Текст книги "Пыльные окна (СИ)"

Автор книги: Сергей Игнатьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

8. Неожиданные встречи

– Там внизу, в «газели», – вспомнил я, возвращая ему сигаретную пачку. – пленный тебя дожидается.

– А? – Макс непонимающе уставился на меня, вытаскивая изо рта незажженную сигарету.

– Твой приятель, Коля.

– Кто?

Я не спеша прикурил от протянутой зажигалки.

– Вообще-то, я уже слегка запутался в твоих знакомых. Сейчас я имею в виду не особо интеллигентного юношу, который носит кожаную куртку поверх спортивных штанов.

– А, этот. – Максим торопливо чиркнул зажигалкой, закурил. – Я так и думал, что это его рук дело. Зря я на него поставил. Впрочем, к черту.

Я кивнул. Я ждал объяснений.

– К черту, Леха! – Максим уже собрался. Растерянность исчезла с его лица. Он стал собой прежним. Железным человеком. – Я даже рад, что все так удачно сложилось. Я ведь не верил с самого начала, что ты… Короче, что ты в седле. Думал это такой финт Черномора, чтобы сбить меня. Приманка. Даже пришлось участвовать в этом дурацком спектакле с Фролом. Смотреть на твою реакцию… Противно.

– Значит, спектакль. – сказал я, затягиваясь терпким табачным дымом. – Любительская постановка, так сказать. Впрочем, извини, это я зря. Вполне профессиональная. И что же, вы думали, я буду делать после вашей дуэли?

– Ну… Если бы ты двинул к шефу, с докладом…

– Ты думал, я так поступлю?

– Я – нет. – твердо сказал Максим.

– Понятно.

– Я думал ты нажрешься в одно рыло и проспишь весь следующий день. – жестко сказал он. – Я был в этом уверен, Леша. Прости.

– Я рассматривал такой вариант. – я выдохнул дым.

– Ты ведь уже понял, про мальчишку? Этот кретин наверняка проболтался тебе.

– Дима – Вектор?

– Есть сомнения?

Я пожал плечами.

– Как только шеф отправил меня сюда, – сказал Максим. – Мне сразу стало понятно, что паренек не просто талант. Он самый настоящий уникум. Я провел с ним два сеанса гипноза. Несколько стандартных тестов. Оказалось вполне достаточно. У него такой потенциал, какого я в жизни представить не мог. Не представлял, что так бывает. Этот парень… если заняться с ним всерьез, если вести его… Ешкин кот! Да он сможет формировать реальность! Ты понимаешь, о чем я? Это не шутки! Он еще не раскрылся, не осознает своей силы. Но он действительно Вектор, Леха, и ты должен понимать, что это означает для нас.

– Для НАС?!

– Ну ведь ты с нами? – он положил руку мне на плечо. – Прости, что ввожу тебя в курс в таком сумбуре, но ты должен и меня понять. Такая ситуация. Я не мог быть уверен в тебе с самого начала. Эти кретины из Каскавеллы, шуты гороховые. Я долгое время прикармливал парочку, еще в Москве, в качестве информаторов, а тут как раз подвернулась возможность устроить с их помощью хорошее представление. К тому же Полинка свела меня с Братством Уруту. Связи у нее что надо. Уруту контролируют город, обеспечивают здесь некоторый порядок. В общем, адекватные оказались ребята. И все шло нормально, только эти чертовы клоуны решили поиграть в свою игру. Что-то там у них наперекосяк с противостоянием пошло. И пацана вот выкрали. Пришлось в спешном порядке вызванивать Уруту, скоро они как раз должны сюда подъехать. А тут еще ты влез, как обычно… Но в целом, все получилось! Я рад.

Из его стремительной речи я выделил для себя самый волнующий момент.

– Не знал, что ты общаешься с Полиной. – сказал я, затягиваясь.

– Ну да, мы же и с тобой последнее время редко виделись.

– Она действительно работает на «минусов»?

– Эй, Леша, ты чего?

Он выкинул сигарету, взял меня за плечи, заглянул в глаза. Как тогда ночью, на скамейке.

С одной лишь разницей – тогда я ему верил.

– Погоди. – я улыбнулся, мягко отстраняясь. – Погоди-ка, Макс. Вы с Фроловым разыграли спектакль, чтобы испытать меня на прочность. Сотрудница Конгломерата, она же наша старая общая знакомая. – я швырнул окурок в лестничный пролет. – Она вывела вас на Уруту, которые нормальные парни, хоть и «минусы». Каскавелла – это просто глупые клоуны, и они разгромлены. Кстати тут тоже есть нюансы, но о них позже… В частности, Коля на тебя работает с таким же успехом, как на меня, или на Конгломерат. Но суть не в этом, Макс. После всех перипетий и цепочки мелких несущественных случайностей, у нас в руках, если можно так сказать, мальчишка-вектор. Все выглядит просто феерически прекрасно. Я вот только одного не пойму. – продолжал я. – что вы дальше делать собираетесь?

– Леша. – Максим буравил меня холодными глазами. Гипнотизер хренов. – Леша, ты пойми – это же не просто талантливый парень. Это Вектор! Ты представляешь, что будет, если он попадет под крыло к каким-нибудь недоумкам, типа этой Каскавеллы?

– Значит вы решили взять его под опеку? В обход указаний шефа? Небольшой заговорчик, да?

– Ты его называешь «шефом»? Опомнись, Каштан! Хватит витать в облаках. Какой он тебе шеф, в конце концов? Ты ведь давно уже даже не внештатный сотрудник. Он же отправил тебя сюда, в эту деревню, как наживку. Не будь дураком! Тебя же тупо подставили! Чтобы я клюнул. А я клюнул! И плевать им на нас с тобой. Им нужен мальчишка. Мне неизвестно, знает ли Черномор, что мальчишка – Вектор. Но от старого пердуна чего угодно можно ожидать. Он может, – Максим махнул рукой на соседскую дверь. – Он, может, вон через тот дверной глазок за нами наблюдает и хихикает в бороду. Я не отдам ему парня, понял? Потому что мальчишка – ВЕКТОР. И если он захочет чтобы все было так, как хотят они – так и будет. А если он захочет, чтобы их не стало – они рассыплются как пыль! Понимаешь?! Как пыль!!!

Я смотрел на него и улыбался. Максим завелся. Он повысил голос, стал размахивать руками, потащил из пачки еще одну сигарету.

– Вектор, Леша! – блестел глазами он. – Стоит ему только захотеть. Ты представь себе, какая это силища!!! Братец, да мы практически ухватили мир за глотку!

– А у него вы не догадались спросить, чего он хочет? – спросил я.

Максим осекся. Очень пристально посмотрел мне в глаза.

Ну давай, гипнотизер, читай мои мысли. Что ты там увидишь?

– Я так и думала, что ты будешь против. – сказала из-за моей спины Полина.

Они с Фроловым стояли у дверей. Наверное, они уже давно нас слушали.

– Без глупостей, Каштанов. – Фролов держал правую руку в кармане. – Поверь, я тебе не пальцем угрожаю. Давай сюда свою пушку.

* * *

Картина была идиллическая. Компания старых друзей пьет чай в гостиной.

Красивая девушка, трое милых молодых людей, чуть взъерошенный обаятельный мальчик.

Вот только девушка работает на самую отвратительную и бесчеловечную организацию в стране, у одного из молодых людей в кармане ствол, направленный на второго, а третий молодой человек собирается при помощи обаятельного мальчика захватить власть над миром.

И все они вместе дожидаются приезда главаря всех местных упырей в сопровождении вооруженных головорезов.

Как я люблю эти домашние посиделки!

Однако, мне пора было решаться. Надо было делать выбор.

Мои друзья, замечательные добрые парни, которые так легко водили меня за нос, да и, собственно, не придавали мне особенного значения. Мои дорогие друзья, вычеркнувшие меня из своей жизни.

И замечательная милая девушка, с которой нас так много связывало раньше, и которая теперь представляет интересы тех, о ком даже думать противно. Конгломерат, «минусы». Чернокнижники недоделанные.

И подросток, который если сильно-сильно во что-нибудь поверит, это что-нибудь непременно исполнится.

Ведь это заманчиво, стать одним из них, быть с ними вместе, поддержать их.

Если бы еще в качестве одного из аргументов «за» не приводился пистолет.

Мальчишка-вектор. Тот, кто может изменить наш мир. Мы просто направим его в нужном нам направлении. Научим его мечтать о том, что нам нужно. Не умеет – научим, не захочет – заставим.

Слишком это все просто. Слишком легко. А легкие и простые пути, они как правило – самые подлые.

И пусть нет никакого абсолютного добра и абсолютного зла, нет тьмы и света, а луна – лишь кривое отражение солнца. Есть такие легкие и простые поступки, совершая которые, перестаешь быть собой.

Кажется, шеф говорил мне как-то: есть лишь одно средство не потерять себя – выбирать трудные маршруты. И лишь один способ остаться в живых. Быть ЖИВЫМ.

Наверное, он был прав.

У Максима зазвонил мобильный телефон.

– Да, понял. Окей, встречаем. – он поднялся с кресла, поставил чашку на тумбочку. – Пойдем, Полин. Они приехали.

Они вышли. Я даже не посмотрел в их сторону.

Хотя смотрятся вдвоем они, наверное, хорошо. Хоть сейчас на обложку боевика: на ней легкомысленная курточка, заношенные джинсы, кеды. Скромное обаяние. На нем – строгая водолазка с закатанными рукавами, наплечная кобура. Сдержанное мужество.

Я очень внимательно разглядывал обложку журнала, который листал Фролов. Там была какая-то знакомая девушка. То есть, лицо ее было мне знакомо – видел где-то по ТВ. Только на обложке она была без одежды.

– Скажи, Фролов, а у тебя есть мечта?

Я улыбался.

Фролов посмотрел на меня поверх журнала.

– Смеешься? Ну-ну.

– Нет, я серьезно.

Дима жевал бутерброд, с интересом вслушиваясь в нашу беседу.

Он пока еще не понимал, что происходит. И свою роль в происходящем. Для него мы с Фроловым были наконец-то встретившимися старыми приятелями.

Фролов отложил журнал, сцепил пальцы на животе, откинулся на спинку дивана.

– Мечта-а. – протянул он с интонацией кота, почуявшего сметану. – Хочу свой остров. Вот прикинь. Остров, море плещет, яхта, пальмы шелестят. Телки гуляют в купальниках. Такой закат офигительный. А я, знаешь, выхожу так на балкон с бутылью французского шампуня, делаю глоток и говорю с такой оттяжечкой: Ох, как же все надоело! Ох, уста-ал.

Он заржал.

– Хорошая мечта. – серьезно кивнул я. – Вот мне всегда интересно было, Фролов, как же ты оказался в нашей конторе?

– Я талантливый. – просто сказал он, возвращаясь к журналу. – А ты бы трепался поменьше, Каштанов.

– Скажи честно, а если бы я сразу согласился – разве это что-нибудь изменило?

Он посмотрел на меня с тенью интереса.

– Как тебе сказать. Лично для меня – пожалуй, нет.

– Я так и думал.

Фролов вернулся к разглядыванию журнала. Он ведь не знал, что я «проводник». Я забыл порадовать друзей этой радостной новостью.

Огненная пыль собиралась медленно, неохотно. Здесь была наверное слишком гнетущая атмосфера, в этом доме.

– Фролов, а Фролов?

– Че ты хочешь, а? – он начал раздражаться. Именно это мне сейчас и было нужно. – Сказал бы я тебе, Каштанов, да не при ребенке.

– Кто еще здесь ребенок. – отчетливо проговорил Дима.

– Я хочу тебе посоветовать, Фролов. Канада, озера.

– Че?

– Бери себе остров на канадских озерах, тысяч за тридцать грина. – сказал я. – Реальный вариант. Уже сейчас подумай об этом. Потому что через пару дней, когда ты будешь от оперативников за кордон драпать, будет не до того.

– Чего?! – он, видимо, наконец почувствовал.

И он даже успел вытащить пистолет. И почти направил его дуло на меня.

Но я ударил первым.

Я сфокусировал поток энергии, которая жадно, охотно полилась через мое сознание. И на счет «три», поднимаясь с кресла, ударил его невидимой плетью.

Дуло пистолета на миг застыло перед моими глазами, а потом Фролов стремительно полетел назад.

И с шумом врезался в стену спиной. Кажется, даже с потолка что-то посыпалось. И закачалась люстра.

Пистолет упал на середину комнаты.

– Вы чего?! – вскрикнул Дима, вскакивая.

Фролов попытался ударить в ответ, отлипая от стены, и падая на диван.

Но я ударил вторично, вытягивая в его сторону правую руку, и пальцами фокусируя поток силы.

С пальцев сорвалась ветвистая молния, вновь вдавила Фролова в стенку. Обои прорвались, по стене пошли трещины.

– Аррргх! – заревел Фролов, вываливаясь из вмятины.

Он вытянул в мою сторону лапищи, но я ударил в третий раз.

Изо рта Фролова вырвалось лишь яростное шипение. Он заскреб скрюченными пальцами по ковру.

Я схватил мальчишку за плечи, потащил к выходу.

– Что с ним случилось?! Куда вы меня тащите?!

– Оклемается. – коротко бросил я, на ходу поднимая с ковра пистолет. – Идем, быстрее. Объяснения после.

– Дайте, хоть куртку надену!

– Давай, только живо.

Мы вышли на лестничную площадку. По лестнице к квартире уже поднималась целая процессия.

Впереди двое молодчиков, видимо охрана, в раздутых от бронежилетов застегнутых плащах и с автоматами через плечо.

За ними Максим с уже известным мне человеком в сером плаще, лидером Уруту, а дальше драгоценная моя красотка Полина и какие-то типы в костюмах.

Сила бушевала во мне, раздирала на части, прося выхода.

Мальчишка испуганно вскрикнул, когда оба молодчика вдруг оторвались от ступеней.

Они закричали, судорожно пытаясь ухватиться за автоматы и смешно болтая ногами в воздухе.

Я ясно видел обвивающие их голубоватые нити. Заставил их сделаться четче, плотнее. Нити послушно замерцали, по ним побежали мириады крошечных искорок.

Я резко столкнул охранников лбами. С глухим стуком столкнувшись, оба кулями повалились на ступени.

Максим и лидер Уруту споткнулись о них, запутались ногами и едва не повалились поверх охранников.

Полина попятилась, уходя за спины молодчиков в костюмах. Те синхронными жестами нырнули лапами под полы костюмов, но поздно.

Они были слишком медленные. Неповоротливые, как бегемоты, смешные.

Я протянул вперед руку и невидимой волной повалил обоих на лестничную площадку, повел дальше, кубарем вниз по лестнице, на этаж ниже. Сломать ничего не сломают, но ушибов будет прилично.

Максим и лидер Уруту пятились по ступеням вниз.

– Проводник! – выдавил из себя Макс. – Сукин сын, Лешка, раскрылся!!!

Он все-таки порадовался за меня.

Я коротко улыбнулся, спускаясь им навстречу. Мальчишка молча шел следом.

Я переступил через поверженных охранников, миновал лестничную площадку, на которой жались по стенке Полина, Макс и серый человек.

На миг мы встретились с Полиной глазами. Впервые за эту сумасшедшую ночь. Впервые за прошедшие полгода.

Я ничего не почувствовал, совсем ничего.

Меня переполняла сила, и эти бушующие эмоции, это ощущение могущества, эйфория не оставляли места ни для чего иного.

Мы вышли из подъезда.

Возле него поджидало нас десятка полтора вооруженных людей.

При нашем появлении они слаженно вскинули стволы. Растянулись цепочкой, преграждая дорогу.

По глазам скользнул, заставляя зажмуриться, красный луч лазерного прицела. Серьезные у них пушки.

Наверху с треском распахнулось окно у лестничного пролета.

– Не стрелять! – хрипло выкрикнул незнакомый голос. Я поднял глаза. В оконном проеме маячил силуэт человека в сером плаще. Надо же, он даже по-человечески говорить может, если припрет.

Мы прошли сквозь строй расступающихся вооруженных людей.

Я подошел к «газели», распахнул дверцу.

Сидящий внутри Коля вскинулся, на миг обжег меня нехорошим, тягучим взглядом. Подался нам навстречу. Со связанными руками и ногами это было сложно, он едва не упал.

Я вытащил его на улицу, аккуратно усадил на тротуар.

– Теперь с ними шутки шути. – сказал я Коле в затылок.

Спешить было некуда.

Десятки глаз пристально смотрели на меня. Пальцы все еще лежали на спусковых крючках.

Стоит лидеру Уруту отдать команду – и я останусь здесь навсегда.

Но команды не будет.

Они не посмеют стрелять по Вектору.

– Садись в машину. – сказал я Диме, подходя к двери со стороны водительского места. – Поехали отсюда, нечего тебе здесь делать.

– Как вы… как вы это делаете? – прошептал мальчишка, цепляясь за мой рукав.

Я на миг задержался, повернулся к нему.

Потрепал мальчишку по взъерошенным волосам, вслушиваясь в яростные крики Фролова, доносящиеся откуда-то сверху, из окон. Оклемался, значит.

– Я тебя научу. – улыбнулся я, садясь за руль.

* * *

Я бросил «газель» примерно в километре от гостиницы.

Пусть теперь этот Серый плащ ее отбуксирует в свои владения. Как колесницу поверженного противника.

А я хотел пройтись пешком. Проветриться.

Меня догнал откат. Голова кружилась, ломило спину, во рту чувствовался мерзкий металлический привкус, в горле застрял комок.

Я стал дышать ртом. Медленно и глубоко.

Мы пошли к гостинице наискосок, по тропинке через парк.

– То, что вы делали там, – Дима держался рядом мной, стараясь попасть в ритм моих шагов. – Ой, канава…

Хожу я быстро. А тут еще нервы на взводе, да и вообще, состояние, близкое к выпадению в осадок.

Я замедлил движение.

– Говорю, то что вы там показали. – продолжал мальчишка. – Вот это был высший класс! Раскидали этих жлобов только так. У того серого типа, который на питона похож, челюсть аж отвисла. Только вы мне объясните, Алексей, почему вы так с Максимом Георгиевичем? Ведь он же ваш друг. И он ведь хороший человек, разве нет?

– Очень хороший. – подтвердил я, борясь с тошнотой. – И очень амбициозный. Дай ему волю, он весь мир таким хорошим сделает. Под себя перекроит. Альтруист.

Мальчишка покосился на меня.

– И девушка вроде ничего. – добавил он несколько смущенно.

Это да. Очень даже ничего.

Ничего личного.

– А вот эти, тот тип в сером, и лбы с пушками – они же вроде тех уродов, которые меня похищали?

– Ты это почувствовал? Или просто мнение?

Становилось чуть полегче. Я жадно втягивал в легкие холодный воздух. Остановился, потер поясницу. Не свалится бы на полдороге.

– Ну да, почувствовал. Сразу как увидел. Знаете, я смотрю на них, и такой как будто бы озноб проходит. Ну вроде как я простудился и температурит меня.

– Это нормально, Дима. Просто ты начинаешь проявляться.

– Чего я начинаю?

– Это довольно сложно объяснить, – я помедлил, подбирая слова. – Понимаешь, есть такие люди, у которых от природы талант. Ну например, очень хорошие художники. Есть у тебя любимый художник?

– Ну этот, – Дима пожал плечами. – Шишкин, типа.

Эх, педагог из меня никакой.

Но ведь как-то надо вводить парня в курс дела.

– Ну пусть Шишкин. Вот у него есть замечательный талант писать картины. Люди смотрят на них, ощущают радость или грусть – в зависимости от того, что заложил в картину художник, когда ее писал. Чувствуют эмоции, понимаешь? Но не так, чтобы сразу начинать плакать навзрыд или радостно скакать кругами посреди галереи. А на уровне легких ощущений.

– Так. – Дима кивнул.

– А теперь представь, что есть еще один условный человек. И его заключается в том, что он, глядя на картину, может с огромной точностью определить, какое настроение и какие эмоции испытывал художник, когда накладывал кистью каждый отдельный мазок.

– Сомневаюсь.

– Верю. А теперь приходит еще один посетитель галереи, подходит к картине, и все заложенное в нее настроение забирает себе.

– И картина превращается в пустой кусок картона, да? Ха, забавная тема.

– Нет, картина остается картиной. Но одни люди видят в ней мазки, который художник делал с хорошим настроением, а другие видят мазки, которые он делал, уже заканчивая ее, когда на улице была плохая погода, и потому настроение у него было не очень. И вот кто-то из этих странных людей берет из картины радость, а кто-то грусть, тоску, досаду…

Я нес околесицу, и сам чувствовал это. Но как было объяснить ему то, чему нас учили несколько лет?

На что нас натаскивали как служебных собак. Макса, Фролова, волкодавов-проводников, и нас, индикаторов-ищеек.

– А кто-то просто смотрит на картину, – пробормотал я. – стоя посреди выставки. А рядом с ним стоит другой человек, и при этом пьет из него эмоции, все до последней капли… И вот этому, из которого выпили эмоции, потом станет очень плохо. А тому, кто пил – наоборот, отлично. Таких мы называем «минусами». Потому что они отнимают, понимаешь?

– Значит вы плюсы?

– Не совсем. – я поморщился от нового приступа боли в спине, замедлил шаг. – Мы берем из той картины, о которой я говорил. А из людей мы стараемся не брать. А если и берем, то тогда стараемся отдавать больше, чем взяли. Поддерживать баланс.

– Ну ясно. – сказал Дима. – Кроме одного. Вот а кто нарисовал всю эту картину? Со своим плохим и хорошим настроением.

Вот ты и нарисуешь, чуть не вырвалось у меня. Если ты действительно Вектор.

Я попытался подобрать нужные слова, но мальчик меня опередил.

Он бил в самое яблочко. Он был способный.

– И кстати, – Дима остановился, требовательно посмотрел на меня. – зачем вам понадобился я? Зачем? Что вы хотите от меня?

– У тебя есть талант. Очень редкий.

Он кивнул.

– Максим Георгиевич уже пытался говорить со мной об этом. Под гипноз меня два раза загонял. Хренотенью какой-то заставил заниматься, кляксы разглядывать и кружочки с треугольничками сопоставлять. Но толком так ничего и не объяснил. Эти помешали, со своим снотворным на платке.

– Тебе не холодно? – я попытался съехать с темы разговора.

– Нет, нормально. Далеко еще?

– Почти пришли, вот видишь забор.

– Ага. Ну так вот, я-то вам зачем? Я что, тот человек, который вытягивает из картины добрые мазки? Или наоборот? Объясните мне.

– Прежде всего, ты тот, кто умеет видеть в мазках настроение. – сказал я. – А кем ты станешь в дальнейшем, покажет время.

Некоторое время мы шли в тишине.

– А когда вы с этим чуваком в темных очках в квартире сцепились, и он в стену впечатался, или когда те мужики по лестнице скатились, это тоже из-за мазков с разным настроением?!

– Это побочный эффект. – сказал я. – Энергию можно фокусировать на вот таком примитивном уровне. Но это в тех случаях, когда уже не хватает слов.

– А Окна? – спросил он.

– В смысле, Окна?

– Что они… что это такое? Максим показывал мне один раз. Это было довольно красиво. И необычно. Как будто из ничего лампочка зажглась.

Если бы я мог объяснить.

Я сам «проводник» лишь с сегодняшней ночи. Никто меня ничему не учил, не натаскивал и не тренировал. Просто я взял и раскрылся. На удивление дорогим моим товарищам.

И я уже не знаю, хорошо это или плохо.

Но вот то, что теперь все будет совершенно по-другому – факт.

– Окна – это выход в параллельное пространство. – я подвигал пальцами, подбирая слова. – Прорыв между мирами. Для того, чтобы сделать его, нужно вложить большое количество энергии. Он очень быстро затягивается, но при его раскрытии выделяется импульс такой силы, что сполна оплачивает затраты.

– И кто там, за этими окнами? Чужой с Хищником? Или может супермен летает?

– Я не знаю. – честно признался я. – Там свет… Или тьма. Смотря, кто открывает.

– Вы что, – мальчик недоверчиво улыбнулся. – Эти прорывы используете только для того, чтобы лупить другу друга по башке? На-армально…

А ведь я об этом даже никогда не задумывался.

Действительно, как-то и в голову не приходило.

Неужели это просто дармовой источник энергии и больше ничего?

Все эти удивительные возможности, всплески, отголоски огромной тайной силы.

И то, чем мы занимались, как использовали эту силу.

– А вы бы экспедицию отправили туда, в такое окошко. – порекомендовал Дима. – Ну как челнок с космонавтами. Или добровольцев не будет?

Я поежился. Мы почти подходили к гостинице, воздухом я уже надышался. Вроде полегчало. А вот от вопросов мальчишки снова поселился звенящий гул в висках.

– Добровольцы были. – сказал я. – И экспедиции. Только никто не вернулся.

– Почему? Они погибли?

– Неизвестно. Никто этого не знает. Понимаешь, это окна, а не дверь. В дверь можно зайти или выйти. А вот выйти в окно…

– Понятно. – сказал мальчишка.

Я не был уверен, что ему действительно понятно. Откровенно говоря, мне и самому было совсем непонятно.

– Это другая реальность, Дима. Неужели, нам мало своей собственной?

– Не знаю. – сказал он, ероша волосы. – Это вы меня научить должны, вы же умные.

Я вытащил из кармана резную фигурку, изображающую филина, протянул ему.

– Забавный. – Дима криво ухмыльнулся.

– Это тебе, на память. – сказал я. – Когда-то очень давно, один человек сказал мне, что эта штука помогает двигаться вперед и развиваться. И выбирать правильный путь.

Мальчишка повертел фигурку в руках.

– И как? Он вам помог?

– Надеюсь, что да.