Текст книги "Мечтатель (СИ)"

Автор книги: Сергей Аверин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Шеф, а если чуть-чуть поподробнее? Самую капельку!

– Карлан, у тебя талант выпытывать нужную тебе информацию и, в придачу, видеть души людей!

А так же жуткие сны, в которых я убиваю эти самые души, заменяя их другими, более чистыми. Такого и врагу не пожелаешь, а вы завидуете! Мол, все насквозь вижу!

– А если поконкретнее…

– Послушай, профессор Карлан, всегда хотел спросить…

– О чем? – надежда что-то вытащить из шефа медленно, но верно угасала.

– Как тебя зовут?

– Свое имя я говорю только девушкам, и только перед тем, как дать им свой номер.

– Ты кому-то давал свой номер? Он же засекречен!

– Вот-то то и оно!

– Карлан, – решил пооткровенничать Дирад. – Ты слышал про угнанный…

– Слышал! – перебиваю я босса. Терпеть не могу повторения одного и того же рассказа два раза. Даже из уст разных людей. Наверное, потому, что я все дословно запоминаю с первого прослушивания.

– Его угнали из 4 сектора, там камер столько, сколько в пяти обыкновенных.

«Первые десять секторов – лаборатории, – припомнил я. – Там камер навалом. Только информация оттуда поступает поверхностная. Глубинная съемка нам запрещена, что творится внутри зданий, мы не ведаем».

– Но, представь себе, ни одни ничего не зафиксировала! Это нереально, но это факт.

– Подумаешь! – буркнул я. – Машину угнали. Камеры ее не зафиксировали! Вас-то это не касается!

– А знаешь, почему ее не засекли? Похитители – МЕБОСы! Точнее, их дети. Те, кого они создали позднее, те, кто не отличается от нас, от людей!

– МЕБОСы… – выдохнул я. Одним словом было сказано все. За что хотят снять шефа. Зачем роботам понадобился гравилат. Что будет с куполами, когда к ним смогут подняться те, против кого пять сотен лет стоят Воины Бездны.

– Понял?..

– Да.

Слова сейчас были излишни. Даже фразы ободрения. Дирад был твердым человеком. Он бы их просто не принял. А если и принял, то не понял.

– Что тебе было нужно? Подтверждение? Получай! Невидимые динамики пискнули, на экране вспыхнула серая галочка.

– До встречи, шеф!

– Прощай, Карлан! Не думаю, что мы увидимся.

Связь прекратилась. Я быстро надиктовал свой код и попал в инфраструктуру здания. Через нее я вышел на отдел общения и еще раз набрал номер главного архитектора. Теперь Николас Гатье подошел к экранам без промедлений. Когда вызывает «Клионис», надо бежать сломя голову, для карьеры полезно. А вот какой-то неопределенный номер – совсем другое дело.

– Чем имею честь?

Передо мной появился седеющий мужчина лет этак пятидесяти с хвостиком. Его волосы почти все потеряли свой настоящий цвет и стали пепельно-серыми, лишь усы горели молодым черным задором. Не понятно, почему он не обращался к врачам, враз бы вернувшим ему всю прежнюю красоту. Видимо, считал, что такой облик больше соответствует его профессии. И, по моему, он был прав. Архитектор должен обладать мудростью, а хронист – свежим взглядом на реальность.

– Господин Гатье?

– Да, это я. Но я не совсем понимаю, зачем понадобился «Клионису»…

– Извините за беспокойство, – С такими почтенными людьми хочется и разговаривать соответствующе, как они – чинно, в старинной манере! – но потревожил вас не «Клионис», а лично я. Простите за невольный обман, но по-другому выйти на вас у меня не получилось.

– Значит, вы – хронист?

Всегда любил умных людей. По крайней мере, тех, кто может легко связать два и два.

– Вы абсолютно правы.

– Сочту за честь помочь вам.

– Не спешите с завереньями, не услышав, о чем я хочу вас попросить.

На лице Николаса Гатье мелькнуло обеспокоенное выражение.

– Надеюсь, вы не идете на нечто незаконное?

– Могу смело убедить вас в этом. Я просто хотел спросить вас на счет дороги. Видите ли, я не могу попасть в одно место. Ваш совет может очень мне помочь.

– Молодой человек, не знаю, как вас там, вы в своем уме? Спрашивать дорогу в наше время?

– Понимаете, – спокойно парировал я. – Мне нужно в такое место, куда без совета не попадешь!

– Куда? В ад?

– Вы почти угадали, господин Гатье, – премилым голосом сказал я. – Мне нужно в подземелья.

– Какие? – раздраженно спросил архитектор.

– В те, что начинаются под 203 сектором.

Повисла пауза. Если секундой раньше у Николаса Гатье были сомнения по поводу моей вменяемости, то теперь они растворились. Я представлялся ему законченным психом. Таким, каких убивать надо, чтобы они порядочным людям жить не мешали.

– Вы понимаете, что в 203 сектор попасть нельзя? – он говорил со мной, как с ребенком, чуть ли не сюсюкая.

– Понимаю. Придумать, как можно туда попасть, смогут не многие. Лишь истинные гении. И, я думаю, вам это по плечу. Прошу не от своего имени и не от имени института «Клионис». Прошу от имени человечества, которому вы окажите неоценимую услугу. Помогите!

– Хорошо, молодой человек, я попробую.

– Учтите, господин Гатье, – напомнил я, – вам нужно добыть ответ за сутки.

– Позвольте, а к чему такая спешка?

Объяснить я не мог. Я сам не понимал, куда спешу. Просто внутри меня сидело знание, что если хочу чего-нибудь добиться, надо поспешить. Если опоздаю хоть на секунду – ничего не выйдет. Вопросы останутся вопросами, не найдя ответов даже под землей.

– Хорошо. Я попробую, – повторил Гатье.

Я сдержано кивнул и хотел было отключить связь, как меня прервал его голос:

– Позвольте, сударь, а с кем я говорил? Кого мне искать?

– Вы не найдете меня. Само мое существование – величайшая тайна! – конечно, я маленько кривил душой, но как не преувеличить, восхваляя любимую работу! – Я сам разыщу вас, когда настанет время. А я – профессор Карлан, старший хронист, сотрудник теневой части «Клиониса» с девятнадцатым уровнем доступа.

– До свидания, профессор Карлан. Я найду ответ!

– Мм, господин Гатье! – вспоминаю я. – Посмотрите в Сети информацию о неком Майкле, археологе из группы Изалинды Гарон! Он, кажется, находил способ, изобретал специальную броню. Конечно, это не в вашей компетенции, но, может быть, сможет на что-то натолкнуть. Если не вас, то меня.

– Я так и сделаю. До встречи, Карлан.

– Счастливо, Гатье!

Компьютер вывел информацию об обрыве связи и выкинул меня в общую Сеть. Что у нас там дальше по плану? С кем надо поговорить? Ах, да! Военные! Нужно узнать об обстановке в районе 203 сектора. С кем бы связаться? Большого объема знакомых среди патрульной службы у меня нет, но все же…

Следующие два часа ушли на то, чтобы разыскать кого-то там лейтенанта, который знал майора, который знал генерала. Через генерала я вышел на командующего, с которым, собственно говоря, и общался. На словах все получается довольно быстро. Раз, два – и сделал! В реальности получилось хуже. Информация о существовании Последнего уровня засекречена вся. Информация о выживших МЕБОСах засекречена вся. Информация о том, что в наше мирное время борьбы со зловредной природой, идет война где-то далеко внизу, засекречена.

А вот теперь думайте, как долго я пробивался через все эти запреты секретности. Даже удостоверение хрониста мало что значит перед ликом смерти, которой все пропахло в подземельях.

В конце концов, я выяснил, что активности робототехники в 203 не было. Причем, не было довольно давно. Вопрос: как об этом узнали? Сканеры такую глубину не берут! Изалинда, и та кое-как сумела! Командующий обиделся, когда от меня об этом услышал, сказал, что у загадочных НИХ свои источники, которые не врут. Подробнее об источниках я интересоваться не стал, хотя моя должность и позволяла быть в курсе.

Кто такие ОНИ, спрашивать тоже не стал. Хотя было жутко любопытно, кто стоит за плечом единственного верховного главнокомандующего планеты.

Следующий шаг – беседа с кем-нибудь из бюрократов. Они могут дать официальное добро экспедиции. Если же не дадут, придется пробиваться самим. Если еще будет, куда пробиваться. Боги, сколько если! Звонить и все!

Из общей Сети я вышел на список правительственных чиновников, которых, так или иначе, знал. Роднее всего оказалась фамилия Гордон. Я отдал приказ и машина тут же стала искать нужного человека.

Серый туман плазмы быстро развеялся, представляя лицо молодого человека с длинным пучком волос, забранных на затылке. Его глаза скрывала тонкая полоска визора, сканирующего изображения и передающего доступным сигналом прямиком в мозг. Говорят слепые от рождения люди, не смотревшие на мир без оцифровочной техники, разбирались в чужих душах как в своих собственных. Я этому особо не верил, зная, что для понимания людей надо за ними долго наблюдать, а не использовать «новшества» прогресса, более пятисот лет стоящие на службе человечества.

Конечно, можно предположить, что они замечают такие мелочи, как проступивший пот и судорожное движение глаз, на которые зрячий внимания не обратит, и только поэтому «видят души». Не знаю. Себе, со своей интуицией и семилетним опытом работы в «Клионисе», я доверял намного больше.

– Ну, блин! Вот кого не ожидал увидеть, так это тебя! Думал, быстрее вселенная рухнет, чем кого-то из однокашников увижу! А вон, оказалось, как мир тесен! Привет, А…

– И ты здравствуй, Миран, – не дал я ему закончить. Уж больно разговорчивым оказался новообретенный знакомый.

– Слушай, Карлан, чего такой грустный? Ты вообще сам так? Я тебя лет десять не видел, еще со школы.

– Точнее, девять, – поправил я его. Гордону было наплевать. Ему жутко хотелось похвастаться своими успехами. Видимо, он считал, что стал самым великим и знаменитым среди одноклассников. Да ради бога! Пусть мнит, что хочет. Лишь бы мне помог.

– Все равно! – отмахнулся он. – Не имеет принципиального значения.

«Ожиданно!» – незаметно хмыкнул я.

– Главное, – продолжал Миран, – что с наших пятнадцати лет, как пошла специализация, я тебя не видел. Ты тогда, я помню, историей бредил. Что, туда и подался?

– Почти, – уклончиво ответил я.

– Я так и знал! Я всем всегда говорил: посмотрите на Карлана! Он – бушующий великий историк!

– Спасибо, конечно. А сам ты как? – ой, лучше бы я этого не говорил. На меня полилось столько ненужной информации, что скоро я перестал слушать. И почему только он не побоялся соединиться с неизвестным номером?

Когда Гордон дошел до того, что его чуть не назначили заместителем диктатора и не дали семнадцатый уровень, я его прервал.

– Слушай, Миран, я к тебе по делу. Понимая, что ты человек не банальный и что ты наверняка добился не малых высот, я решил обратиться именно к тебе.

Лесть свое дело сделала. Впрочем, как всегда. На таких людей, как Гордон, комплиментами воздействовать очень легко. Они до того себя любят, что любая похвала для них превращается в рай на земле, и они сделают для тебя все, что угодно. И сейчас я не ошибся.

– Всегда готов помочь старому товарищу и лучшему другу! – бойко отрапортовал он.

«Да когда мы с тобой дружили? – удивился я. – Что-то не припомню, ты уж извини!»

– Послушай, затеял я тут одну экспедицию…

– Разрешение на сканирование нужно? Или с военными договориться? Я это мигом…

– Нет, территория уже просканирована и с военными я поговорил. Мне бы ей официальный статус придать. Мол, так и так, по заданию правительства группа смельчаков двинулась в глубь земли…

На счет крайнего уровня я распространяться не стал. А вдруг не знает? Война там, конечно, идет не шуточная, но средние обыватели о ней не подозревают. Спасибо уму главы Города.

– Ага, понятно. Оказать ей всяческое содействие и материальную помощь.

– Ну, насчет материальной помощи может и не надо, – я быстро прикинул свои ресурсы и убедился в их достатке. – А вот содействие было бы очень хорошо!

– Ладно, помогу я тебе стать знаменитым археологом. Только ты, когда прославишься, не забудь…

– Упомянуть про Мирана Гордона, который мне очень помог. Не забуду.

– Ладно. Я пошел выбивать разрешение. Позвоню попозже.

– Слушай, Миран! Постарайся за сутки! Вопрос жизни и смерти! А позвоню я тебе сам! – не хватало еще объяснять, почему такого человека, как Карлан А. С. нет в Сети.

– Пока!

– Ага, увидимся! – распрощался я и с наслаждением откинулся в кресле. Как порой бывает мало нужно человеку для счастья! Пять минут покоя, и все!

Ура! С прямыми делами разобрался. Я двинул вперед свои фигуры, теперь надо ждать ответных ходов. Если повезет, то в экспедиции не будем знать ни горя, ни забот. Только вот беда – не верил я в такое счастье. Тяжкое это дело – найти путь. И ни мало труда стоит пробиться сквозь бюрократию и получить «добро» государства!

А пока – надо связаться с Изалиндой. Только не через Сеть. Напрямую, как и положено общаться людям. Притом, у меня возникло очень много вопросов, на которые ответит только она. И только лично.

Я влез в поисковую базу и нашел адрес девушки. Сектор 107, средний уровень. Сначала я невольно удивился, как так, средний? Археологи народ уважаемый, деньгами их никто не обделяет, да и в наше нелегкое время, когда правительству зачем-то понадобилось собрать полнейшую информацию обо всем мире, прошлому внимания уделяли не мало. А кто расскажет о прошлом, как не археологи? Да никто! Вот и спонсировали их экспедиции, бывшие не особо рискованными, вот и платили им деньги, достаточные для красивой жизни на верхнем уровне. А тут…

Немного подумав, я все же нашел достойное, на мой взгляд, решение. У «работников лопаты», считающихся истинными энтузиастами, нет времени на веселое домашнее житье. Они всегда в разъездах, всегда копаются в толще земли. Они не понимают, что такое домашний очаг и милый сердцу уют. Их толкает вперед нечто большее и, по сути своей, необъяснимое. Азарт ли, жажда ли нового и невиданного, желание разгадать тайны человечества? Как знать. Для этого надо родиться таким, как они, взгляд со стороны, извне, тот взгляд, которым я всегда смотрю на вещи, сейчас не помогал. Чтобы понять, надо смотреть изнутри.

Я прикинул расстояние до 107 сектора. Оказалось – не очень много. По магистрали доберусь за час. Придется гнать на полную, на ровных участках превышая максимум магистрали в 4000, но что поделать? Такова жизнь. Иногда приходиться неуместно спешить, иногда – подолгу ждать без дела.

Выбравшись из гостеприимного тепла кресла, я потянулся всем телом, с ужасом ощутив, как хрустят суставы. Позвоночник непривычно ломануло, но боль тут же прошла.

Все! Засиделся! Пора завязывать! Я прошествовал по квартире, скомандовал внутренней системе выключить включенное и включить то, что там надо включать, когда я ухожу, и с наслаждением вышел наружу. До ближайшей стоянки гравикамов было с полчаса быстрой ходьбы. Это же расстояние можно было преодолеть за две секунды с помощью малых телепортических установок, но я ими побрезговал. Наверное, оттого, что в отличие от многих жителей города не забыл со школы, как они работают. Учительница физики так самозабвенно описывала полное уничтожение моей структуры в одном месте пространства и собирание ее в другом из простейших микроорганизмов, что я навсегда зарекся в багровое свечение не входить. И плевать, что она доказывала сохранность переноса информации памяти и цифрового кода ДНК. Я лучше доберусь до места на аннигиляционных двигателях, изобретенных позднее телепортации и внушающих больше доверия.

Когда я подошел к огороженному клочку мостовой, являющемуся стоянкой, оказалось, что транспорта в наличии нет. Я вздохнул и уселся на скамеечку – ждать.

Все летающие аппараты, двигающиеся по бесконечным улицам города, имеют много нехороших свойств. Одно из них – запрет на частную собственность. Машины полностью и безраздельно принадлежат городу. Это связано с двигателями, с помощью которых они передвигаются.

Я закрыл глаза и попытался мысленно перенестись в начало 26 века, когда ученые сняли единый энергетический барьер вокруг выживших частей планеты и установили много малых щитов, равномерно покрывающих всю площадь. Эти щиты, сменившие прежний экран, очень многим от него отличались.

К тому времени ядовитый туман, покрывающий половину Земли, начал изменяться. Его концентрация на кубический метр стала нехорошо возрастать. Быть такого не могло, так как вода, являющаяся источником и основным компонентом для тумана, исчезла. А, как известно, из ничего что-то не получиться. Неживая природа не может увеличиваться в размерах, не разъедая что-либо и не превращая в себя. А тут нате-ка вам! Концентрация увеличилась.

Леонард Гесмер, гениальный физик и математик, придумал, как можно с помощью силовых экранов измерять количество чужеродных атомов. Силовые экраны нужны были из-за того, что ни один другой материал не мог долго сопротивляться разрушающей силе тумана. Даже материковые плиты, когда ради эксперимента туман допустили до них, начали опускаться. И опускались достаточно долго. Туман сумел сожрать около километра породы, но потом остановился. Аккуратно поставив поля на место, ученые с удивлением увидели тонкий слой непонятного вещества.

«Родной сын, плоть от плоти, кровь от крови нашего врага, – сказал тогда Михаэль Герад, возглавивший изучение нового материала, – он единственный сможет дать нам оружие против своих родителей!»

И на самом деле оказалось, что под лазерным излучением при температурах, близких к жару сверхновых, он начинает увеличиваться. Его атомы непонятным образом делятся, заполняя предложенные формы. При охлаждении почти до абсолютного нуля с помощью тех же лазеров он начинает съеживаться, то есть идет обратный процесс.

Лет десять с герадиумом, названым в честь изучавшего его ученого, ничего не делали. Но потом…

Кто-то особо умный, кто я забыл, со времен школы не все знания в голове остались, облучил герадиум под рентгеновским лучом черт знает какой мощности. Единственное, что могу сказать, мощность была не малой, такая, какую применять при исследовании не стали. Побоялись.

Если бы этот ученый кусок металла не облучал – остался бы жив. Ибо в камере произошли непонятные изменения, и грянул взрыв. Да не просто взрыв, а взрыв очень даже атомный. Кусок города снесло за одно мгновение, каким чудом остался стоять барьер – загадка и по сей день.

Над тем, что да как, бились год. Но кто бьется, тот обязательно добьется! И, в конце концов, восторженной публике показали антивещество. Оно получалось из герадиума, и, по всем законам физики, при контакте с веществом взрывалось. Хранить антиматерию приходилось в герметичных контейнерах в окружении генераторов полей, не позволяющих антивеществу соприкасаться со стенками.

Немного подумав, на основе антивещества создали двигатели. Принцип обычного реактивного, только в камере сгорания смешиваются другие компоненты.

В 2520 году легкие неувязки с туманом превратились в нечто большее. Он стал запросто проникать за защитный барьер, а его концентрация все увеличивалась и увеличивалась. Самое удивительное – он висел на высоте десяти тысяч и пока не спускался. Но было понятно – «пока» затянется ненадолго.

Вот тут-то и вспомнили об антивеществе.

«Ура! – решили физики. – Мы теперь сможем избавиться от величайшей проблемы человечества!»

И они начали создание куполов.

Купол – это ровная полусфера, основой которой служит экранирующая сетка, усиленная лазерным каркасом. Она позволяет удержать слой плазмы и придать прочность конструкции. Второй слой – плазма, за счет которой происходит реакция создания антивещества. Также она пронизана мельчайшими нагревающими установками, держащими температуру, близкую к 4000 градусов. Дальше идет раскаленный герадиум. Он постоянно увеличивается в размерах, но из-за нагрева свободная поверхность металла изменяется и превращается в антиматерию. Она, в свою очередь, аннигилирует с туманом, уничтожая его. Планировалась не доводить реакцию на вершине купола до атомного взрыва, а управлять процессом аннигиляции. Операцию по уничтожению ядовитых газов планировалось завершить через год. Затем вокруг планеты создали бы новую атмосферу, и жизнь вошла в прежний ритм.

Не удалось. В сентябре 2521 завершили систему Белых Башен, стоящих в центре каждого купола и снабжающего его энергией. В октябре 2521 запустили процесс вечной аннигиляции. К 2525 поняли, что туман оказался хитрее. Он изменился. Он стал расти быстрее, он опережал свое уничтожение.

Молодец, правда? А люди остались ни с чем. Ситуация не изменилась. Вверху по-прежнему была смерть, внизу начинали шевелиться МЕБОСы, планируя полномасштабное вторжение. Единственный плюс в сложившейся ситуации – возможность появления летающих машин. Но об этом – позже.

Я рывком встал со скамейки, и запрыгнул внутрь гравикама. Двигатель неровно зажурчал, рассчитывая курс полета до ближайшей скоростной магистрали. Там управление возьму я, воспользовавшись привилегией доступа девятнадцатого уровня. Всем остальным людям, имеющим более низкие уровни, приходится сидеть и ждать, когда их довезут.

Машина плавно сорвалась с места и начала набирать высоту. Панель редко мигала, трехмерная карта в левом углу сообщала положения гравикама в текущий момент. Все остальные приборы были двухмерные и резали непривычный глаз. Никак не могу понять, почему ни в одном транспортном средстве нет достойных панелей? Деньги экономят? Монтировать лень?

А, чушь! Не мое дело. Пусть правительство вводит новое и лучшее, я буду просто фиксировать это в архивах «Клиониса».

Вместе с плотным потоком машин мой гравикам вынесло на тускло светящийся далеко внизу магистральный щит. Шкала устойчивости рванулась вверх, достигнув ста процентов. Вот теперь полетаем!

Я пробежался по приборам, продиктовал свой код и взялся за вылезший штурвал. Нажатие на одну единственную кнопку и двигатели переходят в форсированный режим, сжирая количества антивещества, близкие к критической массе.

Нос аппарата задирает, из сопел вырывается желтый огнь, корпус вздрагивает. Мимо несутся темные пятна и размытые очертания зданий. Высота семь тысяч, скорость четыре пятьсот!

Я с блаженной улыбкой обхожу очередное серое пятно секунду назад появившееся на горизонте и чуть не хохочу от восторга. Такого ощущения свободы и счастья не может даровать никто. Лишь скорость. Она делает сознание чистым и пустым, она отбрасывает нужные и ненужные мысли, позволяя сосредоточиться на дороге. Она свята.

Машина рвется вперед, она идет на своем пределе, пределе, установленном почти пятьсот лет назад. Сотни экспериментов, тысячи опытов, миллионы различных предложений – не помогло. Аннигиляционные двигатели упорно не летали быстрее 4500. Для большего ускорения к основному источнику энергии пришлось бы добавлять еще какой-нибудь. А что можно добавить, кроме классических водоперерабатывающих? Ничего. А, учитывая, что дороже воды ничего (почти ничего) не существует, такую систему использовать не станут.

Любой гравикам и гравилат использует принцип притяжения антивещества к веществу. В любой точке планеты сверху висит каркас, обтянутый, как купол древнего шапито разноцветным шелком, слоем антивещества. Герадиум, по природе своей очень близкий к антиматерии, легко вступает с ней в любые реакции. Значит, и силы притяжения между ними сильны. А если через герадиум пропустить большое напряжение, то притяжение усиливается, достигая астрономических величин. За счет этого можно подвесить в воздухе тяжелые предметы, предварительно снабдив их подложкой из специально обработанного герадиума. На таких транспортных средствах не получиться подниматься близко к куполу, ибо силы притяжения превзойдут земную тягу и мощь двигателей. И тогда… О том, что будет тогда, лучше не думать.

Карта мигнула два раза алым заревом. Значит, почти на месте. Я с вздохом передал управление компьютеру и проводил уползающий в пол штурвал печальным взглядом. Гравикам медленно подруливал к бордюру пешеходной дорожки.

Когда я выбрался наружу, дверь за моей спиной захлопнулась, и гравикам направился по месту прописки. Теперь осталось только найти Изалинду. В каждом секторе живет от десяти до пятидесяти миллионов, так что без компьютерной помощи пытаться ее разыскать бесполезно.

Найдя ближайшую компьютерную будку, я дал запрос о поиске. Через секунду ИИ выдал мне нужный адрес: уровень средний, ступень пятьдесят шестая, квадрат десять. Я тут же просмотрел предложенную карту и направился по данному адресу, благо идти надо было всего пять минут.

Стандартная лазерная дверь стандартного дома. Разумеется, закрыта. Разумеется, просто так и любому она не откроется. Разумеется, она не сможет противостоять тому, кого, не преувеличивая, называют «Властителями Мира».

Не выдержав аж пяти доказательств моего высокого положения, запоры сдались, и лазерная сетка исчезла. Я перешагнул порог, сверился со списком жильцов и зашел в телепортер. Вспышка, бьющая по глазам, секундная потеря верха и низа, чувство, что руки и ноги перемешались местами и легкое покалывание по всему телу. Ненавижу! Почему в домах не оставили лифты? Ни разу в жизни на нем не катался! А как хочется!

Длинный коридор. По бокам, слева и справа – ровная череда дверей. Над каждой – сканирующий элемент. Еще – это видеть мог только я, семь лет не вылазящий из-за пульта в «Клионисе», умело скрытые передатчики. Те приборы, которые являются нашими глазами, миниатюрные устройства, передающие абсолютную информацию напрямую в мозг.

Я мгновение замер. Какая там была дверь? Семьсот десятая? Значит вот здесь.

Я криво усмехнулся, отгоняя шальную мысль войти без предупреждения, и постучал костяшками по косяку. Тревожить компьютер не стал. Пусть себе спит.

Через несколько секунд дверь исчезла, и я увидел удивленное лицо Изалинды.

– Как вы сюда попали?

Улыбка наползла на губы помимо моей воли. Сдержаться я не сумел. Да и незачем.

– Секрет фирмы.

– Воспользовались пропуском? – в свою очередь улыбнулась Изалинда. – Понимаю. Ну, что стоите, проходите!

Опять на «вы». Опять уважение преобладает над доверием. Есть в этом мире хоть один человек, который может отнестись ко мне просто, непредвзято? Не обращая внимания на титул, на уровень допуска? Сказать пару чисто человеческих фраз, дружески похлопать по плечу?

«О чем я? – тут же оборвал я сам себя. – Пора смириться. Мне давно было пора смириться. Я вижу реальность не так, как должен. Я хочу, чтобы она была лучше. Я наделяю людей качествами, которые умерли вместе с бешено летящим временем. Я слишком люблю историю, я досконально знаю прошлые тысячи лет. Я знаю где, когда и почему произошло даже самое мельчайшее событие за столь долгий срок. Хронист! – усмехнулся я про себя. – Хронист, он по-другому не может».

Напрасные слова утешения. Я придумываю их непонятно зачем. Виктор, тоже являющийся хронистом, спокойно живет, не исследуя глубины истории. Но ему и не снятся кошмары. Сновидения, которых не должно быть. Мой мозг исследовали не один и не два раза – все в норме. Отклонений нет. Способность воспринимать компьютерные образы трехмерного пространства, разумеется, исключается. Величина этого значения у любого из хронистов более чем в десять тысяч раз превышает норму человеческого разума. Врожденное качество, позволяющее нам забраться на недостигаемую высоту».

– Хотите что-нибудь? – Изалинда прошла в глубь вполне приличной и небольшой квартиры, опасно балансирующей на грани между невозможным бардаком и блистающей чистотой. Скажем так, упорядоченный хаос. Видимо, естественное стремление все убрать и прибрать наталкивалось на желание разместить рабочие материалы и проекции глубинного сканирования в достигаемой близости. Размещение по шкафчикам и полочкам выгодным не являлось, так как полупрозрачные пластиковые листы не были под рукой, а тратить время на то, чтобы их достать? Зачем?

– Спасибо, ничего не надо, – я умело увернулся от стопки папок, примостившихся на углу стола и гармонично вписавшихся в интерьер. Предложенное Изалиндой кресло мгновенно изменило форму, подстраиваясь под мою осанку. Сама девушка уселась на диван, напротив меня. Еще в комнате был вышеупомянутый стол, на котором уместились самые разные вещи. Тут были и древние, еще бумажные (!) чертежи, книги с пожелтевшими страницами, кружка, с недопитым чаем, визуальный шлем – устройство, подобное обручу хрониста, но создающее лишь изображение. Команды ему, разумеется, нужно отдавать тоже мысленно. На полу, под столом, находились несколько коробок с непонятным содержимым. На стенах комнаты висели картины с зацикленными изображениями. Тут кружатся в танце десятки пар, там качают зелеными головами березы и бежит неторопливая река, здесь рассекают разреженный воздух гравикамы и грузовые крейсеры. Слева от меня была дверь, которая вела вглубь квартиры.

– Вы просмотрели документы? – перешла напрямую к делу Изалинда.

«Могла бы хоть чуть-чуть кругами походить, о погоде порасспрашивать! – подумал я. – На самом деле – одержимая. Для нее работа – это все».

– Да, просмотрел. И, по правде говоря, мне ваша затея показалась безумной, несколько отчаянной и донельзя интересной.

В глазах Изалинды мелькнул странный огонек.

– И это значит?

– Экспедиция состоится. Я уже поговорил с нужными людьми.

– Но есть несколько сложностей…

– Вроде того, как попасть под землю?

– Я не…

– Не важно. Я подключил уйму людей. Завтра у нас на руках будет полный план и разрешение правительства. Плюс нам будут содействовать военные, на тот случай, если под землей окажется какая-нибудь опасность.

– Вы говорите о МЕБОСах?

– Для археолога вы знаете чересчур много. Вы не находите, Изалинда? МЕБОСы, Крайний уровень… Это не ваш допуск.

Она замялась и опустила глаза. Интересно, почему? Какая темная история тут кроется? Хотя… не мое дело. Я и так слишком часто лезу туда, куда лезть мне не надо.

– Ну…

– Не важно. Пусть ваша тайна будет вашей тайной. Я хронист, а не сыскарь, мне не важно, откуда у вас секретные сведения. Мы отправляемся в самое ближайшее время. Возможно, даже на этой неделе.

– Мы? – не поняла Изалинда.

– Вы что-то имеете против моего общества?

– Нет, что вы, я просто хотела сказать…

– Готовьте команду. Оборудование, провизия – на ваших плечах. Я добьюсь военного сопровождения и некоторых специфических полномочий для одного компьютера.

– Что вы хотите этим сказать, Карлан?

– У нашего института есть собственный ИИ. Я хочу, чтобы его допустили к общей Сети. Если за моими плечами, пусть и не зримо, будет стоять Игнесса, я не побоюсь никого и ничего. А это, поверьте, того стоит.

– Вы хотите поставить человечество в рабство? Искусственные интеллекты властвуют под землей, вы собираетесь выпустить их наружу? – закричала девушка. Щеки ее раскраснелись. Она понимала, что власть уходит из ее рук. Появилась всемогущая сущность, имя которой – хронист. С ней не поспоришь, против нее не пойдешь. Остается только смириться и с военными и непривычными путями, которые я избрал. Но Изалинда так не могла. И она боролась. Ради борьбы, не ради победы. Она проиграет, она это знала, но тогда, после поражения, можно было утешить себя – я не виновата, я сопротивлялась, это все он! Ладно, пусть. Лучше она будет ненавидеть меня, чем обрушиться ее мечта. И мои ответы. Ответы, пожалуй, будут важнее.