Текст книги "Кремлевский визит Фюрера"

Автор книги: Сергей Кремлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 46 страниц)

До 1809 года острова входили в состав Финляндии, а та – в состав Швеции… После русской победы в последней войне со шведами Аланды стали русскими. Однако после русского поражения в Крымской войне (это тогда финские рыбаки и коммерц-советники отбивались от англичан) Аланды по Парижскому мирному договору 1856 года были демилитаризованы.

После 1917 года – когда Финляндия получила независимость – на острова претендовали и она, и Швеция. Но Совет Лиги Наций передал их Финляндии – как более антисоветской по сравнению со Швецией, да еще и более выдвинутой в сторону СССР. Новый статус Аландов определила новая Аландская конвенция 1921 года о демилитаризации и нейтрализации островов. 24 июня ее подписали Великобритания, Германия, Дания, Италия, Латвия, Польша, Финляндия, Франция, Швеция и Эстония.

РСФСР в эту компанию не пригласили, как не приглашали и на обсуждение судьбы Аландов, хотя 2 октября 1919 года и 28 июня 1920 года Россия направила в Лигу Наций две ноты, где напоминала, что каких-либо договорных установлений, отменяющих верховные права Российской республики на острова, нет, а «само географическое положение Аландских островов у входа в Финский залив тесно связывает их судьбу с нуждами и потребностями народов России».

После заключения Конвенции 21 -го года мы направили 13 ноября 21 -го года всем ее участницам ноту протеста, где объявляли Конвенцию «безусловно не существующей для России», поскольку она подписана без нашего участия.

Тем не менее Конвенция, как и сами Аланды, существовала, и в конце тридцатых годов ее нарушила сама Финляндия, начав там работы военного характера. С учетом прогерманских симпатий финнов нам перспектива милитаризации Аландов абсолютно «не улыбалась», особенно если учесть, что шхерный финский берег Финского залива и так уже блокировал деятельность Балтийского флота…

Об Аландах говорил финнам уже Ярцев… Но переговоры были секретными, писаных полномочий у Рыбкина не было, и всегда можно было сделать вид, что финны просто не поверили в серьезность этого контакта.

Однако 5 марта 1939 года посланника Финляндии в СССР Ирие-Коскинена вызвал к себе нарком Литвинов. Это уже был контакт более чем официальный. И после обмена обычными любезностями Литвинов заявил:

– Господин Ирие-Коскинен, в наших отношениях с Финляндией на очереди стоят два важных вопроса, требующих разрешения. Это – экономические отношения и Аландские острова.

Чтобы решать их, надо иметь атмосферу доверия и дружественности. По нашему мнению, этого можно было бы достигнуть, если бы вы передали нам в аренду лет на тридцать несколько островков в Финском заливе. Не представляющих для вас ценности и не используемых, а именно…

Ирие-Коскинен слушал с финской невозмутимостью, но с тем неуловимым сопротивлением им выслушиваемому, которое как раз и делает доверие невозможным… А Литвинов уточнял:

– А именно: Гогланд, Лавансаари, Сейскари и Тютерс. Мы не намерены их укреплять, а используем их в качестве наблюдательных пунктов, контролирующих морской путь на Ленинград…

После паузы Литвинов закончил:

– Ваше согласие окажет благотворное влияние и на экономические переговоры, начавшиеся вчера…

Коскинен открыл рот:

– Я, конечно, передам все это моему правительству, но Гогланд – остров не маленький. И там, как мне кажется, есть несколько тысяч населения, пляж для купания и туда ездят туристы…

Гогланд– площадью на все про все 20 квадратных километров, просто-таки запирал Финский залив, находясь прямо в его центре, от финского берега отстоял километров на пятьдесят и ничем, кроме стратегического положения, не отличался от множества живописных островков у самых берегов Финляндии… Короче, уже ответ Коскинена можно было расценивать как издевательский…

Но уж точно наглым в своем неоправданном высокомерии был официальный ответ Хельсинки, переданный Коскиненом Литвинову 8 марта…

– Господин Литвинов! – начал финн. – Даже дискуссию на тему аренды островов мы считаем несовместимой с политикой нейтралитета. Мы просим не оглашать вашего предложения, ибо это взбудоражит общественное мнение Финляндии…

Литвинов – особым тактом в таких ситуациях не отличавшийся (и тут я его могу лишь одобрить) – сморщился с миной явно презрительной, но промолчал. А финн говорил уже об Аландах:

– Мы берем обязательство их защищать! И такое заверение должно быть для вас достаточной гарантией.

Финны могли защищать что-либо от кого-либо только на равных. Реальная же потребность в защите Аландов могла возникнуть при попытке их занятия Англией, Германией или Советским Союзом. И любой вариант был для финнов заранее проигрышным.

А вот же – Коскинен надувался спесью во вполне «свиноголовой» манере… Он еще и наши экономические авансы всерьез не принимал – хотя мы заранее шли на выгоды для финнов при условии их согласия на аренду.

Литвинов, выслушав все, отвечал так:

– Мое правительство будет очень разочаровано. Острова ваши, вы – государство, – тут он сделал многозначительный нажим, – суверенное, имеете право распоряжаться островами, как желаете…

Он помолчал, а потом произнес слова будто бы и вскользь, но по смыслу – важнейшие:

– Мне лично кажется, что можно было бы даже перевести переговоры в плоскость обмена территориями.

Литвинов испытывающим взором взглянул на финского посланника, но тот как будто ничего не слышал и не понял… Но слушать ему пришлось, потому что нарком пояснил:

– Для Финляндии, например, могла бы представлять интерес уступка ей соответственной части нашей территории вдоль карельской границы, чем бесплодные острова. Финляндия всегда интересовалась лесом, который в Карелии имеется в изобилии… А к проблеме Аландских островов я еще вернусь…

И это уже был зондаж не секретного эмиссара Ярцева, а главы внешнеполитического ведомства СССР! При мудрой, а не «свиноголовой» политике Хельсинки надо было тут же – повторяю, тут же, – соглашаться. Причем сразу – самим финнам – предлагать перенос границы от Ленинграда к Выборгу… Ведь было уже ясно – Россия постепенно наращивает объем своих законнейших требований, и нежелание финнов начинает ее уже раздражать…

А умно ли было со стороны финнов раздражать «русского медведя»?

ПО СУТИ, в северном углу Европы повторялось нечто похожее на то, что в те же дни происходило в ее центре.

Немцы предлагали полякам решить миром назревшую проблему Данцига.

Русские же предлагали финнам решить миром назревшую проблему обеспечения безопасности Ленинграда и северо-западного «фаса» России…

Почему были неуступчивы поляки, мы знаем.

Но почему были– при намного более неблагоприятном для них соотношении сил – неуступчивы финны?

Увы, причины были до печального схожими… Скрытая задиристость национального характера, неумение и нежелание «интеллигенции» реально мыслить и…

И расчет на поддержку «цивилизованного» мира… В чем финнов – как и поляков – особо подзуживали именно западные «демократии»…

Финны, к слову, еще и на внутреннюю политическую слабость СССР рассчитывали. Это особенно ясно проявилось в их весьма глупой и высокомерной (а от этого – еще более глупой!) пропаганде на советские войска во время «зимней войны»… Но это так – между прочим…

Неумно вели себя финны и на торговых переговорах с Микояном, начавшихся 4 марта в Москве. В 1927 году наш товарооборот достигал 528 миллионов финских марок, в 1938-м – всего 153 миллиона. В Москве финны предложили нам товаров на 450 миллионов марок (почти 9 миллионов долларов), мы были согласны на 320 миллионов. Однако финны, во-первых, не были склонны увеличивать свой импорт из СССР, а во-вторых, облагали наши товары пошлинами в четыре раза выше нормальных…

А 23 марта Хельсинки вообще отозвал свою торговую делегацию…

Да, Запад явно хотел иметь в антисоветской «колоде» и финскую «карту»…

Но мы хотели довести ситуацию до логической точки… И 11 марта в зондаж включился наш полпред в Италии Борис Штейн. Он в 1932—1934 годах был полпредом в Финляндии и теперь «решил» – как он объяснил в беседе со сменившим Холсти Юхо Элиасом Эркко – «провести часть отпуска в Хельсинки»…

Штейн сказал новому шефу финского МИДа, что в курсе бесед Литвинова с Коскиненом, а с финской торговой делегацией позавчера завтракал…

– Но, господин Эркко, есть и проблема Аландов. Мы считаемся с возможностью, что в один прекрасный день эти острова добровольно или… не добровольно будут переданы Германии и их укрепление будет обращено против нас…

Эркко сделал протестующий жест, а Штейн, не принимая его, продолжал:

– Поэтому мы так настойчивы и в требовании о прекращении укрепления Аландов вами в нарушение конвенции 21 -го года, и – в просьбе об аренде ряда островов, лежащих уже на водном пути к Ленинграду и Кронштадту.

Штейн перевел дыхание и подытожил:

– В целом же имеется комплекс из трех проблем: Аланды, торговые отношения и аренда островов в Финском заливе…

– Господин Штейн, согласно финской конституции правительство не имеет права ставить перед сеймом вопросы об отторжении даже самой малой части финской территории… Этот вопрос не дискутабелен…

– Не думаю, господин Эркко. Ваша конституция запрещает простую уступку территории, но она не запрещает обмен равноценных территорий или же долгосрочную аренду. Что вам в этих островах, а в обмен вы получите территорию, богатую высокосортным лесом! Лесом, господин Эркко!

Штейн был обаятелен, убедителен, доказателен и для «отпускника» хорошо подготовлен к дискуссии, и Эркко пришлось чуть податься, заявив, что дело это «деликатное и трудное», что тут надо подумать и нужна «большая предварительная работа», а «это при финских темпах требует времени»… К тому же надо проконсультироваться с военными, а они наверняка «дадут отрицательное заключение»…

– Но где же логика? – парировал Штейн. – Если военные выскажутся против, то это будет означать, что острова имеют для вас военное значение, а вы утверждаете обратное.

– Ну все же, – уклончиво промямлил финский министр, – я хотел бы встретиться с вами вновь сразу после разговора с военными…

– Хорошо! Напоминаю, что необходима полная конфиденциальность. У нас об этих разговорах знает буквально считаное количество людей, дискретность которых вне сомнения…

– О! Сохранение тайны – в наших общих интересах, – заверил Эркко, и лишь тут он был действительно искренен.

Через день Штейн беседовал в министерстве финансов уже с Таннером… Все было схоже с тем, что было и раньше, но Таннер бухнул напрямик:

– Зачем вам острова в качестве наблюдательных пунктов? В случае войны вы их все равно займете в первый же день!

– Речь не о войне, а именно о мирном времени, и как раз в это время они представляют для нас интерес…

– Ну, в сказанном вами, господин Штейн, есть много интересных деталей, которых не было ранее, – согласился Таннер и как бы мимоходом спросил: – А о каких конкретно территориальных компенсациях может идти речь?

– Мы пока этого не конкретизировали, ожидая вашего принципиального ответа. Если вы согласны, то давайте ваши предложения и мы готовы в любой момент их обсудить.

На том они и расстались, а 15 марта Штейн вновь встретился с Эркко… Потом он опять беседовал с Таннером и еще кое с кем…

Однако итоговый результат этого вполне официального дипломатического зондажа (о «хельсинкском отпуске» полпреда и его полномочиях финнов официально уведомил Литвинов) был тем же, что и в случае Ярцева.

Финны упорствовали, и Штейн при прощании сказал Эркко:

– Ну что же… Финское правительство закрывает дверь для дружеских переговоров, и это, несомненно, отразится на всем комплексе отношений…

Оно и отражалось… 19 мая уже сам Молотов вызвал Ирие-Коскинена…

Речь шла о все тех же Аландах… И как раз тут автор более подробно сообщит читателю о том, что в январе 39-го года финны по согласованию со шведами направили странам – участницам Аландской конвенции 21-го года ноту, в которой ставился вопрос об изменении статей 6-й и 7-й Конвенции так, чтобы Финляндия и Швеция имели право вооружения островов. СССР не был участником Конвенции, но был членом Совета Лиги Наций, а для изменения Конвенции требовался консенсус в Совете.

Германия, к слову, уже не была членом Лиги, но была участницей Конвенции. Итак, запрошены были так или иначе все ведущие европейские державы. Но беспокойство мог испытывать лишь Советский Союз. Базы на Аландах не спасали ни шведов, ни финнов – недаром же Таннер понимал, что в случае войны СССР займет те острова, с которых могут ему угрожать. Но Аланды в случае войны занимать для нас было делом слишком сложным – хлопот много, эффект невелик. Проще было «оседлать» близкий Гогланд.

А вот для немцев или англофранцузов Аланды были бы отличной базой для операций против России. Особенно если бы в блоке с ними были финны и прибалты. И они могли легко занять их с согласия или без согласия финнов. И уже имели бы в своем распоряжении на островах какую-то готовую инфраструктуру…

Молотов 19 мая так и сказал:

– СССР заинтересован в этом вопросе не менее, а более, чем Швеция. У нас есть основание считать, что вооружения на Аландских островах могут быть использованы в первую очередь против СССР.

Коскинен пытался возражать, но Молотов спросил:

– А, собственно, каковы характер и размеры этих сооружений?

– С деталями я не знаком, господин премьер-министр, но запрошу… Хотя, – финн заколебался, – не уверен, даст ли мое правительство ответ на вопросы, имеющие чисто военный характер…

В этом ответе уже вообще-то содержался ответ. Финны могли спокойно предоставить нам подробнейшие данные по Аландам, поскольку они с них нам угрожать не могли, а нам Аланды против финнов были полезны еще менее, чем им против нас. И ответ Коскинена косвенно подтверждал – Аланды вполне могут стать угрозой именно для Советского Союза.

Беседа Молотова с финским посланником 23 мая ничего не прояснила, кроме того, что финн уже официально отказал нам в получении информации об укреплениях на Аландах…

Но некоторая проясняющая информация пришла 25 мая из Осло. Наш полпред Никонов на обеде у норвежского министра иностранных дел Кута беседовал с командующим морскими силами Норвегии Дисеном, и тот ничего скрывать не стал:

– О, этот вопрос был предрешен Лондоном в апреле 38-го года во время визита туда шведского министра иностранных дел Сандлера…

– Он был неофициальным!

– Но Дорогой герре Никонов, как раз во время неофициальных визитов такие малые страны, как наша, и узнают о важных для них решениях больших стран…

Последняя фраза, правда, остается на совести автора – в донесении Никонова ее не было. Однако именно этот момент присутствовал в политической реальности, хотя об этом чаще всего не говорили вслух…

Ситуацию вокруг Аландов Молотов не обошел вниманием в своем докладе 31 мая на сессии Верховного Совета СССР, где он напомнил о том, что эти острова более ста лет принадлежали России, и подробно разъяснил наше недоумение относительно финских ссылок на «военную тайну»…

Между прочим, норвежский адмирал за неделю до речи советского Предсовнаркома признавался Никонову в Осло, что против укрепления Аландов выступают сами шведские военные, потому что это «дает возможность Германии угрожать непосредственно столице Швеции и… держать ее все время под угрозой»…

А вот Лондон, как мы помним, этого не боялся…

Почему? Был слеп? Нет, конечно! Просто и этот вроде бы далекий от основных событий район был потенциально важен для планов Золотой Элиты…

Использует Аланды Германия —да не против шведов, а против, конечно же, русских – хорошо!

А может– базы на Аландах пригодятся самой Англии… Может – против Германии, а может – и против России…

Да, и «финская» карта была в «колоде» Золотой Элиты не лишней…

НЕ БОЛЕЕ умно вела себя и троица наших прибалтийских «соседок»… Ближайшая к Финляндии Эстония склонялась к немцам вполне определенно. 5 июля 1938 года германский посланник в Таллине Фровайн после беседы с начальником штаба эстонской армии доносил в Берлин: «Генерал Рэк признал, что было бы очень важно, чтобы в случае войны Германия осуществляла контроль над Балтийским морем. Он заявил далее, что Эстония может оказать содействие в этом деле. Например, Финский залив мог бы быть очень легко заминирован против советских военных кораблей, ни привлекая никакого внимания. Имеются также и другие возможности…»

А 21 марта 39-го года уже наш полпред в Эстонии Никитин сообщал в Москву: «В нарвские русские семейства помещают немецкую молодежь для изучения русского языка… Летом ожидается заход в Эстонию трех океанских пароходов с германской молодежью… Японский майор из миссии в Риге был в Нарве, осматривал пограничную полосу… Немецкая колония в Таллине осмелела…

Ситуация очень сложная, разрыв между правительством и народом большой».

4 мая Никитин направил еще одну шифровку: «3 мая состоялось секретное закрытое совещание по международному положению эстонской государственной думы. Главнокомандующий Лайдонер в самой резкой форме заявил: „Никогда Эстония не будет выступать вместе с СССР против Германии“…

Конечно, нейтралитет – дело для суверенной державы вполне допустимое, но, во-первых, вспомним, что говорил о прибалтийских «державах» генерал Карбышев. А во-вторых…

Во-вторых, и нейтралитета-то не было… Никитин далее писал: «На днях с Германией будет заключен пакт о ненападении. Что касается СССР, то Лайдонер сказал: „С ним никаких пактов мы заключать не станем“…»

Несложная логическая операция приводила к однозначному выводу: буржуазная Эстония вполне готова участвовать в германской агрессии против СССР…

В отличие от Эстонии Литва вела себя осторожнее… Да, исконно немецким Мемелем она владела не по праву, а в силу «версальского» провокаторства. В 1920 году Антанта отторгла Мемельскую область от Восточной Пруссии и взяла ее под свой контроль, а в 1923 году передала Литве. И Германия имела на Мемель все естественные права, но вернула его себе в такой агрессивной манере, что литовцам волей-неволей приходилось затылки почесывать…

Поэт Юозас Балтрушайтис был не только классиком литовской литературы, но и посланником Литвы в Москве… и 29 марта 39-го года он жаловался Литвинову на грубое поведение Риббентропа, когда тот требовал от литовского министра иностранных дел Урбшиса подписать соглашение по Мемелю…

– Вы представляете, Риббентроп заявил, что если Урбшис будет упрямиться, то Ковно будет сровнен с землей… Мол, для этого все готово..

Литвинов сочувственно качал головой, а Балтрушайтис жаловался дальше:

– В Ковно царит беспокойство и ходят слухи о возможности объявления Германией протектората…

Литвинов поддакивал, а ведь мог бы спокойно предложить – а возвращайтесь-ка вы в состав России, господа…

Однако он этого не предлагал, да литовские «верхи» на это и не пошли бы… Конечно, тогда будущее литовского Каунаса было бы обеспечено, но тогда наступал бы конец буржуазному Ковно… Это для власть имущих в Ковно-Каунасе было недопустимо. Но и под германскую руку идти не хотелось…

Поэтому литовцы были все-таки с нами поаккуратнее, и новый их посланник Наткявичус, приехав в Москву, в беседе с Молотовым сразу же выразил надежду, что «и в дальнейшем СССР будет относиться к Литве дружественно»…

Однако в Ковно не отказывались и от авансов немцам, и 5 апреля литовский МИД конфиденциально уведомлял нашего временного поверенного в делах Позднякова, что командующий литовской армией принял приглашение поехать в Германию на день рождения Гитлера в строго протокольных рамках….

Вместе с ним ехали генерал Рэк от Эстонии и военный министр Латвии Балодис.

Зато никак не была намерена оправдываться официальная Латвия… Она была подчеркнуто к нам враждебна. Автор мог бы привести на сей счет много примеров, но лучше, чем это сделал в срочной шифровке в Москву наш полпред в Риге Иван Зотов, не сделаешь.

И я просто приведу ее почти полностью:

Немедленно 17 апреля 1939 г.

Власти латвийские санкционировали празднование так называемого «дня освобождения Риги от большевиков» немецкой группой жителей Латвии. Обширная программа 22 мая включает проведение вечеров, собраний… увеселение и завершается общей демонстрацией в Межапарке… Приглашаются немцы из Эстонии и Литвы. Из Германии ожидается прибытие парохода с тысячью ландверовцев… Из многих источников меня информируют, что на празднество приедет фон дер Гольц (его войска свергали Советскую власть в Латвии в 1919 году. – С. К.). Все чаще появляется молодежь в форме, демонстративно употребляет гитлеровское приветствие, затрагивает латышей и вызывает их на споры, ссоры и драки. Немцы ругают латышей за прошлое и настоящее…

Латвийский народ крайне недоволен разрешением празднества – его мнение: «Надо каждый день праздновать освобождение от немцев». Симпатии трудящихся к СССР растут с каждым днем. Вышеизложенное дает право говорить о расширенной легальной фашистской работе против нас. Латвийское правительство этому способствует, в то же время наносит непоправимый политический ущерб независимости…

Но и латыши не рвались к статусу германского протектората, и, когда в конце апреля из Хельсинки в Ригу приехал военный атташе Германии в Финляндии Рессинг, предлагая латвийским военным подумать над таким вариантом, они ответили отрицательно…

А В ЛОНДОНЕ и в Париже упорно не соглашались с нашими предложениями об общих гарантиях прибалтам… Собственно, с разговора об этом нашего лондонского полпреда Майского с лордом Галифаксом 8 июня 39-го года и началась эта глава…

Странную «гордость» демонстрировали последним мирным для Европы летом те страны, которые были обязаны самим своим «государственным» существованием не многовековой борьбе за национальную свободу, а изменению соотношения сил крупных держав!

Н-да…

В чем дело?

Не ошибаясь, можно было утверждать, что – в расчетах Интернационала Элиты…

Конечно, три балтийские «карты» не имели для Золотой Элиты того судьбоносного характера, как для пушкинского Германна, но в общей антигерманской и антирусской игре вполне шли в «расклад»…

В конце концов плацдармом для удара Германии по России могла стать и Прибалтика под рукой фюрера. В том числе и поэтому Лондон и Париж не соглашались на советское предложение дать прибалтам совместные гарантии.

Наши гарантии, конечно, означали бы при необходимости и ввод в Прибалтику войск… Да, это усиливало бы СССР, но зато укрепляло бы европейский мир. Кое же кому его надо было рушить…

Но, войдя в Прибалтику для гарантии ее независимости, Россия могла бы пойти на блок с Германией и совместно принудить Польшу к здравому поведению в части Данцига и отторгнутых у России областей…

А это уж было бы для Золотой Элиты совсем худо… Польша в таких «клещах» могла все «сдать» и мирно – включая аннексированную у Литвы Виленщину…

Н-да…

Интересная, интересная игра шла балтийскими и скандинавскими «картами» весной и летом 39-го года, уважаемый мой читатель!

В те дни Норвегия, Швеция и Финляндия отказались от англофранцузских гарантий, как, впрочем, и от предложения Германии заключить пакты о ненападении…

Для Норвегии такая линия была понятна– в случае войны ей однозначно грозила оккупация в той или иной форме. Вопрос был лишь в том, кто первым высадится в Бергене, Тронхейме, Нарвике – немцы или англичане?

Швеция вполне могла рассчитывать на сохранение нейтралитета – она в таком качестве устраивала, в общем-то, всех – как и Швейцария.

Но вот Финляндия… Она отказалась от англо-французских гарантий в «группе», но настолько не желала тройственных англо-франко-советских гарантий, что даже шантажировала Лондон! Мол, если англичане согласятся с идеей Москвы об общих гарантиях финнам, то те станут на сторону Германии…

В чем дело? В надеждах на «линию Маннергейма»? Или в надеждах на линию Вашингтона?

Похоже, расчет был и на то, и на то…

И это кое-кто понимал и даже заявлял об этом публично…

13 июня 39-го года «Правда» опубликовала большую передовую под заголовком «Вопрос о защите трех Балтийских стран от агрессии»… Стиль ее был вполне сталинский, а, значит, весьма вероятным было и его авторство.

Так или иначе, но передовая анализировала положение дел очень толково. Были там и строки, относящиеся к «балтийскому упрямству». Об этом писалось так:

«Возможно и другое объяснение поведения… политических деятелей Эстонии и Финляндии. Вполне возможно, что мы имеем здесь дело с определенными влияниями извне, если не с прямой инспирацией… В настоящее время трудно сказать, кто именно являются здесь подлинными вдохновителями: агрессивные государства, заинтересованные в срыве антиагрессорского фронта, или же некоторые реакционные круги демократических государств…»

И там же была ссылка на статью правого французского журналиста Анри де Кериллиса в газете «Эпок»… Редактор «Эпок», правый депутат парламента, Кериллис не был членом компартии, но Францию любил и видел, что дела во Французской республике идут неладно… Поэтому и тревожился, и писал – как ни странно – правду (потому его и цитировала «Правда»):

«6 отношении гарантий Балтийским странам требования Советского Союза абсолютно законны и вполне логичны. Если Франция и Англия вступают в соглашение с Советским Союзом, они должны быть заинтересованы в том, чтобы Советский Союз не пострадал в первые же дни войны от германской интервенции через территорию Балтийских стран… Если мы хотим этого союза, мы должны сделать все, чтобы Германия не обосновалась в Риге, Таллине и Хельсинки, а также на Аландских островах. Указывают, что ни Финляндия, ни Эстония, ни Латвия не желают франко-англо-советских гарантий. Что это за чертовщина? Если они не желают этих гарантий, то это значит, что имеются лишние основания для беспокойства. Указанные Балтийские страны, две из которых являются странами-лилипутами, не способны сами обеспечить свою независимость. И если они утверждают обратное, то это значит, что они вступили в германскую орбиту. Советский Союз желает этому противостоять…»

29 июня в «Правде» появилась уже статья члена Политбюро Андрея Андреевича Жданова. Секретарь ЦК писал, что тройственные переговоры «зашли в тупик» – в том числе и из-за отказа англофранцузов дать гарантии прибалтам…

Более точно было бы написать, что переговоры так и не вышли из тупика, в который были загнаны Западом еще до их начала…

Но странная, повторю еще раз, получалась картина: Запад не хотел гарантий дать, а прибалты не хотели их брать… Мир и безопасность оказывались в Европе 39-го года и для тех и для тех бросовым товаром…

Почему? Что, народам больше нравилась война? Вряд ли… Но интересы народов и действия их властителей (выбираемых, впрочем, самими народами) – далеко не всегда одно и то же… А если властители связаны с Золотой Элитой, то это всегда противоположности – народы и власти предержащие…

И за всеми европейскими предвоенными «странностями» в конечном счете маячила одна страна – далекая, заокеанская…

И ВДРУГ целые пласты комбинаций были взорваны в один день – 23 августа…

1 сентября последовал новый взрыв многих планов – уже чисто военный…

17 сентября по взорванным «пластам» пропахали советские танки курсом на Львов и Барановичи…

А 28 сентября эти «пласты» были еще более разрушены советско-германским договором о дружбе…

Немцы отказывались от балтийской сферы влияния – вплоть до Литвы, которая получила от нас Вильнюс, а СССР вводил свои войска на территорию балтийских «лилипутов» в силу новых союзных договоров с ними…

Что же до Финляндии…

Впрочем, перед тем, как говорить о ней, автору хотелось бы закончить с этими «лилипутами» и познакомить читателя с приказом Народного комиссара обороны СССР Клима Ворошилова № 0163 от 25 октября 1939 года.

Он имел название «О поведении личного состава воинских частей Красной Армии, расположенных в Латвии» и предписывал командиру 2-го Особого стрелкового корпуса комдиву Морозову и комиссару Марееву принять все меры к тому, чтобы личный состав не вмешивался «во внутренние дела Латвийской Республики»…

Было приказано разъяснить, что «наши части расквартированы и будут жить на территории суверенного государства, в политические дела и социальный строй которого не имеют права вмешиваться» – чтобы не дать повод «изобразить вступление наших частей в Латвию как начало ее „советизации“…

Нарком «категорически» запрещал «какие-либо встречи наших частей, отдельных групп военнослужащих или отдельных лиц, будь то начальник или красноармеец… с рабочими и другими латышскими организациями или устройство совместных собраний, концертов, приемов и т.д.»

Предписывалось: «Ни с кем из граждан Латвии не вести никаких бесед о жизни и порядках в Советском Союзе, о нашей Красной Армии»…

«Всех лиц, —заявлял нарком, —мнящих себя левыми и сверхлевыми и пытающихся в какой-либо форме вмешаться во внутренние дела Латвийской Республики, рассматривать как играющих на руку антисоветским провокаторам и злейшим врагам социализма и строжайше наказывать».

Вот так…

А С ФИННАМИ получалось худо – 5 октября 39-го года их пригласили в Москву на переговоры…

Приглашал сам Молотов, который позвонил Ирие-Коскинену и сказал, что Советское правительство хотело бы обменяться взглядами с финским правительством на некоторые политические вопросы. Нарком иностранных дел просил дать ответ в ближайшие дни…

Через два дня Молотов позвонил Коскинену вновь, а 8 октября уже наш полпред Деревянский позвонил министру иностранных дел Эркко и сообщил:

– Москва буквально гудит от негодования, господин министр! Мы удивлены – Балтийские страны сразу же приняли наши приглашения…

– Я не осведомлен об их поведении, господин Деревянский…

– Смотрите, но имейте в виду, что товарищ Молотов хотел бы видеть в Москве вас лично…

Но Эркко не поехал, заявив журналистам:

– Место министра иностранных дел – в правительстве страны…

Итак, Эркко только лишь пригласили за стол, а он на него даже ноги не хотел положить… А свиндхувуды еще обижались за невольный казус с русской идиомой!

9 октября в Москву поехал всего лишь государственный советник Юхо Кусти Паасикиви – до этого посол в Швеции… Почти семидесятилетний, Паасикиви был в Финляндии фигурой, конечно, известной. В 1918 году – президент Сената, с 1914 по 1934 год – генеральный директор Национального акционерного банка… Но в текущей политике его статус был невысок, а одна деталь в его прошлом выглядела по отношению к нам просто вызывающе – Паасикиви руководил финской делегацией на переговорах с РСФСР и подписал в 1920 году тот советско-финский договор, который и устанавливал границу чуть ли не в пригородах Питера… И этот договор оставлял за финнами половину Ладожского озера…

12 октября в 17.00 переговоры начались.

С советской стороны их вели Сталин и Молотов… Но и этого прозрачного намека финны замечать не желали…