Текст книги "Переулки старой Москвы. История. Памятники архитектуры. Маршруты"

Автор книги: Сергей Романюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 61 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Глава II
ВАГАНЬКОВО
Между Знаменкой и Воздвиженкой

Этот район города расположен между двумя крупными радиальными магистралями – древними дорогами. Одна направлялась к волоку около нынешнего города Волоколамска далее к Новгороду – теперь это Знаменка, а другая по Арбату к западным землям – Воздвиженка.

Сейчас здесь один из наименее изрезанных переулками участков центра города – всего два соединяют крупные улицы. В древности же их было значительно больше. Так, на Петровом плане историк Москвы П.В. Сытин насчитывает здесь целых 11 переулков.

Заселяется район с давних времен, что подтвердили археологические изыскания, и, несомненно, раньше первого письменного упоминания о Ваганькове в 1446 г. Под этим годом в летописи говорится о том, как «приде князь великий на Москву месяца ноября в 17 день и ста на дворе матере своея за городом (то есть вне кремлевских стен. – Авт.)на Ваганкове…», то есть в загородном дворе великой княгини Софьи Витовтовны, жены Василия I, активно участвовавшей в управлении Московским княжеством.

Василий, старший сын Дмитрия Донского, 13 лет был отдан отцом в качестве заложника за долг Золотой Орде. После двух лет плена ему удалось освободиться и убежать через Молдавию в Литву, где его помолвили с Софьей, дочерью литовского великого князя Витовта. Василий вернулся в Москву и стал великим князем в 1389 г., а через два года Софья Витовтовна прибыла в Москву и стала великой княгиней. После смерти Василия I в 1425 г. она стала играть большую роль в политике московского двора: ее сын Василий занял великокняжеский престол по завещанию отца, несогласно с традиций, по которой престол должен переходить к младшему брату, к князю Юрию. Вспыхнули междукняжеские распри, еще более усилившиеся после того, как Софья Витовтовна обвинила сыновей Юрия – Василия Косого и Дмитрия Шемяку – в том, что они украли золотой пояс Дмитрия Донского, и прилюдно сорвала его с Василия Юрьевича. «Произошла ссора, – рассказывает Карамзин, – Косой и Шемяка, пылая гневом, бежали из дворца, клялись отмстить за свою обиду и немедленно, исполняя повеление отца, уехали из Москвы в Галич». Сцена эта изображена на картине художника П.П. Чистякова «Великая княгиня Софья Витовтовна на свадьбе великого князя Василия Темного» (в Русском музее).

Великая княгиня Софья Витовтовна

Последовала долгая борьба за власть, в ходе которой ослепили Василия Косого и князя Василия, получившего прозвание Темного. Софья Витовтовна участвовала в этих событиях: ее брали в плен, сажали в тюрьму. Она руководила обороной Москвы от татарского нашествия царевича Мазовши. В продолжение 62 лет она была великой княгиней и в 1453 г. скончалась в инокинях и погребена в Воскресенском кремлевском монастыре.

Предполагают, что название Ваганьково произошло от слова «ваганить», которое Даль в своем словаре снабжает пометой «вологодское» и объясняет: «баловать, шалить, играть, шутить», так как здесь якобы находился «государев потешный двор», о котором нет никаких сведений. Но надо сказать о гуляньях, происходивших, правда, не в самом Ваганькове, а где-то «за ним» и существенно позднее. Гулянья эти принимали такой разгульный характер, что в 1627 г. царь Михаил Федорович указал «послать бирича кликать в Китае и в Белом каменном городе по торгам, и по большим улицам, и по крестцам, и по переулкам, и по малым торжкам, не по один день, чтоб вперед, за Старое Ваганково никакие люди не сходились на безлепицу николи; а будет учнут ослушаться и учнут на безлепицу ходить, и Государь указал тех людей имать и за ослушание бить кнутом по торгам… и о том память послана, чтоб на безлепицу за Ваганково с кабацким питьем не въезжали» (бирич – глашатай, вестник; безлепица – игры ряженых, забавы, танцы. – Авт.).

От случайных звуковых совпадений название связывают и с западноевропейскими «вагантами», странствующими церковниками – clerici vagantes – или музыкантами, переходившими из одного места на другое, из одной страны в другую и распевавшими под аккомпанемент свои песни. Несомненно, связь Ваганькова с немецкими или итальянскими музыкантами XI–XIV вв. даже и предполагать бессмысленно. Предлагается также объяснение названия от имени Ваган (уменьшительная форма Ваганька) – это могло быть, хотя тому и не находится подтверждений.

Церковь Благовещения в Старом Ваганькове

Было бы логичнее объяснить это название наименованием денежного налога за взвешивание товара, который назывался «ваганный». Дело в том, что поблизости от Ваганькова находился брод через Москву-реку, по которому проходила важная торговая дорога из Новгорода в приокские города. Вполне естественно ожидать появления заставы у самого брода под стенами крепости на Боровицком холме, где и собиралась «ваганная» пошлина, которую академический «Словарь русского языка» определяет как сбор за взвешивание товара; «вага» – «вес, тяжесть». Так, например, в Жалованной грамоте конца XV в. на право беспошлинной торговли было написано: «А коли с чем пошлют, с каким товаром или что купят себе, ино им с того товару не надобе мыт. ни весчее, ни померное, ни побережное, ни ваганное…» Место же, где происходило взвешивание, звалось «ваганец»; отсюда и наименование «Ваганьково».

Долгое время это место находилось во владении великих князей или их родственников – в 1472 г. дмитровский князь Юрий Васильевич, будучи бездетным, завещал Ваганьково брату, великому князю Ивану III: «А что мое место Ваганково да и двор на Ваганкове месте, чем мя благословила баба моя, великаа княгини, а то место и двор господину моему, князю великому, опрочь того места, что есмь того ж места Ваганкова дал великому Николе в дом на Песнош». Здесь говорится о Николаевском Пешношском монастыре у Дмитрова. Неудивительно, что приглашенный великим князем Василием III итальянский зодчий Алевиз построил в 1519 г. именно здесь, в Ваганькове, в числе пятнадцати каменных церквей церковь Благовещения.

С 1926 г. переулок был частью улицы Маркса и Энгельса, которая включала в себя и его, и Малый Знаменский. В 1990 г. переулок получил название Староваганьковский, сохранив, таким образом, преемственность с древним селом (номера домов остались еще от советской улицы, поэтому первые дома имеют № 13 слева и № 6 справа). В XVIII в. переулок именовался Шуйским – по двору знатных бояр, а также Благовещенским – по церкви Благовещения, что в Старом Ваганькове, которая находилась на месте дома № 21. Тут была и еще одна церковь: в августе 1531 г. великий князь Василий Иванович «постави церковь древяную обетную» во имя Усекновения главы Иоанна Предтечи «и зделаша ея единым днем; того же дни и священна бысть». На освящении присутствовали великая княгиня Елена и сын Иван. «Весь город собрался тогда, – повествует автор „Обозрения Москвы” А.Ф. Малиновский, – видеть церковь, единым днем созданную». Каменная Благовещенская церковь была разобрана по резолюции архиепископа Августина 9 сентября 1816 г., и материал от разборки был употреблен для постройки дома причта при Крестовоздвиженской церкви (Воздвиженка, 7).

В начале 1820-х гг. на месте Благовещенской церкви был построен небольшой двухэтажный дом (№ 21), который отмечен в московской истории как место, где провел последние годы жизни и умер великий русский художник Валентин Серов.

Утром 22 ноября 1911 г. художник, которому не исполнилось еще и 47 лет, почувствовал себя плохо и вскоре скончался – подвело сердце. «День был солнечный, – вспоминала его дочь, – необыкновенно яркий, из окон гостиной был виден архивный сад (там, где новое здание Российской государственной библиотеки, построенное на месте архива Министерства иностранных дел. – Авт.)с пирамидальными тополями, белыми от инея. На углу стоял, как всегда, извозчик, шли люди – взрослые, дети шли мимо дома, занятые своими делами и мыслями. Я смотрела в окно и не могла поверить случившемуся. Как, неужели так, так быстро и так просто может кончиться жизнь?» Целый день в доме не закрывалась парадная дверь, очень многими смерть знаменитого художника воспринималась как личное горе.

Валентин Александрович Серов

Крутоверхая крыша на доме № 23, как и наличники, решетки окон и другие детали убранства, – результат реставрации здания, одного из немногих сохранившихся в Москве памятников гражданского зодчества XVII в. С 1679 г. в нем размещались подворья Успенского девичьего монастыря, что в Александровской слободе, и Флорищевой пустыни, которые обычно сдавались внаем. В таком подходящем ему доме в 1890-х гг. жил замечательный историк Москвы Алексей Александрович Мартынов (1820–1903). Он участвовал в полемике по определению места рождения Пушкина, написал серьезную книгу об именах московских улиц, которая до написанной недавно Я.З. Рачинским, была основной по топонимии Москвы, он же издал книги «Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества», «Русские достопамятности», «Знаменский монастырь и палата бояр Романовых», «Москва. Подробное историческое и археологическое описание города», «Подмосковная старина» и др. В энциклопедиях его путают с братом Николаем, который интересовался историей России и скончался в 1895 г.

Еще один памятник древней московской архитектуры расположен рядом, на территории бывшей усадьбы боярина Ивана Богдановича Милославского и стольника Петра Саввича Хитрово (№ 25). В 1676 г. по указу царя Федора Алексеевича был упразднен старый Аптекарский двор, а новый обосновался здесь, в Староваганьковском переулке. На новом Аптекарском дворе размещалось несколько палат, «погребов теплых» и прочих строений, где хранились в числе лекарств такие действенные средства, как «меды ставленые 20 ведер дорогого, 150 ведер расхожего, 750 ведер вина, водка ромайная с анисом, водка ис терновых костей, яблочная водка с бадьяном», и много чего другого.

Уже через три года здесь находился «Новый денежный двор». От каменных палат сохранился первый этаж, датируемый 1670 г. (там обычно устраиваются временные музейные выставки); второй же этаж, где помещается дирекция Музея архитектуры имени А.В. Щусева, был надстроен в 1930-х гг.

Дом № 19 появился на участке князя А.С. Трубецкого после пожара 1812 г., но, возможно, в нем сохранились и более древние части. Тут провел последние годы своей недолгой, но славной жизни один из талантливейших артистов русской сцены Павел Мочалов – он родился в 1800 г. и прожил неполных 48 лет. Будучи на гастролях в Воронеже, Мочалов простудился и возвратился в Москву тяжело больным. Помощь врачей, и в их числе известного Федора Ивановича Иноземцева, оказалась тщетной, и 16 марта 1847 г., как сообщали московские газеты, «не стало артиста, который так долго был опорою и украшением московской сцены».

В доме № 19 в 1876 г. жил врач, основоположник гинекологии в России, основатель научной школы В.Ф. Снегирев. В 1910-х гг. тут была квартира писателя А.М. Пазухина, теперь малоизвестного, а тогда много печатавшегося в периодической прессе. Особенно часто его имя появлялось в газете «Московский листок», где за 30 лет его сотрудничества было напечатано более 60 романов и повестей (в том числе и о Москве), а также множество рассказов и фельетонов. В 1911–1914 гг. здесь жил зоолог профессор Московского университета М.А. Мензбир.

За чугунной ажурной решеткой – дом (№ 17), связанный с Москвой газетной. В 1882 г. его, старинный особняк князей Голицыных, купил Николай Иванович Пастухов, издатель газеты «Московский листок», первого в Москве бульварного периодического издания. В ней регулярно появлялись скандальные разоблачения купеческих похождений, занимательные романы и фельетоны, и газета пользовалась широкой популярностью среди определенных кругов московского населения. О ней и ее издателе, известном московском журналисте Н.И. Пастухове, писал В.А. Гиляровский, сам начинавший работать репортером в этой газете: «Немного сейчас – в двадцатые годы XX века – людей, которые знают, что это за газета. А в восьмидесятые годы прошлого столетия „Московский листок” и в особенности его создатель – Николай Иванович Пастухов были известны не только грамотным москвичам, но даже многим и неграмотным; одни с любопытством, другие со страхом спрашивали:

– А что в „Листке” пропечатано?

Популярность „Московского листка” среди москвичей объяснялась не только характером и направленностью издания, но и личностью издателя, крепко державшего в руках всю газету».

Гиляровскому Пастухов «запомнился очень характерными для него как человека особенностями, которые делали его фигуру необычайно колоритной для газетной Москвы того времени.

„Московский листок” – создание Н.И. Пастухова, который говорил о себе:

– Я сам себе предок!

Это – яркая, можно сказать, во многом неповторимая фигура своего времени: безграмотный редактор на фоне безграмотных читателей, понявших и полюбивших этого человека, умевшего говорить на их языке».

В этом же доме размещались редакции журналов «Вестник литературы», «Всемирная иллюстрация» и «Развлечение», а также в 1906–1912 гг. известного журнала «Русская мысль», который редактировался П.Б. Струве, экономистом, членом партии кадетов, написавшим «Манифест Российской социал-демократической рабочей партии». В «Русской мысли» появлялись статьи крупных русских философов, ученых, либерально мыслящих публицистов. Но в 1910–1912 гг. в журнале заведовал литературно-критическим отделом В.Я. Брюсов, который предоставил его страницы не очень-то популярным писателям-символистам, и, в конце концов, Брюсову пришлось покинуть журнал из-за попытки напечатать свой рассказ, запрещенный за порнографию. В январе 1918 г. журнал, так же как и газета «Московский листок», были закрыты большевиками, и здесь обосновалась сначала редакция «Красной газеты», а потом газеты «Беднота». Эта ежедневная газета стала выпускаться новой властью в марте 1918 г., когда осуществлялись драконовские меры против русской прессы, не желавшей быть сервильной по отношению к ней. В этой газете была опубликована речь-предупреждение Ленина крестьянам, что к ним грядут отряды, отбирающие хлеб: «Продовольственные отряды ставят своей задачей только помочь собрать у кулаков излишки хлеба, а не производить (как пытаются наши враги заранее запугать этим деревню) в ней какой-то грабеж всех и вся…» Далее он пообещал, что за хлеб будут давать «мануфактуру, нитки и предметы домашнего и сельскохозяйственного обихода», но на деле это обернулось именно грабежом, беззастенчивым разбоем и репрессиями. Газета «Беднота» издавалась до 1931 г.

В этот дом М.А. Булгаков поселил незадачливых служащих некоей конторы из романа «Мастер и Маргарита», которые после нашумевшего представления заезжих фокусников были охвачены загадочной эпидемией – все беспрерывно пели старинную русскую песню «Славное море, священный Байкал».

Застройка участка (№ 17) принадлежит ко второй половине XVIII в., когда в центре его появились каменные палаты и два небольших флигеля по красной линии переулка. Этот дом перестроен в 1876 г. архитектором М.А. Зыковым, который также надстроил флигели и соединил их с главным домом. Ансамбль зданий украшен чугунными балконами (в ажурную вязь ограды вплетены инициалы Н. Пастухова – «НП»), навесами крылец и решеткой ограды. В начале XIX в. этим участком владела княгиня Н.И. Голицына, мать декабриста, члена Северного общества В.М. Голицына, который жил здесь. В 1860-х гг. тут квартировал писатель А.А. Потехин, автор многих повестей, романов и пьес, составивших восемь томов его собрания сочинений, а в 1880-х гг. – главный дирижер Большого театра И.К. Альтани. При нем впервые в Москве были поставлены «Борис Годунов», «Пиковая дама», «Алеко», «Снегурочка» – оперы, составившие эпоху в развитии русской музыки. В 1906–1908 гг. здесь была квартира артиста Художественного театра И.М. Москвина. Позади главного дома с 1895 г. работала типография «Московского листка», перешедшая в советское время к Наркомвоенмору и потом к институту Маркса – Энгельса – Ленина.

Дома № 15 и 13 стоят на земле бывшей усадьбы генерал-аншефа В.Я. Левашева (он впервые упоминается в документах в 1738 г.). По преданию, предок Левашевых Христофор-Карл Дол в XIV столетии выехал «из немец» в Псков, крестился с именем Василий и приехал в Тверь, став там боярином. Его потомок, тверской боярин Александр Викулович, был известен под прозванием Леваш (то есть левша), откуда и произошла эта фамилия. Василий Яковлевич Левашев – участник многих петровских баталий, в Азовских походах и Северной войне, в войне с Турцией и Швецией и в особенности с Персией, где отличился при обороне крепости от превосходящей армии персов. За «многие свои службы» он был отмечен высшими российскими орденами: св. Андрея Первозванного и св. Александра Невского. В чине генерал-аншефа он был назначен московским губернатором, которым пробыл с конца 1744 по 1751 г. Во время его губернаторства пришлось заниматься починкой стен Кремля, Китая и Белого города, которые «во многих местах обветшали и угрожают падением». Однако получить из казны необходимые около 200 тысяч рублей не удалось. Вместо них решили выдать 15 тысяч, но и их, как сообщила Штатс-контора, отпустить было «не из чего». Пришлось во многих местах Белого города начать разборку стен. Левашев показал себя не только боевым генералом и деятельным администратором, но и бескорыстным чиновником – за время управления персидскими провинциями он скопил несколько миллионов и, покидая Кавказ, отослал их в казну. Скончался Левашев в возрасте 84 лет в самый день Пасхи и был похоронен в соседнем Крестовоздвиженском монастыре. После него усадьбой владел сын генерал-поручик Иван Васильевич, а впоследствии его дочери Татьяна, Александра, Елисавета и Анастасия Ивановны.

При Левашеве левая часть этого владения, там, где ныне высится угловой дом с башенкой (№ 13/8, 1909 г., архитектор Ф.О. Шехтель), была занята садом, а в правой находились большие палаты. О них я узнал впервые из материалов Н.П. Чулкова еще 1930-х гг. в архиве Музея истории Москвы. В 1968 г. во двор дома № 15 по улице Маркса – Энгельса я увидел еще крепкое здание, почти все оштукатуренное. В некоторых местах, под осыпавшейся штукатуркой, были видны следы старинных наличников и других декоративных деталей, о которых и написал в журнале «Городское хозяйство Москвы».

К палатам во второй половине XVIII в. сделали пристройку справа, а в 1877 г. надстроили третий этаж. Эти палаты – ценный памятник гражданской архитектуры – постепенно и неуклонно погибают, доведенные уже до руин. Они несколько раз горели, крыши уже давно нет, разрушилась часть стен. До такого состояния их довел собственник здания – Российская государственная библиотека.

Высокое семиэтажное здание по линии переулка (№ 15) было построено в несколько приемов – в Москве немало таких «слоеных пирогов». Возможно, что в его правой части есть еще остатки каменных зданий, показанных на плане 1752 г. Они вошли в трехэтажный дом, построенный в 1877 г. (архитектор Н.И. Поздеев) и позднее надстроенный еще четырьмя этажами. Этот «пирог» хорошо виден со двора.

В 1850-х гг. здесь жил плодовитый писатель Б.М. Маркевич. Его имя было известно в России, романы читались везде, от императорского двора до обычных читателей. Популярность его вызывалась в немалой степени тем, что персонажи были списаны с известных тогда лиц. Маркевич во всем поддерживал реакционера Каткова, ожесточенно выступал против либералов, занимался доносительством. И.С. Тургенев хлестко отозвался о его обвинениях: «И как подумаешь, из чьих уст исходят эти клеветы, эти обвинения?! Из уст человека, с младых ногтей заслужившего репутацию виртуоза в деле низкопоклонства и „кувыркания”, сперва добровольного, а, наконец, даже невольного! Правда – ему ни терять, ни бояться нечего: его имя стало нарицательным именем, и он не из числа людей, которых дозволительно потребовать к ответу».

Маркевич называл либеральных деятелей «мошенниками пера и разбойниками печати», но, правда, эта фраза почти сразу же стала применяться к самому автору. В конце XIX в. вышло собрание сочинений Маркевича в 11 томах, а сейчас о нем знают только знатоки истории литературы.

В квартире № 16 в 1925–1956 гг. в доме жил кинорежиссер, теоретик кино, педагог, воспитавший многих известных деятелей кино, Л.В. Кулешов, о котором признанными деятелями кино было сказано: «Мы делаем картины – Кулешов сделал кинематографию». Наиболее известной его работой стал немой фильм «Необыкновенные приключения мистера Веста в стране большевиков». Здесь же жила его жена, актриса Александра Хохлова – дочь врача Сергея Боткина, внучка купца и мецената Павла Третьякова, племянница художника Бакста. Она была видным персонажем культурной жизни Москвы 1920-х, но, к сожалению, рано оставила кино – не могла работать ввиду своего происхождения. Официальная же версия звучала по-иному: дескать, Хохлова некрасивая и худая и ролей под нее нет. Версия, сильно притянутая за уши, так как тот же Эйзенштейн писал: «Хохлова может сделать жанр. Хохлова именно тот материал, „под” который можно делать свои картины».

Вся четная сторона Староваганьковского переулка занята Российской государственной библиотекой – одной из самых больших библиотек мира. Основные ее помещения расположены на Моховой, а в переулок выходит многоэтажное книжное хранилище, в котором находятся не только миллионы книг, брошюр и журналов, но также интереснейшие изобразительные материалы, и в том числе по истории Москвы.

При строительстве станции метро «Боровицкая» книгохранилище, само по себе огромное, да еще перегруженное десятками тысяч тонн печатных изданий, дало трещины. Общественность забила тревогу, устраивались независимые экспертизы, установившие непрочность Ваганьковского холма, и тогда существовали проекты закрыть библиотеку, книжные фонды перевезти в здание Манежа и приступить к ремонту.

Примерно на месте правой части книгохранилища было небольшое здание, в котором в 1903 г. находилась редакция журнала «Русская мысль», где печатался А.П. Чехов. Похоронная процессия с его телом остановилась у этого места, где была отслужена лития. Далее процессия вышла на Знаменку, повернула на Волхонку, а оттуда проследовала по Пречистенке и Большой Царицынской к Новодевичьему кладбищу.

Рядом – бывшая усадьба П.Е. Пашкова, главный дом которой возвышается на холме напротив Кремля. В переулок выходят красивые въездные ворота усадьбы, оформленные в виде триумфальной арки, фланкированной двумя парами ионических колонн. Около арки – редкость в Москве – вкопанные глубоко в землю пушечные стволы (подробнее об истории дома Пашкова можно узнать в моей книге «Москва. Вокруг Кремля и Красной площади» (М., 2008). Рядом, во дворе, здание церкви святителя Николая, «что в Старом Ваганькове». История этой церкви начинается с ХV в., когда дмитровский князь Юрий Васильевич, заботясь о Николаевском Пешношском монастыре в своем княжестве, подарил ему землю на Ваганьковском холме. Возможно, что монастырь выстроил на своем подворье Никольскую церковь, которая первоначально была деревянной, а в начале XVI в. – каменной. В 1630-х гг. в приходе этой церкви насчитывалось тридцать дворов. В конце XVII в. пристроили северный придел Сорока мучеников, простоявший до конца XVIII в., – его разобрали по настоянию богатого соседа П.Е. Пашкова.

После многих перестроек вместо обветшавшей было выстроено в 1759 г. существующее здание (возможно, с включением более старых частей) – вытянутый четверик с одной апсидой, с коротким восьмериком и барабаном маленькой главки и южным приделом преподобного Сергия. Звонница в псевдорусских формах значительно более поздняя – она возведена в 1902 г. по проекту архитектора Г.П. Евланова. В 1992 г. в церкви возобновились богослужения. На южной стене храма находится мозаичный портрет Николая II с несколько двусмысленной надписью: «Господи, спаси и усмири Россию».

Западнее Староваганьковского параллельно ему проходит Крестовоздвиженский переулок, который с 1957 по 1992 г. назывался улицей Янышева – большевика, бывшего председателем Московской ЧК.

Здесь по левой части переулка стали строить новое здание для размещения контор советских военных. Проект, конечно, был заказан главному московскому архитектору М.В. Посохину, поставившему в 1984 г. кошмарный бетонный монстр прямо на месте нескольких выдающихся архитектурных и исторических памятников, безжалостно снесенных, несмотря ни на какие протесты.

Погибли все дома по левой стороне, начиная от перекрестка с Крестовоздвиженским переулком и до Арбатской площади. Так, у Знаменки стоял двухэтажный дом, построенный в 1823 г. Этот дом был связан с памятью о А.С. Пушкине: здесь он в первый раз появился в обществе с Натальей Николаевной после свадьбы. Дом снимала Н.М. Щербинина (дочь знаменитой Екатерины Романовны Дашковой), и она давала 20 февраля 1831 г. бал. А.И. Кошелев писал В.Ф. Одоевскому на следующий день: «Вчера на бале у Щербининой встретил Пушкина. Он очень мне обрадовался. Свадьба его была 18-го, т. е. в прошедшую среду. Он познакомил меня с своей женою, и я от нее без ума. Прелесть как хороша». В этот же дом А.С. Пушкин послал письмо с поздравлением Павла Воиновича Нащокина с рождением дочери. Нащокин жил здесь в 1834 г.

Крестовоздвиженский переулок от Знаменки. 1913 г.

По всей левой стороне в XVII в. и в первой половине XVIII в. располагалась большая усадьба князя Романа Горчакова. Каменные палаты находились примерно посередине переулка в глубине двора, а по красной линии одно за другим шли здания, возведенные в XVIII в., в которых могли быть скрыты и еще более старые постройки.

Один из домов в глубине участка под № 7 (снесен в связи со строительством станции метро «Арбатская» в 1950 г.) был связан с именем П.И. Чайковского, жившего в нем с ноября 1875 по июль 1877 г. Здесь у Чайковского бывали многие известные композиторы и литераторы: М.А. Балакирев, Н.А. Римский-Корсаков, А.П. Бородин, А.Н. Плещеев и др. В том доме были написаны такие известные произведения Чайковского, как увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта» и Первый струнный квартет. Здесь же началась работа над Четвертой симфонией и оперой «Евгений Онегин». В эту квартиру к П.И. Чайковскому несколько раз приезжал Л.Н. Толстой.

В другом доме (№ 5) в конце 1830-х гг. жил знаменитый трагик П.С. Мочалов.

В трехэтажном строении (№ 9) художник Н.П. Ульянов открыл школу живописи; по утрам он занимался там с учениками, остальное время мастерская предоставлялась скульптору А.С. Голубкиной. Здесь она создала свой известный барельеф «Пловец» (он назывался также «Волна» или «Море житейское»), заказанный Саввой Мамонтовым для перестраиваемого здания Художественного театра, – он помещен над правым входом в него.

Изящной угловой башенкой выходит на Воздвиженку (№ 9) главный дом усадьбы князей Волконских, известный в Москве как «дом Болконских» из «Войны и мира».

В середине XVIII в. участок принадлежал князьям Шаховским, в 1774 г. его купил генерал-поручик В.В. Грушецкий. Позже дом перешел к его дочери П.В. Муравьевой-Апостол, сыновья которой участвовали в движении декабристов. Она продала дом в 1816 г. генералу от инфантерии, деду Л.Н. Толстого, владельцу Ясной Поляны князю Николаю Сергеевичу Волконскому, выведенному в романе «Война и мир» в образе старого князя Болконского; он владел им в продолжение пяти лет, а в начале 1830-х гг. дом перешел к Рюминым, рязанским помещикам. По словам современника, сына писателя М.Н. Загоскина, их «роскошные обеды и танцовальные вечера по четвергам привлекали всегда многочисленное общество». Сын владельца дома, живя в Швейцарии, жертвовал большие суммы на образование, и в Цюрихе благодарные граждане назвали одну из улиц города Rue Rumine.

Л.Н. Толстому этот дом был хорошо знаком – он бывал здесь молодым на балах, где ухаживал за прелестной княжной Прасковьей Щербатовой. «Со скукой и сонливостью поехал к Рюминым, и вдруг окатило меня. П.Щ. Прелесть. Свежее этого не было давно». Княжна вскоре вышла замуж за графа А.С. Уварова и стала одним из самых известных деятелей русской археологии.

В начале прошлого столетия дом купил нефтяной промышленник Шамси Асадулаев. Корпус по Крестовоздвиженскому переулку с башенкой на углу с улицей Воздвиженкой был построен в 1906 г. архитектором П.А. Заруцким.

Шамси Асадулаев родился в 1841 г. в Азербайджане в небогатой семье, начинал работать как «арбакеш», перевозил на арбе разные грузы, и в том числе нефть с промыслов Кокорева. Постепенно он расширял свое дело, нанимал рабочих, приобрел нефтяной участок и таким образом выбился в богачи. Он занимался благотворительностью, жертвовал крупные суммы на образование, строительство культурных учреждений, поддержку газет, помощь студентам. В Москве в Малом Татарском переулке он выстроил дом и подарил его мусульманской общине Москвы (см. главу XXVII).

Всезнающий московский репортер Владимир Гиляровский побывал в доме Асадулаева и рассказал о нем: «…бакинский нефтепромышленник Шамси-Асадулаев, который владел роскошно отделанным домом на Воздвиженке, где теперь помещается „Крестьянская газета”. Шамси – бывший простой носильщик в Бакинском порту – оказался владельцем участка, в котором забили нефтяные фонтаны, и в один год сделался миллионером. Потом переселился в Москву, женился на русской, некоей Марье Петровне, особе еще молодой, высокого роста, весьма дородной и знавшей, как пожить. Она одевала своего старого азиата в черный сюртук, в котором он молча и встречал гостей на беспрерывных пирах в своем новом дворце. А в Баку у него осталась семья, взрослые красавцы сыновья и жена. Конечно, семья была против этой женитьбы и жаждала мщения. Постановили убить и жену, и самого Шамси».

Известный адвокат Ф.Н. Плевако, к которому обратился Асадулаев, не знал, что и делать, но только случайно встреченный Гиляровский, как он писал в рассказе «О репортерстве», просветил знаменитого юриста, как ему надо поступать, и, таким образом, дело было благополучно решено.

В советское время особняк занимали множество различных учреждений: Народный комиссариат по морским делам, редакция «Крестьянской газеты», редакция «Истории Гражданской войны» и др. Теперь он принадлежит Министерству иностранных дел.

Правую сторону переулка начинает флигель усадьбы, главное здание которой расположено параллельно Знаменке. Возможно, что оно было построено в середине XVIII в. при графе Ф.А. Апраксине на основе более старых палат. По переписной книге 1738 г. здесь значится владение П.В. Курбатова (1672–1747), соратника Петра I, исполнявшего многочисленные и разнообразные его поручения, автора проекта введения гербовой бумаги, а также известного дипломата. В 1759 г. владелец этого участка граф Федор Алексеевич Апраксин просит у Московской полицмейстерской канцелярии разрешения достраивать два каменных дома, расположенные на его участке параллельно линии Знаменки. Все владение перешло по купчей от 22 июля 1761 г. к графу Роману Воронцову, известному мздоимцу, заслужившему от современников прозвище Роман – большой карман. Его дворец, видно, был необычным, если сам Баженов в «Слове на заложение Кремлевского дворца» сказал: «Прекрасны еще в Москве домы. на Знаменке Графа Воронцова».