Текст книги "Ядерный будильник"

Автор книги: Сергей Гайдуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

5

В отделении милиции всё было очень просто. У Алексея записали паспортные данные, но допрашивать не стали, потому что приехал высокий усатый полковник – отец Олега. Он зашёл в кабинет, холодно посмотрел на Алексея и хмыкнул:

– Брат, значит… Ну-ну.

Минут через десять в кабинет вошёл милицейский капитан и с ним ещё двое, все довольно крепкого телосложения.

– Вот что, – сказал капитан. – Все нам с тобой понятно, мститель хренов. Башку на войне тебе застудило.

Алексей ничего на это не сказал.

– Повезло тебе, – продолжил капитан. – Полковник Фоменко, он человек с пониманием. Говорит, не надо парня на зону сажать. Парня понять можно.

Алексей продолжал слушать молча.

– Так что полковник Фоменко тебя прощает, – сообщил капитан. – Только с одним условием. Чтобы ты огреб так же, как сын полковника Фоменко. Слышишь?

Алексей все слышал.

– Я считаю, так правильно, – сказал капитан и снял часы с руки. – Око за око… Зуб за зуб.

– Вот именно, – неожиданно улыбнулся Алексей. – Вот именно.

От этих слов и от этой улыбки у капитана на миг возникло ощущение, будто он допускает серьёзную ошибку.

Капитан не любил такие ощущения и, чтобы избавиться от них поскорее, врезал Алексею в лицо.

Глава 2
Бондарев: вынужденная посадка

1

Бондарев не верил в совпадения. Абсолютно не верил. Он выстроил в голове набор всех обстоятельств, потом добавил последнее – нет, он не верил, что это могло случиться само по себе.

– Мадам и мсье, – раздалось из динамиков. Теперь объявление повторяли по-французски. Шла шестая минута полёта рейса Милан – Мюнхен, и в данный момент самолёт совершал разворот, чтобы снова сесть в миланском аэропорту Малпенца.

– Небольшая техническая проблема, – говорили динамики. – Просьба не волноваться. Ситуация под контролем. Через краткий промежуток времени мы продолжим наш полет.

– Это наверняка бомба.

Бондарев недоуменно посмотрел на своего соседа. Плотный немец лет сорока в белой рубашке с расстёгнутым воротником, пальцы вцепились в ноутбук.

– Или бомба, или среди пассажиров арабские террористы, – паническим шёпотом говорил немец. – Они сразу не раскусили этих арабов, а потом прогнали информацию по всем компьютерам, нашли их данные и теперь возвращают наш самолёт…

Бондарев внимательно его выслушал, потом вежливо улыбнулся, кивнул и сказал:

– Нихт ферштеен. Не понимаю.

Согласно документам он был специалист по недвижимости из Белоруссии, подбирал для своих клиентов виллы в Северной Италии на следующее лето, а потому имел полное право не знать немецкого языка.

Сосед ёрзал в кресле, пытаясь высмотреть в салоне потенциальных террористов, а Бондарев думал о бомбе. Задержка ещё часов на шесть как минимум. Полный повторный досмотр багажа. Проверка документов. Личный досмотр.

Что не так? Документы выдержат. Я выдержу. Багаж… Интересно, что они будут делать с багажом.

Значит, во-первых, багаж. Во-вторых, в субботу утром уже ничего не получится. Придётся переносить на понедельник, а это потеря времени, потеря темпа… Короче, ничего хорошего.

Рядом с Бондаревым не было Лапшина, не то сказал бы обязательно:

– В первый раз, что ли?

Лапшин. Лапшин улетел час назад на Варшаву. С ним все в порядке. У Воробья самолёт на Стамбул через полтора часа. Воробей сейчас в аэропорту, он слышит объявление о возврате мюнхенского рейса. Реакция? По идее, реакции не должно было быть никакой. По идее.

– Пристегните ремни, будьте добры, – сказала стюардесса. Немец в соседнем кресле все ещё не мог успокоиться, и стюардесса, сама заметно нервничая, стала с ним беседовать на довольно скверном английском. Немец в конце концов не выдержал и прошептал, рисуя в воздухе пальцем нечто круглое: «Бомба?..» Стюардесса так возмущённо замотала головой, будто бы немец предложил ей немедленно заняться сексом в особо извращённой форме.

Бондарев посмотрел на то, как двигаются зрачки стюардессы, и понял, что чёртов немец угадал. У них на борту была именно бомба.

2

В аэропорту пассажиров мюнхенского рейса загнали в отдельный зал и повторили то же самое враньё, что и экипажу самолёта, – поступило сообщение о заложенном в самолёте взрывном устройстве, поэтому необходимо тщательно проверить сам самолёт и багаж пассажиров. Все принялись охать, ахать, поминать нехорошими словами Бен Ладена, Арафата и Джорджа Буша за компанию. Немец, сосед Бондарева, сиял, как будто только что выиграл в лотерею миллион: его догадка подтвердилась.

Но это было враньё, причём неясно было, до какого уровня это враньё доходит – например, в курсе ли дела выставленные у выхода из зала карабинеры. Рядом с постом карабинеров кипела какая-то активность, но это все были люди в штатском. И невозможно определить, то ли это действительно антитеррористическое подразделение, то ли ещё кто.

И всё же про бомбу наврали – когда пассажиров перевозили из самолёта обратно в аэропорт, Бондарев заметил, что никакой эвакуации людей из Малпенцы не ведётся. На лётном поле тоже всё было буднично, никаких роботов для разминирования, никаких сапёров в броне. Итальянцы, конечно, легкомысленная нация, но не до такой же степени, наверняка соображают, что если рванёт самолёт с полными баками, то мало не покажется.

Стало быть, тут что-то другое.

В зал вошло ещё с десяток карабинеров, после переговоров с людьми в штатском они стали обходить ряды пассажиров, сверяя фамилии с какими-то своими списками. Бондарев спокойно ждал своей очереди, как вдруг справа от него возникла какая-то перепалка, обмен возмущёнными выкриками, яростная жестикуляция и прочие проявления недовольства. Кажется, фамилия кого-то из пассажиров не совпадала с распечаткой, и теперь этот несчастный доказывал, что он не арабский террорист, не араб и вообще никто. Бондарев понаблюдал за инцидентом, потом снова посмотрел на выход из зала. В штатском. Третий справа. Смуглый брюнет. Тридцать два – тридцать три, нос тонкий с горбинкой, рост средний, телосложение… Да, в весе он прибавил, это факт. Кабинетная жизнь, она расслабляет. Это тебе не по горам бегать с полной выкладкой, от вертолётов под камни прятаться. И галстук хорош у парня, и туфли блестят. Красавец. Немного встревожен сейчас, но красавец.

Причём красавец явно на подъёме, явно большими делами ворочает и с большими людьми обедает, иначе не разворачивали бы вот так самолёт в воздухе. Это они такую вот сеть забросили, попался в сеть мюнхенский рейс, да и не он один наверняка. «Воробей», – подумал Бондарев.

Да, точно. Воробей сейчас наверняка сидит в таком же зале, ждёт своей очереди на беседу и личный досмотр. Только, в отличие от Бондарева, Воробей не знает, в чём дело.

Ладно.

3

В женский туалет уже выстроилась небольшая очередь, в мужском не было никого. Бондарев осмотрелся. Особое внимание он уделил лежащим на раковинах кускам мыла. Один из кусков был в самый раз – новый, увесистый, солидный. Бондарев подошёл к этой раковине и стал очень медленно мыть руки. В зеркале перед собой он увидел вошедшего в туалет тощего парня в пёстрой майке с надписями. Парень был уж слишком худ. Да ещё и в майке. Потом был низенький полный японец в очках. И только потом был немец, но не тот, с ноутбуком, а другой. Он недовольно покосился на Бондарева, тот остановил воду и сделал вид, что уходит.

Немец пристроился было к писсуару, однако Бондарев бесчеловечно не дал ему удовлетворить нужду, ударив правой рукой в основание черепа. Немец качнулся вперёд и собрался было падать, но Бондарев замедлил этот процесс, чтобы успеть снять с немца дорогой пиджак классического покроя. Затем он аккуратно уложил немца на кафель, поставил рядом с телом свою собственную сумку, в которой вообще-то не было ничего подозрительного, однако сумка Бондареву сейчас была не нужна. Из браслета своих часов Бондарев выдавил микрокапсулу, разломил её и вложил немцу в раскрытую ладонь. Это было главным. И в качестве завершающего штриха Бондарев взял кусок мыла, завернул его в носовой платок, потом в непрозрачный полиэтиленовый пакет из магазина беспошлинной торговли. Бондарев вытащил из кармана тонкую проволоку, позаимствованную из держателя туалетной бумаги, разломил её надвое и воткнул оба куска в мыло так, чтобы это напоминало два незамкнутых контакта. Потом он положил своё произведение в сумку и пошире раскрыл её, чтобы свёрток и торчащие из него «контакты» были видны любому, кто бросит взгляд.

Вы хотели бомбу – вы её получили. Вы также получили то ли террориста, то ли ещё какого негодяя, который просек, что попался в западню, прошёл в туалет и покончил с собой с помощью специальной ампулы сильнодействующего яда, которую, как известно, носят при себе все порядочные шпионы и террористы. Вот вам, господа карабинеры. Полный набор развлечений вплоть до завтрашнего дня. Получите и распишитесь. А меня здесь нет. У меня дела.

Бондарев зачесал волосы назад, потёр туфли и, держа пиджак немца на сгибе руки, вышел из туалета. Ближайшему карабинеру он взволнованно сообщил, тщательно коверкая слова:

– Извините, синьор, но там… Синьору плохо… Возможно, эпилептик?

Карабинер без особого энтузиазма направился в туалет, а Бондарев двинулся в другую сторону, не оглядываясь, потому что знал, что сейчас будет.

Через несколько секунд за его спиной раздались громкие голоса, потом к туалету со слоновьим топотом бросились другие карабинеры, потом туда же поспешили люди в штатском…

Бондарев на ходу надел пиджак, тщательно застегнул на все пуговицы. Пока он шёл к выходу из зала, его походка тоже менялась, исчезла расслабленность, появились сосредоточенность и торопливость. В осанке появилась военная выправка, в лице обозначилась жёсткость, губы сжались в непоколебимую прямую линию.

Карабинер на выходе вопросительно посмотрел на Бондарева.

– Подозрения подтвердились, – на безукоризненном итальянском сказал тот. – Обнаружено взрывное устройство. Синьор Акмаль требует, чтобы были вызваны специалисты – взрывотехники, а пассажиры перемещены отсюда в другое помещение.

– Синьор Акмаль? – нахмурился карабинер.

– Наш турецкий друг, – холодно напомнил Бондарев. – Я сопровождаю его по поручению министерства.

– И куда мне перемещать эту ораву? – озаботился карабинер.

– Я узнаю у дирекции аэропорта, – успокоил его Бондарев и вышел из зала.

4

Бондарев дал себе пять минут, чтобы убраться из аэропорта к чёртовой матери. Он шёл к выходу, стараясь придерживаться среднего темпа передвижения пассажиров внутри здания и не выделяться из толпы. За пределами зала всё было вполне мирно и спокойно, никакого оцепления, полиции не больше, чем обычно.

Он без проблем вышел из здания и двинулся к стоянке такси. Значит, сейчас в центр, потом машину напрокат… До Турина, а оттуда… Ладно.

Такси он нашёл, но выехать с территории аэропорта оказалось сложнее – пробка. Машина с Бондаревым на заднем сиденье продвигалась на метр каждые пять минут, таксист яростно переругивался с водителями соседних машин. Бондарев его в этом не поддерживал. Он смотрел на медленно удаляющийся аэропорт и пытался определить шансы Воробья успеть в Москву к понедельнику. Воробью нужно было просто ждать конца проверок, потому что красавец Акмаль в лицо Воробья не знал. Воробья мало кто вообще знал в лицо, потому что Воробей чаще всего общался с людьми через оптический прицел снайперской винтовки, а у таких знакомств продолжений не бывает.

К аэропорту подъехала машина с красным крестом на борту. К ней подкатили носилки с человеком, с головой покрытым простыней. Бондарев подумал, что у немца в туалете вообще-то были хорошие шансы выжить. Неужели Бондарев переборщил? Или… Или это они так замаскировали другое тело, чтобы никто не увидел… Тело, которое надо замаскировать. Чьё же это тогда тело? Из машины вышли люди, чтобы затащить носилки внутрь. Белых халатов, отметил Бондарев, на них нет. Неаккуратно.

Машина с красным крестом резко тронула с места, но немедленно застряла в той же пробке, метров на сорок позади бондаревского такси. Бондарев подумал.

– Скузи, – сказал он таксисту. – Извини, я сейчас выскочу на минутку, идёт? Газету куплю, ладно? Вот даже пиджак оставлю…

Таксист красноречиво махнул рукой. Бондарев выбрался из машины и, лавируя между прочими жертвами пробки, снова оказался возле аэропорта. Он вошёл внутрь, проклиная собственную маниакальную тщательность, но иначе сейчас он просто не мог.

Бондарев снял трубку справочного телефона и поинтересовался, взлетел ли самолёт на Стамбул. Девушка подтвердила факт вылета.

– Я хочу узнать, улетел ли мой друг на этом рейсе, он опаздывал, сломалась машина. И я не уверен, вовремя ли он прибыл в аэропорт…

Бондарев назвал фамилию, значившуюся в документах Воробья, а девушка в трубке пообещала просмотреть список пассажиров.

– Да, – сказала она через пятнадцать секунд. – Ваш друг прошёл регистрацию и в данный момент находится на борту рейса…

Бондарев повесил трубку. Выйдя на улицу, он обнаружил, что такси продвинулось метров на сорок. Не спеша Бондарев двинулся параллельно длинной колонне машин, купил по дороге газету и стал ею обмахиваться, разгоняя насыщенный бензиновыми парами жаркий воздух. Он прошёл почти вплотную к машине с красным крестом, покосился на водителя – типичная итальянская морда. Бондарев снова залез в такси и одобрительно кивнул водителю, продолжавшему костерить прочих участников дорожного движения на чём свет стоит. Медленно, но верно они выбирались из аэропорта. Ладно. Воробей улетел в Стамбул. Ладно. В понедельник они все начнут сначала. Ладно.

– Скузи, – проскрипел Бондарев, вываливаясь из такси. Через пять секунд он был возле машины с красным крестом. – Чао, – устало проговорил Бондарев. – Жуткая пробка, да?

Водитель, только что жизнерадостно скалившийся во все стороны и колотивший по рулевому колесу в такт мелодии из приёмника, замолк.

– И погода тоже хуже некуда, – сказал Бондарев. – Ты чего молчишь, ублюдок?

Водитель изображал сдержанное дружелюбие, но рта не раскрывал.

– Ладно, – махнул рукой Бондарев. – Чёрт с тобой.

Водитель на всякий случай кивнул.

– Ты чего везёшь? – тихо спросил Бондарев по-русски.

Водитель изменился в лице и хотел было наклониться вперёд, но Бондарев опередил его. Потом он столкнул тело водителя вправо, на сиденье, открыл дверцу, поднял с пола маленький револьвер и снял с правой руки водителя часы. Часы на левой руке он оставил.

Люди вокруг по-прежнему были заняты пробкой, и на Бондарева пока никто внимания не обращал. Он обошёл микроавтобус с красным крестом и дёрнул заднюю дверь.

А потом запрыгнул внутрь.

5

Револьвер был видавшим виды, с тугим спуском – Бондарев давненько не держал в руках такого антиквариата. Но в принципе не важно было, что за кусок металла у тебя в руке, важна сама рука и направляющая её воля.

Носилки были закреплены посреди салона, и Бондарев бросил своё тело влево от них, сбивая весом одного из лжемедиков, а рукоять револьвера направляя точно между глаз второму, сидевшему с правой стороны от носилок.

Тот, которому досталось револьвером, моментально расслабился и обмяк, свесив голову на грудь, а первый стал трепыхаться и даже попытался что-то достать из кармана. Бондарев был не в том настроении, чтобы уговаривать, поэтому он просто выстрелил парню в колено. Грохнуло, как будто взорвалась бомба, а парень побледнел, закатил зрачки и хотел было заорать, но Бондарев сунул ему ствол в зубы. Свободной рукой он сдёрнул покрывало с лежащего на носилках тела, бросил мимолётный взгляд и снова занялся парнем с простреленной коленкой.

– Где остальные? – спросил Бондарев. – Побыстрее, мне некогда…

На всякий случай он повторил вопрос по-английски, и парень, тараща бешеные глаза, ответил с сильным акцентом:

– Остальные здесь… Сейчас они тебя убьют.

То есть была ещё машина сопровождения. Обидно. День сегодня явно не задался.

– Сейчас ты получишь… – клокотал араб, исходя кровью и ненавистью.

– Само собой. – Бондарев выстрелил ему в голову, закрывшись ладонью от брызг. Потом он выстрелил в висок тому, что был оглушён. Бондарев бросил револьвер на пол, вытащил у обоих покойников пистолеты, лёг на пол, под носилки, выждал четыре секунды…

И тогда пришли остальные.

6

Машина сопровождения шла не вплотную за фургоном, а на некотором расстоянии, преодолеть его даже бегом требовало времени, и этого времени им понадобилось на четыре секунды больше, чем Бондареву.

Машины на шоссе то и дело требовательно сигналили, поэтому звук открываемой задней двери оказался смазан, нечёток, и Бондарев среагировал уже на появление тонкого просвета между дверцами. Отреагировал сразу из обоих стволов. Он так и не понял, успели ли те выстрелить в ответ. Просто когда он толкнул ногой дверцу и увидел гребаное шоссе, гребаные машины и гребаное итальянское небо, людей перед собой он не увидел, люди были внизу на асфальте, все трое. Опять, как тогда перед «Тратторией да Марко», в жарком воздухе пахло кровью, только теперь к этому запаху примешивался бензин и выхлопные газы. И ещё одно различие – у Бондарева не было ощущения, что всё идёт по плану.

Он чуть приподнялся и увидел лицо водителя следующей за микроавтобусом машины – водитель «Фиата» быстро тараторил в мобильник, глаза его испуганно бегали. А карабинеры, они тут, в аэропорту. Появятся они быстро. Значит, нужно этим людям дать другой объект для внимания.

Бондарев приподнялся, бросил на пол оба пистолета, взял стоящую в углу канистру с бензином, расплескал вокруг, потом выпрыгнул наружу и вытащил из кармана зажигалку. Водитель «Фиата» с ужасом следил за его действиями. Бондарев встретился с итальянцем взглядом и медленно кивнул, подтверждая страшную догадку. Итальянец вывалился из «Фиата» наружу в тот момент, когда Бондарев сделал два шага назад и швырнул зажжённую сигарету внутрь микроавтобуса.

И снова всё было стандартно и ожидаемо – причин оборачиваться не оказалось. У Бондарева хватило ещё наглости пройти сто метров вдоль замершего в оцепенении потока машин, найти пустую подержанную «Ланчию», хозяева которой отбегались уже навсегда, вытащить оттуда сумку и все содержимое «бардачка». Бондарев лёгким бегом обогнул пылающий микроавтобус, добрался до своего такси, выслушал недовольные комментарии водителя, сунул ему пару смятых купюр и скомандовал: «Аванти, аванти!»

Пробка впереди постепенно рассасывалась, зато новая собиралась позади из-за горящей машины, красный крест на борту которой был практически уже не виден. Бондарев в последний раз посмотрел на неё и подумал, что большего провала у него в жизни не было. В Москве будут очень недовольны. Но они должны будут понять – иначе было нельзя. Это единственный выход и для него, Бондарева, и для оставшегося лежать на носилках в микроавтобусе Воробья, часы которого Бондарев переложил из кармана в трофейную сумку.

7

Два дня спустя коротко стриженный Бондарев в солнцезащитных очках уже на площади Данте в Генуе. У него билет на паром, но до парома ещё час. Он медленно идёт по площади, пробираясь мимо японских туристов – точно таких же, что и неделю назад в Милане. Он думает о том, как хорошо быть японским туристом в Италии – никто на тебя не обращает внимания.

В уличном кафе Бондарев заказывает рыбный салат и бокал местного белого вина, неторопливо ест, расплачивается и шагает в сторону набережной. Внезапно он чувствует беспокойство, причём реагирует быстрее, чем осознает причину этого беспокойства. Что-то со свистом проносится мимо, Бондарев чувствует сильный рывок, но удерживает в руке трофейную сумку и в свою очередь дёргает сумку к себе. Парень на мотороллере теряет равновесие и рушится набок, мотороллер с грохотом врезается в стену, которой на вид лет пятьсот. Стена выдерживала и не такое, выдерживает и мотороллер.

Бондарев перекладывает сумку в левую руку и отступает назад, боковым зрением отслеживая ситуацию на флангах. Где-то должна быть группа прикрытия, где-то… Но тут парень поднимается на ноги – вид у него жалкий и растерянный, из носа течёт кровь. Бондарев неожиданно понимает, что это обычный уличный воришка, вдобавок к тому неудачливый и неопытный. Кто-то громко зовёт полицию, японцы снимают все на цифровые камеры.

«Нет, хватит с меня, – думает Бондарев. – Так можно и совсем рехнуться. Пора домой».

Он появится в Москве в четверг, на пять дней позже, чем было предусмотрено планом.

Глава 3
Алексей Белов: ловушка

1

Алена с жалостью смотрела на кривой шов над левой бровью брата. Сшито было наскоро, крупными стёжками, а торчащие в стороны зелёные нитки делали из шва мерзкое насекомое, обосновавшееся у Алексея на лбу. На щеке расплывался тёмный кровоподтёк, а нога все ещё плохо сгибалась. Зато боли в рёбрах Алексей уже не замечал.

– Я же тебя не просила, – уже не в первый раз произнесла Алена.

– Я знаю.

– Тогда зачем ты?.. Ты же ведь знаешь, кто у него отец и чем это может для тебя кончиться!

Алена почти дословно повторила фразу, которую вчера сказала Алексею мать.

– Я знаю, – успокаивающе сказал он. – Я всё это знаю.

– И ты больше не… Знаешь, – неожиданно перескочила она на другое, – мне вчера соседи уже говорят – ваш Леха психом из армии пришёл. Вот так! Нравятся тебе такие разговоры? Нравятся? Ты что, правда ненормальный теперь?

– А с войны нормальными не приходят, – сказал Алексей и тут же пожалел об этом.