Текст книги "Ведьмино Варево (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Александр Прибылов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 6

«Драка» оборотня с чужаком ненадолго повеселила Куницу – но вскоре настроение опять испортилось. Не в последнюю очередь из-за разговора с хозяйкой гостиного двора. Нет, расстались путешественники и владелица доходного придорожного дела более чем хорошо и довольные друг другом. Ведающая радовалась тому, что больше не придется задерживаться, отрабатывая еду и кров и каждый раз ломать голову, как и чем насытить бездонный желудок подруги. Держащая в кулаке немалое хозяйство и десяток слуг женщина – оказанным в ответ на её подарки услугами профессиональной лесной ведьмы. Ну и еще таким полезным приобретением, как влезший в немалые долги за своё безудержное буйство богатырь.

Надо сказать, громила устроил погром в трапезной гостинца, пытаясь достать Мяву, вовсе не без причины. Как оказалось, кошкодевушка не просто растрясла излишне пылкого воина на выпивку и еду, изрядно облегчив и без того не слишком тугой кошелек. Нет, прежде чем отправится спать, она выдурила из горе-спорщика его кольчугу!!!

Причем, похоже, даже не поняла, насколько ценной и важной для решившего стать княжеским дружинником мужика вещью завладела – бронь из колец закалённой стали и металлических чешуек стоила если не наравне с чистой ведьмовской книгой, то уж сопоставимо точно! Зная это, звероухая и хвостатая любительница мяса наверняка все же согласилась бы вернуть вещь в обмен на долговую расписку, подтвержденную подписью самого купца, которого ради этого дела обозники не побоялись разбудить.

Но нет, оборотень махнула на всех хвостом, а взбешенный владелец двух возов с товаром тут же на месте разорвал договор с утратившим большую часть боевой стойкости охранником. И был в своем праве, разумеется: по рукам-то ударили с заброненным оружным воем, а тут он враз обратился голодранцем!

Молодой и веселый гигант, в одночасье лишившийся, как ему тогда показалось, всего, после принялся угрюмо надираться – устраивать при всех нападение на кошкодевушку ему остатков здравого смысла хватило. Не удивительно, что утром, едва увидев обидчицу, громила сходу впал в боевой раж, свято веря, что все можно исправить, как можно скорее прибив источник проблем. И влетел еще сильнее, чем мог бы вляпаться просто за побитую мебель и разбросанную посуду. Ведь узнав о причинах, хозяйка постоялого двора выкупила долг.

Держательнице корчмы пришлось опустошить все свои скудные запасы серебра – купцов у границы леса бродила не то, чтобы толпа, а у остальных и медь за радость. Потому еще и в кубышку влезть, выгребая все до донышка – и все равно не дав и десятой части настоящей стоимости тонкой кузнечной работы. Однако Мява с радостью избавилась от «бесполезной тяжести» в обмен на средства доступа к вожделенной плоти коров, овец и свиней. Потому что настоящую цену мог дать князь или один из его бояр – а до него добираясь, что, голодать? Нет, зажиточная деревня тоже способна вскладчину подобный доспех оплатить – только пойди найди таких, кого страсть как прижало своего воя снарядить. Да еще и по пути.

А вот богатырю отныне можно было посочувствовать: по глазам хозяйки двора было понятно, что она выжмет из силача службой все затраты в десятикратном размере. А то и женит на себе в процессе – редких статей добрый молодец умной волевой опытной женщине во многих делах подспорье. И никакая сила не поможет вырваться назад на свободу. А князь чай не подавится без лишнего воина в своем войске.

Что же касается самой Куницы, ей в дар и её спутникам (ни в коем случае не за работу!) достались, как выразился чужак, «продукты длительного хранения», прочная и опрятная одежда на всех троих (лишним никогда не бывает) и еще много чего по мелочи.

Заодно женщина ответила на их вопросы, причем даже на самые дурацкие, типа Стёпиного «а почему двор не у реки стоит?» Правда, именно на этом не удержалась и с усмешкой отбрила «а зимой топить тоже водой прикажешь, али рыбой?» Однако потом серьезнее пояснила для диких путников, только вышедших из Полночного леса, что Водяной Хозяин не дает местным толком ловить на озере рыбу: сети путает, водоросли в них пихает, а то и лодки портит по ночам, если от воды далеко не оттащить. Ладьям да стругам купеческих сезонных караванов навредить он не может, не по силам они ему, а вот все местные деревеньки с их мелкими бытовыми заботами стоят на мелких притоках подальше от плёса. Рыбы там, может, и меньше, но на себя поесть хватает, а то и приторговывать по осени вяленой, и главное – жить там спокойно…

Услышав подобное, Ница в первый раз… нет, не заподозрила чего-то, просто слегка удивилась. Дух озера, то есть водяной (не путать с кикиморой, безобидной в общем-то нелюдью), когда их лодка вышла на большую воду, никак себя не явил. Тем не менее, местным стоило верить, а значит пройдоха схоронился в иле на дне поглубже, дабы лесная колдунья его не почуяла. Что само по себе уже говорит о его уровне силы. При этом пакостника за многие годы так никто и не вывел на чистую воду, что удивляло.

Второй раз Куничку кольнуло сильнее, когда за подновленную и улучшенную защиту против нежити и нечисти хозяйка гостинца в очередной раз принялась кланяться в ноги и многословно благодарить. Тут лесная колдунья уже и сама не выдержала – начала расспрашивать про ведающего, «держащего» эту местность. И с недоверием услышала: в последний раз пожилую ученицу самих столичных волхвов видели тут лет этак с восемь назад, а усиливающие и укрепляющие наговоры знаки на бревнах частокола, давным давно вырезанные еще при отце нынешней хозяйки одним лесным колдуном, она подновить не смогла. Именно не смогла, а не захотела – этот момент Ница переспросила отдельно.

– Ну что ж вы хотите от княжеских ведунов да ведуний, добрая госпожа, – степенно принялась отвечать женщина. – Раны затянуть, нутро да зубы заговорить, урожай на полях оборонить от жучка, гусеницы да мышей, варево для пропитки строевой древесины сварить – чтоб не гнила да не горела почём зря, значит. Да не только в своей деревне – во все окружающие успеть! Когда уж тут с лихом-бедой силой-то колдовскою мериться?

– То есть, – опять поймав себя на том, что невольно копирует речь чужака, мотнула головой лесная колдунья. – Ежели дух злой, мертвяк неупокоенный али нечисть появилась – княжеский ведун и не сделает ничего?

– Так ить редко у нас такие страсти бушуют, – слегка поежилась хозяйка двора. – Но коли случится зло какое, что мужики деревенские с вилами да топорами забороть не смогут – так то для княжеской дружины забота или волхвов мудрых. За то доля княжеская каждую осень собирается… Вот только у нас лес-то близко, вылезает порой… всякое. Поговаривают, опять на тракте уже луны три как народец-то пропадает, по одному, по двое. Вон и купец богатыря сговорил, чтобы чего не вышло… Княжеские отроки-то у нас аккурат раз в год и заглядывают, когда мыто собирают. Так что сама Удача вас привела, добрая госпожа!

* * *

Окончательно настроение Куницы испортилось к позднему вечеру, ровно в согласии со временем суток – сгустились сумерки на небе и на душе. Путники уже успели устроить стоянку на уютной и укромной поляне в небольшом перелеске рядом с дорогой. Во встреченных поселениях решили не останавливаться – удобств гостиного двора они не обещали, а отвлекаться от мыслей на пустые разговоры с обществом Нице претило, да и от размышлений отвлекало. Потому в деревеньке, чьи поля протянулись по пойме небольшой речушки совсем недалеко, обменяли монетки на половину бараньей туши и уже на закате споро и привычно (даже для вахлака Степки) обустроили себе трапезную и ночлег. Благо, что летнее небо с круглым ликом полной луны и самоцветами звезд даже не намекало на дождь.

Разумеется, разделкой мяса опять занялась кошкодевушка, привычно орудуя голыми руками. А Степа-попаданец опять засмотрелся на это! Раньше воротил лицо от крови и потрохов, а недавно сказал, что его удивляет и восхищает, как аккуратные ноготки звероухой девушки, в нужный момент, оборачиваются самыми настоящими когтями! Острыми, да с режущими кромками! «И, главное, никакого ухода не требуется! В отличии от нормальных девичьих ногтей, из-под которых каждый вечер грязь приходится вычищать…» – с внезапным раздражением подумала Ница.

– Степан, тебе делать неча? Уставился! – окликнула она уже ставшего не чужим чужака.

– А? – парень повернул голову. – Лучку бы. И лимона. Я бы такой шашлык знатный сделал из этой вырезки!

– Лимон – это что? – ведьме стало даже немного стыдно, что в мыслях навела напраслину на спутника. – А лук дикий вон у южного края поляны растет, возьми да надергай. Света от костра хватит различить.

– Что, правда? – Стёпа с недоверием уставился на указанное место, явно не различая растущие травы между собой.

– Соцветия – такие фиолетовые шарики, под ними луковицы, – со вздохом пояснила ведьма, которая луговину читала, словно азбуку. – Так что за лимон?

– Ф-фрукт такой, кислый и сочный. Желтый! – почему-то смутился пришелец. – Здесь не растет, наверное.

– Так возьми в моей торбе кисет с сушеной кислицей, – махнула рукой девушка на сложенные в сторонке вещи. – Она зеленая, конечно, но цвет ведь для вкуса не важен? Только не переборщи, а то травка ядрена, от щепоти на-раз скулы сводит!

– То, что надо! – Степан, против ожидания, наоборот оживился, двинувшись к мешкам и котомкам.

– Карр! – внезапно подал голос ворон откуда-то из ветвей. Мелкую прилипчивую нечисть приходилось отгонять перед каждым человеческим жильем, что сопровождалось хриплой руганью на вороньем. Но пернатый неизменно и с упорством, достойным лучшего применения, возвращался. Правда, старался держаться дальше вытянутой руки осерчавшей ведуньи.

– Ну чего еще? – недовольно поинтересовалась Ница.

– Кар! Кар!! – все не унимался пернатый грубиян. – Карраул! Вррраг!!!

Удивительное дело, внимательная и осторожная все время путешествия по незнакомью, да еще и в компании с иномирцем, Ница… оказалась не готова. Целое бесконечное мгновение понадобилось ей, чтобы разобрать в раздражающем грае предупреждение. А из-за деревьев, из смеси лунного серебра и тьмы в круг света уже вылетел стремительный и хищный силуэт. Как раз туда, где путники сложили свои вещи и куда на свое счастье не дошел Степан.

Резкое движение воздуха расплескало пламя, и его свет дорисовал черно-серебристый образ чудовища. Волколака! Тварь, когда-то бывшая человеком, не в том месте и не в то время встретившимся с нечистым духом. Челюсти, способные сокрушить любую кость. Клыки в палец длинной. Когти в две пяди по крепости и остроте не уступят боевому ножу. И шерсть, что с приснопамятной кольчугой поспорить сможет. Но самое страшное – дарованная проклятием противоестественная живучесть!

Проклятый, не колеблясь, выбрал для себя цель. Лесную ведьму. Походя отмахнулся от оказавшегося рядом человечка – Степка покатился по земле не от толчка даже, от касания! Ница не смотрела, что с ним, не до того было – скороговоркой и скупыми и точными движениями рук собирала доступную ей силу, точно зная, как убить такую цель за один удар. Чувства умерли, эмоции сжались в точку – обученная ведающая не могла сбиться или промахнуться. Лишь бы успеть!

Рванула наперерез Мява, надеясь сбить удар уже занесенной когтистой лапы, притормозить…

Волколак вдруг запнулся, и ведьма успела одновременно выставить щит и запустить во врага росчерк ослепительно белого пламени. И если о концентрические круги защиты тварь ударилась и в клубах едкого дыма с воем отшатнулась, то вспышка просто молча канула в груди одержимого… чтобы в клочья разорвать сердце, легкие и спинной мозг на куски, одновременно выжигая рванувшую заместить утраченные органы плоть. И горела в том пламени вовсе не материя, а сама чёрная злая суть, родившаяся из противоестественного союза духа и души. Мява зубами и когтями впилась в уже мертвого, не успевшего понять собственную смерть противника.

Ведающая покачнулась, возвращаясь к нормальному восприятию времени, через ломоту в висках. Разом раздвинулся мир, открылся разогнанному сознанию. И взгляд зацепился за ремень торбы на лодыжках обеих ног волколака – вот откуда возникла та крохотная заминка в атаке. Мешок, брошенный Степаном…

Глава 7 (частично не вычитана)

Разбудила Степу жуткая вонь. Еще не отойдя ото сна, он машинально двинул рукой зажать нос… и остатки дрёмы слетели в один миг! И воспоминания о вчерашнем вечере навалились вновь. Само нападение прозевали все, включая Мяву – потом кошка объяснила, что переродившаяся тварь выследила их еще на подходе к «его» роще. И расчетливо атаковала именно в тот момент и с той стороны, чтобы создать себе максимальное преимущество: когда оборотень начала возиться с мясом, перебившим ей обоняние, против ветра, и когда троица путников максимально разошлась по поляне. Последнее его и погубило – самую малость перемудрил так и не утративший до конца рассудок обращенный. А еще он не обратил внимание на залётного ворона, не связал с ведьмой, пока птица не подняла переполох. Сильно повезло, если коротко.

Источник вони обнаружился без труда: мешок, куда упрятали с трудом отсеченную голову волколака. Несмотря на все заговоры Куницы, да на скорую руку приготовленную пропитку для мешковины, употребленную по назначению, запах рядом с доказательством успешного уничтожения причины пропажи путников на тракте стоял такой, что слезы брызгали из глаз. Зато откуда-то успели налететь жирные черные крупные мерзкие мухи, с едва ли не сладострастным жужжанием вьющиеся над жутким трофеем.

Попаданец на всякий случай посмотрел на тот край поляны, где мрачная лесная колдунья, как она выразилась, «окончательно упокоила» обезглавленные останки врага. Однако, там эффект получился ровно обратный: несмотря на то, что Ница заставила корни деревьев сначала буквально разорвать слой почвы, а потом сомкнуть назад, потревоженная трава не только не увяла, но вымахала вдвое всего за ночь! Жизнь радостно торжествовала над смертью, не оставив недожженым остаткам сплетения тёмного духа и человеческой души даже малейшего шанса на новое перерождение. И устраивать погребальный костер, на который потребовалось бы пустить пол-рощи, не пришлось. По-хорошему, с головой волколака стоило поступить также. Но кто тогда поверит, что тварь уничтожена тремя отнюдь не витязями?

– Душа у покойника черна была едва ли не сильнее, чем у нечистого духа. За ночь разъело наговоры, вот же гадость! – с отвращением констатировала подошедшая молодая ведающая, проснувшаяся от того же «будильника». – Придется мне это взять. Буду подновлять колдовство каждые три часа, пока не донесем.

– Эх, жалко, её как тыкву не порезать ломтиками, – как-то даже мечтательно прищурилась кошкодевушка. – С каждой из окрестных деревень стрясли бы награду… И еще с парочки по дороге дальше, может, прокатило бы…

– Хозяйку гостевого двора, ты, конечно, не слушала, – попеняла подруге Ница, поморщившись отнюдь не от запаха. – Награду староста дать должен, из деревенских накоплений, ему за это потом княжеское мыто спишется. Потому что дружину не пришлось беспокоить да гонять по лесам-полям-болотам. Да только принять такой трофей лишь ведающая княжеская может. Мол де обычный человек вовсе и не обязан голову нечисти от какой другой отличить.

– Напридумывали всякой ерунды, – раздраженно дернув хвостом, вынесла свой вердикт Мява. – Аж слушать противно. Айда снедать!

Как по команде опустив взгляды к мешку с головой, ведающая и попаданец слегка позеленели, и дружно же рявкнули:

– Нет!

В ответ звероухая лишь насмешливо фыркнула.

* * *

Перед самым уходом с «гостеприимной» поляны, лесная ведьма аккуратно сняла тряпки, которыми перевязала рану на руке Степана. Невесть как собранные девушками в темноте листья и травы, наскоро перетертые в кашицу, смогли затянуть рану. Не особо страшную – скорее царапину в окружении ссадин: студент вчера даже не сразу почувствовал, что волколак его не просто уронил. Теперь же на месте былых повреждений красовался свежий шрам, выглядящий, честно говоря, куда неприятнее, чем само ранение.

– Зато рука не отсохнет, – правильно поняв выражение лица спутника, грубовато возразила Ница. Подумав, она через силу признала: – Была бы книга при мне и запасы – так и следов не осталось бы… Извини.

– Такая опасная царапина? – Степе от одного тона стало не по себе. А потом он вспомнил легенды про укус оборотня из родного мира. Во время путешествия на лодке как-то к слову пришлось, отчего Мява хихикала до самого вечера, поминутно предлагая «маленький кусь, чтобы уши выросли!» И вот теперь до студента вдруг дошло, каких звероморфов имели в виду древние сказители! – Я что, сам таким мог стать?!

– Точно нет, – покачала головой ведающая. – То путь злых и слабых душ – сдаться одержимости, а ты… куда сильнее внутри, чем я думала. Но все же не настолько, чтобы на одной воле одолеть скверну, обернув внесенное себе на пользу. Промедли мы хоть немного… Пришлось бы десницу отнять. А поздней осенью, ранней весной или зимой – пришлось бы рубить сразу.

Парня ощутимо тряхнуло от таких откровений.

– А если не конечность пострадает, а тело? – вырвалось у него, потому что ответ он знать не хотел.

– Лихорадка, долгая, сжигающая жир и мясо до самых костей. Коли выдержать и не помереть – перекосит на один бок. Или ноги отнимуться. Или горб вырастет – это с какой стороны рана была, – поспешила просветить своего «котенка» добрая Мява.

– И что, неужели ничего нельзя сделать?! – Отчаянную попытку Степана хоть как-то вызнать о «лекарстве» можно было понять. Совсем не ту информацию на него вывалили, после которой можно спокойно спать по ночам.

Девушки переглянулись, и оборотень совсем другим тоном медленно проговорила:

– Ежели вдруг так окажется, что воля у тебя сильна, как у князя-богатыря из легенд, то… Говорят, злую волю духа тёмного можно не просто в себе уморить, а покорить. Поменять. Частью себя сделать, своей души. Так и появились племена способных оборачиваться.

И пока попаданец переваривал откровение, кошкодевушка вдруг неожиданно выдала:

– И я была не права, когда заругала тебя за драку. Не вмешайся ты вчера вечером – Ничке бы еще как досталось! Да и мне тоже… Надо только тебе оружие подходящее подобрать, Стёпа.

* * *

Разумеется, самая богатая деревня в округе так же стояла на тракте. Точнее, на перекрестке последнего с какой-то, лишь менее хоженой-езженой дорогой. Учитывая, что разросшееся поселение давно вырубило под корень все окрестные рощи на дома да на дрова – надо полагать, вела тот путь к все еще недалекой границе Полночного леса, все еще опасной. Отваги лесорубам придавало наличие княжеской ведающей, по слухам с годами все менее любившей покидать уютный терем. А это и лечение неизбежных травм, и снятие проклятий, и какие-никакие, да амулеты-заговоры.

– Вот, стал быть, старосты дом, а вот – госпожи ведуньи терем, – для надежности деревенский мужик, занимающийся подновлением невысокого плетня вокруг настоящей площади в центре поселения, еще и рукой ткнул. Хотя мог бы не утруждаться: между владениями местного управителя, вроде как всем миром избранного и присланного княжеского ставленника даже ограды не наблюдалось. А вот вокруг указанных строений, окруженных конюшней, парочкой амбаров и еще какими-то постройками за малым едва ли не частокол возвышался: такие толстые столбы поддерживали изгородь и так часто они стояли.

– Как удобно-то! – не удержался от «восхищенного» возгласа попаданец. Такое трогательное в своей бесхитростной прямоте срастание местной и центральной власти его прямо-таки умилило.

– Так отож! – оживился селянин, явно не особо рвущийся перевыполнять план по общественной работе. Сарказм в голосе студента он или не услышал, или отлично сделал вид, что не заметил. – Староста наш, сталбыть, деревенское добро-то у себя хранит, он ж и понятно, ведь за него отвечает. Ну а как пожар или гниль на зерно нападет? Особенно оброковое, что в счет мыта продать надо будет! Ить он как рассудил: раз ведьма рядом, она и пламя уймёт, и плесень, и мышей. И далеко ходить не надо. А вам, сталбыть, если от ведьмы товар нужен, вы прям от калитки так и скажите. Потому как госпожа почивать любят, а запасец ходового её товара завсегда у подручных старосты и храниться.

Последние слова он почти прокричал, так как Ница, не дождавшись осушения словестного потока, повернулась на пятке да пошла к указанной калитке.

– Вот спасибо за науку, добрый человек! – к вящему удовольствию пейзанина Мява ему еще и поклонилась, одновременно махнув хвостом, прежде чем последовать за подругой. Степан тоже поблагодарил – от него не убудет.

– Кого там несет? – а вот молодой мужской голос, отозвавшийся на стук, вежливым назвать не получилось бы при всем желании.

– Дело есть, – покачала в руке мешок с головой волколака Куница, не развязывая его, понятное дело. – Староста и ведающая о сём узнать должны.

Калитка отворилась вовнутрь и со двора выглянул, видать, тот самый «подручный». Богатырю из таверны по дюжести он уступал, но не сказать, чтобы прямо сильно. А по наглости, пожалуй, еще и фору дать мог изрядную.

– Дай сюда, передам, – без церемоний попытался отобрать трофей детина. Разумеется, молодая лесная ведьма успела отдернуть руку и машинально отступила на шаг. – А ну сюда дала, кому сказал! Неча всяким прохи…

Договорить он не успел, потому что подошедшая Мява без всякого предупреждения залепила ему ногой в живот. И немалый бугай ласточкой влетел откуда вышел. В смысле – сложившись пополам.

– Он хотел сказать «проходите, гости дорогие», да оговорился слегка, – беззаботно «перевела» кошкодевушка, первой проходя за изгородь, пропуская остальных и бережно закрывая калитку.

Лежащий на земле и пытающийся вдохнуть грубиян никак не прореагировал на самоуправство прошедших мимо него вторженцев, но гостям он оказался и не нужен: сами прекрасно добрались до терема.

– Вторак, тя за смертью только посыла… – раздавшийся из глубины строения голос резко оборвался, а спустя всего несколько вдохов явился его обладатель всей своей встревоженной персоной – не иначе как услышал шаги нескольких человек. Очевидно, то был сам староста – очень уж его одежда смотрелась богатой, прямо как на парад вырядился. Начиная от добротных мягких сапог и заканчивая отороченной мехом летней шапкой. Шапка, кстати, очевидно являлась предметом особой гордости главы деревни – иначе зачем он прихватил её с собой? А следом за крестьянином появилась и хозяйка терема – ведающая.

Почему-то думая о княжеской ведьме, Степа представлял себе стройную, с волевым лицом даму с резкими движениями. Реальность преподнесла сюрприз: со следящей за фигурой красавицей средних лет местную, вроде матери Куницы, ставленницу князя связывал разве что покрой платья, к слову, тоже расшитого по подолу, воротнику и отворотам рукавов. В остальном же дебелая тетка скорее тянула на супругу мужика, или даже дочь: излишняя полнота сочеталась с гладкой кожей без морщин и… аккуратно наложенной косметикой?! Вот это да.

– Чё изволите, путники, коль пришли? – первым «отмер» все-таки староста. Возможно, потому что женщина сразу же прикипела глазами к скрытому мешковиной трофею в руках Куницы.

– Мы извели волколака, людей охотившего у вас тут, хотим награду положенную за то, – успела вылезти вперед кошкодевушка. Молодой лесной ведьме только и осталось, что молча протянуть мешок с отрезанной головой.

– Не бери, дурень! – шлепнула тетка-ведающая по руке старосту. – Навертели халтуры какой, и не разобрать ничего. Кто только ткань зашептывал? Небось, с Кривого ручья материю брали? А ну на пол вываливай, что внутри, да подстели тряпку, подстели. А то саму заставлю полы в горнице отмывать. Посмотрим ишшо, что за волколак тако…

Куница с закаменевшим лицом проделала затребованное – и отрубленная голова тяжело выпала на подстилку, немедленно заляпав ту тошнотворными чёрными маслянистыми пятнами. Степан готов был поклясться, что здоровенные мухи того же оттенка черноты тут же соткались над ней прямо из воздуха! Княжеская ведунья мгновенно спала с лица, аж отгородившись от доказательства победы защитным жестом.

– Ну так что? – теперь уже настала очередь лесной ведьмы тыкать пальцем в голову. – Сомнения остались?

– Н-нет! – кажется, женщине очень хотелось сбежать, так её пугала оскверненная мертвая плоть. Да вот беда – все происходило в её собственном доме.

– Так что, мне и правда им, того-этого, награду давать? – глядя на развернувшуюся мезансцену, удивленно спросил ведунью староста.

– Давать, давать! – хищно подалась вперед Мява, чей пушистый хвост аж задрожал от азарта, норовя при том ткнуться в нос Степану. – И побольше!