Текст книги "Стихотворения"

Автор книги: Сергей Клычков

 
Вышла Лада на крылечко,
Уронила перстенек,
Бирюзовое колечко,
За березовый пенек.
 
 
Покатилося далечко
Бирюзовое колечко:
По опавшему лесочку,
По затянутым ручьям —
По хрустальному мосточку
К ранним утренним лучам!—
 
 
Синим морем всё-то краешком
По песочку да по камешкам,
Пред волною вдали
На далекий край земли!
 
 
На краю земли в пещере
Есть зол о ченые двери,
Есть и камень перед дверью,
А сквозь щели на двери
Блещут крылья, клюв и перья
Птицы огненной – зари!..
 

<1910, 1918>

 
По-за лугу у крылечка
Льется Речка – Быстротечка:
Берега ее убр а ны
В янтари и жемчуга! —
 
 
В голубой ее пучине,
Весь в цветах речных и тине,
Озаренный теремок,
На двери, как на листочке,
Две щеколды – рыбьи щечки
Да серебряный замок.
 
 
Крыша вздернута, как уши,
Окна смотрят, как глаза,
У светелки-боковуши
В окнах яхонт, бирюза.
 
 
По-за лугу у крылечка
Льется Речка – Быстротечка:
Берега ее убр а ны
В янтари и жемчуга! —
 
 
Дремлет месяц на оконце,
Под князьком сияет солнце,
Облака висят, как пух,
Звезды с матицы пылают,
А по терему гуляет
Золотой певун – петух!..
 
 
Колыхаясь, приседая,
На жемчужном берегу
Пляшет старица седая,
Вся в сосульках и снегу!..
 

<1910,1918>

ДУБРАВНА

 
Милей, милей мне славы
Простор родных полей,
И вешний гул дубравы,
И крики журавлей.
 
 
Нет таинства чудесней,
Нет красоты иной,
Как сеять зерна с песней
Над вешней целиной.
 
 
Ой, лес мой, луг мой, поле!..
Пусть так всю жизнь, и пусть
Не сходят с рук мозоли,
А с тихой песни грусть.
 

<1912,1918>

 
Была над рекою долина,
В дремучем лесу у села,
Под вечер, сбирая малину,
На ней меня мать родила…
 
 
В лесной тишине и величьи
Меня пеленал полумрак,
Баюкало пение птичье,
Бегущий ручей под овраг…
 
 
На ягодах спелых и хмеле,
Шир о ко раскрывши глаза,
Я слушал, как ели шумели,
Как тучи скликала гроза…
 
 
Мне виделись в чаще хоромы,
Мелькали в заре терема,
И гул отдаленного грома
Меня провожал до дома.
 
 
Ах, верно, с того я и дикий,
С того-то и песни мои —
Как кузов лесной земляники
Меж ягод с игольем хвои…
 

<1912,1918>

 
Как не петь и не молиться,
Если все поет вокруг —
Лес и луг, ручьи и птицы,
Если облак светлолицый
Улыбается, как друг!..
 
 
Друг прекрасный, облик милый,
Вестник радости земной!..
В жизни бедной и унылой
Всюду образ белокрылый
Тихо веет предо мной!..
 
 
Пусть тебя я и не встретил
И не встречу на земле —
Сердцем радостен и светел,
Я пою, как ранний петел,
В одиночестве и мгле…
 
 
В мгле холодной, как могила,
Изнемог бы я от слез! —
Но да льется голос милый
Моей родины унылой
В шуме ласковом берез…
 
 
Не грустить и не молиться
И не петь я не могу,
Я на дне души-слезницы
Тихий свет ее зеницы,
Словно тайну, берегу!
 

<1914,1929>

 
Над полем туманит, туманит,
В тумане мигает грудок,
А з а лесом гаснет и манит
Меж туч заревой городок.
 
 
Сегодня я в поле ночую,
Лежу, притаясь за скирдой,—
А в высь голубую, ночную
Кат и тся звезда за звездой…
 
 
И нехотя месяц всплывает
Над ширью покосов и нив,
И ряски свои одевают
Ряды придорожные ив…
 
 
И кто-то под голос волынки
Незримо поет в вышине,
И никнет былинка к былинке,
И грустно от песенки мне.
 
 
И то ли играет подпасок,
Поет ли волынка сама —
Ах, беден на нем опоясок
И сбоку убога сума!..
 
 
Но в полночь, когда он на кочке
Сидит в голове табуна,
В кафтан с золотой оторочкой
Его наряжает луна…
 
 
И в сумку, пропахшую хлебом,
Волшебную дудку кладет…
И тихо под песенку небом
За облаком облак плывет:
 
 
Плывет он и смотрит с опаской,
Что скоро потухнет грудок,
Замолкнет волынка подпаска,
Зальется фабричный гудок.
 

<1914,1927>

 
Я иду, за плечами с кошелкою,
С одинокою думой своей,
По лесам, рассыпаясь и щелкая,
Запевает весну соловей.
 
 
Попадают мне странницы, странники,
Как и я, все идут не спеша,
Зацветают поля и кустарники,
И моя зацветает душа.
 
 
Вот село, на березах скворешники,—
Ручейки у закуток журчат,
И так весело с ними в орешнике
Затаилася песня девчат…
 
 
Под вечернею, розовой дымкою,
Когда дремлет весенняя Русь,
Я пройду по селу невидимкою
И у крайней избы постучусь.
 
 
В изголовьи усталого пахаря,
После страдного, вешнего дня,
Сны воркуют, как дикие вяхири,
И никто не окликнет меня…
 
 
На краю под резной боковушею
Невидимкою я постою,
Постою, невидимкой послушаю
Полуночную их воркотню.
 
 
Чтоб наутро, встречая дорогою
Столько хмурых нерадостных лиц,
Осенить их улыбку убогую
Голубыми воскрыльями птиц.
 

<1914,1929>

 
В частой роще меж черемух,
В темных, темных сенях
Не слыхать шагов знакомых,
Ни следов весенних…
 
 
Ах, давно ль тому, давно ли
Мнится мне: недавно
На заре гуляла в поле
Дочь зари – Дубравна!..
 
 
Не печалюсь о разлуке
И не чаю встречи —
Ветви голые, как руки,
Мне легли на плечи.
 
 
Издалече в полуночи
Светят мне зарницы,—
Из-за облачной ресницы
Голубые очи!
 
 
И пою один в деревне
О печали давней —
О моей лесной царевне,
О моей Дубравне!..
 

<1910–1911,1918>

 
Окутал туман перелески,
И грохнул на мельнице лед,
Там слышатся радостно всплески
И птиц торопливый прилет.
 
 
Дубравна идет, а за нею
Венцами летят журавли.
Под ноги ее, зеленея,
Поляны, долины легли…
 
 
Мне жаль улетающей ночи,
Но лишь приоткрою глаза —
Померкнут меж тучами очи,
Скатится звездою слеза…
 
 
Туман над рекой прояснится,
И только вдали наяву
Таят заревые ресницы
Бездонных очей синеву…
 

<1912,1914>

 
Вся в тумане, в дремоте околица,
Только с краю светок от окон:
То тайком моя матушка молится
И кладет за поклоном поклон…
 
 
Смотрит в очи ей лик Троеручицы,
А в углу предрассветная мгла —
«Полно плакать, родимая, мучиться,
Ты бы лучше вздремнула, легла…»
 
 
Уж светает, уж брезжится п о полю,
Уж мелькает русалочья тень…
Вот и кони с ночнины протопали,
И за тын смотрит труженик-день…
 

<1914>

 
Гляжу, прижавшись к подоконнице,
И оторваться не могу,
А под окном береза клонится
И чертит веткой на снегу…
 
 
Я говорю себе: «Отныне я
Не буду плакать по ночам —
От блеску звездного, от инея
Светло и сердцу, и очам!»
 
 
А звезды льются, льются в горницу,
А ночь долга, долга, долга…
И месяц прячется, хоронится,
Уткнувши в облако рога…
 
 
Я говорю: «Здесь за опушкою
Я буду ждать за годом год —
Пусть ходит горе с колотушкою,
Как верный сторож, у ворот!»
 
 
И стало всё такое явное,
Такая тишь, такой покой:
Березка кажется Дубравною,
А ветка в инее – рукой!..
 

<1914,1918>

 
Сегодня у нас на деревне
Дерутся, ругаются, пьют —
Не слышно, как птицы царевне
В лесу деревенском поют.
 
 
А в роще Дубравна гуляет
И в лад им поет на ходу.
И тихо заря догорает
В далеком, небесном саду.
 
 
Не видит никто и не слышит,
Что шепчет в тумане ковыль,
Как лес головою колышет
И сказкой становится быль…
 
 
Сидят и грустят о старинке,
Угрюмо глядят старики,
Как по полю, словно ширинки,
Туманы постлались с реки…
 
 
И часто они отирают
Очей устаревших слюду,
И тихо заря догорает
В далеком, небесном саду…
 
 
И может, что было недавно —
Давно только песни и сны,
И синие очи Дубравны
Слились с синевою весны…
 

<1914,1918>

 
Снова лес за туманами,
То туман над полянами
Али дым от кадил…
Вот иду я дорожкою,
В мягком мху меж морошкою,
Где когда-то ходил…
 
 
Вот и речка журчащая
Льется чащею, чащею,
Словно в чащу маня,—
Снова, снова я маленький:
Цветик миленький, аленький,
Аль не помнишь меня?
 
 
Все, что было, – приснилося,
Все прошло, – прояснилося
И утихла гроза…
Что ж стоишь под осинкою
В синих глазках с росинкою?
Али это слеза?!.
 
 
Звезды светятся, светятся,
Уж никто мне не встретится:
Тихо, грустно вокруг!..
Ах, мне жаль даль весеннюю —
Беззаботное пение
И тебя, милый друг!..
 

<1914,1927>

 
Лель цветами все поле украсил,
Все деревья листами убрал.
Слышал я, как вчера он у прясел
За деревнею долго играл…
 
 
Он играл на серебряной цевне,
И в осиннике смолкли щеглы,
Не кудахтали куры в деревне,
Лишь заря полыхала из мглы…
 
 
На Дубне журавли не кричали,
Сыч не ухал над чащей лесной,
И стояла Дубравна в печали
На опушке под старой сосной…
 
 
Каждый год голубою весною
Он плывет, как безвестный рыбак,
И над нашей сторонкой лесною
Виснет темень – туманы и мрак…
 
 
Редко солнце из облака выйдет,
Редко звезды проглянут в ночи,
И не видел никто и не видит
На кафтане узорном парчи…
 
 
Невдомек и веселой молодке,
Что сгоняет коров поутру,
Чей же парус белеет на лодке,
Чей же голос слыхать на ветру?..
 
 
Он плывет, и играет на луке
Ранний луч золотою стрелой,
Но не вспомнят о прадедах внуки,
Не помянут отрады былой…
 
 
Не шелохнут лишь сосны да ели,
Не колыхнут вершины берез,
И они лишь одни видят Леля,
Обступая у берега плес…
 

<1914,1918>

 
Иду я лесною дорогой,
В лесу невидимка поет
И тихо из тонкого рога
Сиянье осеннее льет.
 
 
В сиянии тихом, осеннем
Я душу, как чашу, несу,
К златым уношу ее сеням
Зари, сворожившей в лесу.
 
 
Ветвями мне ольхи кивают,
И тянутся руки хвои,
Как будто бы благословляют
И песни, и думы мои…
 
 
Так грустен их шорох прощальный
И льются ручьи в чапуги,
Шурша, как Дубравны печальной
В лучах повечерья шаги.
 
 
И чую я, только лишь лягут
Роса и причудник-туман,
Спадающих листьев и ягод
И зорь чаровейных дурман.
 
 
И слушаю, как на дорогу
В лесу невидимка поет
И в душу из тонкого рога
Сиянье прощальное льет.
 

<1914,1918>

 
В далеком захолустьи,
В краю родном весной
Иду я с прежней грустью
Опушкою лесной…
 
 
Вернулся я из битвы
И, горе позабыв,
Все слушаю молитвы
Лесных печальниц-ив.
 
 
Гляжу я, как туманы
Плывут с сырой земли
Ко всем, погибшим рано,
Почиющим вдали,
 
 
Как брезжит в высях лунных
Нездешней вестью свет
О всех забытых, юных,
Кого уж больше нет.
 
 
И я в глуши полесной
Опять ищу в тиши
Увядший, но чудесный
Цветок моей души…
 

<1917>

 
Лес шумит и шумит, опадая,
Целый день я в раздумьи блуждаю
У деревни в лесу за рекой —
Аль прошла моя жизнь молодая
И на сердце – печаль и покой?!
 
 
За рекой, за туманом угрюмым
Так легка перед вечером даль,
Так легко моим песням и думам
Слиться с вечным березовым шумом,
Так легко умереть и не жаль…
 
 
Жаль мне юности только минувшей
В чаще тихой, опавшей, заснувшей,
Никому не поведанных слез!..
Слушай, сердце, повечеру слушай
Похоронную песню берез!..
 

<1914>

 
Под окном сидит старуха
И клюкой пугает птах,
И порой вздыхает глухо,
Навевая в сердце страх!..
 
 
Я живу в избушке черной,
Одиноко на краю,
Птахам я бросаю зерна,
Вместе с птахами пою…
 
 
Встану я с зарею алой,
Позабуду ночи страх,
А она уж раньше встала,
Уж клюкой пугает птах…
 
 
Ах, прогнал бы сторожиху,—
Ведь бедна моя изба,—
Да старуху – злое лихо —
Наняла сама судьба…
 

<1918>

 
Грежу я всю жизнь о рае
И пою все о весне…
Я живу, а сам не знаю,
Наяву али во сне? —
 
 
Грусть, как радость, сердце нежит.
Жизнь убога и проста,
Словно в поле холмик свежий
Без заметы и креста.
 
 
Как же жить в земле печальной,
Не сронив слезы из глаз?
Словно встреча – час прощальный,
Словно праздник – смертный час.
 
 
Оттого мне вражьей силы
Не страшён земной полон:
Мне, как жизнь, мила могила
И над ней, как песня, звон.
 

<1914,1927>

 
На чужбине далёко от родины
Вспоминаю я сад свой и дом,
Там сейчас расцветает смородина
И под окнами птичий содом…
 
 
Там над садом луна величавая,
Низко свесившись, смотрится в пруд,—
Где бубенчики желтые плавают
И в осоке русалки живут…
 
 
Она смотрит на липы и ясени
Из-за облачно-ясных завес,
На сарай, где я нежился на сене,
На дорогу, бегущую в лес…
 
 
За ворота глядит, и на улице,
Словно днем, – только дрема и тишь,
Лишь причудливо избы сутулятся,
Да роса звонко падает с крыш, —
 
 
Да несется предзорняя конница,
Утонувши в туманы по грудь, —
Да березки прощаются-клонятся,
Словно в дальний собралися путь!..
 
 
Эту пору весеннюю, раннюю
Одиноко встречаю вдали…
Ах, прильнуть бы, поел ухать дыхание,
Поглядеть в заревое сияние
Милой мати – родимой земли.
 

<1914,1918>

 
Помолюсь заревому туману,
Поклонюсь до земли землякам,
По пути к плотогонам пристану,
К понизовым лихим рыбакам…
 
 
Проходя голубое поречье,
На песках с заревым пояском,
Я окрепну и духом, и речью
За трудом и за черным куском.
 
 
Повстречаясь с весенней грозою,
Я заслушаюсь и загляжусь,
Как скликаются вешние зори,
Как почиет под сумраком Русь…
 
 
И когда будут спать еще в хатах
И бродить по болотам туман,
Запою я о звездах мохнатых,
О пригоршне тяжелых семян…
 
 
Не ходи ж ты за мной, мое горе,
Не цвети ж ты на тропке, плакун,
Ой, волшебницы – ярые зори!..
Шум лесной – стоголосый баюн!..
 

<1913,1918>

 
Золотятся ковровые нивы,
И чернеют на пашнях комли..
Отчего же задумались ивы,
Словно жаль им родимой земли?..
 
 
Как и встарь, месяц облаки водит.
Словно древнюю рать богатырь,
И за годами годы проходят,
Пропадая в безвестную ширь.
 
 
Та же Русь без конца и без края,
И над нею дымок голубой —
Что ж и я не пою, а рыдаю
Над людьми, над собой, над судьбой?
 
 
И мне мнится: в предутрии пламя
Пред бедою затеплила даль,
И сгустила туман над полями
Небывалая в мире печаль…
 

<1914,1918>

 
Свет вечерний мерцает вдоль улиц,
Словно призрак, в тумане плетень,
Над дорогою ивы согнулись,
И крадется от облака тень.
 
 
Уж померкли за сумраком хвои,
И сижу я у крайней избы,
Где на зори окно локовое
И крылечко из тонкой резьбы.
 
 
А в окно, может, горе глядится
И хозяйка тут – злая судьба,
Уж слетают узорные птицы,
Уж спадает с застрехи резьба.
 
 
Может быть, здесь в последней надежде
Все ж, трудясь и страдая, живут,
И лампада пылает, как прежде,
И все гостя чудесного ждут.
 
 
Вон сбежали с огорка овины,
Вон согнулся над речкою мост —
И так сказочен свист соловьиный!
И так тих деревенский погост!
 
 
Все он видится старой старухе
За туманом нельющихся слез,
Ждет и ждет, хоть недобрые слухи
Ветер к окнам с чужбины принес.
 
 
Будто вот полосой некошёной
Он идет с золотою косой,
И пред ним рожь, и жито, и пшёны
Серебристою брызжут росой.
 
 
И, как сторож, всю ночь стороною
Ходит месяц и смотрит во мглу,
И в закуте соха с бороною
Тоже грезят – сияют в углу.
 

<1914,1918>

 
Прощай, родимая сторонка,
Родная матушка, прости,
Благослови меня иконкой
И на дорогу покрести.
 
 
Жаль разлучаться с милой волей,
Да не идти я не могу:
Ведь никого уж нету боле
На недокошенном лугу.
 
 
Ведь выпал всем тяжелый жребий
С родной расстаться стороной,
С зарей, сиюящею в небе,
И тихой радостью земной.
 
 
Прощайте, травка-говорунья
И сиротина-борозда,—
Прощайте, ночи-полнолунья
И ты, далекая звезда,
 
 
Звезда, горящая, как свечка,
Пред светлым праздником зари!
Прощай, родимое крылечко
И ты, колечко на двери! —
 
 
И брови, дрогнувшие мукой,
И очи, скрывшие печаль,—
Растай, душа, перед разлукой
В родную ширь, в родную даль!..
 

<1917–1918>

 
В нашей роще есть хоромы,
А кругом хором – туман…
Там на тропках вьются дремы
И цветет трава-дурман…
 
 
Там в лесу, на косогоре,
У крыльца и у окон,
Тихий свет – лесные зори,
Как оклады у икон…
 
 
Скучно ль, весело ль Дубравне
Жить в светлице над рекой —
К ней никто в резные ставни
В ночь не стукнется клюкой.
 
 
Стережет ее хоромы
Голубой речной туман,
И в тумане вьются дремы
И цветет трава-дурман…
 
 
Ах, в весенний срок с опушки
По утрам и вечерам
Строгий счет ведут кукушки
Буйной юности кудрям, —
 
 
В ночь выходит месяц плавать,
Метит звездами года.
Кто ж дойдет и глянет в заводь,
Юн останется всегда…
 
 
Скучно ль, весело ль Дубравне:
Все одна она, одна —
Только смотрят звезды в ставни
Да сквозь сон журчит Дубна.
 

<1914,1918>

ДОМАШНИЕ ПЕСНИ

 
Душа моя, как птица,
Живет в лесной глуши,
И больше не родится
На свет такой души.
 
 
По лесу треск и скрежет:
У нашего села
Под ноги ели режет
Железный змей-пила.
 
 
Сожгут их в тяжких горнах,
Как грешных, сунут в ад,
А сколько бы просторных
Настроить можно хат!
 
 
Прости меня, сквозная
Лесная моя весь,
И сам-то я не знаю,
Как очутился здесь,
 
 
Гляжу в безумный пламень
И твой целую прах
За то, что греешь камень,
За то, что гонишь страх!
 
 
И здесь мне часто снится
Один и тот же сон:
Густая ель-светлица,
В светлице хвойный звон,
 
 
Светлы в светлице сени,
И тепел дух от смол,
Прилесный скат – ступени,
Крыльцо – приречный дол,
 
 
Разостлан мох дерюгой,
И слились ночь и день,
И сели в красный угол
За стол трапезный – пень…
 
 
Гадает ночь-цыганка,
На звезды хмуря бровь:
Где ж скатерть-самобранка,
Удача и любовь?
 
 
Но и она не знает,
Чт о скрыто в строках звезд!..
И лишь с холма кивает
Сухой рукой погост…
 

<1924>

 
Я закрываю на ночь ставни
И крепко запираю дверь —
Откуда ж по привычке давней
Приходишь ты ко мне теперь?
 
 
Ты далеко, – чего же ради
Садишься ночью в головах:
«– Не передать всего во взгляде,
Не рассказать всего в словах!»
 
 
И гладишь волосы, и в шутку
Ладонью зажимаешь рот.
Ты шутишь – мне же душно, жутко —
«Во всем, всегда – наоборот!» —
 
 
Тебя вот нет, а я не верю,
Что не рука у губ, а – луч:
Уйди ж опять и хлопни дверью
И поверни два раза ключ.
 
 
Быть может, я проснусь: тут рядом —
Лежал листок и карандаш.
Да много ли расскажешь взглядом
И много ль словом передашь?
 

<1922>

 
Надела платье белое из шелка
И под руку она ушла с другим.
Я перекинул за плечи кошелку
И потонул в повечеровый дым.
 
 
И вот бреду по свету наудачу,
Куда подует вешний ветерок,
И сам не знаю я: пою иль плачу,
Но в светлом с и ротстве не одинок.
 
 
У матери – у придорожной ивы,
Прильнув к сухим ногам корней,
Я задремлю, уж тем одним счастливый,
Что в мире не было души верней.
 
 
Иными станут шорохи и звуки,
И спутаются с листьями слова,
И склонит облако сквозные рукава,
И словно не было и нет разлуки.
 

<1922>

 
На селе не поют петухи на повети,
И туман ворожит на пути.
Я ищу в забытьи – чего нету на свете
И чего никогда не найти.
 
 
Образ ярый, пресветлый мне в облаке снится,
И без радости век я живу
Оттого, что лишь отблеск зарничной ресницы
В милом облике здесь, наяву;
 
 
Оттого можно душу до капли исплакать,
Пока песня уста не спалит,
По весне, когда поле, как хлебная мякоть
Из-под корки отставшей, дымит;
 
 
Оттого-то и жизнь вся пройдет, как приснится,
Как она тяжела б ни была —
Тяжела, тяжела ты, моя власяница,
И легки вы, два белых крыла!
 

<1922,1927>

 
Так ясно все и так несложно:
Трудись и все спеши домой
И все тащи, как зверь берложный
Иль праотец косматый мой.
 
 
Из края в край корежь, ворочай
И не считай часы и дни,
И только ночью, только ночью
Опомнись, вспомни и вздохни.
 
 
За день-деньской, такой же мелкий,
Как все, устанешь, а не спишь,
И видишь: вытянулись стрелки
Недвижно усиками в тишь.
 
 
И жизнь вся кажется ошибкой:
Из мглы идешь, уходишь в мглу,
Не знаешь сам, когда же зыбку
Любовь подвесила в углу.
 
 
И все простишь, всему поверишь,
Найдешь разгадку и конец —
Сплелись три ветви, и теперь уж
Ты – мать, а я… а я – отец…
 
 
И уж не больно и не жутко,
Что за плечами столько лет:
Что на висках ложится след,
Как бодрый снег по первопутку.
 

<1923>

 
Поутру нелады и ссоры
И неумытое лицо…
Ох, как же закатилось скоро
В лазью мышиную кольцо!..
 
 
В ту ночь, как первый раз ушла ты,
Всю ночь была такая тишь…
Играли по углам мышата,
Всю ночь точила угол мышь…
 
 
Зачем оставила ты память —
На подоконнике кольцо,
Где за домашними цветами
Ты, плача, прятала лицо?..
 
 
Колечко укатил мышонок…
В колечке камушек – любовь…
В ту ночь был месяц чист и тонок,
Как на лице влюбленном бровь…
 
 
С тех пор слеза едка, как щелок,
 Угрюм и непривычен смех…
И выцвел над кроватью полог,
И вылинял на шубке мех…
 
 
Ах эта шубка… шубка эта —
Какая-то… такая боль…
И платье розовое где-то
На дне сундучном точит моль…
 
 
Есть у меня трава от моли
И верный на мышей запрет…
А вот от этой лютой боли
Ни трав, ни заговора нет…
 
 
Зачем оставила ты память —
На подконнике кольцо,
Где, часто плача, за цветами
Ты горько прятала лицо…
 
 
Виной всему не мышь, не мышь ли…
Иль сам и впрямь я виноват…
В ту ночь и тишь мы оба вышли,
И не вернулась ты назад…
 
 
С тех пор, как ночь, стоит у елки
И смотрит месяц на крыльцо…
И, словно тонкий луч, из щелки
Переливается кольцо…
 

<1922,1927>

 
Стал голос хриплый, волос грубый
И грузны руки, как кряжи,
А у тебя все те же губы
И за ресницей – как во ржи.
 
 
От этой непосильной лямки
Уж еле переводишь дух,
А тут в глазах играют ямки,
И в ямках золотится пух.
 
 
И так завидно, что улыбка
Не сходит с твоего лица,
Когда ты клонишься над зыбкой,
Поешь в полутени светца.
 
 
И будешь петь ты так же нежно,
Какая б ни пришла гроза:
За пологом пророс подснежник,
Цветут душистые глаза!..
 

<1922>

 
Пылает за окном звезда,
Мигает огоньком лампада.
Так, значит, суждено и надо,
Что стала горечью отрада,
Ушедшая невесть куда.
 
 
Над колыбелью тихий свет
И как не твой припев баюнный.
И снег, и звезды – лисий след,
И месяц золотой и юный,
Ни дней не знающий, не лет.
 
 
И жаль и больно мне вспугнуть
С бровей знакомую излуку
И взять, как прежде, в руки руку:
Прости ты мне земную муку,
Земную ж радость не забудь!
 
 
Звезда – в окне, в углу – лампада,
И в колыбели – синий свет,
Поутру – стол и табурет.
Так, значит, суждено и – нет:
Иного счастья и не надо!..
 

<1922>