Текст книги "Кремлевский визит Фюрера"

Автор книги: Сергей Кремлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 46 страниц)

Сталин же, как будто не слыша его, спросил:

– И кому все эти писания Тухачевского были выгодны?

– Троцкому, – не задумываясь отрезал Ворошилов. И тут же уточнил: – Ну и, конечно, Франции и Англии…

– Вот то-то… Ты знаешь, что сказал Черчилль первого октября прошлого года в палате общин?

– Это уже после заключения нашего договора с немцами, выходит?

– Да. И после этого, и после того, как мы вошли в Западную Украину и Западную Белоруссию… Ты о линии Керзона помнишь?

– Ну как же…

– Так вот, Клим, Черчилль заявил: «То, что русские армии должны были находиться на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против немецкой угрозы»…

– Вот гад, как закручивает! – восхитился Ворошилов. – Грубо, но намек понятен – мол, вы, русские, все равно с нами должны быть, а не с фюрером…

– Да, намек прозрачный, хотя рыбку господин Черчилль хотел бы ловить в мутной водице, – согласился Сталин…

Он раскурил трубку, Ворошилов достал из кармана папиросы, и по кабинету поплыли, смешиваясь, два дымка…

– А вот еще… – махнул рукой с трубкой Сталин, – в мае прошлого года наши агенты в Лондоне сообщали, что в тамошнем МИДе…

– Это еще до того, как я с адмиралом Драксом коньяк распивал? – ухмыльнулся Ворошилов…

– До того, до того… – подтвердил Сталин. – Так вот, там был подготовлен меморандум с рекомендацией заключить с нами какое-то, пусть плевенькое соглашение, чтобы… – Сталин поднял палец, – попытаться вовлечь в войну и Советский Союз, с тем, чтобы он не остался невредимым, в то время как Англия и Германия будут превращены в руины…

Сталин внимательно посмотрел на маршала, а тот вновь ухмыльнулся:

– А что – они нашу выгоду понимают правильно!.. Чего нам соваться в эту драку? Выгоднее со стороны посмотреть! Пусть они друг другу чубы надирают…

– А выгоднее ли?

– Не пойму тебя, Коба! Говорю тебе – пусть они друг другу нюх чистят, а мы – знай, трубку покуривай, – Ворошилов махнул рукой в сторону знаменитой трубки, в данный момент оставленной хозяином на краю стола и сиротливо выпускавшей сизоватую ароматную струйку…

– Эх, Клим, я и сам так думал…

– Ну вот!

– Вот, да не тот!

– Почему?

– А потому, что нам нужен мир.

– Ну, нужен.

– А Западу нужна война.

– Да уж…

– Значит, Запад – враг мира, а значит, и наш враг.

– Согласен.

– А Германия воюет с Западом… Так не лучше ли поддержать Гитлера против Запада?.. Поддержать всерьез!

– А он потом по нам жахнет!

Сталин взял трубку, затянулся, прищурился, потом ответил:

– Вот над этим и надо подумать… У Гитлера-то тоже планы по мирному обустройству большие… Немцы уже перед войной имели самый высокий уровень жизни в Европе… Им мир тоже нужен…

– Да и нам бы еще пару пет – и возьми нас, попробуй! – согласно вздохнул Ворошилов…

Потом он откровенно полез пятерней в затылок…

– Да-а-а, Коба! Это ты загадку загадываешь почище тех, что в Гражданскую решали… Ты что – фюрера в строители коммунизма переагитировать собрался?

– В строители, не в строители, но я сейчас перечитываю все донесения тех наших работников, которые с ним контактировали, и мысли возникают занятные… Один разговор с Хинчуком весной 33-го чего стоит…

Сталин посмотрел на ровно светящую люстру, опять прищурился и задумчиво произнес:

– Да и с ратификацией протокола к Берлинскому договору он все в 33-м быстро провернул… Может, и вправду дружить хотел… Да вот «Папаша» подгадил…

– Если бы один «Папаша»…

– Да… Партийных «родственничков» ему под стать у нас с тобой хватало…

Ворошилов вздохнул и опять повинился:

– Говорю же – я и сам мог быть поумнее… Да и ты…

– Вот то-то…

НАЗАВТРА Сталин вызвал бывшего полпреда в Берлине Мерекалова… Был у него и Молотов…

– Товарищ Мерекалов, расскажите подробнее, как вас там Гитлер обласкал?

– Вы имеете в виду, товарищ Сталин, новогодний прием 39-го года? – решил уточнить Алексей Федорович.

– Да… Ведь вы там, если не ошибаюсь, говорили один на один в буквальном смысле слова – без свидетелей?

– Говорили… Хотя я знаю немецкий неважно, Гитлер говорил со мной без переводчика… Я бы сказал, демонстративно без переводчика.

– О чем?

– Честно говоря – ни о чем важном… Прием был 12 января в новой имперской канцелярии. Я на особое внимание рассчитывать не мог – отношения у нас с немцами были, мягко говоря, прохладными.

Сталин посасывал трубку, слушал, а Мерекалов, вспоминая события полуторагодичной давности, все более оживлялся:

– Гитлер произнес речь, где нахваливал Мюнхенское соглашение, потом начал обходить ряды дипломатов, раскланивался. И вдруг остановился около меня, любезно поздоровался и начал разговор.

– О чем?

– Вначале о том о сем… Спросил о житье в Берлине, о семье, потом – о моей поездке в Москву… Дал понять, что знает о моем визите в Москве к Шуленбургу…

– А потом?

– Потом пожелал мне успеха, распрощался и продолжил обход.

– То есть ничего особо серьезного не было?

– Нет, я же сразу обо всем доложил в Наркоминдел…

– А вот в западной прессе сразу раструбили, что вы были центральной фигурой дипломатического приема, что взгляды всех были прикованы к вам двоим. И чем дольше длилась беседа, тем более всеми овладевало любопытство, сильнее становилось затаенное волнение…

Сталин прервался, взглянул на Молотова и опять продолжил цитировать на память – как будто газетный лист перед собой держал:

– Все теснились вокруг русского, как пчелы вокруг меда. Каждый хотел знать, что ему сказал фюрер… Но русский отделывался общими фразами… Было?

Мерекалов засмеялся:

– Насчет фраз? Конечно, было… Надо же было что-то отвечать!

– А насчет пчел? Мерекалов опять рассмеялся:

– Пожалуй, и насчет пчел верно… За Гитлером сразу подошли Риббентроп, Ламмерс– это шеф имперской канцелярии и министр без портфеля, потом – генерал Кейтель и Майснер…

– А эти о чем говорили?

– Так, ничего существенного… Любезности после любезностей фюрера…

– Товарищ Мерекалов, как вы думаете, в чем был главный расчет Гитлера, когда он так долго с вами говорил?

– Думаю, товарищ Сталин, что расчет был на то, что сам факт разговора по его инициативе – не такого уж и долгого, но все же… был действительно сенсацией… Он, пожалуй, и о моем житье-бытье расспрашивал, чтобы время потянуть, но ни о чем важном не говорить…

– А как он вам показался?

– Не понял.

– Ну, как человек он как вам? Только честно!

– Как человек? – Мерекалов был обескуражен неожиданным вопросом… – Сложно сказать… Но он показался мне умным человеком, умеющим владеть собой, совсем не таким в личном общении, как на трибуне…

– Можно иметь с ним дело?

Мерекалов вообще опешил… Как-никак, но СССР имел дело с Гитлером уже год, Пакт был подписан, потом, договор… «Польскую» проблему вместе решили, и вот такой вопрос.

Бывший полпред задумался, подтянулся, посерьезнел, посмотрел в глаза Сталину и наконец ответил:

– Можно! Но без малейшей слабины. Но и не пережимая… Личность он сильная…

Сталин тоже внимательно посмотрел на Мерекалова и тоже серьезно и подтянуто ответил:

– Ну, мы и сами не слабые…

ОТПУСТИВ Мерекалова, Сталин посмотрел Молотову прямо в глаза и сказал:

– Что же, товарищ Молотов, ехать тебе надо… Так что – поедешь… Пожимать руку фюреру… С чем ехать – говорено много, да не договорено… Ну, тут время у нас еще есть… Но одно нам пора понять самим для себя – пакт для нас тактика или стратегия?

– Тактика, Коба! Иначе не выходит… Мы берем передышку, и он берет передышку…

– Выходит, для Гитлера это тоже тактика?

– А как ты сам думаешь?

– Не знаю, Вячеслав, не знаю… Думаю —тоже тактика… И все-таки не знаю…

Лицо Сталина потеряло выражение собранности, хотя и растерянности не было видно. Он вдруг выругался, потом объяснил:

– Вспомнил одно донесение… Французский посол в Риме Франсуа Понсе разглагольствовал о том, что Сталин, мол, снискал славу человека, наносящего удар по падающему без чувств ближнему…

– Глупости!

– Глупости-то глупости, но пока что мы для– немцев сильными партнерами себя не показали. Жесткими – да, а сильными – вряд ли…

Молотов молча пожал плечами, а Сталин все говорил:

– И ты знаешь, Вячеслав, мы вели себя неосторожно… Очень уж нажимали весь этот год – с прибалтами, с Бессарабией, с Буковиной…

– А когда же нажимать, как не сейчас? – удивился Молотов.

– Верно! Но надо было уважительнее, с подходом… Гитлер – человек самолюбивый…

– Антикоммунист!

– Антикоммунист? А вот тут надо еще подумать… И подумаем вместе – я еще Андрея Александровича жду… Он сейчас должен быть…

В кабинет действительно уже входил Жданов, и Сталин, пригласив его жестом садиться, ввел в курс разговора…

Потом он подошел к столу, на котором лежали рядом две бумаги, указал на них трубкой и сказал:

– Вот копия меморандума Форин Офис… Называется – «Германская опасность»… За тридцать шестой год… Мы получили ее от наших людей из… – тут Сталин сделал паузу и продолжил, – из одной из европейских столиц… А вот – копия записки Чиано о его беседе с Гитлером в том же 36-м году как раз по поводу этого меморандума, ставшего известным и в Риме, и в Берлине…

Сталин взял в руки бумагу и пояснил:

– Я прочту вам место с рассуждениями Гитлера. Затем начал читать:

– Гитлер заявил, что существующему между демократиями союзу следует противопоставить союз, возглавляемый и руководимый Германией и Италией! Он сказал, что надо перейти в наступление! И с точки зрения тактики полем действия для проведения маневра нужно использовать антибольшевизм.

Сталин остановился и коротко бросил Молотову:

– Видишь, какая у него была тактика? Но слушай дальше… Гитлер заявил, что многие страны, обеспокоенные итало-германской дружбой, из страха перед пангерманизмом или итальянским империализмом объединились бы против двух стран… Но если они увидят в германо-итальянском союзе барьер против внутренней и внешней угрозы большевизма, то они будут склонны включиться в нашу систему….

Сталин прервал чтение и негромко прокомментировал:

– Умно! А наш «Папаша» Литвинов сам на этот крючок попался, да и нас насаживал…

Молотов и Жданов молчали и слушали с напряженным интересом, и Сталин продолжил:

– Мой план… То есть Гитлера план, – пояснил он, – таков… Если Англия увидит, что создается созвездие государств, готовых под знаменем антибольшевизма образовать единый фронт с Германией и Италией, что мы создали единый блок в Европе, на Востоке, на Дальнем Востоке и даже в Южной Америке, то Англия не только воздержится от борьбы с нами, но постарается найти средства и пути для соглашения с этой новой политической системой…

Сталин закончил, положил бумагу на стол и молча, взглядом, спросил у собеседников: «Ну, что скажете?»

– Да, – сразу отозвался Жданов… – До Южной Америки пока далеко, но общая мысль ясна. Выходит, что для него антибольшевизм был не столько идеей, сколько тактикой… И пакт с нами… Может, тут все достаточно искренне?

– Не следует, Андрей Александрович, упрощать! – возразил Сталин. – О том, что Гитлер умело использовал антикоммунизм в своей игре с Западом, мы знаем давно… И он не раз давал понять, что видит разницу между антикоммунизмом и антисоветизмом…

– А раз видит, – предположил Жданов, – то и его мысли относительно наших взаимных отношений могут быть искренними…

– Вполне возможно… Он ведь в «Майн кампф» допускал возможность союза с континентальной Россией против морской Англии… Но, – Сталин поднял палец, – с сильной Россией…

– Он в «Майн кампф» много еще чего писал, – отозвался Молотов.

Сталин искоса взглянул на него, потом на Жданова, задумчиво произнес:

– Конечно, Гитлер – антикоммунист по убеждению. Но это все же не Черчилль, который антикоммунист по происхождению и классовой принадлежности.

Сталин вдруг улыбнулся:

– Гитлер – антикоммунист мятежный, Черчилль – трезвый. Циника не переубедишь. У него есть одно убеждение: что идейная убежденность – это блеф и выдумки глупцов или подлецов.

– А идейно убежденного человека можно и переубедить! – подхватил мысль Жданов.

– Да… Но что-то Вячеслав помалкивает… А? Молотов блеснул очками и тяжело сказал:

– Убеждал ягненок волка… Сталин развел руками и возразил:

– Хотя по нашим данным партийная кличка у Гитлера действительно «Волк», ты-то у нас не ягненок… Вот и попробуешь его уговорить…

И 21 ОКТЯБРЯ Шуленбург шифровкой с пометкой «Очень срочно!» сообщил в Берлин, что сегодня вечером Молотов вручил ему ответ Сталина…

Сталин писал:

«Дорогой господин Риббентроп!

Я получил Ваше письмо. Искренне Вас благодарю за Ваше доверие, а также за содержащийся в Вашем письме ценный анализ недавних событий.

Я согласен с Вами в том, что, безусловно, дальнейшее улучшение отношений между нашими странами возможно лишь на прочной основе разграничения долгосрочных взаимных интересов.

Господин Молотов согласен с тем, что он обязан отплатить Вам ответным визитом в Берлин. Поэтому он принимает Ваше приглашение».

Ответ Сталина Молотов вручил Шуленбургу в запечатанном конверте вместе с копией. Но суть он сказал сразу, и Шуленбург, услышав, что Молотов едет, внутреннее расслабился и почти автоматически спросил:

– Когда же?

– В письме об этом сказано, – невозмутимо ответил Молотов, – но мне было бы удобно время с 10 по 12 ноября… А потом мы вновь приглашаем в Москву господина Риббентропа…

– О, это было бы великолепно! – заявил Шуленбург вполне искреннее.

Относительно перспектив Тройственного пакта Сталин писал так:

« Что касается обсуждения ряда проблем совместно с Японией и Италией, то, в принципе не возражая против этой идеи, я считаю, что этот вопрос должен будет подвергнуться предварительному рассмотрению».

Так решился визит Молотова, и к нему начали готовиться. Сталин теперь часто курил, не отходя от карты на стене… Смотрел, что-то прикидывал, концом трубки прослеживал на карте какие-то пути, отмечал районы…

Начало визита было намечено на 10 ноября. Определили и количество членов делегации – 60 человек, и состав. От НКИДа ехали люди из секретариата наркома, ряд дипломатов и 42-летний заместитель наркома Владимир Деканозов. Он должен был сменить в Берлине полпреда Шкварцева… Ехали эксперты из наркомата обороны, ехала группа охраны…

Кроме Деканозова, в делегацию входили нарком черной металлургии Иван Тевосян, замнаркома внешней торговли Крутиков и еще кое-кто…

Готовились и уточнялись инструкции, составлялись проекты документов…

В конце октября Сталин вновь завел разговор с Молотовым:

– Вячеслав, мы уже говорили о том, что представляет из себя Гитлер идейно.

– Говорили…

– Так вот, у меня есть еще одна бумага на этот счет…

– Секретная?

– Нет, самая что ни на есть публичная – «Хрестоматия немецкой молодежи»…

– И что же там?

– А вот что, – Сталин взял в руки несколько сколотых скрепкой листков перевода и зачитал: – Социализм означает: думать не о себе, а о целом, о нации, о государстве… Ну, Вячеслав, как?

– А что – неплохо!

– Вот еще… Социализм означает: каждому свое, а не каждому одно и то же…

– Ну, можно сказать и так…

– А вот еще… Это возьми и почитай сам…

Сталин протянул Молотову пару машинописных листиков… Молотов взял и начал читать:

«Простой деревенский мальчик зачастую может быть талантливее, чем дети зажиточных родителей, хотя в смысле знаний этот деревенский мальчик будет им сильно уступать. Если дети более зажиточных родителей больше знают, то это вовсе не говорит в пользу их большей талантливости. Действительно творческий акт получается только тогда, когда знание и способности заключают брачный союз.

Наше народническое государство примет свои меры и в этой области.

Мы будем видеть свою задачу не в том, чтобы увековечить влияние одного общественного класса.

Мы поставим себе целью отобрать все лучшие головы во всех слоях населения и именно этим наиболее способным людям дадим возможность оказывать наибольшее влияние на наше общество…»

– Это откуда? – спросил Молотов, прочтя первый лист.

– Из «Майн кампф»…

– Нуда!

– Да!.. Ты читай дальше – это тоже оттуда… На другом листе было вот что:

«Наше государство должно будет добиться принципиального изменения самого отношения к физическому труду и покончить с нынешним недостойным к нему отношением. Наше государство будет судить о человеке не по тому, какую именно работу он делает, а по тому, каково качество его труда».

Молотов закончил, положил листки на стол…

Сталин смотрел на Молотова, желая увидеть его реакцию. А тот, ничего не отвечая, смотрел в свою очередь на Сталина…

Сталин еще пощурился на своего премьера и потом резко сказал:

– Вячеслав! Гитлера надо пригласить в Москву.

– Не поедет!

– Если хорошо пригласим – поедет!

– В Москву – вряд ли..

– Ну не в Москву… Куда-нибудь на границу… Так даже лучше… Ни в Берлине, ни в Москве…

– А не согласится?

– Не согласится, так не согласится… Муссолини он приглашал без успеха пять раз… И только на шестой дуче согласился.

Сталин прошелся по ковру, вновь посмотрел на Молотова, но как бы поверх него, заглядывая куда-то далеко, и решительно закончил:

– Так что нам хотя бы раз, а попробовать надо…

Глава 18
Вячеслав Молотов, Александр Яковлев и Курт Танк

КОГДА Молотов ушел и Сталин остался один, он позвал Поскребышева и попросил вызвать машину, чтобы ехать на «ближнюю» дачу, домой… Поскребышев, и так-то не очень многословный по своему положению личного секретаря самого Сталина, видя, что «шеф» что-то слишком уж задумчив, коротко ответил: «Есть»…

Вскоре машина пришла, и Сталин, откинувшись на спинку сиденья, ушел в свои мысли, как в спокойном кресле утонул…

Он вспоминал, как год назад (уже – год!), в конце сентября Риббентроп прилетел в Москву второй раз – подписывать договор о дружбе и границе после польской войны…

Они тогда говорили о многом…

Поинтересовался Риббентроп и тем, как отнесется Советское правительство к Румынии, если обстановка на Балканах обострится из-за претензий Будапешта к Бухаресту… И как будет с Бессарабией…

Сталин тогда сказал, что трогать румын у нас намерений пока нет, но что недавно – после перехода на территорию Румынии всего польского генерального штаба – Молотов вызывал румынского посла Гафенку.

– Молотов спросил, – пояснил Сталин, – достаточно ли сознает румынское правительство свои обязательства по нейтралитету в связи с присутствием в Румынии столь знаменитых польских гостей и такого большого числа польских самолетов…

– И что Гафенку ответил? – с искренним интересом сразу же спросил Риббентроп…

– Очень смутился и даже испугался, а потом заявил, что Рыдз-Смиглы, Бек и другие члены польского правительства будут интернированы…

Спросил тогда Риббентроп и о возможности использовать мурманскую гавань как базу для немецких подлодок и вспомогательных крейсеров, ведущих морскую войну против Англии.

Сталин ответил, что раз Россия ремонтирует в Мурманске свои военные корабли, то и для Германии это тоже возможно…

Потом они вместе с Риббентропом и Молотовым отправились на торжественный ужин… За столом сидели еще Ворошилов, Каганович, Микоян, Берия, Булганин, Лозовский, Потемкин…

Были ребята и помоложе: Вознесенский, Деканозов, Шкварцев, Бабарин, Хмельницкий, Павлов и еще кое-кто – совсем помладше…

Ужинали почти три часа, было много веселых тостов и все были оживлены. Риббентроп произнес краткую речь о том, что теперь, когда восстановлено непосредственное соседство, существовавшее много столетий между Россией и Германией, для двух народов открываются обнадеживающие перспективы…

После ужина немцев повезли в Большой на «Лебединое озеро», а в час ночи вновь началось деловое совещание – до пяти утра, и подписание всего «пакета» соглашений…

Наступило время прощания…

Риббентроп, посерьезнев и от усталости, и от сознания важности момента, спросил:

– Господин Сталин, а что вы можете сказать об Англии? Сталин – немного более веселый, чем обычно, и внешне свежий, тут же ответил:

– Галифакс недавно приглашал Майского и рассуждал о желательности сделок с нами экономического и, – тут Сталин форсировал голос, – иного характера…

Риббентроп подтянулся еще более, но Сталин его успокоил:

– Вы можете не волноваться, мы не собираемся вступать в какие-либо связи с такими зажравшимися государствами, как Англия, Америка и Франция… Чемберлен – болван, а Даладье – еще больший болван…

Риббентроп облегченно засмеялся:

– Ну, что же… Я вам сердечно благодарен и надеюсь, что господин Молотов сможет прибыть вскоре в Берлин лично для обмена ратификационными грамотами, а затем в ближайшее время образуется и случай для встречи между вами, господин Сталин, и фюрером…

– Ох, стар я по заграницам ездить, – полушутливо отозвался Молотов. – Боюсь, не доеду…

Сталин тогда посмотрел на него, на Риббентропа и серьезно, твердо сказал:

– Там, где есть желание, там будет и возможность. Моя встреча с господином Гитлером и желательна, и возможна…

Он умолк, вновь взглянул на Риббентропа с Молотовым и закончил:

– Живы будем – увидимся…

На том тогда и расстались. Вскоре после полудня Риббентроп улетел обратно в Берлин, а Молотов до него за весь год так и не добрался.

И вот теперь туда, наконец, собирался…

ДЕЛЕГАЦИЯ уезжала из столицы 9-го… А до этого Сталин на «ближней» даче обсудил наедине с Молотовым все в последний раз… Он говорил, Молотов слушал, делал заметки для памяти…

– Значит, общие директивы будут такими, – наставлял Сталин. – Первое… Разузнать действительные намерения немцев, итальянцев и японцев по планам «Новой Европы» и «Великого Восточно-Азиатского пространства» – что они под этим понимают…

– То есть, как я понимаю, узнать – какие границы, какие этапы и сроки, кто может присоединиться к «Пакту трех», где они видят наше место? – уточнил Молотов.

– Да… Но главное – прощупай, как мы разграничимся в Европе… Причем нажми на то, что к нашей сфере интересов мы относим Финляндию, Дунай, Турцию и особо– как самый важный вопрос– Болгарию…

Сталин задумался… Болгария была важна как ключ к Проливам, но для нас не так было важно иметь этот ключ в своих руках, как важно, чтобы он не был в руках чужих, а именно – в английских… Эх, как бы это немцам получше объяснить…

Сталин знал, что еще в 1919 году Черчилль говорил белогвардейскому генералу Кутепову, что немцы повели себя в мировой войне как недоумки. Вместо того, чтобы покончить, мол, с Россией, кайзер начал войну на два фронта.

– Если бы он занялся только Россией, то Англия нейтрализовала бы Францию, – уверял Черчилль недалекого Кутепова и прибавлял, – мы тоже сейчас ведем себя неумно… Пытаемся задавить Советы сами, вместо того чтобы предоставить это немцам и японцам…

Сталин знал и то, что английские и французские агенты влияния при царском дворе еще до мировой войны сорвали проект российско-германского нефтяного консорциума по разработке вначале бакинской нефти, а затем… А затем – и иной, в Иране, на Ближнем Востоке…

Он знал все это, как знал и то, что и Крымская война с ее обороной Севастополя нужна была англичанам для того, чтобы беспрепятственно хозяйничать в зоне от Леванта до Персидского залива – не пуская туда русских… И он объяснил Молотову:

– Ты, Вяча, объясни там Гитлеру, что дело не только в выходе из Черного моря, а, главным образом, во входе в Черное море, который всегда использовался Англией и прочими для нападения на берега СССР… Все события от Крымской войны и до высадки интервентов в Гражданскую в Крым и Одессу – в восемнадцатом и девятнадцатом годах доказывают, что без решения вопросов о Проливах нельзя обеспечить безопасность наших причерноморских районов. А спокойствие в районе Проливов невозможно без договоренности с Болгарией о пропуске советских войск через нее для защиты входов в Черное море… Понятно?

– Понятно, Коба…

– И еще… Турция связана с Англией… Англия своим флотом занимает острова и порты Греции и может угрожать берегам СССР, используя соглашение с Грецией… Так что нам надо иметь право ввода войск в Болгарию по примеру немцев, которые ввели войска в Румынию…

– А как с Венгрией? Мы с ней сейчас расширяем связи, а у нее конфликте Румынией…

– Венгрия и Румыния нас тоже интересуют, и есть еще проблема Греции и Югославии… Не забудь о нашей угольной концессии на Шпицбергене…

– А в целом?

– В целом, если получится договориться по Болгарии, соглашайся на мирную акцию четырех держав на условиях сохранения Британской империи…

– С колониями?

– С теми, что у нее сейчас есть – да. Но – без подмандатных территорий и с немедленным уходом из Гибралтара и Египта… И при условии невмешательства в дела Европы… Индии – права доминиона…

– А бывшие германские колонии?

– Мы поддерживаем их немедленный возврат Германии…

– Как с Японией?

– Скажи, что мы – естественный мост между Германией и Японией.

Молотов отложил ручку, протер пенсне, понаблюдал за спокойно курящим Сталиным, потом спросил:

– Коба, ты серьезно насчет приглашения Гитлера?

– Какие тут могут быть шутки! Однако это пока придержи в кармане, посмотрим, как пойдут дела…

– А если не пойдут?

– Посмотрим… Ты только держи меня в курсе срочными шифровками…

– Хорошо…

– Немцы ввели войска в Финляндию – пока немного, и говорят, что транзитом в Норвегию… Но кто их знает… А из Парижа передают, что немцы готовятся к войне с нами или пойдут на Египет… И положение у Гитлера тяжелое…

– Понимаю, – кивнул головой Молотов, – промышленный потенциал после оккупации Чехии, Бельгии, Голландии и Франции вырос серьезно, а новых аграрных территорий считай что и нет… Да и колонии… Если немцы даже получат их обратно, имея войну с Англией/они их все равно удержать не смогут…

– Вот видишь, Вяча… А немцы по растительным жирам зависят от импорта на девяносто процентов… И даже по животным – на шестьдесят. Без колоний им сложно… Ты, если переговоры пойдут хорошо, соглашайся на дополнительные поставки хлеба… Дадим…

– А если они захотят сами взять – силой, на Украине?

– Доносят нам и об этом, сам знаешь… Да и войска они постепенно на Востоке наращивают…

– Так что – ударят?

– Не думаю… Не потянут. Да и договориться с нами будет для них лучше…

ОТЪЕЗЖАЛИ 10 ноября от Белорусского вокзала… Накануне Молотов вызвал к себе в Кремль, в Совнарком, заместителя наркома авиационной промышленности – по совместительству, а по основному занятию– Главного конструктора Александра Яковлева.

Яковлев приехал прямо с подмосковной дачи Наркомавиапрома в Подлипках, где праздновали годовщину Октября… Для него это была первая личная встреча с Председателем Совнаркома, до этого видеться приходилось, но – в обстановке заседаний.

Молотов неопределенностью не томил, а сразу сообщил:

– Товарищ Яковлев, вы включены в состав делегации для переговоров с Гитлером в Берлине. Как вы на это смотрите…

– Как прикажете, – брякнул еще не отошедший от «дачного» настроения Яковлев…

Молотов рассердился:

– Вы можете отвечать по-человечески? Хочется вам ехать или не хочется?

34-летний Яковлев уже бывал в Германии несколько раз и вернулся оттуда недавно – закупал у немцев образцы их новейших самолетов. Но пропустить такую поездку! И он ответил в том смысле, что будет рад и благодарит за доверие…

– Ну, это другое дело! Завтра к шестнадцати приезжайте на Белорусский, поедем. Это – указание товарища Сталина…

– Как завтра? У меня и загранпаспорта нет!

– Чемоданчик с бельишком найдется? Ну вот, а более ничего не требуется…

На следующий день Яковлев еле пробился со своей машиной через оцепленную площадь… У перрона уже дожидался литерный специальный поезд. Началась предотъездная суета, все недосчитывались каких-то мелочей. Поезд уходил, естественно, вне всякого расписания, но хлопот хватало. Наконец, после шести вечера он тронулся, но почти сразу же резко затормозил. Через пару минут опять поехали, и опять – толчок и остановка…

Оказалось, что причиной был Шуленбург. В суматохе граф забыл в посольстве парадный мундир, и теперь рвал стоп-краны и метал громы и молнии…

Но время уходило, поезд ушел без мундира…

В ноябрьский гололед его на бешеной скорости везли по Можайскому шоссе сразу два автомобиля. Резерв оказался нелишним – около Кубинки одна машина потерпела аварию, зато в Вязьме посольские чемоданы благополучно водворились в купе германского посла.

Проехали Белоруссию, вот уже и Брест, граница… На параллельном пути ожидал спецпоезд фюрера, но Молотов предпочел ехать и по Германии в своем. Начали менять русские колесные пары на европейские – для меньшей колеи… Впрочем, до Германии надо было проехать еще бывшую Польшу – генерал-губернаторство…

За безопасность с немецкой стороны отвечал Шелленберг, и поволноваться ему пришлось – поляки могли устроить всякое… Поэтому через каждые 150 метров были выставлены усиленные посты охраны, а дорогу патрулировал особый отряд.

Но все обошлось, и 12 ноября поезд подошел к Ангальтскому вокзалу… День был серый, дождливый… Встречали Риббентроп, Кейтель, Гиммлер, фюрер Трудового фронта Лей… Оркестр играл «Интернационал»…

Разместили гостей в замке «Бельвю» в Тиргартене… В апартаментах– цветы, фрукты, минеральная вода, буклеты…

Однако все это были «цветочки»… Молотов смотрел на плеть невиданных им до этого орхидей и думал как раз об этом – каковы-то будут «ягодки»?

ПЕРЕГОВОРЫ начались беседой с Риббентропом 12 ноября… Рядом с Молотовым в новом кабинете рейхсминистра сидели Деканозов и Павлов, который переводил. С немецкой стороны переводил Хильгер, а личный переводчик фюрера Шмидт делал заметки…

– С тех пор, как мы виделись, герр Молотов, произошло много событий, – сразу приступил к делу рейхсминистр. – Я не хочу предвосхищать ваши беседы с фюрером, но кое-что надо сказать сразу…

Риббентроп улыбался, Молотов, по обыкновению, был сдержан. Деканозов только слушал и молчал…

– Да, господин Риббентроп, я надеюсь, что смогу подробно ознакомиться со взглядами германского правительства на ситуацию, – согласился Молотов, – Думаю, это было бы взаимно полезным делом…

– Итак, герр Молотов, начну с военного положения… По нашему мнению, Германия уже выиграла войну… Англия разбита, и признание ею поражения– вопрос времени… Мы хотели бы, чтобы это произошло как можно скорее, потому что не хотим губить жизни людей… Но если этого не произойдет, то весной мы нанесем сокрушительные удары… Наш воздушный флот крепнет, подводный – тоже… У Англии одна надежда – на США… Но в Англии при таких военных дилетантах, как Черчилль, царит неразбериха…

Молотов слушал, поблескивая пенсне, а Риббентроп все более воодушевлялся:

– Мы уже не думаем, как выиграть войну, мы думаем, как ее быстрее закончить. «Ось» уже господствует над значительной частью Европы, и даже Франция вступает в борьбу против Англии и донкихота де Голля в Африке… И мы уже ищем друзей в послевоенном мире… И находим их– ряд стран готов присоединиться к «Пакту трех»…

Шмидт с интересом наблюдал за реакцией Молотова и удивлялся… Этот человек с жестким лицом был внешне абсолютно бесстрастен – реакции не было… Риббентроп же говорил весьма эмоционально, что было вполне объяснимо…