Текст книги "Византийское миссионерство: Можно ли сделать из «варвара» христианина?"

VI. Судан

Вернемся, однако, к Юстиниану. Теперь пора исследовать его религиозную политику в долине Нила. Верный себе, император насильственно провел поголовное (πανοικεσία) крещение всего Верхнего Египта (Procopii De aedificiis, VI, 2, 15—20), принудил своих ливийских подданных «отказаться (μεταγνωναί… διαπραξάμενος) от отеческих нравов и сделаться христианами» (Ibid, VI, 2, 22—23, ср. VI, 3, 10) и «убедил стать (διεπράξατο γενέσθαι) христианами» (Ibid., VI, 4, 12) жителей Триполитании. Добрался он и до поликонфессионального святилиЩа на острове Филы (ср. выше, с. 57), на самой границе имперских владений. В 535—537 гг. находившееся там капище было превращено в храм св. Стефана. Вот как рассказывает об этом Прокопий Кесарийский: «Нарсес… командующий тамошними войсками, по приказу императора уничтожил капища, посадил в темницу жрецов, а статуи отослал в Константинополь» (Procopii Bella, I, 19, 36—37). Уже в 537 г. в новоосвященной церкви появляется первая вотивная надпись, оставленная аборигеном: «Я Феодосий нубиец» [284]284
   Fontes, № 325, р. 1181.


[Закрыть]. Этот Феодосий – первый известный нам варвар–христианин в Судане.

Юстиниан не ограничился территориями, так или иначе подконтрольными имперской власти, но предпринял попытку сознательного, инициативного насаждения религии вне Византии. История миссии в Судане известна гораздо лучше, чем любая другая, благодаря тому, что в нее вмешалось соперничество между двумя толками византийского христианства: халкидонизмом и монофиситством, а главное – между царственными супругами Юстинианом и Феодорой, покровительствовавшими соответственно обоим этим толкам. Главным и практически единственным нашим источником здесь является Иоанн Эфесский, который, напомним (ср. с. 82), сам был монофиситом. Согласно его рассказу, идея миссии в Нубию возникла в 537 г. в кружке сосланного в Константинополь монофиситского патриарха Александрии Феодосия, жившего под покровительством императрицы Феодоры. «Пресвитер Юлиан… проникся духовной ревностью по отношению к тому народу, коснеющему в заблуждении… который не только не подчинялся Римскому царству, но и получал дань… [285]285
  Процитируем здесь краткие слова позднего автора Бар Эбрея, опиравшегося, однако, на какую‑то раннюю традицию: «Юлиан… возымел ревность обратить к истинной вере черный народ Нубии… который был языческим и часто грабил ромейские земли» (Gregorii Barhebraei Chronicon Ecclesiasticum. Vol. I (Lovenii, 1872), p. 230).


[Закрыть]Он пошел и сообщил о том блаженной императрице Феодоре, чтобы она дозволила устроить обращение этого народа. Императрица, поелику пламенела ревностию по Боге, приняла это с радостью и обещала сделать все, чтобы тот народ был обращен от заблуждения идолослужения. В радости она сообщила о том победоносному императору Юстиниану, и упрашивала его и усердно хлопотала, чтобы послать туда богобоязненного Юлиана. Но когда император услыхал, что она хочет туда послать одного из противников [Халкидонского] Собора, он не обрадовался, так как намеревался писать своим епископам в Фиваиду, чтобы они пошли, проповедовали и «насадили там имя [Халкидонского] Собора“. Теперь и он стал усердно хлопотать и старался предупредить ее и поспешно послал послов с деньгами и крещальными одеждами, а также с дарами для царя народа, и с письмами воеводе» [286]286
  Johannis Ephesini, p. 137; русский перевод: Розов, Нубия , с. 1—2.


[Закрыть].

Дальше Иоанн повествует о том, как Феодора написала губернатору Египта тайное письмо, приказывая задержать под благовидным предлогом посольство императора до тех пор, пока в Нубию не уедет ее собственное, монофиситское посольство. Так как императрица сопроводила свой приказ угрозами, губернатор подчинился и задержал юстинианову миссию, ссылаясь на отсутствие лошадей. Таким образом, отправленный Феодорой Юлиан приехал к нубийцам раньше. «Он передал письма императрицы, и они были прочтены перед их войском и сделались известными. Но получили [нубийцы] и великолепные подарки, многие крещальные одежды и все в изобилии. И тотчас они, обрадованные, предались Юлиану и отреклись от всех заблуждений своих отцов, и поверили в христианского Бога, говоря: «Это единственный истинный Бог, и нет другого». Тогда он их во многом научил и наставил, надоумил их и в следующем: «Знайте наперед, что между христианами возникли споры о вере, по каковой причине император изгнал блаженного Феодосия с его поста… царица же его приняла. По этой причине(курсив мой. – С. И.)послала также царица нас к вам, чтобы вы также шли по пути блаженного Феодосия и в верности ему приняли крещение и хранили его правду. А кроме того, император также отправил [к вам] послов, которые даже следуют прямо за нами“» [287]287
  Johannis Ephesini, p. 138; Розов, Нубия , с. 3—4.


[Закрыть]. Дальше Юлиан, по словам Иоанна Эфесского, объяснил нубийцам, что именно им следует отвечать юстинианову миссионеру. Прибывший к нубийцам посланец императора тотчас вручил варварскому царю письмо Юстиниана и дары, а потом миссионеры «начали их учить, как им было повелено, и сказали: «Наш император римский велел предложить вам, чтобы вы, если будете христианами, присоединились к церкви и к тем, кто ее держится, а не к тем, которые извержены(курсив мой. – С. И.)“» [288]288
  Johannis Ephesini, p. 138; Розов, Нубия , с. 4.


[Закрыть]. Но варвары, согласно Иоанну, дали им достойный отпор и, приняв дары императора, наотрез отказались подчиниться халкидонской церкви.

Как видим, вся интрига закручивается не столько вокруг крещения как такового, сколько вокруг соперничества монофиситства и халкидонизма (ср. с. 52). Правда, Юстиниан и самостоятельно думает о христианизации Нубии – но мыслит ее как местное предприятие египетского духовенства. Лишь соперничество с женой заставляет его отправить посольство из самого Константинополя, превратив весь проект из локальноцерковного – в государственно–политический. Кроме того, нельзя не заметить, что та «благая весть», с которой прибывают к варварам оба посольства, – это не столько Христово евангелие, сколько внутрицерковная свара. Варваров сразу же ставят о ней в известность как одни, так и другие миссионеры.

Но вернемся к рассказу Иоанна Эфесского. После изгнания юстинианова посольства Юлиан провел в Нубии два года. Он учил варваров христианству каждый день. Из‑за чудовищной жары миссионер с 3–го до 10–го часа (т. е. с 9 утра до 4 часов дня) вел свои занятия нагой, сидя в пещере по шею в воде. «Но он это перенес, обучил и крестил царя, его вельмож и много народа с ними» [289]289
  Johannis Ephesini, p. 139; 175—176; Розов, Нубия , с. 4—5, 8.


[Закрыть].

Первоначальное крещение Нубии происходило с 537 по 539 г. [290]290
  Е. Stein, Histoire du Bas‑Empire , Vol. II (Paris, 1959), p. 302, n. 1; cf.: F. Altheim, R. Stiehl, Die Araber in der Alien Welt. Bd. IV (Berlin, 1967), S. 325.


[Закрыть]Затем Юлиан вернулся в Византию, а вместо себя оставил приведенного из Фиваиды епископа Фил Феодосия, который, однако, не жил среди нубийцев. «Этот епископ ходил туда, посещал и наставлял их и возвращался в свой город [Филы]. Так они оставались в течение восемнадцати лет». О том, как шла в этот период христианизация Нубии, можно проследить по данным эпиграфики. Так, в 559 г. по приказу царька Эйрпаноме было превращено в христианский храм языческое святилище, построенное в Дендуре (на западном берегу Нила, в 77 км южнее совр. Асуана), и на его двери появилась коптская надпись, выполненная от имени Иосифа, «экзарха Талмиса, по получении креста от Феодора, епископа Фил» [291]291
  Fontesf N 330, p. 1195.


[Закрыть]. Мы не знаем, кем являлся этот Иосиф и что означала его должность – либо он был военным командиром, «либо, чтоболее вероятно, викарием миссийной епископии Фил» [292]292
  Ibid., р. 1196.


[Закрыть]. Этот же Иосиф упоминается и в другой надписи, на сей раз греческой, из Ихмидни: «С Божьей помощью… возникло сие доброе дело [строение?] ради спасения людей и скотов при власти знаменитейшего и благочестивейшего доброго правителя и христолюбивого царя (του έπιφανεστάτου καί εύσεβεστάτου άγαθοϋ δεσπότου καί φιλοχρίστου βασΛέως) Тоительтоэтона из народа нобадов…» [293]293
   Sammelbuch Griechischer Urkunden aus Agypten / Ed. E. Kiessling. Bd. 8 (Wiesbaden, 1967), N 10074, S. 219.


[Закрыть]. Как видим, суданские правители довольно быстро приспособили для своих политических нужд заимствованную из Византии парадигму благочестивого царя. Что касается Иосифа, то, если он действительно был местным епископом, его деятельность прекратилась с прибытием следующего иерарха Нубии.

Первый креститель Судана Юлиан в 565 г. скончался, и александрийский патриарх Феодосий, по–прежнему пребывавший в константинопольской ссылке, но давно лишившийся царственной поддержки (сочувствовавшая монофиситам императрица Феодора умерла в 548 г.), рукоположил новым епископом Нубии своего приближенного Лонгина. Вокруг этого назначения происходило много интриг, как церковного [294]294
  Honigmann, Eveques , p. 224—226.


[Закрыть], так и политического характера; когда он собирался отплыть из Константинополя, Юстиниану донесли: «Знай, что Лонгин сделался епископом и что он враг нашего дворца и его багаж перенесен на корабль, чтобы отплыть. Если он теперь выедет и отправится к тому народу, то он будет… тотчас возбуждать их к войне и завоеванию римской земли. Прикажи поэтому схватить его» [295]295
  Johannis Ephesini, p. 186—187; Розов, Нубия , с. 5—6.


[Закрыть]. Таким образом, религиозная проблема опять была в Константинополе интерпретирована как военно–политическая.

Лонгина схватили, и он три года, с 566 по 569 г., провел в заточении, но затем ему удалось бежать в Нубию, где он провел последующие шесть лет [296]296
  Johannis Ephesini, p. 188; Розов, Нубия, с. 6.


[Закрыть]. «Он был принят торжественно и с великой радостью, научил, просветил и наставил их снова, построил там церковь, поставил клир и научил всему порядку службы, всем правилам христианства… Лонгин побудил царя этого народа послать послов к римскому императору… «[Царь] хвалил Лонгина и сказал: «Хотя мы и были по имени христианами, на деле однако до самого прибытия Лонгина мы не знали, что такое христианство. Много великолепного рассказал он о нем, но император оставался в гневе на него и молчал» [297]297
  Ibid.; Там же.


[Закрыть].

Раз новому миссионеру пришлось христианизировать Нубию заново, можно предположить, что вся неустанная деятельность Юлиана пошла прахом. Видимо, главным достижением Лонгина стало создание местного клира. Именно благодаря этому новая религия пустила корни в Судане и жила там еще много веков [298]298
  При раскопках в Фарас была найдена могила епископа Иоанна, умершего в 606 г. в возрасте 82 лет; видимо, он был одним из Лонгиновых «выдвиженцев» (F. Altheim, R. Stiehl, Die Araber (см. прим. 98), S. 319).


[Закрыть]. Важный вывод, который можно сделать из рассказа Иоанна, состоит в том, что Юстиниан абсолютно не интересовался успехами нубийского христианства как таковыми– даже убедившись, что тамошний царь не питает враждебных чувств к Империи, он все равно хранил зло против Лонгина, поскольку варварское христианство само по себе не казалось императору безусловным благом.

«Мода» на новую религию распространилась и дальше на юг: ею заинтересовались вожди племени алодеев, живших в районе совр. Хартума, на Голубом Ниле. «Когда народ алодеев услыхал теперь об обращении нобатейских племен, послал их царь к царю нобатеев, чтобы он прислал епископа, который их научил и крестил, дабы он и их наставил и крестил…» [299]299
  Johannis Epheseni, p. 176; Розов, Нубия , с. 9.


[Закрыть]. Имперские власти Египта не выпускали Судан из зоны своего внимания. Когда они узнали о приглашении Лонгина к алодеям, халкидониты, «подвигнутые завистью, а не рвением» [300]300
  Johannis Epheseni, p. 176. У Розова (с. 9): «из ревности и из соревнования».


[Закрыть], отправили к этому же племени двух своих епископов с письмом, в котором содержались обвинения против Лонгина. Такое поведение, пишет Иоанн Эфесский, было «совсем небогобоязненно, исполнено зависти и ненависти, и соображения справедливости не входили в их сердца. Ведь это не по страху Божию – чтобы к народу блуждающему и языческому, который жаждал обратиться в христианство и научиться слову Божьему, просящему прежде всего о том, что годитсядля исправления, – чтобы такому народу посылать в письме гибель, нападки и насмешки христиан над христиа нами!» [301]301
  Johannis Epheseni, p. 177; Розов, Нубия , с. 9—10.


[Закрыть]Ничто бы не помешало Империи, обладавшей неисчислимыми ресурсами, послать к алодеям собственную христианскую миссию, но там вспомнили о такой возможности лишьтогда, когда потребовалось организовать «контрпропаганду». В письме александрийцев [302]302
  Позднее, уже в исламскую эпоху, александрийские патриархи вели свою миссионерскую деятельность: так, в 700 г. патриарх послал епископа Варнаву в порт Айдхаб, чтобы окормлять там христианских купцов и обращать племя беджа (J. S. Trimingham, Islam in the Sudan (London, 1949), p. 58, n. 5).


[Закрыть]говорилось: «Поскольку мы узнали, что вы просите Лонгина, чтобы он был послан к вам, дабы вас крестить, по этой причине посылаем двух епископов и прочих, сообщить вам, чтобы вы от него не крестились, ибо он еретик и низложен, и ему нельзя ни отправлять священство, ни крестить кого бы то ни было» [303]303
  Johannis Epheseni, p. 177; Розов, Нубия , с. 10.


[Закрыть]. Александрийский патриарх не стремился сам крестить алодеев – он хотел только, чтобы их не крестил Лонгин. Впрочем, племя не приняло александрийских епископов.

К югу от нобатеев жили макурриты, алодеи же – еще выше по течению Нила. Неизвестно, по какой причине (возможно, по приказу из Византии) – но только макурриты не хотели пропустить Лонгина через свою территорию и даже выставили повсюду, где он мог бы пройти, стражу. Добираться пришлось кружным путем – по горам, возвышавшимся к востоку от Нила, местам обитания племени блеммиев. На этом многотрудном пути в караване Лонгина пало семнадцать верблюдов, но все‑таки миссии удалось добраться до места. «Так он пришел и сказал [царю] и всем его вельможам слово Божие, открыли они свое сердце и приняли его с радостью. И в немного дней они были наставлены, и он крестил царя и всех его вельмож и мало–помалу и весь народ» [304]304
  Johannis Epheseni, p. 178—179; Розов, Нубия, с. 12.


[Закрыть]. Видимо, вместе с основами христианского вероучения Лонгин преподал царю алодеев некие идеи о духовном родстве всех христианских народов. Во всяком случае, вскоре этот царь написал царю нобатеев Аварфиудо, предлагая ему военный союз против иноверческих племен: «Твой враг – в то же время и мой, так как и твоя земля – моя, и твой народ – мой» [305]305
  Johannis Epheseni, p. 179; Розов, Нубия, с. 12—13.


[Закрыть].

К югу от алодеев лежало христианское царство Аксу м. Тамошние юлианисты (ср. выше, с. 90) доставляли Лонгину немало беспокойства, так что исправлением «еретиков» он был озабочен ничуть не меньше, чем обращением язычников. «Но и некоторым из аксумитян мы сообщили правоту веры… – пишет он о самом себе, – и потребовали от них письменного отречения от ереси» [306]306
  Ibid.; Розов, Нубия, с. 14.


[Закрыть].

Пробыв некоторое время среди алодеев, Лонгин послал александрийским монофиситам следующее письмо: «Божьей милостью мы наставили и крестили [царя], его вельмож и весь его род, народ Божий возрастал каждый день… И пусть отцы возревнуют о том, чтобы посланы были сюда епископы, сколько можно найти их, трудиться и служить при этом Божьем деле, которое приятно Богу и людям… Тысячи тысяч находятся, которые спешат здесь к спасению… И верьте мне: мне приходила в голову человеческая мысль никому не писать. Но так как я предусматриваю опасность, что те духовные дары могут быть расточены понапрасну, обратился я к вашей духовной любви… Бог свидетель, что нуждаюсь я даже в хлебе насущном и желал бы хотя бы только посмотреть на листочек капусты» [307]307
  Ibid.; Розов, Нубия , с. 14—15.


[Закрыть]. Потребовалось целых двести дней, чтобы этот вопль о помощи из глубин Африки достиг царя нобатеев, а тот в свою очередь отправил его дальше по Нилу, в Александрию, сопроводив собственным письмом с просьбой помочь Лонгину – однако эти мольбы остались втуне.

Любопытно, что Иоанн Эфесский ничего не говорит о миссии в Макурре, лежавший между нобатеями и алодеями. Лишь Иоанн Биклярский упоминает о ней под 569 г. [308]308
  Iohannis abbatis monasterii Biclarensis «Chronica», Monumenta Germaniae Histonca . Auctores Antiquissimi / Ed. Th. Mommsen. Т. XI, pars 1 (Berlin, 1893), p. 212.


[Закрыть]Можно предположить, что Макурра была обращена (в 573 г), миссионером, посланным халкидонитским патриархом Александрии, с целью досадить монофиситским конкурентам [309]309
  L. P. Kirwan, «Notes on the Topography of the Christian Nubian Kingdoms», The Journal of Egyptian Archaeology, vol. 21 (1935), p. 58.


[Закрыть]. В развалинах столицы Макурры, Донголы, найдены руины храмов, которые В. Годлевский причисляет к «византийскому типу»; согласно его утверждению, здесь не чувствуется ни египетского влияния, как в более северной Нубии, ни эфиопского, как в более южной Алодии. Византийские черты различимы и в т. н. Старой Церкви, и в «Церкви с Каменным Полом», а так называемое «Здание X» Донголы вообще было построено по образцу Храма Св. Апостолов в Константинополе, и там под полом найдены захоронения (видимо, первых миссионеров). В. Годлевский высказывает предположение, что Иоанн Эфесский мог не упомянуть о миссии в Макурре потому, что княжество к тому моменту уже получило крещение; другая его гипотеза состоит в том, что монофиситское и халкидонитское посольства были посланы из Византии одновременно, с тем чтобы обратить два враждующих суданских княжества в христианство, пусть и двух разных толков [310]310
  W. Godlewski, «А New Approach to the Christianization of Makurb: An Archeological Note», Hommages a Jean Leclant. Vol. 2 / Ed. C. Ber§er et al. (Cairo, 1994), p. 171—174; Idem, «Nubia, Egypt and Byzantlum», Perceptions of Byzantium and Its Neighbors (843 — 1261) / Ed. °z. Pevny (New York, 2000), p. 168—169.


[Закрыть].

Сколько времени Макурра оставалась халкидонитской, неизвестно. В какой‑то момент между 2–й пол. VI в. и началом VIII в. она объединилась с Нобатеей и приняла монофиситство [311]311
  W. Frend, The Rise of the Monophysite Movement (Cambridge, 1972),.


[Закрыть]. Иоанн Никиуский рассказывает, что император Маврикий (в конце VI в.) послал полководца Аристомаха, который «победил варваров земли Ноба и Африки, называемых «муртаныс«[мавры] и других варваров, называемых «марикос«[макурриты]. Он разбил их наголову, опустошил их страну, отобрал их имущество и привез всех пленников в Египет по Нилу, ибо война проходила на берегах этой реки» [312]312
  Chronique de Jean, p. 404.


[Закрыть]. Была ли война с Макуррой следствием каких‑то вероисповедных разногласий, мы не знаем.

Вообще, весьма примечательно, что вся драматичная и богатая история византийской миссии на Среднем Ниле ни единым словом не упомянута ни в одном греческом источнике. А ведь VI в. обеспечен ими весьма полно. В монофиситстве ли самих миссионеров тут причина или, может быть, в том, что новокрещенные земли лежали за пределами территориальных притязаний Римской, а значит и Византийской империи? Позднее мы столкнемся с таким же удивительным «молчанием века» на примере Киевской Руси (см. ниже, с. 212).