Текст книги "1938: Москва (СИ)"

Автор книги: Сергей Богданов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Annotation

Начало истории о том, как можно вляпаться и начать выпутываться из неприятной ситуации в мире, которым правят крылья и пулеметы. Главный герой – довольно циничный тип с ограниченным набором умений, правда он умеет (или думает, что умеет) не подставлять жизни свои слабые стороны.

1938: Москва

1938 М-1

1938 М-2

1938 М-3

1938 М-4

1938 М-5

1938 М-6

1938 М-7

1939 М-8

1938 М-9

1938 М-10

1938 М-11

1938 М-12

1938 М-13

1938 М-14

1938 М-15

1938 М-16

1938 М-17

1938 М-18

Три донесения

1938: Москва

1938 М-1

Нежный свет летнего утра по мере того, как, раскаляясь, солнце ползло вверх над Замоскворечьем, сменился горячим сиянием июльского дня 1938 года. Прогрохотал вдоль набережной трамвай. На той стороне реки, на Балчуге, сияли полированным алюминием соединенные застекленной перемычкой башни-иглы Наркомтяжпрома.

На крыше Главного Универсального Магазина из поставленного на решетчатую стрелу катапульты дежурного серо-зеленого И-165, зевая, вылез младший лейтенант советских ВВС, зевая, выслушал отчет техника, черкнул что-то в ведомости и был заменен старшим лейтенантом. Другой технарь, поскрипывая ручкой лебедки, натянул над машиной солнцезащитный парусиновый козырек. Обслуга по заведенному порядку крутнула проверки ради туда-сюда тонкие шеи автоматических зениток, установленных на кремлевской стене.

Вокруг Малого Центрального аэродрома, занимавшего все пространство бывшей Красной площади, с разгонной горкой на бывшем Васильевском спуске, с трамплином и выходом к воде для гидропланов, начиналась обычная жизнь.

Диспетчер поднял два белых флага с черными кольцами – облачность ноль, видимость неограниченная, шансы плохой погоды – ноль. Над куполом Христа Спасителя, переоборудованного в ремангар (алтарь, хоры и вся служба были унесены в сам купол, а из Москва-реки поднимался пандус с тросовым приводом, чтобы затаскивать наверх самолеты), виднелась ранняя пташка – курьерский трехдвигательный гидросамолет «Дорнье».

Похожий на мушиного темно-зеленого цвета голландский деревянный башмак, гидроплан разворачивался для захода на Павелецкий гидропорт. Не иначе привез немцам в колонию свежий «Берлинер Цайтунг» и мюнхенское пиво. «Дорнье» покачал крыльями, выпустил благодарственный зеленый дым и отпустил два эскортных «я». «Я» качнули крыльями в ответ и развернулись на Ходынку.

С юга на Павелецкий уже шли вереницей серо-белые, похожие на объевшуюся чайку, «Бе» и пузатые американские «Каталины». Возле причальных мачт вокзала-аэродрома смирным стадом зависли огромные кабачки серебристых и раскрашенных рекламой грузовых и транспортных дирижаблей – американских «тип Шенандоа», «тип Фигароа», «тип Мэйкон», советских Д-6, Д-12 и Д-31, ребристых германских LZ. Если напрячь зрение, виднелись в дымке на дальнем краю Павелецкого поля три или четыре узких темно-серых тени – похожие на клинок гигантского прямого меча ударные дирижабли-авианосцы «Восток».

По верху ажурной серебристой решетки новопостроенного Устьинского моста, фыркая игрушечными струйками пара, полз паровоз, таща за собой вереницу вагонов с Павелецкого на Ярославский вокзал, на Красносельский аэроузел.

Мальчишки потащили утренние «Московскую ежедневную информацию» и «Вести Совета Красных Инженеров».

– Внимание-внимание! Баальшие потери! Новое наступление поляков! Последние известия с фронта! С начала года пятнадцать тыщ убитых! Германцы держат фронт – новейшие пушки! Последние известия!..

…Поляки, потеряв много солдат, все-таки прекратили наступление, и немцы пока держат фронт. Как следствие – с прошлой недели возросли ставки на эскортирование грузовиков и пассажирских бортов через Балтику и через фронт – как и расценки перевозчиков… Амортизация приросла сразу на 2 %, а премиальные – кое-где и на 1000 советских червонцев.

Толпа «безработных» пилотов загомонила

– Пора бы уж! Бензинчик-то кусается, дороже хлеба – 23 сотых за литр!

– С поляками надо не бензинчик считать, а патроны…

– Вась, а у тебя сорок вторые свечи не завалялись, к «Пратт-Уитни»? Я все никак не соберусь мотор перебрать, а через сорок часов уже надо…

Серебров, краем уха слушая эти разговоры, перевернул страницу «Красных Инженеров» и углубился в чтение.

Судя по цифрам потерь, летнее наступление поляков на Померанском и Силезском фронтах все-таки провалилось. Даже если обе стороны, как обычно, врут о своих потерях.

Полякам не помогли ни английское вооружение, ни эмбарго против Германии, ни негласно поставляемая из французской Ливии нефть. Советские деньги, советская нефть и построенные по лицензии в Чехословакии советские самолеты оказались весомее – Советская Россия слишком хорошо помнила Польскую войну и попытку вторжения сразу после переворота 1930-го года.

Германия скрипела, стонала, охала, но по неистребимой тевтонской привычке упрямо держала фронт – они этому научились еще в Великую Войну. Правда, внутри Германии было нехорошо. Кое-где был адский суп, в котором бурлили пацифисты, анархисты, либертисты, синдикалисты, неосоциалисты и еще черт знает кто, но это были скорее блохи в перьях старого черного орла. Кроме слушания электромузыки, исступленных танцев, заумных стихов, дикого покроя одежды и непрекращающейся болтовни, они ничего не предпринимали: уж больно хорошо все помнили подавление Пивного Путча и показательную отправку на каторгу его вожака – Рёма. А потом – Великое Германское Успокоение, когда к нему присоединились Тельман, Штрассер и прочие горячие головы, справа, слева и даже по центру. А кое-где – все прелести затяжной и жестокой войны.

Чехословакия, как обычно, работала и слала немцам самолеты и винтовки (в обмен на «немецкое золото» – новейшие химические продукты, лекарства, лаки, краски и смолы), задорно посматривая на поляков поверх своей «Линии Масарика», ощетинившейся продукцией «Ческой Збройовки» и изредка многозначительно протирала рукавом казенники чудовищных артиллерийских творений «Шкоды».

С венгерской стороны у нее была не менее занозистая «Линия Само» – мадьяры, конечно, смирные ребята, но чехословаки народ щедрый, для гостей ничего не жалко. С востока, там, где Подкарпатская Русь смыкалась с Советской Россией, были «Русские Ворота», железнодорожная ветка, по которой шла советская нефть, и защищающий ее «Русинский район».

Итого – пятый крупный щелчок по панскому гонору за прошедшие два года. Однако.

Интересно, в Варшаве еще не пожалели о том, что ввязались в эту авантюру? А пора бы. Правительство Чемберлена будет воевать с немцами до последнего польского солдата. И если так пойдет, а Британия не захочет посылать в помощь полякам армады своих дирижаблей и Гранд Флит, то немцы могут все-таки начать контрнаступление, вышвырнуть поляков из Силезии и вдребезги раскрошить это европейское недоразумение, управляемое напрямую из Лондона.

А уж пристроить лоскуты – этому в Европе после Великой Войны научились с блеском. Кусочек работягам-чехословакам. Кусочек натерпевшимся немцам – так чтоб коридор пробить в оторванную от Германии Пруссию.

Кусочек достанется и Советской России – наконец-то вывести из-под панов белорусов, да и литовцы, наверное, не откажутся получить обратно все отрезанные в 1919 году кусочки, которые не смогли отбить в кампанию 30-го. А паны пускай сидят в законных границах Польши 1918 года. Не «от моря до моря», конечно, но от Варшавы до Львова тоже очень неплохой кус.

– Вниманию всех членов Профсоюза! Вакансии на сегодня, 13 июля 1938 года, для Москвы. Грузовые рейсы до 5 тонн – Архангельск, 4 на Петроград, 3 на Казань, 10 рейсов на Киев и Ростов-на-Дону, Новосибирск, Красная Урга, Мукден, 2 рейса на Прагу, рейс на Стокгольм, Афины. Грузовые рейсы до 10 тонн – Москва – Стокгольм – Вольный Дублин – Имперский штат Нью-Йорк…

Нормировщик раздавал задания транспортникам – хозяевам легких дирижаблей и грузовых самолетов (что, впрочем, не отменяло установленных на «грузовиках» пулеметных спарок).

«Бойкие люди» – владельцы истребителей и полковники свободных эскадрилий – молча читали газеты и дымили папиросами в смежном зале, поменьше. У «извозчиков» была своя биржа, у «Метрополя».

Наконец пришел и нормировщик «боевиков». Удар гонга, сессия открылась.

– На сопровождение грузового дирижабля «Бремен» отсюда до Казани, далее в Тегеран, Карачи, Бомбей – два тяжелых истребителя.

Пилоты тяжелых истребителей молча подняли руки.

– Что можете выставить?

– Две улучшенных «аэрокуды» с чешским оружием. Тариф обычный, московские правила. Бензин, патроны, кровать и харч – как всегда, за счет заказчика.

«Аэрокуда» была серьезной машиной – двухфюзеляжная конструкция с двумя оборонительными турелями и двигателями «ролльс-ройс» (нелицензированная американская или чехословацкая копии). Скоростная, хоть и тяжеловата на подъем, со средними показатели на вираже, но отклоняемый лафет с электроприводом и батареей крупнокалиберных пулеметов догоняли и разбирали даже самую верткую цель.

– Могу предложить звено В.71, условия, как всегда, тариф стандартный по Профсоюзу.

– Передаю ваши предложения заказчику, сведения поступят через час…

Дальше шла рутина – заказы на эскорт тяжелых самолетов и грузовых дирижаблей. Маршруты пролегали вдали от опасных небес Маньчжурии, вечно бурлящего Китая, неспокойных Ирака и Трансиордании. Некоторые шансы на драку и премии за сбитых пиратов были только у конвоя Петроград-Москва-Киев-Царьград-Иерусалим – над Дамаском пошаливали пираты, с которыми никак не могли совладать ВВС Еврейской Республики.

Почти стопроцентные шансы на драку были у конвоя двух пассажирских «тип Шенандоа», которые шли через Иркутск и Владивосток на Королевство Гавайи и через Сиэтл (Нация Голливуда) в Чикаго (Индустральные Штаты Америки). Это означало пролет через постоянный американский бардак. До Сиэтла они долетят спокойно – их во Владивостоке пристегнут к конвою из трех советских дирижаблей-танкеров и сопровождающего их советского авианосца типа «Восток», которые от Сиэтла поворачивают на север в Новоархангельск на Белой Аляске. Эскадрилья И-165, звено штурмовых АНТ-103 или немецких Fw-170, плюс вольнонаемное сопровождение и пушки самого «Востока» – это блюдо не прожевать даже британскому авианосцу-рейдеру.

На это задание вызвались сразу четыре частных летчика из Индустриальных Штатов и Имперского Штата – не иначе решили совместить обратный полет домой с выгодным контрактом.

Серебров выбил из пачки папироску, обмял, закусил, извлек огонь из бензиновой зажигалки и продолжил чтение «Красных Инженеров». Его, частного летчика-владельца, больше интересовали задания высшей категории. Риск, разумеется, значительно выше, но и тарифы и премия за сбитого противника в несколько раз выше над одним из мировых «котлов», где червонцы и пули летают вперемешку.

Впрочем, пропорционально растет возможность устроить себе шикарные похороны со скоростной кремацией в воздухе или воткнувшись на несколько метров в землю вместе с самолетом. Есть еще шанс сгнить от голода или какой-нибудь заразы в плену, не дождавшись расстрела или выкупа. Британия с доминионами в очередной раз плюнули через губу на Лигу Наций и объявили всех летчиков, выполняющих контракты для Германии, обычными пиратами, на которых не распространяются правила и обычаи ведения войны. Что не мешает правительству Его Величества выписывать в год по два десятка privateer certificate для своих подданных, занимающихся воздушным разбоем во всех уголках света.

– И, наконец, задания по вышей категории… Послезавтра – встреча швейцарского грузопассажирского цеппелина «Винкельрид» в районе Рюгена и сопровождение до Петрограда. В Ростоке к нему присоединился грузопассажирский цеппелин «Рихард Вагнер», через Петроград на Москву. Груз – катализаторы и синтетические лекарства для Советской России, плюс пассажиры.

В германском воздушном пространстве их сопровождают самолеты Люфтваффе, но в нейтральном пространстве их присутствие нежелательно. Реакция поляков и англичан предсказуема – они не будут ввязываться в дело официально, но руками пиратов попытаются уничтожить «Вагнер» в нейтральном пространстве или в проекции Данцигской зоны. Поэтому требуется помощь частных лиц.

Советские военно-воздушные силы не могут вмешиваться в прямой конфликт вне воздушного пространства Советской России, но предоставят на льготных условиях скоростной авианосец типа К-7 и топливо от Рюгена до Моонзундского архипелага. Авианосец будет барражировать в нейтральном пространстве, при необходимости сможет принять истребители и обеспечит всю радио-работу. Над Моонзундом, на подходе к советскому пространству вас встретят.

Высший тариф, уровень угрозы высший. В случае боестолкновения обычная премия на двигатель плюс выплата от правительства Швейцарской Конфедерации в сумме 1000 червонцев, швейцарскими франками и по 500 за каждого пирата. Компенсация топлива и боекомплекта – по Вышеградскому протоколу. Моточасы по предварительным условиям на владельцах, ремонт боевых повреждений и возможных ранений определяется страховкой, выплаты могут взять на себя швейцарская и германская сторона по соглашению с владельцем. Нужно от 4 до 6 истребителей с характеристикой не ниже В…

Серебров оглядел присутствующих – французские легионеры недовольно скривились – Швейцария хорошо платит, но присутствие «Вагнера» портило все, так как отношения между Францией и Германией были разорваны. Франция официально продавала Польше сырье (воздерживаясь, впрочем, от поставок знаменитых французских танков).

Капитан-австрияк отрицательно покачал головой: пираты – сколько угодно, но влезть в возможную драку с участием Польши, Британской империи и Советской России при риске швейцарским цеппелином – нет, увольте. Австрийская Республика за 4 года Великой войны научилась быть нейтральной.

Значит, можно поднимать руку. Но надо еще посмотреть, кто еще согласится.

Так, Боб Бойингтон, известный охотник, родом из бывших САСШ. Прилетел на свежее европейское мясо. Оголодал – любит дорогую выпивку, красивую жизнь и красивых женщин. Все три пункта – помногу.

– Один А.37, но с компенсацией по Московским правилам и 100 % страховка. Сертификат аса, подтвержден Королевством Гавайев, Нацией Голливуда, большей частью нашей всеамериканской хренотени, Республикой Техас, Чехословакией, Германией, Советом Красных Инженеров и бла-бла-бла. Хотя бы 500 червонцев вперед – сижу сухой.

– Принято, ваше предложение будет передано заказчику…

Голос из другого угла:

– Один И-165Ф, страховка 100 %. Компенсацию можно по Вышеградскому и довезти до места на бензине заказчика – так, это Алехин, племянник гроссмейстера, экономит моточасы и топливо.

Живет в Праге, но принципиально пользуется только советской техникой. Его оснащенный форсированным двигателем и утыканный «шпитальными» заказной «ишак» (фирменный знак – «перевязи» из ленты в шашечку) был страшным бойцом в собачьей свалке, но отвратительным стайером: доведенный до предела двигатель пожирал на боевом режиме бензин как верблюд – воду и вырабатывал свой ресурс на четверть быстрее обычного. Зато доходы пилота, никогда не снимающего галстука-бабочки, позволяют его регулярно менять.

– Принято, ваше предложение будет передано заказчику…

Серебров вздохнул. Солидная компания. В такой настрелять червонцев почти просто и даже приятно. Перебросил папироску из одного угла рта в другой, и поднял руку

– Один самолет, A.300. Сертификат аса, подтвержден Японской Империей, Королевством Гавайев, Советом Красных Инженеров, Индустриальными Штатами, Чехословакией и Германией. 100 % страховка, Московские правила, моточасы на заказчике.

Правее поднял руку известный воздушный наемник Голуа, уроженец Южного Орлеана. Серебров начинал с ним в одной команде, да и потом они провернули несколько дел, хотя близкими друзьями не были. В кабинах – на «ты», на земле – строго на «вы».

– Один «Девуатэн»-526. Сертификат аса, подтвержден Конфедерацией Дикси, Луизианой, Имперским Штатом, Техасом, Францией и территориями, Гавайями, Чехословакией и Советом Красных инженеров. Полная страховка, компенсация по Московским правилам, топливо можно по Вышеградским, моточасы на заказчике.

– Больше предложений нет? Хорошо, ваши предложения будут переданы заказчику. Больше заданий на сегодня нет. Сегодняшняя сессия объявляется закрытой, 14–42 по московскому летнему времени, просьба всем участникам еще раз уточнить свои координаты на время ожидания заданий.

Представитель Профсоюза ударил брусочком полированного дерева в гонг. Потенциальная четверка переглянулась и кивнула друг другу.

1938 М-2

Серебров свернул газету и засунул ее в карман парусинового летнего реглана. Теперь на Ходынку, проверить готовность самолета. Кроме техосмотра и ежемесячной подкраски и полировки, в этот раз он поменял элероны на цельнометаллические улучшенного профиля и наконец-то заменил правый внутренний «тула-шпандау». Пулемет-ветеран стоял еще с завода, но совсем недавно пришлось несколько раз жать на перезарядку. Осмотр показал, что с ним все-таки придется прощаться.

Снаружи встретила дневная жара. В такой день хорошо бы спуститься в прохладу подземных дворцов московского метрополитена или посидеть у воды в Серебряном Бору. Но есть варианты и получше – прокатиться с ветерком по широкой Тверской и Петроградскому шоссе как раз до Ходынской эстакады.

Увидев владельца, стайка мальчишек, крутящихся возле сияющего хромом и вишневым лаком тяжелого дизельного «DKW», брызнула в стороны как водомерки. Ручку вверх, передачу в нейтраль, 3 секунды на нагрев свечи, зажигание. Мотоцикл рыкнул, задрожал и заворчал, как положено здоровому оппозитному дизелю, выбрасывая из толстых сдвоенных труб дрожащий раскаленный воздух с голубым дымом. Оседлав двухколесного коня, Серебров чинно, понемногу разгоняясь по мере того, как приближался к выезду со стоянки перед гостиницей «Москва», направился по Тверской на север. Маневрируя между длинными паккардами, частными угловатыми жестяными фордиками и грузовыми АМЗ, он встал в левый ряд.

Сразу после бывшей Скобелевской, ныне Буденного, его нагнал нахальный вой высокооборотного бензинового мотора. Справа, будто меряясь силами с могучим DKW, пристроилась «Серебряная тень» – изящная как шпага, дамская игрушка, до последней гайки крытая хромом и алюминиевым лаком. На ней две девушки – нефтяно блестящие комбинезоны из «дьяволовой кожи», модные очки «стрекоза» с сиреневыми стеклами, легкие шлемы с серебристыми молниями, под цвет мотоцикла. Заинтересованно разглядывают Сереброва и шнуры на рукаве его реглана: канитель, разноцветный шелк и звездочки – за Гавайскую кампанию. Рука в белой перчатке с никелированными клепками игриво дернула туда-сюда газ, выжав из двигателя неповторимую короткую трель.

Не иначе дамочки спутали профессионального летуна с «поэтом дорог» и ищут знакомства. Дурацкая, если честно, мода, пришедшая из Индустриальных Штатов: молодые бездельники на форсированных мотоциклах устраивали парные скоростные прогулки по шоссе, из ниоткуда в никуда, езда ради езды, абы горючку пожечь. Вот, видно, и в Советскую Россию докатилась.

Серебров качнул головой и сделал приглашающий жест на обгон: «Проезжайте, мадемуазели, раз у вас такая мощная игрушка». Управляющая девушка высокомерно дернула плечом, а ее подруга отколола номер почище – оттянула верхний край защитной маски и показала Сереброву язык. «Тень» возмущенно взвыла и ушла вперед, протиснувшись между синим «V-8 тип 2» и грузовиком.

Усмехнулся. Что ж, культура: показали язык, а не американско-международный средний палец, который в самой Америке вообще-то уже на дороге не используют. Патронов.45 и неуравновешенных стрелков там оказалось больше, чем любителей рассказать жестами всю правду.

За площадью Татлина помахал правой рукой, чтобы предупредить ярко-оранжевый Cord, и начал перестраиваться направо, к Белорусскому въезду на Ходынскую эстакаду. Взлетев на идущую над Белорусским вокзалом нитку эстакады, он, наконец, выпустил на волю всех лошадей из мотора – дорога была почти свободна и захотелось скорости.

Отметился на въезде: предъявил гавайский паспорт и экстерриториальный паспорт соотечественника (в народе – «каждой твари по паре»), десятизарядный кольт и жетоны Перед гражданским шлагбаумом очередь машин на въезд: отцы семейств с семействами, студенты, отпускники – все хотят лететь на Селигер, Ярославское море или на Днепр, отдыхать и купаться.

Дальше Серебров поехал вдоль западной части летного поля, мимо циклопических в П-образной обваловке полукруглых ангаров для дирижаблей и прямоугольных, поменьше, для самолетов. Справа тяжело разгонялся по бетону основной полосы восьмимоторный «Хьюз» с французскими кокардами и шевроном грузового флота на высоком вертикальном киле, за ним выруливал толстый с широченными крыльями пассажирский «Юнкерс» с чешскими трицветами.

По пути случилась задержка – из крайнего дирижабельного ангара приземистые утяжеленные тягачи, натужно гудя и выдыхая черные струи солярового дыма, вытягивали «Восток» с бортовым номером 732. Все движение по западной стороне поля перекрыли, поперек автомобильной разметки выстроились разреженной цепью солдаты в голубой форме с автоматическими карабинами в руках.

Серебров повернул ключ, выключил двигатель и задрал голову. Прикрывшись ладонью от солнца он любовался линиями ударного авианосца. Пусть катамаранный «Урал» несет втрое большую группировку самолетов, пусть покрытый носорожьей шкурой двойного бронирования дирижабль-линкор типа «Петрограда» или «Днепра» может соперничать по размерам с британским воздушным аэродромом, а по огневой мощи со своим морским собратом, Советская Россия в воздухе выглядит не так. Советская Россия – это они, графитового цвета, похожие на акул номерные ударные авианосцы, вся многосотенная стая. Серп, молот и книга на их вертикальном руле были самой зримой и внушительной «демонстрацией флага» надо всеми морями и равнинами Евразии.

Ветер от спаренных винтов, «Востоки» в норме обладали небольшой отрицательной плавучестью, держась на винтах, ударил по лицу пылью. На высоте четвертого этажа проплывало полосатое брюхо с бледно-серыми цифрами и красной звездой, ревущие пропеллеры в кольцевых кожухах, пулеметные блистеры, фермы, две закрытых пятнистыми чехлами нижних пары реактивных пушек.

Авианосец с величавой неторопливостью позволил вытянуть себя на поле, сбросил трос сзади и четвертый тягач начал разворачивать его хвостом к югу. Солдаты закинули карабины на плечо и трусцой побежали к дирижаблю – можно продолжать движение.

Вот и ангар 18-А.

В дальнем конце окопались сыны микадо – песочный в зеленоватых пятнах ударник «Мицубиси-Тэнрю II», играющий роль лидера и летающего танкера, и его два «теленка» – два универсальных истребителя тип 99 «райдэн-каи», изумрудно-зеленые, с нарядными экзотическими завитками символов эскадрилий на киле. Возвращаются домой после визита вежливости в Рим.

Серебров демонстративно почтительно поклонился флагу-хиномару, вывешенному на стене у соседей – японцы (хоть и сквозь зубы) уважают сильных противников, особенно если эти противники уважают японцев.

Два предыдущей модели «райдэна», два «тип 97», штурмовики «тэнрю» и «дзинпу», корректировщик «томбо» и итальянский покупной бомбардировщик, не считая просто издырявленных крыльев – такой счет могла предъявить Сереброву Империя Восходящего Солнца за неудачную кампанию на советско-маньчжурской границе. Со стороны Сереброва Империи можно было выписать счет на замену двух пошедших волной фрагментов обшивки крыла и полную инструментальную проверку и переосвидетельствование набора крыла и фюзеляжа, подвергшегося запредельным перегрузкам в том бою с двумя «райдэнами». Несколько седых волос к делу не пришьешь.

Заметив поклон, японский поручик немедленно выскочил из кабины на крыло «тэнрю» и как на шарнире переломился пополам в ответном поклоне.

– Коннити ва, Гиниро-сан!

– Коннити ва, Курода-сан!

Серебров прошел к своему самолету. Старший техник дремал на ящиках с инструментом, подложив под голову ремонтную ведомость и проснулся только после очень интенсивного стука по ящику.

– А, товарищ Серебров… – техник потянулся – Ну что, принимайте машину, – и сунул летчику ведомость вместе с авторучкой, – Проведен полных техосмотр, штатная замена масла, фильтров, очистка и промывка радиаторов, на левой стойке замена покрышки, по вашему заказу заменены элероны, но калибровка пока предварительная, по таблицам при продувке. Обновлено покрытие, проведена полировка фюзеляжа, плоскостей и винта. Также заменен правый внутренний пулемет модель 2, на аналогичный. Самолет полностью готов, аккумулятор заряжен, парашют уложен, оружие исправно, приводная волна и первый канал радио настроены на Ходынку-третью. Будете пробовать?

– Так точно… – Серебров поставил подпись в графе «Предварительный доклад принят», – Есть окна для отработки пилотажа и вооружения?

Техник посмотрел на часы.

– Через двадцать минут будет. Звонить?

– Да, давайте. Заряжайте и заправляйте половину.

– Тут еще вам два письма… От этих – работяга мотнул головой в сторону японцев, – и приглашение на завтра всему ангару от экипажа «Фигароа» из Индустриальных Штатов из третьего эллинга.

Техник пошел в дальний угол ангара, звонить на башню управления и резервировать взлетную полосу для проверочного полета. Ну, американцы пока могут подождать со своим пивом и ребрышками, тем более послезавтра может быть боевой вылет. А вот с соседями надо быть вежливым. Поэтому он раскрыл голубой конверт со стрекозами.

Поручик Курода на тонкой бумаге и безупречном французском предлагал прославленному Гиниро-сан, герою небес Гавайев и Маньчжурии, тренировочный бой, чтобы получить из рук признанного мастера урок боевого пилотажа. Серебров поморщился от высокого штиля. Но с бывшими противниками надо поддерживать хорошие отношения, тем более что Япония со всех сторон окружена потенциальными зонами конфликта. Сегодня противник, завтра союзник, а там и наниматель.

Отвечать письмом было бы глупо – его машину и три японских самолета разделяло меньше десяти метров. Но японец провел все в соответствии с ритуалом, надо соответствовать. Серебров сунул американское приглашение в щель между ящиками, к газетам и, не торопясь, пошел к разделяющей его и японскую части ангара, проведенной краской по полу черте.

Курода делал вид, что проверяет инструменты в кабине, но время от времени бросал быстрый взгляд по сторонам.

Остановившись у черты, Серебров демонстративно снял ремень с набедренной кобурой и ножом, сложил все на пол, и поклонился в сторону японца. Заметив это, поручик вылез из кабины, спрыгнул на пол ангара, выдернул из зацепа на поясе короткий меч и пистолет, быстро положил их на крыло и поклонился, задержавшись в этом положении чуть дольше. Затем быстрым шагом приблизился к черте и еще раз поклонился.

– Добрый день, Гиниро-сан, – поручик говорил по-французски как истинный парижанин, только временами путал сложные для него «р» и «л» в сочетании с согласными, – Вы получили мое письмо?

– Добрый день, Курода-сан. Я внимательно прочитал ваше письмо. Для меня было бы большой честью принять предложение храброго офицера Императорского Воздушного Флота. Ваша оценка моих способностей, несомненно, льстит моему самолюбию, но, уверяю вас, я всего лишь скромный наемный пилот, освоивший ремесло. Если вам угодно, я предложил бы провести нашу тренировку сегодня ближе к вечеру, поскольку еще не опробовал самолет после ремонта.

– Почту за честь, Гиниро-сан. Я немедленно прикажу разрядить мое оружие и начать подготовку к вылету. На каких условиях вы хотели бы провести наш тренировочный бой?

– Я думаю, что мы могли бы воспользоваться обычными правилами, Курода-сан – начать с половинным запасом топлива, на равной высоте на встречных курсах. Бой длится десять минут, а условие победы – десять секунд в зоне поражения на хвосте условного противника.

– Совершенно согласен с вами. Желаю вам успешно опробовать ваш самолет после ремонта.

– Благодарю вас.

Они еще раз раскланялись. Серебров заметил азартные искорки в глазах Куроды. Пока Серебров прилаживал на место и затягивал боевой пояс, как японец резкими окриками и взмахами рук привел в движение всю свою команду: один полез в крыльевые отсеки «райдэна», двое других занялись мотором и управлением, еще один начал полировать плекс на кабине.

– Давайте, вам через три минуты на взлет! За парашют распишитесь… И здесь – бензин, струбцины…

Застегнув лямки, Серебров обошел выкаченный из ангара самолет, проверил, все ли в порядке, залез в кабину, надел шлем и ларингофоны, подключил разъем к бортовой сети.

– А-18-4, ответьте Ходынке!

– Я А-18-4, готовлюсь к взлету Ходынка…

– Поторапливайтесь, ваша полоса номер два, выруливайте по дорожке 2Б. Сколько вам нужно времени?

– Двадцать минут, не более, включая огневую… и через два-три часа я хотел бы провести тренировочный бой в любом секторе

– Принято, ждем вашей готовности… Мы уже получили запрос от А-18 и сообщим вам позже.

Так…

Топливный кран – открыт.

Зажигание выключено.

Газ – на холостом.

Винты в автоматическом режиме.

Нагнетатель – авто.

Воздушный фильтр включен.

Бортовое оружие на предохранителе, стоит чека.

Махнул технику, тот быстро обдергал красные и красно-полосатые флажки со стволов пулеметов.

Поработал ручным насосом, пока рукоятка не начала сопротивляться руке, накачал мотор топливом. Ну, с богом!

Тумблер зажигания – включен, теперь двумя пальцами на стартер и зажигание.

Стартер взвизгнул, застонал, заставляя вибрировать самолет, торчащая вверх лопасть покачнулась, потом пошла, набирая скорость, винты стриганули воздух, сделали неполный оборот. Поймав зажигание, двигатель хлопнул, выплюнул облако прозрачного оранжевого пламени и бензинового дыма, так, что самолет подпрыгнул. Потом последовательно зафырчали патрубки, двигатель заревел ровно.

Серебров задвинул и закрепил ручку насоса, полностью открыл радиаторы и прибавил немного газ, до 1100 оборотов, чтобы прогреть двигатель. Проверил работу нагнетателя, магнето, давление воздуха и в гидравлике. Все в норме.

Техник откатил как японскую ширму защитную занавесь и самолет, оставляя за собой синеватый дым, выкатился на рулежную дорожку. Серебров уперся задом в спинку кресла и смотрел поверх капота, выруливая.

– Ходынка, я А-18-4, выруливаю на взлет…

– Вижу вас, продолжайте

Огромный Ходынский аэродром обладал одними из самых длинных полос в мире и соответствующими дорожками. Самолет слегка подрагивал на стыках насеченных ромбами бетонных плит. Ветерок, однако, надо будет компенсировать педалями.