Текст книги "«Мартен»"

Автор книги: Сергей Иванов

С т е п а н. Вроде верю, вроде не верю…

З н а м е н с к и й. Будем смотреть… Во всяком случае, я готов работать. (Уходит.)

К в а ш а (отходя с Глебом Орестовичем). Какой анализ вчерашних слитков?

Г л е б  О р е с т о в и ч. Абсурд! Вот… (Вынул записную книжку.) Посмотрите, что вышло… Но есть идея… Хром дает себя знать. Видите?

Они, усевшись, тихо разговаривают, рассматривая записки. Вбегает плавильщик  О б л о м.

О б л о м (Степану). Мастер… Пом-маешь? (Делает жест, точно забрасывает в печь шихту.) Пом-маешь? (Изображает, как он сквозь очки следит за плавкой.) Пом-маешь? (Дал знак, чтоб закрыли печь.) Пом-маешь? Стою… (Показывает, что он закурил.) Пом-маешь? Не впервой… И бум-трам! Душу, сердце… Пом-маешь?

С т е п а н (очень спокойно). Не может быть.

О б л о м. Факт.

С т е п а н (подошел). Сгорел?

О б л о м. Пом-маешь? (Показал, что печь сгорела.)

С т е п а н. Раскрыл свой паяльник… «Пом-маешь?..» (Пошел.) Обезьяна сибирская! Угробил!

О б л о м (горестно.) Загнал. (Пьет воду из бака.)

С т е п а н идет в одну сторону, О б л о м – в другую. (Кричит вверх.) Э-э! (Опять пьет воду.)

Вот пом-маешь… (Уходит.)

Входит  Д и р е к т о р  с топором в руках, за ним – Б а р г у з и н,  Х р у с т а л е в.

Д и р е к т о р. Ну, хозяева, сели… На, товарищ технорук, пощупай… Сели. (Подает Кваше топор.) Получили с испытания. Москва сообщает, после испытания подписан генеральный договор со стальным концерном ДВМ. Так-то, металлурги! Иностранная зависимость. Топора путного сделать не умеем, а хорохоримся. Сковородки делать будем или урильники.

К в а ш а. Глеб Орестович, что же это значит?

Г л е б  О р е с т о в и ч. Такой же вопрос я вам могу задать.

К в а ш а (Директору). Заграничные образцы прислали?

Д и р е к т о р. Вам в кабинет сложили.

К в а ш а. Надо посмотреть.

Д и р е к т о р. Идите посмотрите.

Г л е б  О р е с т о в и ч. Необходимо тщательное изучение.

Д и р е к т о р. Изучайте.

К в а ш а. Невероятно.

Г л е б  О р е с т о в и ч. Но факт.

К в а ш а. Факт.

К в а ш а  и  Г л е б  О р е с т о в и ч  идут. К в а ш а  остановился, рассматривает топор. Д и р е к т о р, Х р у с т а л е в, Б а р г у з и н  поднимаются наверх, в комнату заводской редакции, где работает редактор  Д а в и д. Он беседует с  Р у д а к о в ы м. Наверху.

Р у д а к о в. А в заключение моей беседы для вашей заводской газеты я бы сказал так, просто и ясно, чтобы рабочий читатель понял мою мысль. Ну что ж! Постигла нас неудача с топором. Мы теперь вынуждены для рубки наших лесов выписывать продукцию концерна ДВМ. Тяжело. Дорого. Невыгодно. Знаем. Но своей продукции нет. Возникает вопрос: что же делать? На этот вопрос я отвечаю… И вот тут, товарищ, надо осторожно написать, чтобы сразу не пугать людей. Примерно так: здесь будут необходимы сложные и крупные мероприятия, может быть, капитальные строительства… не знаю. Во всяком случае, мы во имя общих наших задач будем жертвовать частными интересами этого завода. Вот и все.

Х р у с т а л е в. Ну?

Д и р е к т о р. Как здорово нам заграница-то по морде дала! А? Помню, на Алтае вот так же нас Колчак двинул. Я вам скажу, и бил же – по морде, по морде… Молодец!

Д а в и д. Кто?

Д и р е к т о р. Колчак. Выучил! А то мы тоже хорохорились. На знамя буквы нашили: «Шестая часть земли». А какая там, к черту, шестая, ежели вся завоеванная территория была только под ногами!

Х р у с т а л е в. Что же будем делать, директор?

Д и р е к т о р. Урильники делать надо, урильники. Ходовой товар. Стальные урильники для ответственных работников, вроде нас с тобой.

Внизу. Р а б о т н и ц ы несут на носилках землю.

П е р в а я  р а б о т н и ц а. Им что! И весь завод спалят.

В т о р а я  р а б о т н и ц а. Спалят.

П е р в а я  р а б о т н и ц а. Сукины дети!

В т о р а я  р а б о т н и ц а. Не сукины дети, а вредители.

П е р в а я  р а б о т н и ц а. Факт.

Уходят. Проходят мартеновцы. Возбуждены.

Г о л о с а. Говорю гадам: «Смотрите, гады!» Но не слушают, гадовые души!

– Остановят цех!

– А ты думал…

– Пожгут электропечи, а потом за мартен возьмутся!

И м а г у ж а. Бульно никураша… Бульно никураша. Зачим мастир Аблум себе брал планка давать? Зачим, говорю, Аблум выдвигалка даешь? Давай мине выдвигалка. Аблум – дурак-башка. Ему выдвигалка дает, рабочий разговор ни делает. Бульно никураша. Директор звать давай, на участок сажать, тюрьму сажать, сукин сын, подлюка!

Уходят. Наверху.

Д и р е к т о р (просматривая записи беседы с Рудаковым). Рано, товарищи, рано такие вещи опубликовывать. Панику на заводе поднять легко, а вот тушить ее кому?

Б а р г у з и н. Не сдаемся! Партколлектив в таком духе и резолюцию вынес. Не сдаемся!

Д и р е к т о р. Спланировать останов завода…

Р у д а к о в. При чем здесь партколлектив? При чем здесь «спланировать»? Моя задача весьма проста – найти выход из создавшегося положения. Что же, мы предлагали вам производить такую продукцию, которая не удовлетворяет потребителя? Поэтому я рекомендую не бросаться словами относительно планирования. Сами говорите – сели. А я не уеду отсюда до тех пор, пока не проведу намеченных мероприятий, ибо не имею права уехать. Поэтому не рано опубликовывать мою беседу. Я не привык работать за спиной у общественности, тайком от рабочих. (Встал.)

Директор. Так. Дуете, значит, под гору? Дуйте.

Р у д а к о в  уходит.

Х р у с т а л е в. А мы, значит, на гору.

Д и р е к т о р. Ну вот, треугольник, видели?.. Дела! С одной стороны, я Рудакову ничего не могу возразить. Человек с головой, дело понимает.

Б а р г у з и н. Вот тебе прямая директива, директор – молчи. Пускай он шурует, составляет планы, приказывает, а ты молчи. Отношения с ним не обостряй, но втихомолку мы будем делать свое.

Д и р е к т о р. Саботаж?

Б а р г у з и н. Плевать!.. (Горячо.) Формально он прав, а по существу… Что тебе твое чутье говорит? Что нам ударники скажут по существу? Нам воевать надо. Я сегодня ночью войну обдумал… Нет. Воевать будем за свой топор, за свой металл, за свою индустрию. Газетка твоя плохо зовется. Называй ее так: «В бой». Нет. Не «В бой» – «В атаку». «В атаку». Как смотришь, директор? Посидели – хватит. Массу мобилизуем, директор, до чернорабочего доведем боевые задачи, ярость подымем – прямо, конкретно, против концерна ДВМ. В чем дело? А?! Оборона. Чем не тезис?

Д и р е к т о р (Хрусталеву). Ну, завком, наваливаться надо… Переходи жить в свой кабинет.

Б а р г у з и н (Директору). Сегодня, в десять ночи, бюро в расширенном составе и с привлечением ударников. Пошли!.. Давид, ты эту беседу не печатай.

Х р у с т а л е в. Набери, пошли корректуру… поволынь.

Б а р г у з и н. Без моего разрешения не печатай. (Уходит.)

Звонит телефон.

Д а в и д. Редакция… А, черт, не слышно!.. (Дует в трубку.) Ну редакция… Ну здесь… Да. (Директору.) Петр Семенович, в мартеновский цех вас экстренно зовут. Какой-то кричит… Плавка…

Х р у с т а л е в. Плавка!.. Сейчас должны были закончить третью плавку… Так и есть, двенадцать с четвертью. Наверно, получили нержавеющую. Ах, черт те возьми.

Д и р е к т о р (выходя). Нержавеющая?.. Подняли бы завод. Думаешь, выплавили? Баргузин!

Появляется Б а р г у з и н.

Б а р г у з и н. Тебя ищут. Экстренно. Что-то есть…

Д и р е к т о р,  Б а р г у з и н,  Х р у с т а л е в  спускаются вниз, где уже человек двенадцать рабочих и работниц окружили  С т е п а н а  и  О б л о м а.

И м а г у ж а. Зачим Аблум выдвигалка давал? Печка каюк, шихта путал, казел варил, убытка, давал ты отвечать будешь.

Р а б о ч и й  с е д о й. Вредительство и есть, как желаете. Какие могут быть опыты, когда печь сожгли?

Р а б о ч и й  р я б о й. Анжинера тоже!

В т о р а я  р а б о т н и ц а. Черти сопливые!

Шум. Крики толпы.

Р а б о ч и й  с е д о й. Как это так?!

С т е п а н. Ну… ну чего вы бузу трете? Я сжег – я отвечаю.

П е р в а я  р а б о т н и ц а. Чем? Портками?

И м а г у ж а. Тюрьму надо, суд давай! Шутка играешь. Моя двадцать лет плавка делал, моя твоя чистый вода водить будем. Аблум, сукин сын, зачим спина мастир стоишь? Стой морда здесь!

Шум.

Д и р е к т о р. Что за шум? Что такое. О чем митинг, мартен? Как дела, мастер?

С т е п а н. Угробили.

Д и р е к т о р. Козел?

С т е п а н. Хуже.

Д и р е к т о р. А?

С т е п а н. Первую электропечь сожгли.

О б л о м (выскочил). Пом-маешь, Петр Семеныч? Я, пом-маешь…

С т е п а н. Катись! Я виноват.

Д и р е к т о р. Тридцать тысяч убытка. Две недели из строя вон. (Рабочим.) А вы что? Ага… Ну сожгли – значит, сгорело. Так, дядя Федор!

Р а б о ч и й  с е д о й. Сгорело, конечно, так надо глядеть.

Д и р е к т о р. А с кем ты у нас свод-то в мартеновской сжег? С Демой плавили, помню. Ты, мастер, опыты переноси на вторую. А вас, ребята, очень я прошу всячески помогать опытам. Знаете, какую сталь плавим?

Р а б о ч и й  с е д о й. Мало что с Демкой! Не моя вина в том была.

Р а б о ч и й  р я б о й. Опытов на копейку, а убытков…

П е р в а я  р а б о т н и ц а. И цех спалят.

Р а б о ч и й  с е д о й. Не знаем мы, каки-таки опыты.

В т о р а я  р а б о т н и ц а. Да прекратить, и все тут.

Р а б о ч и й  р я б о й. Кому надо эту сталь?

Р а б о ч и й  с е д о й. Простой стали не хватает.

Шум.

Б а р г у з и н. А ну, дай-ка…

П е р в а я  р а б о т н и ц а. И давать нечего.

Р а б о ч и й  р я б о й (Баргузину). Нет, ты скажи – кому?

Б а р г у з и н. Что – кому? Что – кому?

Р а б о ч и й  р я б о й (Баргузину). Нет, ты скажи – кому?

Б а р г у з и н. Тебе.

Шум.

Дай сказать-то… Ну, товарищи, это мура. Черт вас знает, где у вас память! Не я ли с вами вот тут подробно все обсудил? Толковали, толковали! Дали обязательство всем цехом поддержать опыты? Дали.

Р а б о ч и й  р я б о й. Печи жгут.

Б а р г у з и н. Первая неполадка, а вы – караул! Какие же мы, к черту, тогда большевики?.. Вот что: шум во время работы подымать нечего. Вы хотите взять свою резолюцию обратно? Ну?.. Эх, друзья, вдумчивей думать надо… Неужели мне вас агитировать?

Д и р е к т о р. Окупятся убытки. Верное слово. Очень прошу, бросьте вы это самое… неверно, как говорится. А?.. А ты что, Имагужа?

И м а г у ж а. О, зачим Аблум выдвигалка давал, зачим Имагужа молод считают? Имагужа пять штук детей делал. Одна штука на практике работает.

Д и р е к т о р. Пять штук? Сам?.. Мастер!

Смех.

Ты, Степан, бери его в плавильщики… Но неграмотен ты, Имагужа.

И м а г у ж а (выхватил из кармана газету, прочитал). Га-зе-т… (Понюхал газету.) Си-во-днишний.

Смех.

Д и р е к т о р. Кончено, ребятки! Поволынили – хватит. Плавь, Степан, я отвечать буду. На места, народ, на места!..

(Шлепнул вторую работницу пониже спины.)

В т о р а я  р а б о т н и ц а (отходя, оглянулась). Не играй.

Расходятся. К  Д и р е к т о р у  и  Б а р г у з и н у  подошел  К в а ш а.

Д и р е к т о р. Ну, техрук, седохом и плакохом…

К в а ш а. На электростанции авария?

Д и р е к т о р. Ясно. Плавильщик электропечь сжег.

К в а ш а. Сукины дети! Какую?

Б а р г у з и н. Опытную.

К в а ш а. По нержавеющей?

Б а р г у з и н. Да.

К в а ш а. И там, и здесь, и кругом. (Отходит, ругается.)

Д и р е к т о р. Воевать будем, старик… (Кому-то грозится.) Мы вам дадим знать про нас, про лесных дураков, про древлян!

Виктор Баранов
СТИХИ

РАБОТНИКИ ВСЕЛЕННОЙ

Моим товарищам-коммунистам

 
В эти дни,
Горящие нетленным светом,
Озаряющие века,
Дайте мне работу в сто мартенов,
Равную труду большевика!
 

КОНИ ЗЕМЛИ

 
В вечерний час безлюдно поздний,
Как только в ночь уйдет тайга,
Помчится рысью к тропке звездной
В еловой бурке Уреньга.
Далеким эхом отзовется
Из тени Гребень Откликной,
И тишина вот-вот взорвется
От скачки грохотно лихой!
Эх! Горы! Каменные кони!
Вы до зари распряжены.
И в этот час в ночном загоне,
Резвитесь, словно стригуны!
Но вновь расходитесь игриво
По тихим стойлам поутру,
И шелестят покорно гривы
Зеленой хвоей на ветру.
…С рассветом здешние ребята
Впрягут вас в прежние дела.
И будут снова до заката
Звенеть стальные удила!
 

Алий Аль
МАРШ МОЛОДЫХ УДАРНИКОВ [5]5
  Из книги «На путях к победам», подготовленной горкомом ВЛКСМ Златоуста в 1931 г. к IX съезду ВЛКСМ.


[Закрыть]
Стихотворение

 
Мы
Вместе с веком
Сделались суровей,
Но в каждом взгляде
Виден трепет дней.
Чем жизнь дороже,
Тем сильней,
Сильней ломаются
И гнутся брови.
       Вам путь сибирский
       Незнаком,
       Кандальный звон
       И голос канонад,
       Так бейте
       Сильней молотком,
       Герои нынешних
       Бригад!
Идут
Рядами тесными,
Их лозунг
Свеж и
           рьян:
«Работай
              тесно
С песнею!
Деритесь
За пром-
             фин-
                     план!
Наш
Каждый час
Сжимает мир в ладони,
Освобождаясь
От иных обуз —
Мы все везем,
Как ломовые кони,
Упругих дней
Неоценимый груз.
       Ударь,
       Ударь еще, дружок!
       Враги не спят,
       Враги нас стерегут.
       Пусть будет счастьем нам
       Станок!
       Пусть
       Нашим гимном будет
       Труд!
Нам
Лодырей
Не надобно.
В ком
Молодость
Крепка,
Ударными
Бригадами
Сметем
Врага.
       Наш век суров,
       И раскрывая двери,
       Мы входим в мир
       Стальной походкой лет.
       И крепко верим
       В будущий рассвет,
       И в юность немеркнущую
       Верим.
Нам
Гром орудий незнаком,
Мы в жарких битвах
Не дрались,
Но на полях
И за станком
Мы строим радостную
Жизнь.
       Ударь,
       Ударь еще, дружок!
       Враги не спят,
       Враги нас
       Стерегут,
       Пусть будет счастьем
       Нам
       Станок!
       Пусть
       Нашим гимном будет
       Труд!
 

Сергей Иванов
ПОСТУПЬ КОМСОМОЛЬСКАЯ [6]6
  Из книги «На путях к победам».


[Закрыть]
(Из поэмы)

Комсомолу златоустовских заводов – организатору ударничества в соцсоревновании

 
Наши дни
Создаются в работе
И тверды,
Как гранит.
Каждый день —
В пролетарской заботе,
Из труда
Заводского отлит.
Сотни дней,
На фундаменте стройки,
Соединились
В тринадцать колонн…
Вот сегодня
В токарной пристройке
День
Отольют
Под стальной перезвон.
Гудок прогорланил
Два.
Звук гудка
Разбуранил
Ветер.
Нынче Ванька с Никитой
Собрали ребят
В цехкомитете.
На собрание явились все —
Двадцать пять
Токарей-комсомольцев.
В цехкомитете
Серебряный смех,
Разговор,
Словно трель колокольцев.
Мимоходом зашли
Бородатые дяди
Посмотреть
На серьезных ребят.
Их приходу
Токарники рады:
«Садитесь
На первый
Ряд».
Тишина.
Выбирается «пред» —
Юный токарь
Шевалдина Роза.
Повестка:
«Прорыв.
Выполнение смет
Под угрозой».
Короткий доклад.
Отчетливы цифры.
В нашем цехе опять
Механизмы утихли.
Стыд и позор и срам!..
Разве цех наш
Осколок?
Есть цеха подступают
К двумстам,
А мы
Выполняем на сорок.
К черту
Косность, прогулы и лень!
Давайте
Своим примером
Выполнение повысим
За каждый день
Так,
Чтоб процентами
В век не измерить.
Смену ударную
Нужно создать,
Не расходиться отсюда
И назвать
Именем МЮДа.
Расплескалася
Радость на всех,
Застучала
Единым порывом.
Завтра,
Завтра
Отсталый цех
В наступленье
Пойдет на прорывы…
Прошли месяца.
В сверхударных атаках
К победам идет комсомол.
Эскадроны станков в произ-
                             водственных драках
За собой в наступленье повел.
Комсомол,
Комсомол,
Синеблузые звенья,
Крепящие цепи заводских
                                 декад!
Посмотрите:
Никиты, Сергеи и Жени
На часах пятилетки стоят;
Комсомольцы —
В ударных бригадах,
Комсомольцы —
В шеренгах бойцов,
В индустрии стальные наряды
Одевают тела городов.
И с чеканисто-радостным
                    рвеньем,
Мощным натиском юных
                    сердец —
Разлилось
Комсомольское
Пенье
По Союзу Республик
С конца на конец.
Вместе с солнцем, спозаранку,
Раз намеченным путем
С пролетарскою осанкой
На заводы мы идем.
Я, работая ударно,
Лью металл в огне печей,
Ты стоишь у наковальни,
У машин и дизелей.
Коль удвоить нужно сметы —
Что ж!
Медлительность долой! —
Командарм,
Страна Советов,
Мы готовы в бой!
 

Виктор Губарев
СТИХИ

ЗА БУРАНАМИ ГРОЗОВЫМИ

 
За буранами грозовыми
Ты отсюда не видна,
Сторона моя садовая,
Песенная сторона.
 
 
Поднимались ночи гулкие,
Ночи звездные тогда,
Мы косыми переулками
Уходили до пруда.
 
 
Там у зарослей ракитовых,
У серебряных кустов,
Рыба крупная, маститая
Била о воду хвостом.
 
 
Там следили за планетами
Синие глаза твои,
И нежданными ракетами
Рассыпались соловьи.
 
 
За садами зори бредили,
Ветры плыли стороной,
На закате, на рассвете ли
Мы рассталися с тобой.
 
 
Я не помню! Ночи росные,
Ночи теплые саду…
Шли деревья низкорослые
В розовеющем цвету.
 
 
Шли антоновки медовые —
Им, наверно, не до сна!
Сторона моя садовая,
Песенная сторона!
 

МЫ ИДЕМ

 
По реке, по желтым перекатам
День плывет устало на закат.
У травы высокой и немятой
Поднимают песенку девчата
К самым отдаленным облакам.
 
 
Песня, песня! По росистым травам
Как нам разыскать твои следы?
Ты прошла по ландышам, купавам,
Птицею забилась у отавы,
Рыбою плеснула у воды.
 
 
Песня, песня! В час закатный слышно,
Как растут деревья в тишине,
Поднимается трава и дышит.
И дымят, и зацветают вишни,
Девушки проходят по стране.
 
 
Поздно. Металлические росы
Падают, в траве переблеснув,
У реки, у голубых покосов
Встанем под серебряной березой,
Песнею приветствуя весну.
 

Борис Ручьев
СТИХИ

ВЕЧНЫЙ ПЛАМЕНЬ

 
Индустрия – вечный мой город,
я сам – твой строитель и брат,
твоим деревенским Егором
был словно б столетье назад.
 
 
Я сам, будто в давнее время,
намучившись, как ученик,
премудрость металлотворенья
твоим подмастерьем постиг.
 
 
Мы оба историей стали,
хотя и не равен наш век:
мы – мир из бетона и стали,
я – мастер твой, но человек.
 
 
По праву всего поколенья,
что было твоим целиком,
я стал твоим слухом, и зреньем,
и верным твоим языком.
 
 
Мы, люди, не смертны у горнов,
ни старость, ни немочь – не в счет,
в тот час, когда змеем покорным
стихия металла течет.
 
 
Здесь всяк по душевному праву
к железному долгу привык…
и вечного пламени плавок
нельзя погасить ни на миг.
 

ПАРЕНЬ ИЗ ТАЙГИ

 
Получив топор с лопатой
да харчей сухой паек,
он тайгу прошел когда-то
с краю, вдоль и поперек.
В камнях гор и в руслах речек,
по болотам, возле скал,
без дороги, как разведчик, —
летом золото искал.
       А зимой
                   за крепким чаем,
       в пору бешеной пурги,
       часто сиживал ночами
       с нами парень
                  из тайги.
Часом жил без хлеба-соли,
от устатку падал с ног,
при любой сердечной боли
песню петь в артели мог.
Мог под снегом спать, как дома,
под дождем костер разжечь,
сбить зимовку в два приема,
на лопате хлеб испечь.
       Сам друзей лечил от скуки,
       сам мастачил сапоги…
       Был он мастер на все руки,
       этот парень из тайги.
Но однажды мимоходом
поклонился парень нам,
паспорт взял, долги все отдал
и пошел по всем фронтам.
       Год проходит —
                   нет привета,
       два проходит —
                   нет следа…
       Не случись тогда газета,
       мы не знали б никогда,
       как по высшему указу,
       не награду, как другим,
       целых
                 три награды
                                    сразу
       дали парню из тайги.
Значит, жили мы недаром,
как положено парням,
ели щи с одним наваром,
хлеб делили пополам.
Чай варить, так только вместе,
лес рубить, так только враз,
гадов бить так честь по чести —
так привык любой из нас.
       Каждый понял все науки,
       каждый знает, где враги,
       каждый – мастер на все руки,
       каждый – парень из тайги.
 

Михаил Львов
СТИХИ

* * *

 
Я был на стройках Южного Урала,
Я видел, как выстраивался в ряд,
Сверкая полировкою металла,
За новым агрегатом агрегат.
Как будто артиллерия морская,
И выдох пушек, вспышками огня
Великий труд победы освещая,
Как легкий дым, окутывал меня.
В жару июля и в мороз крещенский,
В волнах пшеницы, в угольной пыли
Мой путь лежал от «Энска» и до «Энска»
По городам промышленной земли.
Я видел, как победа вырастала,
Свидетельствую: пролетят года —
Спасительное мужество Урала
Отчизна не забудет никогда.
 

* * *

 
Урал, Урал… Заводы… Шахты… Горы…
Страной железа видишься ты мне.
Твои сыны, литейщики, шахтеры,
Себя как дома чувствуют в огне.
 
 
С рождения металлом окруженный,
Уралец – прирожденный металлист.
А значит, он и воин прирожденный,
И слесарь от рожденья, и танкист.
 

* * *

 
В пороховой окутываясь запах,
Идет на запад наших танков вал.
И сам Урал подвинулся на запад,
Придвинул пушки к западу Урал.
 
 
Пройдут года – над веком небывалым
Потомки совершат свой поздний суд.
Железо назовут они Уралом,
Победу назовут они Уралом,
И мужество Уралом назовут.
 

ЗЛАТОУСТ

 
…Ты сегодня дымишься за дальнею далью,
За снегами, которым не видно конца.
Златоуст! Златоуст! Нержавеющей сталью
Это имя нам детство вписало в сердца.
И Закаменки камень, и малинники Голой,
И запруженный Ай, и седой Таганай —
Это детство мое. Это юность и школа.
Это в горы и сосны оправленный край.
Город детства и стали, город стужи и зноя.
За оградой резною, за сосной вырезною,
Весь ты в зренье моем, весь ты в сердце моем,
Словно только вчера я покинул свой дом.
Мы идем сквозь огонь, позабыв о покое,
И в родительский дом я нескоро вернусь.
Как любовью своей, как отцовской рукою,
Ты прикрой меня сталью в бою, Златоуст.