Текст книги "Кремлевский визит Фюрера"

Автор книги: Сергей Кремлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 46 страниц)

Сталин тут же возразил:

– Господин Гитлер, настроения в Финляндии определяются лозунгом: «Тот не финн, кто признает мартовский договор с Москвой»… Любое оживление сотрудничества с ними любой великой державы финны воспринимают как подкрепление их глупых надежд… Если бы они попытались дружить, скажем, с Англией, мы были бы с ними резки и жестки… Но если мы будем резки с ними из-за вас, то те же англичане подумают, что это означает советско-германское охлаждение, а это усилит их надежды, пусть и безосновательные… Вот почему нас волнует Финляндия…

И тут фюрер, переглянувшись с Риббентропом, предложил:

– Герр Сталин! Давайте сделаем так… Вы обеспечиваете нам транзит через Советский Союз и гарантируете поставки из Финляндии… И тогда все будут довольны…

– Думаю, этот вариант может быть приемлемым– в комплексе…

Гитлер долгим взглядом посмотрел на этого русского грузина, и протянул:

– Если говоря о комплексе, вы имеете в виду Балканы, то давайте порассуждаем… Вы опасаетесь входа английского флота в Черное море… Но такая акция бессмысленна, если не подкрепляется сухопутной интервенцией, не так ли?

Сталин пожал плечами и затем кивнул, соглашаясь – возражать Гитлеру было трудно…

– Однако такие действия англичан для Германии еще более опасны, чем для России… Герр Сталин, поймите мои опасения – нефть, нефть и еще раз нефть… Вот чем определяется сейчас мое отношение к Балканам. Я не могу допустить англичан даже в Грецию, в Салоники… Меня беспокоит уже их захват Крита! Так разве я буду равнодушен к проходу англичан через Проливы, тем более что это будет нарушением режима Монтрё? Вы можете быть спокойны – покой ваших черноморских берегов я буду хранить ревностнее вас… Но ввод ваших войск в Болгарию – да еще с нашего согласия – встревожит Румынию… А мне кажется, вам было бы выгоднее снижать количество проблем с ней…

Сталин выслушивал все это без особого энтузиазма, но внешне это ни в чем не выражалось – Сталин умел сдерживать себя не менее, чем Молотов… Но в том, что говорил Гитлер, было много верного, если… Если Гитлер действительно отказался от экспансии в сторону России.

В Польше немцы сосредоточили уже немало сил, и если наращивание войсковых соединений в Румынии можно было объяснить «нефтяными» интересами, то «польскую» активность ими нельзя было объяснить никак…

Майский из Лондона сообщал, что бомбежки приняли регулярный характер, что в налетах участвует по 200—300 самолетов и что немцы стараются бомбить самые богатые и самые бедные районы Лондона, имеющего в поперечнике размеры до полусотни километров.

Отсюда вытекал вывод – Гитлер хотел бы вызвать в Англии массовое недовольство кабинетом Черчилля – «кабинетом войны»… И, значит, Гитлер хочет мира… Но мира во имя мира или во имя переориентации мощной армии на СССР? Ведь мир с Англией даст фюреру и новую нефть – с Ближнего Востока, и он уже не будет так панически (хотя, впрочем, почему «панически»?, нет – вполне обоснованно) бояться чьих-либо ударов по Плоешти… А его «русские» аппетиты еще недавно никем особо не скрывались…

И Сталин не спеша, выстраивая фразы осторожно и осмотрительно, начал отвечать:

– Господин Гитлер, в том, что вы сказали, есть, возможно, смысл… Но я мог бы заметить, что и нас настолько задело бы английское вторжение в Румынию, что мы не смогли бы остаться к нему равнодушными. И поэтому вам достаточно защитить Плоешти с воздуха, а гарантировать его безопасность с суши мы могли бы вместе – в том числе при вводе наших войск в зону Плоешти… Хотя бы – символически, но по соглашению с Бухарестом.

– Я не могу отвечать за господина Антонеску, – ответил Гитлер, – но думаю, что ваш даже символический ввод войск был бы и тут избыточным. Вы этим летом напугали румын всерьез. Однако, возможно, была бы полезной тройственная декларация Германии, Советской России и Румынии о недопустимости вовлечения Румынии в орбиту военных действий и готовности Германии и России гарантировать безопасность Румынии в случае вторжения туда третьей державы… Сразу после вас я встречаюсь с маршалом Антонеску и об этом можно было бы с ним поговорить…

– Над этим надо подумать…

Риббентроп, с явным желанием привлечь внимание, заворочался в кресле, а потом прибавил:

– Это особенно прозвучало бы, если бы и Советский Союз, и Румыния, и Болгария присоединились к «Пакту трех»…

– Пожалуй, да, – согласился фюрер, вопросительно посмотрев на Сталина, а тот повторил:

– Над этим надо думать…

Гитлер и Риббентроп переглянулись, а Сталин задумчиво сказал еще раз:

– Да, надо думать…

Он замолчал, но пауза явно предполагала продолжение. Фюрер терпеливо ждал его и дождался… Сталин сообщил:

– Советское правительство волнует избыточная – как нам кажется – концентрация ваших войск не только в Румынии, но и в Польше…

– Мы выводим их из-под ударов английской авиации…

– Но она даже по Берлину не способна нанести серьезный удар, – подал голос Молотов. – Я ведь сам убедился в этом неделю назад…

– У англичан есть резервы… Кроме того, Америка явно на их стороне и может им помочь поставкой бомбардировщиков, – начал объяснения Гитлер. – И есть еще одно соображение… В рейхе непростое продовольственное положение, а размещение войск в генерал-губернаторстве снижает его остроту…

Сталин кивнул:

– Да, это серьезно… У нас тоже с этим есть сложности, поэтому так сразу я что-то предложить не могу… – Сталин поколебался и продолжил, – но можно попробовать сделать так… Германия пока что не в полном объеме выполняет свои поставки нам оборудования… Я понимаю – время для Германии военное, но если вы ускорите выполнение наших промышленных заказов, то мы, возможно, могли бы существенно увеличить поставки вам продовольствия… И при этом мы взаимно вводим пятидесятикилометровую демилитаризованную зону, кроме, конечно, Восточной Пруссии – она узка… Возможно, к середине следующего года мы смогли бы продать вам в счет поставок и сотни две наших новых зенитных пушек – они у нас хороши и могут доставить англичанам немало неприятностей…

– Я согласен, что с нашими поставками надо что-то делать, мы вам действительно задолжали….А в целом я отвечу вам сейчас вашими же словами, герр Сталин, – тут надо подумать…

– Хорошо…

– Но как с «Пактом трех»? – не унимался Риббентроп.

– Давайте об общих проблемах поговорим завтра… У нас еще будет на это время после показа нашей техники и показательных учений, – предложил Сталин.

– О! – признался фюрер. – Я жду их с нетерпением…

НА МЫСЛЬ продемонстрировать фюреру нечто внушительное Сталина натолкнули два воспоминания… Давно уже – в 1922 году, он как-то стал участником спора Ленина с тогдашним наркомом иностранных дел Чичериным…

Ленин предлагал устроить «травлю фашистов в Италии», а Чичерин категорически возражал:

– Тактику угроз, Владимир Ильич, надо применять очень осторожно, ибо большой вопрос – удержит ли это рвущихся в авантюру авантюристов.

– Э, батенька! А почему бы и не погрозить?!

– Можно и погрозить, но тактикой угроз надо пользоваться умеючи… Бисмарк умел грозить, зная когда и как грозить. А можно погрозить и так, как Россия в 1914 году… В результате Вильгельм не испугался угрозы, а решил предупредить ее исполнение… Это был худший вариант… В лучшем – рискуешь сделать себя смешным…

– Я вспоминаю, что солдаты говорили Суворову: «Кто зол, да не силен, на козла похож», – поддержал Чичерина Сталин…

– Вот-вот, – засмеялся Чичерин. Рассмеялся и Ильич, но Сталин сказал тогда:

– Однако, Георгий Васильевич, вы ведь не против умной и весомой угрозы?

– Нет, конечно, Иосиф Виссарионович, – вновь рассмеялся Чичерин.

А в середине 30-х годов Майский, и тоже смеясь, рассказал Сталину случай и смешной, и поучительный… На дипломатическом приеме в Лондоне к нему подошел один из лучших друзей СССР среди лейбористов и стал громко восхищаться первомайским военным парадом, который он видел в Москве, и особенно – советской авиацией.

– Наши твердолобые, – восклицал он, – должны будут задуматься…

Потом лейборист наклонился к самому уху Майского и прошептал:

– Я понимаю, что для вашей демонстрации в Москве вам пришлось собрать самолеты со всей России, но это умно, и такая хитрость для вас вполне законна в борьбе с капиталистическим миром…

Майскому пришлось долго уверять, что самолетов для парада вполне хватает в Москве…

И Сталин решил эти идеи соединить в одно… К Бресту были подтянуты пятьсот далеко не новых танков «Т-26», «БТ-7» и «Т-28».

Это был, так сказать, «кордебалет»… В качестве же «прим» выступали новые тяжелые «КВ-1», «КВ-2» и средний «Т-34».

Наименование «Клим Ворошилов», «KB», имели два весьма разных танка. Общими у них были непробиваемая для 1940 года броня и серьезная огневая мощь. В Германии не имелось ничего подобного даже в проектах, что, впрочем, можно было сказать и о «Т-34».

Устаревающий танковый «кордебалет», собранный в одном месте, все же впечатлял… И таких танков в РККА хватало – их были тысячи…

Что же до «KB», то их имелось чуть больше двух сотен, а «тридцатьчетверок» к ноябрю 40-го успели сделать еще меньше… И вот тут Сталин вспомнил Майского и приказал подвезти под Брест почти всю новую танковую наличность…

Подвезли в Брест и другую технику. Сталин резонно рассудил, что в любом случае конфликта до весны 41-го года не будет – на зиму глядя в Россию не идут. А показать немцам лучшее – не вредно. Ведь они нам свое лучшее (или почти лучшее) не только показывают, но и продают…

УТРОМ 22-го после короткого общего делового завтрака хозяева и гости отправились на показ техники.

Легковые машины въехали на широкую равнину… Недалеко высились укрепления Бреста, виднелись редкие рощицы…

В одном месте чернел глубокий ров десятиметровой ширины… Этот ров был спешно подготовлен саперами серией направленных взрывов, и был на первый взгляд непреодолим…

Неподалеку от того места, где машины остановились, на краю поля выстроился с десяток танков– и старых, и новых… Среди них – все три «примы»: «КВ-1», «КВ-2» и «Т-34».

Стояла и пара тяжелых «линейных» «Т-35», выглядевших со своими несколькими башнями весьма грозно, хотя они уже морально устаревали.

Тут же были орудия…

85-миллиметровая зенитная пушка образца 1939 года на четырехколесной платформе впечатляла и формами, и калибром. Под стать ей была 76-миллиметровая пушка «УСВ» на такой же удобной платформе.

152-миллиметровая пушка «БР-5» и 203-миллиметровая гаубица уставились в серое сегодня небо длинными стволами и поблескивали новенькими траками гусениц…

Рядом стояли их тягачи…

120-миллиметровый полковой миномет образца 1938 года опирался двумя высокими «ногами»-сошками на землю, а концом ствола– на круглую опорную плиту… Он был не очень внушителен, но фюрер оценил его сразу – это было серьезное оружие пехотной поддержки.

Когда Сталин и Гитлер подошли к легкому танку, из ладной башенки которого торчал всего лишь крупнокалиберный пулемет, фюрер посмотрел недоуменно – где же пушка, чем тут хвалиться? Однако Сталин ласково похлопал по широкому, скошенному назад переднему броневому листу корпуса и кратко пояснил:

– Плавающий…

Гудериан не выдержал и сразу же зашел за танк. Сзади действительно выступал винт – как у катера.

– И сколько он дает на воде?

– Шесть километров в час… Немного, но это же – по воде… Хотите – Буг переплывет… Днепр он уже переплывал…

Могучая пушка танка прорыва– «КВ-2», восхищала, как и его толстая броня… А формы скошенных башен «КВ-1» и «Т-34» и их широкие гусеницы заставили фюрера и Гудериана тут же переглянуться…

Сталин заметил это, переглянулся в свою очередь с Ворошиловым и сказал, обращаясь к фюреру:

– Мы будем иметь возможность посмотреть их в деле, как, впрочем, и еще кое-что…

Но и это уже было для немцев неожиданно… А Сталин подводил гостей к линейке самолетов… И – тоже неожиданной… Пикирующий двухмоторный бомбардировщик «Пе-2» явно оставлял далеко за собой знаменитую «Штуку» польской кампании – «Ю-87». Его шасси в отличие от «Штуки» – это было видно сразу – убирались. А значит, и скорость должна была быть приличной…

– Может нести торпеды, – многозначительно сказал Сталин, – и летать над морем.

Фюрер еле удержался от вопроса: «А над Ла-Маншем он летать сможет?»

Стремительных линий истребители «Як-1», «ЛаГГ-3» и «МиГ-3» стояли рядышком, и «ЛаГГ-3» выглядел не боевой машиной, а произведением мебельного искусства, да и был им, потому что его лакированная темно-вишневая обшивка вызвала бы зависть любого краснодеревщика…

– Перехватчик, – сказал Сталин… – Дороговат в производстве, но зато и скорость хороша…

– А вот наша гордость, – показал он на немного горбатый из-за характерной кабины самолет. – Бронированный штурмовик… К концу года запускаем в серию…

Это был немного блеф. Владимир Коккинаки поднял опытный «ЦКБ-57». впервые в воздух лишь 12 октября – за полтора месяца до визита фюрера, и этой машине еще лишь предстояло стать грозным «Ил-2»… Но это был все же не макет, да и к серии дело уже шло…

Неподалеку от боевой техники возвышалась просторная деревянная наблюдательная вышка, и Сталин пригласил всех подняться на нее по удобной лестнице… Вместе с несколькими генералами и полковниками – общевойсковыми, танкистами и авиаторами – на основательную пятнадцатиметровую вышку поднялось человек двадцать, но места хватало – саперы поработали на совесть…

И у Гитлера невольно захватило дух… На широком поле под серым небом застыли стройными рядами сотни боевых машин. Тут были не «примы», но их было много…

Полковник-танкист посмотрел выжидающе на Сталина, тот посмотрел на фюрера и предложил:

– Если вы, господин Гитлер, не возражаете, начнем?

Гитлер молча кивнул головой. Сталин кивнул танкисту, тот склонился над рацией в углу вышки, и над полем поднялись сотни синеватых дымков от выхлопов моторов…

Вся эта масса стальной брони и моторов взревела и двинулась к другому краю поля… Дрожала земля, подрагивала вышка, прыгали от волнения бинокли в руках немцев…

Да, это было зрелище… Танки накатывались все ближе, проходили на траверзе вышки и потом уходили вдаль… Они шли и шли, но вот начало лавины добралось до горизонта, и уже виднелся ее конец…

Танкист все это время оживленно переговаривался по рации, а тут он довольно блеснул очами и… И на поле выползала уже другая лавина – на этот раз из «прим» среднего класса – «тридцатьчетверок»…

И их тоже было немало, хотя и не так много – примерно сотня… Над рядами «Т-34» вился дым другого цвета – черный. Гудериан в недоумении посмотрел на Сталина и Ворошилова, и маршал ответил на невысказанный вопрос:

– Дизеля…

Гудериан не мог удержать удивленного возгласа… Дизель на танке – это же огромное повышение живучести в бою – солярка не бензин, легко не загорается…

А над дымящей танковой армадой уже низко летели полсотни «Пе-2», быстро обгоняя ее и быстро скрываясь из виду…

Вот уже проходит и эта лавина «прим»… И Сталин, улыбаясь, говорит:

– Сейчас будет интересное… Посмотрим…

На поле появляется пять пушек-«сорокапяток»… Пять «КВ-1» и пять «КВ-2», шедших в последнем ряду огромного танкового строя, отворачивают назад от уходящей могучей массы своих младших собратьев и начинают наступать на пушки.

Из стволов всех пяти пушек вдруг вырвался огонь, и через мгновение на броне пяти танков брызнули искры от попадания!

– Они же стреляют боевыми! – закричал Гудериан.

– Само собой, боевыми, – согласился Ворошилов.

– Но это же учения, а не война.

– Само собой, – не стал разнообразить словарь Ворошилов.

– Они что – управляются по радио? Или там смертники сидят? – не понял фюрер…

– Зачем смертники? – ухмыльнулся «первый красный офицер». – Просто крепкие ребята… Прямое попадание, это все же прямое попадание…

Пушки уже выпустили по каждому из танков по два снаряда, но «примы» шли и шли, и уже выходили на убийственно близкую дистанцию огня….

Пушки дали еще один залп! Вновь брызнули искры, танки были совсем близки к пушкам… Их расчеты дружно разбегались. И пять невредимых танков победно проехались по уже бесполезным пушкам… Рядом ревела остальная невредимая пятерка…

Немцы были потрясены. Да и русским это зрелище нервы встряхнуло изрядно… Невозмутимы были лишь Сталин и Молотов… А десяток боевых машин, только что вышедших из почти настоящего боя, приближался уже к вышке…

Метрах в тридцати они остановились, и Сталин предложил:

– Посмотрим на отметины?

Все спустились вниз и вскоре убедились, что на броне у каждого танка есть вмятины – общим счетом пятнадцать!

Из люков вылезали немного очумевшие молодые ребята в комбинезонах и ребристых черных кожаных шлемофонах… Танковые командиры, не сдерживаясь, обнимали их, а Сталин, подойдя, пожал каждому руку и говорил:

– Спасибо… Спасибо…..

Подошли и фюрер с Гудерианом – тоже пожать руки и восхититься. Да и было чем. Сталин же сказал:

– Господин Гитлер! Я предлагаю подняться наверх… Сейчас для развлечения будет маленькое представление…

Когда они вновь оказались на вышке, полковник-танкист опять что-то сказал в микрофон, и на ближнем краю поля, перерезанном рвом, обрисовались быстрые силуэты легких танков…

Двадцать «БТ» мчались по осеннему полю и уже развили приличную скорость… Они мчались вперед, быстро приближаясь к рву, змеившемуся на их пути черной полосой…

Гитлер и Гудериан были среди немцев единственными, кто разбирался в танках профессионально – Гудериан как танкист, а фюрер – как военный лидер, хорошо сознававший значение этого оружия… И теперь они напряженно всматривались в этот непонятный им цирк, удивляясь, в чем тут смысл. Преодолеть ров было невозможно, как, впрочем, уже невозможно было и затормозить эту ревущую скоростную стаю, уже вырвавшуюся к рву…

Но танки и не пытались тормозить, они еще прибавили скорости и…

И вдруг все двадцать дружно взлетели в воздух в едином широком прыжке, и через мгновение все двадцать уже мчались вперед по ту сторону рва…

– Фантастично! – вырвалось у Гитлера… Гудериан был поражен почти так же…

А Клим Ворошилов довольно и откровенно ухмыльнулся:

– Это, вообще-то – пустяк! Погода дрянь, грунт на гусеницы липнет, поэтому больше чем на десяток метров мы не рискнули… А так они и на тридцать метров прыгают…

– Не может быть, – вскинулся Гудериан.

– Может! Рекорд – 41 метр! – гордо заявил Ворошилов. – Если не верите, у нас киносъемка есть, можно посмотреть…

А вдали уже тяжело перемалывали широкими гусеницами белорусскую землю танки имени самого Клима… И старая брестская земля дрожала от гула и напряжения двух сотен тяжелых – воистину тяжелых машин…

Многорядная широкая стальная стена надвигалась, и даже Риббентропу со Шмидтом было понятно, что это зрелище не из обычных…

Гудериан смотрел на приближающиеся танки так, как влюбленный юноша смотрит на свою девушку… Впрочем, так же смотрит кот на сметану или обжора– на лакомое блюдо… Гитлер же невольно помрачнел – он был все же не танкистом, а политиком, и радости увиденное ему доставить не могло.

Но Сталин вдруг наклонился к нему, и на плохом, однако разборчивом немецком языке вполголоса сказал:

– Герр Гитлер! Вы можете не тревожиться – эти танки никогда не пойдут через эту границу, – и Сталин махнул рукой в сторону Буга…

Гитлер посмотрел на него долгим, пристальным, изучающим взглядом и коротко ответил:

– Яволь…

ПОСЛЕ демонстрации и двух таких фраз «накоротке» достичь нового пика в эмоциях, в напряжении, в ситуации было уже невозможно…

И Гитлер предложил:

– Герр Сталин! Как вы посмотрите на идею провести короткую беседу с глазу на глаз без записи, с одним лишь, – фюрер кивнул Игнатьеву, – вашим генералом Игнатьевым для перевода? Шмидт может и отдохнуть… Или, может быть, – осведомился фюрер вполголоса, – вы все же владеете немецким? Сталин вздохнул:

– Эту фразу я старательно выучил при помощи генерала Игнатьева. Он один о ней – кроме вас, господин Гитлер, и знает… Что же, давайте поговорим с глазу на глаз…

Они возвращались в костел-клуб, и Сталин, поговорив с Молотовым, сказал:

– Я своих предупредил, что мы с вами посекретничаем… Гитлер в свою очередь подозвал Риббентропа…

Когда фюрер и Сталин остались одни – в креслах друг против друга, Сталин покачал пальцем:

– Все вами виденное – это не угроза, господин Гитлер, и даже не предостережение… Это – дружественный жест для понимания простого факта. Он действительно прост: наша оборона сильна. И сегодня мы уже никого не боимся. В будущем мы никому не собираемся угрожать – нам нужен мир… Вам он нужен тоже… Дайте нам год, и весной 42-го мы вместе добьемся мира для Германии и Европы и закончим войну…

Гитлер молчал…

– У нас уже немало нового оружия, но еще больше – устаревающего, однако не такого уж плохого, – продолжал Сталин. – …Так вот, мы можем уступить вам за очень небольшую цену, которую вы назовете сами, полтысячи таких танков, которые вы видели… Не новых… У большинства уже вырабатывается ресурс, но как учебные они вам могут пригодиться. И вот что, господин Гитлер…

Сталин в который уже раз всмотрелся в синие глаза фюрера и сообщил:

– Мы у себя, в Советском Союзе, внимательно подумаем о всем, что услышали здесь от вас… Пожалуй, тут многое приемлемо… Если вы успокоите нас относительно финнов, то мы, пожалуй, могли бы успокоиться относительно Балкан… Хотя Румыния вряд ли будет дружественной России…

Сталин вдруг умолк – его, похоже, озарила какая-то мысль, и он ее был готов высказать…

– Хотя, – начал он, – мы готовы подарить Румынии сотню наших устаревших танков – ну, тоже для учебных частей. И готовы прислать на первых порах инструкторов… Вы будете встречаться с Антонеску и можете ему это передать. Если румыны готовы забыть наши прошлые конфликты, мы их тоже готовы забыть… И тогда, скорее всего, мы можем войти в «Пакт трех» – четвертым или каким еще там участником.

Сталин улыбнулся:

– Идея отсечения от претензий на господство Англии и Америки – интересная идея… На земле хватит места под солнцем для всех…

– Итак, герр Сталин, скоро мы прощаемся, но я надеюсь, что в следующем году мы увидимся вновь?

– Я тоже на это надеюсь и был бы рад показать вам московский Кремль… И не только его…

– В прошлом году вы, герр Сталин, говорили Риббентропу – живы будем, увидимся…

–Да…

Сталин встал с кресла, подошел к висящим на стене картинам…

– Господин Гитлер, я знаю, что вы любите живопись и даже пишете сами…

– Ну, мне давно не до этого!

– Понимаю… Но вкус-то не исчезает… Как вам нравятся эти пейзажи? – Сталин показал на картины, привлекшие внимание фюрера еще вчера…

– Они весьма недурны…

– Все– оригиналы кисти наших лучших старых пейзажистов… Музейные вещи… Какой из них нравится вам более всего?

Фюрер тоже встал, прошелся вдоль стен, всмотрелся, прошел еще раз и указал на одну:

– Этот…

На небольшом полотне был изображен весенний проселок… Облачное небо хмурилось серовато-багровым, однако над горизонтом виднелся клочок радостной голубизны… В лужах отражались ветви густой вербы, а по размытому проселку важно вышагивал иссиня-черный грач…

– Саврасов, – назвал художника Сталин. – Да, хорош… И я прошу вас, господин рейхсканцлер, принять эту картину как подарок от советского правительства…

Фюрер был растроган:

– Благодарю…

– И еще одно, герр Гитлер! Возможно, вам бывало тяжело при беседах с Молотовым – он очень упрямый человек. Мой совет и просьба – если в будущем вы или господин Риббентроп зайдете с ним в тупик, обращайтесь непосредственно ко мне через господина Шуленбурга. Я постараюсь вам помочь…

– Яволь…

Трое немолодых людей вышли из комнаты переговоров в зал, где их уже с нетерпением ждали…

Все смотрели на Сталина и Гитлера, а те улыбались друг другу – как и тем, кто смотрел на них.

Впереди маячило еще нечто непонятное, но уже – маячило…

За спиной стоящих раздался какой-то шум, потом – негромкий визг. Все оглянулись и тут же расступились, давая дорогу двум егерям, которые несли большую клетку, на полу которой лежали два маленьких волчонка – совсем еще щенки…

Третий егерь нес толстый войлочный коврик… Егеря поставили клетку перед Сталиным и фюрером, а третий положил коврик перед дверцей, открыл ее и пригласил:

– Ну, цуцики, выходите…

Волчата запищали, однако привлеченные бутылочкой с молоком, появившейся в руках егеря, выбрались на коврик…

– Почитай, уже ручные, – басом объявил егерь.

Сталин взял бутылочку у него из рук и протянул ее фюреру. Тот принял, наклонился, и один волчонок – покрупнее, тут же ухватил губами сосок и начал сосать…

Все засмеялись…

– Господин Гитлер, – обратился к фюреру Сталин. – Я знаю, что ваш партийный псевдоним – Вольф, волк… Позвольте же подарить Вольфу двух вольфсюнге, волчат… Пусть они вырастают сильными, зубастыми, но всегда помнят, откуда они родом…

Гитлер резко выпрямился, посмотрел в глаза Сталину, встретил такой же прямой взгляд и сказал:

– Danke…

А ВОЛЧАТА на коврике уже устроили возню… С большими смешными лбами, с широкими лапами, они выглядели так трогательно, как могут выглядеть только дети—дружелюбные, неуклюжие, беспомощные и в то же время – крайне любопытные и жизнерадостные…

И не было в том ничего удивительного…

Ведь будущее принадлежало им…