Текст книги "Охота на "Черных Вдов" (СИ)"
Автор книги: Сергей Коротков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Но в общем российско-чеченские мирные переговоры набрали силу. Особенно после полутаинственных личных встреч Мосхадова и Секретаря Совета Безопасности.
Не хотел только почему-то принимать у себя Секретаря СБ РФ сам Президент. Не мог? Скорее не хотел!
Но пришлось. Больной, опухший, невнятно бормочущий нечленораздельные фразы последний все-таки дал "добро".
И с 1 сентября 1996 года начался вывод федеральных войск из Чечни. Война потихоньку стала ослабевать.
Кто-то торжествовал – очень многие и многие, но кое-кто метался, злился и ворчал. Под ухо Президенту и премьеру.
Генерал-десантник обвинял министра МВД, а тот огрызался на Секретаря Совета Безопасности России. Но скрытно, скупо, лихорадочно протирая очки и крутя головой, как орел на горе.
Были враги! Много было заинтересованных в войне. Война – деньги! Деньги – власть! Власть – война, деньги!!! Черный круг.
Шептались, шушукались, бранились. Подлизывались и сговаривались. Суетились.
Работа в Чечне для "волков" закончилась. Начиналось другое "дело". Они теперь нужны были в Москве и в самой России. Так сказал Ильич. Так просил помощник Секретаря СБ. Так хотел ОН!
Свернувшись и уничтожив следы, группа выбиралась из Грозного. И, в отличие от "федералов" и беженцев, нелегально и тайно. В глубоком молчании.
8 сентября Топоркову Никите запомнилось отчетливо и на всю жизнь. Шли гуськом, с интервалом в двадцать метров. Ночью. Первым с прибором инфракрасного наблюдения и металлопоиска двигался Ильич. Далее – Гарпун, Черемуха, Филин, Никита. Замыкающим Буран.
Обошли минные поля, просочились через совместные заградительные отряды, миновали, убрав двух постовых в состояние обморока, полосу внутренних войск.
За городом очутились на берегу реки. Карабкались по галечнику и валунам, пробирались сквозь лес.
В километре от Грозного непростительно сгруппировались. Интервал нарушился из-за пересеченной местности и угрозы потерять друг друга из вида.
Ильич проворонил, точнее, не усек прибором пластиковую мину. Противопехотную пакистанского производства.
Взрыв грозой пронесся по опушке леса, и эхо утонуло в ущелье и густых зарослях массива. Залегли.
Скоротечный осмотр и беглая связь определили и выявили неутешительное, прискорбное, горькое.
Гарпуна изрешетило насмерть сразу. Ирине проклятый, невидимый рентгенами осколок попал прямо в живот, точно в предохранительную скобу спускового крючка автомата. Самому полковнику оторвало стопу ноги изуродовало мужские гениталии. Но жив остался, хотя потерял много крови, пока Филин и бывший "альфовец" смогли что-то сделать.
Сазонова Ирина умерла на руках Никиты. Успела только сказать:
– Никит... он умер? А я... туда? Да?! Мамочка!.. Все, Ники...
Я так люблю... Прости!
Эти слова Топорков запомнил навсегда. До боли и слез.
– Я не могу, Сергей! – сказал он через пять минут после взрыва, зажав голову руками в беспалых перчатках.
– Хорошо, Никит! Я сам.
Но Топорков видел, как тяжело Филину было совершать этот акт. Он взглянул на удаляющихся Бурана и Ильича на плече "альфовца", на испуганного парня, на уже раздетые и обезоруженные трупы Николая – боевого пловца и Ирины Сазоновой – его коллеги и хорошей подружки, высыпал на их лица и кисти рук порох и поджег. Огонь быстро уничтожил внешность погибших друзей. Но этого Никита уже не видел – он догонял "двойку" Ильича, смахивая на ходу слезы.
Скоро его нагнал и Филин...
... Никита открыл глаза. Еле-еле проглотил ком в горле и почувствовал сильную жажду. Вытянул шею, разыскивая взглядом стюардессу, но спасение в форме очень симпатичной стройной блондиночки уже шло навстречу.
Девушка угостила газировкой, булочками и колбасой. Желудок проурчал, высказывая нетерпение, а губы прошептали благодарность красотке. Вскоре скупой завтрак пропал в чреве молодого организма. Утолив голодные и сухие спазмы желудка, парень посмотрел в иллюминатор. Чистое, сине-розоватое небо. Далеко внизу – перина кучерявых облаков, с того борта лайнера нещадно палит солнце, а прикрывшиеся от него пассажиры тихо дремлют в мягких креслах.
Никита поерзал на своем месте, бросил равнодушный взгляд на соседку, читающую запоем любовный роман, и снова погрузился в воспоминания...
... Прощались в Краснодаре. Шулепова, переодев и облегчив от всякого оружейного хлама, отправили в больницу. Полковник лег на койку и побледнел, как покойник. Пока Филин улаживал все формальности по лечению и комфорту Ильича с главврачом, двигая по полированному столу тоненькую пачку крупненьких американских купюр, Топорков и Федор разговаривали с командиром.
Полковник, приподнявшись на локтях и поправив ворот пижамы, обратился сначала к Бурану:
– Федя, если ты точно решил отправиться к семье, обратно в логово этого Михася, ты должен понять одно – тебе теперь сможет помочь лишь Никита! Я теперь не боец, Фил уходит ТУДА, других надежных и верных друзей у тебя не будет! У парня работы хватит. А вот тебе придется туго! Ты хорошо решил?
– Да, Ильич!
– И не уйдешь из города?
– Я уже подумал, Ильич. Я останусь. У меня есть планчик небольшой! С женой и детьми. Но закончить с ребятами Михася я обязан!
– Понял, боец! Действуй. И будь собран всегда! Такая уж у тебя работа! А Никиту вызывай только в крайнем, понял?
– Знаю, Ильич.
Полковник повернулся к Топоркову, свесившему голову ниже шеи. Похлопал его по колену.
– Никита, тебе предстоит не менее опасное!
– Ильич, да ладно...
– ...Для тебя, парень, эта работа новая, попотеть придется!
И совершенно незнакомая! Справляйся, Истребитель!
– Постараюсь! Ты только выздоравливай, командир! А там бегать будешь, как архаровец! Протезы сейчас знаешь какие делают!?
Шулепов потупил взгляд, сжал скулы и покрылся красными пятнами.
Никита наступил на больную мозоль – все знали, что полковник больше никогда не сможет бегать по пересеченной местности, лазить по горам и лесу, драться и держать себя в былой физической форме. Правильно сказал – больше не боец!
– Извини, Ильич! – сказал парень.
– Пустое, парень, пустое!
Они прощались. Теперь друзья знали, что встретиться позже им уже не суждено. Наверняка не доведется.
Они обнимались и целовались. Как братья. Как прощаются только самые хорошие друзья. Они и были лучшими друзьями!
Ильич остался в Краснодаре. Надолго. Ему никто не завидовал.
Бывший "альфовец", Федор Буран, верный отчизне сын, не плюнул на всю эту чехарду. Подобно Никите Топоркову он расправился с мафией у себя на родине – в Карелии. Но там еще была и месть! Люди местного "крестного" убили его брата и отца. Поступили непростительно! И теперь раскаивались – Буран все ближе и ближе подбирался к горлу главаря, оставляя после себя штабеля трупов. И если бы не вызов Ильича, не Чечня, оторвавшая его от семьи и "работы" на два месяца, в родном регионе все было бы чисто. Теперь он отправлялся туда.
Филин, не внимая советам и просьбам командира, уговорившего уже Топоркова, ослушался и решил эмигрировать. Навострился в Европу. Здесь ему делать было нечего – так считал он. А за границей плакали по нему денежки, спокойная, ровная жизнь, беззаботность, комфорт и многое другое.
Выбрал Бельгию. И намылился туда. Но не теряя связь с друзьями.
– Если что – зовите! Помогу обязательно. Да и про меня не забывайте. Мало ли что!
Топорков Никита засобирался в Москву. По наставлению Ильича. Связаться с полковником Сафоновым, заменившим Шулепова на посту начальника 7-го подотдела физвоздействий "СМ". Держаться за него. Хороший человек. Новый Секретарь СБ плохих не ставил!
Выяснить насчет своих следов в Особом отделе, прощупать ситуацию в Шумени – как там, что там. После него!
И обязательно через полковника встретиться с Секретарем Совета Безопасности России. Тому нужна помощь! Очень.
Какая, зачем, почему именно Топорков, Никита не знал. Да и Ильич сам понятия не имел. Примерно, вокруг да около. Секретарю СБ нужна безопасность, помощь, верный человек. Профессионал.
– И этим профи будешь ты, Никита! – твердо сказал Шулепов.
На следующий день после помещения Ильича в больницу друзья расстались. И никто уже не думал, что навсегда.
В полдень и вечером, по одному, с разных точек, в полной конспирации и усиленном гриме спецы, "черные волки" покинули Краснодар. В разных направлениях.
Полковник Шулепов Петр Ильич остался в южном городе. Этого человека, по последнему паспорту Паршина Николая Васильевича, ждало впереди не менее загадочное, неизвестное и где-то жестокое будущее, чем других.
Все последующие события Никита Топорков помнил более чем отчетливо. До мельчайших подробностей. Потому что такое не забывается никогда!
• • •
Москва. 29 сентября 1996 г.
Столица встретила парня шумом, невообразимым гвалтом и необычайной пестрой цветной гаммой. Такого скопища народа, машин и зданий Никита не видел давно. Со времен срочного устранения Ревизора. И хотя многое, что ему предстало перед глазами по прибытию на вокзал не отличалось от той же Шумени или других крупных городов страны, все же обратило в легкий экстаз, панику.
Все те же смог в воздухе, челночники и цыгане, хачики и бичи, которых мэр первопрестольной обещался вышвырнуть за 101 километр, нужды и заботы, мелкий, незаметный рэкет и серые патрули, коммерческие ларьки и бабки-попрошайки!
Гудки, смех, ругань, крики, скрип, шипение, лай, хлопки. Тарахтение, вой, лязг и дребезжание, свист и стоны. Шепотки на фоне грохота, грома и гула.
Но это была Москва! Сердце, оплот, волшебное, магическое и неповторимое.
Для кого-то гадюшник и всесоюзная помойка, для кого-то – идеал, мечта, культ, предел фантазии. Центр чистоты и порядка.
Но Москву надо смотреть в разных ракурсах. Это спектр, где нужно выбрать какой-нибудь цвет и размер, а затем наблюдать, поглядывать, взирать. И наслаждаться или негодовать!
Это Москва! Где совсем разные взгляды, представления, настрой и отзывы. Несравнимы здесь мысли о родном городе жителей-патриотов и приезжих-иногородних! Белое и черное. Небо и земля.
Для Топоркова столица этой осенью девяносто шестого показалась чем-то средним между "нормально" и "отвратительно".
Первые впечатления, ахи и охи улеглись, свет лучезарного города потихоньку померк, а парень окунулся в рутину и сумрак большого и очень проблематичного центра всей России.
Пока освоился и обустроился в гостинице, как только облегченно вздохнул и более-менее расслабился, наступил вечер.
Долго бродил по Москве, обходил крупные магазины, супермаркеты и Красную площадь, пристально изучал Кремль, собор, Мавзолей, памятники великих и известных.
Скоро все закрылось, запретилось, город засыпал и затихал. Но начиналась ночная забавная жизнь столицы. Гуляния, вечеринки, клубы и рестораны, тусовки, дежурные патрули и разноцветные фонари на улицах. Да еще какой-то фейерверк на Садовом кольце. Видно какой-то загулявший авторитет отрывался.
Никита поздно возвратился в гостиницу, помылся, перекусил едой, купленной в бистро, и заснул.
Завтра его ждали новости, предложения, дела. И снова прыжок в будущее, игра со Смертью, прятки-догонялки.
Завтра его ожидало НЕЧТО!!!
• • •
Полковник Сафонов, как всегда, встал в шесть утра, сделал зарядку, отдернул шторы и разбудил жену. Физические упражнения он обязательно выполнял каждый день, и еще более важным пунктом в его разминке значилась темнота. Профи бодрил тело гимнастическими и силовыми упражнениями в абсолютной тьме. И только после этого раздвигал светонепроницаемые шторы и встречал утро.
И сейчас он все выполнил по старой привычке. Пока полусонная супруга умывалась и готовила завтрак, что-то бурча под нос, Сафонов оделся, собрал в папку из крокодильей кожи все необходимые сегодня документы и хотел было взглянуть на себя в зеркало, как вдруг зазвонил телефон.
Полковник немало удивился. Утром, в полседьмого, да еще к тому же домой ему никто никогда за последние одиннадцать месяцев не звонил.
Тем не менее он взял трубку телефона, махнув рукой жене, чтоб та удалилась.
– Слушаю Вас!
– Леонид Борисович, доброе утро! – раздался в трубке стальной, однотонный, грубоватый голос.
Сафонов сразу узнал его. И заметно для себя вздрогнул, побледнел и невольно вытянулся по струнке.
– Доброе утро, Александр Ива...
–... Леня, как идут дела с сектой? Что нового? Ты сделал то, что я просил?
– Да...нет. Я сегодня встречусь со своим человеком, доложу вам. Это не телефонный разговор, извините меня! Во сколько Вы меня примите, Але...
–... Если я звоню, дорогой Ленечка, значит можно! Хорошо, в 11.00 будь у меня. Что с твоим человеком?
– Скоро будет. Очень скоро. Ожидаем со дня на день.
– Скоро? Та-а-к. Ну-ну.
– Надежный человек! Верный!
– Хорошо, Леонид, в 11 часов!
Ухо прострелили гудки. Сафонов выдохнул. Провел ладонью по лицу, снимая невидимую усталость и напряжение. Это с утра-то!
– Верный! – вслух сказал полковник, застыв возле телефона в тяжелых думах. – Откуда я знаю, черт побери!
• • •
Пятиэтажный кирпичный дом, где в настоящее время заканчивалась сходка членов ультрарадикальной террористической группировки, в узких кругах спецслужб – секты «Черные Вдовы», находился в глубине микрорайона, расположенного в юго-западной части Москвы.
Улица с этим домом не имела названия, точнее видимого, так как таблички пятиэтажки и прилегающих домов отсутствовали или были затерты и замазаны краской.
Обыкновенный, кирпичный, жилой дом с шестью подъездами, детская площадка, автостоянка, несколько гаражей, да сплошной забор соседнего роддома.
Народ во дворе не наблюдался в это время, поэтому мужчина в вязанном сером свитере и молоденькая женщина в зеленой кофточке из ангорки опытному разведчику стали бы подозрительны. Но так, как никто из спецов и профи секретных федеральных служб во дворе не присутствовал, то парочка на крыльце среднего подъезда не привлекала какого-либо внимания.
Это была охрана нелегального формирования, причем звено среднего кольца безопасности. На теле каждого из них висел "Скорпион" и по паре югославских ручных гранат "Балк".
Внутренняя охрана затаилась на лестничных площадках и в трехкомнатной, благоустроенной квартире, где только что велись жаркие дискуссии по поводу дальнейших действий всех членов группировки радикалов и принимаемых мер безопасности каждого из них.
В большом, со вкусом обставленном мебельным гарнитуром зале, при свете желтого абажура и задернутых портьерах, в дыму ментоловых сигарет разговаривали восемь человек.
Беседовали тихо, спокойно, особой внешностью не выделялись, шоркали ногами по эмиратскому ковру, да елозили на своих местах, постоянно меняя позы.
Добрые, приятные лица, не громкая, тактично выслушиваемая речь очередного оратора, иногда ровные, непринужденные монологи. Без криков, эмоций, ругани. Без заметной возни или стресса.
Все бы ничего, да только компания приковывала внимание двумя особенными чертами.
Все присутствующие были женщинами! И все они вынашивали вслух и про себя страшные, опасные и вредные планы!
Здесь собралось все ядро, вся элита секты "Черные Вдовы"! И намерения их виделись в черном цвете и более, чем нечеловеческими.
– Он должен быть ликвидирован! – говорила самая главная из них, лидер секты, пожилая, но еще миловидная женщина в белой кофте и юбке из мокрого шелка. – Если мы не можем его убрать из Игры калекой, инвалидом или заставить покинуть поле и отойти от всех дел, то нужно стереть его с лица земли вообще! И сделать мы ЭТО должны любой ценой и очень скоро! Чем быстрее, тем лучше! У меня все, дамы.
Все члены Высшей Касты "Черных Вдов" переглянулись и почти одновременно посмотрели на первую.
Эта же, в свою очередь, взглянула на каждую из них. Знакомые, родные, чистые лица со взорами преданности и верности. Разный возраст, разные привилегии, совершенно различные работы и семьи. Но у всех одно ДЕЛО, одна вера, одна задача! И все профессионалки.
"И они все сделают лучше мужчин!" – подумала Первая Черная Вдова, бывшая супруга одного из самых высокопоставленных чинов правительства бывшего СССР, имеющая связи среди ближайших друзей Президента РФ.
Она поднялась с кресла и сделала жест рукой, означающий конец сходки, собрания, планерки. И начало осуществления террористической аферы, страшной Игры в смерть, затрагивающей многие и многие лица высшей иерархии управления страны.
• • •
Утром в субботу, в полдесятого, Топорков Никита выстоял очередь в телефон-автомат, достал бумажку с цифрами, которые ему дал в Краснодаре Ильич и набрал номер.
– Слушаю Вас! – отчетливо услышал парень в трубке, представляя, как где-то автоматически включаются записывающие устройства, в машину прыгают отлично подготовленные ребята из спецслужб, а кто-то, наверное, левый, прослушивает разговор. И, кстати сказать, он почти не ошибался! Поэтому говорил четко, кратко, уже про себя обдумывая план дальнейших действий (ПДД) и подстраховки.
– Леонид Борисович?
– Он самый! А кто...
– ... Гость с Майдана! – выразительно представился Никита и сильней прижал трубку к уху ладонью-лодочкой. – Не называйте мое имя на всякий случай. Я в Москве. По просьбе Ильича. Готов вас выслушать и помочь. Работа, я понял, оплачиваемая!
– Конечно, дорогой! Но сейчас не об этом разговор. Приезжай сейчас...
– ... Встречаемся на Пушкина, возле магазина, напротив театральных афиш, – обрезал Никита и взглянул на часы, – будем закругляться, Леонид Борисович. И никаких фокусов! На стрелке я подойду только к вам! До встречи через двадцать минут.
Вероятно, Сафонов хотел сказать еще что-то, но Топорков повесил трубку и быстро зашагал вдоль дома, смешиваясь с толпой.
Назначенное парнем время истекло, и ровно за минуту до приезда полковника появилась "восьмерка" синего цвета, сбросившая скорость на перекрестке и медленно двигающаяся вдоль противоположного тротуара к месту встречи.
Истребитель был парень не промах! Подстраховался серьезно.
Десять минут назад он подошел к первому встречному молодому мужичку, предложил сотню долларов. За что? Нужно было постоять возле коммерческого ларька, пока сам он, плательщик, сбегает в магазин. Если подъедет автомобиль и его окликнут, пусть скажет, что хозяин, сам парень, сейчас подойдет.
– Понял, земляк?
– Лады, братишка!
Никита дал задаток пятьдесят "баксов" и сиганул в продуктовый, где заранее присмотрел проход через служебное помещение во дворы домов, кое-кому дал на лапу.
Ничего не подозревающий и ни о чем плохом не помышляющий мужик в тренерке "Монтана" и синих джинсах исправно отрабатывал легкие деньги, мысленно уже тратя их на дешевую куртку из грузинской кожи. Скоро ведь холода настанут!
Никита обошел здание и выглянул из арки. В руке у него уже находился букет гвоздик. Для отвода глаз.
Непринужденный, равнодушный взор, поза ожидающего свою возлюбленную молодого человека. Внимательные, острые глаза под маской невинности и простодушия. Крепкая рука.
"Восьмерка", не останавливаясь, опустила боковое тонированное стекло. Кто там сидел, трудно было различить. Двое или трое мужчин.
Мужичок в джинсах и тренерке заметил пристальный взгляд из машины. Вздернул брови и неопределенно протянул руку.
Незнакомцы в синем авто шелохнулись и оценили жест приглашения. Затем "восьмерка" взревела и помчалась по проспекту.
А мужчина, нанятый Топорковым, согнулся пополам и завалился на тротуар. Дернул ногой и затих.
В следующие секунды к нему кинулись прохожие.
Никита хмыкнул, на всякий случай запомнил номер автомашины и зашагал через дорогу к парку, к афишам театра.
Сафонова он увидел первым. Расселся с цветами, подарив их полковнику уже в машине под улыбку шофера и смех человека в штатском на переднем сиденье, разрядил обстановку шуточкой, снял с боевого взвода "Стерлинг Мк 7" в рукаве и посоветовал водителю побыстрее сматываться.
Черная тонированная "волга" без шума поплыла по проспекту, аккуратно соблюдая правила дорожного движения, и скоро скрылась за парком.
• • •
Комната, в которой спустя сорок минут разговаривали друг с другом полковник ФСБ Сафонов и Топорков, находилась на пятом этаже белой «девятины», торчащей свечой в районе Лужников.
Маленькая, в восемь квадратов, завешанная и заставленная картинами, иконами и скульптурами, тихая, полузатемненная – она казалась клеткой какого-то таинственного и добродушного зверька.
Несмотря на обилие в комнате предметов и вещей, загадочную атмосферу, царящую здесь, кругом было чисто и свежо. Видимо, кто-то следил и ухаживал за квартирой, но не жил. Так, навещали регулярно и наводили порядок. Ни пыли, ни мусора, ни застоявшихся запахов.
И еле-еле пробивающийся сквозь окно и тюль матовый, слабенький луч субботнего осеннего солнышка.
Здесь и очутились Истребитель и Сафонов, носящий в узких кругах спецслужб прозвище "Беркут".
Еще в машине Топорков рассказал полковнику о трагедии на улице Пушкина. Все в подробностях.
Сафонов внимательно разглядывал загримированного парня и так же внимательно слушал его.
Сейчас же, не пропуская ничего мимо ушей и аккуратно раскладывая по полочкам мозга информацию, Никита долго внимал речь особиста.
Желтолицый то ли от курения, то ли от какой-то болезни, маленький, но коренастый, с небольшой лысиной спереди, Сафонов производил впечатление хитрого, опасного шпиона, этакого карлика-агента 008. В его поведении, жестах и мимике лица сквозили мудрость, остроумие, а также сила.
Он говорил внятно, гладко, медленно, будто пытался хорошо впитать в мозжечок парня все, что знал сам, не только главное. И при этом ни на миг не отрывал рентгеновского взгляда от Топоркова.
Полковник вкратце ознакомил Никиту со своей биографией, хотя парень не понимал, зачем ему это надо. Рассказал о работе в спецслужбах России, некоторые секреты деятельности ФСБ, последние неудачи и будущие назревающие проблемы.
– Я уже, в принципе, наслышан об этом, Леонид Борисович! – известил полковника Топорков, заерзав в кресле и поправляя сбившуюся со спинки накидку.
– Тебя Ильич обо ВСЕМ проинформировал? – спросил Сафонов, присаживаясь на скрипучий стул.
– О многом!
– Та-а-к. Ладно, – вздохнул полковник, подтянул галстук и достал зажигалку и сигареты, – куришь?
– А вы не знаете? – ехидно бросил парень.
– Гм, острый ты парень! Наслышан, наслышан! Ты мне доверяешь? – вдруг спросил эфэсбэшник, сунув руку во внутренний карман пиджака.
– Почему-то да! Хотя я еще вас мало знаю. Вообще не знаю!
– Почему-то?!
–А спецслужбам сейчас, да и раньше никогда не доверяли! Многие. А я отношусь ко "многим". Но вам верю, Леонид Борисович! Если б не Ильич, я бы сюда не приехал.
– Что, так бы инкогнито и метался по стране? – пробурчал полковник сквозь сигарету во рту, не переставая копошиться в нагрудном кармане.
– Может быть! Мне не привыкать.
Сафонов понял наконец, что внимание Топоркова рассеялось, мгновенно выдернул руку из-за отворота пиджака и... метнул в парня одноразовую стеклянную зажигалку. С такой скоростью, что на размышления и действия оставалась ровно секунда.
Он догадывался о том, что парень – фокусник тот еще. Знал и заочно любил Никиту за его способности. Профессионалов полковник уважал. Он предполагал, что Истребитель ловок, стремителен, хитер и остроумен.
Но не до такой же степени!
То, что увидел Сафонов, он раньше никогда не встречал и запомнил на всю жизнь. Такие трюки не забываются.
Никита дернулся всем телом, оторвав его от кресла, пружиной взмыл на метр вверх и в прыжке, описывая в воздухе удар ногой полукругом, туфлей сбил зажигалку на лету. Та устремилась к стене и разлетелась на кусочки.
Молчание длилось буквально несколько секунд.
– Неплохо, неплохо, парень! – отозвался наконец ошеломленный полковник, вдавливая тело в стул и не сводя взгляда с Никиты.
– Может не будем терять время на проверки и перестраховки?! – ехидно проворчал Топорков.– Что детский сад то полковник тут устраивать?!
Они встретились взглядами.
– Правильно, парень, давай! – и Сафонов еще раз убедился в верном выборе спецагента.
Никита заметил, что эфэсбэшник хочет сказать что-то еще, но перебил его, не взирая на всякие там этикеты, культуру ведения диалога Карнеги и прочих королей вежливости и такта.
– Насчет будущей работы хотелось бы кое-что обсудить, – сказал парень и, догадавшись, что полковник об этом и собирался побеседовать, опять первым продолжил, – работать у ВАС я буду! Это однозначно. Это мой долг, если предстоящее дельце связано с защитой и интересами страны и народа! Это не громкие слова, Леонид Борисович! Как хотите, воспринимайте мою клятву, но я сделаю, все что от меня требуется. Проследить, выяснить, подставить, убрать или прикрыть – я все выполню! Мы с ребятами поклялись. За погибших и за живых! Единственное хочу отметить – не играйте со мной и не предавайте! Не прощу! У меня все.
Сафонов проглотил ком в горле. Парень ему определенно нравился. Он должен быть ЗДЕСЬ, с ним, с полковником!
"Человек Шулепова – мой человек!" – считал Сафонов.
Он провел рукой по лицу, затем полуобернулся, взял с пола дипломат шоколадного цвета и достал из него кое-какие бумаги. Одну он протянул Топоркову.
– Прочитай. Ознакомься.
Никита сначала бегло, а потом более внимательно пробежался напряженным взглядом по печатным строчкам серого листа.
"Черные Вдовы. Членистоногие ядовитые насекомые. От 10 до 70 мм в диаметре. Черной, темно-коричневой и серой окраски с яркими красными или оранжевыми пятнами на головобрюхе. Представители в Северной Америке, Южной Европе, Африке, Юго-Восточной Азии и Австралии. Плетение паутины как для охоты и откладывания яиц, так и для собственной безопасности, в отличие от остальных видов паукообразных. Самки рьяно и ревниво оберегают свои яйца. Линька до 7-8 раз за все время существования. Несмотря на броскую расцветку отлично маскируются и жестоки в обороне. Укус "черной вдовы" смертелен для животных и человека".
Он посмотрел на полковника, брови поползли вверх, а уголки губ чуть опустились. Гримаса недоумения.
– Глупый вопрос, но причем здесь пауки?
– Я ждал твоего глупого вопроса! – воскликнул Сафонов и протянул Топоркову следующую бумагу.
Снова тот же серый листочек, ровные, четкие, печатные слова, интересная информация. Кратко, понятно, ошеломляюще.
"Черные Вдовы. Ультрарадикальная террористическая организация, бывшее прокоммунистическое боевое объединение "Красные маски". Маскировка – религиозная, сатанинская секта. Вид деятельности – преследование, шантаж, вымогательство, боевые выступления, как массовые, так и одиночные. Заказные и самостоятельно спланированные убийства. Шпионаж. Диверсионные операции. Прямое участие в политическом распри, отстрел неугодных высших должностных лиц верхнего эшелона власти и видных уголовных авторитетов криминальной среды. Существует с 1983 года, предположительно сформирована бывшим генерал-лейтенантом КГБ СССР Прушниковым А.А., эмигрировавшим в 1991 г. в ЮАР.
Глава организации – объявленный в федеральный розыск Шлюсов В.Г., в прошлом секретарь небезызвестной СДПР – Социал-Демократической партии России.
Лидер "Черных Вдов" – женщина 45-50 лет неопределенной внешности и телосложения. Сведений не имеется.
Состав секты – 15-20 человек большинством женского пола.
Район деятельности – Москва, столицы Прибалтики, Минск, Санкт-Петербург, бывшие азиатские республики СССР и Центральная Европа.
Оснащены современными видами огнестрельного оружия, опасны в близком бою, владеют уникальным секретным средством уничтожения живой силы, созданным на основе контактных комплексных Растительно-Животных Ядов ЦАНИЛ СССР.
Опасны и жестоки.
Список жертв УПТО "Черные Вдовы" прилагается."
Никита просмотрел "черный список" и ужаснулся. Многие фамилии ему были известны: политики, ученые и таланты в сфере искусства кино, театра, литературы и экономики. Некоторые "крестные" СССР и России. Зарубежные "звезды".
Топорков прочитал все, но отметил только главное, подчеркнутое жирными, красными линиями. Долго и пристально рассматривал фотографии некоторых членов секты и подозреваемых в сотрудничестве с ними.
– Ну как?!
– Мдаааа уж! И что нужно от меня? Ликвидировать всю секту или найти и скормить крокодилам в Африке этого Прушникова?!
– Давай серьезно!
– Хорошо! Извините.
Сафонов показал вдруг фото одного человека и тотчас снова спрятал его в нагрудный карман.
– Узнал?
– Конечно!
– Следующей жертвой Черных Вдов будет ОН!
– !!!
– Ему нужна наша помощь! Защита.
– Почему... почему "будет"? – рассеянно спросил Никита, потирая большим пальцем висок.
– Что? – не понял Сафонов.
– Вы сказали: "следующим будет он". Почему "будет"?
– Я хотел сказать "назначен"! ОНИ задумали теракт над НИМ! Известно из достоверных источников.
– А-а, понятно! – промямлил парень.
– Никита, удивляться здесь нечему! Это действительно так.
У Секретаря, назовем его так, много врагов. Больше, чем друзей! И очень многие из врагов желают расквитаться с НИМ, упрятать за подполы Кремля, Власти или вообще избавиться. Послушай теперь меня внимательно. Не перебивай. То, что я сейчас расскажу – не только мое мнение. Запомни!
Когда-нибудь, может быть очень скоро, Секретаря уберут все-равно! Да-да, не удивляйся! Не "Черные Вдовы", так другие. Его смерти хотят. Считают, что ОН лишний, неугодный. Слишком рьяно взялся за новую работу, новая должность не для него, предполагает очистить всю верхушку, пробежаться огнем по всей структуре. Искоренить коррупцию в Думе, Кремле, спецслужбах и "обороне". Но и это не все! Журналисты и министр МВД кричат, что ОН намерен создать так называемые "эскадроны смерти". Эти карательные отряды, "летучие", как их еще упоминают некоторые посвященные в ЕГО секретные дела профи, должны будут внедриться и серьезно заняться чисткой криминальных структур. Действовать жестко, более того жестоко! Методом расстрелов на месте преступлений и физических расправ. Эхо НКВД, но более мобильное и совершенное. Состоящие в этих супергруппах спецы должны быть и будут самыми надежными, сильными и отчаянными. Элита. Избранные! Машины смерти. Сто человек на всю страну. По пять на регион и область. Со всеми правами и вседозволенностью. На грани закона и беззакония. Быстро, смело, эффектно.
И я верю в такие эскадроны!
Ты знаешь, Никита, ЭТОМУ ЧЕЛОВЕКУ не дадут совершить задуманное! Как пить. Скинут, попросят, сдвинут, уберут. Не знаю как, но свершить эти планы Секретарю, мне кажется, не удастся!
Чему удивляться?! Страной-то правит не Президент, а его окружение! Те, кому ЭТО выгодно! Кто посадил Первого на кресло и дал ему Управление. Кто заинтересован сейчас в продолжении войны в Ичкерии, те, кому на руку огромные затраты и растраты, долги перед народом по всей стране и забастовки, валютные коридоры за кордон и прочее дерьмо.
Я знаю несколько весьма влиятельных лиц, располагаю кучей фамилий и должностей, наслышан о тех, чьи делишки взбудоражили бы весь честной народ и вызвали бы сенсацию, взрыв, волнения в печати и телевидении.
