Текст книги "Опять вопросы вождям"
Автор книги: Сергей Кара-Мурза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)
Беда меньшинства
Опять попал я на симпозиум к «демократам». Приходится ходить, жертвуя здоровьем. Надо же знать, меняется ли у них что-нибудь в голове. Ничего не меняется. Сидят буревестники и вороны горбачевской «революции», кивают, как куклы, головами. Тот же вздор, и хоть бы капля раскаяния.
Впрочем, тема репрессий поднадоела, теперь говорят вообще о России, о государстве. Выходит на трибуну некий Ахиезер – он теперь, оказывается, главный мыслитель о России. Несет ахинею о том, что "российская государственность всегда была источником дезорганизации". Ну не угодишь. То кричали, что государство все зажало, все заорганизовало, дыхнуть было невозможно. Теперь наоборот – в самом себе всегда несло хаос.
Выходит другой, тоже из выдающихся. Фамилия такая чудная, что и запомнить я не смог. Тоже ему государственность российская не угодила – очень кровожадная. Надо, говорит, отказаться от «анклава» (Калининградская обл.) и островов, тогда это государство станет погуманнее. Диалектикой решил шарахнуть, логикой абсурда. Начинаешь думать, что историческая вина есть перед народом у советского строя, вскормил и пригрел он у себя на груди огромную армию таких «обществоведов». Но история безумна, и страдают от ее наказаний невинные.
Начал я говорить об этом собрании потому, что задумался над сообщением, которое вскользь сделал один философ, занятый "изучением качества населения". Известно, что качество наше, по мнению этих господ "оставляет желать", оттого-то реформы не идут. А сказал он вот что: "В Санкт-Петербурге раскрыто преступление. Два российских гражданина разобрали рельсы перед идущим пассажирским поездом, надеясь, что крушение поезда позволит им поживиться имуществом жертв катастрофы. Киллер выглядит агнцем перед этими преступниками". Как ненавязчиво, кстати, напомнил философ, что это сделали "два российских гражданина", а не граждане Люксембурга или Японии.
Этот философ притворяется глупеньким. Из его доклада ясно, что этот потрясающий акт злобы и отчаяния – прямой продукт «реформ», а вовсе не "российского менталитета". Спасибо, что этот наш негодный менталитет тормозит реформу, потому таких актов еще очень мало. А в основание реформы демократы положили идею конкуренции, идею "войны всех против всех", развитую философом гражданского общества Гоббсом. Эту войну должно вводить в рамки права государство-Левиафан, но если оно ослабевает, как сейчас в России, то человек следует своей (вернее их, гоббсовой) природе. А она в этой философии такова:
"Пpиpода дала каждому право на все. Это значит, что в чисто естественном состоянии, или до того, как люди связали дpуг дpуга какими-либо договоpами, каждому было позволено делать все, что ему угодно и пpотив кого угодно, а также владеть и пользоваться всем, что он хотел и мог обpести". Чего же вы теперь хотите? Ломаете русский менталитет – и жалуетесь, что кое-кто начинает действовать строго по Гоббсу!
Но чорт с ним, с этим философом и его киллерами-агнцами. Пусть не ездит в поездах. Перед нами самими стоит серьезный вопрос, и нельзя уже больше от него уходить.
Мы – народ или уже "человеческая пыль"? Видимо, пытаемся сохраниться как народ. Но ведь народ – это организм, все мы его клеточки. Вот как это толковал русский философ Л.Карсавин: "Можно говорить о теле народа… Мой биологический организм – это конкретный процесс, конкретное мое общение с другими организмами и с природой… Таким же организмом (только сверхиндивидуальным) является и живущий в этом крае народ. Он обладает своим телом, а значит всеми телами соотечественников, которые некоторым образом биологически общаются друг с другом."
Но может ли одна часть организма умереть, а остальные – процветать и наслаждаться жизнью? Что происходит, если не снабжается кровью, скажем, нога? Она холодеет, болит, подает сигналы бедствия. Если ее не лечат, она синеет, опухает – гангрена. Умирающие ткани вбрасывают в организм столько яда, что он погибает весь. В крайнем случае остается калекой.
Сегодня часть нашего организма-народа страдает и умирает – и выделяет яды. А что же остальная, благополучная часть, которая пока что получает скудненькое «снабжение»? Она старается не думать, не видеть, не верить. Слабые сигналы боли из пораженных частей тела она как бы не замечает. То и дело слышишь: "Какой ужас, в магазине ветчина по сорок тысяч. Но, ты знаешь, все берут. Есть, значит, деньги у людей!". Это – наивная уловка, чтобы себя успокоить. Как это "все берут"? Откуда это видно? Тех, кто не пришел в этот магазин, ты же не видишь. Да и все ли в магазине взяли этой ветчины?
Большинство из тех, кто читает "Советскую Россию", живут сегодня скудно, но это еще совсем не то, что жить в отчаянной нужде, когда действительно нечего есть. Когда весь организм содрогается – ему нужен стакан молока. И в предельно отчаянном положении сегодня значительная часть народа. По официальным данным, около 10 миллионов человек имеют уровень питания, несовместимый с жизнью – их здоровье быстро угасает. Более половины женщин потребляют белка меньше "физиологически безопасного уровня", треть рожениц подходит к родам в состоянии анемии.
Отсюда тот тяжелый вопрос, который я хочу поставить. Что лучше с точки зрения выживания народа: чтобы «отвергнутые» обществом вымерли тихо, не причинив остальным гражданам неприятностей – или чтобы они подавали нам болезненный сигнал бедствия? Сигналы эти могут быть только такими, при которых страдают и даже погибают невинные люди. Других сигналов мы не слышим.
Когда два "российских гражданина" разбирают рельсы перед поездом, они пытаются убить невинных людей, и это страшное преступление. Но не есть ли это одновременно тот сигнал, который должен заранее, до полной катастрофы предупредить благополучную часть народа? Эти озверевшие двое – не кричат ли они за все десять миллионов: "Вы, народ! Вы согласились, чтобы нас выкинули со шлюпки! Вы делаете вид, что не видите, как мы захлебываемся и тонем. Мы вас предупреждаем: последние из нас утопят вашу шлюпку! Мы пойдем ко дну вместе".
Я никому не могу навязывать своего мнения. Но я склоняюсь к мысли, что мы спасемся только в том случае, если не будем выбрасывать за борт наших собратьев. А если у самих нас нет силы и воображения, чтобы честно взглянуть в глаза правде, пусть уж те, кого мы оставили, нанесут нам предупреждающий удар, приведут в чувство. Тот, кто слаб для любви, должен хотя бы бояться. Умирая молча, наши сограждане губят нас окончательно.
Я про себя зарекался – не писать больше ничего об оппозиции, только обращаться, покуда можно, к читателям. Нарушу зарок. Наша оппозиция сумела сделать тему прямых, житейских страданий части народа какой-то привычной, не трогающей душу. Упомянув о ней скороговоркой, сразу переходят к любимой теме, по «специализации». Одни рвутся хоть в бой за черноморский флот (эту драку им сконструировал Бжезинский – и они давай тузиться с Кучмой). Другие хлопочут за то, чтобы русские в Эстонии могли ходить на выборы – а то они без этого стали «быдлом». Третьи возмущены тем, что с Запада нам везут бездуховные фильмы.
Никому не нужна сентиментальность. Пусть говорят грубо, пусть считают потери, как командиры на войне, но говорят дело. Ведь даже большинство читающих людей, как я не раз убеждался, просто не знает реального положения дел. Да и откуда? Официальный ежегодник Госкомстата "Социальная сфера России" издан в 1996 г. тиражом 1 тыс. экземпляров! Только для ведущих американских университетов хватит.
Но, поразительным образом, вот уже четыре года как оппозиция отказывается издать массовым тиражом доступную для любого грамотного человека "Белую книгу" о реформе – под грифом Думы или хотя бы группы фракций. Внятно и без надрыва показать, в каком состоянии находится страна и чего можно ожидать завтра. Ведь "белые книги" – давно изобретенный способ довести до общества самое первое, «безоболезненное», но предельно серьезное предупреждение о бедствии. Я лично даже не могу припомнить ни одного внятного заявления Думы по главным вопросам нашего народного бедствия. Говорят, у Думы нет телеканала. А зачем он ей, если нет заявлений? "Лебединое озеро" показывать?
Первой, кадетской Думе специальным законом было запрещено обращаться к народу с заявлениями. И все же, когда правительство отказалось дать крестьянам землю и в 1906 г. разогнало Думу, депутаты написали "Выборгское обращение" – и все пошли в тюрьму. И оно сыграло очень большую роль в росте гражданского самосознания. Только в Саратовской губ. подпольно издали 100 тысяч этого обращения, по ночам его расклеивали на столбах. А сегодня никто не запрещает, множительная техника XXI века – но молчат народные избранники!
Деятели оппозиции сами подсказывают людям уловку, позволяющую малодушно успокоить совесть. Они оперируют средними цифрами. Один из них на большом собрании сказал: "Ужасные реформы! Уровень жизни людей упал на 45 процентов!". Прошла неделя, я слышу по радио от видного эксперта оппозиции (доктор наук и все такое): "Уровень жизни людей снизился на 45 процентов!". В Давосе им, что ли, такую цифру дали?
В школе, объясняя смысл средней величины, учитель нам рассказал шутку. В палате двое больных, сестра сообщает врачу, что температура у них в среднем нормальная, 36,6. Врач доволен, а на деле один больной умер и уже слегка остыл, а у другого под 42 градуса, он уже хрипит. При большом разбросе величин средняя лжет. Это, думаю, и ленинская кухарка поняла бы, а у нас "самая образованная оппозиция в мире". И вот, с одной стороны, говорят о страшном социальном расслоении, а с другой, оперируют средними величинами. Как это совместить?
Лидеры оппозиции, а за ними и их сторонники как будто не понимают, что при том неравенстве, что возникло в России, средние показатели утратили смысл полностью. Бедствие распределяется неравномерно, и снижение среднего показателя вдвое для многих означает смертельное или почти несовместимое с жизнью ухудшение. В 1995 г. потребление животного масла в России было в два с лишним раза меньше, чем в 1990. Но это снижение почти целиком сконцентрировано в бедной половине населения. Следовательно, сегодня половина граждан России совершенно не потребляет сливочного масла! Продажа мяса и птицы упала за это время с 4,7 млн. т до 2,1 млн т. Это значит, что половина граждан России вообще не потребляет мяса. Ну пусть не половина, а 30 процентов! Ведь это уже национальная катастрофа. Но мы о ней даже не слышим, не то чтобы обсуждать какие-то конкретные меры.
Кто-то скажет, что это – демагогия, популизм. Что оппозиция ведет тонкую игру, которая в конце концов приведет к спасению всех сразу. Может быть, я и впрямь не понимаю замыслов. Я о бедствиях получил представление во время войны. Тогда и мыслили, и действовали по-другому. Цель была – спасти всех, но когда кто-то погибал конкретно, туда бросались срочно, даже сломя голову. Чувство народа нам вдалбливалось в голову и словом, и делом. И это – не особенность сталинизма, коммунизма или другого «изма». Так же поступал и Лев Толстой – а он не пpи советской власти действовал.
Такой же «популизм» в деле я видел на Кубе: взявшие власть боpодачи, не имея ни паpламента, ни паpтии, оpганизовали обеспечение детей и стаpиков молоком. По утpам на гpузовиках, а то и на pучной тележке, по всей стpане к каждой двеpи, где есть pебенок или стаpик, подвозили литp молока – хоть к лачуге в тpущобе, хоть к вилле неуехавшего богача. Потому-то сегодня малявка Куба пять лет деpжится в полной блокаде. И все институты Гэллапа точно знают: попpобуй какой-нибудь кубинский Гоpбачев сменить там социальный стpой, 85 пpоцентов населения в момент выйдут на улицу и устpоют такой таpаpам, что лучше Кубу не тpогать.
Быть может, я говорю о вещах, которые волнуют небольшое меньшинство? Не могу знать наверняка, но боюсь, что когда беда доберется до большинства, сделать что-либо будет просто поздно. И тогда поделом этому большинству.
("Советская Россия". Январь 1997 г.)
Отщепление от народа
Чтобы вести разумный диалог о выходе из кризиса, надо понять состояние умов интеллигенции. Известно, что она была духовным двигателем перестройки, сломавшей хребет советской системе. «Грязные» союзники интеллигенции, коррумпированная номенклатура и жулики – помалкивали. Без того, чтобы «культурный слой» повернул к национальным идеалам и интересам, никакое патриотическое правительство с кризисом не справится.
Вспомним поворотный 1989 год – фактически, последний год советского строя. Именно тогда обнаружился фатальный разрыв между интеллигенцией и основной массой народа. Отщепление, которое исподволь происходило в течение предыдущих 30 лет. Это отражено в докладе ВЦИОМ под ред. Ю.Левады – книге "Есть мнение" (1990). Ю.А.Левада – сознательный противник советского строя, в своей ненависти поставивший себя "по ту сторону добра и зла". Но он собрал огромный фактический материал, ценный независимо от трактовки социологов-"демократов". (Замечу, что в приложении к соратникам Ю.Левады даже условное название «демократ» звучит насмешкой. Их слова источают такую антипатию к подавляющему большинству народа, особенно к старшим поколениям, что можно говорить о небывалом в истории антидемократизме ученых-гуманитариев. Что еще поражает, так это принижающая человека, какая-то низменная трактовка данных. Из всех возможных объяснений эти социологи выбирают самое "подлое").
Книга ценна и тем, что, проведя в 1989 г. широкий опрос советских людей в целом, авторы повторили его через "Литературную газету" и получили 200 тыс. заполненных анкет. Это – ответы именно интеллигенции. Конечно, лишь ее «активной» части – тех, кто не поленился заполнить и отослать анкету. Но, на мой взгляд, нет оснований считать, что установки этой части резко различаются с преобладающими установками социальной общности. Конечно, мы говорим о социальном явлении, а не о личностях. Конечно, среди интеллигенции множество коммунистов и патриотов. И все же не они определяют обобщенный образ – посмотрите на данные выборов в научных городках и столицах.
Среди тех, кто ответил через ЛГ, 68 проц. с высшим образованием или ученой степенью (а в «общем» опросе 17) и всего 1,6 проц. с неполным средним образованием (в «общем» – 32). Разница двух массивов очевидна. Как же "активные интеллигенты" ответили на главные вопросы? (Заметим, что будем сравнивать ответы интеллигентов со «средними», а не с ответами «неинтеллигентов» – ведь даже в общий опрос входит 17 проц. людей с высшим образованием).
Шкала ценностей хорошо отражена в том, что люди считают важнейшим событием 1988 года. Ителлигенция назвала совершенно иной набор событий, чем «масса», и поражает именно ничтожность возбужденного политизированного сознания. У людей с образованием до 9 классов первое по значению событие – 1000-летие крещения Руси; у людей со средним образованием – символ гордости СССР, полет корабля «Буран», у людей с высшим образованием – "снятие лимитов на подписку". Разве это не потрясает?
Напомню молодым: при дешевых ценах в СССР были лимиты на подписку газет и журналов, квоты давались по предприятиям, иногда люди тянули жребий. Для интеллигенции это было символом тоталитарного гнета. Хотя средняя культурная семья выписывала 3–4 газеты и 2–3 толстых журнала. Сама "Литературная газета" выходила тиражом в 5 млн экземпляров! Убив «тоталитаризм», интеллигенция доверила режиму чисто рыночными средствами наложить такие лимиты на подписку, что тираж ЛГ упал до 30 тыс., а демократические журналы выходят лишь благодаря фонду Сороса. И никакого гнета в этом интеллигенция не видит. Ну как это понять?
Полет «Бурана» отмечен в «общем» опросе в 6,3 раза чаще, чем в ЛГ, но зато реабилитация Сахарова – в шесть раз реже. "Человеком года" Сахарова назвали 17,4 проц. в ЛГ и лишь 1,5 в «общем» опросе. Это – такой разрыв, такая утеря общего чувства, что можно говорить об образовании духовной пропасти между интеллигенцией и "телом народа". Как же это расщепление выразилось в социальном и политическом плане?
Вот мнение о причине бед советского общества. Интеллигенты резко выделяются «обвинительным» уклоном, массы более умеренны, они как бы в раздумье. В ЛГ в 2,75 раза чаще, чем в «общем», называют причиной "разрушение морали" и в 3,34 раза чаще "вырождение народа". Народ не годится! Кстати, надо бы и патриотам разобраться в этом вопросе – то и дело слышишь о "вырождении народа". Что за чушь? Что это значит и откуда следует? Доходят до того, что, мол, кулаков репрессировали, а в них и были хорошие гены, а у бедноты гены дерьмо. Давайте все же различать биологическое и культурное – или покатимся в социал-дарвинизм? Даже КПСС дошла до такого невежества, что клюнула на блесну "общечеловеческих ценностей" Горбачева, просто не увидев в ней чистой формулы расизма. Марксисты начала века на такой банановой корке не подскальзывались.
У интеллигенции не только народ не годится, но и "система виновата". Важнейшими причинами наших бед интеллигенция считает "засилье бюрократов", «уравниловку», "некомпетентность начальства", "наследие сталинизма" причины, для массового сознания не так уж существенные. И ведь при том, что уравниловку в числе трех первых по важности причин назвали 48,4 проц. интеллигентов, они же проявили удивительную ненависть к "привилегиям начальства" – 64 проц. против 25 в «общем» опросе. Здесь – унаследованная от разночинцев ненависть к иерархии. Здесь – и расщепление сознания, ибо за этой ненавистью к льготам нет никакого демократизма, она соседствует с идеализацией буржуазного общества и неизбежного в нем расслоения по доходам.
Характерно упование на иностранный капитал: тех, кто предлагает привлечь его в СССР, в 5 раз больше среди интеллигентов, чем среди «массы». Сторонников частного предпринимательства среди интеллигентов втрое больше, чем в «массе». Подчеркиваю, что расхождение очень резкое. Оно не сводится к разнице в несколько процентов. В переломный год иным, чем у массы, был сам вектор интеллигенции.
Уже по одному по этому интеллигент должен честно признать перед самим собой: лозунг демократии был для него ширмой, маской. Ни о каком служении народу и даже компромиссу с ним и не помышлялось. В целом интеллигенция приняла на себя роль "просвещенного авангарда", который был готов гнать массу силой, не считаясь ни с какими ее страданиями.
Поражает и выходящее за рамки разумного тоталитарное обвинительное отношение к своей стране. В ЛГ каждый третий (!) заявил, что СССР "никому и ни в чем не может быть примером" (против каждого пятнадцатого в "общем"). Если мы учтем, что в «общем» есть 17 проц. интеллигентов, а в ЛГ 16 проц. рабочих, и введем поправку, то расхождение значительно увеличится и составит почти 5 раз. Поражает сам утопизм этого отречения от СССР. Неужели большинство интеллигентов забыли жестокую во многих отношениях реальность мира, хотя бы 20 миллионов детей, умирающих ежегодно от голода, или 100 тысяч убитых за 80-е годы крестьян маленькой Гватемалы! Как язык не отсох дать такой ответ: "никому и ни в чем"! Не за этот ли грех мы сегодня расплачиваемся?
Резко расщепляется ориентация на зарубежный опыт, можно даже говорить о двух противоположных векторах. В «общем» опросе опыт Японии самым ценным назвали 51,5 проц., а в ЛГ – только 4! Среди интеллигенции подавляющей являлась именно западническая ориентация, чего никак нельзя сказать о «массе».
И вот прошло семь лет с того опроса. Стало ясно, что ожидания людей трагическим образом обмануты. В начале 1989 г. лишь 10 проц. считали, что в ближайшие годы экономическое положение в стране ухудшится (59 – улучшится, 28 – останется без изменений). Для ухудшения, действительно, не было никаких объективных причин. Но основания для оптимизма были совершенно разными у интеллигенции и у «массы». Масса явно не желала капитализма и ее надежды на улучшение вытекали из того, что советская власть не позволит произойти такому перевороту, чреватому разрушением хозяйства. Можно сказать, что выбор большинства народа был фундаментально верен, но ошибочен на уровне политики: КПСС обманула их ожидания и «сдала» страну. Иное дело у интеллигенции: она хотела именно капитализма, причем в его западной версии, и ждала его от бригады «Горбачева-Ельцина». Она не ошиблась политически, но ее ошибка на фундаментальном уровне грандиозна.
Что же говорит об установках этой прослойки ВЦИОМ сегодня? Вот каковы ответы в сентябре 1995 г. людей с высшим и незаконченным высшим образованием (в процентах). Об экономическом положении России в настоящее время: плохое – 52,5; очень плохое – 26,8. Это – признание полного краха экономических иллюзий. "Самые тяжелые времена еще впереди" – 54,2. "Они уже позади" – 7,8. Какой глубокий пессимизм – после надежд 1989 г., хотя реформаторы все сделали именно так, как и желала интеллигенция. На вопрос "Контролирует ли ситуацию руководство России?" 65,2 проц. ответили: "ситуация вышла из-под контроля". И, что потрясает больше всего, на вопрос "Что сейчас больше нужно России: порядок или демократия?" 64,7 проц. интеллигентов ответили: «порядок»! Это – крах демократических иллюзий. Ведь в 1989 г. ориентация на «порядок» считалась свойством реакционного советского мышления, над этим издевались. 96 проц. интеллигентов оценивают обстановку в стране как "напряженную или взрывоопасную".
Большая часть интеллигенции стала политически апатичной: половина не собиралась участвовать в выборах в Думу. И ведь какие причины: "не верят никаким политикам и никакой партии; результаты выборов все равно подтасуют; парламент ничего не решает и выборы в него бесполезны". У какого разбитого корыта они остались. И уже меньше половины интеллигентов (48,2 проц.) не согласны с утверждением, что "было бы лучше, если бы в стране все оставалось так, как было до 1985 г." (против 15,6 проц. людей с неполным средним образованием). В мае 1995 г. уже сравнялось число сторонников плановой и рыночной экономики среди интеллигенции (а у людей с неполным средним образованием их соотношение 4,5:1).
Разрушена и западническая иллюзия. В январе 1995 г. 59 проц. опрошенных (в "общем") согласились с тем, что "западные государства хотят превратить Россию в колонию" (не согласились 22) и 55 – что "Запад пытается привести Россию к обнищанию и распаду" (нет – 23). Но ведь уже и 48 проц. молодых людей с высшим образованием высказали это недоверие Западу.
Но все это – лишь признание в крахе надежд. Из него вовсе не следует, что интеллигенция в массе своей пересмотрела главный выбор. Кстати, и разочарованность в среде интеллигенции относительно слабее, чем во всех остальных группах за исключением предпринимателей. И, в отличие от «массы», у которой прежде всего страдает державное чувство, нечто идеальное, пессимизм интеллигенции социологи связывают прежде всего с материальным положением.
Реформа тяжелее всего ударила именно по интеллигенции: сегодня 44 проц. ее живет за чертой бедности и 7 проц. – за чертой нищеты. Однако, думаю, крах реформ для себя они объясняют негодным исполнением, а не ошибочным выбором. Это видно из того, что интеллигенция очень низко оценивает объединяющую силу идеи равенства и справедливости, очень низко оценивает и роль трудящихся в выходе из кризиса – либеральная иллюзия сохранилась. И наиболее популярными политиками остаются Явлинский и С.Федоров – люди, которые четко декларировали свой полный отказ от советского образа жизни и олицетворяют идею построения того или иного варианта капитализма.
Этот сохраняющийся раскол между интеллигенцией и основной массой народа не политическая, а общенациональная проблема. При таком расколе невозможно прийти к согласию о путях выхода из кризиса: социальная группа, "имеющая язык", в значительной мере утратила взаимопонимание с согражданами. Как же организовать общественный диалог, даже если для него возникнут благоприятные условия?
Но этот диалог – задача политическая, злободневная. А проблема глубже существование российской цивилизации и самого русского народа. Ведь если отщепление интеллигенции, образованных людей от остальной массы предопределено несовместимостью между ними, то, выходит, правы были «демократы», которые в разных вариантах доказывали одну мысль: русские не годятся для XXI века. От русских должна отщепиться избранная, спасаемая часть – "новые русские", которые способны войти в цивилизацию. Неужели же русские ценности могут гнездиться лишь в тех, кто не переделан высшим образованием, а образование их подавляет и изживает? Ведь это значило бы, что действительно пресекается наш корень. Я верю, что это не так – но ведь в этом надо разобраться разумом, а не верой.
Оставим политику и посмотрим, каковы установки по простым, коренным вопросам жизни у интеллигенции и самой удаленной от нее части народа людей с неполным средним образованием. Это, в основном, жители села и малых городов, больше старших поколений (назовем их для краткости селяне). Когда я читаю данные опросов, эти люди в своей совокупности возникают как родной образ русского человека – великодушного и прощающего слабости других, терпеливо тянущего жизненную лямку с глубоким, не нахальным достоинством.
Да, разные у них шкалы ценностей, и это не казалось страшным в советское время: ведь по разному видят мир сельская семья и ее городской сын, окончивший университет. Сегодня случилось то, что часто бывает: этот сын порвал с родными, на порог их не пускает и знать не хочет, хотя они в страшной беде. Но когда это становится социальным явлением, и горе раскола приходит не в семью, а охватывает большую часть интеллигенции, проблема становится именно общенациональной.
Я думаю, что нет никакого чудесного рецепта для быстрого наведения мостов. Нужно прежде всего сообщить как можно шире о наличии самой этой проблемы, сказать о ней во всеь голос, чтобы его услышала прежде всего интеллигенция. Тогда и начнется ее самоанализ. А для его ускорения нужны кропотливые усилия всех, кто стремится к восстановлению, а не рассыпанию русского народа.
("Советская Россия". Май 1995 г.)
