Текст книги "Ведьмино Варево (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

Соавторы: Александр Прибылов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 4

Беззаботно уснуть по примеру оборотня и чужака у Ницы не получилось. Более того, если бы не насмерть вдолбленная наука держать эмоции под контролем – ведьма бы и усидеть на одном месте вряд ли смогла. Проклятье! И ведь ничего такого вроде как и не произошло. Но – ведающая прямо-таки всеми фибрами своей души чувствовала: она не в Полночном лесу! Словно там осталась какая-то важная её часть, оставив Куничку одну, в полной неизвестности и пустоте! А она ведь ничего такого даже после разрыва с матерью не почувствовала! Да и выбрались за границу лесных чащоб всего-то ничего: на своих двоих от места вынужденной лодочной стоянки при всем желании за полдня далеко не уйдешь. Без нужного наговора, конечно. Который, как теперь ясно ощущала несостоявшаяся лесная колдунья, для степей не очень-то и подойдет!

К счастью, не подвели хотя бы люди: после рассказов Степана, знающего хоть чего-то о добрых трех десятках народов своего мира, Куничка заподозрила, что наладить общение с соседями-южанами окажется несколько сложнее, чем ей раньше казалось. Но нет: с хозяйкой таверны они договорились по правде, не отличимой от принятой в родной матушкиной деревне и знакомых соседних, откуда иной раз приходили гости. «Голодного накорми, усталого – устрой спать, коли он не враг тебе, не посыл, не нежить або нечисть коварная. Не в ущерб себе, но и не для виду, а честно, какая тебе по силам. Гостю честному следует отработать гостеприимство хозяйское.»

Единственное, что поставило молодую ведающую в тупик – это категорический отказ взять за ночлег, вечерю с утреней и припасы в дорогу что-то из вещей на обмен, прихваченных Мявой. Про существование «княжеской чеканки», серебряной и медных рубленных монет с выбитым гербом держателя престола кремлевского, молодая колдунья знала, даже держала в руках – у Леты хранилось по нескольку штук таких и таких. Однако смысл использовать их в качестве меня так и не смогла постичь: кусочки металла годились разве что отдать кузнецу сделать какую красивую штуку типа серебряной инкрустации на лезвие охотничьего ножа. И выглядит лепо, и нежити с нечистью материальной рану реальную нанести получится.

Ну и кто в здравом уме будет держать у себя вещь, что использовать не получится, лишь карман себе оттянешь? Причем ладно бы главная над кашеварами, прачками да дворовыми мужиками не старая еще властная женщина загнула непомерную цену – это бы Ница еще поняла. Хотя даже в том же лесу, где каждый уважающий себя охотник мог себе позволить в мехах с ног до головы щеголять, выделанная соболиная шкурка ценилась куда как больше запаса продуктов на несколько дней – но ладно. Так нет же – даже слушать не стала: давай монеты. Еще и посмотрела с этаким сочувствием, и посоветовала в следующем селе сразу избавится от части менового запаса, взяв деньгами. Чудно…

На самом деле Куница была уверена: если бы не взятое добровольно на себя… как его там, Стёпа говорил? А, инкогнито! То отношение к ведающей со спутниками сложилось бы кардинально другим. Лучшая комната, лучшая еда, никаких просьб взамен! Лесная ведьма сама лучше знает, как и чем отплатить добрым людям – вне зависимости, узнают те о благодеяниях или нет. Надо сказать, постоялый двор в руке ведающего определенно нуждался: цепочка оберегов, вырезанных прямо на столбах частокола уже давно выдохлась и никого сильнее залётного болотного огонька остановить была уже не в силах. Да и сам старый центральный дом не помешало бы где укрепить словом, а где и варевом пропитать, от плесени да жучков-древоточцев. Интересно, куда смотрит та или тот, в чьих обязанностях поддерживать порядок в этих землях? С другой стороны, может, не позвали хозяева – вот и не пришла, своих забот у колдунов всяко всегда хватает…

…Через некоторое время Куница поймала себя, что продолжает прикидывать: как ловчее да надежнее превратить неухоженный в плане ведовства гостинец в достойно и красиво защищенный от всего потустороннего объект. Чтобы местная очевидно старая ведающая (молодая бы не ленилась проверять своих подзащитных и без спросу) цокнула языкам да признала: молода, а могёшь! Может, предложила бы остаться себя, как немощь совсем уж случится, подменить и принять людей…

…Не признает, нет. Без книги в первую очередь – а так же без инструментов, с одной метлой. Изгой никому не нужен – кроме себя самой да двух вынужденных спутников. И слезы тут не помогут – ни те, что от жалости к себе, ни те, что от бессильной злобы. Потому утерев лицо, Ница закрыла глаза и начала про себя повторять наговор дороги: хоть разберется, что нужно поменять в нем в новых землях. А потом и до других наговоров дойдет. Это только кажется, что до летней темноты уйма времени, тянущегося и тянущегося для праздного разума как патока – а разуму деятельному все переделать и вечности не хватит! Во всяком случае, времени путешествия не хватит точно. А там уже, может, что-то и решится.

* * *

Растолкать засонь так просто не получилось. В лесу Мява мгновенно вскидывалась, стоило к ней прикоснуться, а вот на чужом сеннике, похоже, чувствовала себя в полной безопасности. И даже более того. Опустившаяся ночь принесла с собой лёгкую прохладу, и способная спать на снегу голой кошкодевушка, даже не просыпаясь…подгребла под себя Степана! Прижалась сама, обхватила руками и ногами, даже хвост обмотала вокруг ноги парня! А тот и пригрелся!

– Ну и ладно, – после серии все более сильных толчков и пинков неожиданно для себя злорадно посулила парочке ведающая. – Сейчас жратву пропустите – до утра с пустыми брюхами как хотите, так и терпите!

– Я готова! – только что сладко спящая кошка не только подскочила сама, но и вздернула на ноги не успевшего толком проснуться попаданца.

– Мне бы хоть умыться… – потер кулаком слипающиеся со сна глаза парень. – Ай!

– Вот теперь – полный порядок, – ушастая красавица, только что от души пару раз лизнувшая лицо спутника, невозмутимо лизнула и собственный кулак, которым тоже «умылась». – Пойдем скорее!

И спрыгнула с дровника, проигнорировав приставную лестницу.

Главный зал таверны встретил Куницу сотоварищи мощным ударом по обонянию, где пот, человеческий и лошадиный, смешивался с нотками навоза и растворялся в аппетитных запахах стряпни и сгорающих сухих дров. Нерукотворное зелье дополнял негромкий, но неостановимый гул голосов, сдобренный непрестанным глухим звяканьем посуды и столовых приборов. Изрядно мутное зелье, надо сказать: в густой сумрак едва-едва разгоняли крохотные огоньки лучин, закрепленные на некоторых столах.

Основным источником света, точнее, в первую очередь тепла, в зале явно задумывался открытый камин, сложенный из дикого лишь камня и куда больше напоминавший попавший в плен четырех стен костёр, чем нормальную печь. Однако по теплому времени языки пламени сиротливо жались к одному краю, оставляя остальную площадь очага на откуп углям, над которыми на закопченной решетке пеклось порезанное крупными кусками мясо. Не иначе как угощение для купца с ближниками, занявшего стол неподалёку: подрагивая куда более яркой пламенной головкой, там горела одинокая свеча.

Особенно в богатой по меркам остальных посетителей компании выделялся просто огромный мужик с пудовыми кулаками и зычным басом. Охранник, вестимо – такой одним видом лихих людишек отвадит. Да и нечисть, из тех что послабее, но поумнее. Правда, конкретно сейчас громила отважно пытался защитить соседей-соратников от духовитой гостиничной браги, кувшин которой вынесла дорогому гостю-владельцу небольшого обоза и его людям лично хозяйка гостиного двора.

Самой Нице обстановка на первом этаже гостинца напомнила зимние деревенские женские посиделки – случалось несколько раз попасть вместе матерью, а потом и одной. Тогда она, как и сейчас, не смогла почувствовать себя частью собравшегося общества – но в этот раз никто не обращал на неё какого-то особого внимания. Лишь только кухонный служка владелицы двора, проходя мимо, что-то неразборчиво злобно буркнул, указывая в самый темный угол. Что ж, два раза ему объяснять не пришлось.

– Молоко?! – удивился Степан, отхлебнув из своей кружки. Когда на «их» стол (двое крепко спящих по лавкам мужиков в лаптях не в счет) опустился кувшин и кружки – он было потянулся разлить себе и остальным, но Мява успела предотвратить порчу ценного продукта питания и сделала все сама. В «темноте» едальни она видела ничуть не хуже, чем днем.

– А еще ржаной хлеб и пустая каша, – со вздохом подсказала колдунья, подвигая на середину общий для всех чугунок с единственной ложкой и разламывая краюху: голодранцам такое излишество как тарелки не полагалось. И как только на кружки расщедрились? – А ты чего ждал, мяса, что ли?

– А я бы не отказалась! – облизнулась кошкодевушка, мигом прикончив свою порцию и не забыв облизать ложку.

– Без денег ничего не выйдет, – определенные выводы о царящих в гостином дворе порядках Куница уже сделала.

– Да уж найду, кто за меня заплатит, – фыркнув, отмахнулась оборотень, подхватываясь с лавки.

Не прошло и трех ударов сердца, как она оказалась у купеческого стола, за это время покинутого собственно купцом, ушедшем вверх по лестнице спать. Тут-то громила-охранник завладел вожделенным кувшином безраздельно, одной рукой подвинув сосуд к себе, а второй ловко отшибая своей собственной кружкой тянущиеся чужие. Это все не забывая зачерпывать и пить, сопровождая громогласными воззваниями «брага только для достойных!» Каково же было его удивление, когда очередная чужая посудина выбила из руки уже его ёмкость и ловко нырнула в пену в кувшине.

– Достойным, говоришь? – хитро прищурилась Мява – и разом опрокинула в себя хмель.

– А ну лапы прочь, шмакодявка остроухая!!! – вырвав кружку у кого-то из соседей, бросился «в бой» уже изрядно опохмелившийся богатырь. За что получил не только по пальцам, но и по лбу, под радостный рев пострадавших от соседа обозников.

– Экий ты неловкий, – попеняла сопернику девушка.

– Да я тебя!!! – полез в наступление детина, но его в несколько рук за рубаху утянули назад.

– Большой вырос, но ме-е-едленный, – продолжила уже откровенно издеваться оборотень. – Небось, «в кулак» любой мальчонка тебя сделает…

Конец фразы заглушило радостное ржание не хуже лошадиного – причем еще и с соседних столов. Под игрой «в кулак», само собой, понималось не только перехватывание палки кулаками, пока та не кончится, но и куда более интимное действие, обычно затеваемое одинокими парубками в темноте.

– Не дергайся, – тормознула попаданца ведающая. – Хвостатая знает, что делает.

– Пытается устроить трактирную драку? – Стёпе явно стало не по себе от вида аж побагровевшего от оскорбления громилы.

– Если купцу придется за порченную мебель да стены платить и виру за побитых во хмелю отдавать, он из своих всю душу вытрясет, – пояснила Ница, легко припомнив схожий случай, как-то раз случившийся в деревне матери. Как она уже успела убедиться, степные жители от своих лесных соседей не так уж и сильно отличались. – К тому же Мява вызов бросила толстяку при всех. Не посмеет при всех напасть – все на него навалятся.

– Вызов в игре? – окончательно растерялся иномирец.

– В умении и сноровке, – поправила колдунья, и не удержалась от встречного вопроса: – А у вас что, не так?

… Так и не сумевшая толком уснуть Куничка отрешенно отметила, когда глубокой ночью на сеновал вернулась их подруга. Довольная, сытая и с мешком за спиной.

* * *

…Выполнять обещанное ведьму и её спутников утром сразу не пустили – пришлось дожидаться, пока служки хозяйки гостиного двора со всем вежеством, но очень настойчиво выпроводят бедных засонь из едальни. К богатым, сумевшим занять комнаты сверху, отношение полагалось совсем другим: на второй этаж чужаков, отрабатывающих долг крова, даже не пустили. Зато накормили чем на кухне нашлось – сверх договора, так сказать, за рвение. Наконец сама хозяйка разрешила:

– Начинайте.

К тому моменту едальня практически опустела – лишь в углу тянул травяной отвар закутавшийся в тряпки путник, которому не повезло занедужить по дороге, да храпел на всю большую комнату под столом давешний богатырь. Последнего должны были забрать с собой обозники – но, похоже, излишне вспыльчивый да азартный громила чем-то смог-таки переполнить чашу купеческого терпения, и его заочно рассчитали. Возможно, за хвастовство – вчера он с десяток раз прошелся недобрым словом по своим сотоварищам: мол де за оказанную честь быть рядом с будущим княжеским дружинником те дружно чесать ему пятки да кланятся должны…

Размышления не помешали ведающей взяться за метлу. Причем за свою собственную – в отличие от ведьмовского инструмента на хозяйские веники никто не накладывал наговоров, не позволяющих пыли лететь во все стороны, а въевшейся в доски грязи отходить в одно-два движения. Да, Куница не собиралась называть себя перед чужими людьми лесной колдуньей – но и отказываться от удобного и полезного инструмента на этом основании было как-то совсем уж глупо. В конце концов, мало ли откуда у неё столь подготовленная метла?

– Ты-ы-ы-ы?! – на беду разлепившему-таки глаза богатырю попалась именно Мява, собирающая на выданный поднос грязную посуду. Что-то в его памяти о прошедшей ночи все-таки осталось – иначе с чего ревущий от ярости здоровенный мужик вскочил на ноги и, не разбирая дороги, бросился на изящную кошкодевушку? Разбрасывая при этом тяжеленные столы и монументальные лавки словно невесомые былинки! – Порешу-у-у!!!

Краем глаза заметив, как к противнику кинулся Стёпа, Куница вскинула свое утилитарное, но от этого не менее эффективное оружие над головой.

Бой!

Глава 5

Сидя на лавке в ожидании, пока владелица трактира, то есть, простите, гостиного двора, разрешит приступить к отработке нехитрой снеди, Степан пытался уложить в голове то, что узнал и услышал за вчерашний вечер. Получалось, честно говоря, не очень – мысли все время сворачивали на не слишком полезный философский лад.

Например, что реальное средневековье оказалось вовсе не похоже на то, что изображают в художественных фильмах «на основе реальных событий». Скорее куда проще находились параллели с родным индустриальным миром. Например, те же постояльцы: ну да, пахнут отнюдь не розами, особенно те, что движутся по дороге пешком. Но и не грязнули в рванье же! А если посетить мужское общежитие любого института, еще вопрос, где народ чище и пахнет приятнее. Про гостиницы же для дальнобойщиков и вовсе промолчать хочется.

Или вот трактирные драки: кинематографисты уверены, что без них ни один день ни в одном из заведений не обходился! А на деле махание кулаками почем зря у нормальных людей тут вызывает не меньшую антипатию, чем дома. Опять же, местных можно землякам аж в пример ставить: «цивилизованные» люди еще десять раз подумают, прежде чем вмешаются в чужой конфликт, идущий к мордобитию. А тут громогласный гигант не посмел даже толком замахнуться на Мяву, точно зная, что его за проявленную настоящую, а не шуточную, агрессию прямо тут толпой и затопчут. Вроде как правило это нигде не писано, но исполняется железно!

Кошкодевушка, кстати говоря, себя показала вчера отнюдь не с лучшей стороны. Шокировала несчастного попаданца, если сказать прямо! В том смысле, что её поведение больше подошло бы какой-нибудь цыганке, нежели честной молодой девушке, прожившей всю сознательную жизнь в лесу! Нагло сунуться к совершенно посторонней компании, расчетливо довести пьяницу до спора, а потом методично, пользуясь превосходством в физиологии, «честно» выиграть чужое добро!

Впрочем, короткое объяснение Куницы все быстро расставило по местам: оказывается, в этом мире оборотневые стаи частенько занимали нишу цыган, когда их каким-то ветром заносило в людские поселения. Да-да, хвостатых и ушастых обычные люди не жаловали отнюдь не за внешние различия – уж больно некоторые культурные особенности, как бы это сказать… были перпендикулярными.

Основные крестьянские ценности: оседлость, упорный труд над своим хозяйством и постепенное накопление благосостояния жестко конфликтовали с кочевой философией «Живи как живется, чего захотелось прямо сейчас – иди и добудь. А стало ненужно – выкинь и забудь!» Нет, до прямого нарушения чужих законов зверолюди опускались редко – но вот трактовать чужие правила предельно вольно и в свою пользу им это никак не мешало. Примерно как с одеждой: вроде и нужно на себя что-то нацепить, чтобы уж совсем пальцем не тыкали с обвинениями в дикости, но ткань на теле так стесняет движения-я… Потому обойдусь несколькими кое-как связанными неширокими лентами.

Н-да, из узнанного следовало, что Мява и впрямь очень много чего сделала, чтобы стать ближе к людям. И вещи собирала, и логово постоянное построила, и на одном месте жила, причем одна, без соплеменников. И только отсутствие привычных мяса или рыбы в рационе подвигло кошкодевушку к выходке в стиле соотечественников. Что, в общем-то, если подумать, тоже вполне объяснимо.

– Метаболизм, – Степа даже припомнил нужное заковыристое словечко из пространной лекции по выбору диеты для танцоров, устроенной как-то наставником вместо репетиции. Ну да, если у хрупкой девушки хватает сил поспорить в силе с двухметровым громилой – так и кушать она должна ничуть не меньше. Желательно – не пустую кашу!

Тут служка хозяйки гостинца и окружающих построек вынес кучу ветоши, пару пустых ведер, и пучок мыльной травы – эту щиплющую даже руки, не говоря уже про лицо или, не дай бог, глаза и замечательно пенящуюся в воде гадость попаданец навострился узнавать в любом виде! И ведь варили же местные нормальное мыло, в том числе и сама Куница это могла сделать в два счета. Но нет – летом, пока природное моющее средство можно было просто нарвать, все предпочитали экономить. И ведь рыжая этой дрянью не только посуду заставляла мыть и сама мыла, но и себе волосы каждый день натирала вместо шампуня! С другой стороны, рецепт Мявы «набрать ила со дна погуще и себе на голову вывалить, потом втирать, а потом смыть» вдохновлял бывшего студента еще меньше.

Несмотря на неприязнь, Степан, верный себе и своим принципам, взялся именно за мыльянку и тряпки, предварительно наносив воды из колодца и оставив девушкам работу попроще. Благо столы и лавки в придорожной гостинице после тысяч локтей и задов соответственно были просто идеально выглажены, без заусенцев, а чудо-трава отмывала даже самую въевшуюся грязь. Он так сосредоточился на деле, стремясь продемонстрировать превосходный результат, что закладывающий уши рык «Ты-ы-ы-ы-ы!!!» застал его врасплох. Он даже голос давешнего громилы в этом трубном слоновьем реве опознал только когда обернулся и увидел источник звука!

Вчера вечером парень и ведьма покинули столовый зал задолго до окончания выступления кошкодевушки, избравшей богатыря «слабым звеном». Можно сказать, ушли, когда представление было в самом разгаре: к тому моменту оппоненты уже сыграли в четыре игры на ловкость и силу рук, не сказать, что травмобезопасных, каждый раз повышая ставки. Мява как раз с огромным удовольствием уминала зажаренную целиком баранью ногу – свой очередной выигрыш. Как-то умудряясь при этом продолжать осыпать купеческого охранника насмешками да подколками, неизменно вызывая у зрителей одобрительные крики особо успешными пассажами.

Трактирная хозяйка никак не вмешивалась в этот балаган, и её можно легко понять: под бесплатное развлечение народ разошелся, некоторые стали заказывать пиво, а кое-кто и на комнату раскошелился, поняв, что в таком шуме не уснет точно. Да и сами ставки тоже стоили денег, которых у оборотня не было ни монеты. Но это её вообще нимало не смущало. В себе и своей победе она была уверена просто железобетонно. Что ж, расчет звероухой хвостатой красавицы оправдался во всех смыслах: при всех богатырь не посмел попытаться отнять у неё то, что считал своим и нечестно изъятым. И вот теперь, когда едальня опустела на день, решил поквитаться. К своему ужасу парень вдруг понял: а ведь у него может и получиться!

Какую в детстве кашу ел и чем запивал съеденное вымахавший чуть ли не выше двух метров мужик – бог весть. Но не простую – это точно! На бегу отбрасывать тяжеленную трактирную мебель, не замедляясь и как будто не замечая, пристало носорогу, но никак не человеку! Причем махи длинными ручищами при всем желании не получалось назвать медленными и неточными – вон как столы да лавки отлетают. И оборотню тоже не поздоровится – если только не сумеет увернуться!

Эта мысль у Степана оказалась последней связной: еще не очень понимая, что же он собирается делать с громилой, парень бросился на противника Мявы. Отвлечь, хоть на секунду, любой ценой!

Не такой уж большой зал едальни, а до врага и вовсе несколько метров было. Рывок занял всего лишь какую-то секунду, может, даже меньше – но и за это мгновение многое успело произойти. Кошкодевушке дважды пришлось отпрыгнуть спиной вперед, уворачиваясь от пытающихся схватить её пальцев. Куница в свою очередь взмахнула воздетой над головой метлой – и воздух дрогнул басовитой струной, натянулся… и лопнул! Оставшийся на столах сор и даже посуду попросту смело, с потолка густо посыпалась много лет копившаяся там жирная сажа. Но главное – ведовство все-таки затормозило громилу, заставив инстинктивно раскинуть руки для равновесия. И этого шанса Мява не упустила, буквально выстрелив собой в гиганта. Вот оно!

Драчуном Стёпа никогда не был, но сейчас, когда рефлексы взяли верх над разумом, он сделал то единственное, что требовалось. Прямо на полшаге припал к полу, максимально сжимаясь и вкладывая все силы в одно движение. Удар скрещенными руками под колени противнику!

Дальше студент осознал себя уже стоящим на ногах во весь рост – перекатился, что ли, уходя из-под утратившего равновесие богатыря? Грохот соприкосновения тела врага с досками пола до сих пор стоял у него в ушах, а над поверженным эффектно застыли фигуры его спутниц: оборотень, упершая колено в горло буяна, и ведьма, занесшая над головой противника компель метлы словно острие копья. Почему-то у парня даже тени сомнения не закрадывалось, что первая легко сомнет громиле трахею, а вторая – обычной деревяшкой пробьет лоб или глазницу. А то и расколет пустую голову чересчур вымахавшего балагура как арбуз палкой.

– Что здесь происх… – надо быть не робкого десятка, чтобы после звуков такой разборки выскочить на поле боя со сковородой в руке, но хозяйка гостиного двора не побоялась. Впрочем, «оружие» вдруг выпало у неё из руки, а сама она низко-низко поклонилась, только разве что на колени не встала.

– Госпожа Ведающая!

Ница поморщилась, будто лимон отведала. Вместе с кожурой.

* * *

– Это было безответственно и глупо!

Степан, перебирающий воистину ценные воспоминания о последних часах, проведенных на постоялом дворе, когда «свите ведающей» досталось лишь чуть меньше уважения и внимания, чем самой Кунице, даже не сразу понял, что ведьма пеняет ему.

– Что – глупо?

– Лезть в драку, разумеется, – фыркнула кошкодевушка. Воспользовавшись ситуацией, она наконец-то съела столько, сколько хотела, и теперь пребывала в благодушно-расслабленном настроении.

– Но я же помог! – запоздало возмутился втихаря теперь считавший себя немножко героем студент.

– Разве что тем, что каким-то чудом не заполучив парочку переломов и кучу ссадин, – «согласилась» молодая колдунья. – Ты ведь драться не умеешь, даже чуть-чуть. А полез на, без малого, целого витязя!

– Этот дуболом неуклюжий… – от обиды Стёпа аж начисто забыл собственную оценку противника, данную им ранее.

– Он Мяву гонял, пока я его не остановила, – резонно напомнила ведающая. – И он смог порвать наговор, которым я тебя в воздух поднимала. На одной грубой силе и воле!

– Он знал ухватки против оборотней, – в свою очередь вставила кошкодевушка. – Плохо выполнял, не тренировался с такими как мы, но знал.

– Отличные «ухватки» – махать туда-сюда руками, – умом попаданец понимал, что его спутницы правы. Но иррациональная обида, помноженная на то, что его бросок на врага не был оценен, заставляли огрызаться.

– Махать руками… – хмыкнула хвостатая, и улыбнулась. – А давай ты меня так попробуешь остановить. Ну или вообще защищайся, чем хочешь. Да не бойся, не ударю.

Последняя фраза заставила решившего было начать отнекиваться парня нахмуриться. Увидев подходящую яблоню у дороги – они толком и не успели отойти от гостеприимного, особенно последние часы, двора – он скинул под её комель потяжелевшую котомку. Рядом, как по заказу, и палка нашлась: в меру толстая, сучков много, но не мешают. Такой если в лоб заехать, мало не покажется!

– Я гото…

Небо и земля вдруг стремительно поменялись местами, а подаренная хозяйкой трактира плетеная шляпа почему-то только потом спланировала откуда-то сверху и приземлилась рядом с его головой. И… ой!

Оседлавшая парня Мява мягко ткнула его таким внешне хрупким пальчиком в центр лба и с улыбкой спросила:

– Теперь понял? Котёнок!

Да чтоб тебя!