Текст книги "Блог"

Автор книги: Сергей Большин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

* * *

Взбудораженный идеологическими спорами и рассказом водителя Николай решил сегодня же отвезти свое назидание Татьяне, благо из гостей вернулись рано. Вера поехала с ним.

– Таня, – спросил Николай, передавая тетрадь, – у вас на работе ксерокс есть?

– Недавно поставили. Со мной на факультете девочка училась, Галя, она на нем работает.

– Как понять – на нем работает? – уточнил Николай.

– Так и понять, – подключилась Вера, – отдельная ставка, специальная комната, система допуска… Это же множительная техника!

– Ну да, я и забыл! Они боятся, что вы начнете антисоветские листовки множить, а вы «Лолиту» Набокова ксерите.

– Ты как узнал? – удивилась Татьяна. – Мне Галя как раз сегодня дала на ночь почитать.

– Я наобум сказал. Власти поверили в собственную пропаганду об усилении классовой борьбы, а народ вместо борьбы хочет хлеба и зрелищ! Смешно. Короче, договорись с ней сделать копию с тетрадки.

– А сколько тут листов?

– Листов сорок.

– Мне проще самой переписать, чем договариваться. Начнет спрашивать, что ей объяснять? А если себе копию снимет, куда эта копия попадет? Как срочно это нужно сделать?

– Сегодня. «Лолиту» я тебе из Сети скачаю, успеешь прочитать. Скопируешь, сделай так: один экземпляр отнеси Петру на работу, положи в стол, а другой пошли по почте мне на БАМ.

– Коля, к чему такая конспирация? Что-то случилось?

– Ничего не случилось, просто осторожность не помешает. Эта тетрадочка стоит миллиарды долларов! Я не шучу – миллиарды! Тань, пожевать чего-нибудь есть, а то мы у Ильи Борисовича некормлеными остались.

– Макароны с жареной колбасой пойдут?

Макароны – прекрасная закуска к остаткам французского коньяка. Когда допили, заметили, что уже почти одиннадцать. Решили остаться на Ордынке. Ответственная Татьяна на кухне – Вася уже лег спать – стала переписывать сочинение Николая, а у влюбленных продолжилось дело молодое.

* * *

Наутро разъезжались: Татьяна с Васей на работу через детский сад; Вера – домой, собираться в поездку; Николай на вокзал, купить билеты на поезд. Но прежде он решил поменять еще доллары, чтобы побольше рублей оставить родителям. Позвонил Эдику, который рано утром еще спал.

– Hello! Edward, it's your friend Nick, – напомнил он свой розыгрыш. – Разбудил? Деловые люди должны вставать рано!

– Николай, вы?

– Я.

– Снова по делу?

– Конечно, не могу же я беспокоить занятого бизнесмена попусту!

– Николай, я же просил вас… Сколько килограммов макулатуры вы сдаете сегодня? (имелись в виду сотни долларов).

– Сегодня пятнадцать килограммов, хочу талон на Мориса Дрюона.

– Какой талон?!

– Эдик, ты забыл, что за сданную макулатуру дают талоны на дефицитные книги? Говорят, сейчас дают «Проклятых королей» Дрюона.

– Так вы макулатуру сдаете?!

– Эдик, что с тобой?! Я же шучу! Нашу макулатуру сдаю, нашу.

– Да, конечно… Я еще не проснулся. Много сдаете, сам не потяну. Нужно сделать один звонок. Наберите меня минут через пятнадцать.

– ОК.

Через 15 минут.

– Это снова я. Что у тебя?

– Знаете, сам я так много принять не смогу, но я договорился со своим коллегой, он готов и больше принять, если надо. Живет, кстати, недалеко от вас, тоже на Большой Ордынке. Пишите адрес. Через час сможете подойти?

– Я и раньше смогу. Почему через час?

– Мне же еще нужно доехать!

Сталинский дом был отделен от оживленной улицы крошечным сквером и корпусом поликлиники, бывшим когда-то частью Марфо-Мариинской обители. Николай дожидался Эдика на лавочке в сквере. Когда Эдик появился, Николай обратил внимание на то, что тот был явно не в себе: глаза бегают, руки и губы трясутся. «Уже на коксе. Не рановато, в его годы?» – беззаботно подумал Николай, и только когда дверь, в которую они позвонили, начала открываться, до него дошло, что он никогда не говорил Эдику, где живет. На лестничных пролетах выше и ниже нарисовались крепкие фигуры в сером, страхуя Николая от лишних телодвижений. Дверь открыли крысиные усики.

– Здравствуйте, Николай, здравствуйте! – радушно приветствовали гостя усики. – Эдик, ты пока свободен… Если позволите, представлюсь первым – Продольный Александр Борисович, старший лейтенант КГБ СССР, шестое управление.

– Топтуны…

– Какая осведомленность! Топтуны, топтуны… Как видите, не зря землю топчем, не зря народные денежки тратим. А вы, осмелюсь спросить, чем на самом деле занимаетесь? Впрочем, все по порядку. Входите, снимайте дубленку… красивая… я таких раньше не видел, дорогая, наверное? Попрошу предъявить все, что есть в карманах, если что-то находится не в карманах, тоже предъявите, пожалуйста. Вы же понимаете, что, пока вы сотрудничаете, мы просим, как только перестанете сотрудничать, мы начнем требовать, так что давайте останемся в рамках вежливого общения. Это в первую очередь в ваших интересах.

Они вошли в комнату. Стандартная советская обстановка: полированная стенка с хрусталем и книгами, диван, журнальный столик, два кресла, телевизор. При их появлении из кресла поднялся крепкий молодой человек с безучастным выражением лица и ушел на кухню. А когда Николай еще выходил из коридора, в квартиру вошли двое с лестницы и заперли дверь изнутри, также пройдя на кухню. Николай выглядел спокойным, даже в руках не было никакой дрожи, но в душе он понимал, что это – катастрофа. Сейчас эти люди в сером начнут крошить его судьбу на мелкие кусочки. Веру он, скорее всего, больше не увидит, и горше этой потери ничего представить он уже не мог. Но помирать с музыкой он не торопился, ему есть чем удивить этого крысенка, кто знает, какой будет реакция? Попробовать стоило, все равно других вариантов он не видел: незаконные операции с валютой в СССР относились к категории наиболее опасных и тяжких преступлений – от 10 лет до высшей меры…

Продольный сел на диван и указал Николаю на одно из кресел. Николай выгреб из карманов доллары, советские рубли, портмоне, в котором был паспорт, водительское удостоверение, кредитные и дисконтные карты, российские рубли, его визитные карточки, а поверх всего положил айфон.

– Вижу, работаете по-крупному, – оценил кучу выложенных купюр Продольный, – прежде чем я это посмотрю и вы начнете давать показания, хочу вас кое с чем познакомить, – он подошел к стенке, достал из бара увесистую папку и вернулся на место, – здесь описана небольшая, но очень важная для нас часть вашей жизни. Всего полторы недели, но какие насыщенные! Так вот, от того, насколько активно вы будете с нами сотрудничать, зависит статус всех этих людей…

– Каких людей?

– Вижу, вы все еще сомневаетесь в нашем профессионализме. Хорошо. Пойдем по фигурантам: Темникова Вера Сергеевна, знаете такую? Симутины Татьяна и Петр, знакомы? Регеда Николай – тезка ваш; водитель… ладно, его про запас; а вот – студентки, которым вы предлагали вступить в извращенные половые отношения… их пока тоже на скамейке запасных подержим. Так, Тарасовы… по показаниям соседей – пьяная оргия в святой для советских людей праздник… Последнее, вчера пришло – участие в антисоветском сборище у активного противника Советской власти Бирмана Ильи Борисовича, ныне Попова… Что пишет наш агент?.. Ого! Да вы, оказывается, ярый сторонник социализма и Советского строя. Надо же! Это однозначно сыграет в вашу пользу, обещаю… Хорошо, ограничимся первыми четырьмя. Их статус целиком зависит от вашего сотрудничества: соучастники, свидетели, подозреваемые… Услышали? Ну, а теперь рассказывайте вы, и особо попрошу вас остановится на этой рации, или что это у вас. Если бы не та ваша оплошность в баре «Интуриста», так бы и гуляли незамеченным. Приступайте.

Николай начал рассказ. Он не упомянул ни первого путешествия Петра, ни загадочной Бабы, но о своем прибытии из будущего в прошлое рассказал честно и подробно. Продольный слушал внимательно, рассматривал документы, российские купюры, кредитные карты, айфон и казался разочарованным. Очевидно, он ждал совсем другую историю. Когда Николай закончил, попросил показать, как пользоваться айфоном. Изучал папку Контакты, рассматривал фотографии, зашел в скайп, расспросил подробно, что это такое и как работает, и наконец, вздохнув, заключил:

– Я думал, тут просто валюта… Оказывается, все гораздо серьезнее. Капустин! – позвал он одного из сотрудников. – Звони дежурному по 2-му ГУ, пусть присылают своих людей. И вещдоки забери от греха подальше. Ну что, господин, или как к вам правильно обращаться, сэр(?) Регеда, вы, похоже, не наш клиент…

– При чем тут контрразведка? – удивился «возведенный» в ранг шпиона валютчик. – Я вам рассказал все как есть. Хотите, я найду в будущем ваши координаты, можем позвонить вам или вашему ребенку. У вас есть дети? (утвердительный кивок) В моем времени они уже взрослые. Хотите позвонить, выяснить, как сложилась их судьба? Опять же, я могу им помочь, если есть какие-то проблемы… Дайте телефон, я за 10 минут все организую…

– Ну нет, телефон я вам не дам. Вы считаете меня настолько наивным, что я мог бы поверить тому, что вы наплели?! Не понимаю, правда, в чем смысл такой абсурдной легенды, но у нас есть специалисты и по этой части. Разберемся… Чаю не хотите?

– Обяжете.

– Капустин! Принеси два чая! Вам с сахаром? (Да) С сахаром! Не для протокола, объясните, что за дурацкая легенда? И ведь так качественно изготовили купюры, документы… На что расчет?!

– К сожалению, вы мне не верите, а других объяснений у меня нет. Александр Борисович, мы с вами, несмотря на пикантность ситуации, вполне приятно пообщались, предлагаю до приезда ваших коллег оставаться на этой волне. Давайте просто чай пить…

* * *

Ошеломление спало. Эмоции начального шока отошли на задний план, а на первый выдвинулись лихорадочные размышления, поиск выхода из западни. Пока ничего путного в голову Николая не приходило. Он решил расслабиться и переключиться на другие темы, чтобы дать подсознанию эффективно поработать. Он всегда так делал, когда нужно было найти сложное решение в непростой ситуации. Даже когда просто какое-нибудь слово или имя выскакивало из головы, нужно было отбросить попытки вспомнить его и заняться чем-нибудь другим, и через какое-то время забытое обязательно всплывало из глубин памяти.

Он не допил чай, когда раздался звонок в дверь. Капустин вошел в комнату к задержанному, а Продольный вышел встретить прибывшего. Они остались на кухне, где долго разговаривали. Николай не мог разобрать слов, но новый голос казался до боли знакомым, его сердце забилось в надежде.

В комнату вошли двое: Продольный и… Егорыч, на четверть века младше того, что знал Николай. От неожиданности он улыбнулся во все свои буржуазно белые 32 зуба.

– Прошу любить и жаловать – майор КГБ Яцко Алексей Егорович, он будет вести ваше дело… – начал Продольный и осекся об улыбку Николая. Внимательно посмотрел на Егорыча, взгляд которого стал только мрачнее в лучах ухмыляющейся физиономии задержанного.

– Я бы на вашем месте так не веселился, – сухо обратился к нему Егорыч, – если вы этого до сих пор не поняли, то скоро поймете. Александр Борисович, задержанного проверяли, оружия нет? Не проверяли?! Обыщите и доставьте в мой кабинет.

Гора свалилась с души шпиона-валютчика! Пока его обыскивали, везли на Лубянку и вели по ее длинным коридорам, Николай продумал разговор с Егорычем. Какая удача, что в будущем он дружит с контрразведчиком, который сегодня дежурит!

* * *

После того как Николай остался с молодым Егорычем с глазу на глаз и были завершены формальности, майор начал допрос:

– Еще раз хотелось бы услышать, Николай Иванович, вашу историю: кто вы, откуда, постарайтесь объяснить происхождение принадлежащих вам документов и предметов. Готовы?

– Егорыч! Тебе Продольный пересказал мою, как он считает, легенду?

– Гражданин Регеда! Попрошу вас не переходить границ дозволенного. Если мы общаемся с вами вежливо, это не значит, что не можем говорить по-другому!

– Ладно, ладно. Я просто не хочу зря терять ваше и свое время… Говорил он про будущее, про путешествие во времени?

– Говорил.

– Ну так вот, в этом самом будущем мы с тобой друзья, самые близкие партнеры по бизнесу, я могу тебе это доказать.

– Послушайте, гражданин, предупреждаю вас в последний раз! Если вы не проявите уважения к органам, это будет для вас серьезным отягчающим обстоятельством. И еще для вашего сведения добавлю, раз уж вы решили изображать из себя невменяемого, что принудительное лечение не легче тюремного заключения, напротив, гораздо травматичнее, а режим содержания там в разы строже. Впрочем, настаивать на этой версии – ваше право.

– Ну, хорошо. Я тоже не хотел травмировать, но если настаиваете, я готов. Я расскажу вам две истории из вашей жизни, которые, как вы считали до этого момента, были известны только вам, но когда-нибудь, в далеком будущем, если быть точным, в 2005 году вы расскажете их мне, будучи во хмелю. Может быть, после этого вы отнесетесь к моей «легенде» серьезнее. Готовы выслушать?

– Попробуйте.

И Николай рассказал то, что когда-то услышал от Егорыча. Полковник запаса, в силу своего профессионального прошлого, всегда был скрытным, особенно в отношении своей личной жизни. Но однажды они летали вдвоем на рыбалку в Норвегию, во фьорды. Рыбалка была очень удачная, сервис изумительный, природа потрясающая. Они крепко выпили, и Егорыча развезло, как никогда. Тогда-то, в порыве пьяной потребности излить душу, он выложил Николаю две своих тайны: об обломе во время первого сексуального опыта и о том, как он сдал своего одногруппника начальству Школы за гомосексуальное домогательство. Впрочем, в этой истории основной тайной было то, что Егорычу домогательства были отнюдь не неприятны. Интересный факт: он рассказывал все страшно заплетающимся языком, но так подробно, что Николай ясно видел и синий горошек на платье несостоявшейся любовницы, и родимое пятно на щеке несложившегося любовника Егорыча.

– Невероятно. Ведь кроме меня никто не знал об этом… Значит, перемещение во времени возможно?! И что, я(!) вам это все рассказал? Зачем?!

– Не знаю, пьяный был. Долго копил в себе. Видимо, захотелось излить кому-нибудь свою душу. На тот момент ближе меня никого не оказалось. А сейчас, Леша, если дашь мне воспользоваться моим телефоном, я дам тебе возможность поговорить с самим собой в 2009 году.

– Это радиотелефон?

– Да.

– Лучше не здесь. У нас все слушается и пишется.

– Не переживай, тут цифровая кодировка сигнала и пакетная передача данных. Это смогут расшифровать лет через 20, и только при наличии ключа. Звоним?

Егорыч-старший ответил на первом же гудке.

– Ну, слава богу! Я уже волноваться начал, нашел ли ты с младшим общий язык? Рассказал ему о моих тайнах?

– Не понял, Егорыч. Так ты… – Холодный пот прошиб Николая, во рту появился металлический привкус.

– Именно. Ты же умный! Все, что с тобой происходит только сейчас, случилось со мной давным-давно. Все последующие годы я ждал этого дня. Передай-ка мобилу младшому. И знаешь, Коля, не дури там. Будешь делать все, как я говорю, вернешься назад, и все будет хорошо. И бабу эту твою, Веру, кажется, никто не тронет, услышал меня?

– Услышал.

– Что?! Громче говори, услышал?!

– Услышал!

– Вот и ладушки. А теперь дай мне телефон.

Николай горбился на стуле возле следовательского стола. Все прошлые странности, непонятные и необъяснимые факты и действия партнера кусочками отвратительной мозаики сложились в страшную картину. Егорыч-младший уже что-то записывал, прижав телефон плечом к уху. Вот откуда у Егорыча такая удивительная «бизнес-интуиция»! Заработать деньги может, а удержать – никак. Я говорил, шпионов ловить обучен, а это у него плохо получается. Он же все знает обо мне и моем бизнесе! Что, на кого оформлено, где находится. Вот зачем он все это время помогал мне вырасти! Растил на убой! А я-то, наивный, думал, здесь не только расчет, но и какие-то отношения…

– Одевайтесь, нам нужно ехать.

– Куда?

– Без лишних вопросов. – Егорыч-младший достал из сейфа знакомую папку, «вещдоки», сложил все это в свой портфель, оформил пропуск на Николая и вывел его на улицу. Они сели в личную «копейку» Егорыча, и он спросил: – Где сейчас зарядное устройство для телефона и ваш компьютер?

– Как понять, где?

– Слушайте, только этого не надо… – поморщился Егорыч, – на Ордынке или на Октябрьском поле?

– На Октябрьском поле.

– Остальные доллары?

– На Ордынке.

– А инструкция?

– Какая инструкция?! – Николай решил стоять до конца.

– В распечатке ваших переговоров вы обещали своему… себе, короче, оставить инструкцию, как зарабатывать в будущем деньги.

– A-а, это… Я ее еще не написал. Все собирался, да так и не собрался…

Егорыч достал телефон и набрал номер.

– Старшой, он говорит, что инструкцию еще не написал! Как быть?.. Хрен на нее? А как же… Хорошо, – дал отбой и спрятал телефон в карман. – И то правда, вот она – инструкция, у меня в кармане! Едем на Октябрьское поле.

Раздался звонок мобильного. Егорыч достал его, приложил к уху и с коротким «вас» передал Николаю.

– Пока младшой везет тебя к твоей бабе, слушай, какой расклад. Тебя, молодого, я трогать не буду. И не за что, и нельзя резать курицу, которая должна снести мне золотое яичко. Соседи твои вообще ни при чем. Даже если ты им что-то и рассказал о дальнейшем, мне от этого ни холодно ни жарко. Пусть живут. Теперь, Вера твоя. Она мне как раз нужна. Не перебивай, дослушай, возбухать потом будешь, что, впрочем, мне тоже без разницы. Так вот, я могу ее оставить на воле до твоего возвращения к нам, могу задержать как подозреваемую в шпионаже, как пособницу. Хочешь?

– Нет. А откуда ты знаешь, что я могу вернуться?

– Коля, не смеши меня, я же сам, вот тот, молодой, посажу тебя на электричку в следующий вторник.

– Одного?

– Одного, конечно. Вера будет гарантией, что ты все сделаешь правильно. А сделаешь ты вот что. Прямо сейчас ты позвонишь своему юристу, Кириллу, и скажешь, на кого переоформить твою компанию и всю недвижимость. У тебя там все равно все номиналы, так что справимся без твоего присутствия. Сделаешь как надо, оставлю тебя с твоей красавицей под домашним арестом у нее дома под негласным наблюдением, а нет – завтра же закрою всех троих.

– Кого троих?

– А валютчица Татьяна Симутина? Говорят, она прячет дома большие суммы долларов, потянут на «вышку»! Представляешь?!

– Ах ты, сука!!!

– Эй, товарищ, я могу и обидеться. Ты слушай, что дальше. Когда вернешься к нам, мы с тобой сгоняем в Швейцарию. Бают, там есть какой-то номерной счет и какая-то банковская ячейка, которые добрые люди хотят переоформить на меня. После нашего возвращения на Родину всем будет спасибо, все будут свободны. И твоя Вера тоже. Кстати, не знаю, как тебе удалось это проникновение в нашу молодость, но если сможешь, пожалуйста, возвращайся к своей возлюбленной, я возражать не буду. И еще, Коля. Я помню, что ты родом из лихих девяностых, так что за ней я буду еще долго присматривать. Да и за тамошним тобой тоже. Деньги деньгами, а здоровье все равно дороже. Не находишь?

– Нахожу…

– Видишь, никаких разногласий.

– Слушай, а как же ты меня отпустишь? Меня брало другое управление, они вполне официальное дело завели… Тут же не Россия, а Советский Союз, разве ты можешь взять и закрыть такое дело?!

– Коля, ведь я не учил тебя, как бизнес вести, вот и ты не лезь не в свое дело. Младшой все инструкции уже получил. Кстати, оставишь ему свою дубленку.

– Зачем?!

– Затем, что размер у нас одинаковый, а до начала красивой жизни еще далеко… Пусть парень начнет радоваться уже сейчас.

– Даже не думал, что ты такой мелочный.

– Злишься? Это хорошо. Короче! Ты меня услышал. Коля, ничего личного, просто бизнес…

– Накопилось в тебе за эти годы… Ты же на этой мелочи и проколешься!

– Переживаешь за меня? Правильно, теперь моя безопасность – твоя первая забота, потому что даже если я просто споткнусь на пешеходном переходе, это тут же отразится на всей вашей шайке-лейке. Но чтобы ты не волновался, намекну: ты у меня тамошнего будешь значиться как перевербованный агент, который будет любые события знать на любое количество шагов вперед. Мы еще и Родине послужим! Заболтался я с тобой. Выходные кончились, Коля, начались суровые будни…

– Егорыч, я хотел сегодня к родителям поехать, отца увидеть. Мы же вместе на похороны ездили… Отпусти, куда я денусь с подводной лодки? Тут Советский Союз…

– На жалость давишь? Исключено! – отбой.

* * *

Приехав к Вере, Николай сразу набрал Кирилла и подробно объяснил, что нужно сделать. Юрист удивился, уточнил, все ли он правильно понял? Получив подтверждение, обещал, что все подготовит к завтрашнему дню. Николай позвонил двум своим доверенным лицам – номинальным держателям акций, подтвердив необходимость сделки. И набрал номер одного давнего друга. Разговаривали по-английски, так как Егорыч этого языка не знал. Объяснить звонок было легко – один из номиналов был нерезидентом…

Больше всего Николай боялся того, что Вера не простит ему этой беды. Однако, после того как Егорыч ушел, забрав с собой компьютер и дубленку, оставив свое куцее пальтецо, Вера обняла его, стала гладить, приговаривая:

– Бедный ты мой, бедный… я так люблю тебя…

Счастье было невозможным во всех смыслах…

В обед понедельника позвонил Егорыч-младший и подтвердил, что все прошло успешно: «старшой доволен».

– Все, я уже не капиталист, – с печальной усмешкой сообщил Николай эту новость Вере, – остался последний акт обдирания липки, и все придется начинать сначала.

– Милый, попроси их, чтобы разрешили ехать с тобой, какая им разница, где меня держать в заложниках? В вашем времени, по твоим рассказам, даже легче, чем тут…

– Вера, зачем тебе нищий мужчина с такими проблемами?

– Коля, мне нужен ты, все равно какой. Мне нужно, чтобы мы были вместе.

Всю жизнь Николай ждал этих слов, а когда услышал, они разорвали ему сердце.

Он переговорил с Егорычем-младшим, а тот со старшим, и получил согласие только на то, чтобы Вера проводила его до вагона метро. Видимо, садист, открывшийся в бывшем друге, решил, что так будет еще мучительнее.

Во вторник в 13.45 Николай в сопровождении Егорыча-младшего и Вера в сопровождении двух крепких товарищей серого цвета спустились в метро. В 14.02 из тоннеля вылетела электричка, пронзительно загудев. Вера рванулась в сторону поезда, но сопровождающие надежно держали ее за руки. Николай вошел в вагон, и лишь когда за стеклом стали видны только стены тоннеля, он обессилено опустился на грязный пол и завыл… Так, едва начавшись, оборвалась его история любви…

* * *

Почти все читатели любят счастливый конец, но так ли часто он бывает в жизни? Обычно житейская правда прямо противоположна правде художественной. И все же несуществующий художественный вымысел кажется нам ближе к истине, чем проза жизни, с которой мы сталкиваемся ежеминутно. Почему? Потому что речь идет об идеале. Он кажется нам справедливым, а потому истинным.

Итак, мы только что дочитали до конца историю, саму по себе маловероятную, финал которой, однако, по-житейски правдив. А как эта история должна закончиться, чтобы не пострадало наше чувство справедливости, чтобы восторжествовала правда художественная?

Примерно так.

* * *

Во вторник Егорыч-младший приехал к Николаю на полчаса раньше, чем договаривались.

– Компьютер сломался, – с порога сообщил он, – может, я не так что-то делаю? Вот, смотри, он пишет, что у меня «нелицензионное программное обеспечение» и «корпорация Майкрософт требует авторизоваться»… Как его починить?

– Егорыч, ты, похоже, вирус поймал. Лазил бы меньше по порносайтам…

– Не лазил я ни по каким сайтам! Я со старшим переписывался, изучал материалы в соответствии с его рекомендациями. Что делать-то? Какой еще вирус?!!!

– Не знаю… Разве сисадмину позвонить, возможно, получится дистанционно его почистить. В принципе комп по-прежнему в корпоративной сети. Дай телефон, я позвоню… Алло, Макс? Макс, у меня в компе, похоже, вирус, попробуй почистить прямо сейчас. Понял? Прямо сейчас. Позвони потом, если сможешь. Пока… Ну что, Егорыч, едем? Вера с нами, как договаривались?

– А что делать с компьютером?

– Да ничего. Если Макс сможет его почистить, будет у тебя связь с будущим, а не сможет, будет у тебя кусок бесполезного железа. Мы с тобой тут ничего сделать не сможем, так что поехали.

– Поехали. Только я и вас, Николай, и вас, Вера, предупреждаю, в метро без глупостей, наши люди будут на станции и в том, и в этом времени…

В метро они спустились в 13.45. Николай стоял один, а Вера рядом с Егорычем, который крепко держал ее под руку. Где-то без пяти два Николай обратился к Егорычу:

– Слышишь, младшой, меня предупредили, когда я сюда направлялся, что в прошлом нельзя оставлять артефакты из будущего, это может нарушить временной континуум и привести ко всеобщей катастрофе. (Фантастики в свое время он начитался предостаточно.) Так что лучше бы тебе отдать мне и компьютер, и телефон, тем более что комп все равно не работает. Короче, без них я просто не смогу вернуться.

– А что же ты сразу не предупредил?

– А ты думал, я прямо все так и выложу?! Мы ж не в детские игры играем…

– Смотри, Николай, если врешь, пожалеешь. Спрошу у старшого… Черт! Телефон тоже не работает!

– Наверное, в метро нет сети.

– Да не в сети дело, он тоже что-то пишет…

– Покажи.

– Стоп! Что это за совпадения такие?! Ах ты, сволочь! Это твои шуточки?! Да я вас всех, суки, так закатаю, вы у меня все на каторге… в психушке сдохнете! – Егорыч инстинктивно надвигался на Николая, который пятился медленнее, сокращая дистанцию…

Электричка вылетела из тоннеля, пронзительно загудев. Вера, которую Егорыч волок за собой, вздрогнула. Поезд остановился и распахнул двери. Внезапно Николай подскочил вплотную к Егорычу и тихо сказал:

– А дубленку, Леша, придется вернуть… – И вдруг заорал: – Вера! Внутрь его!!!

Одним рывком они втолкнули Егорыча в вагон, где завязалась отчаянная борьба. Николай железной хваткой зажал шею противника подмышкой, не давая ему вырваться, и шипел: «Задушу, сука, не рыпайся, задушу!!!»

Двери вагона закрылись, и поезд стал набирать скорость. Только когда вагон въехал в тоннель, Николай отпустил Егорыча.

– Товарищи! – закричал тот. – Вы все – свидетели нападения на сотрудника Комитета государственной безопасности СССР! Требую оказать содействие органам в задержании особо опасного преступника, американского шпиона!!!

Пассажиры вагона, поначалу встревоженные борьбой, стали улыбаться и комментировать сцену. А пока все это происходило, Николай, крепко обняв Веру, удовлетворенно начал знакомиться с новыми воспоминаниями, хлынувшими в его сознание. Чуть подальше от них Баба с одобрением кивала, глядя на влюбленных, и ласково улыбалась.