Текст книги "На штурм будущего! Спецназ «попаданцев»"

Автор книги: Сергей Артюхин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Несколько суток? – побледневший Трумэн удивленно повернулся.

– Три дня назад Советы захватили город Ванцин, прикрывавший подступы к Гирину и северным районам Кореи. А ко вчерашнему вечеру они заняли города Юки и Расин как раз на севере полуострова. Плюс захватили базу в Сейсине. В сумме это фактически полностью разрушает оборону Квантунской армии на приморском направлении.

– И еще высадили многочисленные морские и воздушные десанты в ряде корейских портов и городов, – добавил Макартур.

– И как нам на это реагировать? – президент США уныло посмотрел на своих лучших военачальников. – С одной стороны, Сталин громит япошек, чему рукоплещут все эти газетенки. С другой стороны, он отодвигает границы от своих промышленных центров еще дальше. Ему понадобилась неделя, чтобы фактически поставить японцев на колени! А мы бьемся с этими макаками уже пятый год!

– Именно поэтому им и понадобилась всего неделя. Императорская армия понесла большие потери в боях с нашими войсками и серьезно этим ослаблена, – заметил Макартур. – Большевики выбрали отличный момент, чтобы вступить в войну. И надо помнить, что они к ней готовились несколько лет. А мы теперь наблюдаем результат.

– Наши войска смогут высадиться в Корее?

– Вовремя – нет, господин президент. Это практически невозможно, – отрицательно мотнул головой Маршалл.

– Так что же нам остается? Сидеть и смотреть, как Советы забирают себе все барыши, после того как мы несколько лет кровью своего народа их завоевывали?

Генералы посмотрели друг на друга и синхронно пожали плечами. Отвечать на этот вопрос им не хотелось.

14 июля 1946 года. Москва, Кремль

– Таким образом, товарищ Сталин, Квантунская армия находится в агонии. Ее командование полностью потеряло управление войсками. Курильские острова наши. Сахалин наш. Корея полностью освобождена. В течение нескольких суток мы закончим с Маньчжурией. Полчаса назад мы получили подтверждение от маршала Василевского, что император Пу И схвачен, – Рокоссовский закончил краткий доклад и выжидательно посмотрел на вождя.

Тот, улыбаясь, повернулся к остальным членам Центрального Военного совета:

– Полагаю, нас всэх можно поздравить, товарищи. Совэтские армия и флот в очередной раз продэмонстрировали, что способны выполнить любую задачу.

В кабинете послышались радостные возгласы, не успевшие перерасти во что-то большее. Сталин продолжил:

– Но останавливаться на достигнутом наши войска нэ будут. На днях намечаэтся высадка на остров Хоккайдо. И здэсь Советское руководство ждет от армии не меньших успехов, чем в Маньчжурии или Корее.

Рокоссовский кивнул и коротко ответил:

– Не подведем, Иосиф Виссарионович.

– А что говорят наши заокеанские друзья? – вождь с интересом посмотрел на Молотова. Тот, невозмутимо поправив очки, спокойно сказал:

– Бесятся, товарищ Сталин. Но внешне изображают радость, что мы им помогаем. Один Альверде более-менее честен.

– А именно?

– По словам Резанова, президенту не нравится мысль о скором окончании войны с Японией.

– И почему же?

– Он наживается вовсю. Британцы построили ему завод по производству новейших истребителей, американцы, опять же, помогают строить промышленность. Но Альверде прекрасно понимает, что все это кончится, как только он перестанет быть нужным.

– И все? Мы вроде как его не обижаем, – Ворошилов недоуменно посмотрел на министра иностранных дел.

– Именно. Но он прекрасно осознает, что как только кончится война с Японией, начнется война с нами или, по крайней мере, подготовка к ней. И президент не чувствует, что Федерация готова ввязаться в такой конфликт. И просит, чтобы мы предоставили ему еще три сотни Ла-9 в обмен на золото и каучук. Помимо «лавочкиных» также просит предоставить ему другие самолеты, Т-34 старых модификаций и крупнокалиберные минометы. Общий список у меня с собой, – Молотов показал на лежащую перед ним папку.

– Если честно, то товарищем Альверде можно восхищаться, – покачав головой, заметил Микоян. – Прийти к власти в далеко не самой богатой стране и за несколько лет превратить ее в уважаемого игрока на мировой арене. Но, как мне кажется, его армия в любом случае вряд ли будет способна тягаться с англо-американскими частями…

– Константин Константинович, а что вы думаете по этому вопросу? – Сталин бросил на военачальника любопытный взгляд.

– Конечно, сейчас его армия недостаточно сильна для боя с США и Великобританией один на один. Но тут надо учитывать множество факторов, Иосиф Виссарионович. Во-первых, несмотря на численное преимущество англо-американцев во всех родах войск, генерал Альверде добился очень хорошего уровня подготовки своих солдат. Наша наблюдательная группа отметила высочайшую интенсивность тренировок и боевой учебы в частях южно-американской армии, прекрасную организацию передачи боевого опыта от воевавших солдат и офицеров, – Рокоссовский приостановился и, сделав глоток воды, попросил развернуть карту Южной Америки.

– Кроме того, на данный момент ЮАФ имеет фактический военный союз с Парагваем, Колумбией, Эквадором и Чили. Суммарно это обеспечивает ее безопасность с большинства направлений. Кроме того, уже сейчас активно строится новая столица Федерации вдали от побережья – в частности, комплекс правительственных зданий уже готов и в случае необходимости Альверде и военное руководство исчезнет из Рио молниеносно. – Маршал сделал паузу, увидев, что слово просит Ледников. Вождь кивком дал тому высказаться:

– Следует помнить, что основные производственные мощности, возводимые в ЮАФ, возводятся в глубине континента. И организованные Альверде войска народного ополчения, «герильяс», активно обучаются ведению партизанских действий. Очевидно, что генерал не дурак и прекрасно понимает, что в открытом бою ему не выстоять. Но он надеется продержаться достаточно, чтобы мы проделали основную работу. – Ледников встал и, подойдя к карте, ткнул отобранной у Рокоссовского указкой в несколько точек.

– Президент строит замаскированные в джунглях аэродромы – а это обеспечит их живучесть. И, несмотря на то что фактически авиапромышленность Федерации глубоко вторична, он добился приличных размеров и качества своих ВВС. Поставляемые ему американцами, англичанами, нами и немцами самолеты – не самые последние модели. Ну, кроме двух сотен «мустангов» и аналогичного количества «Си Фьюри» и Ла-9. Но у него, включая «Фокке-Вульфы» собственного производства, их уже несколько тысяч.

– Большинство из которых – проданные нами же «ишаки» и прочее старье, – ядовито отметил Ворошилов.

– Вот в том-то и дело, что нет. Как докладывал майор Стольнин, значительная часть устаревших самолетов отправляется в Парагвай и другим союзникам Федерации. А ВВС ЮАФ получают все больше и больше современных моделей. Альверде хочет максимально затруднить американцам вторжение – заставить их тратить время на что угодно, но только не на оккупацию его территорий.

– Да кому он нужен, его оккупировать. Свергнут, посадят марионетку – и вперед, – послышалась реплика уже от Молотова.

– И снова нет! – Ледников щелкнул пальцами. – Он предусмотрел и это, потрудившись создать образ отца нации, и увеличил свою популярность до небес. Его даже в Аргентине обожают – чего уж говорить про Бразилию и Уругвай. Причем, что характерно, обожают разные слои населения. А значит, американцам придется серьезно напрягаться и воевать в открытом бою, чтобы его победить. Они смогут, сомнений никаких, но потратят столько сил, что это будет попросту невыгодно. Особенно в свете конфликта с нами.

Хотя, если честно, армия ЮАФ весьма внушает. У нее почти нет танков, но зато имеется несколько тысяч самоходок – причем весьма удачных, хочу заметить. Артиллерия тоже неплохая, множество автомобилей. Альверде создал хоть и относительно небольшие, но зато исключительно мобильные и хорошо вооруженные силы. Опять же, основное стрелковое оружие его армии – автоматическая винтовка. В отличие от тех же американцев с «Гарандом».

– То есть победить он США не победит. Но крови в случае необходимости у них выпьет прилично, – подвел итог Сталин.

– Именно так. Поэтому-то я и считаю, что нам нужно поставить ему то, что он просит. Против нас он это все равно не использует. Зато отвлечет на себя на процент-другой больше сил Альянса, – закончив свою речь, Ледников вернулся на место.

– Что ж, полагаю, ми вполне можем удовлэтворить просьбу нашего латиноамериканского друга. Вячеслав, – вождь повернулся к Молотову, – подготовь проект договора.

– Сделаем, товарищ Сталин, – кивнул министр.

– И еще. Нам же нэ жалко помочь хорошим людям, ведь так, товарищи? – знаменитая улыбка с прищуром тигриных глаз продемонстрировала сидящим в кабинете хорошее настроение его хозяина.

– Конечно, нет! Надо помочь им сбросить ярмо империалистов, – громче остальных прозвучал голос Ворошилова.

– И мнэ пришла в голову такая мысль: а почему бы нам нэ организовать кредит Южно-Американской Федерации? И не дать им немножко наших замэчательных тяжелых танков, – и, увидев несогласие на лицах одновременно Рокоссовского и Ледникова, вождь пояснил: – Из тех, что постарше, – у нас вэдь сохранились еще пока ранние модели танка ИС?

– В резерв выведено почти пять сотен штук, товарищ Сталин. Остальные поставлены в войска союзников.

– И этого хватит с лихвой. И можно добавить товарищу Альверде нэмножко наших легких танков – тоже устаревших. Раз у нэго основная ставка на мобильность и подвижность – вот ми ему этого и добавим.

– Такими темпами он скоро и в одиночку навешает американцам, – негромко пробормотал сидящий рядом с Ледниковым Жуков. Увидев, что тот заинтересованно повернулся, прославленный военачальник добавил:

– Утрирую, конечно, но суть верно отразил. США больно, ой больно будет кушать генерала.

– Не жалко будет, если подавятся, – заметил Лаврентий Георгиевич и вновь попросил слова: – Товарищ Сталин, я все же хотел бы озвучить предложение. Или, точнее, мнение.

Глава СССР и члены Центрального Военного совета с интересом посмотрели на заговорившего полководца.

– Все мы знаем, что конфликт с Америкой и Великобританией практически неизбежен. И мы также должны отдавать себе отчет в том, что, несмотря на наше некоторое техническое превосходство и приличное тактическое, война с этим противником легкой не будет. Более того, она будет невероятно тяжелой – если мы захотим довести дело до логического конца.

В лучшем кабинете Московского Кремля воцарилась абсолютная тишина. Ледников продолжил:

– Экономика АДА даже после всех бед войны очень сильна. Население – многочисленно. Армия и флот – огромны. И они не сдадутся. А кардиналы, правящие из тени, – тем более. Смириться с потерей власти над миром, когда она была так близка, – на это они никогда не пойдут.

Казалось, что вокруг огромной фигуры медленно говорящего Ледникова сгущалась тьма.

– А потому во избежание жертв среди населения Советского Союза и союзных нам государств я предлагаю закончить эту войну сразу после ее начала.

Сталин, еще в начале этой речи маршала понявший, к чему тот клонит, с интересом наблюдал за реакцией членов ЦВС. Рокоссовский понял смысл монолога только сейчас и также ожидал окончания.

– И как это? – прозвучавший вопрос Ворошилова нисколько не разрядил обстановку.

– Я предлагаю нанести массированный ядерный удар по территории США.

Двумя часами позже в кабинете Сталина помимо хозяина остался лишь Берия. Прошло уже десять минут, как за последним посетителем захлопнулась дверь, но за все это время вождь не проронил ни слова. Министр внутренних дел терпеливо ожидал разговора, не пытаясь начать его сам. Наконец, задумчивый Сталин отвернулся от окна и неторопливо произнес, покачивая головой:

– Горяч. Умен, хладнокровен – но горяч.

– Учитывая, что его брата фактически убили американцы, я удивляюсь, что товарищ Ледников сдерживался так долго, – Берия пожал плечами. – Хотя, Иосиф Виссарионович, должен заметить, что вся эта ненависть к англосаксам у него частенько прорывалась наружу. Эпизодически, конечно, но все же. Можно вспомнить довольно много различных высказываний Лаврентия Георгиевича, это подтверждающих.

– Смерть брата – это еще не все, – не согласился Сталин. – Надо помнить, что, по всей вероятности, американцы собирались нанести масштабный удар по России. И не потому, что Россия им угрожала, нет. А потому, что отказывалась делиться ресурсами задешево. И с этой точки зрения предложение маршала выглядит логичным. Зачем нам ждать, пока тигр окончательно заматереет и нападет, если можно с легкостью устранить его гораздо раньше, чем он начнет представлять опасность?

– Но, Иосиф Виссарионович, вы же сами не согласились с концепцией маршала Ледникова? – Берия недоуменно посмотрел на вождя.

– И я этого не отрицаю – и свое мнение пока менять не намерен. Но, отказываясь от нанесения масштабного ядерного удара, я все же склоняюсь к тому, что в случае необходимости возможно использование специальных боеприпасов. Просто мне ближе позиция маршала Жукова – ограниченный удар по военным базам Альянса. – Вождь отодвинул кресло и, устроившись поудобнее, с сожалением посмотрел на недоступную теперь для него трубку – курить ему запретили врачи. – Такой подход, Лаврентий, нанесет врагу серьезный урон и в то же время не так сильно озлобит его пролетариат, как уничтожение городов.

– Логично, Иосиф Виссарионович.

– Но мне все же не хочется раскрывать такой козырь. У нас всего пятьдесят две бомбы всех типов. Отрыв слишком мал, – Сталин недовольно покачал головой, демонстрируя свое отношение к сему прискорбному факту.

– Так ведь у американцев до сих пор не получилось запустить реакцию?! У них даже и одной-то бомбы нет, не говоря о серийном производстве!

– Вот именно. И если мы не применим специальные боеприпасы – они сдадутся. Сенат уже недоволен, что огромные деньги уходят в никуда. Еще годика три-четыре, и они прикроют «Манхэттен». И Советский Союз уйдет в отрыв. Но если мы применим ядерное оружие – вот тут они уже точно не остановят исследования. И вечно саботировать их работу не смогут даже и твои люди, Лаврентий. Что рано или поздно приведет к появлению атомной бомбы и у них. А оно нам надо?

Берия кивнул, соглашаясь с мнением вождя. Но все же вставил реплику:

– А если Альянс применит химическое оружие? Или биологическое?

– Вот тогда и рассмотрим этот вопрос, – Сталин махнул рукой, заканчивая дискуссию. – А я все же надеюсь, что они еще не окончательно потеряли разум.

Лидер СССР, бывало, ошибался… зачастую потому, что был слишком логичен и подвержен здравому смыслу…

22 июля 1946 года. Вашингтон, Белый дом

– Русские вчера ЧТО сделали? – Трумэн буквально прошипел вопрос.

– Высадились на Хоккайдо, сэр, – спокойно повторил генерал Маршалл. – Теперь, как я полагаю, вы осознаете необходимость немедленных действий.

– Но мы не готовы!!!!

– И никогда не будем, господин президент. Но факт в том, что сейчас у нас лучшие шансы, которые мы когда-либо в ближайшем будущем сможем заполучить.

– Вы уверены? – американский главнокомандующий недоверчиво посмотрел на генерала.

– Да, сэр. Более того, я даже думаю, что у нас есть неплохой шанс победить относительно бескровно.

– В смысле?

– Советы не ждут нашей атаки… Хотя нет, я неправильно выразился, – поправил себя Маршалл. – Естественно, Сталин ждет нашего нападения. Но он считает, что мы не нападем, пока не закончится война с Японией. Более того, разведка убеждена, что русские не будут готовы к полномасштабной войне с нами до осени сорок седьмого года.

Нервно расхаживающий по Овальному кабинету Трумэн неожиданно рявкнул:

– А мы что, по-вашему, готовы уже сейчас?!

Удивленный сильной реакцией президента, хозяин Пентагона тем не менее уверенно ответил:

– Для приведения в действие нашего плана – абсолютно. – И после секундной паузы добавил: – Сэр.

– Но ведь наша стратегия как раз и рассчитана на сорок седьмой год! И до этапа атаки на Союз срок больше года! Года, черт побери!

– На самом деле нет, мистер президент. Тот план, который вы подписывали, как раз и был рассчитан на середину сорок шестого года. На август.

Сказать, что Трумэн удивился, – значит не сказать ничего.

– То есть как? Я отчетливо помню даты в этом документе – все-таки в этом кабинете пока еще не каждый день решаются вопросы объявления войны одной из мощнейших держав мира.

– Я и не говорю, сэр, что в нашем плане значилась другая дата.

– Ничего не понимаю, – американский президент недоуменно посмотрел на генерала. – Вы же сами сказали, что вторжение готовилось на сорок шестой, а не на сорок седьмой?

– Я поясню. В планах «Августовской бури» специально поставлен не тот год.

– То есть как? Зачем?

– ФБР полагает, что в наших рядах имеется высокопоставленный шпион. Причем имеются серьезные подозрения, что этот самый предатель – из вашей администрации, господин президент. И срок, на который официально, так сказать, готовилась «Буря», предназначен для введения Сталина в заблуждение.

– Но мне-то почему не сказали?

Генерал Маршалл отвел глаза и пожал плечами. А затем изменил тему разговора:

– Наша стратегия будет заключаться в одновременном мощном ударе по нескольким направлениям. Во-первых, наша итальянская группировка нанесет удар в Югославии. Это вспомогательный удар. И главные удары – сильнейшая бомбардировка кавказских и румынских нефтепромыслов. Одновременно с этим наши войска перейдут в наступление в Иране, в Китае и с турецкими союзниками на Кавказе и в Болгарии.

– Вы сошли с ума!!! Это все будет бесполезно! Русские не будут сдаваться. Это же понятно любому идиоту с улицы!

– Мы их вынудим, нанеся чудовищный удар по экономике.

– Разбомбив три завода? – съязвил Трумэн, нервно расхаживая по кабинету.

– Мы нанесем удар по нефтедобыче и нефтепереработке. И по электростанциям. Без нефти и электричества их способность к сопротивлению упадет. А если этого окажется недостаточно, то в ход пойдет план «Запах», – Маршал даже на секунду не поколебался, прямо заявляя о намерении применить химическое оружие против мирных городов.

– Я этот план не одобрю. Ни за что, – американский президент отрицательно покачал головой. – Я еще не спятил. Немцы и русские смогут ответить аналогичными мерами. Что является неприемлемым вариантом.

– Не смогут. Наше превосходство в авиации слишком велико. Даже если предположить, что каждый их самолет прорвется к территории США – что само по себе уже невероятно, – то даже в этом случае ущерб будет несопоставим.

– То есть вы считаете смерть тысяч наших граждан приемлемой? – Трумэн гневно посмотрел на генерала, словно не верил услышанному.

– Применение Японией оружия массового поражения уже нанесло нам приличный ущерб. Этот, согласно нашим экспертам, будет значительно меньше. Америка выдержит.

– Вы сошли с ума! – с ужасом произнес Трумэн, глядя на главу Пентагона. – Генерал, вы действительно предлагаете мне принять смерть тысяч мирных американцев на территории Соединенных Штатов как неизбежный факт?

– Сэр, в любом случае это маловероятный сценарий. Мы же не будем требовать от Сталина капитуляции. Мы просто подвинем его из Европы. А добьем уже потом, – Маршалл в очередной раз пожал плечами. – Тотальная война Сталину не нужна. По крайней мере, сейчас. Он предпочтет выждать и получше подготовиться – а поэтому отступит.

– А жизни миллионов наших солдат стоят этого риска?

– Сэр, я еще раз повторюсь: планируется ограниченный конфликт. Мы уничтожим пару десятков советских дивизий, нанесем сильный удар по промышленности – большего не понадобится. Аналитики и разведка единодушны в этом вопросе, – и, видя, что президент колеблется, генерал выложил свой последний козырь: – А для вразумления коммунистов наша авиация нанесет два чудовищной силы бомбовых удара по японским городам. Киото подвергнется химической атаке, а Токио – обычной бомбовой. После обеих выживут единицы. Примерив ситуацию на себя, русские будут вынуждены пойти на компромисс.

– Черт возьми, надеюсь, вы правы, Джордж. Потому что я боюсь даже представить, что будет, если в ваши рассуждения вкралась ошибка, – все еще не уверенный в ответе президент подошел к окну.

Третья мировая война стала еще на шаг ближе.

29 июля 1946 года. Передовица газеты «Правда»

«Уже не война».

«Это уже не война – это преступление». Именно так выразился товарищ Сталин о событиях последних дней, разыгравшихся на Японских островах.

И наш великий вождь прав. Это немыслимое, чудовищное злодеяние, не несущее в себе никакой военной цели, является актом устрашения – и не чем иным. Уничтожение до основания двух густонаселенных городов – а именно Токио и Киото, причем один из них был уничтожен с применением химического оружия, является актом военного преступления, в чем нет никаких сомнений.

Японская империя более не способна сопротивляться объединенным силам свободного мира. Это стало ясно сразу же после начала победоносной операции советских войск по принуждению милитаристов к миру. Однако этот акт доброй воли Советского правительства был встречен с негодованием в высших эшелонах государственной власти стран АДА.

Речь господина Черчилля, произнесенная им на прошлой неделе в Гарварде, была преисполнена фашистских намеков и теорий. И вот что сказал по этому поводу наш великий учитель товарищ Сталин:

«Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные, должны господствовать над остальными нациями мира».

И в доказательство этих намерений, явно отдающих фашизмом, как верно отметил товарищ Сталин, милитаристы, теперь уже из АДА, нанесли показательные удары по гражданскому населению Японии. Причем нанесли их в условиях абсолютного превосходства на море, земле и в воздухе, в условиях, когда капитуляция Империи неизбежна и ожидается со дня на день.

Все мы, все советские люди, до глубины души возмущены этим варварским актом, актом военного преступления. Но также возмущены и люди из Европы – из Бельгии и Голландии, Франции и Югославии, Румынии и Германии, других стран. Есть также множество недовольных такими действиями военного и политического руководства АДА и в Соединенных Штатах, и в Великобритании.

Прогрессивная общественность всего мира выражает свое глубокое возмущение подобным преступлением и требует наказания виновных.

Советский Союз, как сказал в своем выступлении министр иностранных дел СССР В. Молотов, рассчитывает на то, что подобного более повторяться не будет.

Люди устали от долгих лет войны. Миру нужен мир.

2 августа 1946 года. Корея, Сеул

Мягко ступающий по толстому ковру невысокий человек в военной форме выглядел властно, несмотря на цель своего пребывания во дворце Кёнбоккун. Два его спутника выглядели значительно менее важно, хотя и командовали японским флотом и армией.

Прибывший на подписание капитуляции Хирохито – немыслимое дело! – согласился на это лишь после повторной бомбардировки Токио, окончательно сровнявшей город с землей. Сдача Советам выглядела с этой точки зрения «плевком престижа» в лицо Альянсу.

Со стороны СССР документы подписывал Василевский, подчеркивая роль армии в разгроме Квантунской группировки. А представителей АДА не пригласили. Действительно, зачем?

Сказать, что американцы были в бешенстве, – значит ничего не сказать. Трумэн, поняв, какую подлянку устроила ему Империя в последние дни своего существования как независимого государства, последовательно наорал на генералов, адмиралов, госсекретаря, вице-президента, главу недавно созданного ЦРУ и на министра обороны. А потом сутки не принимал вообще никого, осознав, что извечный русский вопрос «Кто виноват и что делать?» внезапно во всей красе развернулся перед правительством Альянса.

Капитулировав перед СССР, Япония пустила советские войска на свою территорию, обезопасив себя тем самым от налетов англо-американской авиации. Попытка попугать Союз ничем не закончилась – в ответ на угрозы послов Молотов невозмутимо пожал плечами и заметил, что японский народ, безусловно, имеет право выбирать, кто будет следить за порядком на его земле. А после уничтожения десятков, если не сотен, тысяч мирных жителей авиацией АДА этот самый выбор в пользу Советского Союза выглядит вполне объяснимым.

И сегодня, когда последние подписи на документе были уже поставлены, японский император прибыл в один из красивейших дворцов Сеула с просьбой к Советскому правительству.

– Мы, естественно, окажем помощь японскому народу в восстановлении пострадавшей экономики. Но военные преступники из правительства Империи, ее армии и флота должны быть наказаны. В этом, полагаю, у нас нет никаких разногласий? – Василевский, тщательно проинструктированный Молотовым и Сталиным, на что можно соглашаться, а на что нет, внимательно смотрел на главу Японии.

– Тот список, что мы получили… выглядит справедливым, – несмотря на поражение, император говорил ровно и гордо.

– Я надеюсь, у вас нет никаких сомнений в том, что устроители зверств в Нанкине и других местах, экспериментов над людьми и прочих актов чудовищных злодеяний заслуживают суда? – маршала несколько покоробила заминка императора.

– Нет, что вы! Но ведь военные преступники есть не только в Японии.

– Полностью согласен. Но Сиам находится в зоне оккупации Атлантического альянса, и там будет осуществляться их трибунал.

– Я не имел в виду Сиам, – мрачно отметил Хирохито.

– Нацисты и их приспешники свое уже получили, – удивленно сказал Василевский.

– Я имею в виду, что, согласно заявлениям Советского правительства, уничтожение городов химическим оружием является преступлением.

– По одному шагу за раз. Но каждого преступника рано или поздно настигнет возмездие, – советский полководец уверенно улыбнулся.

Искра надежды вспыхнула в глазах японского императора.

Разгром миллионной армии за неделю давал понять, что АДА ждут нелегкие времена в том случае, если он рискнет полезть в петлю.

Ни Василевский, ни Хирохито, ни Сталин, ни кто-либо еще на континенте не знал, что процесс уже начался. Петля приближалась к шеям преступников Альянса так же неотвратимо, как и к преступникам Японии. Просто она была несколько дальше.

10 августа 1946 года. Голландская Социалистическая Республика, Амстердам

– Леня? Здорово, когда вернулся? – направлявшийся в столовую офицер был остановлен криком сослуживца.

Повернувшись, Васильев увидел старого друга – командира батальона Терентия Шимазина.

– И вам не болеть, товарищ майор.

Видимо, тон гвардейца был не слишком радостным, потому как улыбающийся Терентий насупился и серьезно спросил:

– Ты чего такой серьезный? Случилось чего?

– Да не, в порядке все. Просто у сестры ребенок заболел, вот, подзадержался на Родине. А то ты ж знаешь, у нее муж в сорок четвертом того… – Леонид отвел глаза.

– Так у тебя ж отпуск до двенадцатого?

– Не-а, завтра заканчивается. Просто хотелось немножко дольше в Арнеме побыть, – грустно вздохнул Васильев.

Шимазин понимающе усмехнулся. Он вообще в последнее время стал делать значительные успехи в области «постоянства» – менял девушек не раз в две недели, а раз в два месяца. А последняя так и вообще была у него уже почти полгода. И как подозревали сослуживцы, скоро вполне мог наступить прорыв «линии фронта» – и товарищ майор решит остепениться.

– Да ладно тебе, скучно будет – позвонишь. Или напишешь, – все же до «прорыва» было еще пока далеко. – И чего ты в ней нашел? Дите еще, худая как не знаю что. Танцует она, конечно, уууу, – офицер поднял большой палец вверх, – эт да. Думаешь, станет звездой Голливуда?

– Дурак ты, Терентий, и шутки у тебя дурацкие, – Васильев неодобрительно покачал головой.

– Да ладно тебе, не кисни. Все будет хорошо. Хотя по виду твоему не скажешь. Ты чего такой помятый?

– А того, что подняли сегодня в четыре утра, пожрать ничего не успел, весь день бегаю как наскипидаренный. И только собрался чуток передохнуть – как тут ты еще.

– А, так ты кушать топал? Давай я с тобой. По дороге расскажу.

– Чего расскажешь-то? – поинтересовался Леонид, уже возобновив свой путь к храму еды.

– Нам новые игрушки привезли.

– В смысле?

– Офицерам и всяким танкистам да летунам вместо ТТ теперь новые «пушки» выдают.

– Да? И как?

– «Оружие персональной обороны». Уж точно не ротной, ха-ха. А вообще – что-то среднее между пистолетом и автоматом. Нашему полку пока не выдали, на днях будут. На вид штука хорошая, хотя странновато выглядит, – ПП, внешне сильно напоминающие израильские «Узи» и чешские Sa 23, и вправду были не слишком обычны для советских офицеров, – только один фиг, если какая заварушка, мы с тобой опять за автоматы возьмемся. Но остальным может и пригодится, – Шимазин пожал плечами.

– Какая еще заварушка? – Васильев насторожился. – Японцы же капитулировали?

– А про Альянс ты не забыл? – иронично посмотрел на сослуживца Шимазин.

– Да ладно! Там же не идиоты сидят. Они чего, не видят, что мы их уделаем? Они вон с япами боролись сколько, а мы их за неделю к ногтю прижали, – не согласился Леонид.

– Идиоты не идиоты, но ты последний месяц по Союзам да Арнемам гостил, а мы, неусыпно несущие свою службу здесь, на передовой самого передового строя на земле, – Терентий хохотнул получившемуся каламбуру, – должны видеть и понимать больше, чем простые советские люди.

После этой фразы, введшей Васильева в ступор, комбат заржал как лошадь, вызывая недоуменные взгляды проходящих мимо людей.

– Это сейчас что такое было? Кто вы такой и что сделали с майором Шимазиным?

– Ой, не могу, ты бы видел сейчас свою рожу, нет, правда. А всего-то и стоило, что немножко процитировать своего замполита.

– Хватит фигней страдать, Терентий. Правда. Тут что, какие-то слухи ходят? – уже серьезно спросил Леонид.

Вечно зубоскалящий офицер убрал с лица улыбку и уже совсем другим тоном заметил:

– Если б только слухи. У нас же недалеко аэродром летунов. Ну вот, я там пару ребят знаю – совместный футбол, баскетбол – ну все такое, выпивали пару раз. Так вот, последнее время наши заморские друзья повадились постоянно нарушать воздушные границы.