Текст книги "Блог"

Автор книги: Сергей Большин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– И не были? (Жест отрицания) А почему?

– Откровенность за откровенность. У меня с холостяцкой жизнью получилось как у курильщиков с их пристрастием. Сначала все было баловством, и казалось, что в любой момент поступлю так, как сочту нужным: захочу – женюсь, не захочу – и так хорошо. Потом наступила стадия, когда сама мысль о женитьбе казалось глупой. Я – хозяин своей судьбы, никто мне не нужен, любые развлечения я могу купить, так зачем мне эта обуза?! Наконец, пришел момент, когда одиночество стало тяготить, а поделать с этим ничего не могу.

Вера Сергеевна пристально взглянула на Николая:

– В чем же причина?

– В моем возрасте трудно влюбиться, а тем более полюбить. Отношений без любви мне хватает, сыт ими по горло.

– Нагулялись, значит…

– Можно и так сказать. Вокруг много женщин, но я им интересен только как богатый жених, а как просто жених я бы давно вышел в тираж.

– Может, вы плохо смотрите вокруг? Почему вы думаете, что женщин могут интересовать только ваши деньги? Вы умный, у вас хорошая речь, прекрасные манеры, в конце концов, вы очень привлекательны. Для женщин моего возраста и положения вы и без богатства – просто мечта.

– Вера, можно я вас буду без отчества, просто по имени звать?

– Можно. Можно и на «ты», как со всеми остальными. Это я им начальница, а не вам.

– Спасибо, как получится, сразу перейду на ТЫ. Что мы все с вами возрастом меряемся?! Вы молоды и красивы. Более того, замечу вам, что статус разведенной женщины привлекает мужчин сильнее, чем положение незамужней. У меня была одна знакомая. Не виделись месяц. Встретились, спрашиваю: как дела, какие новости? Развелась, говорит. Как развелась, если месяц назад еще не была замужем?! А вот так, отвечает, мне уже 30, а в этом возрасте одно дело быть не замужем, и совсем другое – разведенной. Так что у вас, Вера, со статусом все в порядке. И со всем остальным тоже. Такую, как вы, полюбить совсем не трудно.

– Вот и полюбите!

– Вот и полюблю!

– А кстати, вы к нам надолго? И вообще, как вы путешествуете во времени?

– Скорее всего, возвращаться мне во вторник. Путешествие это – чистая случайность… – начал свой рассказ Николай. Он поведал, как был ошеломлен визитом Петра из прошлого и как уже почти обыденно вернулся во времена своей молодости. Повествование подошло к концу, когда их позвали в зал – фильм закончился.

* * *

Николаю бросилось в глаза то, что, кроме Татьяны, все были чем-то расстроены.

– Фильм не понравился? Сказали бы, я бы другой поставил, у меня их полно, – предложил он.

– Фильм хороший, – ответил за всех Константин, – динамично снято, музыка отличная, шутки смешные… иногда. Скажи, Николай, вот так все и будет? Я понимаю, это комедия, гротеск, но все-таки… Откуда это все взялось: бандиты, которые владеют заводами и правят городами, Иммануилы Гедеоновичи, которые назначают губернаторов, казаки пронафталиненные?!!! Смотрим, понимаем, что на экране шутят, а нам плакать хочется…

– А мне понравилось, – вдруг подала голос Леночка, – и одеты все классно, и так у них весело! Лучше, чем в нашем институте… Никаких лекций и комсомольских собраний.

– Лена, – поддержала мужа Валя Тарасова, – при чем здесь одежда?! Костя совсем о другом говорит. О том, что у них другая жизнь, волчьи законы. У них же в фильме ни одного положительного героя: или продажные, или бандиты, или пьяницы, или педики, прости господи! Откуда все это?!

– Откуда, откуда… Отсюда! Вы что же, антисоветчики, успели поверить, что из вас «нового человека» сделали?! – снова взял слово Николай. – Вы про рыбную мафию не слышали?! Или в советской торговле взяток не берут?! Или воры и бандиты перевелись?! Это все – бывшие советские люди, мы с вами! Кстати, звучит как тост. Давайте-ка за нас с вами, за советских людей, выпьем.

Предложение поддержали, налили по полной и выпили. Леночка поперхнулась, закашлялась и вдруг стала плакать.

– Ленусь, что случилось? – обняла ее Лариса.

– Я посчитала, сколько мне будет лет, когда эти-и-и… Я буду старая! Вся жизнь пройдет, пока долбаный социализм закончится! А я сейчас хочу, пока молодая, и за границу, и машину, и шубу, и все-е-е-е…

– Лаборантке больше не наливать, – скомандовала Вера Сергеевна, – а вы, Николай, исправляйте ситуацию. Вы нас всех в траур вогнали, вы и веселите, праздник как-никак на дворе!

– Николай, – обратился к нему Константин, – мне в фильме несколько песен понравилось. Возможно как-то ускоренно перемотать фильм до них, я бы переписал?..

– Идея!!! – просиял Николай. – Праздник, говорите? В 2000-е модно проводить дискотеки 80-х, где крутят старую музыку. А мы сейчас, в 80-х, устроим дискотеку 2000-х! Константин, ставь свою кассету на запись. У меня отличная подборка русского рока и попсы. С комсомольской юности не вел дискотек. Эх, тряхну стариной! Так, пока я составляю плэй-лист, быстро все закуски на кухню, стол убирайте, напитки и рюмки на стенку.

– Пока ты что будешь делать? – попытался уточнить услышанное Тарасов.

– Не важно. Ставь кассету и освобождай место для танцев, будет жарко! Свет гаси, оставь в коридоре и спальне.

– Есть цветомузыка…

– Отлично!

Минут через пятнадцать все было готово.

– Ну что, аборигены, готовы?! Поехали! Для начала задохнемся от нежности вместе с Земфирой…

Грянула музыка. Вера Сергеевна и Леночка первыми присоединились к пританцовывающему Николаю…

Дискотека удалась. И хотя рок и поп-музыка в 80-е уже давно существовали, аборигены, как назвал их Николай, впали в счастливый танцевальный транс. Им было все в новинку: качество звучания, насыщенный звук, непривычные аранжировки, незнакомые имена и голоса, неожиданные тексты и, конечно, русский язык. Модное и продвинутое непривычно было только по-русски! Музыкальные пристрастия Николая формировались примерно в одно время с остальными танцорами, поэтому его подборка легла на душу всем. Благодаря музыке молодые люди совсем растеряли свою «советскую» скованность: пели, кричали, свистели так же лихо, как это будут делать через четверть века их ровесники. Чемпионом вечера по числу повторов стал Валерий Меладзе. Николай в шутку анонсировал посвящение Вере Сергеевне песни «Салют, Вера!» и вдруг почувствовал, как незатейливый текст шлягера царапает сердце: мы можем быть только на расстоянии… Песню ставили раз пять.

* * *

Наступила ночь. Соседи уже несколько раз стучали в стены, пол и потолок. Музыку приглушили и перешли на медленные танцы. Николай, как свободный игрок, танцевал по очереди то с Татьяной, то с Леночкой, но чаще с Верой Сергеевной. Каждое прикосновение к ее стройному стану вызывало в Николае остро-сладкое томление… Он поймал себя на использовании высокого штиля в мысленном описании Веры Сергеевны и своих состояний. Во время очередного танца Вера Сергеевна, глядя ему глубоко в глаза, уже подернутые дымкой взаимной очарованности, сказала:

– Какие у вас мощные плечи… и руки. Так надежно за них держаться…

Он даже не подозревал, что такой силы восторг может обрушиться на него! Маленький щеночек, которым он стал пару часов назад, завертел хвостиком быстрее, чем вентилятор лопастями. И конечно же убеленный сединами подросток не придумал ничего остроумнее, чем заявить, что «у него все такое же мощное, а держаться за это все еще надежней». Во всех иных отношениях он счел бы такую реакцию вполне удачной, но сейчас он испугался, что его сочтут пошлым и неумным. Его смущение рассмешило Веру Сергеевну, но, сделавшись серьезной, она ответила:

– Даже не сомневаюсь… – и крепче прижалась к Николаю.

Ближе к двум часам гости стали сворачиваться. Захмелевшей Леночке до Косино было явно не доехать, ее оставили у Тарасовых. Малюты пошли домой, на соседнюю улицу, пешком. Дальше всех – на Октябрьское поле – было Вере Сергеевне, поэтому Николай предложил ехать с ними через Ордынку, где они с Татьяной выйдут, а Володя довезет ее до дома. В машине Николай сел рядом с водителем, а дамы расположились сзади. Николай с отчаянием понимал, что это неправильно, что нужно сесть рядом с Верой, оставить Татьяну на Ордынке, а самому ехать дальше – без разрешения брать свое… Но им овладели робость и смущение (а он-то думал, они давно забыты)… В салоне автомобиля витала неловкость.

У дома он помог Татьяне выйти из машины и, заглянув в салон, вымучил формальность о приятном знакомстве и хорошем вечере. Попрощался. Теперь нужно было решить: захлопнуть дверь или сесть на сиденье рядом… Николай мучительно тянул паузу и наконец ляпнул:

– Вы не против, если я вам позвоню?

– Звоните, – сухо ответила Вера Сергеевна и отвернулась.

* * *

– Ну ты дурак! – возмущалась Татьяна, пока они поднимались в квартиру. – Ты зачем ее отпустил?! Ты что, ничего не видишь?! Сам ведь тоже запал – за километр видно! Коля, объясни, что с тобой?!!!

– Не знаю! Я как в ступоре: знаю, как должен поступить, но не могу. Боюсь.

– Чего?! Ты же видел, что она ждет твоих ухаживаний. Ну, нормально! Познакомила подругу с олухом! Думала, вот хоть один нормальный мужик, а мужик оказался ни рыба ни мясо…

– Тань, дай номер ее мобильного. Ах да… Домашний у нее есть?

– Есть, только она дома будет через полчаса, не раньше.

Он понимал, что это бессмысленно, но позвонил Вере, как только вошел в квартиру. Долго ждал ответа. Повесил трубку. Снова набрал номер. Снова слушал гудки… Одетый он стоял в коридоре у телефона и трепетно ждал ее голос. Прозвучали уже тысячи гудков, когда на том конце Вера Сергеевна ответила: «Алло».

– Это Николай…

– Слушаю.

– Вера, я хочу вас увидеть…

– Вам что-то мешает это сделать?

– Мне? Нет… Я… Я еду!

В лихорадке, сделав множество лишних движений, мечась по квартире, он нашел листок бумаги и ручку, дрожащим почерком записал адрес и вылетел из квартиры.

– Как маленький, ей-богу! – напутствовала его Татьяна, с улыбкой запирая дверь.

* * *

Поймать такси в Москве 1983 года в три часа ночи – тема отдельного рассказа. Тем не менее уже около 4-х Николай отрывисто позвонил в дверь. Вера открыла, Николай вошел. Она была одета по-прежнему, курила. Она была заметно взволнована. Она его ждала.

– Вера, я… – начал Николай и, замолчав, взял ее лицо в ладони и поцеловал. Она обвила его руками и начался полет… или свободное парение… Николай чувствовал себя пушинкой, которую мощный ураган поднял с земли, закинул ввысь, бросил оттуда на землю, протащил по земле, опять поднял, закружил в вышине, прижал к высокой стене, дал сползти, снова поднял и так без конца. Но пушинка была не одна. Она была не одинока. Ураган бушевал не только снаружи, гораздо более – внутри обоих, и для обоих это был один и тот же ураган, и оба это чувствовали.

Наконец это чудо случилось с ним! Оно было ярче и сильнее даже чуда перемещения во времени, оно было важнее всего, что было с ним раньше. Его счастье было так велико, что включило в себя все: и злость на неуловимые такси, и нервную дрожь ожидания конца дороги, и страстное желание ее тела, и нежное касание ее души. Ее лицо, ее голос, ее тепло стали его неутоляемым желанием, горячо осязая ее плоть, он ощущал чистоту и неприкосновенность идеала…

Почему?! С какой стати?! Какая, в сущности, разница? Так стало.

* * *

– Ты мог бы у нас остаться? – Вера лежала на боку, закинув колено на его живот.

– Мог бы. Еще не известно, смогу ли я вернуться назад.

– Якобы не понял… Уточняю – ты хотел бы остаться?

– С тобой – да, а тут – нет. Кто я тут? Ни документов, ни дела. Как Паниковский, начну воровать гусей. К тому же тут уже есть один Я – только гораздо моложе. Интересно, он бы тебе понравился?

– Мне уже нравишься ты, и этого вполне достаточно.

– А тебе со мной махнуть?

– С тобой? Стать мадам Паниковской? Не знаю… Надолго это у тебя?

– Я серьезно. Станешь мадам Регеда?

– Это предложение?

– Да.

– Уверен?

– Абсолютно.

– А если я скажу, что хочу оставить свою девичью фамилию?

– Пожалуйста.

– Мне нужно подумать. Скажи, в будущем лечат бесплодие?

– Не знаю. Я до сих пор не сталкивался с этой проблемой, скорее наоборот. Можно в Интернете посмотреть… Впрочем, у нас за деньги все лечат. Не вылечат в России, вылечат в Америке. Ты только думай быстрее, вторник скоро… Слушай, это же завтра! Хотя кто эту Бабу знает? Она сказала: может, через неделю, а может, через три…

– Интересно, ты постоянно сможешь так путешествовать, то туда, то обратно? – Вера сопроводила свои слова соответствующим движением ноги, закинутой на Николая. – Юноша, что с вами?! Никогда не думала, что перед пенсией мужчины так чутко реагируют на обычные вопросы… Мужчина, я вас боюсь!.. – она повторила движение коленом и откинулась на спину, увлекая Николая на себя.

– То туда, то обратно?! Да постоянно!!! – прорычал он, и полет продолжился…

* * *

Ближе к обеду их разбудил телефонный звонок – звонила Татьяна, справиться, все ли в порядке. Телефон стоял на столе, Вера разговаривала, опершись локтями на этот стол спиной к кровати. Волна волос, линия спины, талии, бедер… и вот снова зеленые глаза, брови вразлет, влажные губы, грудь в частом ритме глубокого дыхания… Безумие было сладким, провалы в сознании желанными…

Они пробовали пообедать за столом – пришлось отряхивать простыню от хлебных крошек. Они собрались сбегать в магазин за продуктами – не дошли и до коридора. Они взахлеб приносили и принимали дар друг друга друг другу друг друга друг… и не могли остановиться. Опустошенный и обессиливший Николай мгновенно воспламенялся полный сил при каждом ее намеренно нечаянном прикосновении или взгляде…

Любовь. Еще вчера это было просто одно из многих слов. Сочетание букв и звуков. Смысл был ему многократно объяснен другими словами. Хотел он сам пережить это? Хотел. Как советские люди хотели съездить в Париж, как работники его офиса хотели стать миллионерами, зная, что это неосуществимо. Хотели, потому что это считается правильным. Теперь он узнал сам, что такое – его любовь, он понял, что всю свою взрослую жизнь только ее и искал. Он был опытным человеком и знал, что так будет не всегда, что острота чувств пройдет, что через какое-то время он будет в состоянии увидеть – есть на свете и другие женщины, что Вера живая и Вера в его сердце – не совсем один и тот же человек. Он много чего знал. Но также он знал и то, что нет на свете другой такой, которая была бы настолько его женщиной. Все впадинки и выпуклости ее тела, все грани ее настроения, все изгибы ее души были созданы для того, чтобы идеально совпасть с его.

Уже совсем под вечер, истощенный физически, но переполненный эмоционально, он дотащился до телефона и узнал у Татьяны номер телефона в гостинице на БАМе.

– Там уже ночь, позвони им завтра, – предупредила Татьяна.

– Разберемся.

Заспанный голос Петра поинтересовался, «какого хера звонят в такое время?!», на что Николай попросил позвать к телефону себя, даже не думая извиняться. В свою очередь Николай-младший встревоженно спросил абсолютно бодрым голосом:

– Что-то случилось?

– Случилось, младшенький! Я хочу сказать тебе, забудь мои предыдущие советы. Живи, как живется, и никого не ищи, все уже найдены!

– Вот как. А я только присмотрел славную девушку. Прикидываю, как она будет смотреться на моих семейных фотографиях.

– Как же, как же… Помню я эту… девушку. Пользуясь случаем, предупреждаю, если не хочешь потом месяц потеть на приемах у нелегальных урологов, при пользовании девушкой применяй презервативы. А лучше держись от нее подальше.

– Поздно предупредил. Как раз сегодня я ею и воспользовался… без применения… Не мог позвонить раньше?!

– Да уж… Похоже, не так-то просто менять историю, даже только свою собственную… Короче, ты меня услышал?

– А она как, сексапильная?

– Не хами старшим. Она – лучшее из всего, что будет в твоей жизни!

Зазвонил его мобильник в кармане пиджака, валявшегося на полу.

– Все, некогда. Я у Тани для тебя назидание оставлю и, если что, завтра отвалю. Но даст бог, еще на недельку задержусь.

– Тогда про родителей не забудь! Пока.

– Заботливый ты наш. С каких это пор?

– Да как с тобой познакомился! – Гудки отбоя.

Николай подобрал с пола пиджак и, путаясь в его складках, достал телефон. Звонила Ксюша.

– Ну что еще?!! Я же просил писать, а не звонить!

– Здравствуй, солнышко! На душе так неспокойно. У тебя все хорошо?

– Что за вопросы?

– Сама не знаю. Егорыч твой заезжал, спрашивал, когда вернешься. А когда уходил, спросил так, «со смыслом»: нравится мне твоя квартира? У тебя с ним проблем нет?

– Нет у меня с ним никаких проблем. А когда заходил?

– Сегодня.

– Сегодня?! Ладно, разберусь, что он за дурака включает. Ну, все у тебя?

– Как ты там, расскажи? Ни в какую мулатку не влюбился?

Николай помолчал и ответил:

– Влюбился. Ксюша, я, скорее всего, вернусь не один, так что ты завтра до обеда все прибери и возвращайся к себе.

– Это шутка?

– Я абсолютно серьезен.

– А почему завтра? Ты же на следующей неделе должен вернуться! Киця, куда я вернусь, я же с квартиры съехала! Я так быстро не найду новую! Котик, я же люблю тебя! Зая, не гони меня, ты не можешь так со мной поступить! А-а-а!!! – в ход пошли рыдания.

– Сделаешь, как я сказал. Деньги у тебя есть, я приеду, еще дам… в качестве моральной компенсации. Кстати, если захочешь, работать у меня можешь и дальше. Но только по хозяйству.

– Солнышко, как ты можешь меня на улицу выбрасывать после всего!

– Все сказала? Пока. И, Ксюша, давай без глупостей, сделай, как я сказал, ты же знаешь, меня злить не надо. Ага? – и положил трубку.

Вера внимательно слушала оба разговора. Она сидела на кровати, опершись спиной о стену и обняв согнутые колени.

– С кем ты разговаривал, расскажешь?

Уже открыв рот, чтобы, как обычно в таких ситуациях, отшутиться, Николай встретил ее взгляд и понял, что пришло не только время, но и желание расставить точки над i. И он рассказал Вере о своей жизни, о том, как он искал и как нашел ее. Как вкусно ему было артикулировать этот прекрасный глагол – люблю!

* * *

Во вторник утром счастливые, с черными кругами вокруг глаз, влюбленные ехали в метро. Вера – в институт на Авиамоторную, взять отгул, потом заехать попрощаться с мамой, и на Павелецкую – в новую жизнь; Николай – на Третьяковскую дописать назидание, избавиться от лишних вещей и денег и вернуться в прежнюю жизнь. С Татьяной было договорено, что она тоже возьмет отгул и приедет их проводить.

Был час пик, пассажиры стояли так плотно, что прижатые друг к другу Вера с Николаем оказались на грани экстренного возвращения в спальню. Предстоящее расставание на пару часов уже казалось им невыносимым. Николаю вагонная теснота нравилась, он так не хотел отлипать от Веры, что решил проводить ее до Авиамоторной.

Вера приняла предложение Николая. Она тоже влюбилась, но решение ехать с ним далось непросто. Во-первых, не было уверенности, как долго продлится их роман, даже если он станет браком: уж очень быстро все произошло. Во-вторых, сейчас ее маме 53 года (надо же, ровесница будущего мужа!), а в 2009 году будет 79, если доживет… Возможно, Вера сегодня увидит ее в последний раз. Появилось ощущение предательства: она бросает маму умирать одну. И хотя ее мама была не одна, а с очередным мужчиной; хотя их отношения уже много лет сохранялись только из-за родства; хотя Николай всучил ей целую тысячу (!) рублей, оставить маме на будущее, Вера свой предстоящий отъезд иначе как предательством назвать не могла. И все-таки она решила ехать. Вопреки всем сомнениям разума, интуитивно она знала – это судьба и приняла эту судьбу с радостью.

Дома Николай позавтракал вместе с Васей и засел за завершение завещания. Постепенно он увлекся работой и даже не услышал, как вернулась Татьяна.

– Привет! Ты как, живой? Вижу, живой. Слушай, ребята под таким впечатлением! Говорят, обе ночи не спали, все обсуждали твои рассказы.

– Мы тоже не спали.

– Догадываюсь… Костя Тарасов уже план действий составляет вплоть до 2000-го года, а Ленка…

– Таня, погоди! Насчет плана действий. Вот, смотри, я для себя сочинил инструкцию, как легче и лучше обустроиться в грядущем. Я его… в смысле, себя, предупредил, что через тебя передам. Рекомендую вам всем ее изучить. Вреда не будет, а польза еще какая! Будущие березовские и Гусинские за эту тетрадочку горло бы перегрызли, если бы знали о ее существовании…

– Кто?

– Ты о них еще услышишь.

Николай отдал Татьяне свой неоконченный трактат, распределил остаток денег – что кому, выложил всю свою одежду, а потом решил оставить и чемодан. С собой взял только сумку с ноутбуком.

В 13.30 Николай с Татьяной стояли на перроне станции Павелецкая радиальная в условленном месте. Веры еще не было. Николай сразу же стал волноваться, инстинктивно схватился за бесполезный мобильник: сеть была, но без нужного ему абонента. Вера пришла спустя минут десять. Она была печальна.

– Попрощалась? – спросил Николай, крепко прижав ее к себе.

– Попрощалась.

– И что она сказала?

– Ничего. Как обычно, разговора не получилось, в очередной раз разругались. Деньги не взяла… Вот…

– Тане отдай.

– Ну, а что теперь?

– Теперь ждем. Поезд должен прийти в 14 с минутами, если, конечно, Баба решила забрать меня сегодня.

– А долго ехать?

– До ближайшей станции. Пару минут.

– Так быстро?! Как это?

– Откуда же я знаю?! Чудо необъяснимо…

– Таня, я ведь тебя теперь увижу только через четверть века!

– Верочка Сергеевна, я буду скучать! Когда мы с тобой снова увидимся, я уже буду бабушкой, а ты такая же молодая, для тебя несколько дней пройдет…

Николай отошел в сторону, пусть о своем, девичьем поболтают напоследок без посторонних. Он разглядывал свою будущую жену со стороны. Идеальный профиль, великолепная фигура, грация нимфы… А вот гардероб подгулял: серое, на любой фигуре не умеющее сидеть пальто фабрики «Большевичка», вязаная беретка, джинсы, заправленные в бежевые сапоги «на манке»…

«Какой же королевой ты будешь, когда я тебя одену!» – подумал он и тут же вспомнил, какой богиней она была без одежды! Горячая волна прокатилась сверху вниз, нежность и страсть снова овладели им. Николай подошел к Вере и прижал к себе.

Когда наступило время прихода поезда, прозвучало объявление: «Товарищи пассажиры, поезд в направлении станции Белорусская следует без остановки, просьба отойти от края платформы!»

Электричка вылетела из тоннеля и пронзительно просигналила. Николай вздрогнул от этого звука и, наоборот, придвинулся к краю. Обе женщины, замерев, внимательно следили за происходящим. Электричка сбросила ход и покатила медленно. Баба сидела одна в пустом вагоне. Движением рук, повторяющим жест баскетбольного рефери «пробежка», она дала понять Николаю, что заберет его через неделю, и, уже начав скрываться из виду, глазами указала на Веру и одобрительно покивала головой. Поезд ушел.

– Привет тебе, подруга, из далекого прошлого! Ну как, уже стала бабушкой? – разрядила паузу Вера Сергеевна, и все засмеялись. – Коля, это та самая Баба?

– Та самая. Ну что, выходные продолжаются?! Девчонки, по случаю пролонгации моего отпуска идем ужинать и танцевать, скажем, в «Прагу», согласны?

* * *

Николай созвонился с Володей, обеспечив себя транспортом до следующего вторника. Вера взяла на неделю отпуск за свой счет. Полеты продолжились, уже не так экстремально, как первый, а утонченно, с поиском и смакованием деталей. Они много разговаривали, иногда включали телевизор. Николай комментировал сюжеты в проекции известного ему будущего. Вера слушала, уточняла, ибо через неделю это будущее станет ее настоящим.

Николай с приятным удивлением замечал, что чем больше времени он проводит с Верой, тем больше ему хочется, чтобы так и продолжалось. И Вера влюблялась все бесповоротней. Из его поведения, рассказов, отдельных фраз проступал образ настоящего мужчины, как она его себе представляла: умного, интеллигентного, но при этом сильного и решительного, в меру жесткого и в меру нежного, способного на риск и на жест.

Похоже, во всей этой истории с таинственной Бабой, с электричкой, снующей из одного времени в другое, самым мистическим и невероятным было именно это – встреча Николая и Веры. Не менее удивительно и то, что такие встречи возможны в обычной жизни, без перемещений во времени при помощи не то языческой богини, не то колдуньи! Чудеса случаются. И волшебство тут ни при чем.

* * *

Как ни было хорошо влюбленным вдвоем, мир вокруг них все еще существовал и время от времени напоминал о себе.

Вечером в среду Николай, вооруженный доступом в Интернет, дорабатывал свое завещание-инструкцию. Вера только что вернулась из магазина и готовила ужин. Неделю назад Николай не поверил бы, что мирное течение вечера в бытовых мелочах может так наполнить его жизнь содержанием и смыслом. Маленькая деталь отличала этот вечер от тысяч подобных – рядом был любимый человек. Идиллию тишины, сотканной из напевания Веры, звяканья и шипения готовящегося ужина, бормотания телевизора в соседской квартире, разорвал звонок телефона. Николай поморщился. Вера сняла трубку.

После короткого разговора она сообщила:

– Звонил Илья Борисович, мой научный руководитель. Приглашает назавтра в гости. У него два раза в месяц собираются аспиранты и коллеги. Делают доклады, проводят семинары, иногда просто болтают обо всем на свете, но в основном об экономической и социальной ситуации в стране. Такой неформальный клуб интеллектуалов. Илья Борисович мне давно не звонил, а тут узнал о разводе и приглашает отвлечься.

– Небось виды на тебя имеет.

– Да что ты, он же старый, я ему в дочери гожусь. В прошлом году ему пятьдесят отмечали!

– Спасибо тебе, дочка!..

– Ой, не подумала. Знаешь, дело не в его годах. Он внутри всегда был какой-то древний, а у тебя душа молодая, ты вон до сих пор на танцы ходишь!

– А телом, значит, дряхл…

– И тело у тебя вполне свеженькое. Торс прямо каменный… – она провела ноготками по его груди, – пресс…

Позже, за подгоревшим ужином они решили сходить в гости вдвоем, чем Вера сразу же и огорчила Илью Борисовича. Николаю было интересно новыми глазами увидеть, как вызревали идеи, которые так скоро и так легко прикончат Союз нерушимый.

* * *

Выход в гости не задался с самого начала – с водителя Володи.

– Николай, – обратился он, – вы ведь не иностранец?

– Не иностранец. А в чем дело?

– Ну… я утром заезжал в парк оформить путевку и отчитаться по выручке, меня вызвали к начальнику первого отдела. Он спрашивает: «Полякевич, ты иностранца возишь?» Я говорю, он не иностранец, наш, во «Внешторге» работает. Он: «Точно во „Внешторге“? Уверен? Документы его видел?» Да нет, говорю, документы не видел, слышал, как он своим знакомым рассказывал. Вы Надям рассказывали… Извините, но вы громко говорили, я услышал. А черненькая Надя еще…

– Неважно, о чем он еще тебя спрашивал? – перебил Николай, ибо Вера настороженно вскинула ушки.

– Больше ни о чем. Пригрозил для порядка, чтобы не забывался, и все. Я все думаю, кто мог стукануть? Может, кто из ребят видел? С другой стороны, ну, видел, и что? Откуда узнали, что вы – постоянный клиент?

– Тебе это чем-то грозит?

– Ничем. Так, может, когда новые машины будут давать, последним в очередь поставят. Хотя со мной у них эти шутки не пройдут, я каждый месяц план по выручке на 130 процентов закрываю и в ремонте почти не стою… Вообще-то у меня постоянные клиенты и раньше были, но первый раз про них спрашивают. Да еще первый отдел! Странно…

– Да, странно, – согласился Николай и задумался. Бывают ли в СССР такие совпадения: то на каждом шагу крысиные усики, то вопросы первого отдела о клиенте-иностранце? Нужно быть осторожнее. Лучше махнуть завтра вечером к родителям, побродить по родным Сумам и вернуться в понедельник к возвращению, чтобы никому не мозолить глаза, чей бы интерес ни вызывала его скромная персона.

– Вера, хочешь, поедем завтра в Сумы к моим родителям? Сядем вечером в поезд, а утром будем там. Вернемся в понедельник.

– Никогда не бывала в Сумах. Хороший город?

– Маленький и уютный.

– Поехали.

Продолжением неприятностей стал нелюбезный прием хозяина вечера. Близость Веры и Николая стала красной тряпкой для Ильи Борисовича, который свой интерес к Вере явно не ограничивал наукой. Среди собравшихся Николай узнал две будущие знаменитости: политика либерального направления с лицом вечно обиженного ребенка и крупного, сначала московского, потом федерального чиновника, уже сейчас очень толстого.

Разговор шел о преимуществах капитализма, о невидимой руке рынка, о возможности частной собственности в СССР, о демократизации советской системы, о невозможности производить в СССР качественные товары… Стандартный набор тем того времени.

Вера с Николаем решили не раскрывать его инкогнито в этой компании.

Хотя дискуссия длилась довольно долго, описать ее суть можно коротко: Николай переругался со всеми ее участниками и покинул собрание задолго до его окончания. Оказалось, что капиталист, переживший жесткие 90-е и победивший в войне за деньги под солнцем, гораздо лояльнее относится и к социализму, и к участию государства в экономике. Что же касается демократии, то его отношение к политическим системам Свободного мира окончательно убедило присутствующих: Николай – опытный провокатор. Особенно негодовали две будущие политические звезды.

Вера не могла принять ни ту, ни другую сторону. В отличие от остальных она знала, что Николай рассуждает, исходя из собственного опыта, но с другой стороны, именно капитализм будет царить в мире после краха СССР – практика доказывает неправоту любимого.

– Либералы, мать их! – кипятился он по дороге домой. – Сколько народу в гроб вогнали, чтобы убедиться: невидимая рука рынка – такая же абстракция, как и ненавидимый ими коммунизм! Скоро по числу трупов коммунистов обгонят, а никак не угомонятся. Начитались умных книжек и теперь знают, как всех сделать счастливыми, а наше «тупое» население мешает им осчастливить себя. Ну чем, скажи, они отличаются от большевиков?! Так же хотят «железной рукой загнать народы к счастью»! Да и что они понимают под счастьем? Это – когда у власти именно они! Вот и вся их демократия.

– Коля, разве они не правы по сути? Социализм умер, ты сам – капиталист. Разве тебе плохо свободно ездить по миру, не ходить на партсобрания?! Вы живете и свободнее, и богаче нас! Разве не это – цель?!

– Вкусно жрать в красивом хлеву и свободно выбирать место, где гадить, не может быть целью для человечества. Проблема в том, что и те, и те, все неправы! Никто не знает, что по-настоящему является правильным. Я тоже не знаю. Именно это я и пытался им втолковать! Марксизм с его целью снятия отчуждения и развития человеческой личности – гораздо ближе к правде. Демократия, форма собственности, способ производства – это инструменты, они сами по себе целью быть не могут! В Советском Союзе положили миллионы жизней для создания «правильных» инструментов, а цель ушла. При капитализме вроде бы инструменты правильные, но цель – массовое потребление и прибыль, для которых нужны не люди, а масса, стадо, скот. Снова люди не являются целью, снова они – средство. Вам сейчас история дает шанс найти другой путь, а эти умники от одних догм открестились и тут же в другие уверовали, вот и весь их поиск истины. В позу становиться гораздо легче, чем приводить аргументы…