Текст книги "детский сад"

Автор книги: Сергей Воронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Егор чинно поприветствовал, поулыбался и позволил себе поинтересоваться – читал ли Цезарь «Властелина Колец»?

– Нет. – отрицательно покачал тот головой. – А кто это?

И Егор просто продолжил чтение.

Дети понемногу успокаивались. Конечно, косились и вертелись, но, глядя на внимательно слушающего Цезаря, и сами принялись слушать преувеличенно внимательно.

А Цезарь слушал! Даже рот открыл. А Марагон, вначале изучающее разглядывающий, зевнул и обратил свой взор в окно, в коем и пребывал до окончания урока.

Цезарь хотел подойти к Егору, но его окружили ребятишки, не решавшиеся подойти близко, но тесно обступившие. Задние давили, а передние упирались ногами. Цезарь с улыбкой разглядывал их манипуляции, а потом отпустил с небольшой речью на ушах.

– Интересно. – сказал, подойдя. – Не читал. Я вообще, – он понизил голос. – Не очень читаю… А это интересно. Научишь?

– Конечно. Обязательно научу. Рядом закашляли.

– Ну ладно. Тут с тобой хотят повидаться! – Цезарь заговорщически подмигнул.

Егор вдруг разозлился на него. Перебор уже! Но взял себя в руки, ровно улыбнулся и, с застучавшим часто в груди, вышел в коридор. Там невдалеке стоял Максим. Пошли навстречу.

Егор сразу почувствовал, что Цезарь обманул. Не хотел Максим повидаться – ему приказали. Он как будто не узнавал Егора, а тот не узнавал его. Это был не Макс – друг с детства, а совершенно чужой незнакомый человек, просто похожий внешне.

Так они и стояли, глядя друг на бывшего друга, ничего не говоря. Наконец, когда молчание стало уже невыносимым, сзади подошел Цезарь. И Максим сразу ожил, перевел взгляд. А у Егора неожиданно закончились силы. Цезарь начал что-то говорить, но он повернулся и, пройдя мимо внимательно оглядывавшего Марагона, пошел назад, в класс.

Не сдержался. Не сдержался.

Марагон наверняка заметил.

Егор посидел за столом, полистал зачем-то журнал. Никто не заходил. Уроки на сегодня закончились.

Пошел к себе. В коридоре, естественно, уже было пусто, только неприкаянные дети бродили. Егор расспросил их и отправил домой, на их этаж. Вошел уже в роль.

В том сне все было безнадежно. Он с этим ощущением безвозвратности потери и проснулся. Неужели и наяву так? И все на самом деле уже случилось, до конца?

Зашла Катерина, но он был рассеян, отвечал невнимательно, и она ушла разобиженная.

Позже, после ужина, Егор разыскал ее и извинился, сказал что просто плохо себя чувствовал, приглашал чаю попить. Хотелось просто посидеть, о чемнибудь поговорить с простым хорошим человеком.

Но вместо Кати пришел непростой и, наверно, не очень хороший человек. Пришел сам Марагон. Один. Без ансамбля.

Егор сидел на широком подоконнике и пытался дать название цвету стены. По памяти, так то уже стемнело. Ничего не подходило. Марагон не стучал, просто зашел и уселся на диван. Человек-загадка. Егор пересел напротив, на письменный стол и тоже не спешил ничего говорить. Смотрел. «Если тебе нечего сказать – лучше молчи». Пока что ему сказать было нечего.

– Ну что, Егор. – наконец отверз уста молчальник. – Пора нам с тобой, как говориться, поближе познакомиться.

Красивый голос. Глубокий и мелодичный. Что называется – поставленный. Только кто ставил?

– Ну что, Марагон. – в том же тоне отозвался. – Давай познакомимся.

– Игорь. – поморщился тот. – Игорь меня зовут. Марагон это… должность.

– И в чем твоя должность… Игорь?

– А ты по– моему знаешь. Нет?

На вопросы, заканчивающиеся словом «нет», инстинктивно хочется отрицать.

– Да. Знаю. Ты манипулятор.

Марагон усмехнулся. Неожиданно вытащил из кармана сигарету и закурил. Это было очень по-человечески.

– Да ты ведь, брат, и сам такой. Той же породы…  – сказал, разглядывая тлеющий кончик.

Пришла очередь Егору закурить. Так они и сидели– один на диване, нога на ногу, другой на столе, пуская дым.

– Я не такой.

Игорь-Марагон насмешливо поднял бровь.

– Не такой. – повторил Егор. – Я не строю личное, блин, государство, используя необычного, блин, мальчика и идя по телам.

– По каким это телам я иду?… В моем государстве нет ничего такого, чего не было бы в других государствах… Я обеспечиваю порядок, сытость, устроенность… Развитие… То, чего сейчас просто нет.

Он говорил уверенно и убежденно своим красивым голосом. Не убеждал, а просто еще раз для себя высвечивал.

– Что– то страшненькое у тебя государство получается, Игорь.

– Для врагов. – быстро отреагировал тот. – Для врагов страшненькое. Но с врагами мы… Разберемся. – посмотрел многозначительно.

Надо было как-то иначе разговаривать. Не грызться. Егор спрыгнул. Прошелся. Выключил верхний свет и включил бра на стене. Дать бы ему сейчас по башке – вот и весь разговор. И но проблемо. Проблемой было дать живому человеку по башке.

– А откуда вы вообще?…

– Взялись?… Да какая разница, Егор… Мне иногда кажется что мы всегда были… И будем…

– Но ведь он же повзрослеет, что тогда? Он ведь не такой как ты.

– Да!… – отмахнулся Игорь. – Такие не взрослеют… Так и будет в коротких штанишках… Я ему иногда даже завидую… Как птичка… Чирикает, чирикает.

– Чирикает, что ты говоришь.

– Да, он умеет убеждать их. Я умею убеждать его… Знаешь, я ведь и тебе завидую… Я вообще завистливый… Потому он и начирикал тогда на друга твоего. И не стало друга!… Как же ты теперь, а?… А ты о другом лучше задумайся – что это за друг такой

у тебя был, который смог тебя ботинком в лицо. И забыть. Может не такой уж и друг?… Ты ведь бы так никогда не сделал… Ты бы корчился… На полу валялся, но не сделал… Ну ты и валялся.

Егор поневоле сжал зубы, засопев.

– Да ладно, не напрягайся… Это урок тебе был, если ты еще не понял… Хороший урок, задумайся. Так ли ты все в жизни делаешь, Егор?… Не размениваешься ли ты?… Не мельчишь?… И знаешь… Мы ведь с тобой, как это в народе говорилось… Одного поля ягоды. Поэтому я тебя так хорошо понимаю… И знаешь. Я ведь так тоже никогда бы не сделал… С другом.

Так вот зачем он пришел. Ни хрена ты меня не знаешь!

Егор подышал, успокоился. Не надо злиться.

– Игорь. А что, в твоем заповеднике все будут со звездами ходить?

Марагон подумал.

– Не знаю пока. Наверно да… А может и нет… Знаешь, многое же спонтанно решалось, по обстоятельствам. Сам об этом думаю… Может тоже умрем все, и нет на самом деле никакого будущего, а?…

– Но ведь, ты пойми. Ты избрал самый простой путь, чтобы государство строить. Врубаешь свою пушку, оболваниваешь, и готовы солдатики.

– Не оболваниваю! Ты не прав… – глаза у него загорелись. – Он их вдохновляет, воодушевляет. Ты разве не заметил как глаза у них сияют? Он дает им цель в жизни. Смысл… Кстати. Как это? Что чувствуешь? Я ведь никогда, честно говоря, этого не ощущал. А ты ощущал. А сейчас нет, странно… На что это похоже?

Теперь Егор задумался.

– Это… Он сияет. На него радостно смотреть… Радостно вспоминать… Радостно слушать…

Игорь встал и прошелся по комнате.

– Ну вот видишь? Радостно! И я даю людям эту радость! Будет государство Радости! Слушай, может так и назвать?

– Но это же не настоящая!… Не настоящая… Он ведь не Свет! Он… Отражатель! Другого какого-то Света, понимаешь? А ты… Ты выдаешь его за источник!… Это неправильно! На этом нельзя строить!… И потом… Ты вот считаешь, что сделал для меня нужное дело, урок мне устроил, а ведь ты человека сломал! Разве можно так с людьми?! И вообще, разве можно с людьми экспериментировать? Так ни с кем нельзя! Ты себе этим вредишь, пойми, Игорь!

– Это ты пойми, Егор!

Они уже стояли вплотную, бешено глядя в глаза и помогая себе говорить руками.

– Ты пойми! Людей нужно испытывать! Им это нужно! И им нужна вера! Настоящая! Осязаемая! Чтобы знали зачем! Может для того они все и умерли! Чтобы вот так! Заново!

– Да это было уже! И значки эти!

– Было! Было да не так! Неправильно! Это так начиналось! А потом началась пародия! Потому что нельзя всех отпустить, как это ты бы хотел сделать! И нельзя железками давить, как делали, когда больше нечем стало! А надо такую веру дать, чтобы он пошел и убедился – да! Светит! И пошел работать! Радостно! Он видел Свет!

– А когда его не станет?!

– В воспоминание будут верить! И пришествия ждать! Сделаем!

Это было чудовищно. Логично, правильно и чудовищно.

– Нельзя так… Нельзя… Егор упал на диван, мотая головой.

– Ну почему? Почему?

Сел рядом на корточки, заглядывая в глаза.

– Ну а что бы ты сделал на моем месте, а?

– Я?… Я не знаю… Не знаю… Испытывать не хочу… Не так… Не заставлять…

– Да потому что ты червяк! – Игорь подскочил. – Ты вечно сомневающийся червяк! С червяком внутри! Я знаю тебя! Ты – тот кто разрушает! Я создаю, а ты разрушаешь! Ты!… Ты не можешь мне помочь! А значит ты враг!

Отвернулся. Отошел. Трясущимися руками закурил.

– Я так хотел тебя убедить. Мне нужен… Друг…

Егор поднял голову.

– Игорь. Игорь, не дели все… Мир… Он разноцветный… Много цветов…

Игорь посмотрел и вышел, ударив ногой дверь.

– Взять!

Внутрь полезли, теснясь. Повалили не сопротивляющегося Егора, ткнули лицом в пол, скрутили руки и, подпихивая, повели по коридору и вниз.

Все– таки чем-то Игорь зацепил, разбередил. Егор ходил в темноте, упираясь в стены, и думал, думал.

Они и вправду были похожи. И то, что он говорил, было так знакомо. Многие эти же мысли Егору и самому приходили в голову, ну или куда там. Но раньше, не сейчас. Они с Максимом забавлялись экстремизмом и строили всякое. Всякое. Только с тех пор он изменился. Что-то изменилось. Люди стали объемнее. А это была как будто бы отдача от того прежнего. Да, ничто не проходит бесследно, это точно.

И насчет Макса – нет! Егор не мог его осуждать. Это как болезнь, сумасшествие. Как ножом в живот. Человек падает и не может себя удержать. Только если кто поможет. Максима жалко очень.

Да и Игоря жалко.

Не такой уж он и черный колдун, каким кажется. Или хочет казаться. Он ведь наворотить может! У него столько власти. И так голова работает. Он может не щадить ни себя, ни других.

И меня сейчас может просто взять и убить. Принять решение. А может уже принял. И ничего то я не сделаю. Никому не помогу. Значит все напрасно. Странно. Как будто все правильно делал. Значит гдето ошибся. Да были, были ошибки! Но я не могу сейчас умереть. Я помочь же должен. Кроме меня никто ведь… Почему никто. Мания величия. Все устроится. Все хорошо будет. Даже если меня не будет.

Только жалко все-таки очень. Столько хотел…

Нашарил в темноте деревянный лежак и сел на него с ногами. Столько хотел. В кинозале тюремной камеры перед глазами закрутились картинки. Разные, вперемешку.

Что– то говорящая мама; мертвый город с собором в просвете улицы; тоска летнего лагеря, такая сладкая сейчас; песня, звучащая в детстве из радиоприемника, а будто ты и не приемник слушаешь; смеющийся Максим катил на роликах, смешно размахивая руками; серьезная Надька молчит; прятанье в парке от озверевшей еще живой толпы; ласковый добрый лес невдалеке и набегающая трава.

Картины мешались, странно совмещаясь: вот Стас в машине, повернув голову что-то говорит, улыбаясь, а рядом за рулем старший брат кивает, соглашаясь; черные деревья вдоль белой дороги становились смотрящими внимательно и с укоризной лицами; Вера говорила, пыталась объяснить, заламывая руки, но оказалось не ему, Володе; сидящий на троне Игорь с простреленной грудью; робот Максим, поворачивающий голову в темных терминаторских очках; кто-то кричал, и крик бился в уши, и он, зажимая их, убегал в темноту.

Громкий оглушительный лязг двери совпал с выстрелом из сна, и Егор, подскочив, схватился за ушибленную о верхние нары голову и лихорадочно стал вспоминать. Нужно было обязательно вспомнить кто стрелял.

Кто?

– Прикрой глаза. – сказал знакомый голос.

Егор послушно прикрылся рукой, и через щели между пальцами все равно больно ударил свет. Дверь снова лязгнула. Послышались шаги. Кто-то сел рядом.

Егор, немного пообвыкнув, посмотрел на Игоря. Тот сидел, шарил в кармане.

– Сигарету?

Егор кивнул. Игорь дал ему сигарету, прикурили.

– А я, знаешь, все о нашем разговоре думаю… Не могу так отпустить… А ты спишь, я смотрю.

– Это не сон. – хриплым залежавшимся голосом ответил Егор.

Игорь кивнул.

– Меня что-то беспокоит… Начало беспокоить… А раньше, знаешь, не беспокоило…

– Меня тоже.

– Что делать то будем, Егор?

– Знаешь, Игорь… – Егор потер глаза, выдавливая из них попавший дым. – Есть такое правило у рыцарей… Было. Делай что должен, и будь что будет… Главное… В начале не ошибиться, а потом идти… До конца.

– Хм… А я боюсь… Вот раньше не боялся, а сейчас боюсь… До конца…

– Чего ты хочешь, Игорь?

– Я… Хочу… Я чувствую, что сейчас… Происходит важное… Для меня. Мне нужно… Нужно будет кое-что сделать… Только я не знаю. Вот, блин! – Игорь непонимающе посмотрел на окурок в руке, бросил и, подложив руки под голову, оперся о стену и улыбнулся. – А я ведь и забыл уже что такое сомнение… Это ты подселил мне своего червячка…

– Это не червяк. – Егор смотрел в цементный пол. – Это. Может быть самое важное, что есть… Это мы слушаем… Прислушиваемся…

– Прислушиваемся. У меня были… Сомнения. Раньше… И я встретил того, кого сделал Цезарем. И сомнений не стало. Теперь ты – и они появились снова… Другие только. – он опять сел прямо, подсгорбился, начал тереть виски. – Это задача… Ее нужно решить.

– Это не задача, Игорь… Может быть решения нет… Может быть оно есть, но оно не простое. Не задачное.

– Может быть. Может быть… Я не хочу «может быть»! Мне дышать нечем в этом «может быть»!

– Игорь. Я могу тебе помочь?

– Да… Можешь. Помоги мне!

Он порывисто опять сел на корточки перед Егором и схватил за руку.

– Пожалуйста, помоги мне! Ну пожалуйста! Егор даже растерялся.

– Но как? В чем? Что нужно сделать?

– Помоги мне… До конца! До конца пройти!

– Игорь, ты решил… То что ты решил, когда… – Егор начал путаться и испугался. Сейчас нельзя было.

– Это, то что тебе мешает, эта искра, эта маленькая… Это может та соломинка, которая и поможет! Вытащит и все решения примет, только…

Игорь встал и начал медленно отступать к двери, странно улыбаясь.

– Говори. Говори, давай.

– Ты же хочешь узнать себя, так слушай себя всего, все должно прийти в согласие. Тогда поймешь что правильно… Игорь, не надо! Ты убьешь себя!

Игорь развернулся и с размаху ударил кулаком о стену.

– Задача решена! Спасибо тебе! – потирая ушибленный кулак. – Вот теперь я действительно стал сильным!… А буду еще сильнее!

– Игорь, ты с ума сходишь, это безумие. Просто остановись. Не делай пока ничего!

– Все! – вдохнул полной грудью. – Все! Я свободен!… Прощай, Егор! – глаза сверкали. – Иду до конца! Все! – улыбнулся.

– Не торопись! Ты спешишь, натягиваешь! – крикнул Егор.

Но уже в закрывающуюся. В закрывшуюся дверь.

Я… Я виноват… Я…

Нет! Хватит!

Я не виноват! Он сам. Сам сделал выбор. Я не мог заставить. Это ведь то, чего я хочу. Чтоб никого не заставляли. Человек может понять только то, что готов понять. Не заставишь. Не всунешь себя ему!

Но что же?

Что– то произошло. Будто хрустнуло в Игоре. Эта радость отчаянная.

И теперь он захочет, чтобы хрустнуло не только у него!

От внезапного озарения Егор заметался по камере, стукаясь о стены в опять наставшей кошмарной темноте и зажимая уши руками, чтоб не слышать опять чудящегося крика.

Обессилено сел, привалясь к стене, напротив тускло очерченной двери и, уронив голову на руки, застыл.

                                                                         11. Максим.

Где– то мерно капало.

Этот вначале больной и неприятный звук постепенно стал попадать в пульс. Егор, закрыв глаза, слушал уже только его.

Все – кап – кап – кап. Пройдет – кап – кап – кап. Все – кап – кап – кап. Пройдет…

Вдалеке где-то зашумело. Шум нарастал. Постепенно дробясь, он оказался шагами. Густыми и множественными. В камере было пусто и зябко, не хотелось вставать. Так и застыть.

В этот раз свет вспыхнул без предупреждения, затем заскрежетала дверь. Егор зажмурился и больно укусил себя за ладонь.

– А кто это? – зазвенел голосок.

– Это предатель, мой Цезарь. – голос теперь уже не Игоря.

Предатель? А кто он? Егор, не дожидаясь, поднял голову, щурясь.

– Егор? Это же Егор!

– Это предатель, мой Цезарь.

Помимо этих двоих, в камере были еще. Максим и эти, как же их, Рыцарь с Пантерой.

Все глядели на него. Егор так и остался сидеть на месте, только к стенке привалился. Тоже смотрел.

– А что он… сделал?

– Он предал тебя! Он предал всех!

Марагон говорил неспокойно, накручивая себя.

– Это… Точно?

А Цезарь говорил жалко и неуверенно. И Егору очень захотелось спасти этого мальчика.

– Да, мой Цезарь!

Марагон подошел ближе, веки у него подергивались, а глаза все о чем-то будто просили. Он повернул голову к Цезарю.

– Мы тут поймали одного хорька!

К Егору.

– Такое имя «Стив» тебе ничего не говорит?

Егор вздрогнул на имени.

– А имя «Стас»? А другое? Знаешь!… Они здесь! И скоро все будут здесь! С нами!

Веки дергались все сильнее. Он будто заставлял себя произносить каждую фразу.

– Это имена заговорщиков, мой Цезарь! Мы взяли их! И они рассказали зачем он здесь! И он! – показал рукой на Максима, тот посмотрел непонимающе. – Их целью было все разрушить! То, что мы строим! Придти и разрушить!

– Но…

– Хватит ломать комедию. – устало сказал Егор. – Если себя не жалко, то его хоть пожалей…

– Пожалей! – Марагон нервно хохотнул. – Нет! Все! С жалостью мы закончили! Теперь только целесообразность!… Ты веришь мне, Цезарь? – спросил, не оборачиваясь, продолжая щуриться на Егора.

– Ну… Да…

Резко обернулся.

– Веришь?

– Да… Если ты говоришь… Раз все так… Но… Максим? Максим – это правда?

Максим, по-собачьи смотревший на Цезаря, повернулся к Егору, будто пытаясь что-то вспомнить. Опять на Цезаря.

– Нет, мой Цезарь… То есть… Я нет! Нет! Я не хочу! Не могу!

Так жутко было видеть этого гордого красавца таким, что Егор не выдержал, хоть и знал что бесполезно.

– Макс! Макс! – позвал он. – Ты вспомни. Вспомни меня! Ты помнишь? Меня! Как мы… А ребят? Ребят помнишь?

– Но… – начал Цезарь, Марагон жестом остановил его.

– Подожди. Посмотрим. Сейчас посмотрим!

Максим опять вопросительно глядел, не понимая чего от него хотят. Цезарь кивнул ему.

– Ну скажи.

– Я помню тебя, Егор. – ровным голосом сказал Максим. – Я все помню… Зачем ты это говоришь? Это все было. Прошло.

– Я хочу чтобы ты… Егор закрыл лицо руками, не договорив.

Марагон удовлетворенно хмыкнул. Но он еще не закончил задуманное.

– А пусть он сам признается. Скажи нам, предатель!

Егор отнял руки от лица. Посмотрел в пол, ища нужные слова. Пока он здесь сидел и слушал капли, как-то выпал в другое, в другой темп, сейчас все происходило слишком быстро, надо собраться.

– Я скажу… – начал он. – Цезарь. – заглянул в эти детские глаза. – Цезарь. Это все неправильно… Из-за тебя и из-за него. – кивнул. – Это все неправильно. Разве ты не понимаешь?… Не видишь, как ты действуешь на людей?… Что вы делаете с людьми?… Люди не куклы… С ними нельзя в солдатиков… Ты же должен это понимать, не зря в тебе это!

Цезарь не понимал.

– Что «это»? Мы ничего не делаем. Мы помогаем… Строим. – он посмотрел на Марагона, тот кивал.

– Продолжай, продолжай.

– Я Цезарь! – голос его креп. – Вокруг меня все строится! Это моя жизнь! Мой долг!

Ну как тут объяснишь? Ну как?

– Ты ослепляешь. Люди слепнут, глядя на тебя, и перестают видеть! Они свободны, а ты делаешь их рабами.

– Рабами?! – искренне изумился Цезарь. – Да ты посмотри! – он показал рукой на телохранителей. – Разве они рабы? Они мои товарищи! Они служат, потому что любят меня! И наше дело! Они свободные, просто они так выбрали!

Егор оглядел всех. Рыцарь, Пантера, Максим – такие умные и сильные, глядели на него и не понимали что он говорит. Здесь был только один человек, который его понимал. Тот, кто объявил себя врагом.

– Там! – Цезарь махнул рукой. – Чокнутые! Больные! Они приходят сюда, и мы учим их! Учим защищать! Любить! Учим быть благородными и сильными! Как рыцари!

Его звенящий голос метался, отталкиваясь от стен.

Последовавшая тишина казалось все еще позвякивала.

Егор не знал что сказать.

В какой– то страшный момент ему даже показалось, что Цезарь говорит правду, а он, дурак, один тупит и не может понять, но наваждение прошло. Словами было не убедить. Время для слов все вышло. Закончилось.

И Марагон это тоже понимал. Он прогулялся по камере.

– Ну что. – сказал нервно. – Осталось разобраться еще кое с какими формальностями. – глянул в упор на Егора. – И кое-что доказать! Еще… Напоследок.

Повернулся к Цезарю.

– Обвинение выдвинуто… Признания получены… Прения?… Тоже закончились… И последнее слово было. – покачался на мысках. – Осталось вынести приговор!

– Приговор? – побледнел Цезарь.

– Приговор! – жестко повторил Марагон. – Твой первый приговор!… Мой Цезарь. А ты что думал?… Пора пришла! Ведь ты же Цезарь?… Только ты можешь вынести приговор!

– И… Какой?

– А я не знаю! Я твой… слуга. Не я решаю!

– Это… обязательно?

– Это обязательно!

– Ну… – Цезарь неуверенно оглянулся на телохранителей, безмолвно ждущих приказов, поглядел на Егора. – Пусть идет. – наконец сказал он. – Раз так… Он нам такой не нужен…

– Цезарь?! – Марагон рассмеялся. – Ну что это за приговор?!… Нет! Его надо покарать! Ты же Цезарь! А он преступник! Государственный преступник! Самый опасный! Он же вернется, если ты его отпустишь! Вернется и будет вредить! Разрушать! Ведь вернешься?! – обернулся, глядя яростно.

– Он и тебя хочет сломать. – сказал Егор Цезарю, зная что тот все равно не поймет.

– Молчать! – бешено крикнул Марагон, нагнувшись к лицу. – Ну так что, Цезарь? – опять повернулся.

– Каков приговор?

– Ну… Пусть тогда сидит… Здесь…

– Не-е-ет! – улыбнулся Марагон. – Все не так просто! От него все равно будет это ползти и отсюда! Не удержишь!

– Так что же? – на Цезаря было невозможно жалко смотреть. – Что же?… – безмолвно зашевелил губами, наконец выдавил. – Убить?

– Ты сказал, мой Цезарь! – Марагон величественно поклонился.

– Я?… Я сказал?…

– Итак, мой Цезарь, огласи приговор. Скажи так, чтобы этот предатель задрожал! И чтобы это стало уроком всем предателям! Цезарь затравленно озирался. Его чудные локоны болтались как накладная пакля, а от былой красоты ничего не осталось, она неуловимо исказилась.

– Соверши возмездие! – гремел Марагон. – Осуществи правосудие! Давай!!!

И в этот миг Егор почувствовал, буквально услышал этот хруст. Цезарь съежился, уменьшился.

– У-у-у-у-у-у-бить. – пролепетал. – У-у-у-у-бить.

Марагон наклонил ухо, показывая что не слышит.