Текст книги "Эти разные, разные лица"

Автор книги: Сергей Капков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Если не считать исполнителей ролей Ленина и Свердлова, вы являетесь лидером в нашем кино по исполнению одной роли. Семь раз вы сыграли Труса. А кто он такой, этот Трус? Собирательный образ, символ или конкретный человек?

– Ну как сказать... Я знаю, что это вот такой человек, который должен поступать так-то и так-то. По актерскому амплуа он мне очень близок. Я про него все знаю. Он нежный, по-своему поэт. Он не вяжется в этой шайке с другими. Для меня не было мучений его придумать. Я как-то сразу его почувствовал и часто во время съемок импровизировал. Например, помните в "Кавказской пленнице", когда мною вышибают дверь и я улетаю в окно? Я добавил один штрих – он летит и кричит: "Поберегись!"

Или еще одна импровизированная краска – когда я бегу за Варлей и пугаюсь упавшего с нее платка. А когда Моргунову делали укол, я предложил, чтобы шприц остался в его ягодице и размеренно покачивался.

Но самой любимой моей находкой стал эпизод, когда Трус, Балбес и Бывалый решили стоять насмерть перед автомобилем "пленницы", и Трус, зажатый товарищами, бьется в конвульсиях.

С Леонидом Гайдаем работать было очень легко и приятно – он любил актеров и с удовольствием принимал их остроумные находки.

– А как вам работалось с Константином Воиновым в "Женитьбе Бальзаминова"?

– Очень хорошо и дружно. Мы с Воиновым были друзьями с юности, со студии Хмелева. И позже, когда он стал режиссером и задумал экранизировать "Женитьбу Бальзаминова", он сказал, что Мишу буду играть я. Но съемки волею судеб были отложены на 10 лет. На этот раз ни о каком моем участии не было и речи. Но Воинов предложил: "Ну попробуй сделать грим, посмотрим..." Я попробовал, приложив все свои живописные способности, и режиссер был просто поражен моим художеством. Я очень хитро поступил – там, где находил морщинки, прикрывал их веснушками. В общем, дорогих зрителей, извините, я обманул лет на 20. А было мне тогда 48. Но для меня это было не в первой, я зрителей и раньше с успехом обманывал: в "Запасном игроке" мне было 36. Надо было перед съемками растрясти свои жиры, чем я и занимался целый месяц на футбольном поле в Сухуми.

Правда, этот фильм стоил актеру производственной травмы. Увлеченно боксируя с Павлом Кадочниковым, он сломал ребро. А когда шестилетняя дочка Наташа увидела папу в фильме "Она вас любит" в клетке со львом, то заплакала: "Ну почему тебе такие плохие роли дают?! То тебя бьют, то ты куда-то падаешь, а теперь вот тебя лев может съесть!"

В 60-70-е годы Георгий Вицин остается одним из самых снимаемых и популярных киноактеров. Он является постоянным участником шоу "Товарищ кино", его приглашают на телевидение, радио, в студию грамзаписи, на творческие встречи. "Вы представляете, у меня училась Алла Пугачева! сказал он мне однажды.– Это, конечно, громко сказано, в шутку. Но был такой прецедент: на одном из концертов я спел, естественно, в образе, ухожу за кулисы и сталкиваюсь с молоденькой певицей Аллой Пугачевой. Мы с ней не раз выступали в одних концертах. Она мне и говорит: "Вы знаете, я учусь у вас, как вести себя на сцене в актерском плане, как входить в образ..." Так что теперь, когда вижу ее по телевизору, громко заявляю: "Моя ученица"!"

Специально "на Вицина" пишутся сценарии "Джентльменов удачи", "Неисправимого лгуна", "Комедии давно минувших дней". Он стал одним из немногих артистов, сыгравших женскую роль – в комедии "А вы любили когда-нибудь?". Вицина узнают, его ждут, его любят.

Замечательный киновед Виктор Демин писал о работе Георгия Вицина в кино: "Неважно, большие или маленькие достаются ему роли, проходные или центральные, с мизерным или, наоборот, необъятным количеством текста, актер сегодня чаще всего представительствует от лица своих прежних накоплений, старательно, но и щедро, броско использует их капитал. По сути дела он давно уже приносит на экран свою собственную маску – маску актера Вицина... Маска – это вовсе не стиль игры, это способ внутреннего актерского самочувствия, тот случай, когда исполнитель не боится, что зритель узнает в новом его персонаже... нет, не только самого актера, а того, что уже знакомо по его ли творчеству, по творчеству других, по культурной традиции, наконец. Персонаж-маска всегда несет набор устойчивых элементов, от повторяющихся сюжетных ситуаций до внешних примет обличья и одежды. Вицинский излюбленный персонаж не настолько открыто условлен, как чаплинский Чарли. Но некий дежурный набор аксессуаров мы можем проследить. Это, во-первых, тот же котелок, иногда заменяемый на цилиндр, шапокляк, канотье, редко-редко – на скромную интеллигентскую кепочку. Это, во-вторых, очки – герои Вицина, даже если они появляются без очков, неизменно выглядят беззащитно-близорукими, с растерянно мигающими глазками. Это, в-третьих, галстук, прицепляемый к месту и не к месту, как символ определенной социальной принадлежности. И, наконец, портфель. Он смотрится как неотъемлемая часть организма, особая принадлежность героя. Портфели фигурируют в картинах "Она вас любит" и "Неисправимый лгун", в кинофеерии "А вы любили когда-нибудь?" и в мультфильме "Паровозик из Ромашкова", где рисованный персонаж с голосом Вицина сам напоминает актера. С неизменным портфелем входит в "Кабачок 13 стульев" пан Цыпа. И нам не приходится делать над собой значительного усилия, чтобы представить с портфелем в руке, допустим, сельского философа деда Мусия из "Максима Перепелицы" или даже героя О'Генри проходимца Сэма из "Деловых людей". А может, и самого сэра Эндрю из "Двенадцатой ночи" Шекспира..."

– Вы подарили много минут радости, смеха миллионами зрителей, а сами от этого что-нибудь получили?

– Ну, зарплата у актера небольшая... Ах, вы не про это? Про удовольствие? Конечно! Я без удовольствия не должен выходить ни на сцену, ни на экран. Поэтому и увлекся комедией. Все, что я готовлю, проверяю сначала на себе. Я раздваиваюсь – читаю, проверяю и смеюсь, как зритель. Или не смеюсь. Тогда переделываю.

Очень люблю Зощенко. Он, конечно, писал для чтения, для душевного интимного чтения. Но есть у него некоторые рассказы, которые годятся для эстрады. Зощенко очень чувствовал характеры, юмор, но читать со сцены сам не умел. Помню, я еще молодой был, слушал его в Колонном зале. Выступил – и тишина. Представляете? Я понял, что он не актер. Он очень четко чувствовал характеры, но читал смешной рассказ как поэтическое произведение, на одной интонации, нараспев... Как Вознесенский.

– А драму вы не любите?

– Драму я люблю. Ту, которая у Зощенко, трагикомическую. А остальное мне не нравится. Да это и вредно, особенно в наше время. У каждого была какая-то душевная травма: кто-то в семье ушел из жизни, кто-то болен... С другой стороны, и мне это не хотелось бы бередить и пользоваться собственным грустным багажом.

Смеяться – это естественная потребность человека... нормального. А отсутствие чувства юмора – это болезнь... ненормального человека.

– Георгий Михайлович, вы, пожалуй, больше всех работали в мультипликации. Дети обожают вашего домовенка Кузьку, а взрослые до сих пор помнят папашу-зайца, у которого "четыре сыночка и ла-а-апочка-дочка". А что это за термин у артистов, озвучивающих мультфильмы,– "актерское хулиганство"?

– Это значит играть раскрепощенно, озорно, смело. В мультипликацию ведь брали только способных актеров, которые понимают друг друга с полувзгляда, с полуинтонации. Собиралась порой целая шайка: Грибов, Папанов, Леонов, Пельтцер – с ними на съемках не часто встретишься. А здесь образы, как правило, малолетние, ты чувствуешь себя ребенком, начинаешь хохотать или капризничать, петь, рычать, пищать. Взрослые так вести себя не будут. А между прочим это очень полезно для нервной системы. Было бы неплохо сделать даже такую психотерапию: ты – муравей, ты – петушок, ты ворона... Играйте, веселитесь, лечитесь!

– Вы считаете, что у животных тоже характеры очевидны?

– А как же! Причем такие же, как у людей. Они только не умеют говорить, а мысли у них общеприродные. Только более чистые и честные. Понаблюдайте за голубями: одни трусливые, в момент опасности подталкивают других вперед. Третьи вообще агрессивные, выбивают сами себе место под солнцем. Есть благородные: все жрут, что попало, а эти поклюют и улетают соблюдают диету. Животные не скрывают своих эмоций. А у нас только пьяные становятся самими собой, отчего я и люблю их играть.

Кстати, ни для кого не секрет, что сам Георгий Михайлович не пьет. Попробовал лишь однажды, утром стало плохо, и он решил: зачем это нужно?! Так что можете представить его состояние, когда на каждом углу к актеру приставали алкаши с предложением выпить.

А животных Георгий Михайлович действительно любит и понимает. И они отвечают ему взаимностью. Однажды я подошел к его подъезду на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Ожидая актера, я вдруг обратил внимание, что с каждой минутой вокруг меня собирается все больше и больше птиц. Голуби, воробьи, вороны заполняли собой все деревья, скамейки и бордюры. Постепенно они образовали сплошную серую массу. Я вспомнил Хичкока. "Вицина ждут,– бросила проходившая мимо тетка.– Они его знают, чувствуют". И точно, подъездная дверь медленно отворилась, и не успела фигура Георгия Михайловича полностью оказаться на улице, как вся эта пернатая свора окружила его со всех сторон и загалдела так, что хотелось заткнуть уши. "Ну что такое, что, что? Успокойтесь",– раздался характерный вицинский тембр. "Это для вас,– обратился он к голубям и вывалил им содержимое одного кармана.– А это для вас". Воробьям посыпал что-то из другого кармана. "Они разбираются!" Я с удивлением наблюдал за этой картиной и поражался. Мы так и не научились жить "в согласии с природой", как учили нас умные книжки и школьные учебники. А есть человек, который не учился этому, а просто так живет, так чувствует. Понимает птиц, зверей, а они понимают его. "Все соседи знают: если надо пристроить какую-нибудь животину – это к Вицину",сказала однажды его дочь в одном из интервью.

Ему задают вопросы про йогу, которой он всерьез увлечен с юности, и интересуются: правда ли, что он до сих пор стоит на голове? А Георгий Михайлович пытается объяснить, что главное – правильный образ жизни, правильное питание, сон, уход за своим организмом. Его просят вспомнить что-нибудь смешное из гастрольной жизни, а он не участвовал ни в чем смешном, он ходил по книжным магазинам. Евгений Моргунов рассказывал о Вицине: "У него дома восемьдесят пять тысяч книг! Где бы мы не бывали: в экспедициях, на презентациях, на приемах и концертах – Георгий Михайлович первым делом бросает вас и убегает в ближайший книжный магазин. Поразительно! Смирнов-Сокольский имел очень большую коллекцию книг просто для того, чтобы они стояли на полках. А Вицин – читающий человек. Все, что он приобретает, он читает". Тот же Моргунов рассказал мне историю, как Вицин случайно получил знаменитую "президентскую пенсию". Его встретил на улице чиновник из министерства культуры и поинтересовался, какая у актера Вицина пенсия. "Триста восемьдесят девять рублей",– ответил тот. "Не может быть!" – воскликнул чиновник. И через несколько недель в газете "Культура" в очередном списке о начислении президентской пенсии стояла фамилия Вицина.

Георгий Михайлович не снимается в кино с 1994 года. Выступает в концертах "Юморина" в бывшем Театре-студии киноактера – это единственное место, где старые комики еще могут заработать. Помню, как несколько лет назад я впервые встретился с Вициным именно там, за кулисами. Естественно, стал просить его об интервью, а он, естественно, отнекивался. Прохаживались мы взад-вперед по узкому коридорчику мимо сидящего в кресле Георгия Павловича Менглета. "У меня в жизни осталось три пути,– бубнил Вицин.– На сцену, в кровать да в туалет!" – "Так ведь еще и попасть надо!" – вставил слово Менглет.– "Да, на эту сцену еще и попасть надо",– согласился Вицин. А Менглет отмахнулся и тоскливо бросил: "Да я про туалет!.." И старики расхохотались.

– Вы сами человек неординарный, с собственной философией, взглядами на жизнь, на общество. Как вам удавалось спокойно жить в нашей стране с таким оригинальным мировоззрением?

– Так нельзя же все принимать всерьез. Даже жизнь... В годы моей озорной театральной юности один пожилой актер, утомленный жизнью и трагическими ролями, глядя на мои "ужимки и прыжки", мрачно, с некоторым пафосом произнес: "Обезьянка... Дурачок... Шут гороховый!"

Алексей Смирнов

ОГРОМНЫЙ ЧЕЛОВЕК С ДУШОЙ РЕБЕНКА

Алексей Макарович Смирнов. Алеша Смирнов. Лешенька.

Лешенька огромен, Лешенька весел, Лешенька тяжел и легок одновременно. Вечно в работе, вечно в командировках. Лешенька вырезает из дерева фигурки и дарит их окружающим съемочную площадку детям. Очень любит делать подарки, любит видеть радость в глазах детей.

Алеша всегда энергичен на съемочной площадке. Ему очень хочется предлагать трюки, может, не самые лучшие, но исполняемые им с огромным детским удовольствием. И поэтому даже грубый трюк превращается у него в шутку.

Лешенька все время уезжает: самолет, поезд, машина. Лешенька встречает вас с улыбкой, расстается с вами с улыбкой. Иногда бушует – обиделся. Обидеться он мог на дерево, которое растет там, где ему надо пройти. Обидеться он мог на куст, на траву, на дождь. Обидится, но тут же простит. Обнимет дерево, ляжет на траву и будет пить с неба дождь.

Лешенька... Он недолго скрытен, общаясь с ним, вы скоро узнаете его тайны. Что живет он с мамой, а мама болеет. И когда мама умерла, то и жизнь для Алеши потеряла всякий смысл...

Алеша Смирнов – фронтовик. Вырос на юмористических агитках, солдатских концертах, где потешались над гитлеровскими дурачками и всякими прочими "гадами", высмеивали пьянство, всякие бытовые недостатки. Лешенька был Королем мужской аудитории. Хохочущей, курящей, дымной. Но мало кто знал, что Леша Смирнов служил в разведке и со временем стал полным кавалером ордена Славы, а три этих солдатских ордена фронтовики ставили выше одной звезды Героя Советского Союза.

После сильной контузии он был комиссован, а в 46-м вернулся на сцену. Артист Ленинградского театра музыкальной комедии, Алеша Смирнов, как ни странно, был лишен музыкального слуха. И опять же об этом мало кто знал. Его и не заставляли в театре петь – такая фактура! Улыбка возникает у зрителей при одном его появлении. А если он захохочет – хотите вы этого или нет, будете хохотать вместе с ним.

Лешенька – товарищ. Таких товарищей, как он, мало. Он тонко чувствует чужое горе, чужие чаяния, фальшь, благожелательность, а особенно – свое одиночество. У таких людей не бывает близких друзей, это особые люди. Леша – типичный пример сути настоящего актерского творчества. В нем преобладает ребенок. Он наивен, хотя сам считает, что очень даже себе на уме. Им пользовались, его надували. Кто-то даже на него обижался – жмот, денег не допросишься! Да в том-то и дело, что денег у Лешеньки никогда и не было: большую ставку, как и звание заслуженного артиста, он слишком поздно получил, все тратил на маму, сам болел. Огромный рост, огромный вес, больные сосуды...

Ролан Быков, актер и режиссер:

– Был случай: мы с ним подрались. Не верите, да? А было. Первый раз признаюсь. Помирились. Вы подумаете, что мне, небольшому человеку, с Алешей драться сложно, да? Но все было наоборот. Меня научили драться в детстве. Я умею это делать. А он просто махал руками. Он не был закрыт, и я попадал, куда метил. Все-таки два разряда – самбо и гимнастики – о чем-то говорят. Так что, как ни странно, плохо пришлось Леше. Он был так обижен, он был так обижен! И я был так виноват! Хоть в споре я был прав, но спор-то кончился...

Мы с Алешей никогда не заговаривали об этой драке. Он знал, что я его очень люблю и очень ценю. Мне рассказывали, что на съемочной площадке он даже иногда оперировал этим.

Помню, когда в финале "Автомобиля, скрипки и собаки Кляксы" мне захотелось снять лица актеров, то я неожиданно встретил сопротивление и со стороны режиссуры: "Убери этих, в конце... Не любят..." – и со стороны начальства: "Убери эти рожи..." Актер для окружающих до сих пор не совсем человек. Алеша чистый актер, в чистом виде. Поэтому свою отверженность он чувствовал очень серьезно...

Алешу Смирнова прославило кино. Он снимался всего лишь двадцать лет, но за это время успел стать одним из любимейших актеров советского кино, ведущим комиком экрана. Он стал Алексеем Макаровичем.

К тому времени, как вышел первый фильм с его участием, Смирнов уже покинул Театр музкомедии и работал на ленинградской эстраде. Тем, что на него обратили внимание, он обязан случаю, причем из прошлой, военной жизни. Однажды высшие офицерские чины устроили рейд, в котором участвовали пехота и танки. Один из приятелей Смирнова, танкист, пожаловался ему на плохую видимость из своей машины. Тогда будущий артист нашел выход из положения. Он влез на танк и устроил нечто вроде вожжей. Когда он откидывал их вправо – это означало поворот направо. И наоборот. Танкист видел эти перемещения и ориентировался на них. Так Алексей Смирнов и подъехал к месту назначения на танке, как на коне.

Спустя несколько лет актер участвовал в массовом шоу в роли Петра I. Там он впервые оказался верхом на лошади, причем и животное не очень-то обрадовалось такому ездоку. Тут Алексей Макарович и вспомнил эпизод с вожжами – устроил нечто вроде хлопушки, на которую лошадь реагировала так, как и было нужно.

Через несколько дней Смирнов получил предложение сыграть Петра I на профессиональной сцене.

В кино он начинал с ролей шоферов, алкоголиков, фрицев, буржуев или их слуг. Сначала мелькал в массовках, затем стал появляться на втором-третьем плане в облачении сталевара или автомеханика с гаечным ключом в руке. Кто-то обращал внимание на этого большого несуразного человека, кто-то нет.

Но настает день и час, когда чья-то неведомая рука осторожно "извлекает" артиста из океана лиц и фамилий и ставит его перед кинокамерой, один на один со зрителем. И сваливается на бывшего "статиста" всенародная популярность. Рукой судьбы для Лешеньки Смирнова стал Леонид Гайдай, пригласивший его на роль верзилы Феди в свою комедию "Операция Ы и другие приключения Шурика".

Яков Костюковский, сценарист:

– Нашу совместную работу с Леонидом Гайдаем мы с моим коллегой Морисом Слободским начинали именно с "Операции Ы" и именно с этой новеллы. Гайдай всегда считался с авторами, поэтому актеров мы выбирали сообща. И когда он представил нам Алексея Смирнова, мы даже обрадовались – это было то, что нужно!

Прежде всего в Алексее Макаровиче удивлял разрыв "между формой и содержанием". Внешне казалось, что это такой увалень, невежда, мужлан, который прочел всего две книжки, да и в кино его взяли будто бы из-за фактуры... Но все это – маска, за которой скрывался умный, ранимый, начитанный человек, который действительно много знал и много чем интересовался. Он никогда этим не хвастал, никого и ничего не цитировал. Был, так сказать, весь в себе.

На съемках я с удовлетворением для себя подчеркнул, что Алексей Макарович – профессионал. Он всегда был готов к работе, знал текст, причем не только свой, но и своих партнеров. Он был очень внимателен к молодым, не раздражался и не заносился перед ними, что бывает крайне редко. Весьма толерантно относился и к неудачам, и к неполадкам, которые случаются на площадке сплошь и рядом. В общем, был для всех окружающих "великим утешителем".

Я любовался Алексеем Макаровичем, его деликатностью, его серьезным отношением к сценарию. Ведь артисты, особенно известные, не очень-то считаются с авторским текстом. А он всегда считал нужным посоветоваться, прежде чем что-то изменить или добавить к своей роли...

Это был настоящий триумф! Смирнову даже удалось затмить великую троицу Вицин – Никулин – Моргунов, которой было еще очень далеко до заката. Во всяком случае, новелла "Напарник", где верзила Федя пустился в головокружительную погоню за Шуриком, была мгновенно растаскана на "крылатые фразы". Самой любимой стала: "Кто не работает, тот ест! Учись, студент". Это высказывание – настоящий символ эпохи. Эпохи разгульной жизни, вытрезвителей и "пятнадцати суток".

Якову Костюковскому повезло, он видел Смирнова только таким деликатным и внимательным. Но кое-кому приходилось порой несладко. Алексей Макарович был довольно ершистым и очень сложным человеком. Тот же Шурик Александр Демьяненко – признавался, что на съемках так и не смог подружиться со Смирновым. Алексей Макарович пришел в кино довольно поздно, поэтому отчаянно пытался наверстать упущенное и, как следствие, нередко перетягивал одеяло на себя. Это не ощущали только те, к кому актер был расположен. А таких, как уже говорилось, было очень мало.

Иногда он мог забузить. "А чего это Леша закапризничал? – спрашивал в таких случаях тот же Ролан Быков.– Кто обидел Лешу?" Быков знал, что просто так его друг бузить не будет. Это значит, что кто-то поступил с ним по-хамски, проявил грубое неуважение, и надо немедленно это выяснить, потому что сам Леша никогда не назовет причину обиды, а просто начнет вдруг требовать стул, требовать убрать эту гримершу и дать другую.

Илья Рутберг, актер:

– Он хотел остроты. Он ведь довольно острый актер – в этом и его природа, и его козыри. А его осаживали, на что Алексей Макарович сердился. На съемках мы никак не могли поверить, что в кадре мы и так хороши. А у него вообще было постоянное недоверие к себе. Напрасное. Он даже часто иронизировал по поводу своей популярности. У Смирнова была большая эстрадная школа. Отсюда его пристальное внимание к реквизиту, к любой мелочи. Ему хотелось все обыграть, что тоже не всегда вызывало одобрение у режиссеров. В связи с этим мне вспоминается фильм "Житие и вознесение Юрася Братчика", где Алексей Макарович играл апостола Петра. У него был огромный ключ от рая. Так вот он вытаскивал этот ключ по любому поводу и старался покрутить им перед камерой.

Мы с ним неоднократно снимались вместе. Первой такой работой была комедия "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен", из которой в итоге были вырезаны все мои основные сцены, наиболее содержательные. И это жаль, потому что фильм был бы на порядок лучше. В частности, помните эпизод, где мы сидим под трибуной с Костей Иночкиным? Герой Евстигнеева заглядывает к нам, и на его вопрос "что вы здесь делаете?" мы отвечаем: "Пьем. Закусываем". Все. А снято было намного больше. И в этой сцене развернулась настоящая борьба между мной и Смирновым – борьба за остроту характеров, остроту положений, эксцентричность. Это было очень смешно. И в такой замечательной актерской борьбе прошли все съемочные дни.

Мы подружились. Когда я приезжал в Ленинград, всегда звонил ему и мы встречались. Однажды, на съемках "Айболита-66", он поразил меня своим уникальным знанием японской поэзии. Мы сидели ночью на берегу моря, у костерка, и Леша читал и читал стихи. В такие минуты он был открыт как никогда.

Впервые Алексей Смирнов снялся в 1958 году в фильме "Кочубей". Ему было уже 38 лет. А первой его заметной ролью стал матрос Митя Кныш в "Полосатом рейсе". Большую часть экранного времени он провел в компании тигров и льва. Причем в одном из кадров актер лежит на палубе буквально в обнимку с царем зверей, пусть даже и спящим. В этом смысле Алексей Макарович Смирнов был находкой для киношников. Он не отказывался ни от каких трюков, причем делал все сам – поди найди дублера с такими формами! Если надо лезть в воду в ноль градусов – это для него не вопрос. На съемках "Автомобиля, скрипки и собаки Кляксы" так и случилось. Постановщик этой детской феерии Ролан Быков собрал своих артистов перед водоемом и объявил: "Надо нырять!" Тонкий, интеллигентный Николай Гринько отказался наотрез: "У меня радикулит, я пролежу полтора месяца..." Гениальный эксцентрик Георгий Вицин даже удивился: "Зачем я полезу в воду, если я и так сыграю тебе мокрого?!" – и действительно сыграл. У него очень долго изо рта, из носа и из рукавов лилась вода. Короче, полезли только трое: Быков (как режиссер), Гердт и Смирнов. В результате Быков слег на три месяца с воспалением легких. Железный Гердт перенес это совершенно спокойно – он не мог позволить себе не войти в воду, потому что все подумают, что это из-за ноги! И в этом вопросе он будет вдвое самоотверженнее! А Леша – ему как Бог велел. За него даже можно было не сомневаться. Он и в болото в "Айболите-66" полез без вопросов. Семнадцать дней шли съемки в вонючей жиже – знаменитая сцена обхода. Он только кричал от боли – болото кишело пиявками. Его герой, в отличие от персонажей Быкова и Мкртчяна, был одет только в майку и шорты...

Так что ледяная вода, болото, пиявки, сероводород, дым, крыша – его вел кураж. Часами ползать на четвереньках – пожалуйста! Если это будет смешно. А еще лучше – трагикомично! Взять того же "Вождя краснокожих" из комедии Леонида Гайдая "Деловые люди" – обхохочешься, а потом действительно пожалеешь двух незадачливых жуликов. Вспомните Смирнова в начале новеллы: громила Билл, гроза округи, вальяжно развалился на крыльце трактира, попыхивает сигарой и внушает ужас заезжим ковбоям. А когда напарник Сэм (в исполнении Георгия Вицина) ободряюще стучит по его животу, раздается глухой металлический звон, будто бьют по перевернутому вверх дном тазу. И каким мы видим Билла в финале – жалким, оборванным, полусумасшедшим, с бесчисленными синяками и шишками.

Георгий Вицин, актер:

– Алексей Макарович был хороший человек, общительный, справедливый, честный, обаятельный. Этакий крепкий, мускулистый мужик. Терпел любые издевательства режиссера, ни на какие трудности не обращал внимания. Сказалось, наверное, военное прошлое. В то же время, Алеша был горячий. Если чувствовал несправедливость – открыто возмущался, возражал. Может, такая его открытость и честность кому-то на студии не нравилась. Кто-то его недолюбливал на "Ленфильме".

Со временем он стал себе позволять больше откликаться на приветствия, соглашаться выпить – не мог отказать. К сожалению, он не мог остановиться и в еде – а это уже болезнь! Все больше и больше загружал желудок и при этом говорил: "Я скоро умру". Я его ругал: "Зачем же так утомлять свой организм? Ты как Яншин!" Помнится, Михаил Михайлович дошел до того, что засыпал постоянно, на сцене, на репетиции,– и все от переедания. Его откачали в Институте питания, он пришел в себя, сбросил вес, стал соблюдать диету и этим продлил себе жизнь. Я это все рассказал Алексею Макаровичу, но он не послушал. А зря. За здоровьем надо следить...

Один за другим выходили фильмы "Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен", "Айболит-66", "Свадьба в Малиновке", "Зайчик", "Семь стариков и одна девушка", "Огонь, вода и медные трубы", десятки других, сегодня уже забытых, удачных и неудачных, картин. Ролан Быков даже собирался ставить продолжение нашумевшего "Айболита", надеясь вывести на экран новую троицу комедийных масок: Быков – Мкртчян – Смирнов. По сценарию они должны были появиться с песней:

А кто старое помянет – тому глаз вон!

И даже, и даже, и даже оба глаза,

Оба глаза, оба уха, обе руки и обе ноги!..

Но Госкино хватило и первого "Айболита", поэтому о продолжении никто не хотел слышать. А Алеша Смирнов и так стал знаменит. Сивушные мужики заманивали его пальцем в кусты, где уже было налито. Он свой! Популярность актера определяют не критики, не статьи в толстых журналах, не кинословари, которые, кстати, ни разу даже не упомянули имени Алексея Смирнова, будто и не было такого артиста. Наплевать! Зная, как к нему относятся зрители, актер всегда может представить себе свой рейтинг. Где бы он не снимался – в Киеве, Ялте, Минске, Одессе, Ташкенте – ему дарили цветы, у него брали автографы, звали на свадьбы, приглашали на дни рождения. И он принимал эти знаки внимания со смущенной улыбкой, будто все относилось не к нему, а к его двойнику, и вот-вот кто-то дотошный догадается о подмене и разоблачит его...

Павел Арсенов, режиссер:

– Это было в Ялте, где я снимал фильм "Спасите утопающего". Однажды после работы мы с ним пошли поужинать в ресторан. Конечно, нашелся столик, конечно, официанты первыми попросили автограф, конечно, все в ресторане узнали его, откровенно разглядывали и улыбались. И, конечно же, потянулись к нему за автографами. Кто с чем – клочком мятой бумаги, счетом, салфеткой... Алексей Макарович все так же смущенно раздавал автографы, забыв об ужине. Я пытался урезонить поклонников: "Будьте милосердны, дайте человеку спокойно поесть!" Но все продолжалось по-прежнему...

После ужина мы сидели на скамейке, слушали море, он рассказывал о своих творческих скитаниях, а я возьми и скажи: "Алексей Макарович, ну дайте вы понять своим поклонникам, что это не совсем прилично – подходить за автографами с этими мятыми бумажками. Хоть раз откажите!" Он ушел в себя, замолчал, стал очень серьезен. И через долгую паузу сказал: "Паша, вы понимаете, это пришло ко мне так поздно... И надолго ли?"

Теперь мы понимаем, что надолго. Ведь смешить Алексей Смирнов продолжает и поныне. Он клоун органический, как будто вошел в экран прямо из жизни. Сегодня в телевизоре кривляются, почему-то приняв кривляние в комедии за хороший тон – то, что свойственно массовому американскому кино. У нас никогда кривляние не считалось комедией – в этом смысле фигура Смирнова крайне выросла. У него еще и от природы были данные на это. Он был настоящим киноклоуном – клоуном в искусстве движущейся фотографии.

Но сам Алексей Макарович чувствовал, что ему становится тесно в рамках одного амплуа. Он хотел (и мог!) играть роли драматические. У него был для этого и талант, и жизненный опыт. Иногда артисту это удавалось. Например, такие роли он сыграл в фильмах "Житие и вознесение Юрася Братчика" и "Разведчики". Но если последняя лента стала откровенной неудачей, то у первой судьба сложилась еще печальнее – когда фильм был готов, начальство забило тревогу об идеологической диверсии. Решили, что в основе сюжета история о пришествии Христа. На самом деле блистательный белорусский писатель Владимир Короткевич посвятил свой роман блуждающим средневековым актерам, к которым от безысходности прибивались бедняки и бомжи. Далее сюжет восходил к трагической ноте: герои гибли от рук взбесившейся толпы, причем единственным человеком, не предавшим своего Учителя, оставался так называемый Иуда. Но "цензоры" заговорили о неприятностях с Ватиканом и вызвали консультантов из Москвы. В результате фильм был изуродован, отвратительно переозвучен и превращен в низкопробный вестерн. Начальство поздравило всех с завершением работы, заплатило актерам по второй категории и положило злополучный фильм на полку.