Текст книги "Ленинград-34 (СИ)"
Автор книги: Сергей Кротов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Вице-консул манит меня за собой, машет рукой расстроенному Аренсу, который никак не реагирует на наш уход, уставившись ничего не видящими глазами на окно, выходящее в парк.
В течение следующего часа в своём кабинете, расположенном напротив консульского с которым имел общую приёмную, этот 'рыцарь плаща и кинжала' играл со мной в 'кошки-мышки', пятаясь выведать что я знаю, о чём догадываюсь и чего не знаю об истории с Седовым, так и не упомянув о деньгах. Сбить меня с позиции полного отрицания ему так и не удалось и в конце разговора голосом не терпящем возражений он сообщил, что получил шифровку от Ягоды с приказом о моей немедленной эвакуации. Что 'Нормандия' отменяется и поплыву я назад на советском торговом судне под чужой фамилией. Отплытие завтра в десять утра, в восемь за мной заедет машина.
'Блин, а я думал у меня ещё три дня... Что ж так срочно-то? Боятся, что меня убьёт Гольдман? Возможно,... Киров бы ему этого точно не простил. Или сами решили убрать меня на всякий случай чтобы не заложил их? А вот это вряд ли... Наше судно– это территория СССР... сфера деятельности НКВД. Зачем им это? Итак, НКВД сказал– надо, Чаганов ответил– есть'.
После фотографирования на паспорт моряка прямо здесь в кабинете Новака, сообщаю адрес своей гостиницы и бегу делать последний шопинг, без подарков же не приедешь. Замечаю за собой хвоста, не особо он и скрывается.
'Это понятно: доверяй, но охраняй'.
Недолго думая, покупаю пять самописок 'Паркер Челенджер' с золотым пером по пять долларов за штуку и мой легальный бюджет полностью исчерпывается.
'Ну и что делать с ещё двумя тысячами в кармане когда по пятам ходит соглядатай? Ещё одна проблема'...
Поднимаю глаза на очередную витрину на Пятой Авеню и застываю поражённый: электрическая печатная машинка IBM Model 01 с опцией подключения блока пефоленточного ввода-вывода. Лента широкая, не телеграфная, на восемь отверстий в ряд, то есть, на один байт (кодируются также строчные буквы, цифры, спецсимволы и команды). Всё вместе стоит двести пятьдесят долларов.
Стыдно, конечно, идти по стопам Андропова и начинать копировать зарубежные образцы, но где мне сейчас взять готовое устройство ввода и подготовки программ для РВМ, устройство управления и ввода-вывода данных, не говоря уже о печатающем устройстве. И всё это в одном, тускло поблескивающем на солнце шершавыми металлическами боками, устройстве, за которое я уже готов продать душу дьяволу. Кроме того, эти машинки вполне себе подойдут для засекреченной связи.
Подскочивший ко мне продавец с итальянским темпераментом начинает расписывать достоинства машинки.
-Скажите,– нетерпеливо перебиваю его.– сколько машинок с пефоратором у вас сейчас имеется в наличии здесь в магазине?
-Восемь штук,– пожирает меня взглядом 'итальянец', пытаясь по моему лицу определить сколько пишмашек я готов купить,– но если вам надо больше...
'То, что надо... как раз на две тысячи. Но я же не могу их купить за наличные, а времени на телеграммы и согласования больше нет. Да и не факт, что разрешат купить. Одно дело, когда просишь на новейшие лампы (именно так я обосновал дополнтельные четыре тысячи) и другое– на пишущие машинки с латинским алфавитом... А если действовать понаглее?... Я вам лицо приближенное или где'?
-Если купите больше двух,– продавец включает последний ресурс, неверно истолковав мои колебания.– то получите пятипроцентную скидку.
'Семь бед– один ответ'.
-Беру все.
Итальянец, не веря своему счастью, продолжает изучать моё лицо, но уже через мгновение, повинуясь моему нетерпеливому жесту ведёт меня в офис менеджера и там же подрагивающими пальцами начинает заполнять формуляр. Прошу выписать мне счёт на восемь машинок, забираю его, но сам плачу наличными.
-Куда прикажете доставить?
-Секундочку...
Выхожу в торговый зал и машу своему 'хвосту', который маячит у витрины, чтобы зашёл внутрь. Тот недоумённо оглядывается по сторонам, но поняв что зовут его неохотно заходит внутрь.
-Товарищ, мне нужна помощь, срочно...– говорю доверительным голосом, глядя прямо в глаза.– я не могу везти это оборудование в гостиницу (машу на ящики, которые грузчики начинают выносить со склада). Необходимо их доставить завтра в порт к отплытию. Звони начальству.
Паника в глазах моего топтуна быстро сменяется решительностью и он начинает названивать по телефону, любезно предоставленному 'итальянцем'.
'А что, так меньше подозрений, сами осмотрят, сами поучаствуют в доставке... да и мне не таскать эти килограммы, под тяжестью которых сейчас сгибаются грузчики... В конце-то коцов в дом несу не из дома. А если спросят откуда деньги, Зин? Кто спросит? Новак? А откуда ему знать как была оплачена покупка. Амторг? Откуда он узнает о ней? Ягода может всё узнать, но о деньгах для Седова он будет молчать железно... не в его интересах будировать вопрос'...
Через полчаса подъехала машина из консульства, ящики были погружены и мы с моим спутником отправились дальше по магазинам (неожиданно образовавшиеся дополнительные девяносто долларов оттягивали карман): ручки с золотым пером, конечно, хорошо, но наручные часы, тем более женские, в нашей стране сейчас в страшном дефиците.
Там же, позднее.
'Блин, ручки, часы... осталось только партию джинсов Левис прикупить. Или нет, лучше материал и заклёпки. И начать шить прямо под крышей Лубянки. Понятное дело, хочешь спасти СССР– следуй призыву Бухарина и набивай себе карманы. Вот зачем я купил самые дорогие ручки? Для подарка. Кому? Кирову со Сталиным? Да они меня за такой подарок– под зад коленом'.
Читал где-то, как многомудрый директор Кировского завода Зальцман подарки дарил Сталину и секретарю ЦК 'жертве сталинских репрессий' Кузнецову. Сталину– бронзовую чернильницу, а Кузнецову– саблю с золотой отделкой и бриллиантами. Понимал кто есть кто.Не стоит мне идти по пути таких многомудрых, слетел он в итоге со своего поста, невзирая на заслуги.
'Ладно... что это я на себя взъелся... Оле подарю, она теперь студентка... и Павлу. А часы так вообще не роскошь, тем более 'Longines', точь-в-точь как у меня. И маленькие женские– Оле, чтоб не опаздывала на занятия. Двадцать долларов резервирую чтобы расплатиться за гостиницу и остаётся ещё десять на готовльни, логарифмические линейки и ластики... Всё, теперь свободен'.
Нагруженный свёртками с облегчёнными карманами выхожу из 'Барнс энд Нобель' и спешно ныряю в телефонную будку, на мгновение оказавшуюся свободной. Осталось ещё последнее дело с 'Курбским'. Мой аптекарь сообщает, что Эндрю полчаса назад просил перезвонить ему в офис.
-Андрей, ты мне звонил?...
-Ты слышал, что Ивана Васильевича убили?– вопросом на вопрос отвечает секретарь.
-Слышал, от товарища Аренса,– перехватываю поклажу в одну руку.– без подробностей. А ты откуда узнал?
-Из 'Нью Йорк Ивнинг', Сёма Гольдман принёс.– чиркнула спичка.– ... в Париже... выстрелом в спину у резиденции полномочного представителя товарища Потёмкина... убийца задержан, троцкист.
'Сёма объявился, хм... безрассудно. Неужели он считает, что о его после убийства директора НКВД оставит в покое'.
-Я вот теперь думаю,– продолжил Андрей.– наверное, все эти наши сигналы на товарища Боева сейчас уже никому не нужны. О мертвых или хорошо, или ничего.
-Сам решай.
-Да, ещё... Гольдман тебя искал, хочет что-то передать... может тоже имеет что сообщить.
-Хорошо, только завтра и послезавтра я буду в Филадельфии,– к телефонной будке уже выстроилась длинная очередь флегматично стоящих джентельменов.– пусть подходит к отплытию 'Маджестик' во вторник, часам к восьми утра. Всё заканчиваю разговор, тут очередь шумит.
Нью Йорк, порт,
13 октября 1935 года, 09:00
Пожилой таможенный инспектор рассеянно мазнул взглядом по моему паспорту, быстро пробежался по формуляру из магазина пишущих машинок, сверил номер одной из них, стоящих на пирсе и ступил на трап парохода 'Краснодар', на котором мне предстояло проделать обратный путь в Ленинград, чтобы осмотреть судно.
-Спасибо вам, товарищ Новак,– крепко пожимаю руку вице-консулу, съёжившемуся под холодным северным ветром.– что помогли с машинками. Ну и, конечно, за охрану. Хочу в знак благодарности подарить вам часы. Они мне очень дороги, их мне вручил товарищ Ягода, но я думаю, что вы их достойны больше.
''Как впился глазами в гравировку 'От наркома внутренних дел Ягоды Г.Г.'. Берёт в руки... всё, теперь назад не отдаст. А что тут такого, повинуясь душевному порыву... снял с себя последнюю рубаху. Надевает на руку. Часы нашли своего нового хозяина, а награда своего героя. Владей... и не говори что тебя подставили. А у меня на крыше таких много'.
-И ещё одно дело,– переключаю внимание немного смущённого Новака.– я узнал, что меня зачем-то разыскивает Семён Гольдман. Помня ваши инструкции назначил ему встречу на послезавтра в восемь утра на пристани парохода 'Маджестик'.
-Это вы правильно сделали, товарищ Чаганов,– расправляет плечи вице-консул.– есть у нас к нему несколько вопросов.
В сопровождении капитана таможенник сходит на берег. Новак неотступно следит за мной, поднимающимся по трапу на судно. Из открытого иллюминатора потянуло гречневой кашей с тушёнкой.
'Не нужен мне берег турецкий, о-о-мерика мне не нужна'...
Ленинград, Проспект Красных Зорь 67.
Общежитие-коммуна ЛЭТИ.
1 ноября 1935 года, 16:30.
Сижу на собрании коммуны в просторном читальном зале в президиуме, где собрались студенты и кошу взглядом в лежащую на столе 'Правду'. Меня всё ещё покачивает после длительного морского перехода, но очень рад ощущать под ногами твёрдую землю.
'Как же я отстал от жизни! В стране бушует стахановское движение, гремят имена новых героев: Алексей Стаханов, Пётр Кривонос, сёстры Виноградовы... Персональные звания в армии и НКВД... Интересно, какое мне утвердят. Секретарь Бокия сказал по телефону, что послезавтра в девять утра у меня аттестационная комиссия на Лубянке'.
Пока есть время решил разгрестись с ленинградскими делами: прежде всего с РВМ для Дома Занимательной Науки и Техники, поэтому сразу с пристани мотнулся на Фонтанку. Дом уже открылся и в подвале заканчивается ремонт мастерской для сборки и отладки машины. Нужны грамотные электрики для сборки (реле в монтажных шкафах и пишмаш пришли со мной на 'Краснодаре'). Сразу возникла мысль привлечь студентов из ЛЭТИ и вот я здесь под пунктом номер два и три повестки собрания: 2. Лекция т.Чаганова и 3. Разное. Под пунктом номер один: роспуск студенческой коммуны.
'Отречёмся от старого мира... Отрицание отрицания... Пришёл черёд коммун'.
Сторонники и противники изменений разделились примерно поровну: Фима– казначей, расположившийся слева за столом президиума не одобряет роспуска, но как-то робко, с оглядкой на сидящую подле него в цетре председателя коммуны Любу Щербакову, мою 'пациентку' (хороша, чертовка!), которая напротив роспуск одобряет.
-Пусть Алёша скажет, что он думает.– Это её фамильярное обращение ко мне, намекающее на наши былые 'особые' отношения, вызывает острую ревность казначея, которую он не может скрыть.
-Мне, если честно, то жаль.– Собрание затаило дыхание.– Понятно, что коммуна ведёт к уравниловке, что хорошие студенты, имеющие повышенную стипендию, теоретически могут кормить лоботрясов и лентяев, которые не получают её вовсе. Но у нас этого не было... Так и можно выгнать таких из коммуны.
Рыжая стрелка-бровь Любы недовольно ломается посередине.
-Хотя, конечно,– не выдерживаю морального прессинга грациозной соседки.– главное как люди друг другу относятся, а не название. Не дадите же вы своему товарищу умереть с голоду? Поможете же если что?
Народ зашумел, раздался смех, заскрипели стулья.
-Спасибо, товарищ Чаганов,– ледяной голос председательницы пресёк разброд и шатания.– ставлю вопрос на голосование. Кто за роспуск коммуны?
С небольшим перевесом победили антикоммунары.
-Второй пункт повестки– лекция 'Вашингтон– город контрастов'.– Голос Любы окончательно оттаял.
-Я не был в Вашингтоне.
-А где ты был?– Шепчет соседка.
-В Нью Йорке, Детройте, Чикаго.– Меня начинает разбирать смех.
-Хорошо. Пусть будет Нью Йорк– город контрастов.– Хмурится она и начинает накручивать на палец свой рыжий локон.
'Куда делась та скромная застенчивая девушка Люба, с которой (и с её братом) я (ну не совсем я) ещё недавно ходил в кино? Откуда взялась эта уверенная в себе демонстративная личность, чем-то похожая на Олю? Стоп! Неужели'?
-Цигель-цигель, ай лю-лю!– Шепчу с надеждой, ловя хоть какой-то ответ на лице красавицы.
-Хватит дурачиться,– уже шипит председательша.– начинай, давай! 'Хм, ну ладно... запишем в загадки'.
Послушно начинаю рассказ о заморских чудесах: высоких домах, бегущих поездах и автомобилях, дымящих трубах заводов (воспринимается аудиторией как вещь позитивная). Разбавляю рассказ о мощной промышленности и плодородных нивах, чтобы не плодить среди студентов ЛЭТИ либералов, реальными сценками из жизни людей в трущобах и ночлежках Нью Йорка и Чикаго, о безработице и нищете.
Постепенно мой монолог переходит в диалог, посыпались вопросы об электронных лампах, их производстве. Упомянул о встрече с Ильфом и Петровым у Форда, переключились на автомобили: сказал, что только только в Нью Йорке их два миллиона штук.
-Товарищ Чаганов,– тянет руку вихрастый паренёк.– когда же мы догоним Америку в техническом плане?
'Вопрос, конечно, интересный... Вряд ли мой предыдущий опыт поможет с ответом'.
-А вот это уже зависит от нас с вами,– глубокомысленно стараюсь наморщить гладкую кожу на лбу.– как быстро будем у них перенимать опыт и приёмы. Для того же, чтобы их обогнать– этого мало. Надо будет не копировать иностранные образцы, а на базе своей советской науки создать свои, более производительные.
'Хорошее вступление получилось к цели моего визита'...
-Товарищи комсомольцы,– вглядываюсь в лица парней и девушек и не нахожу в них даже намёка на цинизм или отторжение при этих словах.– от лица руководства Ленинградского Дома Занимательной Науки и Техники прошу помочь в строительстве первой в мире электрической цифровой вычислительной машины! Запись в бригаду будет производить инженер Василий Щербаков в ЛДЗНиТ на Фонтанке завтра в 16:00. Оборудование и инструменты уже начали прибывать, а монтажные схемы уже готовы, вы сможете получить их у бригадира. Сообщите об этом наборе своим знакомым, не обязательно электрикам.
'Хотя электромонтажники бы не помешали, особенно с 'Красной Зари'. По сути, ведь, что АТС, что РВМ монтировать, разница для них невелика. Надо выкроить завтра время и забежать в их комитет комсомола'.
Потом в течении часа отвечал на вопросы о назначении и устройстве РВМ пока студенты немного успокоились и мне удалось улизнуть из зала. Паша и Лосев уже заждались.
Ленинград, улица Мира 17, КУКС ПВО.
Позже, тот же день.
-Здорово, Фокин,– дисциплинированно разворачиваю перед постовым своё служебное удостоверение,– а что это ты тут делаешь?
-Здравия желаю, товарищ Чаганов,– заокал он, широко улыбаясь и удивлённо косясь на мой американский костюм.– знамо что, службу несу. С приездом! Бегом через пустой плац, тускло освещенный единственным фонарём, сокращаю путь к цели и рывком открываю дверь лаборатории. Ощепков и Лосев, сидя за столом напротив друг друга, оба раскравневшиеся и взвинченные, неприязненно поджав губы, смотрят остановившимися взглядами на лист бумаги, лежащий между ними.
'Нормально, они тут уже фигвамы рисуют... Надеюсь, что роковая фраза о том, кто кого нашёл на помойке ещё не произнесена'.
-Алексей!– С облегчёнием хором кричат они, вскочив со стульев и бросившись обниматься.– Как съездил? Что привёз?
'Да это я– почтальон Печкин,... привёз'... Коротенько, часа с пол, живописую о том, что за морем житьё не худо, в смысле с комплектующими, и что привёз я этого добра на четыре радиоуловителя плюс два комплекта зипа к каждому. Ощепков расцветает.
-Паша,– замечаю его новые петлицы с двумя шпалами под скрещёнными тамагавками.– поздравляю, товарищ военинженер 2-го ранга!
Он польщённо улыбается, одёргивая вылезшую из под свободного ремня гимнастёрку. Переключаюсь на плюшки для Лосева: четыре высокочастотных десятикиловатных генератора Вестингауз (нужна доработка, перемотка катушек, с 450 кгц на 4 мгц), осциллографы и авометры. Замечаю некоторое оживление на скупом на эмоции лице изобретателя кристадина, и нейтральное расположение духа– неплохой результат. Опускаю интересные только мне реле.
-А у вас тут как дела?– На всякий прижмуриваю правый глаз, совершенно не исключая взрыва.
-У нас забирают вакуумную лабораторию,– выпаливает Паша.– а людей переводят в НИИ-9. ОКБ УПВО будет заниматься постановкой задач, координацией работ и приёмкой.
'Понятно, лаборатории– конец. Хотя, может быть, это и к лучшему, пора заканчивать с радиолюбительством'.
-Я в НИИ-9 не пойду,– Олег снова впал в прострацию.– меня зовут на кафедру физики в медицинский институт.
-Но почему, товарищ Лосев,– снова закипает Ощепков.– там же работают многие твои друзья из ЦРЛ: Остроумов, Маляров?
-Мне радиолокация не интересна.– Монотонно, видимо не в первый раз, отвечает Лосев.
'Позиции сторон ясны и ситуация, пожалуй, мне даже выгодна'.
-А ко мне пойдешь?– Вступаю в разговор.– Я в Москве создаю СКБ. Там будет вакуумная лаборатория. Генераторы установим, йодидный реактор. Будешь заниматься только полупроводниками.
Паша обомлел от моей наглости и не нашёлся что ответить.
-А для девятки Олег наделает детекторов с запасом для этих четырёх установок, подготовит к передаче всё оборудование и обучит людей, согласны?– Спорщики начинают напряжённо размышлять.– Но все генераторы и реактор, когда он будет готов, я забираю в Москву. Они для производства детекторов не понадобятся.
'Блефую, однако... Мои предложения по штату конструкторского бюро ещё не утверждёны. Как там, интересно, Кракау? Приступил уже к работе или врождённая немецкая дисциплинированность не позволяет? Значит на завтра кроме 'Красной Зари' есть ещё Государственный Оптический Институт. Ну давайте уже, определяйтесь... больше часа не думать'.
-Тогда половина осциллоскопов и авометров– моя.– Стучит ладонью по столу Ощепков.
'Все измерительные приборы куплены на мои, выпрошенные у Боева, деньги. А генераторы куплены за полцены благодаря откату. Грабёж средь бела дня. Да и вообще, зачем им они если всю лабораторию передают в НИИ-9? Солидности добирать, как с персоналками на столах у братков? Стоп, какой те Паша браток. Он же талантливый учёный, задумал, видно, что-то'.
-Один осциллоскоп, два авометра и...– задумываюсь я на секунду. '... холодильник 'Розенлеф', финский, хороший. И путёвка'...
-Техническая помощь круглосуточно с выездом на место за свой счёт.– Протягиваю руку повеселевшему другу.
-Не знаю согласится ли мама на переезд в Москву.– Тихо произносит Лосев.
-Скажи, Олег,– возникло приятное чувство всемогущего человека.– что твоя мама любит? Чем бы хотела заниматься?
-Балет любит,– не задумываясь отвечает сын.– музыку, литературу.
'Так, кремлёвскую библиотеку сразу отметаем, только что закончился процесс над 'бывшими', окопавшимися там с подачи Енукидзе. А вот в Большой театр администратором или на худой конец билетёршей, если захочет, попробую устроить, хотя бы через того же Свешникова'.
-Если ты согласен,– фиксирую позицию Лосева.– то маму я уговорю.
-Я согласен.
'Жених согласен, кунаки жениха готовы. Мама... третьим пунктом завтрашней программы будет визит к Екатерине Арнольдовне. Кстати, в-четвёртых, не забыть (ха-ха) зайти на 'Светлану', узнать как идут дела у Авдеева со стержневой лампой. Перед моим отъездом в Америку он показывал первый вариант пентода, выполненный по моему (на самом деле по его собственному) чертежу. Тогда он его не успел даже включить. Ну и в-пятых, отражательный клистрон: это там же на 'Светлане' к Щербакову и там всё идёт нормально, генератор на три гигагерца заработал. В-шестых, перед отъездом в Москву в семь вечера неплохо было бы побывать у Перельмана на Фонтанке поучаствовать в организационном собрании бригады первопроходцев компьютерной эры. Вроде бы и немного дел, да времени всё равно не хватает. Да, о времени'...
Открываю свой новый чемоданчик и начинаю раздачу слонов: швейцарские часы 'Longines'– две штуки, одна логарифмическая линейка и десятикратная лупа (не забыть выцыганить у Павла микроскоп!) обрели своих хозяев.
-Ты куда сегодня, к себе?– Спрашивает Ощепков.
'Как же, к себе... Ещё перед отъездом сдал комнату, формально я уже служу в Москве. Что то меня ждёт в столице? Жилищный вопрос там ещё острее'.
-Нет, к тебе,– щёлкаю никелированными замками.– я теперь в Ленинграде без крыши над головой, как и в Москве...
За окном крупными хлопьями валил снег.
Москва, Петровский парк.
8 ноября 1935 года, 17:00.
Ягода.
Тяжёлый автомобиль, плавно затормозив на подтаявшем за день первом снегу, медленно сворачивает с Ленинградского шоссе на Новую Башиловку, узкую безлюдную улочку, огибающую мелкий пруд и останавливается, перегородив собой проезд.
-Оставайтесь в машине,– коротко бросаю тоном не терпящим возражений и сам открывая дверь.– я ненадолго.
-Товарищ Ягода,– занудил с переднего сиденья Демидов, новый охранник из Оперода.– не положено...
-Сиди уж, не твоего ума дело.– Слышу за спиной неодобрительный голос всё понявшего Чертока, неоднократно бывавшего здесь.– Иван включи фары. Впереди блеснули и погасли огни другого авто, скрытого поворотом дороги. По тропинке, плохо различимой в наступивших сумерках, бреду к белой деревянной беседке, хорошо выделявшейся на фоне темных молодых ёлочек.
-Здравия желаю, товарищ Ягода.– Со скамейки поднимается высокий военный.
-Добрый вечер, Михаил Николаевич.
Вижу, что невдалеке позади беседки на дощатом мостике через пруд на фоне светлого неба виднеется тёмная фигура.
'Молодец, позаботился об охране места встречи. Ну так это и была его инициатива. Примаков с Путной, старые троцкисты, похоже, беспокоятся. Ну хотя бы по такому поводу встретиться, а то я уж думал, что после отставки Авеля Тухачевский меня и узнавать перестанет: в целях конспирации и за ненадобностью. Ан, нет! Нужен я, оказывается, ещё. У самих силёнок не хватает'.
-Что произошло в Америке?– Нетерпеливо спросил маршал.
-Пока ещё получена информация не от всех источников,– мстительно неспешно начинаю свой рассказ.– но кое-что удалось узнать. Боев, начальник Амторга, ранее служивший на бронепоезде Троцкого, а позднее по моей протекции на ответственных должностях во Внешторге за границей, по моему приказу связался через американских троцкистов с Львом Седовым и предложил тому двадцать тысяч долларов помощи. С условием, что Седов поможет скомпрометировать Чаганова связью с Троцким, точнее сделать их совместную фотографию на фоне долларов. Боев передал деньги в коробке из-под конфет Гольдману, переводчику Амторга, а тот, по его словам, Чаганову с просьбой отнести конфеты по адресу гостиницы, где остановился Седов с охранником. Что произошло потом, мы знаем со слов Чаганова, Седова и мальчика-посыльного из компании, в которую обратился Чаганов. Ну и из газет, конечно.
-Почему Чаганов сам не отнёс деньги?– перебивает меня Тухачевкий.
-Потому что,– продолжаю в своём темпе.– ему позвонил представитель ГАЗа у Форда Василий Грозный и сообщил, что нашёл ему оборудование, о котором тот просил. Чаганов срочно выехал в Детройт. Седов (через нанятого троцкистами адвоката) и посыльный (наши люди отыскали и его) подтвердили, что в момент передачи коробки их задержали сотрудники ФБР. Что было в коробке они не видели. Чаганов также сказал в разговоре с нашим резидентом, что коробку не открывал. Деньги пропали. Их могли взять Боев, Гольдман, Чаганов, посыльный и ФБР.
-Что сказал Гольдман?
-Ничего не сказал,– опускаюсь на скамейку и приглашаю маршала последовать моему примеру.– он после того как узнал, что Седов арестован, возомнил себя мстителем, начал преследовать Боева и Чаганова. Пришлось его ликвидировать при попытке скрыться. Вещи Чаганова удалось проверить дважды, на корабле и на таможне в Ленинграде. Никаких следов денег. Стоимость подарков не превышает выданной ему суммы. То же самое по заключенным им договорам.
-Чем это происшествие грозит нам сейчас?– Тухачевский присаживается рядом.
-Мне– ничем.– Весело смотрю на собеседника.– НКВД провело успешную операцию по нейтрализации Льва Седова. В результате её проведения от рук троцкистов в Париже и Нью Йорке погибли наши сотрудники. Особенно удачно сложилось во Франции: постпред во Франции Потёмкин надавил на премьера Лаваля и сейчас французская полиция охотится за троцкистами, те бегут из страны. Кроме того, вчера на параде ко мне подходил Киров и поздравил НКВД с успехом. Конечно, это не совсем то, что мы планировали, но и так вышло неплохо.
-Я , конечно, рад тому, что у вас лично всё в порядке,– ядовито усмехается Тухачевский.– но не кажется ли вам, что наша общая цель от этого страдает. Для некоторых наших единомышленников в армии ваши действия могут быть восприняты как объявление войны.
'Об общих целях вспомнил, барчук-зазнайка,... предупреждает об опасности и при этом в его словах слышится угроза'.
-Я, Михаил Николаевич,– выдерживаю напряжённый взгляд маршала.– в отличии от вас, всегда был за более плотную координацию нашихдействий. И об этой операции вы были также заранее предупреждены и даже участвовали в ней, отослав Ощепкова на Дальний Восток. Согласен принять на себя часть вины за провал... последствия его купированы, угрозы нам нет никакой. Напротив, я надеюсь, что разгром троцкистов во Франции поможет мне на следующем пленуме ЦК войти в кандидаты в члены Политбюро, а это– совсем другой для нас уровень доступа к верхам– присутствие на заседаниях. Что же касается троцкистов в ваших рядах, то советую вам быть поосторожнее с ними. Если Путна ведёт себя достаточно сдержанно, то Примаков когда подопьет, а вино в том вертепе, что он со своей женой Лилей Брик устроил в собственном доме, льётся рекой, позволяет себе разные шуточки в адрес Сталина и других руководителей и даже угрозы. В присутствии 'богемы', между прочим, которая там днюет и ночует у него. Эти деятели искусства потом пишут доносы Агранову, а тот докладывает их мне. Пока я этот материал придерживаю, но если Примаков не угомонится я буду вынужден дать ему ход. Поступают также сигналы на Якира, Корка, Уборевича и других.
'Примолк, нечем крыть, угрожать он мне вздумал... поручик, укравший маршальский жезл. Надеюсь хватит ума сообразить, что если со мной что-то случится, то их компании крышка'.
-Спасибо, что предупредили,– поднимается со скамейки погрустневший Тухачевский.– вы правы, нам надо чаще встречаться и согласовывать наши действия.
-Очень рад, товарищ Тухачевский,– поднимаюсь и пожимаю протянутую руку.– нашему взаимопониманию. До свидания.
-Здравия желаю.– Поворачивается и подсвечивая дорогу ручным фонариком быстро уходит.
'Чёрт, дома десять немецких фонариков а я не додумался захватить. Где она эта тропинка'?
Москва, Кремль, Сенатский дворец.
Приёмная т. Кирова,
10 ноября 1935 года, 12:00.
-Сейчас у него архитекторы Дворца Советов,– немного извиняющимся тоном тихо говорит новый помощник Свешникова, видимо получивший насчёт меня особые инструкции.– а на час запланирова поездка на электромеханический завод.
-А по дороге на завод?– Продолжаю я напирать на молодого коротко постриженного рыжеволосого парня в такой же форме как и его начальник.– Мне нужно-то всего минут десять.
-Хорошо, товарищ Чаганов, я доложу.– Бросает опасливый взгляд на читающего 'Правду' и недовольно нахмурившегося посетителя.– Присаживайтесь, ждите.
Беру 'Известия' и располагаюсь рядом на глубоком старинном кожаном диване.
'Ведь по сути он вынудил меня обратиться к Кирову'...
После аттестационной комиссии, поздравив меня с присвоением специального персонального звания ГУГБ НКВД старший лейтенант, Бокий, чуть усмехнувшись, протянул мне бумажку с тремя адресами и предложил выбрать помещение для конструкторского бюро. Три ветхих сарайчика в разных концах Москвы...
Ругаться с ним не хотелось, жаловаться на него– тоже, что ему нынешние начальники, если 'его назначил сам Ленин'. При здравом размышлении решил просить помещение у Кирова: во-первых, он– хозяин Москвы, во-вторых, не стыдно, ведь не квартиру себе прошу, а помещение для КБ. Впрочем, с квартирой, грех жаловаться, всё как раз неплохо– успел въехать до праздников в ведомственную меблированную двухкомнатную квартиру без телефона в двух кварталах от Паши. Оля помогла пришить знаки различия, по две серебряных звезды на рукава ниже локтя, эмблему ГУГБ с щитом, мечом и серпом с молотом на левый рукав выше локтя и две пустые петлицы с серебряным жгутом посередине. Не удалось с ней наедине обсудить итоги моего вояжа в Америку, чем больше об этом думаю, тем меньше он мне нравится.
Подавляю вздох и открываю газету: репортаж о военном параде и демонстрации, маршалы Ворошилов и Будённый на конях, танки и пушки на Красной площади. Листаю страницу. Сталин, Киров, Молотов и Ягода в ложе Большого театра на концерте художественной самодеятельности предприятий и клубов Москвы. Весь подвал занят статьёй В.Млечина (знакомая фамилия) об этом событии. Душевно написано о гигантской работе октябрьской комиссии МГК ВКП(б) по организации концерта, затем идёт бухгалтерское перечисление выступивших исполнителей и коллективов. А завершается статья абзацем, в котором утверждается, что никто и никогда не видел зрелища подобного этому. Далее, в объяснение почему это так, идут пять предложений и все они начинаются со слова 'ибо'. Последнее 'ибо' особенно умилило: 'ибо в нашей стране у власти пролетариат (путает с рабочим классом), руководимый ленинско-сталинской партией, её замечательным вождём, вождём трудящихся всего мира, товарищем Сталиным'.
'Да... бухаринский кадр, продолжает топить за мировую революцию. Или просто тупой? Копипастит из своих старых статей. Тоже возможно'.
Дверь в кабинет с шумом открывается и из кабинета стали выходить возбуждённые люди, продолжая громко, перебивая друг друга, делиться впечатлениями.
