Текст книги "Люди как боги (илл. С. Цылова)"

Автор книги: Сергей Снегов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

5

До чего же она была прекрасна, милая зеленая Земля!

Я все утро бродил по улицам Столицы, поднимался над грядами ее домов, выбирался в окрестные поля и парки, выкупался в канале. Мальчишки из соседнего интерната с молчаливым уважением следили, как я вылезал: стоял октябрь. Нужно затеряться на три года в космических просторах, чтобы ощутить, как хорошо дома!

Я присел в скверике на площади. Напротив стоял дом с навесом над первыми этажами, под этим навесом в последний приезд в Столицу я прятался от дождя. Я вспомнил незнакомую девушку с высокой шеей и широкими бровями,Мери Глан, мы с ней тогда стояли рядом,и она издевалась надо мной.Что с этой строптивой Мери? В Столице ли она? Умчалась, как все, куда-нибудь на новостройку? Кто-то сел на скамейку.Вначале я не обращал внимания на соседа,потом повернулся.

На скамейке сидела Мери Глан.

– Здравствуйте, Эли!– сказала она. – Ведь вас зовут Эли Гамазин?

– Здравствуйте!– ответил я.– Да, я Эли Гамазин. А вас, если не ошибаюсь, зовут Мери Глан?

Она спокойно кивнула головой.

– Какое совпадение,– сказал я.– Представьте себе, я только что думал о вас, и вот – вы появляетесь!

– Вы считаете это совпадением? Просто я попросила Охранительницу навести вас на мысли обо мне.

Мне стало смешно и досадно. В странствиях я успел забыть, что на Земле командуют Охранительницы. Если и было чудо, что я думал о Мери, то чудо обыденное, технически подготовленное, еще деды потрудились, чтоб оно стало легко осуществимым.

– Итак, вы хотели меня увидеть, Мери? Я все же настаиваю на своем: я тоже поинтересовался,где вы. Что же мы скажем друг другу теперь, когда желания наши осуществились?

Она не торопилась с ответом.Впоследствии я узнал, что до нее не вдруг доходит,чего от нее ждут.Пока она раздумывала, я разглядывал ее. Я помнил ее некрасивой, но она была скорее хорошенькой, чем некрасивой. Единственным, что не вязалось с ее тонким лицом, были широкие брови, но они нависали над такими темными задумчивыми глазами, что несоответствие пропадало. И при первой встрече я запомнил, что глаза у нее темные, но мне показалось тогда, что они темные от гнева.

– Я виновата перед вами,-сказала Мери.– Не знаю,почему я была с вами груба в Каире и на этой площади.Я решила: извинюсь,когда встретимся. Но вы улетели на Ору, а после в Плеяды и Персей. А теперь вы вернулись, и я извинилась!

Она встала, но я задержал ее. Мне захотелось пошутить.

– А знаете ли, что перед отлетом я запрашивал Справочную о нашей взаимной пригодности?

Мери решительно не хотела смущаться.

– Да, знаю. Я знаю также и то, что мы ни с какой стороны не подходим друг для друга. Всего доброго, Эли.

Я больше не решился задерживать ее. Я сидел на скамейке и смотрел ей вслед.О Справочной она соврала,Охранительницы не выдают личных тайн. Потом я сообразил,что Мери,очевидно,тоже запрашивала обо мне и потому знает,как мало у нас соответствия. Она для того и удалилась, чтоб я последующими вопросами не выведал ее маленького секрета. Мне было жалко, что она ушла.

– Вы не забыли, что вас ждет друг? – сказала Охранительница голосом старика.

Вызванная авиетка появилась немедленно.

– Я хотел лететь вам навстречу,– сказал Ромеро,сердечно обнимая меня. – Справочная доложила, что вы замечтались на одной из площадей. Куда же мы с вами, юный многострадальный Одиссей? До обеда еще часа два, если, конечно, вы не желаете подкрепиться пораньше.

Он держался так непринужденно, словно у нас никогда не было споров. Я охотно поддержал этот тон.

– Пойдемте на гребень Центрального кольца. Оттуда великолепнейший вид на Столицу.

– Отлично. Любоваться Столицей я готов ежедневно, сегодня к тому же ясный день.

Пока мы поднимались на крышу, я украдкой присматривался к Павлу. Все мои знакомые стали иными, я еще не привык к их новому облику.

– Один вопрос,Павел.Вы сказали,что проголосовали за мой проект превращения Земли в космический генератор волн пространства. Почему вы это сделали? Вы, конечно, отдавали себе отчет, что Земля тем самым становится непосредственно на службу всему Межзвездному Союзу?

– Как вам сказать? Надоело плыть против течения… Почему и мне не побезумствовать, раз все кругом посходили с ума?

– От вас я ожидаю ответа посерьезней,Павел.

– Вот как,посерьезней? Тогда получайте другой ответ. В вашем проекте одно меня подкупило сразу– размах.Раз уж мы ввязались в большую войну,несмотря на мои предупреждения, так надо вести ее по-большому счету… Не думайте, что я мещанин, боящийся всего, что за околицей. Превратить Землю в командную точку Галактики, в исполинский глаз, обыскивающий отдаленнейшие звездные уголки, в эдакое галактическое ухо, чутко улавливающее гармонию звездных сфер, – нет, это, знаете ли, внушительно!…

– Вот и прекрасно!– сказал я весело.– Думаю, мы найдем с вами общий язык и в остальном.Нет, Павел, Столица не умерла, вы ее рано хороните. Я попрошу у Большого Совета,чтоб именно в ней разместили экспериментальную станцию волн пространства. Скоро кавернам в ее теле придет конец.

Ромеро снял шляпу и церемонно поклонился, показывая, что у него не хватает слов выразить свое восхищение.

На позы он мастер.

6

Дни не шли, а летели, я вставал на рассвете и не успевал оглянуться – дня уже не было. Я торопился, вся Земля торопилась – Большой Галактический флот, покинув Плутон,сконцентрировался у Оры.Корабли ждали сверхдальних локаторов, без этого теперь нечего было и думать выпускать их в космические просторы.

Я наблюдал за проектированием гигантской станции волн пространства СВП-3 и руководил выпуском установок для звездолетов, названных нами СВП-2.

Это уже была не та станция СВП-1,что так честно послужила нам в Персее.Она годилась лишь для прощупывания близкого пространства,в рейсы с Солнца на Сириус и звезды Центавра, не дальше. Недаром, отдаляясь от Персея, мы быстро потеряли связь с галактами.

Зато модель СВП-2 легко локировала объекты в ста светогодах. Снабженные такими механизмами, звездолеты уже не теряли связи друг с другом,даже отдаляясь на расстояние Веги от Солнца. И они уже не страшились нападения из невидимости.Кроме того, установки СВП-2 могли переговариваться с более мощными станциями и далеко за этими пределами.

Именно такую сверхмощную станцию СВП-3 мы и возводили сейчас на Земле. Здесь создавался величайший глаз и ухо Вселенной. СВП-3, по расчету, должна была действовать в радиусе десяти тысяч светолет. До центра Галактики, скрытого в созвездиях Стрельца и Змееносца, мы не доставали, тем более не доставали до внешних галактик,но звездные скопления в Персее, Гиады, Плеяды, гиганты Ригель и Бетельгейзе– все эти далекие светила нашего звездного мира попадали в зону действия.

В этой работе было сделано лишь два перерыва. Первый– когда на Землю вернулся экипаж «Пожирателя пространства». Ольге и ее товарищам прием был устроен намного торжественнее,чем незадолго до того мне.Земля неделю ликовала, два дня на ликование пришлось потратить и мне.

А второй перерыв произошел, когда мои товарищи улетали на Ору– Вера, Лусин (с Трубом, конечно) и многие другие.

– Надеюсь,ты недолго останешься на Земле?– сказала Вера перед прощанием. – Без тебя даже как-то неловко отправляться в дальние экспедиции.

Я усмехнулся и показал на своего помощника Альберта Бычахова, вместе со мной приехавшего на космодром.Альберт,беловолосый,веселый человек, руководил монтажом.

– Он меня держит,Вера. Пока он не высветит все закоулки в Персее, нечего и думать мне покидать Землю.

После прощания с друзьями мне захотелось пройти по пустынным проспектам. Я отпустил авиетку.

7

Осень в столице всегда хороша.

Хотя Управление Земной Оси расписывает свою власть над климатом и действительно выдает по графику ясные дни и дожди,ураганные ветры и дремотную тишь,морозы и оттепели,власть у него лишь на подобные грубые явления,а не на оттенки,в них же главная прелесть. «Завтра,с 10 до 14 часов, выпадет сорок семь миллиметров осадков, потом будет солнце и тишь»– сколько раз я слышал подобные объявления. Но что-то ни разу мне не попадалась такая сводка: «Этой осенью яркость листьев на кленах превысит среднегодовую на 18 процентов, а дали будут прозрачней на 24 процента, журавлиное же курлыканье прозвучит особенно призывно».

Если вдуматься, мы лишь кое-как справляемся со стихийной силой природы, но красота ее не в наших руках. Она создается сама.

Я шел по аллее Звездного проспекта и радовался, что кругом прекрасно. Низко нависало забитое облаками небо, ветер шумел в деревьях и кустах, ветви взмывали и рушились.А если ударял резкий порыв,тонкими голосами, заплетаясь, заговаривала трава.

На повороте аллеи, чуть ли не нос к носу, я столкнулся с Ромеро и Мери. От неожиданности я остановился,а когда, спохватившись, хотел пойти дальше, остановились они.

– Как здоровье, друг мой?– спросит Ромеро.– Вид у вас неплохой.

– Суть тоже. Никогда не чувствовал себя так хорошо. Простите, я тороплюсь.

– Идите, Эли!– разрешил Ромеро,приветственно приподняв трость.– Вы всегда были твердокаменно аккуратны.

Я успел услышать, как Мери сказала:

– Эли мог бы составить компанию для той экскурсии? Как по-вашему, Павел?

Что ответил Ромеро, я не разобрал. Экскурсии я не терплю со школы, когда нас пичкали ими. Меня удивило лишь, что Мери назвала Ромеро Павлом.

Я долго гулял по Звездному проспекту.В аллеях все так же шумели липы,глухо бормотали дубы, несильный ветер трепал листву, как волосы. Я думал о разных событиях,одна мысль неторопливо сменяла другую. Ничего нет странного, что Ромеро знаком с Мери,он покидал Землю всего на год, остальное время провел в Столице.Будем надеяться, что с Мери он будет счастливей,чем с Верой. Нужно ли сообщать Вере о новой привязанности Ромеро? Очень возможно, что Вера огорчится… Вера уже далеко– в иных мирах!

Потом эти мысли отошли от меня, и я снова стал размышлять о своей работе – о быстродействующей связи со звездолетами, уходящими в далекие рейсы.

Как и Ольга когда-то,я мечтал о диспетчерских планетах, созданных на галактических трассах.Я видел темные точки,насаженные в космосе, и говорил с ними, я снова был звездопроходцем в командирском зале: «Алло,девушка, вы Н-171?В тринадцатый раз вызываю,нельзя же так!… Я– звездолет ВК-44. Сообщите, сколько до Дзеты Скорпиона? У нас что-то забарахлили параллаксометры и интеграторы пути».– «Я Н-171,– шептал я себе.– Не нервничайте, звездолет ВК-44, вы не один в космосе. До Дзеты Скорпиона от вас сто тринадцать парсеков, вам надо прибавить ходу, чтобы уложиться в расписание. Делаю замечание: с неисправными приборами не отправляются в рейс.В следующий раз сниму с полета».

Я был счастлив оттого, что придумал суровую отповедь себе от незнакомой девушки на диспетчерской планете Н-171. Потом, устав, я присел на скамейку и снова вскочил. Идти домой по-прежнему не хотелось. Я запросил у Справочной информацию о сценических представлениях.

В стереотеатрах шла смешанная программа.Театр классики показывал Еврипида, Аристофана,Шекспира, Мольера, Турнэску, Мазовского, Сурикова, Джеппера – в каждом из восемнадцати своих залов по две пьесы в день.В театре комедии шел водевиль «Три страшных дня космонавта Гриши Турчанинова»– вещица отнюдь не свежая, и злая сатира «Генрих Бриллинг играет в бильярд на планете ДП-88». В концертных залах обещали Баха и Мясоедова, Трейдуба и Шопена. Я выбрал стереотеатр. Это старейший из театров Столицы, там гордятся приверженностью к древности, вот уже два века до него не доходят новые веяния.

Стариной пахнуло уже в вестибюле.Сдав пальто роботу, я попал под радиационный душ, вызывающий благодушное настроение,– нехитрая гарантия, что любая программа понравится.

Второй робот спросил,желаю ли я привычное место или то, где объективно мне лучше всего любоваться представлением.Я сказал, что привычных мест у меня нет, пусть будет то, что мне больше подходит. Он проводил меня в тринадцатый ряд к пятому креслу,по дороге попросив заказать температуру, влажность и запахи микроклимата моего места. Я заказал восемнадцать градусов, семидесятипроцентную влажность,легкий ветерок и запахи свежескошенного луга, нагретого солнцем.Эти наивные удобства,так радовавшие предков, скорее забавляли, чем ублажали,а древние роботы,двести лет назад вышедшие из моды, просто развеселили. Девиз стереотеатра– «Представление начинается с входной двери».

Сегодня шла драма «Встреча на белом карлике», а перед ней показали Ору. Я увидел себя и друзей в момент, когда мы высаживались. Сперва появился «Кормчий»,за ним «Пожиратель пространства», один за другим мы вылезали из корабля, а нас встречал, помахивая рукою, седой Мартын Спыхальский.

А потом началась пьеса. Ее сочинили в двадцать первом веке, она вся полна наивной романтики той эпохи.Капиталист Невилл Винн спасается от революции на звездолете,выстроенном на его заводах, и насильно прихватывает с собой слуг, в том числе и машинистку Агнессу Форд, возлюбленную Аркадия Торелли.

Они высаживаются на планетке, вращающейся вокруг мрачного белого карлика. Торелли мечется по Галактике, разыскивая утерянную возлюбленную, и набредает на белый карлик, где во мраке крохотной планетки между ним и Невиллом Винном разыгрывается последняя схватка.

Я улыбаюсь, рассказывая сюжет. Я улыбался, сидя в кресле и наслаждаясь заказанным микроклиматом,когда вспоминал,что актеры пьесы умерли без малого триста лет назад.В конце концов это древнее стереопредставление– лишь немного усовершенствованное еще более древнее кино, в нем столько же условностей и странностей, как и в вытесненном им кино.

Потом я сел на скамейку и спросил себя: чего мне надо?

Мне ничего не было нужно. Просто я не находил себе места.

Тогда,поколебавшись,я попросил Охранительницу соединить меня с Мери Глан. Мери появилась сейчас же, как я послал вызов.

Она сидела на диване,поджав под себя ноги, и смотрела на меня настороженно и иронически.

– У вас много терпения, Эли. Я ожидала вызова раньше.

– Здравствуйте, Мери. Не понимаю, о чем вы говорите?

– Значит,так,– сказала она.– Приближается праздник Первого снега. Ваш друг Павел Ромеро собирается отметить его угощением у костра. Все будет как в старину,точность обычаев он гарантирует.Я хочу, чтобы вы сопровождали меня. Вы согласны?

– Раз вы хотите,то да, конечно.В свою очередь я приглашаю вас с Павлом, но не на праздник, а на испытание станции дальней галактической связи. Вам будет интересно.

– Вы приписываете другим свои желания,– возразила она.– У вас, кажется, друзья на всех звездах, а у меня там никого нет. Как и ваш друг Ромеро, я привязана к Земле, а для ориентировки на ней хватает Охранительницы. Сомневаюсь, чтоб мне было интересно.

Я сказал сухо:

– При такой общности земных интересов вы,пожалуй,больший друг Павлу, чем я. И раз вас не интересует галактическая связь…

– Общий сбор у Коровы. Доброго кувыркания в облаках!-сказала она и исчезла.

8

Это был последний большой праздник года, завершавший цикл поворотов в природе: Зимний солнцеворот, Большое таяние снега, Первый дождь, Летний солнцеворот, Большая летняя гроза, Первый снег…

В этом году не было уверенности, что торжество удастся. Праздник требовал слишком много энергии: все ресурсы Земли отдали строительству СВП-3. Выдвигались и другие соображения: половина населения планеты на космических стройках,а тем, кто остался, не до праздников: началась предпусковая горячка на станции сверхдальней связи. Но Управление Земной Оси выполняло свою программу неукоснительно.Если на Земле останется один человек, желающий повеселиться, для него развернут все установленные праздники.

Я думаю, это правильно.Мой помощник Альберт,увидев,какой размах принимает подготовка, направил Большой протест: «Человечеству сейчас нет времени праздновать, кроме, может, отдельных весельчаков. Для кого вы стараетесь?» Большая ответила со всей электронной рассудительностью: «Каждый человек достоин всего, чего достойно человечество».

Как всегда,снеговые тучи прессовали над северной акваторией Тихого океана. Для интереса я слетал туда на рейсовой ракетке, а на Камчатке забрался в морскую авиетку.Охранительница предупредила меня, что надо потеплее одеться, но я пренебрег ее советом– и раскаялся.Холод был адский. Кругом простиралась непроницаемо белая пелена,похожая скорее на скрипящую под руками вату, а не на влажный туман: тучи спрессовывались из мельчайших льдинок, им предстояло лишь немного укрупниться, чтоб образовать готовые снежинки.

Я пригласил с собой на праздник и Альберта. Он явился раньше всех и, усевшись у памятника Корове, по обыкновению возился с формулами. Он всегда вычисляет– в свободное и несвободное время.

– Опаздывают ваши друзья, – сказал он и опять занялся вычислениями.

Я сел рядом с ним.Это местечко перед Пантеоном– любимое место свиданий. На приземистом, красного гранита постаменте корова склоняла рогатую голову, всматриваясь в меня темными выпуклыми глазами. Я в тысячный раз прочитал надпись, почему-то она всегда трогает меня: «Кормилице людей. Благодарное человечество». Во мне поднялись и прошли торжественно-широкие мысли. Никто давно не пьет молока от коров, но хорошо, что человечество не забывает свое прошлое. Над каменной рыже-черной коровой неторопливо плыли облака, обычные облака этого дня,не те, что наготавливались для праздника. Клены и каштаны стояли голые,лишь высокие узкие дубы не хотели прощаться с ржавыми листьями. Лужи затягивал ледок. Мир был суров и юн.

– Опаздывают ваши друзья,– повторил Альберт и, закончив одно вычисление, принялся за другое.

На площади опустилась авиетка с Ромеро. Кабина была заставлена свертками и пакетами, были даже два ведра. Ромеро помахал нам рукою.

– А Мери еще нет? Ладно, сейчас я ее доставлю.

Пока он летал за Мери,на площади приземлились еще три авиетки, из них вылезали друзья Ромеро,мужчины и женщины. Затем снова показалась авиетка Ромеро, за ней другая, с Мери.

– Кажется, все в сборе?– сказал Ромеро, весело оглядывая нас.– По креслам, друзья, и– за мной!

Мери сердито сказала мне, глядя в сторону:

– Приняли приглашение, но не удосужились залететь за мной.

– Я думал, что за вами залетит Павел, как, впрочем, и произошло…

Она отошла.Она не желала со мной разговаривать.Я уже подумывал,не отказаться ли от экскурсии. Если бы не Альберт, я постарался бы незаметно улизнуть.

Ромеро взял курс на север. Внизу проплыли три гряды жилых колец, затем потянулись парки, их сменили поля и леса.Ромеро шел на излучину реки Синюхи, где она образует петлю,поворачивая с запада на восток. На заросшем деревьями полуострове я не раз проводил летние дни, купался, влезал на дубы и тополя.

Ромеро опустился на полянку в центре излучины.

– Здесь!– сказал он,потопав ногами по земле.-Снег назначен на шестнадцать, у нас впереди четыре часа.Потратим это время на сооружение костра и приготовление еды.Сегодня, вероятно впервые в жизни для многих из вас, вы попробуете снедь и напитки,к которым не прикасались электронные руки автоматов. «Будем подобны предкам!»– таков девиз сегодняшнего праздника.

Ироничный,малоподвижный Ромеро,в практических делах скорее наблюдатель,чем участник, сегодня с энергией командовал. Мы с Альбертом собирали валежник, другие мужчины расчищали местечко для костра, женщины распаковывали свертки и доставали необычную посуду– фарфоровые тарелки, металлические вилки и ножи, хрустальные бокалы, скатерти из странного материала.

– Где вы достали такое старье, Павел?– спросил я.

– В музее. Надеюсь, вы не подумали, что для обеда в манере предков я прибегну к услугам автоматизированных столовых? Скатерти из чистого льна – великолепно, правда?

– Грубоватая ткань.Надеюсь,еда не из музея? Я не хотел бы глодать котлеты, приготовленные пятьсот лет назад.

– Успокойтесь,из музея одни вина,да и им,конечно,не пятьсот лет, хотя они очень стары! Но вино чем старее, тем лучше,– так считали в древности, а нам сегодня предстоит проверить, верно ли это. Я угощу вас свежайшим шашлыком из натурального барашка. Вчера еще наш шашлык блеял в саду музея.

– Вы убили бедное животное, Павел?

– Дорогой Эли, предки не убивали, а приготавливали барашков. Я его приготовил,то есть зарезал,освежевал,разрубил мясо на кусочки,посолил,залил уксусом, приправил луком и высыпал в ведро– томиться…– Он с наслаждением описывал свои действия, у него горели глаза.– Не делайте кислого лица, мой друг! Ручаюсь, вы пальчики оближете, когда попробуете шашлыка.

Костер взметнулся пологом багрового пламени,дым обвивал пламя,как кружево ткань.Я взял на себя обязанность надзирателя огня,Ромеро важно называл меня «дневальным по печке». Это было все же лучше, чем возиться с дурно пахнущим мясом.

К шашлыку Павел пристроил Альберта,тот нанизывал мясо вперемежку с луком на металлические шесты, похожие на прутья садовых решеток, – их тоже привез с собой Ромеро.

Время шло к шестнадцати, небо опускалось все ниже. Тучи двигались быстро, густые и темные, в любую минуту из них мог вывалиться снег. Дубы рассыпали багровые листья,их засасывало к костру и отбрасывало вверх: листья кружились над огнем стаей больших медленных бабочек. Альберт разместил шесты, мясо шипело, с него капал жир, чадно обволакивая горящие сучья. Меня подташнивало от усилившегося неприятного запаха.

Без пятнадцати четыре Ромеро стал открывать бутылки. Пробки окаменели в горлышках,одна бутылка сломалась.От вина шел густой аромат,в нем смешивалось что-то хорошее и что-то неприятное. Я заметил, что и другие, прежде чем хлебнуть вина, украдкой принюхивались к нему.

По команде Ромеро мы подняли бокалы.

– Зима идет, друзья! За хорошую зиму!

Стал падать крупный снег, и мы выпили вино. Не могу сказать, чтоб оно мне понравилось.В нем была терпкость, оно жгло во рту, как кислота, хотя скорей было сладко,а не кисло. В старину вино смаковали, но я чувствовал, что меня затошнит,если буду долго держать его во рту,и я проглотил его залпом.Альберт покривился, словно глотал жабу. Я сказал тихонько, чтобы не слыхала Мери, сидевшая по другую сторону Альберта:

– Не знаю, как наши предки ели, а пили они невкусно.

Он отозвался громким шепотом:

– Ели они еще хуже. В шашлыке не чувствуется мяса.

– А у вас побагровели щеки!– сказал я со смехом.– И все лицо отекло.Боюсь, вино не опьянило, а отравило вас, а может, вы просто молодой, легкомысленный человек и потому… Дайте мне вот тот длинный жезл шашлыка.Хочу проверить, так ли он невкусен,как говорите вы…Речь идет о наших предках, надо это понимать, Альберт, я никому не позволю, чтоб наших великих предшественников…

– Ладно, ладно, вы раньше сжуйте хоть четвертинку вашего жезла!

Натуральное мясо и вправду пахло чем угодно, но не мясом– дымом, угольями, сажей, пережаренным жиром, жилами, костями. И в нем не было той сочности и свежести,той ароматной мягкости,что радуют в настоящем синтетическом мясе. Я жевал кусок, перекатывая его из одного угла рта в другой, он был весь собран из каких-то терпких нитей и неперекусываемых железных пленок. Если бы такую продукцию выдали в столовой, все кухонные автоматы немедленно бы отправили на перемонтировку.

Мери,усердно жевавшая кусок, вдруг с отвращением выплюнула его в траву.

– Наплевательское отношение к великим традициям,– сказал я.– Не кажется ли вам, Мери, что вы оскорбляете тех, кто жил задолго до нас?

– Мне кажется, что вы не в себе,– огрызнулась она.– Раньше вы при каждом слове попеременно краснели и бледнели, сейчас вы только красны. И вы многословны, этого тоже за вами не замечалось.

Я повернулся к Мери и Альберту:

– Вы летите домой, а я немного задержусь. Нам надо кое о чем потолковать с Павлом.

– Я не позволю!…– начал он, но я стал между ним и авиетками. Он замолчал, всматриваясь в мое лицо. Я тоже молчал.

– Мы вас ждем!– крикнула Мери. Ее авиетка унеслась в темноту снегопада, а за ней пропала авиетка Альберта.

Только после этого я заговорил:

– Теперь можно не стесняться.Какой вывод вы собираетесь сделать из данного происшествия, высокоуважаемый Ромеро?

Он сперва повернулся к распевавшим у костра людям,потом со злой усмешкой посмотрел на меня. В темноте, слабо озаренной снегом и бликами костра, я видел лишь его белое лицо и сверкающие глаза.

– Когда-то был хороший обычай,– сказал он медленно.– Если двух мужчин разделяла женщина, они сами решали свой спор, не прибегая к помощи Охранительниц, Больших и Малых и прочих Справочных и Академических. Вы меня понимаете, высокомудрый Эли? Я согласен на любой вариант – шпаги, пистолеты, винтовки… Оружие возьмем из музея.

Я изучал его бешеное лицо, стараясь сообразить, насколько он серьезен.

– Я не такой поклонник старины,как вы.Что до меня, то предпочитаю для дуэли аннигиляторы. Тут есть некоторое преимущество перед прежними формами поединков – побежденный увеличивает собою мировую пустоту…

– Короче говоря, вы отказываетесь из трусости,– сказал он надменно.– Могу вам сказать одно: трусостью еще никто не покорял сердца женщин.

– Да?– переспросил я, надвигаясь на него.– У вас, конечно, опыт – такой покоритель сердец!… А не приходит ли вам в голову, рыцарь мужества, что я сейчас схвачу вас за грудки и выбью вашей стройной фигурой дупло в одном из дубов?

Теперь и он изучал мое лицо, пытаясь разглядеть, как далеко я готов пойти. Когда он заговорил, голос его звучал спокойно и хмуро:

– Что же,такой способ тоже был– драка на кулачках, зубами и ногами. Лично я не поклонник неандертальских манер. Но если вы настаиваете…

– Нет! Это вы настаиваете,а не я. Я хочу спать, а вы мешаете возвратиться домой. Пустите меня или нет? Еще минуту я потерплю…

Он колебался всю отпущенную ему минуту. Зато теперь он снова был прежний – ироничный, немного высокомерный, любезный Ромеро.

– Вы правы,мой друг.В наше время кулаком не завоевывают сердца женщин. И в пылу наших споров я позабыл,что меня ждут гости. Пренебрегать обязанностями хозяина в старину почиталось не меньшим грехом,чем показать трусость.Видимо, я опьянел.Я, как и вы,в первый раз пробую старинное вино. Желаю доброго сна.

Он пошатнулся, поворачиваясь. Я поддержал его. Он высокомерно отвел мою руку.

– Стой!– сказал я с яростью.– Должны же мы когда-нибудь поговорить как друзья, Павел? Не идите к костру, вам не место там.

– Позвольте мне самому выбрать себе место.И разрешите вам заметить, проницательный друг, я не нуждаюсь ни в чьих советах.

Я опять не пустил его.

– Я не советую, а спрашиваю.Почему вы на Земле,а не на Оре? Что вам делать сейчас на Земле?

– Странный вопрос!– сказал он, пожимая плечами.– А что мне делать на Оре? Вы, кажется, забыли, что там ваша сестра?

– Я ничего не забыл. Вы должны лететь на Ору.

Он уже не вырывался.

– Вы преувеличиваете мою выдержку, Эли. У нас с Верой нет дорог друг к другу. Если бы вы знали, как безобразно мы поссорились еще тогда, на звездолете…

– Я видел вашу ссору. Это получилось случайно, но я все видел.

– Значит, вы видели и то, как хладнокровно она прогнала меня? По-вашему, это можно снести?

– Глупец, она рыдала после вашего ухода! Слушайте, Павел, каждый день на Плутон уходят три экспресса, вы еще успеете к ночному.

Ромеро так побледнел, что я испугался. Он беззвучно шевелил губами, долгую минуту всматривался в меня, потом сказал:

– Я подумаю. Сейчас меня ждут гости.

Я смотрел ему вслед.Он шел быстро и легко. Опьянение с него слетело сразу.