Текст книги "Загадки Шестого континента"

Автор книги: Сергей Ковалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Как мы готовились воевать в Южной Атлантике

В мире издавна известно, что военно-морской флот является не только одним из важнейших средств государственной вооруженной борьбы, но и эффективным инструментом политики государства. Хотя не стоит забывать, что состав и численность флота играют в этом не последнюю роль. Как средство политики, по сравнению с другими видами национальных вооруженных сил, военный флот обладает существенными преимуществами: высокой мобильностью, способностью длительное время находиться в стратегически важных районах Мирового океана, а главное – оказывать сдерживающее действие на потенциального агрессора. Не стал исключением в понимании роли и места ВМФ и Советский Союз.

Сразу же после окончания Второй мировой войны наше политическое руководство и командование ВМФ Союза ССР вернулись к идее Большого океанского флота.

Подобная идея родилась в кремлевских кабинетах в середине 1930-х годов. Опасаясь, что появление превосходящих сил Королевского флота Великобритании или Франции у наших северных и тихоокеанских берегов реально, Иосиф Сталин приступил к созданию Большого океанского флота СССР.

В 1936 году советские кораблестроители предложили начать его создание со строительства главной ударной силы в виде суперлинкоров проекта 23 (типа «Советский Союз») и тяжелых крейсеров проекта 22. Но все планы перечеркнуло нападение на Польшу фашистской Германии.

После завершения боев Второй мировой войны и быстрого превращения наших недавних союзников в борьбе с нацистами в непримиримых противников СССР, советскому военно-политическому руководству пришлось принимать экстренные меры по укреплению обороноспособности страны, в том числе и по снижению угроз с океанских направлений.

Сначала этот выбор был не слишком сложным. Наши арктическое и дальневосточное океанские направления были хорошо известны и надежно прикрыты Северным и Тихоокеанским флотами. Но неожиданно появилось новое океанское направление, о котором ранее в планах главного командования советского ВМФ не упоминалось. Вернее, до начала Второй мировой войны его никто серьезно не рассматривал. Это – Южная Атлантика. Ведь оно было чрезвычайно удалено как от стран Старого и Нового Света, так и от СССР. В лучшем случае здесь нечасто появлялись транспортные суда из различных стран мира, крейсеры и канонерские лодки Франции, Великобритании и Испании, базировавшиеся на африканские или южноамериканские порты, либо редкие германские крейсеры, по транзитному маршруту быстро уходившие на Тихий океан. Но Вторая мировая война показала, что не защищенная французскими и британскими военными кораблями и боевой авиацией Южная Атлантика весьма лакома для командиров океанских охотников-рейдеров, в первую очередь – гитлеровских. Появилась даже информация, что в конце 1940-х годов Сталин задумал специально создать для нее Антарктический флот.

Меж тем одним из важнейших итогов развития военно-морского искусства в прошедшей войне стало абсолютное подтверждение неспособности крупных артиллерийских надводных кораблей решать ряд главных тактических задач, для которых они строились, и особенно – вдали от собственных баз. Линейные корабли и линейные крейсеры, «карманные линкоры» и тяжелые крейсеры достигали успеха лишь эпизодически, преимущественно при действиях в локальных условиях и против слабого противника. Встречая организованное сопротивление современных сил и боевых средств, они или гибли, или отказывались от решения возложенных на них задач. Наглядными примерами стали гибель германских линкора «Бисмарк» и броненосца «Адмирал граф Шпее», японского линкора «Синано», английских линкора «Принц оф Уэлс» и линейного крейсера «Рипалс». Успешнее действовали вспомогательные рейдеры, замаскированные под торговые суда, которые опирались на различные тайные базы и опорные пункты за пределами границ рейха. Еще более успешными были рейды подлодок гросс-адмирала Деница. И, что особо важно, практически сразу же после капитуляции стран Оси (Германия – Италия – Япония) внимание американских и английских политиков и военных обратилось в сторону берегов СССР, страны, которая вместе с ними вышла из мировой войны победительницей. И, если судить по их последующей реакции, то как США, так и Великобритания реально испугались нашего дальнейшего усиления. Причем не только с военной точки зрения. Неудивительно, что одним из элементов снижения мирового влияния СССР и стало наше всемерное блокирование в пределах наших же государственных границ, как когда-то это было сделано с Третьим рейхом. Правда, в отличие от фашистской Германии, географически закрытой пределами Северного и Балтийского морей, Советский Союз имел практически круглогодичный свободный выход в Мировой океан на Севере и на Дальнем Востоке. Но здесь-то и существовали серьезные проблемы. На севере только Мурманск можно было использовать круглый год. А на Дальний Восток промышленные грузы и сырье еще надо было доставить по единственной Транссибирской железной дороге. И не иначе! А что же Южная Атлантика?

Успешное ведение нацистами крейсерских операций в различных районах Мирового океана показало, что южная часть Атлантики и пролив Дрейка, накоротко соединяющие Атлантический и Тихий океаны, находясь далеко от советских берегов, могут, как реально укреплять государственную безопасность СССР, так и реально угрожать ей. Особенно – в случае закрытия для советского флота балтийских и черноморских проливов и чрезвычайно сложной ледовой обстановки на Севморпути. Конечно, существовал еще один путь – через Атлантику, вокруг Африки, через Индийский океан и далее – по прибрежным тихоокеанским морям на Камчатку. Протяженность маршрута и время в пути приблизительно такие же, как и через пролив Дрейка. Однако он был пригоден лишь для мирного времени. В случае начала боевых действий проходы через Малаккский и Сингапурский проливы всегда можно было перекрыть. А если проложить его вокруг Австралии, то он значительно удлинялся и приносил нашей стране дополнительные крупные финансовые затраты. Неудивительно, что буквально сразу же после окончания Второй мировой войны, правда с различными целями, южно-атлантическое океанское направление привлекло особое внимание, как в странах новорожденного Североатлантического блока (НАТО), так и в СССР. Об освоении и значении районов субантарктики для наших недавних союзников по антигитлеровской коалиции уже рассказано. Стоит лишь добавить, что с вводом в строй ВМС США подводных атомоходов, один из американских первенцев «Тритон» – во время кругосветного плавания в феврале – мае 1960 года успешно прошел через пролив Дрейка. За ним пошли другие. Не стали отставать от американцев и в нашей стране.

В годы Второй мировой войны крупные артиллерийские надводные корабли стали тяжкой обузой для всех флотов мира. Они откровенно уступили ведущую роль в войне на море авианосной авиации и атомным подлодкам. Признали это и в СССР, тем более что в составе нашего ВМФ не было новых линкоров и линейных крейсеров, но в первую очередь – авианосцев, способных вдали от советских баз прикрыть своих флагманов с воздуха. Зато прошедшая война дала богатый опыт использования подводных лодок, в том числе и при значительном отрыве от основных баз. Первый такой опыт был получен при переводе отряда тихоокеанских подлодок для усиления Северного флота в 1942–1943 годах. Тогда мы потеряли лишь подводный минный заградитель Л-16, который был случайно потоплен в Тихом океане японской или американской подлодками. Но остальные пять субмарин стали своевременным и весьма важным подкреплением Северному флоту, потерявшему в 1942 году большую часть подлодок, с которыми он вступил в Великую Отечественную войну. Конечно, в успешности перехода значительную роль сыграло предоставление нашими тогдашними союзниками своих баз и судоремонтных заводов. В новых политических условиях на эти базы советский ВМФ, конечно, уже не мог рассчитывать. Но что-то нужно было предпринимать!

Первым реальным шагом стало прибытие в 1946 году к берегам Антарктиды китобойной флотилии «Слава». Хорошо или плохо, но, в случае необходимости, советские подводники могли рассчитывать на возможность пополнения с нее запасов топлива, пресной воды и продовольствия. Активно заработали и наши дипломаты.

Несмотря на то что у власти в Аргентине находился генерал Хуан Д. Перрон, который после войны умудрился укрыть на своей территории большое количество нацистов, наши «мидовцы» все же добились, чтобы суда под красным флагом могли заходить в аргентинские порты. Потом у них появилась возможность посещать порты Бразилии и отдельных стран Африканского континента. Со временем это право распространилось и на советские боевые корабли и подлодки. Конечно, к началу 1960-х годов о создании советского Антарктического флота уже вряд ли кто думал всерьез, но прикрывать наши торговые суда в Южной Атлантике советский ВМФ уже получил реальную возможность.

В начале 1950-х годов в состав наших флотов стали поступать новейшие по тем временам дизель-электрические подлодки: большие океанские проекта 611 и средние, но также способные действовать в океанах – проекта 613. Всего к 1958 году было построено 25 больших и 215 средних подлодок данных проектов. Практически сразу же их стали вооружать ракетным оружием. С поступлением лодок в состав ВМФ началось их интенсивное освоение. Однако события Карибского кризиса в 1962 году ясно показали крайнюю ограниченность возможностей относительно современных советских дизельных подлодок в океанском экваториальном плавании. Да еще в условиях мощного противодействия сил НАТО. Даже неспециалистам стали ясны преимущества атомных подлодок. Но у нас имелось всего несколько таких кораблей. Поэтому к освоению нового океанского направления боевой деятельности ВМФ все же пришлось привлекать именно дизельные субмарины. А их экипажи – ставить в неимоверно сложные условия службы и жизнедеятельности.

Одной из первых в 1958 году, правда сначала в южную часть Тихого океана, пошла большая подлодка Б-72 под командованием капитана 3-го ранга Рудольфа Голосова. Это был сложнейший четырехмесячный поход к 60-й параллели. Обеспечивал его танкер «Певек».

На вернувшуюся лодку страшно было смотреть: покрытая пятнами ржавчины, с оторванными листами обшивки, с частью вышедших из строя механизмов и устройств, которые не удалось силами личного состава отремонтировать в море. Экипаж был заметно утомлен, но гордился результатами похода и был готов выполнить новые, не менее сложные океанские задачи.

За «72-й» в октябре 1959 года в 150-суточный межтеатровый переход через Индийский океан на Дальний Восток ушла подводная группа Северного флота под командованием капитана 1-го ранга Бориса Вешторта. Она состояла их двух больших подлодок 611-го проекта: Б-90 под командованием капитана 2-го ранга П. Зенченко и Б-80 под командованием капитана 2-го ранга Н. Мышкина. На переходе ее обеспечивали теплоход «Михаил Калинин» и танкер «Вилюйск». В 1963 году поход в Южную Атлантику совершила дизельная подводная лодка Б-105. Тогда же в экваториальные широты Атлантики пришел подводный ракетоносец 629-го проекта К-107. За время двухмесячного похода экипаж «107-й» произвел четыре условных старта одной и двумя ракетами Р-13, причем 7 апреля произвел условный старт с фактическим подъемом ракеты на верхний срез шахты.

В 1963 году в экваториальную зону Атлантического океана пришли и наши первые подводные атомоходы. Здесь пионерами стал экипаж подлодки К-133 (проекта 627А) под командованием капитана 2-го ранга Г. Слюсарева. Через четыре года, летом 1967-го, сюда же пришли корабли специальной группы Северного флота, которые должны были отработать задачи по плану операции «Прилив». В состав экспедиционного отряда под командованием адмирала Льва Владимирского вошли: атомный ракетоносец проекта 675 – К-128 под командованием капитана 2-го ранга П. Шарова, две дизельные подлодки проекта 641, плавбаза подлодок «Тобол», океанографическое судно «Полюс». Корабли отряда должны были в открытом океане проверить на деле возможности погрузки ракет с плавбазы на подлодку, а также проведения ремонта подлодок специалистами плавбазы. «Полюс» вел исследовательские работы по изучению «спокойной» экваториальной зоны.

В действительности здесь оказалась непрерывная зыбь, что затрудняло отработку задач, так как перегрузка оружия могла проводиться в дрейфе лишь при нахождении подлодки борт о борт с «Тоболом». В этом положении на сильной зыби, естественно, случались повреждения перегружаемого оружия и поломки корабельных устройств.

Чтобы исключить их, требовалось наличие специальных перегрузочных устройств и систем, способных смягчить удары волн. Это было сложно, но их создание было бы вполне оправдано, так как перезарядка боезапаса в океане экономила время до двух месяцев океанского плавания. В ином случае оба этих месяца уходили на возвращение из района в базу, загрузку боезапаса и на новый переход в назначенный район. Сюда же можно было включить и плановый ремонт подлодок, который, по опыту этой экспедиции, составил всего 20 столь нужных экипажу суток, после чего подводники вновь были готовы к выполнению боевой задачи. В случае же ухода для ремонта в условиях береговой базы из автономного плавания вырывались еще два месяца для вышеуказанных переходов. Значительный моторесурс расходовался не на решение боевых задач, а только на переходы из района и в район.

По результатам экспедиции «Прилив» были составлены детальные отчеты, но… дальше эксперимента дело не пошло.

В феврале – марте 1966 года через пролив Дрейка на Тихий океан прошла новая группа Северного флота, но на этот раз состоявшая из подводного ракетоносца проекта 675 – К-116 под командованием капитана 2-го ранга Вячеслава Виноградова и вышеупомянутой К-133 под командованием капитана 2-го ранга Льва Столярова.

Их переход обеспечивали спасательное судно СС-9, танкер «Дунай» и специальное быстроходное судно «Сарычев», на борту которого находились: резервный 184-й экипаж, 18 флотских специалистов (сварщики, водолазы, слесари), продовольствие, ЗИП для подводных кораблей, запасное обмундирование, токарный станок и другое оборудование.

В соответствии с планом похода «Сарычев» шел ближе к Южным Шетландским островам, за ним, в подводном положении, удерживаясь в строю кильватера с помощью бортовых гидроакустических средств, шла К-116. Несколько южнее в такой же связке шли «Дунай» и К-133. Пролив Дрейка был укрыт плотной шапкой тумана, но отряд прошел его благополучно. С выходом в Тихий океан произвели перестроение: головным встал «Сарычев», за ним – в 20 кабельтовых – «Дунай», на кормовые курсовые углы, которого перешли оба подводных атомохода. А замыкало походный ордер судно-спасатель. 20 марта 1966 года после выполнения ракетной стрельбы практическими ракетами К-116 и К-133 успешно прибыли к новому месту базирования.

Второй подобный трансокеанский маршрут по описанному маршруту в январе 1971 года совершил подводный ракетоносец стратегического назначения второго поколения К-408 (проекта 667А). До его перехода был использован ценный практический опыт подводного плавания при выполнении задач вышеупомянутой специальной экспедиции «Прилив».

К-408 должна была пройти весь маршрут только в подводном положении. Одновременно ей была поставлена задача по выполнению боевого патрулирования в двух назначенных районах Тихого океана. В обеспечении подводного ракетоносца шла плавмастерская ПМ-150, выполнявшая плановый переход на ТОФ из Севастополя.

Пролив Дрейка встретил наши корабли жестким штормом. Подводный ракетоносец ушел на глубину в 100 метров и 10 февраля 1971 года приступил к самостоятельному форсированию пролива. С плавмастерской его экипаж поддерживал постоянную связь с помощью станции звукоподводной связи. На прохождение пролива 15-узловой скоростью понадобилось чуть меньше двух часов. С приходом в Тихий океан советские подводники приступили к боевому патрулированию. Здесь они выявили авианосное ударное соединение ВМС США и отработали несколько учебно-боевых задач. 10 марта в сопровождении тральщика К-408 вошла в Авачинскую бухту.

На следующий год по этому же маршруту на Тихоокеанский флот перешел подводный атомоход К-415. Как и предшествовавшие им экипажи, подводники К-415 отработали в море несколько учебно-боевых задач.

Очередной переход проливом Дрейка советские подводные атомоходы провели в январе-апреле 1976 года. На этот раз из Заполярья на Дальний Восток перешла тактическая группа подлодок: ракетный подводный крейсер стратегического назначения К-171 (проекта 667Б) под командованием капитана 1-го ранга Э. Ломова и многоцелевая атомная подводная лодка 671 проекта К-469 под командованием капитана 2-го ранга В. Урезченко. Через весь Атлантический океан атомоходы шли на удалении друг от друга в 18 кабельтовых, но для соблюдения мер безопасности от столкновения – на различных глубинах. Во время всего плавания их обеспечивало ЭОС «Молдавия». Однако на этот раз функции судна обеспечения были минимальными. В Северной Атлантике командир тактической группы передал в сети тактической связи на «Молдавию» для Москвы лишь одну короткую радиограмму. На этом, собственно, и завершилось непосредственное обеспечение. Далее, в том числе и пролив Дрейка, обе подлодки и «Молдавия» следовали самостоятельно. Как и прежде, субмарины шли своими маршрутами на разной глубине, постоянно переговариваясь между собой с помощью станций звукоподводной связи.

Этот переход можно со всей ответственностью назвать уникальным для советского ВМФ.

Во-первых, в составе тактической группы обеспечивающая подлодка К-469 практически не всплывала даже на перископную глубину. Лишь один раз это пришлось сделать на подходе к Антарктиде для пополнения запаса воздуха высокого давления.

Во-вторых, впервые был выполнен столь дальний оперативный маневр по переразвертыванию ракетного подводного крейсера стратегического назначения с флота на флот, в ходе которого непрерывно осуществлялось боевое патрулирование РПК СН при постоянной готовности к использованию ракетного оружия и непосредственном охранений его многоцелевой подлодкой.

В 1979 году по этому маршруту был выполнен последний, шестой трансокеанский переход с Северного на Тихоокеанский флот. В походе участвовали сразу два атомных подводных ракетных крейсера стратегического назначения проекта 667 БДР: К-455 под командованием капитана 1-го ранга И. Толстолыткина и К-490 под командованием капитана 1-го ранга В. Кузнецова. Обеспечивало переход ОИС «Байкал», на котором находился резервный экипаж под командованием капитана 1-го ранга И. Чефонова. Переход североморских кораблей проходил в неординарной обстановке: 17 февраля 1979 года началась вьетнамо-китайская война из-за спорных островов Спартли, и на тихоокеанском маршруте перехода можно было ожидать встречи с противолодочными кораблями и подводными лодками воюющих стран.

Для прохода проливом Дрейка советские корабли построились в строй фронта: РПК СН шли побортно от «Байкала» в дистанции до 40 кабельтовых, поддерживая между собой звукоподводную связь. 10 апреля оба подводных крейсера благополучно прибыли к месту нового базирования.

Вероятно, были и другие плавания и походы советских кораблей и подводных лодок в районы Антарктики, но пока они скрыты под различными грифами секретности.

Часть четвертая. «БЕЛЫЕ ПЯТНА» АНТАРКТИДЫ

Итак, мы рассмотрели основные этапы неизвестной войны за Антарктиду. Все ли удалось или нет? Время покажет! А пока расскажем о белых пятнах той самой необъявленной войны, о которых прежде никто и никогда не рассказывал. Познакомиться с ними сегодня мы можем благодаря отдельным смелым полярникам, которые озвучили события, в которых принимали самое непосредственное участие. И только в ряде случаев они просили об одном: не называть их имен. Участники тех событий без труда узнают своих друзей, а для прочих пусть они останутся безымянными.

«Без вести пропавшие» кадеты – создатели антарктических баз

16 сентября 1937 года из Германии в Южную Австралию вышел учебный корабль «Адмирал Корфангер», на борту которого проходили практику 40 курсантов – будущих офицеров кригсмарине. Они успешно обогнули мыс Доброй Надежды и через четыре месяца достигли австралийского континента. Здесь в течение месяца моряки отдохнули и, загрузив на корабль более 3 000 тонн зерна, начали обратный переход. Но сейчас их маршрут перехода пролегал вокруг мыса Горн.

До 12 марта корабль выходил на связь с руководством судоходной компании «Гамбург-Американ лайн», под флагом которой «Адмирал Корфангер» шел в кругосветное плавание. Однако в середине марта судно неожиданно исчезло у входа в пролив Дрейка. Поиски, организованные судоходной компанией с привлечением аргентинских и чилийских поисковых судов, не дали результатов. Лишь в конце сентября 1938 года в неприметной бухточке у мыса Горн среди безликой груды бревен, досок и бочек была найдена табличка от входной двери офицерской кают-компании. Техническая экспертиза, проведенная в Гамбурге, пришла к выводу, что данная табличка скорее всего принадлежала «Адмиралу Корфангеру». У страховщиков появились все основания считать, что именно бурные воды возле мыса Горн навсегда поглотили учебный парусник. Из 130 судов, направлявшихся в Тихий океан из Атлантики летом 1905 года, к началу августа в проливе Дрейка исчезло 53 судна. И пусть это произошло 30 лет назад, но вряд ли за три десятилетия коварный пролив изменил свой скверный характер.

Внешне кругосветное плавание «Адмирала Корфангера» выглядело обычным учебным походом для курсантов. Но это только на первый взгляд. Многое было необычным в данном походе и в последовавшей затем катастрофе. Начнем с того, что обломков учебного корабля или трупов погибших моряков до настоящего времени отыскать не удалось. А меж тем…

Перед выходом из Гамбурга на корабле была установлена мощная радиостанция, способная обеспечить кораблю связь с Германией из самых отдаленных точек Мирового океана и в первую очередь – с Гамбургом. Вот тут-то и стоит вспомнить, что начиная с 1932 года военные моряки Германии тесно сотрудничали с многими коммерческими судовыми компаниями, которые, как плавучие ретрансляторы, помогали им поддерживать радиосвязь с различными германскими кораблями и судами. Такой способ не только позволял увеличить дальность радиосвязи, но и гарантировал, что торговые суда Германии всегда могли быстро получить и столь же быстро передать на любой свой корабль необходимую информацию из рейха. В случае же обострения международной обстановки они могли получить соответствующие распоряжения в кратчайшее время.

Возможно, это просто совпадение, но у Третьего рейха уже в 1934 году появилось пресловутое «Исследовательское бюро F» (Forschungsamt), как потом выяснилось, занимавшееся перехватом радиосигналов радиостанций как внутри Германии, так и за ее пределами. Ведущим куратором, «радиоисследователей» в скором времени стал главный «исследователь» Антарктиды и будущий рейхсмаршал Герман Геринг. А в Гамбурге, уже в 1935 году будет открыт один из отделов абвера – абверштелле (ACT) «Гамбург», имевший собственную мощную радиостанцию, предназначавшийся для работы против Великобритании и США. И еще! Именно из Гамбурга, через два месяца после отыскания предполагаемого места кораблекрушения (17 декабря 1938 года), к берегам Антарктиды вышел гидроавиатранспорт «Швабеланд» на борту которого находилась экспедиция под руководством капитана Альфреда Ритшера. Его экипаж был подобран и обучен «Немецким обществом полярных исследований». Вскоре шельфовый ледник Фильхнера и оазис Джетти вошли в состав «антарктического сектора» нацистов, или – в состав Земли Новая Швабия. Итак, запомним: «Адмирал Корфангер» почему-то не сумел передать аварийный сигнал о происшествии с ним, хотя имел для этого возможность.

Во время предпоходового ремонта, на борту парусника были установлены гидрофоны для определения дистанции на проходящие корабли в условиях тумана, а также дизельные установки, которые по официальной версии должны были служить вспомогательными двигателями. При этом как-то упускается из виду, что именно дизельные установки океанских рейдеров позволяли в короткое время развить максимальную скорость хода (чтобы настигнуть торговое судно или, наоборот, оторваться от более сильного противника), да еще и увеличивали дальность плавания по сравнению с паровыми судами почти в три раза. А гидрофоны были большой редкостью и на боевых кораблях кригсмарине.

И, в-третьих, маршрут перехода «Адмирала Корфангера», как для парусного судна сразу же был назначен вдали от обычных судоходных маршрутов, что автоматически обеспечивало абсолютную скрытность перехода.

Даже эти ставшие известными в наше время «необычности» в подготовке учебного корабля более напоминают снаряжение нацистами специального транспорта для проведения какой-то таинственной экспедиции. А скорее всего это была подготовка и поход самого настоящего рейдера. Возможно, даже будущей антарктической эскадры кригсмарине. И может быть, наступит такое время, что однажды мы узнаем о том, что на его борту была и артиллерия. Ведь и вспомогательный крейсер «Комет», прошедший летом 1940 года Северным морским путем на Тихий океан, изначально советской стороне был представлен как невооруженный пароход «Эмс». И только позже весь мир узнал, что в действительности это был боевой корабль, имевший под маскировочными щитами 150-миллиметровую артиллерию, до 10 торпедных аппаратов, один гидросамолет, большой запас морских мин, а также запасы для рейдерства в течение года.

Выходит, в январе 1938 года к ледяному континенту пришла первая «научная» экспедиция Третьего рейха. А через год – новая. Но при этом возникают законные вопросы: действительно ли «Адмирал Корфангер» столкнулся с айсбергом в проливе Дрейка? И не появились ли позже среди жителей Новой Швабии исчезнувшие курсанты?

И главный вопрос: почему исчезновение учебного корабля «Адмирал Корфангер» с выпускным классом будущих флотских офицеров не вызвало какой-либо заметной реакции в рейхе?

Меж тем всего за шесть лет до этой катастрофы, 26 июля 1932 года, от удара фронтального шквала опрокинулся и затонул германский учебный корабль «Ниоба». Вместе с кораблем погибли 69 офицеров и матросов, в том числе целый выпускной класс курсантов, будущих флотских штурманов, медиков, механиков и унтер-офицеров. Тогда вся Германия погрузилась в траур, скорбя о погибших. Свидетелями той страшной ночи и не менее страшного возвращения перевернувшегося парусника с погибшими немецкими курсантами на борту в Киль стали наши китобойцы с первой советской китобойной плавбазы «Алеут», которые той ночью стояли у Хольтенау – в закрытой части порта А в 1938 году верховное командование кригсмарине обошлось только письмами соболезнования родным и близким исчезнувших курсантов. Вас это не удивляет?