Текст книги "Собаки не ошибаются"

Автор книги: Сергей Георгиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

КОРАБЛИК

КАРУ-СИГА

Вблизи облака оказались совершенно непохожими на облака. Конечно, все хорошо понимали, что там, внизу, Велло шутил, собираясь пихнуть ногой какую-нибудь зазевавшуюся тучу, да так пихнуть, чтобы та докатилась по небу до самой Турции.

Мокрые клочья тумана со всех сторон облепили вершину Роман-Коша, путались между соснами, прямо на глазах сплющивались и расползались по земле.

Странные вещи происходят в горах с людьми. Пётр Иванович, согнувшись в три погибели под огромным рюкзаком, поднимался наверх почти вприпрыжку, ни разу не объявляя привала. Мы шли первыми, младшие отряды почти без груза тянулись где-то далеко внизу.

Самыми трудными оказались первые полтора километра похода – от ворот «Артека» до подножия Роман-Коша. Расплавленный асфальт противно хлюпал под ногами, рюкзак неутомимо боролся с моей ранней сутулостью, Пётр Иванович впереди едва переставлял ноги. Но вот тропа – уже не асфальтовая дорожка, а лесная тропинка! – взяла чуть-чуть вверх, и вожатого нашего как подменили! Не оглядываясь на нас и только ещё больше согнувшись, он вдруг свободно перешёл на лёгкую рысь. Мы бросились следом, и я вдруг ощутил, что идти становится всё легче; думаю, другие почувствовали то же самое, Велло даже начал бурчать что-то весёленькое себе под нос. Рюкзак постепенно притёрся, сросся со спиной, и наверху, сбросив ношу, я понял, что мне чего-то не хватает.

Но это было потом, наверху! В облаках, которые оказались совершенно непохожими на облака, среди сосен, обычных сосен, таких же, как у нас на Урале, – под одной даже сиротливо торчали два крепеньких гриба-красноголовика.

– Ура! – тихо сказал вдруг Пётр Иванович.

– Ура первопроходцам и покорителям!

И только тут мы осознали всю серьёзность момента: первопроходцы и покорители – это мы! Но крикнуть «ура!» никто не успел.

– Кушать хочется… – сказал вдруг Велло и почему-то посмотрел на меня. И я сразу же понял, что мне тоже хочется есть, а «ура» мы крикнуть ещё успеем.

– Ого! – удивился Пётр Иванович. – Романтики!..

И тоже посмотрел на меня. И все остальные стали смотреть на меня.

– Конечно, главное – то, что мы сюда забрались… – сказал я. – И вообще… Время-то в самом деле приближается к обеду!..

– Он прав, Пётр Иванович! – Велло положил руку мне на плечо. – Поручите это дело нам!

Так волею судеб стал Велло Нинойя Величайшим Кухмейстером, а я – его помощником, а также первым и единственным заместителем.

Совсем невдалеке, заботливо прикрытый лапником, журчал прозрачный родничок; гора сушняка выросла в мгновение ока – каждый притащил по веточке, делов-то!

Велло работал красиво, легко и самозабвенно. Уже много позднее, став взрослым, я понял, что только так и должен по-настоящему работать человек, а иначе его работа просто не имеет смысла.

Огромный котёл громко сопел и чавкал над жарким костром; Велло пружинистым шагом то и дело приближался к священному этому месту и ловко высыпал что-то из многочисленных пакетов, извлечённых из наших необъятных рюкзаков. При этом Величайший Кухмейстер озабоченно поглядывал на часы, что преисполнило меня величайшим уважением.

Надо сказать, я не был просто сторонним наблюдателем. Раза два я попробовал сунуться к костру с пакетом, внутри которого аппетитно шуршало, но Велло остановил меня каким-то непереводимым эстонским окриком. Второй раз, правда, добавил по-русски:

– Ты у меня кто, помощник или мешальщик?

Я всё понял и, схватив толстый сук, бросился энергично перемешивать содержимое котла. Однако единственное, что мне удалось, – сантиметров на пятнадцать продвинуть сук в глубь упругой тяжёлой массы.

– Велло!.. – позвал я, оглядываясь по сторонам. – Велло!..

Мой друг как раз надвигался с очередным пакетом.

– Ты посмотри, что получилось…

Велло взглянул на меня и, наверное, в первый раз удивился.

– Да, кажется, получилось даже несколько лучше, чем я предполагал… – справившись с собой, заметил он. И бухнул содержимое очередного пакета в котёл. Котёл отчаянно хрюкнул, Роман-Кош покрылся густым белым дымом.

– Кажется, я понимаю теперь, откуда на свете берутся облака… – донёсся сквозь дым задумчивый голос Величайшего Кухмейстера. – Ты знаешь, я боюсь, как бы после всего этого у них не появилось желание съесть тебя…

– Меня-то за что?! – не понял я: в таком возрасте ещё не все знают, что в критических ситуациях съедают обычно помощников.

– За то, что плохо мешал…

– А вот теперь и я бы с удовольствием пообедал! – раздался совсем рядом голос Петра Ивановича. – Там уже «шпротики» подходят, как навалятся, ничего не оставят!..

«Шпротами» ласково называли ребятишек из самых младших отрядов, и они действительно уже подходили.

– Пожалуйста! – гостеприимно пригласил Велло. – Кушайте на здоровье! А мне за водой сходить надо… вниз!

– Зачем? – не понял Пётр Иванович. – Родник же рядом!

– Тут вода какая-то не такая… – объяснил Велло. – А вы кушайте, кушайте…

Пётр Иванович достал маленький походный армейский котелок и первым шагнул к котлу. За ним пристроились остальные.

– Ого! – удивлённо произнёс вожатый.

– Его лучше ножом резать… У нас так принято… – охотно пояснил Велло, отодвигаясь подальше в туман.

– А… что это?

– Это?.. Это эстонское блюдо такое…

– А-а… – понял Пётр Иванович и неожиданно для меня вдруг повторил своё «Ого!» – на этот раз одобрительно. – Вкуснятина какая!..

– Ещё бы! – отозвался Велло и вышел к костру. – Не зря старались!..

В момент славы он не забыл и обо мне!

– Ай да Велло! – сказал кто-то. – Вот это класс! А добавки можно?

– Но я не знаю такого эстонского блюда! – заговорила вдруг Кайя, самая красивая девочка в нашем отряде; она приехала из Тарту.

– Да, – согласился покладистый Велло, – его секрет давно утерян.

– А как же ты его приготовил, если рецепт утерян? И как оно называется?

– Это волшебное блюдо… оно называется… «кару-сига», вот как…

– Так это и есть «кару-сига»! – обрадовалась Кайя и почему-то засмеялась.

– Да! – твёрдо произнёс Велло. – «Кару-сигу» можно приготовить только раз в жизни, и оно даёт волшебную силу всем, кто попробует!

Дошла очередь и до меня. Я глотал что-то вязкое и липкое, божественно вкусное. Ни до ни после, никогда в жизни я не пробовал ничего вкуснее. Ел и чувствовал, как тело моё наливается страшной силой, а душа… Наверное, тогда-то я впервые и почувствовал – не узнал, а именно почувствовал, – что у человека есть душа…

А потом летели годы. Я узнал, что «кару-сига» переводится с эстонского как «медведь-свинья». Записал все компоненты этого волшебного блюда. Несколько раз пробовал приготовить его у себя дома на газовой плитке. Но ничего не выходило. Вернее, выходило какое-то безобразие, от которого даже моя собака отворачивалась с презрением и некоторое время стеснялась гулять со мною рядом.

Велло Нинойя не так давно был в нашем городе в командировке. И зашёл ко мне в гости.

Он сидел за столом, улыбался и молчал.

Он такой сейчас – молчит и улыбается. Говорит, большинство эстонцев такие, улыбчивые и немногословные.

Я просил, умолял его приготовить мне «кару-сигу», но он только улыбнулся и сказал:

– Такое только раз в жизни удаётся…

Попробуйте, может быть, у вас получится! Я готов рассказать всё, что знаю! Для «кару-сиги» просто необходимы гречка, рожки, несколько банок разных рыбных консервов, зелёный горошек, кажется, тушёнка, манная крупа и маринованные огурчики… Можете добавить что-нибудь по своему вкусу, но самое главное – вовремя перемешать!

Вку-уснятина!..

КАНАТ

Над слабаками смеются, когда их мало. И особенно, когда он один среди сильных, ловких и смелых.

Серёга вовсе не хотел, чтобы над Вовкой Жмакиным смеялись. Он и не думал предавать Вовку. И если разобраться, какое же здесь предательство?! Да, он никому ничего не говорил до поры до времени. Так ведь могло же вообще ничего не получиться? Могло запросто!

Нет, не могло!

Отец правильно сказал, что всё дело во времени.

Пройдёт лет шесть… ну не шесть, пусть хоть двадцать или тридцать… нет, года два, наверное, хватит, если очень постараться, – и он поднимет над головой эту противную чугунную пудовую гирю, которую пока что и с места-то сдвигает только двумя руками. И Вовка, в конце концов, Серёге вовсе не друг, просто они в строю рядом стоят. Хотя это дела не меняет.

– Ну, канат – это понятно… – сказал тогда папа. – А остальное как? «Конь» там гимнастический, «козёл» и прочие звери?

– Прочие звери нормально, – объяснил Серёга. – До «коня» мы ещё не допрыгали, а на «козле» многие кувыркаются…

– Выполняете кульбиты с переворотами?..

– Да нет, садятся так со всего разбега, а потом – кувырк!

– А-а…

– На канате же только мы с Вовкой и не можем…

– По канату, – поправил отец, хотя и это дела не меняло.

– Я не понимаю, – вмешалась в разговор мама, которая, оказывается, всё слышала, хотя находилась в кухне. – Я просто не понимаю, что тут такого особенного! Если бы ребёнок отставал по математике, а то он просто не умеет лазать по канату! Он ведь у нас, кажется, не обезьяна?

– Канат – тоже важное дело, тем более что в классе только они с Вовкой не могут по нему до потолка забраться, – серьёзно возразил отец, и Серёга понял, что такое голос разума, о котором рассказывала Анна Михайловна на классном часе. – Но дело это такое, что за один день не сделаешь. Главная загвоздка во времени, всё произойдёт постепенно.

Тогда-то и пошёл Серёга в забитую самыми невероятными спортивными снарядами комнатушку при спортзале, где на переменках отдыхал Алексей Алексеевич, учитель физкультуры, и попросил у него чугунную пудовую гирю.

– Бери! – сразу согласился Алексей Алексеевич. – Даже расписки не надо. У меня и двухпудовка есть, возьмёшь?

– Нет пока, – сказал Серёга… и едва сдвинул гирю с места. Двумя руками.

– Правильно… – вздохнул Алексей Алексеевич. – Тренироваться тебе надо, дружок! По канату лазать, от пола отжиматься…

Вот так вот! Замкнутый круг какой-то получался: чтобы лазать по канату, надо научиться толкать или выжимать гирю, а чтобы отжать гирю, нужно сначала научиться лазать по канату!

– И ещё закаляйся! Обливайся по утрам, что ли… – добавил Алексей Алексеевич вдогонку.

– А вставать в семь утра! – решил отец. – Ох, мне бы времечка найти да с тобой потренироваться. Э-эх!

И Серёга начал. Вставал он теперь каждое утро в семь часов. Уже почти четыре недели. Через несколько дней тренировок сумел отжаться от пола три раза подряд. Если очень-очень постараться, сможет, наверное, и четыре. Обязательно обливается напоследок почти холодной водой.

Отец вставал в семь утра вместе с Серёгой, смотрел, как тот энергично размахивает руками, и вздыхал:

– Хорошо бы и мне с тобой. За компанию!

К канату по вторникам и четвергам Серёга подходил по-прежнему с опаской. Понимал, что результаты должны сказаться не сразу…

Но всё случилось совершенно неожиданно! Во вторник, в самый обычный вторник, на четвёртом уроке.

Вовка Жмакин привычно сопел в затылок на разминке; потом оба они друг за дружкой кувыркнулись с «козла». А Валерка Зиндеев – тот ходил в секцию лёгкой атлетики – по обыкновению, показал какой-то невероятный прыжок. В общем, всё шло как всегда.

К канату Серёга тоже шёл, чтобы подпрыгнуть, уцепиться и повисеть варёной сарделькой несколько секунд. А зачем ещё?

Подпрыгнул, уцепился… Ладони крепко обхватили толстый шершавый жгут… И тут Серёга почувствовал, что какая-то сила поднимает его тело вверх. Медленно-медленно, едва заметно, но вверх!

Ещё немного, ещё!..

Серёга через плечо посмотрел в зал, который секунду назад гудел ребячьими голосами и вдруг затих! Далеко внизу стояли ребята из Серёгиного класса – и все до одного, задрав головы, смотрели, как он лезет по канату.

Он лез по канату, забирался всё выше и выше!

И эта непонятная сила…

Почему непонятная?!

Это же он сам подтягивается, вот и вся сила!

– Лезет! Он же лезет! – разом закричали те, внизу. – Ле-е-зет! Ле-е-зет!!!

А Серёга вдруг понял, что больше не может подниматься вверх. Ещё мгновение, и толстенный канат вырвется у него из рук. Он разжал пальцы и быстро съехал вниз. Канатом содрало кожу на ноге, но Серёга даже не заметил. Потому что он же залез, забрался по этому проклятому канату под самые небеса!.. И почему проклятому?!. Канат как канат! Ничего себе канатик!

Серёга пошёл на своё место в строю. И тут взгляд его выхватил из множества лиц одно, непохожее на остальные.

Потому что выражение этого лица было почти плачущим.

Это был Вовка Жмакин.

– Думаешь, высоко залез, да? – чуть слышно сказал Вовка. – На пол метра ты залез, вот! На полметра с трудом залез и болтался, как огурец, понял?

Над слабаками смеются, когда их мало. Раньше их в классе было двое. Теперь Вовка Жмакин остался один.

Конечно, Серёга не Геракл какой-нибудь: полметра по канату – в самом деле пустяки. Но смеяться над ним больше не станут. Дело только во времени. Год, два, ну шесть – и залезет Серёга по канату до самого потолка.

Вовка Жмакин остался один.

Он вроде и не друг Серёге, просто в строю на физкультуре они по росту рядом.

И разве это предатели встают в семь утра, отжимаются от пола и обливаются после холодной водой? Да если разобраться, это никакое и не предательство вовсе. Они разве договаривались, Серёга с Вовкой, всю жизнь вдвоём слабаками прожить?

– Х-хи!.. – продолжал Вовка Жмакин уже на перемене. – Он же по канату полметра пролез, х-хи!

Очень горько было, наверное, Вовке. Серёга это понимал, ой как понимал.

Вот если бы это не Серёга, а, наоборот, Вовка вдруг как обезьяна по канату вскарабкался, что тогда? Только для этого надо было именно ему, Вовке Жмакину, тренироваться каждый день, не жалея себя. Вот в чём загвоздка, как сказал бы Серёгин отец.

– Хе, – твердил Вовка, когда закончились уроки. – Некоторые по канату на полметра лазают, а думают, что…

– Слушай, Вовка! – Серёга первым подошёл к нему, потому что бывают случаи, когда просто необходимо подойти первым. – Слушай, Вовка! А давай тренироваться вместе? Только надо чтобы каждый день, понял? Мы с тобой ещё двухпудовки поднимать будем! Запросто!

КОРАБЛИК

Тяжёлые прозрачные волны перекатывались через палубу, ветер рвал паруса, дубовая обшивка трещала под напором разбушевавшейся стихии. Ни одного солнечного луча не прорывалось с зашторенного тучами неба, но гордо сверкали на борту надраенные медные буквы – «ВУЛКАН», и маленький бесстрашный кораблик мчался вперёд к неведомым землям, вперёд и только вперёд!

– Не надо подходить близко! – всегда предупреждал Юрку отец. – Чем дальше, тем лучше! Вот так вот… Во-от… Правда ведь?

– Ага… – всегда соглашался Юрка.

Кораблик этот он видел, наверное, уже тысячу раз и всё равно мог смотреть и смотреть на него не отрываясь.

– Чудесная акварель! – восхищался отец. – А может быть, и не акварель, гуашь там какая-нибудь, шут её знает… Но всё равно здорово, верно?

Юрке было совершенно всё равно, акварель это или гуашь. Крошечный кораблик был сильнее страшного бешеного моря. Он непременно достигнет своей неведомой цели, в самый последний миг, как это всегда бывает в книгах о морских приключениях, достигнет и придёт на помощь тем, кто в этой помощи нуждается.

– Ну, а теперь – за дело!

Раньше у отца была целая эскадра нарисованных кораблей. Вернее, не эскадра, а календарь, огромный-преогромный, он даже в чемодан не поместился, отец так и привёз его, только в газету завернул.

Календарь занял полстены. Когда приходило время, отец переворачивал лист и появлялся новый корабль. И под каждым кораблём помещались все дни двух месяцев, на которые при желании можно было вообще не обращать внимания. В левом углу над кораблями стояли большие красные буквы: ДВНЦ – Дальневосточный научный центр. Отец купил календарь во Владивостоке.

А потом остался один «Вулкан» и под ним – ноябрь и декабрь давно прошедшего года. Время вышло, календарь уже не имело смысла переворачивать, и отец раздарил все остальные «то ли акварели, то ли гуаши».

– Ну, за дело! – повторяет отец.

Дело – это английский язык. Не у каждого отец разговаривает и по-французски и по-английски.

– А может, не надо? – без особой надежды всякий раз говорит Юрка. – Нам и задали-то одно упражнение… Ерундовое.

– Надо! – твёрдо отвечает отец. – Вот сделаем – и ещё поговорим.

– А о чём? – оживляется Юрка.

– Найдём о чём! Ты делай, а я пока газетку почитаю… Если что, я вот он, всегда к вашим услугам, сэр, на диване.

– И про реку Вижуй поговорим? – Юрка открывает учебник. – И про рыбалку?..

– Ага… – обещает отец из-за газеты.

– Пап, а чего вот это такое, а? Вот… я и прочитать-то не могу, тут какими-то неизвестными буквами написано!

– Хы-ы… Мы с тобой это проходили раз двадцать… Ну-ка, вспоминай!

– He-а, точно, не знаю…

– Да-а… Тогда посмотри по словарю!

– И в словаре нет.

– Как это нет? Должно быть! Возьми мой большой словарь. Знаешь же где, на полке!.. Юрий, пора самостоятельным человеком становиться!

– А я и становлюсь! – отвечает Юрка и идёт за большим словарём, который, по правде говоря, ему совсем не нужен: трудное это слово он и в самом деле знает, да и не знал бы, так в конце учебника оно обязательно есть.

– Ты вот тянешь время… – отец встаёт с дивана и зачем-то идёт на кухню. – А разговаривать-то когда будем?

– Успеем… Я потороплюсь сейчас.

– Вот и торопись! Яблоко хочешь?

– He-а… Если только маленькое.

Отец приносит яблоки и снова закрывается газетой.

– Пап, а Вижуй – очень большая река, да?

– Да… Ты уже сделал упражнение?

– Почти… Ух, и рыбы половим!

– Половим…

– И ты меня обязательно возьмёшь с собой, да?

– Обязательно…

– А на юг, к морю, не поедешь?

– Не поеду.

– А прошлым летом…

– Ты же знаешь, тёте Гале врачи велели!

– А в этом году не велят?

– Не знаю. Ты сделал упражнение?

– Уже кончаю.

– Ну, вот и ничего страшного… Так что ты хотел рассказать? Что-то в школе у тебя приключилось, да?

– Я ничего не хотел рассказать. Мы же с тобой хотели просто поговорить! Как поедем летом на Вижуй, порыбачим досыта, накупаемся… Пап, а рыбы насушим, а?

– Насушим, если наловим…

– Конечно, наловим!

В прихожей вдруг нежно кукует кукушка – это у отца звонок такой необычный.

– Ну вот… – отец идёт открывать. – Тётя Галя пришла.

– О, у нас гости! – удивляется тётя Галя, хотя каждую среду Юрка приезжает к отцу заниматься английским языком, а сегодня именно среда. – Здравствуй, Юра!

– Здравствуйте! – отвечает Юрка новой жене отца.

Мама говорит, что тётя Галя – хорошая женщина, и Юрка всегда здоровается с ней первым, это сейчас так уж получилось.

– Чаем сына напоил? – интересуется тётя Галя у отца.

– Ну, я пойду… – поднимается Юрка.

– Да куда ты?! – разводит руками отец. И начинает объяснять жене: – Дела у молодёжи, дела… Вот ещё десять лет назад… Нет, Галя, ты представь себе, чтобы десять лет назад шестиклассника одного отпускали на другой конец города!.. А сейчас – пожалуйста! – отец говорит так всякий раз, когда приходит тётя Галя.

– Можно я ещё на «Вулкан» взгляну?

– Господи, да о чём разговор?! – изумляется отец и ведёт Юрку в другую комнату, туда, где на стенке волны перекатываются через палубу и огнём сверкают надраенные медные буквы на борту корабля.

– Только не надо близко подходить – чем дальше, тем лучше!

Юрка и сам знает, что не надо, не маленький.

Потому что если подойти близко, то сразу станет видно – никакое это не море, а просто по толстому листу бумаги размазана кое-как то ли акварель, то ли гуашь.

И кораблик никуда не мчится в бушующих волнах, а торчит на месте посреди этой гуаши-акварели…

ЧУЖОЙ БЕРЕГ

Неожиданно из гущи деревьев на небо вылезла луна. Была она не круглой, как обычно, а почему-то вытянутой, с ясно различимыми головой и плечами. Луна брезгливо сбросила с себя налипшие листья и ветки, встряхнулась по-собачьи и, высоко подпрыгнув, поскакала по склону к вершине горушки, неуклюже переваливаясь на тонких, длинных, как у зайца, лапах. На вершине горушки луна споткнулась, шлёпнулась на плюшевые кроны, так что под ней сразу образовалась солидная вмятина, несколько мгновений тяжело отдувалась, а затем повернулась к Косте лицом, подмигнула и прошамкала широким беззубым ртом:

– А ты всё дрыхнешь, друг любезный, Шерстнёв Костя?

– И ничего подобного! – возмутился Костя.

Но противная луна, не обратив на Костины слова никакого внимания, уже протянула тонкую то ли руку, то ли лапу и начала трясти спинку кровати, приговаривая:

– На зарядку, на зарядку, на зарядку, на зарядку становись!

– Да встал я уже, встал! – заныл Костя и попытался лягнуть луну пяткой.

И сразу же очутился на холодном полу. Рот Косте зажала крепкая ладошка, а луна вдруг зашептала в самое ухо Лёхиным голосом:

– Ты чего разорался?! Спят же все, перебудишь! «Не засну, ни за что не засну»! А сам дрыхнет!

– Я не спал, – забубнил Костя сквозь ладошку. – Не спал я!

– Проснулся наконец, – с облегчением выдохнул Лёха. И скомандовал: – Бери треники в охапку, внизу оденешься!

Сам Лёха был уже одет, передвигался по палате бесшумно, какими-то длинными рывками, как тень. В углу мирно посапывал Василий Суворов из Нижнего Тагила. Костя сгрёб свою одежду; натыкаясь на кровати, подошёл к окну.

– Да тише ты, слон! – зашипел на него Лёха.

Костя глянул на небо. Луна висела на месте, круглая, жёлтая, большая, обыкновенная.

Лёха забрался на подоконник и, шагнув вперёд, сразу исчез в темноте. Ёжась от прохлады, Костя последовал за ним.

Время от времени Лёха опускался на корточки, ощупывал землю руками и твёрдым голосом сообщал:

– Верно идём! Тропинка!

Костя сначала тоже нагибался и шарил по земле, но под пальцами всюду оказывалась только трава да изредка попадались тонкие ветки каких-то кустов с тупыми колючками. И Костя перестал нагибаться – он просто верил, что Лёха каким-то непостижимым способом ухитряется обнаруживать в этакой темнотище едва заметную даже днём лесную тропинку.

– Вперёд! – снова скомандовал Лёха.

– Чёрно-то как! – задышал Костя ему в затылок. – И мокро. Я уже весь вымок, с ног до головы!

– Как у негра в животе, – подтвердил Лёха.

– Только там тепло.

– Не знаю, не бывал, – буркнул Костя. – Слушай, а почему мокро? Дождей давно не было, а мокро! Листья мокрые, чуть задел – и готово!

– Может, роса, – без особого интереса предположил Лёха. И вдруг заорал: – Горушка начинается, чуешь?! Тропинка вверх пошла!

Костя ничего такого не «чуял», но, оглянувшись, различил вдалеке крошечную светящуюся точку. Это, догадался он, горела над входом в столовую единственная в лагере ночная лампочка. Значит, они и в самом деле поднимаются выше: ещё несколько минут назад там стояла сплошная кромешная тьма.

– Темно! Мокро! Страшно! – повеселевшим голосом завыл впереди Лёха. – И за каждым кустом по чёртику сидит! Эх, и любят эти черти полосатые мальчиками полакомиться!

– Ох, как страшно, – оживился и Костя. – Да тебя черти съедят, неделю животами будут маяться!

Хорошо всё-таки, что за спиной маленьким цветком горела лампочка.

– Слышишь, море шумит? – остановился Лёха.

Мокрые, они стояли на самой вершине лысоватой горушки, прижавшись друг к другу, и стучали зубами от холода.

– Ну, где она, где она, твоя Турция? – в который уже раз спрашивал Костя, всматриваясь в тёмное ночное море.

– Да подожди ты, рано ещё, – напряжённо уставившись в едва заметную линию горизонта, отвечал Лёха. – Говорю ж тебе, море не сплющилось, наверное…

– А если оно вообще сегодня не сплющится? – затревожился Костя. – Зря тащились, да?

– Чего это не сплющится?! Как это?! – от волнения Лёха даже зубами клацать перестал.

– Это только днём ничего не видно, море бугром стоит, горизонтом другой берег закрывает! А ночью прилив! Каждую ночь так! Надо только забраться на гору повыше да заглянуть за горизонт!

– Смотри!.. – ахнул вдруг Костя. – Лёха, смотри!

– Что?! – не понял Лёха. – Что там?!

– Да вон же! Над самым горизонтом!.. Появилась!.. Полосочка чёрная! Да смотри же ты!

Лёха повернул голову туда, куда показывал Костя; смотрел до боли в глазах, но никакой полосочки не разглядел.

– Какая она? – спросил наконец Лёха.

– Узенькая такая, – ответил Костя. – Неясная…

– Турция, точно Турция… – вздохнул Лёха.

– Что я тебе говорил. Чужой берег…

– Лёш, а почему она тёмная?

– Ясно чего, – ответил Леха, – там же спят теперь все… как и у нас.

– А может, не все? – с замирающим сердцем предположил Костя. – Может, стоят тоже два каких-нибудь парня на горе… на турецкой горе… и на нас смотрят, а?

– Ну да, – согласился Лёха. – И парни тоже турецкие… И тоже думают, отчего это у нас так темно?

– Не-а, – рассмеялся Костя. – У нас тут одна лампочка всё-таки горит, возле столовой!

Незаметно стало светать. Тёмной полоски над горизонтом не видел уже и Костя.

– Всё, Лёш, обратно море поднимается, – вздохнул он.

– Пошли давай назад, в лагерь, – первым шагнул к тропинке Лёха.

– Эх, влетит нам! – весело, вприпрыжку бросился за ним Костя. – К подъёму не поспеем, а, Лёш?

– Не поспеем, – не оборачиваясь, подтвердил Лёха.

– Ну и ладно, пусть влетит! – беспечно махнул рукой Костя. – Зато где ещё вот так просто Турцию увидишь?