355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Капков » Эти разные, разные лица » Текст книги (страница 5)
Эти разные, разные лица
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 12:59

Текст книги "Эти разные, разные лица"


Автор книги: Сергей Капков


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

Первые роли Репнина в кино прославили его как комического актера, мастера эксцентрики и перевоплощения. Так и стали его использовать в дальнейшем. В картине 1925 года "На верном следу" его герой – комсомолец Петька. Хороший малый, но не обладающий ни силой, ни смелостью своего друга (в исполнении Бориса Барнета), оттого попадающий в невыгодные для себя смешные положения. Однако свои "подвиги" он подает товарищам, как героизм, ложность которого всегда вскрывается. Петр Репнин впервые сыграл живой характер, без трюков и "штучек", и эта роль определила дальнейший путь его приемов игры.

В фильме "Когда пробуждаются мертвые" он сыграл телеграфиста глухой железнодорожной станции Ардальона Медальонова, неудачного героя-любовника, этакого представителя местной аристократии. В картине "Ухабы" его герой, Петька-балалаечник, старается помирить своего друга с женой, из-за чего сам попадает в смешные ситуации. В "Комете" герой Репнина – ревнивый и скупой старик, богатый купец Габбидуллин. Роль трагикомическая, гротесковая. В работе над ней была даже сделана попытка перенести игру китайских актеров на психологизм и характерность, присущие русскому кино. Так что Петр Репнин играл много и с удовольствием, а на картинах "Манометр I" и "Манометр II" поработал еще и ассистентом режиссера Роома.

То ли Петр Петрович соскучился по сцене, то ли были какие-либо другие причины, но в 1932 году он вновь приходит в театр и вновь кочует из одного коллектива в другой. Популярность его растет год от года. В 30-е годы он снимается в таких нашумевших картинах, как "Пышка", "Вражьи тропы", "Зори Парижа", "Девушка с характером", за ним закрепляется новое амплуа так называемого бытового актера. Положительных героев он перестал играть вообще, и из фильма в фильм потянулась вереница стяжателей, интеллигентных воров, хапуг, бюрократов, подленьких священников и брюхатых инквизиторов. Славу Репнина закрепила роль многострадального Мули в "Подкидыше". Агния Барто и Рина Зеленая, написавшие сценарий очаровательной комедии, сами предложили режиссеру Татьяне Лукашевич исполнителей на главные роли. Они задумали, что это будут самые замечательные и любимые актеры. Так в "Подкидыше" снялись Фаина Раневская, Ольга Жизнева, Ростислав Плятт, Татьяна Барышева и Петр Репнин. Фильму уже 60 лет, он по-прежнему любим и будет оставаться таковым еще долгие годы.

Репнин же отнесся к новому витку своей славы прохладно. Он уже слегка подустал от всей этой суеты, поклонниц, ему уже было много лет, и на руках у актера была годовалая дочка. Воспитывал ее он один. Дело в том, что официально он был женат один раз – на сестре соседа по коммуналке (актрис он никогда не жаловал, считая их пустышками). Женщина она была красивая, даже эффектная, и, как оказалось, далеко не дура. Ей надоели его бесконечные съемки, сменяющиеся попойками, и она ушла. Петр Петрович очень переживал, поэтому жениться еще раз зарекся. Все его последующие браки были гражданскими. От последнего родилась дочка Оля. Все было бы хорошо, но в четыре месяца девочка осталась без мамы, которая умерла совсем молодой. Петру Петровичу было 44 года.

Рождение дочери круто изменило его жизнь. Доселе он детей не жаловал, так же как и женщин. "Дядя Петя, ты меня любишь?" – спрашивал его озорной и шумный племянник. "Вдребезги!" – отвечал добрый дядя Петя, и мальчонка понимал, что лучше держаться от него подальше. Теперь же на его руках оказался маленький, беленький комочек, который стал для пожилого актера и дочкой и внучкой одновременно. В этом комочке сконцентрировались весь мир, вся жизнь, все помыслы. Он стал жить только для ребенка. Когда к Петру Петровичу приехала его бездетная сестра Мария и попросила отдать Оленьку ей, он даже вспылил: "Ни за что! Вы, женщины, глупые, вы не воспитаете моего ребенка как надо, а только испортите его!" Петр Петрович взял няню, причем к ее подбору он тоже подошел весьма серьезно и отвергнул первые две кандидатуры. Наталья Ивановна Павлова была женой сапожника, которого посадили за анекдот. Была она чрезвычайно худа, поэтому на нее однажды положили глаз киношники. После войны, когда надо было снимать фильмы про изможденных от голода советских людей, представители студийных массовок по непонятным причинам оказались весьма откормленными, поэтому Наталья Ивановна пользовалась у вездесущих ассистентов режиссеров большим успехом. У нее имеется даже целый эпизод в "Коммунисте". Наталья Ивановна была ровесницей Петра Петровича и умерла в один год с ним.

Как это ни странно, но после "Подкидыша" Репнин снимался все реже и реже. Он уже почти не работал в театре и мог бы совсем зачахнуть. Но теперь все свое внимание он переключил на дочь. Каждый месяц Петр Петрович устраивал дни рождения Оленьки и собирал актеров-собутыльников. В прихожей вывешивался плакат: "У кого страшная рожа – к кроватке не подходить!" По вечерам он пел любимую песенку малышки – куплеты водовоза:

Удивительный вопрос

Почему я водовоз?

Потому что без воды

И ни туды, и ни сюды...

Спустя многие годы Ольга Петровна Репнина вдруг осознала, что отец заполнил все ее существо. Что изъясняется она его юморными фразочками, говорит его языком, даже думает как он. "А где же я?" – спрашивает она себя порой.

Почти такой же вопрос мучил самого Петра Петровича, только в несколько ином русле. Он пытался как-нибудь выяснить свою родословную, узнать, откуда у него столь известная дворянская фамилия и имеет ли он отношение хотя бы к одному из знатных родов Репниных. В открытую идти выяснять такие вещи было чревато. Он остро чувствовал сталинский режим. Помимо этого, в памяти Петра Петровича навсегда запечатлелись события 1917 года. Его мать увлеклась большевистским движением и таскала с собой детей на сходки в особняке Кшесинской. Он видел и слышал все воочию, на его глазах бросали в Мойку интеллигентов – если шел человек в очках и шляпе, его не разбираясь хватали и окунали в реку. Поэтому никакой симпатии к революции Репнин не питал. В то же время сестра Петра Петровича стала активисткой. Она уехала в Тульское лесничество и собралась вступить в комсомол. "Ты княгиня,– был дан ей ответ.– У тебя фамилия Репнина, и этим сказано все!" Но Мария Петровна не растерялась и заявила: "Докажите!" Действительно, в Тульском лесничестве доказательства было найти трудновато. Не так-то просто было что-то выяснить и в самом Петербурге. И вот однажды Петр Петрович, зайдя в Русский музей, наткнулся на бюст князя Аникиты Ивановича Репнина работы скульптора Шубина. Как известно, А. И. Репнин был русским генерал-фельдмаршалом, сподвижником Петра I и президентом Военной коллегии. Актер долго всматривался "в лицо" скульптуры, а потом побежал домой за фотоаппаратом. Сделав снимок этого бюста, Петр Петрович вытащил из альбома свою фотографию в возрасте 48 лет приблизительно столько же лет было Аниките Ивановичу, когда его "лепили". Сравнив два снимка, актер пришел в восторг – сходство было поразительным. Сделав соответствующие выводы, Репнин, наконец, успокоился. Во всяком случае, для себя он этот вопрос решил.

В конце 1941 года в Москве началась паника. Все, кто мог, бежали. Репнин принял решение оставаться в столице. Он только что снялся в самом первом "Боевом киносборнике" в роли Гитлера (двумя годами позже фюрера блистательно сыграет Сергей Мартинсон в "Новых похождениях Швейка", но он уже будет вторым исполнителем этой роли), и ему говорили: "Петр Петрович, вам первому висеть!" Актер на это не обращал внимания. Он выезжал с концертными бригадами под Москву, играл скетчи, писал репризы, изредка снимался. Война сильно отразилась на его здоровье. Он страшно похудел, стал чаще болеть. А потом, когда жизнь более-менее наладилась, Репнин вновь стал искать работу. Но почему-то судьба от него отвернулась. Он поехал в Ленинград, в Александринку,– кланяться Николаю Черкасову. Но тот напомнил ему, как Эйзенштейн пробовал Репнина на роль Ивана Грозного. "Но я же комик,– опешил Петр Петрович.– Меня бы все равно никогда не утвердили..." Но Черкасов отказал. После долгих скитаний Репнин пришел в Театр-студию киноактера и вскоре уехал с частью труппы в Германию, в знаменитый Театр советских войск. Там он чувствовал себя великолепно. Так как Петр Петрович превосходно знал немецкий язык, он с удовольствием ходил по магазинам, свободно общался с местными жителями, но артист не учел одного – в труппе было полно осведомителей. А так как он никогда не отказывался от рюмки, то сболтнуть мог что угодно. Во всяком случае, это кого-то насторожило, и через год руководитель театра Николай Плотников с Репниным распрощался.

Актер вернулся в Москву и продолжил работать в Театре-студии киноактера. Играл он немного, преимущественно в водевилях. Актеры его очень любили, вокруг него всегда слышался смех. Если молодежь собиралась в какую-нибудь поездку или просто организовывала пикник, в компанию всегда звали двух стариков – Репнина и Барышеву. С ними было по-домашнему тепло и уютно. У Петра Петровича всегда было много друзей. Не все, конечно, были надежными. Кто-то мог и предать в трудную минуту. Но сам Репнин дружить любил и умел. Частенько в его комнатку в Серповом переулке приходил Андрей Абрикосов. Наиболее дорогими и любимыми гостями были Павел Гуров и Евгений Самойлов. Уже в новой, отдельной квартире находилось место и для неименитых знакомых – шоферов, рабочих, бытовых мастеров и даже бандитов, которые очень любили соседей Репнина сверху, Эдуарда Бредуна и Изольду Извицкую, и постепенно перенесли свои чувства на этаж ниже.

В актерской среде почему-то считали, что Петр Петрович дружил с Фаиной Раневской, но это не так. Они были абсолютно одинаковыми в плане юмора, остроумия, язвительности, а одноименные заряды, как известно, отталкиваются. И хотя они дважды снимались вместе, относились друг к другу не лучшим образом.

В 1955 году Петр Репнин вышел на пенсию. Он оставил театр и продолжал сниматься в эпизодах в кино. Самым известным и популярным из его последних фильмов стала "Кавказская пленница", где он сыграл главврача психиатрической больницы. Эпизод небольшой и очень смешной. "Я вам вот что скажу,– решительно заявляет Шурик.– Саахов и украл эту невесту!" – "Точно, украл,– обнадеживающе подхватывает врач.– И в землю закопал, и надпись написал!" К сожалению, больше ничего достойного кинематограф не смог предложить замечательному актеру. Не получил он и никаких почетных званий и орденов. Да и в отдельную квартиру Петр Петрович въехал в 69 лет. Почти всю жизнь прожил в коммуналке с 57-ю соседями. Доходило до войн, в которых актер никогда не участвовал, но однажды не выдержал и стукнул наиболее стервозную тетку тазиком. Друзья долго уговаривали Репнина похлопотать о квартире. Он отмахивался, говорил, что никогда не входил ни в один кабинет, никаких начальников не знает и не любит и может обойтись без них и дальше. Наконец, он решился зайти к другу, Абрикосову, который занимался квартирным вопросом у себя в театре, но тот ничем помочь ему не смог. Это расстроило Репнина окончательно. Но коллеги по озвучанию стали заставлять Петра Петровича написать письмо Брежневу, который любил актеров и покровительствовал им. Тем более, что "кино про Мулю" он обожал. И лишь когда взрослая дочь, которой как-то надо было налаживать и свою жизнь, активно поддержала эту идею, Репнин сел за письмо.

Леонид Ильич действительно любил актеров. Поэтому ордер на новую квартиру не заставил себя долго ждать. Вскоре Репнины въехали в малюсенькую квартирку в одном из Мосфильмовских переулков. Но, как потом выяснилось, и здесь их обманули. Вместо двух комнат кто-то из местного начальства подсунул им одну. Надо было быстрее идти разбираться, но на это уже Петр Петрович не пошел ни за что.

В новой квартире Репнин прожил всего семь лет. Он по-прежнему любил компании, по-прежнему любил рисовать, никогда не отказывался от съемок. Он жил полной жизнью, насколько позволяли возраст и здоровье. Единственное, что было ему чуждо,– одиночество. Когда Ольга вышла замуж, она очень боялась оставлять отца одного. Слишком сильной была их привязанность друг к другу. Но Петр Петрович настоял на том, чтобы дочь устраивала свое личное счастье как положено и о нем не беспокоилась. Оставшись в квартире один, вскоре он умер.

Ольга Петровна Репнина всю жизнь проработала на телевидении. По настоянию Ивана Александровича Пырьева она освоила профессию монтажера и вскоре встала у истоков творческого объединения "Экран". Монтировала телевизионные фильмы и передачи. Она бережно хранит память об отце, бережет его фотографии, письма, рисунки, документы. Это самое дорогое, что у нее есть.

Глава 2

АМПЛУА – КОМИК

История кинематографа с самого начала связана с комедией. Самые первые любимцы публики были комиками, и до сих пор наиболее приветливое отношение испытывают по отношению к себе актеры именно комедийного жанра. Красота с годами уходит, мужественные герои уступают место новым удальцам, время не подвластно лишь искреннему, здоровому смеху.

Комики редко становились главными героями фильмов. Такие удачи выпадали на долю избранных, тем более в советском кинематографе. Зато хороший, смачный комедийный эпизод становился неотъемлемой частью любой картины, даже на производственную тему. Комический персонаж возникал и в революционных, и в военных, и в детективных кинолентах, но его появления ограничивались двумя-тремя фразами, а то и еще меньше – чтобы не оттенял главных героев с благородными лицами и благими намерениями. Эффект как раз возникал обратный: фильм забывали, а чудаков помнили еще долго.

Георгий Вицин – безусловно, наш комик № 1. Гениальный эксцентрик, работающий всего лишь с одной маской, обладающий удивительно смешным голосом, он сыграл огромное количество ролей в период 50-90-х годов. Но сам актер для всех остается загадкой.

Алексей Смирнов прославился в эксцентрических кинокомедиях "Деловые люди" и "Операция Ы". Выигрышная внешность этакого туповатого увальня помогла создать неудачливому поначалу актеру головокружительную карьеру. Глубоко несчастный в жизни человек, он был обожаем миллионами.

Ирина Мурзаева первой в советском кино создала образ классической "комической старухи". Мудрейший человек, она могла сыграть любую роль, но зрители обожали ее только в комедиях. В жизни же Мурзаева не имела ничего общего со своими чудаковатыми героинями.

Нина Гребешкова даже представить себе не могла, что станет звездой кинокомедий. Она начинала с ролей юных героинь и молодых мам, но работа с мужем, Леонидом Гайдаем, внесла свои коррективы.

Евгений Моргунов вошел в историю как Бывалый, предводитель знаменитой тройки жуликов. Ролей, достойных этой, он так и не получил. Однако с лихвой компенсировал творческую неудовлетворенность в частной жизни.

Кира Крейлис-Петрова – безусловный лидер санкт-петербургской сцены. Ее называют клоунессой, но театр не дает актрисе проявить свой уникальный дар в полной мере. Кино пока тоже не оценило всех ее возможностей, однако фильмы "Лес", "Окно в Париж" и "Улицы разбитых фонарей" помогли зрителям получше узнать, кто такая Крейлис-Петрова.

Георгий Вицин

КОМИК № 1

Георгий Вицин однажды довел меня до "скорой помощи". В канун его официального 80-летия (а на самом деле Георгию Михайловичу исполнялся тогда 81 год) я решил взять у него интервью для "ТВ-парка". Опыт общения с актером у меня уже был: мы несколько раз подолгу разговаривали по телефону, и на основе этих бесед я сделал несколько заметок в газетах и передачу на радио. От личных встреч с журналистами Вицин категорически отказывается: "Поболтать вот так, по телефону – это одно. А чтобы куда-то идти, надо надевать брюки... И потом этот микрофон, от которого я начинаю заикаться..." Тем не менее я продолжал настаивать. Познакомился с его супругой Тамарой Федоровной, которая обещала посодействовать. Вместе с ней мы с двух сторон принялись его атаковать. На это ушел месяц. Потом он сдался и назначил встречу, на которую, естественно, не пришел. Тогда я стал стенографировать наши бесконечные телефонные переговоры и записывать высказывания о нем Тамары Федоровны. Наконец материала набралось более-менее достаточно, и я, как человек, смею надеяться, порядочный, отправился к Вицину с готовым текстом – чтобы он его "завизировал". Вновь потекли томительные дни ожидания. "Гоша читает,– сообщала мне Тамара Федоровна.– И даже что-то там пишет. Я ему говорю: "Что ты человека задерживаешь? Давно бы уж все проверил и отдал!" Но он от меня отмахивается. Хотя бумажки ваши из рук не выпускает".

Георгия Михайловича интервью заинтересовало. Когда мы потом обсуждали его (опять же по телефону), он расходился, начинал рассказывать новые интересные истории, порой даже слишком откровенные. Что успевал записывал. Но если он просил что-то не разглашать, я давал слово. В общем, угрохали еще месяц. Время поджимало, из журнала раздавались беспокойные звонки, наши обсуждения каждой строчки и даже каждого слова заходили глубоко за полночь, и однажды от перенапряжения я свалился с дикой головной болью.

На следующий день звонит Тамара Федоровна:

– Ну как вы? Все в порядке?

– Да,– говорю.– Не считая "скорой помощи", все в порядке.

Тем не менее интервью было готово, и под ним стояла подпись Георгия Вицина.

В те дни на актера обрушилась лавина журналистов. Он отмахивался, как мог, прятался, убегал, ему становилось плохо с сердцем, но каким-то образом его настигали и на бегу задавали вопросы. Вышло сразу несколько интервью, но я точно знаю, что Вицин впервые видел их уже в газетах и журналах. "Ну я же все говорил не так,– жаловался он потом.– Одно дело сказать фразу с необходимой интонацией, ввернуть какое-нибудь хитрое словцо, а другое дело – как это выглядит на бумаге. В разговоре я теряю контроль, могу сказать лишнее, а вы, журналисты, рады все это быстренько записать. А я потом нервничаю. Если бы вы меня любили, давно бы оставили в покое..."

Любим, очень любим. Но у всех разные методы работы. Я не жалею, что потратил на это интервью столько времени. Общение с Вициным, человеком умнейшим и неординарным, доставляет колоссальное удовольствие. Жаль только, что затронули мы очень мало тем. Хотелось бы поговорить об очень многом.

– Георгий Михайлович, почему вы не любите давать интервью?

– Я с детства понял, что самое неприятное в жизни – это экзамены. Когда ты должен отвечать на чьи-то вопросы. Имеется в виду и учительница, и директор школы, и милиционер или, как вот сейчас, журналист. А ты должен вразумительно, а главное спокойно на все вопросы отвечать. Лично я всегда волновался, поэтому с первого класса прятался за спину товарища, чтобы меня не спрашивали.

И вообще, кто придумал экзамены? Это ужасно. Поэтому, когда срывалась учеба в школе – пожар там или 25 градусов мороза,– мы, дети, радовались, так как появлялась возможность сделать передышку для нашей детской нежной нервной системы.

– И что же заставило вас выбрать профессию актера? Она же влечет за собой и внимание и, главное, много волнения?

– Да, но она влечет за собой и необходимое лечение, как я считаю. Это я тоже очень рано понял. Я должен был бороться со своей детской закомплексованностью, и инстинктивно меня потянуло к лицедейству. Надо было приучить себя к аудитории, побороть стеснение. И я выбрал актерское дело, стал заниматься в драмкружках.

С одной стороны, я был чересчур нервным ребенком, а с другой – меня все смешило. Я понимал и любил юмор, и это тоже меня спасало. На уроках мы с товарищем, таким же смешливым, все время "заражались" друг от друга и хохотали. И нас выкидывали из класса к нашей же великой радости.

– Значит, вы с детства над собой работаете. Вы сильный человек!

– Я упрямый. Уже будучи взрослым актером, я стал понимать, что нашел настоящее лечебное средство против застенчивости. И когда я случайно узнал от замечательного доктора-психолога Владимира Леви, что он подростков успешно избавляет от заикания путем игры в театр, я убедился еще раз в том, что я на правильном пути в своем "лечении".

Георгий Вицин родился в Петрограде 23 апреля 1917 года, за полгода до революции. Мать его была женщиной работящей, настоящей труженицей. Ей приходилась влачить на себе все заботы по дому, так как муж вернулся с войны тяжелобольным человеком – он был отравлен газом, поэтому прожил недолго. Матери пришлось сменить множество профессий, но человеком она оставалась всегда веселым, с большим чувством юмора. Когда она поступила на работу билетерши в Колонный зал Дома Союзов, частенько стала брать с собой на работу сына. Там-то он и приобщился к искусству. Гоша рос шустрым, юрким, но послушным. Уважал людей, любил животных, всем старался помогать. В школе стал посещать драмкружок. В первом же спектакле он с таким неистовством исполнил танец шамана, что ему прочили балетную карьеру. Но он выбрал профессию драматического актера. После окончания школы Вицин прибавил себе год и поступил в училище Малого театра. Но вскоре его отчислили с формулировкой "за легкомысленное отношение к учебному процессу". Осенью Вицин вновь решил испытать свои силы. Он показался сразу в трех студиях – Алексея Дикого, Театра Революции и МХАТа-2 – и был принят сразу во все. Свой выбор остановил на студии второго МХАТа, по окончании которой был зачислен в этот театр. А вскоре поступил в труппу театра-студии Николая Хмелева (сейчас театр имени М. Ермоловой).

– Вы начинали как театральный актер – закончили школу-студию второго МХАТа, много лет проработали в театре имени Ермоловой. А оставили сцену из-за кинематографа?

– Нет. Сначала я много лет совмещал кино с театром, и театр шел мне навстречу. Хотя директор у нас был довольно сложной, но занятной фигурой. Например, когда у меня возникла острая необходимость отдохнуть от работы денька три, он сказал: "Мне нравится, что вы не участвуете ни в каких группировках вокруг меня, я вас уважаю..." И в тот же момент: "Я, конечно, человек (а он, действительно был человек, выпивал), но в кабинете я директор!" – и требовал справку от врача и т.д.

А вообще-то для меня нет понятия "киноартист". Есть понятие "актер", которое рождается в театре в общении с живым зрительным залом. Если актер не работал в театре, это ужасно, потому что пропущена учеба, где складывается актерская индивидуальность. Я прошел школу театра – это 35 лет – и в кино уже не был беспомощен. Я мог представить себе несуществующего зрителя.

– А как вы впервые попали в кино?

– Так получилось, что первой моей киноролью стал Гоголь. Из Ленинграда в Москву приехала ассистентка Григория Козинцева, чтобы найти исполнителя на эту роль в фильм "Белинский". Она ходила по театрам, смотрела портреты артистов. "Нашла" меня, пригласила на пробы. Видимо, у меня было что-то гоголевское и внутри, раз я пришелся по душе. Все прошло благополучно, Козинцев был очень доволен. Но недовольным остался один партийный чиновник: он вдруг обвинил меня в мистике. Это когда я в образе Николая Васильевича с ехидной улыбкой говорю: "Если что-нибудь написал плохо – сожги..." Что-то напугало партийных "цензоров", и они заставили вырезать этот кусок. Но оператор Андрей Николаевич Москвин сохранил его и подарил мне. А спустя несколько лет Алексей Баталов, снимая "Шинель", попросил показать ему этот эпизод. Вероятно, для вдохновения.

– Насколько я знаю, Козинцев вас очень ценил.

– Да, он почему-то считал меня серьезным актером. Но когда случайно увидел "Пса Барбоса", как мне рассказали ленинградцы, был расстроен, что я снимаюсь в такой "муре".

– Есть ли у вас любимая роль?

– Мне больше других нравится роль сэра Эндрю в "Двенадцатой ночи" режиссера Яна Фрида. Она была отмечена в Англии – вышла статья, очень приятная для меня, где было написано, что я точно ухватил английское чувство юмора. Я даже получил письмо от одного студента из Оксфорда, где он изливался восторгами. Но Би-Би-Си, говоря об этой роли, называло меня почему-то Выпин. Возможно, оно и предсказало будущие мои "пьяные" кинороли.

Но все заготовки к роли сэра Эндрю зародились опять же в театральном сундуке. Была такая пьеса Флетчера "Укрощение укротителя". Я играл старика Морозо, сексуально озабоченного, но уже ничего не могущего. С этим спектаклем у нас было много "всего". Во-первых, он получился очень пикантным, и даже был такой случай: пришел генерал и жаловался, что он привел свою шестнадцатилетнюю дочь, сел с ней в первый ряд и был возмущен тем, что говорилось со сцены. А говорилось все с современным прицелом. Сексуально. В замечательном переводе Щепкиной-Куперник. Так мы потом эту пьесу два раза сокращали. У меня, например, была фраза: "Мой полк заляжет тоже!" А слуга в ответ: "Заляжет и не встанет!" Переписали: "Мой полк заляжет тоже". А в ответ: "Он слишком слаб, чтоб мог стоять". Неизвестно, доволен ли был генерал. Но думаю, что если бы он и пришел, то уже без дочки.

– В одной из стареньких рецензий я прочел, что зрители, приходя на спектакль Театра Ермоловой "Укрощение укротителя", спрашивали в кассе, кто сегодня играет. И если играл не Вицин, они даже не брали билеты.

– Может быть. Но мне запомнился такой факт. Увидев в Доме актера отрывок из этого спектакля, мой самый строгий педагог по школе-студии Серафима Германовна Бирман мимоходом также строго бросила: "Вы мне напомнили Мишу Чехова!"

Серафима Германовна действительно была очень строгой и требовательной. Она постоянно всех одергивала и очень бдительно следила за нашим поведением, и я помню такие ее фразы в мой адрес: "Вицин, изящнее!", "Вицин, уберите свою вольтеровскую улыбку!", "Вицин! Вы как заядлый халтурщик на радио! Откуда у вас такое резонерство?" Она предсказала мою дальнейшую жизнь – я действительно часто выступал на радио.

Позднее я вылепил скульптурку – этакий дружеский шарж на нее. Когда актеры МХАТ-2 это увидели, предупредили: "Ты только ей не показывай ни в коем случае!" Но позже я ей про скульптурку все-таки сказал, и она загорелась ее увидеть. Но, к сожалению, не успела...

В своей преданности сцене, любви к ней Серафима Бирман была одержима. Как-то она случайно увидела, что одна из молодых актрис прошлась по сцене просто так... Сцена была пуста, горела одинокая дежурная лампочка, и актриса просто прошлась. И вдруг раздался дикий крик: "Станиславский ходил по сцене на цыпочках!" Начался страшный разнос: "Как вы могли просто так, бесцельно, вразвалочку пройтись по сцене?!" В общем, девушку довели до истерики.

А юного Вицина Серафима Германовна взяла в свою постановку "Начало жизни" по пьесе Первомайского. О гражданской войне. Дала серьезный эпизод пастушка, на глазах которого убили коммуниста. И он сидел на сцене и рассказывал, как это было.

Спустя несколько лет Вицин и Бирман, ученик и учитель, встретились на съемках фильма "Дон-Кихот" у Григория Козинцева. Георгий Михайлович очень смешно рассказывал об этой встрече: "Голос у Козинцева был таким же, как у Бирман. Тоже высокий тембр. По старой памяти Бирман стала делать мне какие-то предложения по роли. Козинцев услышал и стал кричать: "Серафима Германовна! Не учите Вицина!" Она: "Я не учу! Я просто предложила ему, как сделать лучше!" Он: "Нет, вы его учите! А мы уже все обговорили!" Она: "Да с чего вы взяли? Не учу я его!" И вот оба они стоят друг напротив друга с одинаковыми профилями и абсолютно одинаковыми высокими дребезжащими голосами друг на друга кричат. Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться..."

– Насколько я знаю, вы смолоду занимаетесь скульптурой.

– Точнее – скульптурным портретом. Это искусство вошло в мою душу, и даже сейчас я думаю возобновить мое увлечение. Напереживавшись в своей профессии и ставя выше искусство изобразительное, я постарался нацелить свою дочь на живопись и прививал ей эту любовь с детства. Наташа закончила графический факультет Суриковского института, хотя лично я считаю, что она очень хороший портретист. Она на редкость обладает способностью передавать существо человека. Впоследствии Наташа оставила свой след и в кино: создала рекламные плакаты нескольких фильмов, среди которых "Неоконченная пьеса для механического пианино", "Ирония судьбы, или С легким паром!", зарубежные картины.

– А кто главный в вашем доме?

– Главный человек в нашем доме – Тамара Федоровна, моя супруга и мама Наташи. В своей работе она имела непосредственное отношение к театру: была и художником, и бутафором, и гримером, и декоратором, занималась таким уникальным искусством, как шелкография и даже по совместительству исполняла небольшие роли на сцене Малого театра. Так что про театр она знает... все. Поэтому она меня очень хорошо всегда видела насквозь, то есть понимала. Еще она хороший воспитатель, так как "воспитала" не только нас с Наташей, но и смогла научить разговаривать двух попугайчиков и собаку – не удивляйтесь, когда услышите от этой собаки "мама!". А один из попугайчиков в свою очередь учил меня. Он садился мне на плечо, когда я брился, и заявлял: "Ну что ты все бегаешь? Поди поспи!" И заразительно хохотал. Причем так, как ни один актер на сцене не сможет рассмеяться.

В наших вечерних телефонных разговорах Тамара Федоровна не раз рассказывала об увлечении скульптурой Георгия Михайловича и работах дочери: "Когда мы только поженились, станок для лепки был установлен в самом центре нашей единственной комнаты и являлся таким же неоспоримым предметом мебели, как кровать. Гоша лепил много и увлеченно. Дольше обычного трудился над бюстом своего главного учителя – Николая Хмелева. В разгар этой работы Георгий Михайлович стал отцом, и маленькая Наташа с интересом наблюдала за постоянными видоизменениями головы великого русского артиста. Вскоре она сама проявила себя как независимая творческая личность. С пяти лет она рисовала, писала маслом, мастерила фигурки из сухого репейника. Потом уже создавала необыкновенные открытки – на картоне рисовала пластилином, а однажды склеила пять листов ватмана и сделала во всю стену панно с изображением ночной заснеженной улицы.

В Суриковский институт Наташа поступила без проблем. Но проучилась на год больше, так как на втором курсе уехала с мужем-дипломатом в Америку и взяла академический отпуск. Закончила Наташа институт, будучи признанной лучшей студенткой курса..."

– Георгий Михайлович, вам не безразлично, кто ваши зрители?

– Обязательно надо понимать, с кем ты собираешься общаться. Я всегда смотрел в дырочку занавеса, перед тем как выйти на сцену. Надо знать, для кого ты сегодня играешь. И важно угодить всем, кто в зале,– а там бывает, особенно в праздники, половина полуинтеллигентов, половина алкашей. Поэтому надо подвести себя к средней норме... игры.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю