Текст книги "Волшебный локон Ампары"

Автор книги: Сергей Павлов

Соавторы: Надежда Шарова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Они посмеялись. Алехандро посоветовал:

– Выпей больше. Две-три чашки. Десять, в конце концов.

– Ведро, – сказал Кир-Кор. – Кони пьют ведрами.

– И все равно бесполезно?

– Да. Я уже ощущаю, как мой организм вырабатывает биохимический реагент для нейтрализации отравления кофеином.

– Отравления… – Коммуникатор крякнул. – Значит, вот так ты уцелел после укуса Ярары… А почему не смог уцелеть Олу Фад?

Кир-Кор объяснил почему.

– Что ж, теперь острие борьбы нашей группы будет направлено против денатурации, амиго Кирилл. На Большой Экседре я немедленно поднимаю вопрос об отмене этой статьи МАКОДа. Безопасность грагалов – серьезнейший аргумент!..

– Я восхищен твоей решимостью, амиго Алехандро… Однако мне кажется, для участников Большой Экседры проблема нашей безопасности, увы, не нова.

– Мы усилим натиск здравого смысла на косность традиций, это я тебе гарантирую.

Взглянув на собеседника особым образом, пристально, исподлобья, Алехандро поднес к усам кофейную чашку – он держал ее за ручку двумя пальцами, как пойманную стрекозу. Добавил:

– Я не интротом, но знаю, о чем сейчас подумала одна из твоих мозговых извилин. «Мотылек топнул ногой!» Что-нибудь в таком роде.

Кир-Кор улыбнулся.

– Нет, – продолжал Алехандро, пригубив кофе, – «Зелегра» не мотылек. Многие недооценивают нас. И напрасно. Мы уже не группа и даже не конгломерат разрозненных обществ, разбросанных по континентам. Мы – разветвленная организация мирового значения. Правда, все еще под старым новосибирским названием «Зелегра», но так нам изначально было удобнее, поскольку никто не мешал студентам всерьез обсуждать и осмысливать необходимость полной легализации грагалов на Земле. Лишь функционеры МАКОДа недовольно косились на шумные студенческие ассамблеи, но, к счастью, брезговали совать свой нос в наши дела. А сегодня студенты, понятно, уже не студенты, и ассамблеи «Зелегры» переросли в манифестации и парламентскую борьбу. Потому что мы и наши единомышленники поняли наконец простую истину: легализация грагалов нужна не столько самим грагалам, сколько нам, обитателям этой грешной планеты… И вот теперь-то мы начинаем ощущать внимание к себе со стороны небезызвестного ордена.

Кир-Кор перестал улыбаться:

– Мы не одобрим попыток втянуть грагалов в политическую игру.

– О нет, никакого вмешательства! Грагалы для здравомыслящих землян – важный фактор смены ориентиров на шкале современных ценностей, но сам процесс смены – сугубо наша земная забота. Да, кому-то это не нравится, да, кто-то будет этому серьезно мешать. В том числе и пейсмейкеры – недаром они проявляют к нам повышенный интерес. Однако в последнее время они круто взялись за вас вовсе не потому, что опасаются активистов «Зелегры».

– Ты знаешь настоящую причину?

– Она лежит на поверхности, и я удивляюсь, амиго Кирилл, как ее не видят другие.

– Просвети незрячего.

– Я имел в виду не тебя – философов школы Ампары. Из них, по-моему, только фундатор ясно понимает суть проблемы.

– Я тоже не отказался бы от ясного понимания, амиго Алехандро. Даже через подсказку.

– Без нее тебе не обойтись, ты – инопланетянин. – Алехандро с сожалением заглянул в пустой кофейник, словно в подзорную трубу. Спросил: – Как тебе экзотические идеи, которые культивируются на философской ниве школы Ампары?

– Гм… Смотря в каком аспекте.

– Про идею возмездия через возвратное время ты знаешь?

– Концептуально.

– Значит, поймешь. Главное здесь вот в чем: эту идею признают, развивают, лелеют и холят все философы этого направления… Все, кроме пейсмейкеров.

– Должно быть, устали.

– Что?

– Устали развивать, лелеять.

– Они вообще отвергают идею возмездия.

– То есть?..

– То есть возможность сопряжения нашего времени с возвратным из будущего у них уже старательно замалчивается. Как будто в этой идее вдруг обнаружилось нечто постыдное. А вероятность возмездия через возвратное время пейсмейкеры не признают вообще.

– Да?.. И в чем же соль?

– Соль в том, что эта поразительная идея впервые смутила умы и получила струм-логическое философское, а позже – и физико-математическое обоснование именно в среде интеллектуалов ордена.

– Вот как… Гроссмейстер не ханжествовал, в его словах была правда?

Алехандро развел руками – кофейник, кувыркаясь, слетел со стола. Кир-Кор перегнулся через подушку кресельного подлокотника, подхватил кофейник в воздухе, поставил на прежнее место.

– Завидная реакция, – одобрил коммуникатор. – Да, орден сделал свой вклад в философскую систему школы Ампары, этого отрицать нельзя. Их мудрецы внимательно присмотрелись к известному открытию в области вакуумной физики – я имею в виду открытие завитков обратного времени, иначе – квантовой рекситации так называемых…

– Не надо подробностей – я помню Теорию Вакуумного Дальнодействия.

– Вот они и приспособили эту самую ТВД к эзотерическому набору идей супракосмической категории. И теперь у пейсмейкеров есть формальное право навязывать мнение, что философию школы Ампары разработал их орден. Это с одной стороны. С другой – они уже отвергают собственные философские наработки. Идею возмездия отвергают безапелляционно, с артистическим негодованием, публично.

– Бывает, громко предают анафеме то, чего опасаются втайне или даже боятся, – заметил Кир-Кор.

– В точку! Этим все сказано. Как-никак, смысл идеи – возмездие. Которое, кстати напомнить, их нуклеус давно заслужил. Сейчас мы готовим документальный фильм о темных делах расторопного ордена, и черт меня подери, если это теперь не увидит весь мир!

Кир-Кор поймал кофейник вторично:

– Мне кажется, амиго коммуникатор, у пейсмейкеров и «Зелегры» интерес друг к другу повышен обоюдно.

Коммуникатор поднялся и нажатием кнопки возле бронзового орла на камине отключил подачу топливных брикетов.

– А вот еще любопытный пример из жизни пейсмейкеров, амиго Кирилл. Лет десять назад в руководящих недрах ордена… на самом дне, вероятно, зашевелилась пейсмейкерская ересь – загадочная на первых порах секта Зачинателей скорбных радостей. Эксальтадос прозвали их «перевертышами», едва только стала проясняться идеология секты. «Зачинатели-перевертыши» готовили почву для полного отторжения ордена от философской системы школы Ампары.

– Занятный поворот.

– Да. Просматривалось вероятие того, что совращенный сектантами орден ликвидирует свои вековые традиции и наработанную философию, как змея, пожирающая собственный хвост.

– Жестокий кризис, – почти посочувствовал ордену Кир-Кор. Сектантства он не любил.

Запустив ладони под бороду, Алехандро встряхнул ее с обратной стороны, возразил:

– Конечно, они пытались замаскироваться ширмой кризиса целого философского направления, прикрыться флером драмы идей, но… по большому счету за ширмой не было ничего, кроме голых, как ощипанные куры, конъюнктурных соображений. Просто кому-то очень хотелось, чтобы стены бастиона под названием «Совесть планеты» не были такими монолитными. Под контролем всевидящей Совести планетарного ранга многие чувствуют себя неуютно. И кто знает, чем бы все это кончилось для старейшего эзотерического ордена, не изменись обстоятельства.

– Рост влияния эксальтадос – это имеешь в виду?

– Имею в виду Зердем, открытый Олу Фадом, – пояснил бородач. – Зеркало Демиурга свело пропаганду сектантов к нулю. А философы школы Ампары, напротив, получили основание считать Зердем проявлением квантового эффекта возвратного времени. Если пользоваться их терминологией, это был первый, но отчего-то незавершенный «завиток» самого локона Ампары… И «зачинатели скорбных радостей» позаботились, чтобы удачливый Олу Фад ничего больше не открывал. К слову сказать, идеологи секты обосновались на Лавонгае.

Кир-Кор, увидев, что все еще держит кофейник в руке, поставил его на стол. Бородач продолжал:

– И ты не дожил бы до сегодняшнего утра, если б не любопытство «зачинателей». Прежде чем покончить с первооткрывателем Планара, им важно было приватно узнать об особенностях твоей космической находки. Момент внезапности был ими упущен. Но это вовсе не значит, что теперь ты можешь позволить себе хотя бы некоторую беспечность в общении с любым встречным на территории экзархата.

– Кроме тебя, разумеется.

– На твоем месте я не стал бы иронизировать.

– Прости, Алехандро, больше не буду. Но ты за меня не волнуйся. После ночной неудачи крупные группы боевиков днем на территорию экзархата не сунутся.

– Для подлого дела крупная группа и не нужна. Достаточно двух-трех мерзавцев…

– Маловато. – Кир-Кор покачал головой. – Для настороженного грагала трех маловато.

– У обитателей бассейна реки Амазонки есть неплохая пословица: «Три маленькие пираньи – это уже один большой крокодил». Народная мудрость, амиго.

Кир-Кор задумчиво проговорил:

– Что ж, благодарю тебя, мой мудрый друг, за твою ко мне доброжелательность. Ни одно твое слово не пропало даром – я был очень внимателен и хочу, чтобы ты об этом знал. На многое ты открыл мне глаза, и я теперь сожалею, что не интересовался всем этим раньше…

– Важно начать, – сказал Алехандро. Унес посуду на кухню, вернулся с курткой под мышкой. – Жестоко советовать грагалу-отпускнику то, что я собираюсь посоветовать, и тем не менее придется… В случае, если Большая Экседра закроет тебе отпускную визу на этот сезон, не суди философов строго. Им любопытно общаться с первооткрывателем Планара, но из соображений безопасности – твоей – они вправе пойти на такое решение.

Кир-Кор поднялся из кресла. Постоял, глядя на угасающий огонь. Спросил:

– Ты… за такое решение?

– Лично я – против.

– Спасибо.

– Не за что, амиго, не за что. Тем более что… Ну хорошо, если случится невероятное и Большая Экседра визу твою не закроет, «Зелегра» постарается… конечно, по мере своих возможностей… обеспечить тебе поддержку и относительную безопасность.

– Ты настоящий друг, Алехандро.

– Не нравится мне все это… – На лице Алехандро даже сквозь пышную растительность проступало сомнение. – Под присмотром телохранителей, хотя бы и малозаметных, ты не сможешь выдержать и двух дней.

– Не смогу, – согласился Кир-Кор.

Бородач бросил в его сторону красноречивый взгляд. Ткнул пальцем в зеркало афтера на видеотекторной подставке:

– Позволишь воспользоваться твоим говорильником?

– Естественно. Я могу выйти.

– Останься. Я противник излишней секретности.

Коммуникатор продиктовал автоматике номер абонента и, дождавшись ответного писка, быстро сказал:

– Афтер ноль!

Помутневший было афтер вновь превратился в зеркало. Противник секретности произнес длинную, маловразумительную фразу, которая содержала в себе туманные сведения о каком-то «двенадцатирогом козле» и о «забутоненном рододендроне».

И кратко спросил:

– Путники в пути?

– Путники и племянники уже расписали стены и потолки, – ответил с ноткой упрека голос Олега Влади – мирского-Люпусова.

– Прекрасно. Передай – стою на колесе. Связи конец.

Алехандро Эроховерро перекинул куртку через плечо:

– Спасибо за ленч. Мне пора. К счастью, на твоей стороне – славная курия фармакопеев. Неплохие союзники.

– Я догадывался, – сказал Кир-Кор. – Грагалы постоянно ощущают их поддержку в сложных ситуациях. Признайся, амиго… пиранье-крокодиловая среда вам тоже доставляет неприятности?

– Если бы только нам! Самое скверное то, что они норовят подобраться к самым крупным фигурам…

– К кому, например?

– К тебе, например.

– Не надо иронии.

– Вот еще пример, если хочешь. Из четырех фундаторов до Ледогорова своей смертью умер один.

– Хочешь сказать, остальных…

– Остальные гибли от несчастных случаев. Как доказывает жизнь, интеллектуальный труд фундаторов школы Ампары чрезвычайно опасен. Стояние в Истине до конца – самый большой личный подвиг на этой прекрасной планете.

– Но ведь как-то должна обеспечиваться их безопасность.

– Должна. – Алехандро шумно вздохнул. – Военизированные службы МАКОДа, эсбеэсэс… А как обеспечить, если по уставу общин дислокация на их территориях военизированных подразделений сроком более трех часов запрещена? Ты можешь представить себе фундатора в окружении телохранителей?

– Нет. Но жестче контролировать воздушные, морские и сухопутные подходы к этим территориям силовые структуры МАКОДа просто обязаны.

– Да… но дело в том, амиго Кирилл, что шверцфайтер с крупным отрядом головорезов был командирован сюда только ради тебя. А для попытки «достать» кого-нибудь другого мощная боевая аэромашина, сам понимаешь, не очень нужна. И не очень нужен отряд. Бывает, достаточно одной малозаметной «пираньи». Из десяти, пятнадцати, двадцати попыток одна, как правило, удается.

– Страшные вещи рассказываешь, друг Алехандро…

– Се ля ви…[16]16
  Такова жизнь (фр.).


[Закрыть] На Земле этим никого не удивишь. Если власть в той или иной управленческой структуре захватывает банда кугуатов, иного ждать и не приходится.

– Мизантропов, ты хотел сказать?

– Мизантропия – последняя стадия кугуатии. А кугуат в чистом виде – это субъект с малоразвитым интеллектом, ум которому заменяют напористость, наглость, коварство, жестокость и хитрость. Его стихия – насилие. Насилием самоутверждается. Среди остальных людей кугуат чувствует себя довольно вольготно, поскольку в наших обычных условиях у него есть гораздо больше возможностей притеснить нормального обывателя, чем у последнего защититься. Кугуаты – основные носители зла в общественном организме. Это неиссякаемый резерв, который обеспечивает жизнестойкость преступного мира. Ясно теперь?

– Да. Кугуат – тип сознательного мучителя в перенаселенном социуме.

– У вас таких нет?

Кир-Кор отрицательно покачал головой.

– Я так и думал. – Алехандро кивнул. – Пакость сугубо земная… Но разве не было рецидивов земной кугуатии на планетах Дигеи?

– Я не настолько досконально знаю быт на планетах Дигеи… но полагаю, что не было. На малонаселенных планетах кугуатия, наверное, в принципе невозможна. Колониальной общине без уважительного отношения к своему труду и друг к другу просто не выжить. Ясно, как дважды два: любая вспышка кугуатии в общине приведет к ее уничтожению.

– Кугуатии или общины?

– И того и другого. Огонь, сожравший топливо в камине, гаснет и сам.

– На Земле этот огонь, вероятно, долго еще не погаснет – топлива в нашем перенаселенном быту хоть отбавляй. – Барба Сибросса с треском натянул куртку на плечи, рассеянно переложил носовой платок из одного кармана в другой. – Будь здоров, амиго! И будь осторожен, чтобы мне не пришлось горько рыдать, внимая звукам печальной «Эль кантар дэ мио Кирилл».[17]17
  «Песнь о моем Кирилле» (исп.).


[Закрыть]

– И я желаю тебе безопасности и здоровья!

Проводив Алехандро, Кир-Кор направился в кабинет и, не зная, как избавиться от тягостного впечатления, вызванного затронутой в разговоре с коммуникатором темы, стал укладывать в скрин раздобытые на Земле сувениры. Достопамятное красное перо из прически певицы-блондинки, дассар, длинный кусок красной в белый горошек ткани, пресс-релиз, пульку-ампулу от пойэта, пенал с требухой свирепого альгера… Покопался в скрине, нашел золотую цепочку и пропустил сквозь нее колечко Марсаны. Высокий прерывистый писк видеотекторного звукосигнала позвал его к афтеру.

– Афтер ноль, – сам не зная почему, задействовал он автоматику фразой коммуникатора. – Слушаю вас.

– Слышу, но не вижу, – насмешливо произнес знакомый голос. – Давно не приходилось мне разговаривать с напуганным абонентом. Ты, должно быть, кого-то боишься, грагал?

– Гроссмейстеру Великого Ордена померещилось. Это бывает. Афтер контакт.

Несколько секунд они разглядывали друг друга. Джугаш-Улья Каганберья упорно сверлил видеоабонента сливоцветным глазом – словно решал для себя дилемму: прихлопнуть наглеца, как букашку, немедленно или повременить. Кир-Кор молча ждал объяснений.

– Я потревожил тебя, извини, – проговорил незваный видеогость и приподнял на уровень плеча синеобложечную брошюру, чтобы грагал смог увидеть ее через афтер. – Мне захотелось выразить тебе сочувствие по поводу ночного эксцесса, а также поздравить с редкостной удачей.

– Удачей?.. Я тронут, мессир, спасибо.

– Надеюсь, грагал, тебя не ввела в заблуждение символика нашего Ордена… та, которую использовали в своих целях налетчики?

– В брошюре нет ни слова о символике, – сказал Кир-Кор. – Ни слова, ни видеокадра.

– Я пользуюсь приватной информацией, – не моргнув глазом исправил свою оплошность верховный пейсмейкер.

– У главы Великого Ордена, видимо, очень широкие связи.

– Логично мыслишь. Великий Орден Пейсмейкеров – хозяин на этой планете.

– Бандитствующее отребье использует хозяйскую символику?

– У-у… – протянул Джугаш-Улья Каганберья, – это удар ниже пояса…

– После убийства Олу Фада я осознал, что по такого рода ударам есть просто непревзойденные мастера.

– Поэтому ты согласился на роль перепуганной черепахи и втянул конечности в панцирь апартаментов?

– А кое-кого эта моя непрезентабельная роль мало устраивает?

Гроссмейстер шевельнул усами, покривил рот в улыбке.

– Не бойся, – сказал он покровительственным тоном, – никто сегодня твой панцирь трогать не будет. И близко не подойдет.

– Я не боюсь.

– Уж раз ты согласился на публичную ретропиктургию, тебя не станут тревожить до этого волнующего момента – спокойно можешь пойти подышать свежим воздухом. Но завтра… завтра даже я не смогу поручиться за твою безопасность. Что-то мне подсказывает, что будет лучше, если ты через денек-другой все-таки покинешь Землю и удалишься в просторы Дигеи. Моя тревога за твою безопасность настолько сильна, что сразу после сеанса ретропиктургии я на Большой Экседре… с огромным, поверь, сожалением… буду ставить на голосование вопрос об отмене твоей отпускной визы. Прошу понять меня правильно. Живой грагал, хоть и где-то очень далеко, все же лучше мертвого, да еще очень близко… Сутки на размышление у тебя в запасе имеются. Но вряд ли больше.

– Я подумаю, – сказал Кир-Кор.

– Подумай. Мне кажется, твое решение будет благоразумным независимо от того, отменят тебе сегодня отпускную визу или нет.

– Я подумаю и завтра в это же время сообщу заинтересованным лицам о моем решении.

– Итак, до встречи, грагал.

– До встречи, гроссмейстер.

Афтер подернулся молочно-белым флером. Кир-Кор отвернулся от видеотектора, подошел к столу, осмысливая реалии усложнившейся ситуации. Верховный пейсмейкер прет напролом, и это понятно: времени для дипломатических игр у него уже нет.

«Это не только понятно, – подсказал внутренний голос, – это вдобавок опасно. И для тебя, и для твоих друзей».

«Да, – подумал Кир-Кор. – Если Орден решился на прямой шантаж, его угрозами не стоит совершенно пренебрегать. Но у нас есть отсрочка. Большой крокодил вряд ли предпримет что-нибудь серьезное до завтрашнего утра».

«Не слишком-то обольщайся… Они способны нанести удар и днем и ночью. Упустившие время злодеи способны на все».

«Дневной свет режет злодеям глаза, и они, как правило, плохо его переносят. Я успею посоветоваться с Ледогоровым, еще не вечер».

«Свет дня, возможно, их остановит, но сразу после ретропиктургии обстоятельства могут измениться с молниеносной быстротой».

– Еще не вечер, – произнес Кир-Кор и щепотью взял со стола золотую цепочку с кольцом. Рука его дрогнула – перед мысленным взором со скоростью удара молнии пронеслась мозаика последних событий на Театральном: песчаный пляж, Марсана и нависший над подбитым катамараном лавонгайский «искатель». Ведь они знают теперь о Марсане!.. И самое страшное – знают, кто она и откуда…

Не в силах отогнать тревогу, Кир-Кор набросил цепочку на шею и деревянными пальцами стал застегивать миниатюрный замок. «Не посмеют, – с надеждой думал он. – Нет, не посмеют».

«А если все же они попытаются разыграть „финшельскую карту“?»

«Придется мне принять любые их условия, только и всего».

«Удалишься в просторы Дигеи?»

«Да хоть в преисподнюю! Если мне предоставят необходимый для этого транспорт».

«Ох, как сейчас тебе пригодился бы совет Ледогорова!»

«Без паники, цветок моей души, без паники!.. В конце концов, я даже соглашусь добровольно отправиться на Лавонгай – и разыгрывать „финшельскую карту“ сектантам-пейсмейкерам просто не понадобится». Эта мысль подействовала на него успокоительно. Если есть принципиальная возможность подстраховать безопасность Марсаны, с ответным ходом в затеянной пейсмейкерами шахматной партии торопиться не следует.

«А может, сначала все-таки что-нибудь предпринять?..»

«Да. Прогуляться на свежем воздухе – верховный пейсмейкер здесь прав. На всякий случай он должен твердо знать, что я не собираюсь прятаться».

Кир-Кор запер крышку скрина кодированными защелками. Скомандовал автоматике видеотектора:

– Афтер контакт. Информаторий.

В мутно-белесой, как туман, глубине афтера (его поверхность почему-то не была зеркальной) возникла и приблизилась лимонно-желтая звезда с черным знаком вопроса. Бим-бам, бим-бом! – прозвучали звукосигналы готовности, и нежный, как лепесток розы, женский голос сказал:

– Здравствуйте. С вами работает автооператор информатория Камчатского экзархата. Восемнадцатый канал информатория к вашим услугам. Пожалуйста.

– Запрос о местонахождении помещения. Где находится цирхауз номер пять? Если в одной из палестр, то в какой? Или в каких, если цирхаузов под пятым номером больше одного.

– Запрос принят, ждите ответа. Мы предоставим информацию в течение минуты.