Текст книги "Опять вопросы вождям"
Автор книги: Сергей Кара-Мурза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 42 страниц)
Глава 3. Историческая ошибка народа
В последние годы в России наблюдается странное, редкое в истории явление: огромный народ как бы потерял всякую способность к сопротивлению. И речь идет о народе с мощной и гибкой культурой, с тысячелетней традицией воинской доблести и хитрости, с сильным чувством товарищества. Поддавшись внушению ничтожной по своим умственным и духовным возможностям узкой социальной гpуппы, вошедшей в сговоp с пpотивником СССР в холодной войне, pусский наpод вопpеки здpавому смыслу и собственному интересу позволил сломать весь тип жизнеустpойства, который стpоил тысячу лет.
Грустные мысли в год крысы
Кончилось десятилетие трудов двуглавой бригады Горбачева-Ельцина. Никому не хочется вслух подводить итоги: победители скрывают свои приобретения, перекачивают их из одного банка в другой, путают следы. Обобранные радуются «успеху на выборах» и покупают к празднику недорогие бананы. Гордые шахтеры, проголосовав за какого-нибудь Борового, объявляют голодовку в забое – нижайше просят выдать им зарплату за октябрь. Пролетариат Москвы счастлив: бутылка водки стоит столько же, сколько четыре поездки на метро по-старому 20 копеек.
Десять лет – такой срок, за который раскрывается суть любой программы. Уже нельзя ссылаться на лукавство политиков – сама жизнь обнажает смысл. Не по отдельным вопиющим примерам и цифрам мы можем судить о том, что произошло в стране, а по всей совокупности событий и отношений жизни. Давайте же хоть раз за десять лет скажем вслух то, что тайно думает или ощущает каждый.
Суть того, что произошло в России за это десятилетие, для меня – поражение христианства, его истощение в тысячелетней битве за человека. Что было в начале? Сообщившего, что все люди братья и в братстве могут быть спасены, народ Иерусалима через свободное и демократическое волеизъявление послал на крест. Но тогда, смертью смерть поправ, Он указал путь и свет, которым две тысячи лет питался дух человека, пусть и по-разному преломляясь в разных умах и уголках Земли. Я не говорю, что нынешнее падение христианства, пусть временное, не было предрешено издавна – это вопрос вопросов. Может, оно слишком вознесло человека, он не выдержал этого креста? Но ужасно, если мы откажемся просто по лености, даже не вникнув в суть отказа. Вспомним себя.
Мы в России жили и чувствовали, что всю ее Христос исходил босой чувствовали, даже не зная этих строк. Когда я их услышал, мне они показались простыми и очевидными. В войну мы так и ощущали свою страну: я, трехлетний, мог бы потеряться, и пошел бы по земле – и каждый был бы мне дядя или дедушка. И каждый красноармеец согрел бы меня под шинелью или тулупом – каждого дома коснулся Христос. В голодном Челябинске большие мальчишки приспособили меня ходить нищим, а потом отдавать им сумку. Я обошел много квартир в районе вокзала и получил такой заряд любви и доброты, что порой кажется: сумей я его передать Чубайсу да Гайдару – они пошли бы и удавились, как Иуда.
Расчетливый Запад, начав исповедовать культ наживы, для успокоения совести отступил от Евангелия – снизил человека. А Россия стояла в своем подвиге долготерпенья и работы совести, с приступами самоистязания. В такой момент "пальнула пулею" в Христа, но тем и удержала его с собой на советское время, что бы ни говорили церковники-формалисты. Вот, и она ослабла духом и поддалась соблазну. Сделала выбор – так же демократически, как и тогда, в Иерусалиме. Пусть и не единогласный, да и не окончательный.
В чем же был выбор? Что горело вместе с партбилетом Марка Захарова? И далеко ли от него духовно те, кто партбилет не сжег, а спрятал его пока в сундучок? Не говорят об этом ни Анпилов, ни Бурбулис – не хотят обижать народ, поставить перед ним зеркало. Как политики, наверное, они правы. Полагается похваливать "простого человека".
Переходя на приземленные, социальные понятия, можно сказать: две тысячи лет в Европе боролись две великие идеи, по-разному выражавшие сущность человека (а на нее надстраивалось все остальное). Одна идея сформулирована уже Римом: человек человеку волк. Вторая идея – от Христа: человек человеку брат; человек, носитель искpы Божьей, победил в себе волка.
На первой идее возникла цивилизация рынка, основанная на конкуренции людей. Римская пословица превратилась в чеканную формулу гражданского общества, которую дал Гоббс: война всех против всех. Формула звучала торжественно, на латыни: bellum omnium contra omnes. Культура Запада признала и утвердила с гордостью, как свою силу: волчье начало в человеке главное, оно вводится в цивилизованное русло не этикой братства, а правом и полицией.
Запомним, что эта идея человека не скрывается стыдливо, а именно утверждается. Это, если хотите – то предание, на котором стоит Запад. Виднейший антрополог из США М.Сахлинс пишет: "Очевидно, что гоббсово видение человека в его естественном состоянии является исходным мифом западного капитализма. Однако также очевидно, что в сpавнении с исходными мифами всех иных обществ миф Гоббса обладает совеpшенно необычной стpуктуpой, котоpая воздействует на наше пpедставление о нас самих. Насколько я знаю, мы – единственное общество на Земле, котоpое считает, что возникло из дикости, ассоцииpующейся с безжалостной пpиpодой. Все остальные общества веpят, что пpоизошли от богов… Судя по социальной пpактике, это вполне может pассматpиваться как непpедвзятое пpизнание pазличий, котоpые существуют между нами и остальным человечеством".
К чести человека Запада, он не заплыл жиром. Уход от Христа расщепил его совесть. Когда наши патриоты напыщенно говорят о бездуховности Запада, это противно слушать. Достоевский приоткрыл нам трагедию Запада в своей легенде о Великом Инквизиторе – а что мы в ней поняли? Больная совесть Запада родила Дон Кихота – книгу, за которую человечеству, по словам Достоевского, на Страшном суде будут прощены все прегрешения. Совесть Запада родила марксизм – целое учение о возвращении к братству (коммунизму) через преодоление отчуждения, через "выдавливание Гоббса по капле". И сегодня Запад дал нам целую плеяду философов, ученых, поэтов-гуманистов. Дал теологию освобождения с ее искренним, жертвенным и сердечным сочувствием человеку труда, угнетенному бедняку. Всего этого русские постарались не увидеть. Они слепили себе иной образ Запада.
Но вернемся к главному выбору: человек человеку волк – или брат? Ведь это и было перед нами на чашах весов. И образ человека-брата, образ солидарного идеального общества был завещан нам нашими мертвыми – от Святослава и Александра Невского до Зои и Гагарина. Они все стояли за нами, когда мы примерялись.
Особо выделим Александра Невского, которого наши предки посчитали святым, а «демократы» возненавидели самой чистой ненавистью. Этот наш государь стоял перед тем же самым выбором, причем оба варианта были даны в страшном образе нашествия. Это – не то что выбирать между сникерсом и дешевой буханкой хлеба, как «упаковали» выбор нам сегодня. Невский выбирал между тевтонами и монголами. И поехал брататься к сыну Батыя. И дело было не в официальной религии: и тевтоны, и сын Батыя были христианами. Александр, думаю, сравнил мироощущение двух врагов на глубинном уровне, на уровне бессознательного и «невыражаемого». Тевтоны шли на Русь крестовым походом, неся тоталитарное сознание Рима, в котором уже прорастали формулы Гоббса. Монголы несли идею "цветущей сложности" (выражение К.Леонтьева), которая вырастала из терпимости восточного христианства, окрашенного у них конфуцианством и буддизмом.
И здесь для нас главное – представление о человеке. Конфуцианство ставило гуманность высшей ценностью культурного человека, а служение общественному благу – высшим долгом. Буддизм подкрепил эту философию «снизу», от природы, через идею гармонии природы и человека (гармонии природного и культурного начал в человеке). Невский понял, что здесь, при всех тяготах и травмах татарского ига, нет угрозы корню России, угрозы вырастающей на нашей земле соборной личности. А ведь, захоти он, мог бы найти тысячи «дефектов» татарщины, чтобы оправдать сдачу Руси тевтонам.
Кого же послушались русские, когда Горбачев стал нас уговаривать сдаться тевтонам, указывая на дефекты советского строя, который был лживо представлен игом, «татаpщиной»? Не Александра Невского, и не Петра, и не Сталина. Послушались их антиподов и предателей. Вдруг поверили пророкам типа Солженицына – хотя никаких разумных оснований верить им не было. Иные раздули в себе жалкий патриотизм. Украинцам Мазепа вдруг стал ближе, чем татарин Кочубей, а многим русским генерал Власов ближе, чем Багратион. Как же, зов крови!
Ну ладно, Невский. Ведь оплевывали могилы отцов – совсем свежие. С какой симпатией показало ТВ Москвы бал в родовом имении Шаликашвили в Грузии. Рассыпаясь в извинениях, Шеварднадзе вернул начальнику генштаба США конфискованное имение его отца. Американский генерал милостиво простил Грузию и даже дал в имении прием, на который с трепетом явились сливки нации. Как красиво тенцевали – в черкесках, на цыпочках. У кого же конфисковали это дворянское гнездо? У высокого чина СС Шаликашвили, командира танковой бригады, который передавил гусеницами много юношей из сел и деревень Грузии, а потом успел сбежать на Запад. Ну, отдай ты его сыну имение потихоньку – зачем же этот постыдный бал? Нет, грузинскую интеллигенцию, как ребенка-дебила, тянет измазаться в собственных экскрементах. Да ведь не только грузинскую.
Смотрели 1 января по ТВ юбилей Хазанова? Казалось бы, зачем это глумление над всей элитой «демократов»? Зачем было под телекамерой гнать вельмож и поэтов, патриархов и иерархов ползти на сцену целовать туфлю этого нового хана? И если бы только это. Ведь все эти вельможи были обязаны заставить своих элегантных жен и дочерей аплодировать гнусной похабщине Хазанова так он их вязал круговой порукой унижения. Думаю, Сосковец, испив эту чашу, позавидовал князьям на Калке. Тех монголы просто задушили под коврами, на которых пировали. А ему-то жить.
Это – первые плоды того, что вслед за "культурным слоем" чуть ли не большинство русского народа согласилось перейти от солидарности к конкуренции. Сделаться всем волками и погрызть слабых. Отойти от христианской идеи человека к культу "белокурой бестии". И этот выбор был сделан как-то сразу, путем шараханья. Устояли, как каменные глыбы, лишь русские крестьяне и прочие «отсталые».
Сделав этот выбор, легко умертвили все то, что мешало приступить к наслаждению. Развалили СССР – каждый убедил себя, что это он кормил слабого соседа. «Патриоты» запричитали над русским мужиком, которого объедают все, кому не лень. Под крики "долой империю" вытащили из музея имперского орла. Клоуны оседлали трибуны: "Россия обречена быть великой державой!". Под шумок провели приватизацию – отдали заводы «сильным», оставили страну без промышленности, обрекли на голод треть сограждан, на угасание – стариков. Согласились стать колониальным народом под игом "новых русских", искусственного народа-мутанта.
И все это уже было в истории, все это прекрасно изучено на самом Западе. Об этом антрополог Леви-Стpосс пишет: "Колонизация пpедшествует капитализму истоpически и логически, и капиталистический поpядок заключается в обpащении с наpодами Запада так же, как пpежде Запад обpащался с местным населением колоний. Для Маpкса отношение между капиталистом и пpолетаpием есть не что иное как частный случай отношений между колонизатоpом и колонизуемым".
На это согласились – и теперь пожинают законные и неизбежные плоды. КПРФ, потакая народу на площади, что-то твердит об обмане. В чем же он? По большому счету, никакого обмана не было – все было сказано совершенно ясно. Что-то приукрасили в мелочах: обещали, что будет как в Швеции, а делают как в Бангла Деш. Но это несущественно. Эта реальность отличается от идеала не больше, чем реальность социализма от его идеала. Важен именно выбор идеала, а не дефекты исполнения.
Можно даже больше сказать: нынешняя действительность в самой своей сути еще несравненно гуманнее того, что будет дальше, когда новый образ жизни утвердится и изживет пережитки советского строя. Социализм еще ведет арьергардные бои, людей еще не решаются уволить с фабрик, им еще платят на уравнительной основе, нерентабельные шахты еще боятся закрыть. Но это остатки того, что люди отвергли как принцип. Чего же вы цепляетесь за остатки? Испейте всю чашу.
Сегодня, когда я вижу старуху, продающую в метро пару носков, или молодого инженера, продающего календарик, испытываю острую жалость. Но эта жалость им не нужна. Вглядевшись, я вижу, что они не только этого хотели, но и сейчас еще хотят. Они хотят, чтобы именно это и было законом жизни, но только чтобы они лично оказались наверху. А пока им не очень везет, но это временно. И они боятся, что придут коммунисты "и все у них отнимут". И массы этих людей поразительно быстро теряют ту культурную оболочку, которую приобрели за советское время. Тот инженер рад, что может не трудиться и не напрягать свой мозг. Рад, хотя вот-вот свалится от туберкулеза. Он уже перестал мыться, хотя еще не потерял квартиру. Он чувствует, как в нем действительно побеждает звериное начало, и наслаждается этим.
Что же нам обольщаться тем, что за коммунистов проголосовало 18 млн человек из 104? На какой призыв к спасению Родины откликнутся остальные 86 миллионов? Они еще не умылись слезами и кровью. Они еще надеются, что эти слезы и кровь достанутся не им лично, а соседям.
Может быть, жестоко говорить людям, что они на самом деле натворили или готовы натворить. Куда лучше увлекать их "позитивными образами" социальной справедливостью, оплатой по труду. Похоже, так и думают политики. Я думаю иначе: жестоко именно не предупредить людей, которые колеблются и вошли в разлад со своей глубинной сущностью. Они поддались искусу, малодушно надеются перехитрить своих мертвых, хотя уже испытывают перед ними стыд и страх. Потакать минутной слабости – грех. Преодолеть соблазн не поздно, но уже требуется огромное и честное душевное усилие. Но если мы и дальше пойдем по дорожке самообмана, то не просто окончательно сунем шею в иго хазановых. Это иго обратит нас в прах.
("Советская Россия". Январь 1996 г.)
Их должно резать или стричь
Победив в самой тяжелой войне и проявив в ней поразительную способность к самоорганизации, инициативе и нахождению необычных, упреждающих врага решений, русский народ «ушел в отставку». Он как бы передоверил всякую заботу о своей безопасности и будущем существовании государству, а сам пошел отдыхать – на рыбалку, на садовый участок, за домино.
По инерции машина крутилась, советские майоры первыми выходили в космос, Хрущев стучал ботинком по трибуне ООН – и это еще больше располагало к бессрочным каникулам. Порядок казался незыблемым, и государственное чувство стало совершенно абстрактным. Способный молодой человек, если его не грызла суетливая жажда карьеры, считал для себя зазорным пойти в чиновники или даже на руководящую работу в хозяйстве. Даже на должность мастера цеха умелого рабочего приходилось завлекать льготами и тянуть на веревке.
Два поколения советских людей выросло в совершенно новых, никогда раньше не бывавших в истории России условиях: при отсутствии угроз и опасностей. Вернее, при иллюзии отсутствия угроз. Причем эта иллюзия нагнеталась в сознание всеми средствами культуры, была воспринята с радостью и проникла глубоко в душу, в подсознание. Реально мы даже не верили в существование холодной войны – считали ее пропагандой. Нам казалось смешным, что на Западе устраивают учебные атомные тревоги, проводят учебные эвакуации целых городов. Нам даже стали казаться смешными и надуманными все реальные страхи и угрозы, в среде которых закаляется человек на Западе: угроза безработицы, бедности, болезни при нехватке денег на врача и лекарства. Мы даже из нашего воображения вычистили чужие угрозы, чтобы расти совершенно беззаботно.
И всего за два поколения дееспособная часть народа изменилась неузнаваемо. Советский народ остался без «сержантов» – того ядра из государственно мыслящих людей, которое пронизывает все поры общества и моментально мобилизует его в соответствии с программой выживания и победы. Говорю «сержант», потому что роль таких людей, командиров среднего звена, особенно видна в армии и тем более во время войны. Сержант вырастает из рядового, живет его жизнью и говорит на его языке – и в то же время он командир, понимает офицера и в любой момент может занять его место. Унтер-офицеры, и потом сержанты были костяком российской, а затем советской армии. Наш сержант стал открытием Великой Отечественной войны. Историки и наблюдатели отмечали эту разницу Красной и немецкой армии: когда у немцев убивали офицера, в подразделении возникало замешательство. В скоротечном бою это часто решало исход дела. Когда погибал офицер в Красной армии, в тот же момент вставал сержант и кричал: "Я командир! Слушай мою команду!". Погибал сержант – вставал рядовой с теми же словами, он уже был подготовлен к этому примером близкого товарища.
Я понимаю, что выращивание двух поколений в тепличных условиях (без реальных и крупных угроз – без "хищников") было не единственной причиной той утраты воли к сопротивлению, что проявилась сегодня. Это причина, лежащая на поверхности, с нее и проще начинать. А сначала надо описать саму проблему. Понятно, что о ней не скажет ни Чубайс, ни Березовский с его идеологической машиной. Но о ней не говорит и пусть маленькая, но все же идеологическая машина оппозиции. Это нам не на пользу.
Пройдемся сверху вниз. Везде мы видим почти одно и то же. Те, кто не примкнул к хищникам, соорганизоваться для сопротивления не могут – даже в мыслях, не говоря уж о делах. Вспомним беловежский сговор. Есть в самом акте преступления что-то загадочное. Так люди смотрят, вперившись, на руки фокусника, и не могут понять. Как это? Был голубь под шляпой и – нет его! Убийство совершили средь бела дня, при всем честном народе, но так, что жертва даже не охнула – сидит, как сидела, моргает, улыбается, а уже покойник. Тут же рядом любящие сыновья. Смотрят, как вынимают из сердца нож, аккуратно его вытирают, прикрывают ранку платочком – и ни у кого никакого беспокойства.
Один из потрясающих документов всемирной истории – стенограмма сессии Верховного Совета РСФСР, что утвердила беловежское соглашение. Ветераны, Герои Отечества, генералы Комитета Государственной Безопасности – все проголосовали послушно, как загипнотизированные, не задав ни одного вопроса. Под глумливые присказки Хасбулатова: "Чего тут обсуждать! Вопрос ясный. Проголосовали? Ну, приятного аппетита". Хотел бы я проникнуть в душу космонавта, честного и отважного человека, твердого коммуниста, любимца всего советского народа. Что он думал и чувствовал, когда нажимал на кнопку, своей личной волей узаконивая ликвидацию СССР? "Не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал?".
Конечно, надо бы узнать, почему шесть человек, проголосовавшие против, оказались не подвержены гипнозу. Сама малость цифры говорит, что это случайный сбой. В любом аппарате бывает, даже в японском телевизоре. Может, за колонну эти люди ненароком встали или за бумажкой наклонились оказались вне поля какого-то действия, которое отключило ум, совесть, инстинкт самосохранения и даже родительские чувства множества людей, всего состава депутатов 150-миллионного народа.
Для практических действий режима, который подрядился ликвидировать СССР-Россию, ратификация беловежского сговора и не требовалась. Все равно парламентскую демократию должны были ликвидировать, весь план реформы был с нею несовместим. Но как последний эксперимент над Россией перед утверждением рискованной программы вся эта акция имела исключительную ценность. Ликвидация державы, на что не мог бы рассчитывать даже победитель в обычной войне, несла русскому народу тяжелые бедствия – возможно, смертельные. Нет даже смысла перечислять их – они совершенно очевидны сейчас и были очевидны всегда. Иначе бы Россия не вела изнурительные войны в течение пяти веков. И вот, некая клика, внедренная в управление государством и в прессу, как вирус в клетку мозга, проводит решение о ликвидации СССР через Верховный Совет – без террора, без запугивания, без подкупа депутатов. А народ не только не сопротивляется никоим образом – он даже не безмолвствует. Он просто не замечает случившегося.
Что означал тот эксперимент? Что Россия не обладает никакими средствами защиты. Действуя умело, ее враг может добиться абсолютно всего. Россию не защищает ни армия, ни все прочие системы государства, ни партии, ни духовные пастыри (интеллигенция), ни церковь, ни сам народ в лице "трудящихся масс".
Поразительно, но оппозиция даже не зафиксировала этот небывалый факт полную утрату всеми подсистемами государства и общества минимальной способности выполнять свои прямые обязанности по защите страны. Даже напротив, она пускает народу пыль в глаза. Например, всем очевидно, что Комитет Госбезопасности СССР своего назначения не выполнил. Враги государства заняли высшие посты, и КГБ об этом знал – но ничего не сделал. Как минимум, КГБ позорно проиграл свой бой. А судя по мемуарам многих его начальников, можно говорить и о переходе части КГБ на сторону противника. И – глазам отказываешься верить – ЦК КПРФ поздравляет "славных чекистов, надежных защитников Отечества" с каким-то их юбилеем. Как это понимать?
И ведь это перевернутое мышление присуще многим, чуть ли не всей массе наших людей. Вот, празднуют в здании МХАТ им. Горького юбилей журнала "Наш современник". В ложе для почетных гостей, рядом с Т.Дорониной – маршал Д.Язов. Ему посвящают песню, весь зал встает и устраивает ему овацию. Все правильно, он – честный человек и честно прослуживший всю жизнь Родине солдат. Пусть как Министр обороны СССР он свой бой проиграл – силы были неравны, война необычная. Но этой овацией зал как бы закрывал страницу сопротивления, переводил его в разряд славного и печального прошлого. Здесь была оборвана преемственность.
В зале не было генерал-полковника А.М.Макашова. Но где-то в задних рядах сидел В.А.Фролов, народный артист России, режиссер Театра драмы г. Орла, который в сентябре 1993 г. просто вступил в полк, охранявший Верховный Совет РСФСР, и стал в нем командиром взвода. Стал тем «сержантом», от которого бы могло начаться спасение России. Но никому из лидеров оппозиции, заполнивших сцену, не пришло в голову посадить его (или подобных ему, уцелевших в огне) в ложу рядом с маршалом и устроить овацию общую. Бои проигрываются, но сопротивление продолжается – так бы это понималось.
Когда было установлено, что с Россией можно делать абсолютно все, ее и начали обгладывать спокойно, по графику. Сначала выпустили Гайдара – изъять за одну ночь все личные сбережения целого народа и все оборотные средства народного хозяйства. Сколько-то тысяч ограбленных умерло от инфрактов, но никто и пальцем не пошевельнул, чтобы защититься. Примеру Гайдара последовали выросшие, как грибы, "частные банки", которые хладнокровно и чисто ограбили дотла тех, кто ускользнул от Гайдара, сорок миллионов человек – при полной их апатии. Ворам даже слова упрека никто не сказал. Вкладчики банка «Чара» лишь уповают на правосудие США – может, что-то отнимет у Япончика и вернет крохи русским людям.
Следующим актом выпустили Чубайса. Он произвел «приватизацию» – все национальное достояние в виде промышленности было изъято и передано под контроль десятка семейств, в которых русского человека не сыщешь днем с огнем. Каха Бендукидзе взял себе самый большой в СССР "завод заводов" Уралмаш, некий грек – один из крупнейших в мире Челябинский тракторный, и т. д. Рабочие в целом и их организации – профсоюзы, всякие ОФТ и СТК, промолчали и даже не хотели вникнуть в суть приватизации (даже в Верховном Совете СССР, когда впервые принимали Закон о приватизации, один только депутат Сухов, таксист с Украины, пытался что-то возразить).
В Челябинске рассказывают: группа с московского телевидения, проезжая мимо, решила пообщаться с людьми, которые рылись на свалке за большим заводом. Кормясь остатками советской бесхозяйственности, эти люди откапывали бракованные медные детали. Разговорившись, бывшие рабочие расстегнули свои робы и репортеры увидели страшные шрамы. Новые хозяева, «приобретя» заводы, посчитали своей собственностью и залежи лома десятилетней давности. И, чтобы отвадить жадных «люмпенов», однажды выпустили на них свору арендованных у милиции овчарок. Отлежав в больнице, кое-кто по месяцу, искалеченные люди вернулись добывать кусок хлеба – безропотно, невзлюбив лишь собак.
Так отнеслись к приватизации заводов. Немного погодя иностранным компаниям начали передавать уже и главные месторождения минеральных богатств России. Это не вызвало не только сопротивления, но даже и сомнений. Люди махнули рукой на благополучие детей и внуков. Сейчас, в соответствии с тем же графиком, началась территориальная ликвидация России – в буквальном смысле слова лишение русского народа его почвы.
Дело не только в Чечне. Россия «эвакуируется» с Севера, быстро теряет Приморье – это ведь тот же процесс, только без крови и бомбежек. Но простого и ясного слова мы не слышим от оппозиции даже по самому очевидному случаю – Чечне. Какие-то запросы в Министерство юстиции, какое-то шелестение бумагами. При чем здесь юстиция? Разве задача Думы – следить за соблюдением законов? Она должна давать политическую оценку исходя из интересов России – и приводить законы в соответствие с этими интересами, а не наоборот. Какой смысл вообще спрашивать министра того правительства, которое начало войну именно по плану раздела России, именно ради отделения Чечни? Парламент спрашивает правительство, правильно ли оно поступает. Это же театр абсурда.
И зачем напускать туману? Ведь известен совершенно жесткий и однозначный критерий суверенитета государства над территорией – он определяется тем, у кого в руках средства законного насилия. Покуда боевики Дудаева и Яндарбиева были "незаконными вооруженными формированиями", а на территории Чечни был хоть один «законный» солдат или милиционер, подчиняющийся Минобороны или МВД России, Чечня была частью Российской Федерации, хотя и в состоянии мятежа. Как только последний солдат покинет территорию, а армия и полиция Яндарбиева станут «законными» – суверенитет России утрачен. Ведь это – истина из учебника, которую вдруг «забыли» буквально все политики.
Это – апатия «наверху», какая-то замедленность реакции, желание спрятать голову в песок, забыть о реальности. Как у забеременевшей гимназистки, которая все надеялась, что «рассосется». Но можем ли мы упрекнуть вождей ведь та же заторможенность внизу, когда уже и смерть у порога. Пишут, что вооруженные бандиты в Чечне выгнали 300 тысяч русских – среди них множество казаков. В каких-то станицах изнасиловали женщин. А что же в это время казаки? На всех форумах в Москве сидят в передних рядах – бравые, с какими-то крестами на груди. Что с ними случилось? Ведь всегда на Кавказе русским жилось непросто, но все побеждал здравый смысл. Ведь на переднем крае с «татарами» (как называли горцев) уживались даже не казаки, а переселенцы-сектанты, будущие «непротивленцы». Знаток Кавказа В.Величко пишет в 1904 г.: "Конечно, первым русским переселенцам, нашим сектантам, приходилось-таки первое время отведать татарского кинжала. Предки нынешних сентиментально-безумных духобор, доведенных до истерии графом Толстым, смотрели на этот вопрос весьма реально и татарским разбойникам давали кровавый отпор; дошло до того, что ни один вооруженный татарин не смел показываться на несколько ружейных выстрелов от сектантских селений, и духоборы достигли полной безопасности. Благодаря энергии сектантов, русское имя было в татарском населении поставлено высоко, и теперешним русским поселенцам неизмеримо легче иметь дело с татарами, чем с какими бы то ни было другими соседями".
Нынешняя ситуация трагична. Впервые в истории государство российское совершенно определенно и четко отказалось защищать не только русские интересы, но и жизни русских людей. Но вместо того, чтобы сплачиваться для своей защиты, люди надеются только на милость – на милость не друзей, а угнетателей. Такие народы, каким стали сегодня русские, "должно резать или стричь". Нас, поскольку уже полностью остригли, будет выгоднее зарезать если не встряхнемся.
("Советская Россия". Декабрь 1996 г.)
