поставщики москательных товаров и транспортные конторы, адвокаты, букмекеры…Все теснились на стенах и зазывали к себе. У входа в похоронную контору ловкий малый умудрился всунуть в руку Стрелку листочек с рекламой, призывающей воспользоваться услугами заведения и обещавшие неслыханный комфорт клиентам и большие скидки заказчикам.

Вот среди всякой мелочи раскинулась, выделяясь облупившей краской и цветом лица сдохшей русалки, вывеска «Лучшая газета! «ЗВЁЗДНО-ПОЛОСАТЫЙ ФЛАГ. Редакция. 3-й этаж».

Лестница со ступеньками, вытертыми до впадин в дереве, шляпки гвоздей затёртые до полукруглости. Стрелок миновал площадку между этажами. Шмель в бился в пыльное стекло, стремясь вырваться туда, к воздуху, к свету… Стучал, стучал безуспешно пытаясь пробиться. Мимо проходили люди, скользя пустым взглядом, даже не замечая эту маленькую трагедию. Стрелок представил, как он лежит на грязном затоптанном полу рядом с плевательницей и шлепками жеванного табака и только ещё шевелятся лапки в предсмертной агонии. А надо то и было сделать совсем немного, шагнуть и открыть окно…Пропала маленькая жизнь, и вот так же у прошедших мимо умер маленький кусочек души…Мальчишка уборщик равнодушно смахнет щёткой бархатное тельце в ведро для мусора…Думая так, он поднялся почти до половины лестничного пролёта, развернулся и спустился вниз. Рванул перекошенную раму окна и ладонью выкинул шмеля на улицу.

Длинный полутёмный коридор, освещенный лишь тусклым оконцем в конце. Двери цельные и застеклённые, с ручками всех фасонов и размеров. На ближайшей дёргался в порывах сквозняка криво прилепленный листок. «Редакция Здесь». Скрипнули давно несмазанные петли, открылась комната с несколькими столами, заваленными старыми номерами газет, гранками, вырезками, рукописными листами и баночками с клеем, с торчащими из них кисточками. Сидящие за ними, что-то лихорадочно писали и правили, чиркали карандашами, вырезали ножницами и прикрепляли вырезанное, не обращая внимания на Стрелка. Он прошёл по замусоренному полу, отпинывая попавшие под ногу валявшиеся повсюду скомканные бумажки. Тихонько приоткрыл дверь с надписью «Редактор», одним рывком вошёл, бережно и плотно закрыл её за собой.

Сидевший за столом поднял осоловевшие глаза от лежавшего перед ним свежего оттиска газеты, с белеющими пятнами ещё не вставленных статей и рекламных объявлений. Подслеповато прищурился на вошедшего через стёкла очков и привстав омертвел лицом. Стрелок остановился в замешательстве – за столом сидел его старый знакомый, шулер. Оба одновременно стряхнули с себя оцепенение. Один стал дёргать из тумбы перекосившийся ящик, пытаясь его выдвинуть, а другой метнулся, подпрыгнул и перебросил ноги на другой край стола, попутно смёв с него стопку бумаг. Кофейник чудом не опрокинулся. Книжонка «Наш Американский Путь Спасения» сиротливо растопырила страницы, сброшенная со стола. Блюдечко, задребезжало разбрасывая обгрызенные куски печенья. Сидя на столе, Стрелок успел ногами зажать было протиснувшиеся в щель пальцы редактора. Оттолкнул его, смердевшего застарелым запахами спиртного бывшего в употреблении, дрянных духов и пота выступившего от страха.

– Отвратительный парфюм у вас, милейший, – пахнет дешёвой женщиной. Давай посмотрим, что там вы прячете…Револьвер?… «Диктатор». Какое убожество.

Опустил его себе в карман. Снял с шулера и бережно положил на зелёное сукно столешницы очки.

– Теперь мы можем продолжить нашу светскую беседу. Если пописываете такие статейки то надо иметь мужество отвечать за свои слова.

Перевернул чернильницу и опрокинул её над лысиной редактора, покрытой испариной. Редкие капли лениво защёлкали по коже, раскидывая мельчайшие брызги.

– Скажите посыльному, чтобы не ленился по утру чернила подливать.

Взял другую. Она оказалась полнее, да и содержимое в ней было другого цвета – бардовокрасного. Подтёки заструились вниз по лбу и капля зависла на кончике носа.

Стрелок достал приготовленную газету. Развернул её, смял, зашуршав бумагой, и вытер нос редактору, стараясь не столько снять жидкость, сколько размазать её по щеками. Взял пресс-папье и помакнул несколько раз волнообразным движением кляксы на плеши.

– Не получается с вами беседы, скучный вы какой-то. Молчишь, сладенький… Может, кофейку попьем?

Взяв кофейник, нацелился его выгнутым носиком на штаны шулера. Тонкая струйка сорвалась вниз прямо в гульфик, воняя отвратительной сивухой, расплылась и расползлась замысловатым подтёком.

– Дрянь какая…Кукурузный самогон. Да ещё в такой посудине. Русские, которых ты считаешь варварами, переливают его в «lafitnik» и не пьют с утра….

Не в моих правилах оставлять долги неоплаченными. Мы в расчёте…

Не провожай меня, не надо…И подумай, конкурентам из «Ежедневного курьера» и дружкам из Бдительных будет интересно узнать про твои карточные художества… Да, вот адресок гробовщика…Может тебе пригодиться.

* * *

Следующим утром Стрелок шёл на встречу со своим осведомителем в трущобную окраину. Прямая улица закривилась, сошёл на нет булыжник, появились ямы, мутно-серые лужи с прокисшими помоями. Из окон торчали шесты со всяческим тряпьем, которое сушили китайцы. Смердели под гнилыми заборами, а то и рядом с дверьми, помойки с немыслимыми тухлыми объедками…Кули с длинной косой жарил на каких-то щепках тут же пойманную крысу.

От зашарпанных стен отклеивались пропитые оборванцы с намерением поближе познакомиться с простаком, заявившимся в чужой квартал. Увидев дружелюбный оскал Стрелка и его руку в кармане, сжимавшую явно не бонбоньерку с конфетами, бурча ругательства, спешили раствориться в ближайшей подворотне.

Кто-то шёл за Стрелком и этот Кто-то знал этот район города лучше. Стрелок несколько раз пытался оторваться от преследователя, ныряя в проходные дворы и сворачивая в соседние переулки, заходил в пивнушки и выходил через чёрный ход. Пару раз он даже мельком видел его, но стоило направиться к нему или попытаться сделать петлю как он исчезал…

Внезапно проулок сделал крутой поворот и вышел на заросший громадными кустами полыни пустырь с покосившимся и выгнутым будто в судороге, забором. Здесь Стрелок ещё не был. Он стоял у стены, осматриваясь.

За досками что-то завозилось, сухо клацнули взводимые курки. Стрелок не стал ждать, бросился на заваленную обломками дранки и кусками штукатурки землю и откатился в сторону к бочке, стоящей на углу дома под водосточной трубой. Звонко хлопнул выстрел. С того места со стены, где за мгновение до этого была его голова, полетели крошки кирпича, больно ударив по спине. Отскочившая картечина вспорола землю рядом со щекой. Стрелял явно дилетант. Картечь увеличивала шансы на смертельное поражение цели, да и в голову целятся или новички или никчёмы. Ещё выстрел. Брызнули щепки клёпок и капли воды из пробитой бочки.

Кирпич, попавший под рёбра при падении, сделал своё дело. Грудь опоясывала пронзающая боль, не давая дышать и приподнять руку с пистолетом и прицелиться, оставалось только разряжать «Кольт» в сторону стрелявшего, не давая ему перезарядить ружьё и вынудить отступить. Если нет, то из-за бочки Стрелка было не выковырнуть, только вот лужа от сочащейся воды стала затекать под бок. В щель между стеной и бочкой через стебли бурьяна забор хорошо просматривался и противник мог появиться только с этой стороны. Наблюдая, Стрелок выбил гильзы из барабана, вставил патроны. Достал из внутреннего кармана второй револьвер и положил рядом…Отсырела штанина, набух рукав, влага добралась и до полы сюртука. Оставалось только ждать.

Вода из бочки убывала, и она стала слабой защитой. Это понял и стрелявший. В щель между досками просунулись кургузые стволы. Стрелок не стал ждать и выстрелил первым. Пулю за пулей он всаживал в то место, где застряв в заборе дёргался брошенный обрез.

Отполз в сторону пока не развеялся пороховой дым, привстал и прихрамывая бросился к забору. Проскользнул в щель между досками. Разбитая двуствольная «пистонка», густые кляксы и подтёки от обильных капель крови, сливающиеся в дорожку, пара фаланг оторванного и размочаленного большого пальца…

«Только постарайтесь сделать это без подранков…». От сломанных ребер перехватывало дыхание, мокрые штаны липли к коленкам, затёкшие ноги плохо слушались. Стрелок брёл по следу. Примятая трава, багрово-чёрные пятна на земле вели дальше в двор-колодец. Пустые провалы окон, расположенные высоко над грунтом, щерились острыми осколками выбитых стёкол, двери подъездов глухо заколоченные горбылём. Посреди двора серым монументом торчал перекошенный клозет. Из двора выхода не было… Только было видно, что только что сдвинули крышку выгребной ямы и попытались поставить её на место, но так и бросили поперёк горловины. Внутри корка из засохших фекалий была пробита и не сомкнулась до конца, влажная полоска тянулась в глубь. Пахнуло, выворачивающей желудок, вонью.

– Отсюда не выскочишь… Стрелок подошёл и рванул дверь и едва успел увернуться, она вылетела вместе с прогнившими петлями. Заглянул внутрь. Пусто. Только в дальнем углу, что белело.

Пальцы левой руки, обламывая наманикюреные ногти и загоняя под них занозы, вцепились в края отверстия. Лысина в красно-серых разводах блеснула между разошедшихся досок.

– Вытащи меня, недоумок Я тебя затаскаю по судам!

– Жди. Тебя даже опознавать не будут, а если и опознают…Даже за твоим гробом никто не пойдет. Ты жил в дерьме и подохнешь в нём. Феникс возрождается из пепла, из дерьма ещё никто ещё не возродился.

Стрелок взвёл курок. Выстрелы слились в один. Полетели в стороны обломки дерева и ошмётки кисти… Разошлась и сомкнулась зловонная жижа.

Подмена участи

Под грубыми ботинками в лужах чавкала смесь ледяной крошки, апельсиновой кожуры, рыбьей чешуи, опилок и стружек, обрывков упаковочной бумаги и газет. В нос били запахи свежепиленных досок, дёгтя, тухлой солонины и гнилых бараньих кишок, керосина и подгнивших фруктов, гуано и кофе, корицы с тмином и смолы….и прочие портовые ароматы. Телеги с тюками, мешками и ящиками, под ругань возчиков, проталкивались сквозь уличную сутолоку. Под снегом с дождём вперевалку шли надменные англичане с пакетботов, проталкивались провонявшие прогорклым китовым жиром китобои, суетились латиносы с торговых кораблей, ищущие приключений на определённую часть тела, жестикулировали говорливые итальянцы, прижимались к обшарпанным стенам гаитянские негры и прочие чёрные, семенили гололобые китайцы, под зонтами прятались приказчики из торговых домов и клерки из пароходных контор. Между ними крутились малолетние оборвыши, расписывающие телесные прелести и сласти своих сестёр, прогуливавшихся неподалёку. Другие проститутки, размалёванные белилами и румянами, с густо накрашенными кармином губами, с начернёнными горелыми спичками глазами и бровями, размазанными каплями воды, предлагали сами свои услуги: «Short-time? Johnny? Jiggy-jiggy, soixante neuf?». Публику побогаче зазывал дом удовольствий «У изящных курочек». В отверстиях формы окон были вывешены портреты лучших «красоток». Похоже, что именно из-за скопления doudou,Jamette и Mollies[6]6
  doudou и Jamette проститутки в Нью-Орлеане, Mollies в портах Северной Америки.


[Закрыть]
эти несколько кварталов и получили название Tenderloins[7]7
  Tenderloins – это можно перевести как ляжки


[Закрыть]
.

У входов в пивнушки и бары кучковались бродяжки и безработные моряки с «винджаммеров», сутенёры в клетчатых штанах и шёлковых шляпах предлагали услуги уличных красоток, нищие попрошайки высовывали из немыслимых лохмотьев розово-лиловые культи, демонстрировали поддельные и естественные язвы, клянча пару монеток на выпивку.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю