Текст книги "Мистификация (сборник)"

Автор книги: Сергей Снегов

Соавторы: Ольга Ларионова,Вячеслав Рыбаков,Александр Шалимов,Аскольд Шейкин,Лев Куклин,Андрей Измайлов,Александр Щербаков,Артем Гай,Дмитрий Каралис,Андрей Бельтюков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Запрокинув голову, Тун не отрываясь глядел на уносимые ветром причудливые облачные клочья. В них было что-то угрожающее. «Кажется, и там дым…»

– Странный запах, – заметил, принюхиваясь, Антонио, – вы не находите? Словно бы отдает керосином.

– Пожалуй, – Тун опустил голову, нахмурился, – значит, напалм. Сельву подожгли.

– Что вы, Тун… Невозможно… И зачем?

– То самое, о чем я вам говорил… Когда должны вернуться мужчины?

– Завтра, – подсказал неизвестно откуда взявшийся Чико.

– Придется уходить на тот берег, – сказал Тун. – Река должна остановить пламя.

– Но поселок сгорит! – всплеснул руками Антонио.

– Да, по-видимому. Надо спасать людей.

– Тут нет лодок. На них ушли мужчины.

– Сделаем плот, женщин и детей перевезем на плоту. Пошли, Чико.

– Я сейчас прибегу помогать вам, – крикнул Антонио, – только выпущу змей, которых сегодня принес Чико.

К полночи плот был готов. Десяток пальмовых стволов скрепили веревками и лианами. Никто в селении не спал. Женщины и дети уже собрались на берегу. Малыши дремали за спинами матерей, дети постарше испуганно жались у самой воды. Вокруг слышался кашель. Селение уже заволокло дымом. Дым стлался и над рекой. На востоке взошла луна, но сквозь дым ее свет почти не доходил до земли. Зато с юга по небу надвигалось багровое зарево, и во мраке сельвы между темными стволами деревьев уже появились красноватые просветы. Оттуда, из глубины сельвы, все явственнее доносились угрожающий гул и треск.

– Надо грузиться, – сказал Тун. – За один раз всех не заберем. Придется возвращаться.

– Вы с Чико плывите с первой группой, – предложил Антонио, – а я останусь с теми, кто не поместится. Первыми пусть плывут дети и женщины с малышами.

– Распорядитесь, отец мой. – Тун взял в руки длинную доску, чтобы использовать ее вместо весла. – Вас они лучше послушаются.

В суматохе посадки никто не обращал внимания на противоположный берег. Тун, разместившийся со своим веслом на дальнем конце плота, первым глянул туда и ахнул. Там между стволами деревьев уже плясали языки пламени. Он указал на них Антонио, и оба, как по команде, повернулись в противоположную сторону. Тут стена огня находилась в нескольких сотнях метров от поселка и неумолимо приближалась.

В отчаянии Антонио воздел руки к небу:

– Господи, ты же видишь, что происходит. Помоги нам, помоги этим несчастным!

Дети на плоту подняли крик. Им начали вторить женщины на берегу.

– Сажайте на плот всех, – крикнул Тун, – всех до одной. Попробуем выплыть на середину реки и удержаться там.

– Плот не выдержит.

– Сажайте.

Крики на берегу вдруг смолкли.

– Быстрее на плот, – Антонио махнул рукой, – все на плот, быстрее.

Однако никто не двинулся. Женщины, сбившись в кучу, смотрели куда-то вверх.

Антонио тоже глянул вверх и остолбенел. Что это? Он бредит или… свершается чудо? Большие крылатые существа беззвучно кружили на фоне багрового зарева над кронами деревьев. Это не были птицы. И они не суетились… Они совершали широкие спокойные виражи, приближались к самой стене огня и снова возвращались к реке, а стена огня с каждым их приближением темнела, опадала, угасала почти на глазах. Редел и дым, он словно растворялся в ночном воздухе.

На плоту тоже затихли. Теперь все – и Антонио, и дети, и женщины, и Тун с Чико на плоту – не отрывали взглядов от удивительных крылатых созданий, беззвучно кружащих над рекой и горящей сельвой.

«Чудо, господи, чудо. Хвала тебе, господи!» – билась мысль в голове ошеломленного Антонио, а где-то совсем рядом возникала, прорываясь, другая мысль, которую Антонио не хотел, не имел права допустить. Не отрывая взгляда от свершавшегося в небе, он пытался вспомнить слова молитвы и не мог.

Пламя пожара угасало. Они потушили его. Потушили у самого края поселка. Но как? Каким способом? Этого Тун Читапактль понять был не в состоянии. Он невольно подумал о тайнах, которыми владели его далекие предки. Мысленно усмехнулся. Нет, здесь совсем другое… Наверху уже никого не было видно. Тун опустил голову, потер затекшую шею. Огляделся. Дети на плоту продолжали зачарованно глядеть вверх. Никто не произносил ни слова. За поселком в сельве, откуда еще совсем недавно надвигалась стена пламени, темно. На противоположном берегу огня тоже не видно. Небо чуть багровело далеко на юге, а над головой сквозь узор ветвей и листьев ярко светила почти полная луна. Серебристые пятна лунного света, пробившегося сквозь неподвижную листву, лежали на земле и на крышах хижин. Серебристой дорогой бесшумно струилась у ног река.

– На берег, сходите на берег, – обратился Тун к женщинам и детям на плоту. – Возвращайтесь в свои хижины. Беда миновала.

Поглядывая наверх, они молча покидали плот. Так же молча расходились по поселку. В тишине слышался лишь шорох шагов.

Привязав плот к воздушным корням лаурелии, росшей возле самой воды, Тун и Чико подошли к отцу Антонио. Он стоял, подобный изваянию, на залитой лунным светом утоптанной площадке между деревьями. Склоненная голова касалась молитвенно сложенных ладоней.

– Не будем мешать, – шепнул Тун. – Он молится.

– Нет-нет, друзья мои, – со вздохом отозвался Антонио, медленно поднимая голову, – не молюсь, хочу понять…

– Если бы я верил в чудеса… – начал Тун.

– Я верю в них, – поспешно сказал Антонио. – Но сегодня… Чудеса творит бог, силы добра. Или нам все это привиделось?

– Привиделось или нет, но пожар погас.

– Это были дьяволы сельвы, – убежденно заявил Чико. – Зеленые дьяволы сельвы. Значит, они добрые. Почему они тогда… – Он не кончил и, закусив губы, глянул исподлобья на пастора.

– Зло не может творить добро, – растерянно пробормотал Антонио. – Ты ошибся, мой мальчик. – Он положил руку на курчавую голову Чико. – То не дьяволы сельвы…

– Тогда кто?

– Я не знаю.

– Попробуем выяснить это завтра, – сказал Тун, – может быть, узнаем, чем они сбили пламя.

– Просто захотели, и огонь погас.

– Если так, им необязательно было появляться и летать над поселком, Чико. Они летали довольно долго. Они чем-то воздействовали на огонь.

– Рассказы о них я считал легендой, – Антонио говорил совсем тихо, словно обращаясь к самому себе, – стала ли легенда явью, или это сон, бред, галлюцинация? Или Всевышний захотел испытать нас?

– Нам следует отдохнуть, – сказал Тун, – до рассвета еще есть время. Пожар погас, и пока нам ничто больше не угрожает. А утром поглядим, подумаем…

Перед рассветом Туна разбудил шорох дождя. Капли шуршали в листве, все громче постукивали по крыше и в спущенные деревянные жалюзи. Потом послышались раскаты грома и нарастающий шум ливня.

«Дождь, пожалуй, смоет все следы», – подумал Тун и снова заснул.

* * *

– Все сгорело, босс, – Лопес всхлипнул, – ничего не успели спасти. Машины, палатки, инструменты, все пропало…

Выглядел Лопес жалко. Лицо в копоти, усы и брови опалены, одежда в дырах, пояса с пистолетами нет.

Кроу уже знал о пожаре. Утром сообщили по радио из поселка на правом берегу Риу-Негру. Кроу приказал послать катера, оборудованные противопожарными устройствами, но их на месте не оказалось. Ночью их вызвали тушить еще один лесной пожар где-то в противоположном направлении – в стороне Манауса.

Теперь вот явился Лопес. Стоя посреди кабинета хозяина, он переступал с ноги на ногу и со страхом глядел на Кроу.

– Все там погасло? – спросил Кроу, постукивая пальцами по столу.

Лопес пожал плечами:

– Все вроде… Дождь утром был сильный. Если бы не дождь, нам бы не выбраться оттуда. Тоже сгорели бы.

– Леса много пропало?

– Много, сеньор… Огня было, как воды в Риу-Негру, стеной шел. – Лицо Лопеса искривила судорога.

«Неужели из-за Хьюго? – думал Кроу. – Называется, выкурил друзей Карлсона! Эта идиотская затея, пожалуй, обойдется в несколько миллионов… И сам опять куда-то исчез… С утра не могут разыскать… А его дурни и этот кретин Лопес ничего не сумели сделать».

– Проспал пожар? – Кроу с отвращением взглянул на Лопеса. – К самому лагерю огонь подпустили? Опять перепились с вечера!

– Клянусь, сеньор! Я ни в чем не виноват! Огонь пришел, как молния. Никогда такого не было. Клянусь!

– Ты мне надоел, Лопес. И не оправдал моих ожиданий. Мне не нужны такие работники. Считай, что ты уволен с сегодняшнего дня. Стоимость потерь с тебя удержат, а не хватит – пойдешь в тюрьму.

Кроу не без оснований ждал, что Лопес испугается еще больше, начнет упрашивать не увольнять его, но ничего такого не произошло.

Лицо Лопеса словно окаменело, постоянно прищуренные глаза совсем исчезли в складках век. Тыльной стороной ладони он обтер уголки губ и негромко, раздельно сказал:

– Не спеши, босс… Лопес – нужный человек. Лопес кое-что знает…

– Что такое? – угрожающе протянул Кроу. – Да ты соображаешь, тварь, с кем разговариваешь?

– Не спеши. – Губы Лопеса искривила усмешка. – Знаю, что говорю. Спроси Одноглазого…

– Ах вот что. – Кроу вспомнил, что Лопеса ему рекомендовал Хьюго. – Но ты ошибаешься. Хозяин здесь я.

– Знаю, босс. – Лопес сглотнул набежавшую слюну. – Я не про то… Я тоже боюсь Одноглазого, как и ты… И не верю ему, как и ты… Пожар его дело, но…

– Да ты ошалел, – прервал Кроу, но тут же сообразил, что лучше дать Лопесу выговориться. Поэтому заключил вопросом: – С чего ты взял?

– Знаю, босс. Все знаю… Одноглазому помогли зеленые дьяволы. Это они пригнали ночью огонь…

«Совсем ошалел, – решил Кроу, осторожно выдвигая ящик стола, где лежал заряженный пистолет, – если только он двинется ко мне…»

Лопес предостерегающе выставил руку:

– Не спеши, босс… Ты тот раз говорил – надо стрелять. Я стрелял…

– В кого? – Кроу положил руку на пистолет.

– В зеленого дьявола… Они там были ночью. Гнали огонь на нас… Люди рассказывали – зеленые дьяволы гасят огонь в сельве. Эти гнали огонь на нас. Я стрелял в одного…

– Ну? – Теперь, с пистолетом в руке, Кроу уже не опасался Лопеса.

– Попал, видно… Он крикнул и стал падать, кувыркался, – Лопес показал пальцем, как падал «дьявол», – падал и кричал: «Хьюго, Хьюго…»

– И вы подобрали его?

Лопес развел руками:

– Как подберешь? Упал в огонь. Но потом был дождь. Огонь потух. Что-нибудь осталось. Я знаю то место, босс.

– А люди Хьюго? Они видели?

– Один там остался… Тоже стрелял, после меня. Но, – Лопес опустил голову, – дерево с огнем упало. Не успел отбежать. Другого мы привезли. Совсем плохой. Весь обгорел. Много раненых, обгорелых, шеф. Надо в больницу.

– Больница далеко. – Кроу потянулся к телефону. – Я скажу своему доктору. Он посмотрит. Поможет, кому не поздно. Где твои люди?

– На барже… Едва дотянули катером.

– Пусть выгружают. Распорядись и приходи сюда. Доктор подойдет.

– Надо плыть, босс.

– Я подумаю.

– И не надо говорить Одноглазому.

– Иди-иди и возвращайся быстрее.

* * *

– Я уезжаю, Антонио. Мне надо как можно быстрее попасть в Манаус. Если бы вы согласились отпустить со мной Чико…

– Я уже сказал – нет. Да он и не согласится покинуть меня.

– А если нам отправиться в Манаус втроем?

– Зачем? Для меня все случившееся – чудо.

– Чудес не бывает, Антонио.

– Мы оба и все обитатели поселка были свидетелями чуда. Я, конечно, сообщу о чуде епископу. Может быть, теперь он отпустит немного денег и удастся соорудить тут небольшой храм в память о чуде.

– Чудо, чудо! Вы же интеллигентный человек, Антонио!

– Не стоит продолжать наш спор, Тун. Мы оба интеллигентные люди, но я служитель церкви, а вы – атеист. Я уже понял: нам не разубедить друг друга. Возможно, моя позиция кажется вам недостаточно аргументированной, но и у вашей нет никаких вещественных доказательств. Вы не нашли ничего.

– Перед рассветом прошла гроза. Был сильный дождь. И, кроме того, я не имел возможности сделать анализы почвы, обугленной растительности. Кто знает, что могли бы показать анализы.

– Здешние индейцы относятся к племени йаномами. Севернее их соплеменники еще кочуют по сельве. Эти осели недавно. Они еще остаются собирателями, охотниками, следопытами сельвы. Чутье никогда не подводило их. И в сельве они никогда не ошибаются. Я тоже побывал с ними на пожарище, прошел вдоль границы, где стена огня вдруг остановилась. Они слушали, нюхали, смотрели, ложились на землю, пробовали на вкус обгорелые ветви и плоды. И они сказали твердо: тут был огонь, и ничего больше. Только огонь, который сам погас.

– Но почему?

– Этого они не знают. Причины для них не существует. Был огонь и погас. Это все.

– А для нас с вами, Антонио?

– Для меня – свершилось чудо.

Тун покачал головой:

– Я бессилен… Придется ехать одному. И у меня нет никаких доказательств, нет свидетелей. Не знаю даже, захочет ли шеф публиковать мои репортажи. «Чудо над сельвой»? Кому это сейчас надо?

– У вас есть и многое еще.

– И во всем не хватает доказательств. Разумеется, я постараюсь вернуться сюда как можно скорее, с телеоператором, но я боюсь… Я почему-то боюсь оставлять вас тут одного, Антонио.

– Разве я один? Со мной Чико и все они. Господь однажды оборонил нас, не оставит и дальше в беде.

– Мне очень не по душе уезжать одному, но сейчас это совершенно необходимо. Жаль, что вы не хотите ехать со мной.

Пастор улыбнулся, развел руками:

– Я же говорил…

В полдень Тун Читапактль покинул селение. Двое охотников, вооруженные луками и короткими копьями, взялись проводить его до устья Боа-Негру, откуда можно было бы добраться почтовым катером или вертолетом до Карвуэйру. Все обитатели селения, во главе с вождем и отцом Антонио, собрались на берегу. Когда долбленая лодка с тремя путешественниками отбыла от берега, все, как один, подняли руки в прощальном приветствии, а вождь высоко подбросил вверх украшенное перьями копье и, ловя его, крикнул:

– Дети Луны желают тебе удачи на твоей охотничьей тропе, брат наш Тун! Возвращайся и всегда найдешь здесь еду и кров!

Тун не отрываясь глядел назад, на отдаляющийся берег. Он пробыл тут совсем недолго, но, видимо, оставил частицу сердца в этом лесном селении, укрытом под пологом сельвы. Щемящая боль утраты не покидала его. Он уже догадывался, что в ней заключено предчувствие, но еще не знал, кому угрожает опасность – ему ли или тем, кого покидает. Последним он разглядел на берегу под раскидистыми ветвями огромной лаурелии Антонио. Лодка уже исчезала за поворотом реки, когда отец Антонио высоко поднял правую руку и осенил уплывающих широким крестом.

А спустя два часа над селением появился большой зеленый, в бурых пятнах, вертолет. Он пролетел над самыми кронами деревьев, и какой-то человек в больших темных очках выглянул в приоткрывшуюся дверь и бросил вниз белый сверток. Сверток упал на землю между хижинами. Первыми к нему подбежали малыши. Антонио, вышедший наружу на гул вертолета, тоже увидел сверток. Он хотел крикнуть, чтобы дети не трогали его, но в этот момент сверток вспыхнул ослепительным пламенем. Раздался оглушительный грохот, дети исчезли в огненном вихре, а ближайшие хижины разметало в стороны. Антонио тоже бросило на землю, что-то горячее резко ударило его по лицу. Поднявшись на колени, он провел ладонью по щекам, увидал кровь. Мелькнула мысль: «Я ранен…» Тут он вдруг почувствовал, что возле колен шевелится что-то живое. Он глянул: это была совсем маленькая коричневая детская ручка – только ручка от пальцев до предплечья. Миниатюрные пальчики еще конвульсивно двигались – сжимались и разжимались. Антонио закричал пронзительно, дико, исступленно и, оглушенный собственным криком, уже не слышал, как отовсюду несутся крики, мольбы, стоны…

* * *

Вертолет приземлился на выгоревшую поляну в нескольких сотнях метров от селения. Хьюго сошел первым. За ним высыпались его парни в пятнистых шлемах и комбинезонах, с автоматами поперек груди. Хьюго оглянулся на них, широко расставил руки. Пригнувшись и направив перед собой автоматы, парни побежали вниз к селению постепенно расширяющейся цепью.

– В деревню без меня не входить! – крикнул им вслед Хьюго. – Глядеть в оба! Живыми взять только рыжего пастора и этого ублюдка с репортерской сумкой. Вы со мной, – кивнул он двум оставшимся, – от меня ни на шаг. А ты, – Хьюго повернулся к пилоту, – давай еще раз вверх и сбрось пару «конфеток». Потом вернешься и жди тут.

* * *

Прилетев в Манаус, Бьерн Карлсон решил прежде всего поговорить с Цвикком. Они познакомились полтора года назад, когда Карлсон только приступал к своей миссии в Амазонии. Из всех бизнесменов штата Мигель Цвикк тогда произвел на Карлсона наиболее благоприятное впечатление. Потом они встречались еще не раз, и Карлсон смог убедиться, что Цвикк безусловно порядочный человек и на его слова можно полагаться. Карлсон начал даже подозревать, что Цвикк – один из немногих здесь его единомышленников… Правда, временами Цвикк надолго исчезал из Манауса, но на этот раз, к счастью, оказался в городе. Они договорились встретиться вечером того же дня в отеле «Хилтон», где у Цвикка было бюро фирмы и личные апартаменты.

Цвикк ожидал Карлсона в холле, крепко пожал руку и пригласил поужинать в ресторане на крыше отеля.

– Там, наверху, попрохладнее, – сказал Цвикк, пропуская Карлсона вперед, когда открылись двери скоростного лифта.

Вслед за ними в кабину лифта вошли еще несколько человек. Поднимались молча. Цвикк вытирал клетчатым носовым платком круглое розовое лицо и короткую шею.

«Здоровяк, – думал Карлсон, поглядывая на крупную, плотную фигуру свого спутника. – Наверняка за шестьдесят, а держится молодцом. В здешнем-то климате…»

Наверху, на открытой веранде ресторана, действительно было прохладнее. С юго-востока от широкого, осеребренного луной разлива Амазонки повевало освежающим ветром. Внизу тысячами светляков горели и переливались огни и разноцветные неоны Манауса, над головой искрились неяркие звезды. Усаживаясь за столиком в дальнем углу веранды, Бьерн Карлсон отыскал глазами Южный Крест. Он висел невысоко над горизонтом и при полной луне не казался таким ярким, как неделю назад в сельве.

Цвикк, закончив переговоры с официантом, испытующе глянул на Карлсона и покачал головой:

– Вам, видно, досталось в этой поездке, Бьерн. Высохли еще больше.

Карлсон усмехнулся, провел ладонью по впалым щекам и бороде, кивнул:

– Было… Попали в небольшую переделку.

– Лесные пожары? – Цвикк нахмурился. – По левым притокам Риу-Негру?

– А вы откуда знаете, Мигель?

– Я все знаю. – Маленькие, глубоко посаженные глазки Цвикка хитро блеснули.

– Это был поджог. Лес подожгли напалмом.

– Стоило соваться в такие места! Чего вы там не видали?

– Боюсь, сельву подожгли именно потому, что мы там появились. – Карлсон не отрывал внимательного взгляда от лица Цвикка.

– Догадались, значит…

– Этого не знаю. Я там повстречал любопытных людей – некоего американского бизнесмена и… вероятно, его компаньона…

– Американского бизнесмена звали Кроу? Арчибальд Кроу, не так ли?

– Вот именно, а его компаньона – Хьюго Биттнер.

– Это уже серьезно! – Цвикк коснулся пальцем губ.

Официант подкатил к их столику трехъярусную тележку, заставленную бутылками и блюдами со всевозможными закусками. Принялся сервировать стол.

– Цены на нефть падают, – говорил Цвикк, внимательно разглядывая этикетки на бутылках, которые расставлял официант. – Нет, амиго, эту замените. – Он указал на одну из бутылок.

Официант торопливо переставил бутылку на тележку.

– Не тот год, – продолжал Цвикк, обращаясь к Карлсону, – я заказал ром, произведенный двумя годами раньше. А у этого, – он кивнул на отставленную бутылку, – особый привкус, мне лично не по душе. Так вот, я и говорю: мы в Бразилии перевели наш автотранспорт на алкоголь, который вырабатываем из сахарного тростника, а нефть дешевеет. Не пришлось бы снова возвращаться к бензину.

Официант укатил тележку. Цвикк разлил в бокалы густое красное вино. Поднял свой бокал:

– Выпьем за успех вашего благородного предприятия, Бьерн.

Карлсон тоже поднял бокал:

– Нашего общего, Мигель! Я ведь не ошибаюсь?

– Ну как сказать, – Цвикк усмехнулся, – вы хотите спасти амазонскую сельву?

– Хочу сохранить для будущих поколений.

– А я, – Цвикк вздохнул, – хотел бы наладить тут рациональное хозяйствование.

– Сохраняя тропические леса, не так ли?

– В основном да. Восстанавливая то, что вырубается.

– Значит, мы союзники.

– До определенной границы. – Цвикк отпил глоток вина и, разглядывая бокал на свет, продолжал: – Вы настаиваете на сохранении девственной сельвы, во всяком случае, значительной части ее, так сказать, в первозданном состоянии. Я преобразую сельву. Я беру от нее все ценное, что она может дать, и снова выращиваю тут лес, но лес, состоящий из наиболее ценных пород – ценных для человека. Однако это уже не ваша сельва, Бьерн, это вторичный лес, как в Европе, в Штатах. Экология, столь важная для вас, нарушается весьма существенно. Так что не знаю, – Цвикк снова глотнул вина, – союзники мы или противники.

– Моя роль и роль моих коллег в нынешнем сложном, мягко говоря, мире довольно затруднительна, – помолчав, заметил Карлсон. – Вероятно, мы основательнее, чем кто-либо на Земле, убеждены, что сведение лесов обернется для человечества ужасающей катастрофой, все последствия которой сейчас даже трудно предвидеть. С другой стороны, мы понимаем, что дальнейшее развитие прогресса и так называемой цивилизации мы не остановим. Рано или поздно все еще уцелевшие тропические леса будут вовлечены в орбиту хозяйственной деятельности. И не только тропические, это относится и к канадским лесам, и к советской Сибири. Я лично вижу выход в создании обширных заповедных территорий, резерваций, заказников, национальных парков – называйте как угодно. В них должны сохраниться первичные леса со всеми их экологическими связями. Ну, не со всеми, конечно, такое теперь уже просто невозможно, – с большинством связей. На остальной территории придется допустить рациональное хозяйствование. Рациональное – то есть, прежде всего, умное, дальновидное, рассчитанное не на сегодняшнюю прибыль, а на долговременное сотрудничество с природой. Таким образом, Мигель, вы – наш союзник, а вот Кроу… – Карлсон прервал и покачал головой.

– Если бы Кроу был одинок! – Цвикк долил вина в бокалы. – В Амазонии сейчас тысячи таких, как Кроу. Десятки миллионов гектаров сельвы ныне принадлежат американцам или арендованы ими на длительные сроки. Идет настоящий грабеж. Вывозится не только ценная древесина, но и золото, драгоценные камни, редкие металлы. Для этого в амазонской сельве создана целая сеть секретных аэродромов. Думаю, их тут не меньше тысячи. Федеральное правительство, а тем более власти штатов, особенно Амазонии, справиться с этим бедствием совершенно не в состоянии. Здешние земли распродавались оптом и в розницу еще при диктатуре военных…

– Которая может возвратиться?

Цвикк внимательно поглядел на своего собеседника:

– Не исключено… Недавно один из генералов в интервью газете «Трибуна де импренса» сказал примерно так: «В определенный момент армия вынуждена будет выйти из казарм. Не знаю когда, не знаю, кто ее выведет… Но если правительство будет продолжать действовать, как теперь, армия может вмешаться еще до очередных выборов…» Разумеется, американцам это было бы на руку. Не только Кроу и ему подобным, но и тем – в Вашингтоне, Нью-Йорке, Чикаго.

– Тогда положение безвыходное, Мигель?

– Ну, я так не думаю… Военные если и придут, лишь на время. Вы же знаете Латинскую Америку. Чехарда диктатур и конституционных правительств здесь дело обычное. Тут надо полагаться на себя, на свои собственные силы и возможности. Прямым – законным путем добиться справедливости, утвердить здравый смысл тут почти невозможно, даже и при конституционном правительстве. Здесь все продолжает решать сила. Кроу и его соотечественники не изобрели ничего нового. Они воспользовались лишь традиционными методами старых бразильских фазендейро.

– Разве вы не американец, Мигель?

– Помилуй бог! Я бразильский подданный, а родился в Эквадоре.

– Но вы не похожи на латиноамериканца.

– А что такое латиноамериканец? Кого только среди нас нет. Во мне, например, кровь эквадорских индейцев. Отец был наполовину поляк, наполовину индеец.

– Вы говорите, здесь все решает сила. – Карлсон сделал долгую паузу. – Вы в этих краях давно. Ваша фазенда где-то в самой глубине сельвы? Скажите, Мигель, «зеленые дьяволы» – кто они такие или… что они такое?

На широком лице Цвикка появилось выражение искреннего удивления.

– Так ведь это легенда. Легенда местных индейцев – йаномами и других.

– Возможно, когда-то существовала такая легенда. Недавно она воскресла или ее воскресили, и я убежден, вы не можете не знать об этом.

– У местных племен множество всевозможных легенд, Бьерн. Есть и более удивительные… Например, о «летающих тарелках»…

– А они не связаны?

– Вам лучше поговорить с этнографами…

Официант снова подкатил свою трехъярусную тележку – на этот раз с горячими блюдами. Цвикк опять заговорил о ценах на нефть, о золотой лихорадке, все шире распространяющейся в Бразилии.

– Знаете, Бьерн, сколько сейчас золотоискателей в Амазонии? Не меньше восьми миллионов. В основном – безземельные крестьяне, безработные… Чтобы стать золотоискателем, достаточно иметь таз, лопату и немного продовольствия… Золотоискатели проникают в самую глушь амазонской сельвы. Тысячами гибнут от болезней, от укусов ядовитых насекомых и змей. Ну а те, кому повезет, празднуют победу тут, в Манаусе… Манаус не только столица штата, это «столица» амазонских золотоискателей. Город наводнен мошенниками, спекулянтами, преступниками. Ради золота, которое здесь скупают, построен новый аэродром – теперь тут могут приземляться любые самолеты. Выросли десятки новых банков, организована телексная связь с «большим миром», образовались армии частных детективов, телохранителей, проституток. А вы говорите о резервациях, заповедниках в сельве… Кому этим заниматься? Власти Манауса едва-едва справляются с делами и бедами в самом городе. За его пределами они бессильны. Там истинные хозяева – фазендейро и авантюристы вроде Хьюго Биттнера, который, кстати, и не Биттнер совсем.

– Вы знаете этого человека?

– Знаю кое-что о нем, не все, конечно… Личность яркая, загадочная и весьма опасная. Такому не стоит перебегать дорогу.

– Я убежден – именно он и его люди подожгли сельву на левобережье Риу-Негру.

– Не вздумайте сказать это кому-нибудь, кроме меня. Его отлично знают в Манаусе, у него есть друзья, а человеческая жизнь тут стоит меньше, чем самая маленькая крупинка золота.

– А здешняя полиция?

Цвикк добродушно рассмеялся, махнул рукой:

– Принимайтесь-ка лучше за еду, Бьерн. Эти тарелки и блюда с подогревом, но и они недолго сохраняют мясо горячим… А мясо бразильской игуаны теряет свой неповторимый аромат, если остынет…

За кофе датчанин вернулся к интересовавшей его теме:

– Однако «дьяволы сельвы»… Вы ведь так ничего и не сказали… Что о них известно?

– С чего вы взяли, будто мне что-то известно? – пожал плечами Цвикк.

– Не хотите сказать… Жаль.

– Нет, не то… От легенд мало проку, а если точнее, бьюсь об заклад, вам тоже кое-что должно быть известно… Вы немало побродили по здешней сельве.

– Хотите, скажу, что думаю обо всем этом?

Цвикк отставил чашку с недопитым кофе, прищурился:

– Любопытно.

– Это вполне реальные существа: специально тренированные боевики или достаточно совершенные биороботы, использующие летательные аппараты нового типа…

– Интересная гипотеза…

– Да, пока гипотеза, и, вероятно, от вас зависит, станет ли она теорией… Так вот, Мигель, я продолжаю: «дьяволами» управляет некий таинственный центр, который, скорее всего, находится где-то в глубине Амазонии, обладает неплохими техническими возможностями и, возможно, поставил себе задачу сохранить амазонскую сельву или, в крайнем случае, замедлить ее разрушение до тех пор, пока люди наконец сообразят, на что замахнулись…

– Ну-ну, продолжайте, – кивнул Цвикк, так как Карлсон вдруг замолчал.

Однако датчанин поднялся из-за стола и поманил кого-то рукой:

– Сюда, сюда, Тун… Это Тун Читапактль. Он из здешней газеты, – объяснил Цвикку, когда журналист, прижимая ладони к груди, приблизился к их столику. – А может быть, вы знакомы?

– Немного, – кивнул Цвикк, внимательно глядя на Туна.

– Простите меня, мистер Карлсон, – тихо сказал Тун, и по его бесстрастному коричневому лицу скользнула гримаса боли, – я искал именно господина Цвикка… и вас… Мне говорили… Но позвольте мне присесть…

– Да-да, конечно, – Карлсон торопливо пододвинул кресло, – вам нехорошо?

– Пустяки… Случилось несчастье, большое несчастье. – Тун говорил совсем тихо, обращаясь теперь только к Цвикку. – Они… уничтожили ту деревню… всех. Пастора Нуньеса – тоже, детей… По реке плыли трупы, и мы вернулись. Но там был только огонь. Нас выследили и охотились на нас, как на диких зверей… Мои провожатые – ребята из той деревни – погибли. Я вырвался… Сам не знаю как, но сумел… Я обязан рассказать обо всем… За мной идут по следу. Люди Одноглазого… Полчаса назад в меня стреляли, но я опять ушел от них… Вот… – Он оторвал ладонь от груди и показал Цвикку.

На пальцах была кровь.

– Вы ранены? – всполошился Карлсон. – Надо срочно вызвать врача.

– Нет. – Тун снова прижал руку к груди. – Все равно через несколько минут меня убьют или арестуют… Я… Я только что… застрелил Одноглазого. Он сидел внизу в холле – дожидался конца охоты. Я убил его, как бешеного пса… Возьмите мои бумаги, сеньор, тут все написано, как было…

Тун с трудом вытащил из внутреннего кармана куртки несколько мелко исписанных листков. Протянул Цвикку.

На бумаге темнели пятна крови.

Цвикк неторопливо свернул протянутые листы, сунул в карман. Поднялся из-за стола. Подозвал официанта.

– Помогите нам отвести этого парня ко мне в апартаменты и сразу вызовите врача. Ужин закончим там, у меня.

– Слушаюсь, сеньор.

Втроем они попытались приподнять Туна, но тело журналиста вдруг отяжелело и голова бессильно упала на грудь.

– Понесем его, – предложил Цвикк.

У дверей, ведущих на веранду, послышался какой-то шум, и тотчас там появились несколько фигур в белых костюмах и больших темных очках, с автоматами наготове.

Поводя автоматом, один из вошедших громко крикнул:

– Никому не шевелиться! Или перестреляем всех… Нужен только один из вас. Не шевелиться…

На веранде воцарилась гробовая тишина. Официанты превратились в изваяния. Глаза всех, кто сидел за столиками, были устремлены на приближающиеся белые фигуры с автоматами.

Цвикк легонько потянул Карлсона за рукав и заставил немного отодвинуться от кресла, в котором полулежало тело Туна. И отодвинулся сам.

Обходя зал, белые фигуры постепенно приближались к их углу.

– Эге, вон он там! – послышался чей-то крик, и тотчас возле их столика очутились трое, наставив стволы автоматов на Цвикка, Карлсона и неподвижное тело Туна.