Текст книги "Россия в XIX веке (1801-1914)"

Автор книги: Сергей Пушкарев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Право помещиков наказывать своих крепостных за всякого рода "продерзости" не было регулировано законами, и правительство

Николая I пытается нормировать это право законодательными постановлениями.

(В Своде Законов изд. 1832 г. помещикам предоставляется право наказывать своих крестьян, "но без увечья и тем менее еще с опасностью их жизни". – В 1846 г. были точно определены права помещиков относительно домашнего суда и расправы: помещики или их управляющие могли подвергать крепостных "наказанию розгами до 40 или палками до 15 ударов, или же аресту на время от одного до семи дней, а в случаях особенной важности и до двух месяцев с тем, чтобы виновный был содержим в сельской тюрьме". За более важные преступления и проступки помещик может отсылать крепостных в смирительные и рабочие Дома на время от 2-х недель до 3-х месяцев, или в исправительные арестантские роты – от 1 до 6 месяцев; неисправимых и "вредных" крепостных помещики могут удалять из своих имений (11 ПСЗ, XXI, № 19640, ст. 1680).).

{66} С другой стороны, помещики за "жестокое обращение" со своими крепостными (связанное, очевидно, с истязаниями или увечьями) подлежали, по закону, ответственности и серьезному наказанию (В "Уложении о наказаниях уголовных и исправительных", изданном в 1845 году, находим отдел "о злоупотреблении помещичьей власти" (ст. ст. 1900-1906). Ст. 1900 гласит: "Когда виною помещика, чрез обременение безмерными сборами или иными также непомерными тягостями, населенное имение будет доведено до разорения, то сие и всякое другое населенное имение его берется в опеку", и помещику воспрещается пребывание в нем. По ст. 1901, "помещики, изобличенные в жестоком со своими крепостными людьми обращении, сверх учреждения опек над ними и всеми населенными их имениями, лишаются права иметь в услужении своих крепостных людей и подвергаются заключению в смирительном доме" на время от 6 месяцев до 3 лет. – Всего в 1851 г. в опеке состояло 200 дворянских имений за жестокое обращение их владельцев с крепостными.). Беда была, однако в том, что крепостные по-прежнему были лишены права жалобы на своих помещиков, так что дела о преследовании помещиков за жестокое обращение с крепостными могли возбуждаться только по инициативе местных властей, а последние обыкновенно не спешили проявлять в этом вопросе свою инициативу.

Говоря о правовом положении крепостных, нужно еще упомянуть о том, что в 1827 г. было запрещено принимать детей крепостных крестьян и дворовых в гимназии и университеты, но им было дозволено "как и доселе невозбранно обучаться в приходских и уездных училищах" (а также в земледельческих и ремесленных школах).

Мы привели ряд законодательных постановлений относительно крепостного права. Каково же было фактическое положение крепостного крестьянства в первой половине XIX века

(И в советской и в дореволюционной литературе принято изображать положение всего крепостного крестьянства самыми мрачными красками, а всех помещиков полагается изображать в виде диких зверей, которые находят главное и чуть не единственное удовольствие своей жизни в постоянном истязании крестьян всеми возможными орудиями пытки – розгами, палками, кнутьями, плетьми, железными цепями, рогатками, "щекобитками" и т. д. Бесспорно, случаи жестоких истязаний бывали, мы находим сведения о них в судебных протоколах и в воспоминаниях современников, но они именно потому-то и попали на страницы мемуаров и в акты судов, что рассматривались как преступления, а не как повсеместно действующий нормальный обычай (на который, поэтому, никто не обратил бы внимания). Отвергая слащаво-фальшивую теорию "патриархальной власти", по которой помещики относились к своим крестьянам, как заботливые родители к любимым детям, мы не можем, однако, принять и противоположной, весьма распространенной теории сплошного зверства "класса помещиков". Если даже мы согласимся с утверждением, что помещики видели в своих крепостных не людей, а только рабочий скот, то всё же позволительно усомниться в том, чтобы большинство сельских хозяев находило особое удовольствие в постоянном истязании принадлежащего им рабочего скота. Салтыков-Щедрин, которого никто не заподозрит в сочувствии крепостному праву, говорит (в "Пошехонской старине") о характере отношений помещиков к крепостным: "Вообще мужика берегли, потому что видели в нем тягло, которое производит полезную и для всех наглядную работу. Изнурять эту рабочую силу не представлялось расчета, потому что подобный образ действия сократил бы барщину и внес бы неурядицу в хозяйственные распоряжения. Поэтому главный секрет доброго помещичьего управления заключался в том, чтобы не изнурять мужика, но в то же время не давать ему "гулять".)?

{67} Дать общую картину положения крепостного крестьянства невозможно, ибо положение крестьян – в сотне тысяч помещичьих вотчин – было чрезвычайно пестро разнообразно и подвержено переменам, в зависимости как от характера владельцев, так и от множества иных местных условий. Вождь декабристов Пестель (ненавидевший, как известно, крепостное рабство) говорит в "Русской Правде" (гл. 3) : "Весьма различно положение, в котором находятся различные дворянские крестьяне. У самых добрых господ они совершенным благоденствием пользуются; у самых злых – они в совершенном злополучии обретаются. Между сими двумя крайностями существует многочисленное количество разнообразных степеней злополучия и благосостояния".

Не имея возможности дать общую и полную картину жизненных условий крепостного крестьянства, мы можем лишь приблизительно наметить области наибольшего "злополучия" и относительного "благоденствия". В наихудшем положении находился класс "дворовых людей", составлявший в середине XIX века около 10% 20-миллионной массы крепостного крестьянства. Лишенные собственного дома и хозяйства, постоянно на глазах у барина, подверженные всем прихотям и капризам господского произвола, нередко изнуряемые длительной работой (особенно дворовые девушки), они, в то же время, получали скудную (и не всегда доброкачественную) пищу и третировались как "дармоеды"...

{68} Крестьяне собственно разделялись на две основные группы оброчных, плативших господину лишь определенную денежную сумму, и барщинных, обязанных работать на господском поле. Численное отношение тех и других было различно в губерниях черноземных и нечерноземных и изменялось со временем. В конце XVIII в., по исчислениям В. И. Семевского, в черноземных губерниях Великороссии было 26% крестьян оброчных и 74% барщинных; в нечерноземной полосе – 55% оброчных и 45% барщинных; во всех великороссийских губерниях было 44% оброчных и 56% барщинных крестьян. К концу 50-х годов % оброчных крестьян в нечерноземных губерниях значительно повысился и дошел в Московской губернии до 68%, во Владимирской до 70%, в Ярославской – до 90%. В черноземных губерниях, наоборот, несколько повысился % барщинных крестьян.

Положение оброчных крестьян было, в общем, значительно более благоприятным, чем положение барщинных. Они имели большие земельные наделы, ибо помещики в нечерноземных губерниях часто вовсе не вели сельского хозяйства и отдавали все удобные земли в пользование крестьян. Затем оброчные крестьяне пользовались, обыкновенно, значительной долей самоуправления. Значительная часть населения оброчных вотчин центральной промышленной полосы уходила на заработки в "отхожие промыслы". Правда, суммы оброчных платежей в течение первой половины XIX века в разных местностях были {69} значительно повышены и падали на крестьянский "бюджет" нередко тяжелым грузом.

Положение крестьян в барщинных вотчинах было во всех отношениях хуже, чем положение "оброчников". Вмешательство господ в крестьянскую жизнь и хозяйство было здесь неизмеримо более чувствительным. Управляли этими вотчинами или сами господа непосредственно (если они проживали в деревне), или наемные управители, или назначенные из крепостных бурмистры. Крестьяне должны были работать на барской пашне, причем нормальной считалась трехдневная барщина, но в очень многих имениях существовал еще один "поголовный день" в неделю (иногда это было воскресенье, после обедни), когда все крестьяне должны были работать на господском поле; в некоторых вотчинах от крестьян требовалась 4-х или 5-ти дневная барщина, и тогда крестьянам приходилось на своих полях работать по праздникам или по ночам. Наконец, в некоторых имениях (это были, впрочем, исключительные случаи) крестьяне, получая от господина пропитание ("месячину"), работали на господских полях все 6 дней в неделю.

Кроме рабочей повинности (иногда и сверх оброка) крестьяне обычно платили господину "столовый запас" – баранов, гусей, кур, яйца, ягоды, грибы, – и исполняли подводную повинность (по перевозке продуктов барского хозяйства).

Среди барщинных крестьян особенно тяжелым было положение их у "мелкопоместных" владельцев, где эксплуатация крестьянского труда

была особенно сильной и господское вмешательство в крестьянскую жизнь особенно стеснительным.

Тяжелое положение крепостного крестьянства нередко вызывало крестьянские волнения, отказы в повиновении помещикам и попытки жалоб "высшему начальству". В царствование Николая I насчитывается историками до 600 случаев крестьянских волнений, из которых около половины были подавлены с помощью воинских команд.

(Нужно, впрочем, иметь ввиду, что выезжавшие для "усмирения" губернаторы, исправники и жандармские штаб-офицеры или проявляя усердие не по разуму, или, желая выслужиться перед высшим начальством и "схватить" лишнюю награду за свою "распорядительность", превращали в "бунты" такие действия крестьян, которые на самом деле не имели ничего общего с восстаниями, – отказ от повиновения помещику или попытка коллективной жалобы высшему начальству – всё это уже почиталось за "бунт".).

{70} Нередки были и случаи индивидуальных расправ крепостных со своими господами: за 20-летие с 1835 до 1855 г. известно около 150 случаев убийств помещиков крепостными и около 75 случаев покушений на убийство.

Отношение русского общества к крепостному праву было двояким: громадное большинство помещиков и николаевской бюрократии усматривало в крепостном праве один из "исконных устоев" русской жизни и считало недопустимым освобождение крестьян, особенно с землею, во-первых потому, что это было бы нарушением "священных прав собственности", а во-вторых, потому, что освобождение крестьян грозило бы тяжелыми политическими потрясениями, ибо крепостное право тесно связано с самодержавием, и помещики служат главной опорой царского трона.

Цвет дворянской интеллигенции – декабристы – ненавидели "крепостное рабство" и требовали его уничтожения. В николаевское царствование большинство "разночинной" интеллигенции и неширокие круги интеллигенции дворянской ("западники" и "славянофилы" одинаково) относились отрицательно к крепостному праву и желали освобождения крестьян, но обсуждение крестьянского вопроса в печати находилось под строгим цензурным запретом. Однако, изгнанный из области политики и публицистики, крестьянский вопрос проник в русское общественное сознание через "окно" художественной литературы.

В 40-х гг. появляются в печати повести Григоровича ("Деревня" и "Антон Горемыка"), "Записки охотника" Тургенева и ряд других произведений (Герцена, Щедрина, Писемского, Некрасова), которые привлекают внимание русского общества к "горькой судьбине" страждущего под игом крепостного бесправия "младшего брата". – "В результате этого {71} литературного движения – к концу 50-х гг. – не только был окончательно завоеван для русской литературы русский "мужик", не только найдены для его изображения правдивые художественные краски, но и для самого "мужика"-человека были завоеваны в общественном сознании его человеческие права" (Вел. Реф., III, 266).

При Александре I произошли серьезные изменения в положении крепостного крестьянства прибалтийских губерний. В 1804 г. было издано "Положение для поселян Лифляндской губернии", регулировавшее отношение крестьян к земле и к помещикам. Крестьяне превращались в наследственных владельцев их земельных участков.

Их повинности и платежи за землю определялись законом или постановлениями "ревизионных комиссий".

Крестьянам предоставлялись личные гражданские права, вводилось крестьянское самоуправление и крестьянский суд. – В 1805 г. подобные же "положения" были выработаны и утверждены для Эстляндской губернии.

Однако, прибалтийское дворянство скоро почувствовало себя стесненным новыми "положениями" и стало добиваться их пересмотра. Соглашаясь на предоставление крестьянам личной свободы, дворянство (или "рыцарство") прибалтийских губерний требовало признания земли полною собственностью дворян, и правительство пошло навстречу этим домогательствам. 1-ая статья "Учреждения для эстляндских крестьян", изданного в 1816 г., гласила: "Эстляндское рыцарство, отрекаясь от всех доселе принадлежащих ему крепостных наследственных прав на крестьян, ...предоставляет себе токмо право собственности на земли".

Однако в этом "токмо" заключалось весьма многое! Крестьяне, сделавшись лично свободными, но не получивши никаких земельных наделов, попали в полную экономическую зависимость от помещиков и должны были превратиться в арендаторов помещичьей земли, или в батраков в помещичьих хозяйствах. На таких же условиях были "освобождены" в 1817 г. крестьяне Курляндской губ., а в 1819 г. – крестьяне в Лифляндской губ. и на острове Эзеле.

При Николае I было подготовлено и затем осуществлено – при содействии энергичного {72} генерал-губернатора Юго-западного края Бибикова – введение в Юго-западном крае "инвентарей", определявших платежи и повинности крестьян в соответствии с находящимися в их пользовании земельными участками. В 1847 г. вступили в силу "Правила для управления имениями по утвержденным для оных инвентарям в Киевском генерал-губернаторстве" (в состав которого входили губернии Киевская, Волынская и Подольская, где большинство помещиков были поляки).

Аналогичное устройство было введено в 1846 г. в губерниях царства Польского (где крестьяне получили личную свободу, но без всяких земельных прав, по декрету Наполеона в 1807 г.). В 1852 г. было решено ввести "инвентарные правила" в губерниях Северо-западного края, но попытка введения этих правил вызвала недовольство и жалобы помещиков, и в 1854 г. было решено подвергнуть здесь инвентарные правила новому пересмотру.

{73}

3. Казенные крестьяне. Учреждение "Министерства государственных имущества (1837-38 г.) и деятельность гр. П. Д. Киселева.

По 8-й "ревизии" (переписи), состоявшейся в 1835 году, в 54 губерниях Европейской России и Сибири числилось около 81/2 миллионов "ревизских душ" (т. е. "душ" мужского пола) государственных или казенных крестьян, что составляло около 44,5% общего числа крестьян.

Правовое и хозяйственное положение казенной деревни в первой трети XIX-го века представляло безотрадную картину. Органом центрального управления государственными имуществами и казенными крестьянами был "департамент государственных имуществ" в составе министерства финансов, которое смотрело на казенных крестьян лишь как на один из источников казенного дохода. Местными органами управления для казенных крестьян были, со стороны финансовой, хозяйственное отделение казенной палаты, а со стороны административной – земская полиция, в лице земского исправника и заседателей (с начала 30-х годов явились еще "становые пристава"). Земская полиция взыскивала подати и недоимки с казенных крестьян, и это взыскание обыкновенно сопровождалось незаконными поборами и разными злоупотреблениями, разорительными для крестьян.

Низшими органами крестьянского управления в казенных селениях были (согласно закону 1797 года) "волостные головы" и "сельские выборные" (или старосты). Однако состояние крестьянского самоуправления в это время было столь же безотрадным, как и состояние государственной администрации. На выборные должности обыкновенно проходили ставленники "мироедов", богатых крестьян, которые, поставив "миру" достаточное количество ведер водки, пользовались потом решающим влиянием в мирских делах (Многочисленные свидетельства ревизоров конца 30-х гг. о жалком состоянии крестьянского самоуправления в это время приведены у Дружинина, I, 346-354. По выражению одного из ревизоров, "из кабака изливаются самые убедительные доказательства" при решении всех крестьянских дел.). {74} При безграмотности и пассивности крестьянской массы, главную роль в сельской администрации играли волостные и сельские писаря, отличавшиеся весьма невысоким культурным и моральным уровнем.

Высшее правительство неоднократно предписывало казенным палатам позаботиться о наделении казенных крестьян землею по норме 15 десятин на ревизскую душу в губерниях многоземельных и по 8 десятин в губерниях малоземельных. Однако, предписания эти, в полной мере, никогда не были осуществлены. По данным ревизии 1836-1840 гг., из 43 губерний Европейской России лишь в 13 губерниях наделы государственных крестьян превышали 5 десятин удобной земли на душу, в остальных 30-ти они составляли менее 5 десятин.

Платежи и повинности казенных крестьян в первой четверти XIX века значительно возросли. Кроме подушной подати и оброка, казенные крестьяне платили деньги на разные "мирские сборы" и "земские повинности", а также "отбывали натурою" повинности дорожную (устройство дорог и мостов), подводную (перевозка казенных и военных грузов и людей), "постойную" или квартирную. Наиболее тяжелою личною повинностью была рекрутская повинность, т. е. поставка молодых людей в армию при рекрутских наборах.

Неурожаи или пожары, при отсутствии надлежащей помощи, увеличивали бедствия казенной деревни. Немудрено при таких условиях, что крестьяне (особенно после неурожаев) становились неисправными плательщиками казенных податей; правительство принимало насильственные меры для взыскания недоимок, а это, в свою очередь, вело к дальнейшему разорению крестьян.

Ко всему этому присоединялись низкий уровень сельскохозяйственной техники и безотрадные культурно-бытовые условия в казенной деревне: отсутствие школ, врачебной помощи и учреждений мелкого кредита и чрезмерное "присутствие" кабаков, которые вытягивали у {75} мужиков каждую лишнюю копейку и всячески облегчали им возможность напиваться – и "с горя", и "с радости", а также и по всяким другим случаям.

Правительство Николая I, бессильное разрешить крестьянский вопрос в целом и провести ликвидацию крепостного права, решило принять серьезные меры для улучшения положения казенных крестьян. Осуществить крестьянскую реформу на государственных землях был призван П. Д. Киселев, быть может, наиболее выдающийся из всех государственных деятелей Николаевского царствования.

29-го апреля 1836 г. было учреждено 5-е отделение собственной

Е. И. В. канцелярии, которому было поручено "преобразовать постепенно управление казенных крестьян". Начальником нового учреждения был назначен генерал-адъютант Киселев, который взялся за дело с основательностью, необычной для бумажных николаевских бюрократов. Прежде всего он разослал по всем губерниям, где были казенные крестьяне, особых чиновников, которые должны были подробно обследовать положение государственных крестьян не только по бумажным "ведомостям", но путем личных опросов крестьян и изучения поданных ими жалоб и заявлений; ревизия эта продолжалась несколько лет (с 1836 по 1840 г.) и собрала богатые материалы о положении казенной деревни.

Не довольствуясь посылкой ревизоров, Киселев сам объехал несколько губерний, для личного ознакомления с положением крестьян. В донесении, которое он подал царю о результатах произведенного обследования, он изображал тяжелое положение казенных крестьян и настаивал на необходимости серьезной реформы в "управлении государственными имуществами". В согласии с его представлениями, в конце 1837 года было учреждено "министерство государственных имуществ", которое учреждалось с тройной целью: "для управления государственными имуществами, для попечительства над свободными сельскими обывателями и для заведывания сельским хозяйством". В следующем году был издан закон о местных органах нового управления. – "Теперь фискальная сторона отступала на задний план, и новая администрация должна была удовлетворять крестьянские интересы {76} независимо от их отношения к казначейству. Благосостояние государственных крестьян должно было стать самоцелью во взглядах и деятельности новой администрации. – Самый план административного устройства отличался стройностью, напоминающей работы Сперанского" (М. Богословский).

Изданное 30-го апреля 1838 г. обширное "учреждение об управлении государственными имуществами в губерниях" (11 ПСЗ, XIII, 11189) заключало "четырехъярусную" систему учреждений. В губерниях учреждались "палаты государственных имуществ" (с управляющим во главе). – Второй ступенью было окружное управление, во главе с "окружным начальником"; при образовании округов за основание принималось уездное деление, но, при незначительном числе казенных крестьян, казенные селения двух или трех уездов могли быть объединены в один округ. Окружной начальник должен был быть носителем попечительной власти, покровителем и защитником подведомственных ему крестьян ("Окружной начальник должен выслушивать терпеливо и с особою внимательностью все жалобы, приносимые ему государственными крестьянами", и "обязан охранять и защищать подведомственные ему волости, сельские общества и принадлежащих к ним крестьян от всяких притязаний, притеснений и злоупотреблений".); он должен также наблюдать за законностью действий органов крестьянского самоуправления (Однако, он не должен командовать сельскими сходами, как впоследствии могли командовать ими земские начальники из отставных корнетов; ст. 31 положения о сельском управлении гласит: "чиновникам палаты государственных имуществ и окружного начальства не дозволяется участвовать в совещаниях государственных крестьян на сельском сходе", – эта степень киселевского либерализма не была впоследствии достигнута ни в императорской, ни в советской России...); он должен, далее, заботиться об улучшении нравственности подведомственных ему крестьян, о заведении приходских училищ, о "врачебном благоустройстве", об обеспечении продовольствия на случай неурожайных годов, о местных путях сообщения, об улучшении крестьянского хозяйства; конечно, он должен заботиться также и о соблюдении государственных интересов, о сборе податей и исполнении натуральных повинностей и о правильном отбывании крестьянами рекрутской повинности.

{77} Третьей административной ступенью является волостное управление. Волости образуются из соединения нескольких сельских обществ, с общим числом населения до 6 тыс. ревизских душ. Волостное правление состоит из головы и двух заседателей. Волостной голова избирается на 3-хлетие волостным сходом (Волостной сход составляется из выборных от сельских обществ, по одному от каждых 20 дворов.) и утверждается палатой государственных имуществ, по представлению окружного начальника; затем он может остаться в должности неопределенное время и увольняется по собственному желанию, по неспособности или по жалобе крестьян. Заседатели избираются на 3 года волостным сходом и утверждаются палатой. Волостной писарь назначается окружным начальником. Кроме волостного правления, в волости, должна быть "волостная расправа" (суд) из двух (избираемых сходом) "добросовестных", под председательством волостного головы.

Низшей ступенью администрации и суда в деревне является сельское управление (см. следующий ). В 1839 году для государственных крестьян были изданы "сельский полицейский устав" и "сельский судебный устав", которыми должны были руководствоваться в своей деятельности органы сельского управления и суда.

Вводя в жизнь новые органы крестьянского управления, Киселев старался подобрать удовлетворительный состав чиновников и обеспечить их достаточным содержанием, а затем постоянно и неуклонно внушал подведомственным ему чиновникам необходимость благожелательного отношения к крестьянам и строгого соблюдения законности (Министерский циркуляр 1843 г. предписывал чиновникам "содействовать развитию между крестьянами собственного мирского управления, наблюдать за исполнением преподанных им правил, но не вмешиваться в суждения по делам, принадлежащим сельскому управлению и расправе, ни в постановления мирских сходов, если в собственных своих делах они действуют по праву, предоставленному законом".).

{78} Программа Киселева ставила своею целью всесторонний подъем хозяйственного и культурного уровня казенной деревни.

При попытках упорядочения земельного вопроса Киселев должен был, прежде всего, встретиться с вопросом об общинном землевладении. Он видел и понимал, что "душевой раздел земель" есть институт "вредный для всякого коренного улучшения в хозяйстве", однако, институт этот "имеет свою выгоду в отношении устранения пролетариев, и потому составляет вопрос, которого решение выходит из пределов чисто экономических" (Заблоцкий, II, 199). Кроме того, Киселев усматривал в общинном землевладении исконный институт народного обычного права, а он провозглашал принципами своей деятельности не только "сохранение существующих законов", но и "возможное соблюдение коренных обычаев народа". Поэтому, сохраняя общинное землевладение, Киселев стремился лишь урегулировать земельные переделы и устранить вредное влияние крайней чересполосицы.

Киселев и руководимая им новая администрация энергично и настойчиво работали над улучшением положения "казенных поселян". – Значительно было двинуто вперед межевое дело. Число "межевых чинов" составляло до учреждения министерства всего 80 чел.; к 1856 г. было

1419 землемеров, межевщиков и межевых учеников, и к тому же году было снято на план земель до 53 миллионов десятин (т. е. больше половины удобных казенных земель). – В 18-ти губерниях крестьянские оброки были переложены с душ на земли и промыслы. – "Из свободных казенных земель было отведено нуждавшимся казенным крестьянам

2.444790 десятин. Сверх того до 500 тысяч дес. было отмежевано для водворения 56 тыс. чел., не имевших прежде земли вовсе. Наряду с наделением крестьян землей было предпринято наделение сельских обществ лесом с расчетом по одной десятине на душу.

{79} Всего таким образом было отведено в пользование сельским обществам 2.191339 десятин казенного леса" (Богословский).– Производилось переселение малоземельных крестьян, причем было переселено 169 тыс. душ, которым в местах их новых поселений было отвелено 21/2 милл. десятин (по нормам наделов от 8 до 15 десятин на ревизскую душу). – В стремлении увеличить продовольственные средства населения, правительство в 1840 г. издало распоряжение о заведении в казенных селениях посевов картофеля (Чрезмерное усердие местной администрации при введении общественной запашки для посевов картофеля (казенные крестьяне относились враждебно к общественной запашке, усматривая в ней вид ненавистной им барщины), а также слухи о передаче казенных крестьян помещикам или удельному ведомству вызвали в 1841-43 гг. волнения в нескольких селениях Пермской, Вятской, Оренбургской, Казанской и Саратовской губерний; во время этих "картофельных бунтов" "по трем губерниям беспорядки уничтожены были без употребления силы, а в двух – местное начальство признало нужным употребить оружие" причем погибло "18 человек ослушников" (Донесение Киселева царю, Заболоцкий, 11, 107). Крестьян, отличившихся особыми успехами в разведении картофеля, велено было награждать денежными премиями и золотыми и серебряными медалями.).

Были введены правила лесного хозяйства (которое вели губернские и окружные лесничие); принимались меры для описания и охраны лесов и для разведения леса в безлесных местностях. – Под руководством Киселевской администрации производились также осушение болот, расчистка неудобных земель под пашню, устройство дорог и речных пристаней. – Для обеспечения народного продовольствия в неурожайные годы были устроены хлебозапасные магазины. – Для удовлетворения административных и хозяйственных нужд были созданы крупные общественные капиталы. – Для помощи отдельным хозяевам на случай нужды было создано свыше тысячи мелких сельских банков и несколько сот "вспомогательных" и "сберегательных" касс. – По случаю пожаров погорельцам выдавались безвозвратные пособия и ссуды.

Введено было в действие положение о взаимном страховании крестьянских строений от огня. Рекомендовалась {80} постройка домов каменных или на каменном (кирпичном) фундаменте (первых было построено за 18 лет свыше 71/2 тыс., вторых – свыше 90 тыс.); для удовлетворения этих строительных нужд было построено 600 кирпичных заводов.

Киселевская администрация заботилась не только о материальных, но и о духовных нуждах крестьян. В это время было построено в казенных селениях 90 новых церквей и отремонтировано 228 пришедших в ветхость старых; приобретались дома для причтов и отводились земельные участки для их содержания. – Было сдвинуто с мертвой точки и школьное дело: в 1838 г. у государственных крестьян считалось всего 60 школ с 1.800 учащихся, в 1856 r. – 2.550 училищ с 111.000 учащихся (в том числе 181/2 тыс. девочек).

– Было положено начало медицинской помощи сельскому населению определено на службу по ведомству государственных имуществ 79 врачей, устроено 15 больниц, подготовлялись для обслуживания населения оспопрививатели и повивальные бабки.

"За восемнадцатилетнее управление Киселева министерством государственных имуществ деятельность созданной им администрации благодаря той энергии, которою он ее одушевлял, принесла ощутительные результаты" (Богословский). Благосостояние и благоустройство государственных крестьян за это время несомненно поднялись, и этот подъем отразился на росте доходности государственных имуществ и на значительном уменьшении недоимочности государственных крестьян.

{81}

4. Крестьянский "мир" и общинное землевладение.

В длительных (и нередко горячих) спорах историков и публицистов о русской крестьянской общине, об ее происхождении, характере и значении для будущего, зачастую смешивались две совершенно различные вещи: общественно-административная организация, с ее выборными органами (старостами, целовальниками, сотскими, сборщиками, "раскладчиками" и т. д.) и поземельно-передельная община, владеющая пахотными и сенокосными землями на началах уравнительной разверстки. Общественно-административная организация крестьянского "мира" уходит своими корнями далеко вглубь истории (мы встречаем крестьянских старост, сотских, "судных мужей" и т. д. в памятниках XIV-XV веков), тогда как поземельно-передельная крестьянская община складывается уже вполне "на глазах истории", главным образом в течение XVIII века (Вопрос о происхождении крестьянской поземельной общины подробно рассмотрен мною в Записках Русского научно-исследовательского объединения в Праге, №№ 67 и 77. С. П.).