Текст книги "детский сад"

Автор книги: Сергей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Тезка вытащил примус, налил в чайник воды из канистры, подкачал и сноровисто запалил. Примус жизнерадостно заревел на всю округу, воображая себя реактивным истребителем.

Плевать. После скрюченного сна в машине и утренней перепалки настроение у всех было раздолбайское.

Заледеневшее вчера небо за ночь подтаяло, в полыньях плескался синий океан, а из-за леса медленно выплывала красная рыба-солнце. Чукотский эпос вибрировал варганом-примусом в непроснувшемся теле и настраивал на неспешную поездку в нартах на край земли.

Неспешно позавтракали чем Стас послал, вскипятили еще пару чайников и заварили термос. Настоящий мужчина после завтрака подобрел, задвинул челюсть и в который раз принялся изучать карту.

Следующим крупным пунктом было С.

Сам город лежал в стороне и за трассу цеплялся только краешком предместий. В одиннадцать часов выехали. По следам фуры. Ехали, ехали. В машине было тепло и уютно, и

Егора потихоньку разморило.

– Не останавливайся! – орал Стас.

К обочине приткнулась фура, а посреди дороги стоял парень в армейском бушлате и поднимал вверх пустые ладони. Тезка быстро обернулся.

– Ты куда смотришь! Ты кого здесь! Давай жми! Засада!

Газанул и понесся прямо на парня.

В последний момент тот отпрянул, пропустил, разевая рот. Лицо бледное, вздернутый маленький нос, гневные глаза. Егор посмотрел назад – парень что-то кричал, потом, нагнувшись, зачерпнул снега и бессильно швырнул им вслед.

– Вот и фура. – сказал Макс.

– Хрен с ней!

– Может им помочь надо? – вставил Егор.

– Хрен с ними! Вот правда гамадрил!

– Дурак ты! – сказал Макс. – Может вместе бы поехали. Стас перегнулся к нему, сверкая глазами. Но не более того. Дружной поездка не получалась.

Поворот на С. проезжали осторожно, медленно, напряженно вглядываясь в окна. Все было тихо.

Никого.

Потихоньку поехали быстрее.

Внезапно негромко бзенькнуло и в тезкином окне появилось аккуратное маленькое отверстие. Следом раскатилось приглушенное эхо выстрела. Машина, яростно взрыкнув, прыгнула вперед и понеслась. Егор перегнулся – Тезка на вид был невредим, глаза большие, но живые.

Стас пошарил у себя на коленях и показал сплющенную об косяк пулю. Поцеловал и положил ее Тезке в карманчик куртки. Потрепали по плечу водилу. Тот улыбался.

Дальше ехали спокойно. Не доезжая В., остановились попить чаю.

Остановились возле памятника – огромный раненый солдат полз со связкой гранат на запад, откуда приехали. Послание было адресовано не им, но все равно тревожно.

Красная рыба-солнце навела в своем хозяйстве порядок, подрасчистила и теперь удовлетворенно пожелтела.

В воздухе кружились редкие внеплановые снежинки, непонятно откуда берущиеся и разборчиво выбирающие место посадки. Снег забился солдату в складки лица, гимнастерки.

Столько народу здесь поубивало.

А потом все равно наши победили.

После второй Волны (тогда то и придумали этот термин) такая паника в мире началась: подсчеты, версии, границы закрывали, солдаты в противогазах, а сейчас тихо, пустынно. Без суеты. Без наших. Сейчас то уж по идее все наши? Только почему-то все стреляют.

– Ну что, по коням? – раскатисто сказал бородач. Вот тоже. Что за тип?

Перед поворотом на В. дорога оказалась наглухо перегорожена двумя огромными бульдозерами.

Никого видно не было, а подъезжать ближе – не было дураков. За двести метров перед бульдозерами обнаружился небольшой поворот в город, оставленный свободным конечно не случайно.

Как– то странно вышло, но даже не спорили. Тезка просто повернул и все. Тупо конечно. Надо было подождать, разведать, но никто почему-то не предложил.

Потом попытались свернуть, поплутали в пятиэтажках и вернулись обратно на дорогу. Так вот просто и доехали до центра.

Впереди открылась большая площадь с гранитным Ильичем и с красивой большекупольной строгой церковью. На въезде буднично стоял опущенный краснобелый шлагбаум, возле него пулеметное гнездо, сложенное из набитых песком мешков. БТР невдалеке. Перед шлагбаумом стоял невысокий парнишка в камуфляже и каске, по-хозяйски заложив руки в перчатках за пояс солдатского ремня. Такой безмятежностью веяло от этой картинки из прошлого, такой упорядоченностью, после хаоса последних лет, что загипнотизированные путешественники спокойно и деловито подъехали, прилежно остановились и опустили стекла для беседы.

Парнишка неторопливо подошел к тезкиному окну, заглянул. Был он совсем юн, лет пятнадцати, конопат и серьезен.

– Привет, земляки. – поздоровался он и солидно сплюнул. – Откуда сами?

– Из С.

– О! Ваших еще пока не было. Куда едем? Тезка посмотрел на Стаса.

– В М.! – крикнул тот.

– В М… – повторил солдатик, нагибаясь и разглядывая Стаса. – Ну правильно. В М. это через нас. Он прошел к Егору, взглянул на него, на Макса, удовлетворенно угукнул.

– Ну что, проезжайте. Только вначале у нас погостите, переночуете, с президентом нашим поговорите. Порядок такой! Может, обменяете что? Прямо езжай, до памятника, потом налево, там разберешься. Порядок только у нас – с оружием не балуйтесь! Люди мы мирные, но у нас есть бронепоезд. – непонятно добавил он и махнул рукой. – Открывай, Коль!

От этого его бормотания, да и вообще от него всего повеяло каким-то даже домашним уютом.

– А зовут то тебя как, воин? – спросил Егор, высунувшись в окно, когда проезжали мимо.

– Не положено. – пробормотал солдатик, и он довольно засмеялся.

– Отличное имя! – крикнул уже вдогонку. – А я Егор! Парнишка кивнул и, достав из-за пазухи рацию,стал в нее что-то наговаривать. Максим недоверчиво крутил головой.

– Что за…! – буркнул Стас.

Поднялись наверх и обнаружили слева очевидно тот самый памятник. Среди прочих надломленных фигур там возвышался грозного вида мужчина, изо всех сил показывавший пальцем куда-то на юг. Скульптор такую силу вложил в этот порыв, в направление и в указующий перст, что казалось – вся скульптурная композиция стоит и держится исключительно на нем, а не на массивном постаменте. Вспомнился пелевинский палец Будды.

– Ты мне Пелевина не трожь. – пробурчал Максим.

По тротуару прохаживался еще солдатик с автоматом на животе. Он махнул рукой налево. Налево уперлись в другую улицу. Здания там все были старинные, обстоятельные, а перед одним стояло несколько традиционно окрашенных джипов и два БТРа.

Тезка припарковался рядом и все вышли из машины. Люк в соседнем БТРе откинулся, из него высунулась жизнерадостная физиономия в шлемофоне с рассыпанными по плечам русыми волосами. Девушка значит. С непосредственным детским любопытством она принялась их разглядывать. Максим галантно поклонился, физиономия хихикнула.

– А вам туда! – махнула девчонка рукой.

– Будем знакомы. Максим. Можно просто Макс.

Опять хихикнула и юркнула назад в люк.

– Стеснительные они тут.

Внутри поджидал белобрысый очкарик.

– Вас четверо?

С недоумением переглянулись.

– Ну да.

Вы посидите пока, я сейчас. Он сбегал на второй этаж и вскоре вернулся.

К президенту? – уточнил Егор на лестнице.

Угу…

Чудно.

Наверху провожатый подошел к одной из белых дверей, на которой синим мелом аккуратно было написано: «Президент Республики Света».

За дверью оказалась приемная, из кресла навстречу поднялся невысокий крепыш со спокойным невыразительным лицом и быстрыми умными глазами.

– Денис. – протянул он руку шедшему первым Егору и крепко пожал, заглядывая глубоко.

Затем представился Максу, тезке, на Стасе задержался, дольше смотрел, потом сам себе кивнул.

Президент вас сейчас примет, автоматы можете пока вот на столе оставить.

Оставили. Только Стас не спешил со своим расстаться. Подойдя к столу, он с сомнением оглянулся на крепыша – тот просто смотрел. Его спокойствие уже само по себе казалось оружием. Стас нехотя положил автомат. Денис распахнул еще одну дверь и объявил:  «Гости из С.», после чего, пропустив их, протиснулся следом и все время стоял рядом, разглядывая. У окна, в котором шел снег, стояла девушка.

– Света. – негромко сказала она, подошла и протянула руку.

6. Гости.

Надежда, не выдержав, поднялась и что есть силы грохнула кулаком по столу.

– Илья! Иди! Иди и расти! Егор вздрогнул и поежился, глядя на ее кулак. Здорово она тогда его приложила, в первую встречу. Хорошо Макс спас, срубил ее, не задумываясь, а то тогда показалось, что хана, когда арматурина ржавая в лицо летела. Как дело детей касалось, Надюха становилась настоящей Годзиллой. Интересно, откуда слово такое взялось – «хана»? И что означает? Ну в тот то момент понятно, «хана» – это Надежда с арматуриной. Зато теперь она прямо тает, когда с Максимом разговаривает, улыбается вся такая. Может тоже ей как-нибудь треснуть? Только повод хороший нужен. Егор еще посмотрел внимательно на надеждин кулак. И лучше бы как-нибудь неожиданно.

Илья встал бледный, с горящими глазами и только лишь успел приоткрыть рот, как его прикрыла узкая ладонь Максима, обнявшего парня за плечи и потихоньку, подталкивая и говоря ему что-то на ухо, выведшего его из комнаты. Макс вернулся и, глядя на Надежду, сел на место. Та вдруг вся покраснела и порывисто выбежала вслед за Ильей. Надо думать, успокаивать побежала. Вообще, конечно, действительно – вцепились в парня, расстаться не могут, а он действительно вырос уже, все. А тут Шурик еще со своим пистолетом.

Надюха вернулась, втолкнув впереди себя смущенного Илью, и усадила его обратно за стол.

– Так, – она откашлялась, симпатичное длинное лицо все еще в розовых пятнах. – Ну зато остальных это касается в полной мере. Малышня, быстро дожевываем и давайте отсюда, вы же слышали, мы гостей ждем. Все! Детская передача закончилась!

Малышня, притихшая было, тут же загалдела, застучали ложки-вилки, все показывали какие они голодные и что уходить сейчас им ну никак нельзя.

– Так, девочки, выводим! – грозно нахмурилась Надька, глядя на этот бардак.

Под шумок, пока упирающуюся, цепляющуюся за лавки и окружающих малышню выводили, Егор перегнулся над остатками дежурного праздничного пирога с вареньем, взял литровую еще почти полную бутыль с самогоном (хорошая все-таки вещь варенье, подумалось) и быстро налил Шурику, Семену, Максиму, Паше и себе. Илья требовательно замычал – налил и ему. Быстро чокнулись и выпили.

Закусывали уже второпях, вернувшиеся девчонки начали заново накрывать на стол, утаскивая все прямо из-под носа.

Тут пожаловали и гости.

Вначале озябший Иван с автоматом, сразу же накинувшийся на еду, не раздеваясь, и принявшийся натуральным образом, что называется – жрать, чавкая, пока на него не прикрикнула почти тезка Женя Егорова, которую совсем не обрадовало такое соседство. Отвлекшись на Ивана, не заметили и самих гостей, в количестве пяти человек уже раздевшихся и просочившихся в комнату.

Как Егор и предполагал – это были ближайшие соседи. Костяк этой общины был родом из недалекой, в географическом смысле, 25-ой школы. С ними периодически общались, могли продуктами поменяться, но особого дружелюбия не возникало – времена тяжелые, еды мало, конкуренция, понимаешь.

Возглавлял эту общину Стас.

Стас, может немногим старше Егора, выглядел внушительно и серьезно. С бородой, как и Паша, только у Паши та была светло-русая, мягкая, а у Стаса черная и будто что-то скрывающая. Мясистые губы, черные глаза, грозный с горбинкой нос, длинные руки. Очень, до наглости, уверенный в себе тип, басовито и тщательно выговаривающий короткие продуманные фразы. По слухам, у них в общине царили более взрослые, что ли, отношения, более конкретизированные и обстоятельные, под стать самому Стасу. У него, говорили, так вообще гарем. Егор был у них пару раз, помогал таскать продукты – внешне жили похоже, а что там у них за отношения?

Стас сразу с порога затеял плотоядно изучать потупившихся и засмущавшихся, кроме сохранившей невозмутимость Надюхи, девчонок, пока Максим, вставший поздороваться, не наступил ему на ногу. Маневр удался, внимание переключилось. В первую очередь, конечно, на невинно извинявшегося Макса.

Другим прибывшим оказался, уже знакомый прежде, Дима Рыжий, так он представлялся. Действительно рыжий субъект могучего телосложения, неожиданно говорливый, совершавший множество мелких

ненужных движений и постреливавший блекло-голубыми глазками. Чем-то он напоминал Ивана, только явно был умнее, а вернее, хитрее.

Рядом стоял незнакомый высокий симпатяга с длинными пшеничными волосами до плеч и внимательными серыми глазами, Егор ревниво оглядел свой цветник, грядочку свою, за которой не особенно както ухаживал, как он понял – все заинтересованно разглядывали незнакомца.

– Егор. – неожиданно представился тот.

Егор вздрогнул и потупился было, но тут же с вызовом огляделся.

– Садитесь, прошу. – обвела Надюха рукою стол.

Еще две девушки оказались гостьями, но их имен увлекшийся отнюдь не философскими размышлениями Егор не запомнил.

Парни церемонно перездоровались за руку, и гости, наконец, уселись за стол.

Шурик аккуратно налил всем самогону в серебряные стопки и Надежда поднялась со своего места, сжимая стаканчик в кулаке и отставив локоть в сторону.

– Ребята! – звонким голосом торжественно начала она, напоминая пионервожатую на линейке, еще бы вместо рюмки горн всунуть. – Давайте выпьем за дружбу! Мы здесь живем уже год почти, наши гости, – она приветственно подняла кулак повыше. – Подольше. (Стас неприятно как-то улыбнулся, Рыжий хихикнул). Давайте дружить! Давайте объединяться! Сами видите – зима началась, вместе полегче будет! – говорила добродушно и немного нараспев, искренне говорила, Егор загордился ею. – Стас! И вы, ребята, за вас! И за нас!

Все потянулись чокаться. Странно. Все-таки в чоканье есть что-то несерьезное, детское, как игра, как это смешное слово. И у чокающихся людей особенные лица, даже если они в этот момент раздумывают с кем чокнуться, а с кем обойдется.

Поймав себя, Егор старательно расчокался с гостями, особенно тщательно с незапомнившимися девушками.

Гости ели мало, видимо дома зачем-то заправились. Паша забрал у Ивана автомат и отправился дежурить, это их тема была – по ночам патрулировать.

Стас кивнул Рыжему, тот достал из-за пазухи и водрузил на стол еще литр, но водки, настоящей. Шляхтерман бурно зааплодировал.

Может так и нужно? Поестественнее, не бычиться мелко?

Егор ковырял вилкой квашеную капусту и догнавшую все-таки, несмотря на крысиные происки, жареную картошку и украдкой разглядывал пришельцев. Волосатый тезка таким же образом, оказывается, разглядывал девчонок, и Егор, спасаясь от нехороших мыслей, предпочел уткнуться в тарелку.

– Хорошо тут у вас! – заявил Рыжий и разлил всем из своей бутыли. Егору пришлось встать и протянуть стопку, он ткнулся в насмешливые голубые бусинки.

Поднялся Стас и своим низким мужественным голосом завел ответную речь, задумчиво паузируя. Говорил он осторожно, по сравнению с искренней Надюхой – неискренне, хотя, может быть, просто другой характер.

– Уважаемые!… Нам приятно наконец-то оказаться у вас… в гостях… И мы, в свою очередь,… приглашаем вас к нам, -внимательно оглядел присутствующих. – Дружить безусловно надо, но как? – он поднял вопростильно-повыше рюмку. – Тут надо будет подумать, обсудить… За это и выпьем! – неожиданно закончил.

Опять зачокались. В этот раз Егор сделал вид будто задумался и чокнулся только с ближайшими соседями.

– Гамадрил. – отчетливо сказал на ухо сидевший слева Макс.

Водка вставлять почему-то переставала. Какое-то опьянение было, но не веселое, мутное, прибивающее.

Размеренно допивали, о чем-то еще говорили, Егор чокался, пил, но мыслями был где-то не здесь. Опять вспоминалось белое небо, холодный опасный и, одновременно, жалкий когда-то любимый город. Раньше в центре было так хорошо. Раньше ездили сюда гулять с родителями. Потом потусоваться, на скейте попрыгать с мраморного постамента слепленного из кубиков вождя. Он и теперь там стоит и голубые мохнатые ели пылятся у него за спиной, и смотрит он на старый величественный парк со странным именем Блонье, разбитый давным-давно. А людей, для которых все это – нет. А без людей в городе страшно. Как в опустевшем теле, из которого вылетела может быть суетная и нелепая, но такая оказывается нужная душа.

Один раз удалось, наконец, встретиться глазами с тезкой. Тот неожиданно улыбнулся. Егор осторожно улыбнулся в ответ.

Стас периодически вещал, заглушая своей отчетливостью общий шум, вещал о чем-то глобальном, неинтересном. И Надюха загрустила, было видно. Сидела в своем углу как нахохлившийся воробей и рассеянно улыбалась обращавшимся к ней. Егор подмигнул ей. Она подмигнула в ответ. Ей удивительно шло подмигивать.

                                                                                7. Света.

– По утрам он пел в уборной. – процитировал Максим, прислушиваясь к доносящемуся маловнятному, но громкому низкому мычанию, продиравшемуся сквозь шелест воды и рассохшееся дерево двери душевой.

Егор сидел на широком пластиковом подоконнике с ногами, удобно прислонившись к откосу, и смотрел сквозь зарешеченное окно первого этажа на яблоню во дворе, чью скомканность и угловатость выпрямлял и округлял толстый слой белого и мягкого, и ждал своей очереди. Дохнул на стекло и стал выводить на нем рожицу.

– Ой, Макс, а дай мне свою пилку для ногтей? А? Пожалуйста.

Тот посмотрел недовольно.

– А куда делась предыдущая?

– Ну… Не знаю. А ты мне давал?

Максим отвернулся.

– Ну давал, давал. Ну не знаю куда делась, но мне сейчас обязательно нужна, понимаешь? Обязательно!

– Ладно. Дам. Но смотри, – посмотрел с угрозой.

– Если и эту посеешь, я твой фонарь заберу. Чтоб запомнил!

Да ладно. Заберет он. Забиралки не выросли.

Первым в душ прошмыгнул Стас, оставшиеся трое разыграли очередность в «камень-ножницыбумагу», оба раза выиграла «бумага», не подвела.

– Ну как тебе Света? – нетерпеливо расхаживающий по коридору Макс присел возле сидевшего на стуле с красным махровым полотенцем на плече Тезки и требовательно заглянул тому в лицо. Тот сделал большие глаза и схватился за сердце.

– Вот и я так думаю. – пробормотал Максим.

В этот момент певец в душевой взял и стойко удержал особенно высокую ноту, показалось сейчас дверь треснет.

Макс с недоумением посмотрел на Егора – тот аплодровал.

– Вот и я так думаю. – повторил он задумчиво и почесал руку. – Может и нам тоже как-то, – досадливо покосился на дверь, за которой опять завыли. – Объединиться!! – проорал.

Вой оборвался. Дверь скрипнув открылась, из нее высунулась красная физиономия Стаса.

– Чего? – спросил он угрюмо.

– Записать, говорю, тебя надо! Для потомков! Дверь с грохотом закрылась. Максим вытащил сигареты из кармана и подошел к окну, за ним подтянулся и Тезка.

«Наверх вы, товарищи, все по местам!» – раскатисто и отчетливо запели в душе.

Помывшись и перекусив своим, решили сходить прогуляться до ужина. Ужин ожидался торжественный, с официальными лицами. Дежурная по гостинице, большому одноэтажному кирпичному зданию с игривой облезлой надписью «Сказка» над входом, круглая девица в очках и с толстенной книгой на коленях, классический такой типаж, посоветовала им оставить автоматы в номерах и, пользуясь случаем, начала оживленно рассказывать что-то про местных бандитов.

Егор потихоньку выскользнул на крыльцо.

Автомат он и так брать не собирался, а про бандитов сейчас слушать неохота было, не то настроение. Покурил на крыльце, время от времени любуясь ногтями. Прямо как у Пушкина получалось. А про бандитов лучше вообще не слушать, а то так вот наслушаешься и непременно встретишь, ну их на фиг.

– О, а ты куда пропал? – воскликнул вышедший Максим. – А нам тут про бандюгана местного рассказали. Прикинь, они его поймали, тут у них по военной части Валера какой-то заправляет, брат Дениса. Придумал, понимаешь, головоломную операцию. Во всех смыслах. А Света бандюганов этих недобитых взяла и отпустила. Половина смылась, естественно, вместе с главным. Теперь опять за ними гоняются.

На улице было пустынно. Загустевшее небо посыпало город свежим.

Мимо привычно-разбитых витрин магазинчиков, мимо пожелтевше-созревшего Сбербанка с разломанным и расстрелянным банкоматом, мимо выцветшего триколора на крыше бывшего здания бывшего местного начальства. Сбоку в просвете улицы, вдали за речкой, виднелись поля с избами и необычного вида белая трехкупольная церковь, изящная и стройная, похожая на космический корабль межгалактического героя. Сказочный дом сказочного Бога.

По дороге повстречали компанию девчонок. Максим кокетничал, помахивая челкой, Стас глядел орлом и поглаживал бороду, Тезка отмалчивался с любопытством, Егору что-то о Свете подумалось.

Дальше, на перекрестке, напротив делавшего «горку» и застрявшего на окаменевшем инверсионном следе маленького алюминиевого МИГа с красными звездами, стоял БТР. Макс ему помахал на всякий случай, но махина не подавала признаков жизни.