Текст книги "Среда обитания"

Автор книги: Сергей Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Я думал, что ты насчет левой работы придираться будешь. Ну бывает, бывает. Нам-то со старухой много не надо, а внукам хочется чего ни то прикупить. Штаны вон американские двести рубчиков стоят, а глядеть не на что. Купил я внучке, она их мочить стала, чтоб сели, так восемь раз воду меняла – все линяли те штаны. Покрасить как следует не могут! – Дед развел руками и скорчил уморительную гримасу. – Такие вот дела, товарищ опер. Замок-то я делал. Может, я не вспомнил бы, да заказчик один ключ потерял приходил через полгода, просил запасной выточить. Я и запомнил. Ну а после наших с тобой переговоров загрустил я. Думаю, ведь без дела не спрашивал бы. Поехал домой. Выпил. Это было, скрывать не стану. Загрустил еще боле. Ну прямо тоска заела. Со старухой поделился. У меня после семидесяти секретов от нее нет. Старуха и говорит: "Иди, Петя, в милицию, покайся. Больше десяти суток тебе не дадут за то, что нетверезый". Я и пошел. Старуха у меня умная, голова что Дом Советов. – Старик посмотрел на Лебедева. Глаза у него были добрые, беспомощные, чуть слезились. – Как на Духу.

– Заказчика вы запомнили?

– А как же! По всей форме. Молодой, красивый. Зовут Олегом.

У Лебедева радостно екнуло сердце.

– Ну а фамилию?

Старик виновато мотнул головой.

– Тот-то и оно. Я ему левый заказ делал, квитанций не писал, фамилий не спрашивал. Да на такие сложные замки у нас и расценок нет!

– Эх! – не сдержав разочарования, выдохнул старший лейтенант.

– Если хочешь, могу дом показать, – сказал старик. – Это я помню. Штаны-то американские Олег мне продал. Я с ним поделился внучкиными заботами, а он говорит: "Садись в "жигуль", заедем ко мне – будут твоей внучке клевые штаны". Фартовые то есть. Какой-то там супер.

– Помните адрес?

– Сказать не могу, а на глаз можно. Гдей-то в Парголове. Я еще заметил – у него в саду яблоки осыпавши, и никто не собирает.

– Поехали, Петр Никитич, – вскочил Лебедев. – Так меня выручите!

– Сорок рублей и бутылка, – дурашливо сказал старик. – Бутылка сейчас! – и подмигнул Лебедеву.

Лейтенант и старший сержант засмеялись.

Заметив, что Лебедев нахмурился, Гулюкин улыбнулся и встал.

– Не бери в голову, молодой человек. Это у меня присказка такая. Сказка будет впереди. Поехали, поехали.

"Ничего себе присказка, – думал Лебедев, усаживаясь в машину. – Я уж подумал, придется на коньяк раскошеливаться. Водку-то после семи не продают".

Старик будто читал мысли старшего лейтенанта.

– Башка моя болит от дум и разговоров! Ой, болит – словно у меня там трамваи ездят. Где бы это хоть пива выпить?

– Выпьем, Петр Никитич, выпьем. Только дом покажите, найдем пиво.

9

Бугаев остановил машину на Зверинской наискосок от большого серого дома, в котором жил Аристарх Антонович Платонов. На улице было тихо и пустынно. Только на скамейке рядом с маленьким садиком вели неторопливую, нескончаемую беседу четыре старухи. У кафе, привязанный к ограждению витрины, сидел, склонив голову набок, щенок эрдельтерьер. Наверно, он дожидался своего хозяина давно, потому что радостно кидался навстречу каждому выходящему, а потом разочарованно поскуливал. Близость кафе навела капитана на мысль о том, что сегодня он рискует остаться без ужина. Семен достал из "бардачка" полиэтиленовый пакет и, закрыв машину, пошел в кафе. Эрдельтерьер с надеждой посмотрел на него.

В пустом зале высокая стройная девушка в вельветовых брючках и кожаной куртке о чем-то шепталась с молодой буфетчицей. Бугаев взял из вазы, стоявшей на прилавке, две сдобные булочки и спросил у девушки:

– Это не ваша собачка была привязана у дверей?

Девушка резко обернулась. Глаза у нее были большие, голубые, чуть испуганные.

– Почему это была? – В ее голосе прозвучал вызов.

– Собачка ушла в неизвестном направлении.

– Ой, Галка! – вскрикнула девушка. – Микки опять перегрыз поводок! И побежала к выходу.

– Галя, – сказал, подавая буфетчице деньги, Бугаев, – получите за две сдобные. А Микки на месте. Мне просто стало его жаль.

Буфетчица улыбнулась. В это время вернулась ее приятельница.

– Это что, новый способ знакомиться? – строго спросила она Бугаева.

– Старый, совсем старый, – усмехнулся Семен. Девушка ему была симпатична, и он чувствовал, по чуть дрогнувшим уголкам ее губ догадался: она готова простить ему шутку. На улице Бугаев остановился перед эрделем, отломил кусочек булочки и положил рядом. Но пес, не обратив внимание на еду, проникновенно смотрел на Семена и жалобно скулил.

– Суровая у тебя хозяйка, – сказал капитан. Он сел в машину, опустил стекло и внимательно осмотрел дом, в котором жил Платонов. В окнах его квартиры на третьем этаже горел свет. В окошке рядом висела авоська с крупными красными яблоками. Бугаев вытащил из кулька мягкую ароматную булочку и, откусив, обернулся к эрделю. Укоризнепно покачал головой. Такой булочкой пренебрег.

Из подъезда вышел мужчина с маленьким чемоданом в руке, посмотрел на часы и прыгающей походкой пошел в сторону улицы Горького. Бугаев, с аппетитом уплетая булочку, рассеянно смотрел ему вслед. Его интересовал другой мужчина – "коренастый шатен с выражением на лице". Да уж умел подполковник Корнилов, не вдаваясь в долгие объяснения насчет цвета глаз и формы подбородка, дать словесный портрет человеку, словно припечатать. Бугаев хорошо усвоил его характеристики, научился видеть людей глазами Корнилова и никогда не ошибался.

Радостно тявкнул пес. "Дождался свою хозяйку", – подумал Семен и бросил взгляд в сторону кафе. Эрдель радостно прыгал вокруг девушки. "Фигура-то какая. Ай-яй-яй. А я при деле". Девушка заметила Бугаева, улыбнулась и, наверное, тут же осудив себя за проявленное мягкосердечие, насупилась и гордо прошагала мимо.

– Микки! – позвал Бугаев. Эрдель обернулся и натянул поводок. Девушка сердито посмотрела на Бугаева.

– Я хотел его подкормить, – смиренным голосом сказал Семен, вылезая из машины. – А он у вас привереда. Ему, наверное, колбасу подавай. А колбасы я и сам бы съел.

– На колбасу у вас денег не хватает? – сказала девушка. – Все на машину потратили?

– Конечно! Бензин-то нынче дорогой. – Бугаеву хотелось подольше задержать девушку. Поговорить с ней. Так было полезнее для дела. Кому придет в голову, что любезничающий с девушкой мужчина торчит здесь по службе.

Девушка помедлила, внимательно глядя на Бугаева, потом, словно решившись, вынула из сумки пакет молока.

– Запейте. – Она протянула пакет Семену. – Или вы молоко не употребляете?

– Употребляю, – весело отозвался Бугаев и тут увидел, как из подъезда вышел Аристарх Антонович. Шатен он или нет, капитан не разобрал, – на голове Платонова красовалась светло-серая шляпа, – но по сосредоточенному, смятому волевой гримасой лицу, по всему облику Бугаев понял, что не обознался.

– Если вы еще и улыбнетесь, – сказал капитан девушке, – я буду считать сегодняшний ужин самым счастливым.

Девушка не выдержала и улыбнулась. "Какая у нее добрая улыбка", отметил Семен.

Платонов уверенной, самодовольной походкой подошел к красным "Жигулям", достал из кармана светлого плаща ключи и открыл дверцу. Прежде чем сесть в машину, он оглянулся по сторонам. По тому, как он это проделал, Бугаев понял, что у Аристарха Антоновича оглядывание – обычный ритуал самодовольного человека. "Я сажусь в свои новенькие "Жигули". Видят ли это прохожие?"

Он заметил девушку и поклонился ей. А она ответила на приветствие небрежным взмахом руки.

"Э-э, да они знакомы", – отметил капитан, еще не представляя, хорошо это или плохо и как такой факт можно будет использовать в будущем.

– Не предлагаю довезти вас до дому. За молоком не ездят в другой район, – сказал Бугаев девушке, внимательно следя за тем, как Платонов усаживается в машину, вставляет зеркало. – За угощение – спасибо. Завтра я верну шестипроцентным... Вашей подруге Гале. И у нее узнаю ваш телефон.

Бугаев сел в машину, включил зажигание и, отпустив метров на двести вперед красные "Жигули" Платонова, двинулся следом. Девушка с недоумением смотрела на отъезжающий автомобиль.

Платонов ехал не спеша, соблюдая правила. Бугаеву даже показалось, что при виде инспекторов ГАИ он сбавляет скорость. Он проехал Большой проспект, свернул на Кировский. Машин было уже немного, и капитан, чтобы Аристарх Антонович не заподозрил недоброе, отпустил его довольно далеко вперед. На Каменном острове Платонов остановился у телефонной будки. Проехав чуть вперед, затормозил и Бугаев. Или нужный номер был занят, или Платонов долго говорил. Ждать пришлось порядочно. А когда Аристарх Антонович вышел из будки, подошел к своим "Жигулям", его ожидал инспектор ГАИ. "Что он там нарушил? – с неудовольствием подумал Семен. – Такой дисциплинированный водитель". Платонов что-то долго объяснял инспектору, смешно жестикулируя, пока инспектор не отвел его шагов на двадцать назад и не показал на какой-то знак. "Стоянка запрещена, – догадался Бугаев. Сейчас и до меня очередь дойдет". Искушать судьбу он не стал и, пока Платонов платил штраф, отъехал, поджидая его за Ушаковским мостом.

Когда они миновали Поклонную гору, капитан забеспокоился. Похоже было, что Аристарх Антонович собрался на ночь глядя за город, а у Бугаева было меньше чем полбака бензина. Но в Парголове Платонов свернул с шоссе на тихую зеленую улицу. Выждав немного и выключив огни, Семен направился за ним. Габаритные огоньки платоновского автомобиля виднелись уже в конце улицы. Наконец мигнули тормозные. Видно, Аристарх Антонович прибыл на место. Бугаев тоже остановился, чуть не съехав в канаву, осторожно закрыл дверцу и легко побежал по тропинке туда, где только что светились огни автомобиля. Было совсем темно. Лишь редкие неяркие фонари высвечивали неровную, заросшую подорожниками дорогу. В редких домах светились окна, прохожих не было. Не доходя до машины, Бугаев остановился и прислушался. Шагов не было слышно.

"Что же он, решил в машине заночевать? – подумал Семен. – Или уже зашел в дом?" Но, приглядевшись как следует, Бугаев заметил, что Платонов поставил машину там, где никакого дома не было. Напротив пожарного водоема. Капитан решил не торопиться. "Не увидел, куда зашел, увижу, откуда выйдет, а так спугнуть можно". Но в это время осторожно открылась дверь "Жигулей" и так же осторожно закрылась. Слышно было, как царапнули по металлу ключи, не попав сразу в замочную скважину. Потом послышались шаги. Бугаев тихо двинулся следом. Около одного из фонарей он разглядел Платонова. Тот шел спокойной, уверенной походкой, держа в руке довольно большой чемоданчик-"дипломат", тускло поблескивающий металлической окантовкой. Мягко пружинила под ногами земля. Трава уже стала мокрой от росы. Легкий ветерок доносил из садов одуряющий запах цветущего табака и еще каких-то сладко пахнущих цветов. Неожиданно Платонов остановился. Замер и Бугаев. Аристарх Антонович стоял минуты две, очевидно прислушивался. Потом Бугаев услышал шорох, негромкое дребезжащее постукивание – наверное, Платонов подергал калитку. Семен придвинулся поближе, чтобы не пропустить, куда он войдет. Теперь он различал темный силуэт Платонова, припавшего к забору и пытавшегося что-то сделать с замком. Похоже, что калитка никак не открывалась. Аристарх Антонович поднял над забором "дипломат". Бугаев услышал, как, скользнув по кустам, чемоданчик глухо ударился о землю. Громко сопя, Платонов полез через ограду. Семен затаился, ожидая, что штакетник обломается, но Аристарх Антонович ухитрился ничего не сломать и, грузно перевалившись через забор, стал шарить в кустах, отыскивая "дипломат". Потом кусты прошелестели в направлении к темневшему в глубине участка дому. Ни одного огонька не светилось в окнах.

Бугаев осторожно подошел к калитке и с трудом прочитал на проржавевшем номерном знаке: "Озерная ул., дом 6". Рядом висел почтовый ящик, в котором белели газеты.

Собственно говоря, делать здесь Бугаеву было больше нечего. Он выполнил задание подполковника, выяснил, куда отправился на ночь глядя заинтересовавший уголовный розыск Аристарх Антонович Платонов. Но сомнительный способ, с помощью которого Аристарх Антонович проник на дачу, весьма заинтересовал капитана. "Тут что-то не то! – подумал он. – К себе на дачу люди через забор не лазают!" Он прошелся вдоль забора, слегка подергав штакетины. В одном месте они свободно раздвинулись, открыв лаз, которым, наверное, пользовались местные мальчишки. "Могли бы вы, Аристарх Антонович, и поберечь свои штаны, не лазать через забор", – ухмыльнулся Бугаев. Его так и подмывало нырнуть в сад и проверить, чем там занят его подопечный, но это уже было нарушением закона. А если дача принадлежит самому Платонову и он просто забыл дома ключи? "Хорош же я буду, если он обнаружит меня в своем собственном саду". Но и уехать капитан не мог. Чтобы не маячить у забора, он перешел на другую сторону улицы. Отсюда дом, куда приехал Платонов, был виден лучше: не мешали кусты, разросшиеся вдоль забора. Окна в доме были по-прежнему темные, но через несколько минут где-то в глубине дома появился свет, видно, включили лампочку в прихожей, а дверь в комнату оказалась приоткрытой. На мгновение света стало больше, в дверном проеме мелькнула фигура человека, и дверь плотно прикрыли. "Сейчас задернет занавески", – подумал Бугаев и не ошибся – скоро в двух окнах появились слабые отблески, пробивающиеся сквозь узкие щели плотных штор.

За спиной у капитана с громким стуком открылось окно.

– Позакрывала все окна! Не продохнуть! – донесся ворчливый бас, а потом Бугаев услышал приглушенную музыку. И голос популярного актера: "До чего точен этот плут! Приходится говорить осмотрительно, а не то мы погибнем от двусмысленности".

"Который раз показывают эту картину..." – мелькнула у капитана мысль, и тут же резкий женский голос заставил его вздрогнуть:

– Опять зарплату не принес! Пьянь несчастная Что пялишься? Залил глаза водкой!

"Увы, бедный Йорик! Я знал его, Горацио", – прошептал артист. Потом его слова утонули в бубнящем голосе мужчины.

– Ты мне сердце не рви. Уймись! Хуже будет.

Заплакал ребенок, и тут Бугаев услышал шум приближающейся автомашины. Яркий свет фар высветил все колдобины и лужи на дороге. Недалеко от того места, где стоял капитан, машина остановилась. Хлопнули дверцы.

– Где-то здесь, – сказал мужской старческий голос. – Темно как... мужчина выругался. – Не могли до утра подождать.

– Ничего, Петр Никитич, – успокоил молодой звонкий голос – Сейчас пройдемся, вы и вспомните.

Голос этот Бугаеву был хорошо знаком.

"Володька Лебедев, – удивился капитан. – Чего он тут делает?" – Семен перепрыгнул через канаву и кинулся к машине.

– Лебедев! – тихо позвал он.

– Я, – отозвался молодой голос – Кто здесь?

– Да не ори ты! – одернул Бугаев.

– Семен, ты? – узнал старший лейтенант.

Бугаев подошел к машине и сказал шоферу, выглядывавшему через опущенное стекло.

– Свет выруби.

Улица снова погрузилась во мрак.

– Вы чего приехали? – спросил Семен у Лебедева.

– Петр Никитич ключ опознал, – прошептал Лебедев. – От дома погибшего...

– Значит, сошлось. Платонов туда залез.

– Какой... – начал Лебедев.

– Аристарх. Ну что ж, теперь нам сам бог велел. Сажай своего Никитича в машину. Пусть сидит тихо и не вылазит, – скомандовал капитан.

– А дом? – удивился старик. – Дом будем искать?

– Садитесь и сидите молча. И не курить. – В голосе Бугаева старик почувствовал неоспоримую властность и, не проронив больше пи слова, полез в машину. Бугаев тихонько притворил за ним дверцу.

– Давай за мной, – сказал он Лебедеву, и, перескочив через канаву, они подошли к забору. Семен нашел лаз и нырнул в него.

В боковом окне щель между шторами была побольше. Схватившись руками за наличник, Бугаев влез на уступ фундамента. Лебедев поддерживал его сзади. Комната была большая, плохо освещенная. Скорее всего Платонов включил только настольную лампу. Сам он стоял около стены, завешанной иконами, и, держа в руках, рассматривал одну из них. Потом потянулся вверх и повесил ее на место. И тут же снял другую. Перевернув, он внимательно посмотрел на обратную сторону. Бугаеву даже показалось, что Платонов ласково провел по ней рукой. Эту икону Аристарх Антонович осторожно поставил на пол. Семен заметил, что так уже стоят, прислоненные к стене, несколько икон.

Аристарх Антонович между тем прошелся вдоль стены, внимательно разглядывая иконы. Наверное, он что-то искал и не мог найти, потому что, скрывшись на несколько секунд из поля зрения капитана, появился, держа в руке маленькую настольную лампу, и стал светить на иконы. Косые лучи прыгали по ним, и казалось, что святые ожили – выражения их лиц судорожно менялись в игре света и тени. Наконец Платонов снял еще одну икону и поставил лампу на место. Потом принес "дипломат" и стал складывать туда иконы.

"Сейчас выйдет, – подумал капитан. – Тут мы и возьмем его с поличным. Надо же – ведь самый настоящий ворище!" Он тронул Лебедева за плечо и осторожно слез на землю.

– Будем брать на выходе. А то скажет, что влез из чистого любопытства, – прошептал Семен старшему лейтенанту. – Он тут крупно прибарахлился.

Инспекторы затаились у крыльца, но в доме по-прежнему была тишина.

– Что он там, спать улегся? – сердито шепнул Бугаев и снова приладился к окну.

Аристарх Антонович, открыв дверцу бара, наливал в стакан коньяк. Налив половину, он посмотрел на стакан, смешно оттопырив губы, и долил еще.

"Вот живоглот! – подумал Семен, глядя, как Платонов с удовольствием пьет из стакана. – И коньяк-то марочный выбрал!" Платонов поставил пустой стакан на полочку, внимательно осмотрел бар, взял три пачки сигарет Бугаев не разглядел каких – и закрыл бар. Потом, словно спохватившись, снова открыл и, вынув из кармана носовой платок, тщательно вытер им бутылку, стакан, потом дверцу бара. Бугаев спрыгнул и подошел к Лебедеву, присевшему на крыльце.

– Что там? – спросил старший лейтенант.

– Цирк. Сейчас будет весь дом носовым платком обтирать.

Но огонь в окне погас, негромко стукнула дверь в глубине дома. Платонов, неслышно ступая, появился на крыльце. Со света он не заметил сотрудников и, повернувшись к ним спиной, прикрыл дверь и сунул ключ в замок...

– Гражданин Платонов! – строго сказал Бугаев.

– А-а-ай! – дернулся Аристарх Антонович, словно ужаленный, и, пригнувшись, кинулся от дверей, угодив Лебедеву головой в живот. Каким-то чудом Володя удержался, а Платонов свалился с крыльца, ломая кусты.

Понятыми пригласили старика Гулюкина и соседку, молодую женщину, которая и сообщила, что дом принадлежит Олегу Анатольевичу Барабанщикову. Лебедев сел писать протокол. Бугаев открыл на столе "дипломат" Платонова. Там лежали три небольшие иконы. Аристарх Антонович на вопросы отвечать отказался.

– В чемодане "дипломат", изъятом при задержании гражданина Платонова Аристарха Антоновича, обнаружены три иконы с изображением святых, продиктовал капитан Лебедеву.

Гулюкин, с любопытством разглядывавший иконы, сказал:

– "Георгий Победоносец", "Спас на престоле" и "Положение во гроб".

– Вы точно знаете? – спросил Бугаев.

– Точно, товарищ начальник.

– Так и запишите, товарищ Лебедев, – официальным тоном сказал капитан.

– Врет! – вдруг подал голос Аристарх Антонович, пришедший в себя после испуга и сидевший с каменным лицом. – Старый человек, а врет! Какой же тут "Спас на престоле"? Нечего приписывать мне чужие иконы.

– Немой заговорил, – тихо, себе под нос, буркнул капитан и, повернувшись к Аристарху Антоновичу, спросил: – А что же это за икона?

– Принадлежащая лично мне икона "Спас в силах".

Гулюкин смущенно махнул рукой – пишите, мол, что хотите.

Бугаев открыл второе отделение "дипломата" и вынул оттуда большой синий конверт. В конверте лежала старинная книга в бежевом, телячьей кожи, переплете.

– Библия, что ли? – Капитан раскрыл ее и увидел, что желтые, кое-где истлевшие страницы исписаны красивой старинной вязью, а заглавные буквы раскрашены.

– Библия толще, – вставил Гулюкин.

– Э-э... – Аристарх Антонович издал какой-то нечленораздельный звук.

– Вы хотите сделать заявление, гражданин Платонов? – поинтересовался Бугаев. У него никак не выходил из головы Платонов, пьющий чужой коньяк.

Аристарх Антонович не сводил глаз с книги.

– Нет, не хочу, – наконец выдавил он.

– Запишем: старинная книга. – Бугаев сунул руку в конверт и достал оттуда железнодорожный билет с фирменным посадочным талоном на "Стрелу".

– Поезд номер один, вагон шестой, место тринадцатое, – сказал он. – А поезд-то ушел, Аристарх Антонович! Билет-то вчерашний! Что же вы не уехали? Неотложные дела задержали?

Платонов молчал.

– По каким делам вы оказались в доме гражданина Барабанщикова? спросил Бугаев. – И откуда у вас ключ от чужих дверей? – Он положил на стол длинный ключ с заковыристой бородкой – чудо кустарного производства. Точно такой же, что нашли в кармане погибшего хозяина дома.

– Мое изделие! – гордо сказал Гулюкин. – Точно. – И требовательно уставился на Аристарха Антоновича, словно хотел поскорее услышать, каким образом его произведение оказалось в руках Платонова.

Но Платонов больше не произнес ни слова. Он сидел с таким видом, словно все происходившее в доме совсем его не касалось. Лицо Аристарха Антоновича снова приобрело выражение значительности и превосходства.

Бугаев махнул рукой:

– Ладно. Еще наговоримся. Время будет.

Понятые подписали протокол, дверь опечатали.

В машине Гулюкин с сожалением, ни к кому не обращаясь, сказал:

– Время позднее, пивком уже не разжиться. Ну да ладно. Вижу, и без меня бы вы обошлись, соколики...

10

На следующий день утром Лебедев выяснил в домоуправлении, что Олег Анатольевич Барабанщиков работал на станции Ленинград-Товарный, в военизированной охране.

Начальник охраны, пожилой плотный мужчина, похожий на офицера-отставника, только что вскипятил чай и разложил на столе бутерброды, поэтому появление Лебедева его не слишком обрадовало. Он отвечал неохотно, хмурился, то и дело дотрагивался широкой загорелой ладонью до чайника, словно хотел намекнуть о необходимости поскорее закончить разговор.

– Барабанщиков? Работает такой. Есть ли замечания? Замечаний нет. Все у него тихо, никто не балует.

– Как же вы говорите – работает, – не вытерпел Лебедев, – когда он три дня назад погиб.

– Погиб? – удивился начальник и открыл серую, залапанную не слишком чистыми руками амбарную книгу, словно в ней должны были появиться сведения о гибели Олега Анатольевича.

– Вот как?! Погиб, – шепнул начальник, выискивая что-то в многочисленных графах. Найдя, сказал: – Он сегодня в ночь должен выйти. Но, кажись, с кем-то еще менялся дежурствами. Сейчас выясню. – Открыв дверь в соседнюю комнату, он спросил: – Григорьева, Барабанщиков ни с кем не менялся сменами?

– Менялся, Петр Петрович, – ответил приятный женский голос – С Брейдо он менялся. Говорил, в Москву надо.

– В Москву, говорил, надо, – снова усевшись за стол, повторил начальник и приложил ладонь к чайнику. Наверное, чайник катастрофически остывал, потому что Петр Петрович, вдруг решившись, сказал: – А вы, товарищ, может, со мной за компанию по чайку ударите?

Ничего нет лучше для выяснения каких-либо обстоятельств, получения необходимых сведений, как серьезное, с глазу на глаз чаепитие. Исчезают натянутость первых минут знакомства, настороженность. Ничего не значащие реплики, вроде "эх, чаек, всем напиткам королек" или сообщение друг другу "чайных" секретов, помогают найти общий язык и завести душевную беседу.

Бутерброды Петр Петрович разделил по-братски, чай заварил со знанием дела. Да и беспокоился он напрасно – кипяток был еще что надо.

– У нас ведь народ сложный, товарищ Лебедев, – рассказывал он, с удовольствием прихлебывая чай. – Из-за денег к нам не идут, зарплата с гулькин нос. Нанимаются лоботрясы, к любому другому делу непригодные, или те, кому время свободное нужно. Так что вахтеры наши на всяк манер. В душу-то человеку не залезешь, но я ведь чувствую – есть такие ловчилы! И калымят где-нибудь, и еще черт-те чем занимаются.

Лебедев слушал внимательно, не донимал Петра Петровича вопросами. Ждал, когда дело дойдет до Барабанщикова.

– Вот есть такой вахтер – Плошников. Мужик двужильный. Так он в свободное время у себя в гараже машины чинит. Когда-то на станции техобслуживания работал. Мастер! Так этот Плошников на своей починке в десять раз больше заработает, чем у нас. Но человек он тихий, не запивает, не прогуливает. А есть и умственные люди. Два молодых парня-художника работают. Ну, не могу сказать, что известные. Но хорошие художники. – Он достал из стола книжку в зеленой суперобложке. Лебедев не успел прочитать название. Раскрыл.

– Вот видите – оформление художника Бунчакова. Саня у нас работает... А вот Барабанщик... – Он машинально сказал "Барабанщик", так, наверное, как привыкли звать Олега Анатольевича между собой, но тут же поправился: А вот Барабанщиков был мне мало понятен. Человек добрый, приветливый, для каждого нужное слово найдет, но не мог я понять – в чем его стержень. Заглянет в контору – все у него хиханьки да хаханьки. Кому среди зимы гвоздичку подарит, кому пачку сигарет американских. А начнешь с ним про житье-бытье говорить, он словно налим, не дается в руки. – Петр Петрович вздохнул, потом спросил: – Он что ж, в аварию попал?

– Нет. Ездил за город, проник в полуразрушенную церковь. Ну и... то ли с высоты сорвался, то ли еще что. Разбился, в общем.

– Вот так-так! – удивился начальник. – Чего это он полез в церковь? Такой осторожный человек.

Лебедев промолчал.

– Да, знал бы, где упасть, – покрутил головой Петр Петрович.

– Он дружил с кем-нибудь из сотрудников?

– У нас особо не раздружишься. Отдежурил сутки и гуляй. Как собрание запланируем провести, прямо бедствие, аврал объявляем. Не соберешь ведь наше войско. – Он подумал немного. – А Барабанщиков-то со всеми ласков был. Дружить не дружил, но ни с кем не ссорился. Подмениться был всегда готов. – Петр Петрович вдруг неожиданно засмеялся и закрутил головой: – Не пойму только, почему его собаки не любили! Ведь сколько раз кусали.

– Какие собаки? – удивился Лебедев.

– Да наши. Сторожевые. Вахтер, когда на дежурство идет, собак во двор выпускает. Да и кормит их он.

Приехав в управление, Лебедев на всякий случай поинтересовался в ОБХСС, не было ли за последние годы случаев воровства на станции Ленинград-Товарный. Ему ответили, что с тех пор, как там поменяли начальника охраны, хищения прекратились. "Молодец Петр Петрович, – подумал Лебедез с теплотой, – наладил дело".

И еще одну новость узнал старший лейтенант в управлении. Олег Анатольевич Барабанщиков, сорокового года рождения, кличка Барабан и Фокус, дважды судимый, один раз – за мошенничество, второй – за покушение на убийство, значился в картотеке Министерства внутренних дел Союза.

11

Вид у Аристарха Антоновича был насупленный. Четыре морщины на лбу залегли особенно глубоко. Не чувствовалось, что неожиданное задержание на чужой даче поколебало его самоуверенность.

"Кого же он мне напоминает?" – подумал Игорь Васильевич, но вспомнить так и не мог.

– Ну что ж, Аристарх Антонович, вчера я у вас гостил, сегодня вы ко мне с ответным визитом...

Платонов шутки не принял, только сердито скосил на Корнилова холодные голубые глаза.

– Вам, конечно, понятна причина задержания? – продолжал подполковник.

– Нет. Совсем непонятна, – отрубил Платонов.

– Я объясню еще раз. Вы были задержаны в доме, принадлежащем гражданину Барабанщикову Олегу Анатольевичу, при попытке вынести оттуда три старинные иконы... – Корнилов перелистнул протокол задержания. Ценность икон определит экспертиза...

– Все не так!

– Вот и объясните, как было на самом деле. – Корнилов достал сигареты, закурил. Протянул пачку Аристарху Антоновичу. – Не хотите? – Тот мотнул головой.

Несколько минут они сидели молча. Платонов то сдвигал брови, то выпячивал нижнюю губу, то принимался быстро-быстро барабанить пальцами по подлокотнику кресла. Корнилов не торопил. Наконец Аристарх Антонович сделал глубокий вдох, как перед прыжком в воду, громко выдохнул воздух и сказал:

– Вам известно, что я старший инженер конструкторского бюро?

– Да, – кивнул Игорь Васильевич и включил магнитофон. – Это записано в протоколе задержания.

– К тому же я кандидат технических наук. В кругу моих коллег – ученых и инженеров – мой арест вызовет недоумение... – Он на секунду замолк, подбирая слова. – И возмущение произволом...

– Мы заинтересованы побыстрее разрешить все проблемы, благожелательно сказал Корнилов. – Вы хотели объяснить, как оказались в чужом доме?

– Ну хорошо, – согласился Платонов. – Объ-яс-няю: Барабанщиков – мой знакомый. Не приятель, не друг – просто знакомый. У-точ-няю: несколько раз он оказывал мне услуги – реставрировал иконы. У меня большая коллекция...

Корнилов кивнул.

– Вот-вот. Вы имели честь... Несколько месяцев назад я дал Барабанщикову на реставрацию три редких экземпляра. – Он подумал немного и добавил: – Нет, прошло уже больше времени. Больше года.

Игорь Васильевич пометил на листке бумаги: "3 иконы?"

– Вчера вы приходите ко мне и показываете фотографию Олега Анатольевича. Так сказать, мертвого... – Он свел морщины на лбу. Откашлялся. – Понимаю ваше недоумение, но на фото Барабанщикова я сразу не узнал. Потом, когда вы ушли, меня вдруг осенило... Я решил проверить – это так естественно. Не правда ли?

– Продолжайте, продолжайте, – кивнул Игорь Васильевич. "Не прост, Аристарх Антонович, не прост! – подумал он. – Логично излагает".

– Телефона у Барабанщикова нет. Я поехал на машине. Ключ от дома Олег мне дал давно. Иногда я приезжал в его отсутствие отдохнуть. Увидев, что дом пустой, – понял, случилось несчастье. Я не обознался – на фото Олег мертв? Вы понимаете, товарищ...

– Корнилов.

– Товарищ Корнилов. Когда начинаешь волноваться, всегда делаешь ошибки. Олег умер, подумал я. Приедут родственники. Они живут у него в Пензе. Имущество разделят. Иконы выбросят или продадут. Как я докажу, что это мои иконы? Как? – Он развел руками. – Ну вот! Я решил их забрать. Мои иконы. В это время приехали ваши товарищи.

– Иконы отреставрированы?

– Что? Ах да! Иконы. Уже отреставрированы. Я могу заплатить родственникам за работу Олега Анатольевича.

– Аристарх Антонович, у вас с Барабанщиковым есть общие знакомые?

– Кого вы имеете в виду?

– Общих знакомых. Людей, которые бы знали и вас и Барабанщикова.

– Есть, конечно.

– Кому-то из них можно сейчас позвонить?

– Сейчас? – Платонов посмотрел на часы. – Можно. Только я...

Корнилов протянул ему записную книжку, изъятую во время задержания. Аристарх Антонович начал листать.

– Вот, хотя бы Рассказов Петр Горемирович... Доктор наук. Коллекционер. Вас соединить с ним?