Текст книги "Ядерный будильник"

Автор книги: Сергей Гайдуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 33 страниц)

3

А потом Бондарев схитрил сам. Он не поехал на поезде, а полетел на самолёте, выиграв чистых пять часов. Добравшись до места, Бондарев не стал звонить Дюку, он отправился в гостиницу и залёг в долгий глубокий сон. На протяжении этих часов мир ничего не знал о местонахождении Бондарева, поэтому ни звонки, ни стуки в дверь не прерывали его важное занятие.

Сон оказался прерван абсолютно диким кошмаром, который приснился Бондареву; кошмаром коротким, но чрезвычайно эффективным – Бондарев вскочил в холодном поту. Захотелось немедленно напиться кофе до ускоренного сердцебиения, чтобы никогда больше не видеть такого ужаса. Бондарев тряхнул головой, прогоняя остатки сна, и пошёл в душ.

Полчаса спустя он вышел из гостиницы. На синем пластиковом стуле под тентом летнего кафе сидел мрачный, но традиционно элегантный Дюк.

– У меня две новости, – сказал Дюк Бондареву. – И обе плохие.

Глава 9
Алексей Белов: шанс

1

Так вот как выглядела смерть изнутри. Алексей внимательно осмотрелся и постарался запомнить. Хотя зачем запоминать? Если уж умер, так это надолго.

На первом году армейской службы колонна, в которой ехал Алексей, попала под обстрел чеченцев. В опасной близости от головы Алексея рванула граната, и он отключился, оглушённый и ослеплённый вспышкой. Алексей считал, что тогда он на несколько секунд умер – вместо зелёнки, БТР и грязных камуфляжей появился коридор белого света, и Алексей на несколько мгновений завис между своим уязвимым человеческим телом и этим коридором. Откуда-то появилось чувство, что определённо стоит проследовать до конца этого коридора, и Алексей уже согласился с этой идеей… Но тут что-то ухнуло – почти как вторая граната, – и Алексей закричал от боли. Он лежал в придорожной канаве, у него шла кровь из ушей и носа, и вокруг была та же самая грязь и та же самая боль, от которых он едва не ушёл по коридору белого света. Алексей поднял автомат и принялся палить в сторону зелёнки, доказывая факт своего существования на ЭТОМ свете, а не на каком-либо ещё.

А противоположный конец коридора, стало быть, выглядел вот так. Алексей почувствовал некоторое разочарование. Комната походила на операционную, только не в полевом госпитале, а в хорошей дорогой клинике, куда у Алексея при жизни шансов попасть практически не было. Здесь было очень тихо, очень чисто… Белые стены без окон. И ещё запах. Пахло чем-то таким медицинским.

У Алексея все ещё кружилась голова, руки и ноги были тяжёлыми, будто к каждой привязали по гире. Поэтому он сидел и не пытался шевелиться.

В комнате он был не один. Напротив сидел серьёзного вида мужик в очках и задумчиво разглядывал Алексея. Как бы плохо сейчас ни было Алексею, но он сообразил, что вряд ли это сам господь бог собственной персоной. Много чести. А вот как зовут таких специальных мужиков, которые встречают покойников и сортируют их между раем и адом, Алексей вспомнить не мог. Его никогда не интересовали эти религиозные штуки, даже на войне, когда обстановка сама собой подталкивает человека к мысли – нужно заранее позаботиться о загробной жизни, которая может начаться в следующую секунду. Иначе, того и гляди, останешься атеистически настроенным куском мяса с пулей в неверующей башке.

Теперь вот Алексей сидел и не знал, как обратиться к мужику в очках. Тот сам обратился к Алексею:

– Уже получше?

Алексей утвердительно качнул подбородком.

– Ты меня слышишь, понимаешь? Можешь разговаривать?

– Д-да, – со второй попытки выговорил Алексей, еле ворочая тушей языка.

– Я хочу с тобой просто поговорить. Задать кое-какие вопросы.

Алексей подумал, что это, должно быть, что-то вроде анкеты при приёме на работу. Что ж, порядок есть порядок.

Но вопросы оказались немного странными.

– Откуда ты узнал, что Олег Фоменко находится в доме на Лесном шоссе?

– Услышал по рации. По милицейской рации.

– И что ты собирался делать?

Врать после смерти – дело совсем уж последнее, так что Алексей не стал скрытничать:

– Думал, возьму его… Вроде как в заложники. Потребую, чтобы мать и сестру отпустили. Они-то в чём виноваты?

– Они ни в чём не виноваты, – согласился мужчина в очках. – И ты думаешь, твой план сработал бы? Полковник Фоменко согласился бы на твои требования?

– А что ему оставалось делать?

– Ну, брать заложников – это уже тяжкое преступление, терроризм. Фоменко мог подогнать спецназ, снайперов, и тебе бы влепили пулю.

– Вряд ли.

– У тебя есть какие-то идеи, мысли на этот счёт? Почему – «вряд ли»? Почему ты думаешь, что Фоменко не пошёл бы на шумное решение проблемы?

– Нет у меня мыслей… Просто думаю я так. Кажется мне, что не погнал бы он против меня спецназ, захотел бы по-тихому все решить.

– Интуиция. Понятно, – сказал мужчина в очках. – Ну а вообще – чего ты хочешь?

– Это как?

– Ты молодой умный парень, приходишь из армии и начинаешь как одержимый гоняться за каким-то подонком. Будто бы нет в мире дела важнее.

– А что, не надо было? Надо было простить? Типа, врезали по одной щеке, подставь другую?

– Я не об этом. Наверное, нужно было сквитаться с Олегом Фоменко. Но ты сделал это таким способом, что пустил под откос всю свою будущую жизнь. Ты уже не можешь вернуться домой, ты не можешь встретиться с матерью, тебя ищет милиция…

– Я всё сделал правильно.

– Наверное. Но разве обязательно было бить Олега Фоменко при людях? Люди в таких случаях перестают быть людьми и становятся свидетелями. Ты мог сделать все то же самое, но не засветиться.

– Подкараулить его в подворотне? И шарахнуть кирпичом по башке сзади?

– Ну хотя бы так. Это была бы месть, но тебе потом не пришлось бы бегать от милиции по всему городу.

– Я прав, – сказал Алексей. – И какого чёрта я должен скрывать, что я прав?!

– Все понятно, – сказал серьёзный мужчина в очках. Алексея перестало мутить, он мог концентрировать своё внимание, и теперь мужчина казался ему похожим на психоаналитика из американских фильмов – такой же вот рассудительный и всезнающий, единственный нормальный посреди окружающих его психов.

– Допустим, все у тебя получилось, – сказал мужчина. – Мать с сестрой выпустили, Олега Фоменко ты в очередной раз уделал. Что дальше? Что ты вообще собираешься делать?

Алексей не понял вопроса. Как это – дальше? Потом он вспомнил, что в заполнявшихся им раньше анкетах тоже попадались бессмысленные вопросы, и на них всё равно нужно было отвечать.

– Что я буду делать? – В голову ничего не лезло, и он выдал лживую отговорку, навязшую у него в ушах от многочисленных материнских советов: – Ну, работу искать, наверное.

«Только какая работа мне теперь светит?» – подумал он тут же. На круглом лице очкастого «психоаналитика» была написана примерно та же самая мысль. Алексей нахмурился – глупость ляпнул, не потрудился придумать что-нибудь поумнее. А что поумнее? А что вообще тут можно придумать, а?!

– Если ты действительно хотел найти работу, – мягко заметил очкастый, – то почему после возвращения из армии ты сразу занялся не поисками, а местью?

Дерьмо вопрос. Такой вопрос, что и отвечать-то на него глупо. Нечего отвечать, все и так понятно.

– Потому что месть была для тебя важнее.

Если сам все знаешь, чего спрашиваешь?! Да, так получилось. Да, значит, месть важнее. Важнее и проще. Потому что тут я знал, что мне надо делать. Знал и умел. Наверное, это всё, что я знаю и умею.

Алексей так и не сообразил, были ли это его мысли, или же он все проговорил вслух. Во всяком случае очкастый понимающе кивнул, будто бы прочитал мысли Алексея и больше ни в каких ответах не нуждался. Очкастый поднялся со своего крутящегося кресла и приблизился к Алексею вплотную.

Сейчас Алексею вдруг показалось, что «психиатр» очень похож на кого-то знакомого. Да, точно, если очки убрать…

Если убрать очки и чуть подправить причёску, то «психиатр» как две капли воды был похож на того мужика с мобильником, который убил Алексея на Лесном шоссе.

– Больше вопросов не имею, – сказал «психиатр», и Алексей вдруг со страшной скоростью полетел в темноту, будто бы его только что резким движением выключили из розетки.

2

– Черт с вами! – сказал полковник Фоменко. И назвал фамилию. А потом невыносимо долгие три секунды ждал, чем это для него аукнется. Если это всё-таки враги подсадили его на крючок, тогда скажут спасибо и, может быть, действительно не обманут, не тронут. А вот если это проверяли свои… Впрочем, в этом случае Фоменко тоже нашёл бы, как оправдаться.

Но вышло не так и не этак.

– Это неправильный ответ, – сказал голос в трубке. – Как-то несерьёзно вы к этому отнеслись, полковник.

– То есть как – неправильный?! – взревел Фоменко. – Это что ещё…

Трубку повесили. Фоменко замолчал. Самое интересное, что ответ действительно был неправильным. Это на случай, если проверяли свои, – потом можно ляпнуть: «Ну я же не сдал нашего человека. Я сдал не нашего человека. Считай, что никого не сдал».

Но Фоменко раскусили, и он был этим неприятно удивлён. Чтобы вот так сразу определить ложь – это надо быть очень умным и очень информированным. Полковник совсем запутался, потому что в области и среди своих, и среди фээсбэшников таких людей быть не могло. А тогда кто? А тогда откуда все эти напасти?

И как только он подумал про напасти, позвонила жена и стала навзрыд излагать свои мысли о тяжкой доле бедного мальчика Олежки, который вынужден прятаться от этого уголовника… Фоменко не стал её предупреждать о том, что в ближайшие минуты судьба Олежки может стать ещё более тяжёлой. Пусть узнает сама. Патрульные машины уже были отправлены на Лесное шоссе, но что-то подсказывало полковнику – все это напрасно. Уже слишком поздно. Тот тип из телефонной трубки все обстряпал по своему собственному сценарию, а полковника с этим сценарием не познакомили, поэтому он безнадёжно отстал от событий.

И ему оставалось только ждать. Ждать и надеяться, что в конце концов он выпутается из этой странной истории не слишком дорогой ценой. К слову сказать, самого Олега под «дорогой» ценой полковник как раз не подразумевал.

Без пятнадцати десять позвонили патрульные, которые наконец проникли на его дачу. Обнаружено было до хрена спящих охранников и никаких следов Олега Фоменко. Полковник ещё больше зауважал своего телефонного собеседника: сказал – сделал.

В начале одиннадцатого позвонила жена, которая прорвала милицейский кордон на Лесном шоссе, с безумными воплями пронеслась по дому и теперь буквально выла в ухо полковнику насчёт его, Фоменко, полной беспомощности. Он особенно и не возражал, потому что его беспомощность была ему очевидна. Но только не бабье дело орать об этом! Сами разберёмся.

Но жена не унималась. Полковник трижды вешал трубку, но жена трижды перезванивала, каждый раз с новой порцией воплей о несчастном сыне, несчастной собственной доле… Фоменко позвонил на Лесное шоссе старшему из оперативников и от души посоветовал убрать с места преступления психованную бабу.

– А она говорит, будто она – ваша жена, – сообщил через минуту опер.

– Мне плевать, что она говорит. У неё нервный срыв, мне отсюда слышно. Вызывайте «Скорую», грузите её и отправляйте куда следует.

– Есть, – сказал опер. Оставалось надеяться, что жена будет сопротивляться врачам из «Скорой» и её придётся усмирить каким-нибудь сильнодействующим препаратом. Или просто дубинкой по голове – смотря что дольше будет действовать. В этот момент полковник предпочитал не вспоминать о том, что именно своему тестю он был обязан в своё время продвижением по службе и некоторыми очень полезными контактами. Прибудет из Питера тесть – появятся и оправдания. «Я сделал всё, что мог», – заранее сочинил первую фразу Фоменко.

Он сидел и ждал. И дождался. Вскоре после полуночи телефон зазвонил.

– Ну и вот ваш последний шанс, – услышал Фоменко знакомый голос.

3

Когда он очнулся, то понял: во-первых, у него зверски затекли ноги, во-вторых, он почему-то сидит за рулём какой-то машины. И в-третьих – он жив.

Это третье обстоятельство взбесило Алексея до невозможности – нельзя же так издеваться над человеком!

Но это ещё были цветочки, потому что затем Алексей решил вылезти из машины, а когда вылезал, то заметил, что в машине он не один. На заднем сиденье был ещё кто-то. Алексей вздрогнул. Все эти чудеса ему очень не нравились.

Он вылез-таки из машины, не без труда нагнулся и подобрал с земли ветку потолще. Потом выпрямился, посмотрел на ветку, посмотрел по сторонам. Кругом был лес. Алексей поёжился.

Он дёрнул заднюю дверцу и ткнул веткой человека, который кулём лежал на сиденье. Человек пискнул, дёрнулся, и Алексей сумел разглядеть его лицо. Это был Олег Фоменко, связанный по рукам и ногам, с заткнутым ртом. Судя по лицу, Олега то ли недавно слегка побили, то ли ещё не зажили старые синяки. И ещё одно очень хорошо было видно по его лицу – он очень боялся Алексея.

А у самого Алексея появилась одна очень ясная и чёткая мысль: «Подстава».

Он не помнил этой машины, он не помнил, как ехал сюда. Он не помнил, как вязал Олега и запихивал его на заднее сиденье. Короче говоря, он не знал, где он, почему и зачем. Он просто потерялся. Такого с ним ещё никогда не было. И Алексею было страшно.

Он посмотрел на часы – половина шестого. У дачи полковника Фоменко Алексей появился примерно в десятом часу. Солнца за деревьями сейчас не было видно, и это с одинаковым успехом могла быть половина шестого утра или вечера, но в любом случае из жизни Алексея какой-то козёл утащил несколько часов.

Он постоял, напряжённо прислушиваясь к звукам леса и ожидая какой-нибудь ещё коварной выходки. Но ничего не услышал.

Тогда Алексей забрался в машину, вытащил у Олега изо рта скомканный платок и спросил:

– Эй, ты… Ты как здесь оказался?

От такого вопроса Фоменко-младший напугался ещё больше.

– Говори давай! – Алексей нервничал и ткнул Фоменко веткой для разговорчивости.

– Я был дома, – промямлил Олег, с опаской поглядывая на ветку. – Спал. Потом проснулся. Уже здесь.

– Не свисти, – грозно сказал Алексей. – Не может быть, чтобы ты совсем ничего не помнил.

Он сказал это и понял, что ошибается, – такое может быть. Его собственная память за последние часы была абсолютно чиста. Был дом на Лесном шоссе, был дурацкий глюк про очкастого «психоаналитика»… Потом не было ничего.

– Ладно, – Алексей понял, что от Фоменко толку не больше. – Ну-ка заткни снова свою пасть… – И он засунул платок на прежнее место.

Он снова вылез из машины. На воздухе думалось получше, хотя главной была всё та же жуткая мысль об украденных у него нескольких часах. Эта мысль затмевала и стопорила все остальные.

Тем не менее Алексей напрягся и выстроил логическую цепь. Это не его машина. Это место ему незнакомо. Значит, попал он сюда не сам. Значит, привёз его сюда кто-то другой. Зачем?

Алексей принципиально не верил в Деда Мороза, Бэтмена и прочих типов, которые вдруг решают безвозмездно помочь тебе в твоих проблемах. Так что и этот «кто-то другой» вряд ли помогал Алексею. Впрочем, нашёлся способ проверить.

Алексей открыл переднюю дверцу и посмотрел на приборную панель. Так и есть – бензин на нуле.

Значит, «кто-то другой» хотел оставить Алексея посреди леса в неподвижной машине со связанным Олегом Фоменко на заднем сиденье. Зачем?

Связанный человек – это заложник. Человек, у которого в машине заложник, – это террорист. Террорист в лесу – это мишень. Здесь безлюдно, а стало быть, бороться с терроризмом можно без особых условностей. Здесь можно сразу лупить на поражение.

Слух Алексея обострился, и до него донеслось нечто похожее на осторожный шаг тяжёлого ботинка по траве.

Алексей понял, что сейчас его снова будут убивать.

4

Последний шанс. Ну-ну.

– И больше не пытайтесь вешать нам лапшу на уши, – предупредил голос.

– Хм, – полковник ухмыльнулся. – А вот если вы такие умные и отличаете, где лапша и где не лапша, на кой чёрт я вам сдался? Вы, наверное, и так все знаете, я вам и не нужен вовсе…

– Лично вы – не нужны. Мы же сначала просто попросили – назовите фамилию и живите себе в своё удовольствие. Но вы же встали в позу, и вот к чему все это привело…

– А к чему привело?

– Сына потерять не боитесь?

– Так я же ещё молодой, другого сделаю… Это я шучу так, шучу!

– Я же говорю – вы очень несерьёзно к этому относитесь. Если вы вдруг действительно решите пожертвовать сыном, а ваш тесть любит внука, очень любит…

«Откуда ж ты такой всезнающий вылез и как тебя опять туда загнать?!»

– …тогда нам придётся искать другие ваши болевые точки.

– Пока я не назову фамилию?

– Вот именно.

– Тогда лучше назвать.

– Ну наконец-то до вас дошло.

– Я называю фамилию, а вы?

– Я называю место, где сейчас находится ваш сын и где сейчас находится Алексей Белов.

– И я смогу…

– Забрать сына и избавиться от Белова.

– Избавиться… В каком смысле?

– В каком хотите.

– Так Белов – не ваш человек? Он разве не ваши приказы выполнял?

Секундная пауза на том конце провода.

– Делайте с Беловым всё, что хотите.

– Золотые слова, – сказал Фоменко и решил больше не ломать голову над вопросом, кому именно он сейчас сдаёт человека в Москве. Какая разница?

– Большое спасибо, – сказал голос в трубке, услышав фамилию. – Теперь слушайте вы…

Пять минут спустя полковник Фоменко спустился на два этажа ниже. Прошёл в конец коридора и постучал условным стуком в железную дверь. Ему открыли. В комнате сидели пятеро спецназовцев в спортивных костюмах, те самые, что недавно изображали отчаянный штурм базы наркоторговцев в разрушенной птицеферме. Перед шестым высилась двухметровая стойка радиоаппаратуры плюс два компьютерных монитора.

– Проследил звонок? – поинтересовался Фоменко.

– Не-а.

– Так я и думал. – Фоменко повернулся к остальным. – Как начнёт светать, поедем в одно место…

– Оружие с собой брать?

– Да. Что-нибудь такое… Поубойнее.

5

Алексей слышал, как они идут, – трое или четверо. Идут без спешки, выбирая место для каждого следующего шага, стараются подойти как можно ближе, чтобы бить наверняка. Кажется, теперь за него взялись всерьёз.

Алексей посмотрел на Фоменко-младшего. Что, взвалить его на спину и использовать как живой щит? Далеко не убежишь – тяжеловата ноша, да и враги подступают грамотно, со всех направлений, кому-нибудь да подставишься.

Сдаваться на милость полковника Фоменко и надеяться сделать ноги потом, при подходящей возможности – номер тоже дохлый, причём буквально. Его сейчас просто пристрелят. Пленных брать не будут.

Тогда что? А ничего. Сиди и слушай умиротворяющие звуки леса в оставшиеся тебе минуту-полторы. Ты же знал, на что шёл, когда первый раз заносил руку для удара. Ты знал, что этого не простят. Но ты всё же ударил, и неоднократно. Ты отомстил, а месть – это дорогое удовольствие, не все могут его позволить. Ты позволил. Ну так сиди и жди, когда принесут счёт.

6

Как было сказано, и полковничий сын, и похитивший его Алексей Белов будут находиться в грязно-белой «десятке». Чтобы разобрать, где именно Олег Фоменко, а где мишень для стрельбы, нужно было подойти вплотную. Поэтому спецназовцы осторожничали, тянули время. Полковник Фоменко шёл метров на пятнадцать позади них, нервно грыз спичку и периодически вытирал потную ладонь о штаны. Ладонь потела, потому что в неё просился «Макаров» с полной обоймой. Но пока даже намёка на цель не было, были только мошки да ветки деревьев, норовившие стегнуть побольнее.

Без двенадцати шесть спецназовец, двигавшийся впереди полковника, остановился. Это значило, что он вышел на рубеж стрельбы. Дальше начиналось открытое пространство – поляна, посреди которой застыла «десятка».

Фоменко не сдержался и выдернул из кобуры пистолет, хотя ещё не видел за деревьями поляны.

– Ну что? – шепнул полковник стрелку, который рассматривал машину в прицел снайперской винтовки.

– Фигня какая-то, – сказал спецназовец, не отрываясь от прицела.

– То есть?

– Нет там никого.

– Быть такого не может.

– Вот я и говорю – фигня какая-то!

Они простояли в напряжённом ожидании ещё пару минут, но на поляне ничто не шевельнулось. Никаких признаков жизни.

– Мля, – недовольно буркнул спецназовец. – А нас тут случайно не кинули?

– Выходи на поляну, – скомандовал полковник, который о «кидалове» даже и задумываться не хотел. А спецназовец не хотел получить пулю от своих же приятелей, расположившихся по другую сторону поляны. Поэтому он стал с ними перекрикиваться, не снимая при этом палец со спускового крючка. Спецназовцам было лет по двадцать пять от силы. Но называли они друг друга исключительно по отчеству – Петрович, Михалыч, Семеныч…

– Петрович, ты засёк кого-нибудь?

– Никого я не засёк.

– Михалыч?

– Аналогично. Никого.

– Петрович, я тогда сейчас выйду, не шмальни в меня случаем…

– Откуда ты выйдешь?

– На четыре часа от машины. Михалыч, понял?

– Понял-понял, не тупой.

Спецназовец всё же сначала выставил из листвы автоматный ствол, покачал им, а уж потом появился и сам. Как и обещал, на четыре часа от машины.

Быстрым шагом он направился к машине и почти дошёл до неё, почти дотянулся свободной рукой до дверцы. Если бы он эту дверцу открыл, то сообразил бы, в чём тут дело, но времени ему не хватило – секунд двух или трех. Он услышал только тихий звук – и звук этот не пугал, потому что был знаком. Но вот что конкретно он означал…

– Ах ты ж, мля, – удивлённо произнёс спецназовец, когда вспомнил. И отскочил назад, понимая, что опоздал.

Пять секунд спустя от идиллической лесной тишины не осталось и воспоминания. Шесть стволов исступлённо и безостановочно палили, причём полковник Фоменко так и не смог потом объяснить себе, куда же именно он целился.