Текст книги "Дар Монолита"

Автор книги: Сергей Клочков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Ну, думаю, наверняка не все. Персоналку, хоть плохонькую, вы уж мне обеспечьте, хотя бы для связи.

– В лучшем виде сделаем, Лунь. Когда планируете начинать выходы в Зону?

– Через три дня. Нужен отдых.

– Отлично. Подождите здесь, я переговорю о вашем вознаграждении.

Ждать пришлось недолго. Мало того, мне даже принесли чашку кофе и пачку сигарет, хотя я и не курил. Отношение определенно поменялось, и в приятную сторону. Это касалось и «гонорара» – две сотни тысяч рублей в толстом конверте были, пожалуй, самой крупной разовой суммой, полученной от «ботаников» за все то время, что я провел в Зоне. Кроме того, за «образец» была обещана еще одна премия, сразу после того, как им займется биологическая лаборатория. Как я понял, до моих «съемок» не было ни одного документального свидетельства существования полтергейстов. Коме того, новые данные о Зоне, ролик и образец, которого не было, да и пока быть не могло у конкурирующей европейской станции, серьезно повышали шансы НИИАЗ на новые гранты и субсидии. Важная я теперь птица, похоже. Ну, что ж, и денежно буду не обижен, и совесть спокойна, что хорошим делом занят, и домик у моря пусть на один шажок, но ближе стал. А в работе, в загрузах этих постоянных, глядишь, и дурь из головы вылетит, тоска пройдет. Говорил как-то Сионист, что работа, какое-то постоянное занятие – универсальное лекарство от любой дурости. Что ж, опробуем этот рецепт, глядишь, оно и поможет.

* * *

Четвертый, «сталкерский» корпус в жилом районе Чернобыля-7 пустовал. Я медленно поднялся на третий этаж, удивляясь гулкой тишине на площадках. Давно еще прошлое, грамотное начальство НИИ, прекрасно осознав пользу от «неучтенных лиц», построило пару трехэтажных жилых домов якобы для «лаборантов» и «внештатных сотрудников». Дома построили без вопросов – затраты по сравнению с тем финансовым потоком, что шел в НИИ, выглядели пустяковыми, за строительство подписалась вся без исключения ученая братия Института, и потому в рекордные сроки появились четвертый и шестой корпуса, каждый по тридцать шесть небольших, скромных «двушек». Даже в лучшие времена половина «фатер» пустовала, но те из сталкеров, которые все ж таки решились на обустройство своих главных схронов здесь, в пределах научного городка, меньше чем за год полностью окупили все затраты НИИ на строительство. Ученые в открытую говорили, что «внештатники» – а по сути, нелегалы, «уголовный элемент» – приносили пользы Институту в десятки раз больше, чем все специально обученные лаборанты и профессионалы-контрактники, которых присылали с Большой земли именно для выходов в Зону. Ну, были, конечно, и среди военных отличные спецы с настоящим талантом к Зоне – сами себя они называли «военсталы», но, учитывая, что их было немного, даже очень немного, погоды они, конечно, не делали. Да и не особенно любили «военсталов» свои же, армейцы – как-то так получилось, что «военные сталкеры» выделились в отдельную, элитную касту, что, конечно, не добавило им популярности среди прочих «специалистов», через одного являвшихся натуральными паразитами. Насмотрелся я на праздношатающихся, красномордых от пьянки и разжиревших от хороших зарплат «спецов», никогда не приближавшихся к Зоне даже на пушечный выстрел. Однако НИИ был вынужден держать дармоедов: по всем отчетам, именно они ходили в Зону за «материалом» и сопровождали экспедиции. Не последнюю роль сыграло и то, что подавляющее большинство таких «спецов» являлось сыновьями, племянниками, зятьями и прочими «своими» как верхушке администрации НИИ, так и командованию местных военных частей, и даже инспекторам, периодически устраивающим проверки. По этой же причине Институт держал и множество лаборантов с зарплатами поскромнее, чем у «спецов», но тоже неплохими – выходы в Зону и работа с артефактами непосредственно на местности считались очень опасными. Нужно ли говорить, что на местность они никогда не ходили… но НИИ это вполне устраивало. Лаборант – существо учтенное, живое, с документами и родней. Ежели он в Зоне сгинет, то неприятности могут нарисоваться в целом ассортименте: и вопросы ненужные, и суды, и разбирательства, и плохая статистика, и нездоровое внимание общественности. Если смерть отдельных ученых и лаборантов можно было списать на несчастные случаи и повышенную опасность от «объектов невыясненной природы», то в Зоне те же лаборанты и «спецы» гибли бы десятками и сотнями. То ли дело – вольный бродяга… и плевать на то, что из целой толпы людей, незаконно припершихся в Зону за рублем, а в случае отсутствия мозга – и за приключениями, к концу первого года останется три-четыре не человека уже, а сталкера. Потому что от того наивного парня или даже девки, что проплатили сговорчивому сержанту проход через Периметр, через год мало что останется – Зона меняет людей быстро и страшно. А если не меняет, то жрет сотнями и тысячами только потому, что цивилизации очень, позарез нужен тот самый «хабар», без которого уже ни наука, ни медицина, ни промышленность просто не может, что те страны, которые с Зоны получают «светляки», «узлы», «пустышки» будут первыми, а те, кто этой «благодати» лишен, обречены плестись в хвосте. Потому и не трогают офицера на пропускнике, четко знает служивый, что за «содействие в проникновении на территорию особо охраняемого объекта» срока, полагающегося по официальному закону, он никогда не получит – не один год генералы в курсе негласного приказа – не препятствовать. И не препятствуют. Потому, наверно, НИИ так поднялся, подмял под себя в свое время и хиленькую, по понятным причинам, западноевропейскую станцию, и ассимилировал Киевский научно-исследовательский отдел, и заставил европейскую науку на себя работать громадными грантами и отличным оборудованием. Немцы с французами голову ломали, отчего это бедный НИИАЗ настолько эффективно работает, в то время как их оборудованные по последнему слову науки и техники станции месяцами сидят без материала. Просто все оказалось: европейцы со сталкерами принципиально не сотрудничали, потому что незаконно, так как по документам сталкера в Зоне нет, а есть только нелегальные бандиты. Своего же немецкого «ботаника» отправлять на смерть никак не можно, просто не пустят, если есть серьезный риск, Ну, а так как несерьезных рисков в Зоне не бывает по определению, европейцы начали заключать контракты с НИИАЗ, которые сделали Институт очень и очень богатым. Интересно, догадывались ли те самые немцы с французами, на каких холмах костей стоит нынешний Институт… да если и догадывались, то для них-то разницы особой не было. Да, впрочем, грех сталкеру жаловаться – знаешь, на что идешь, знаешь, что Зона не парк аттракционов, знаешь, что помрешь не своей смертью, старость и сталкер вещи несовместимые. Жаль только тех пацанов и девок, что в Зону валом перли при понятном попустительстве вояк, Периметр охраняющих, и они-то уж точно не в курсе были, куда и на что идут, зелень, смертники, расходный материал. Да уж… умеют у нас ценить человеческую жизнь, ничего не скажешь. Надо ли говорить, что всех этих нелегалов, «неучтенных лиц» никто, по понятным причинам, учитывать и не собирался. Ни в одном отчете, ни в одном репортаже из Зоны никто и никогда не упоминал о сталкерах – их просто не было. Не существовало. Воздух, фикция. Потому и не опасно местного бродягу на задание отправлять. Вернется – хорошо, еще одна диссертация или научное открытие в копилку человечества. Ну, а если помер Клим, то, как говорится, и фиг бы с ним – его и так в природе не существовало, отчеты делать не нужно, статистику портить тоже. И это устраивало всех – ученые получали материал и грамотное, хорошее сопровождение для выходов в Зону, НИИ стал самым успешным и богатым на открытия институтом мира, цивилизация за счет этого уверенно двигалась к медицинским, научным, энергетическим и промышленным революциям. В обмен на громадные гранты и премии, на которые, фактически, существовал, НИИ делился с европейцами научными открытиями, организовывал им экспедиции с разными Лунями, Фреонами и прочими бродягами, которые с большой вероятностью сберегут заграничных гостей от сюрпризов Зоны. И сталкерам тоже неплохо жилось – ненадежные, хитрые, до предела жадные барыги уступили место посредникам Института, платившим пусть и меньше, но зато честно, стабильно, без гнилых «отходных», «штрафов» и «счетчиков». Вместо давно просроченных консервов, сухарей и паленой водки торговцы Института предлагали продуктовые наборы отличного качества, дорогие медикаменты, солдатские сухпайки НАТО. Особенно ценным, доверенным сталкерам НИИ мог и подарить «списанные» приборы и оружие. Другие же просто получали доступ к недешевому, но отменному оборудованию, научным защитным комбинезонам вроде той же «Кольчуги», а с помощью военных – и к щедротам от армейских арсеналов. Командование местных военных частей регулярно выделяло Институту вооружение и боеприпасы для сталкеров, хоть это и не афишировалось. Неглупые и человечные командиры прекрасно понимали, что вовремя списанное оружие и хорошие отношения, например, с «Долгом» означали то, что на Большую землю уйдет намного меньше цинковых гробов и в то же время станет значительно больше внеочередных званий и наград. С тех пор как армейцы перестали стрелять в сталкеров, сталкеры перестали стрелять в армейцев, мало того, одиночки не забывали предупредить «внутренние блок-посты» о надвигающемся Выбросе и замеченных мутантах. «Долг» так и вообще взял шефство над отрядами военных, вынужденных находиться в Зоне, – на самых опасных «опорных точках» люди в черных комбезах не раз спасали солдат от смерти. «Свободе», правда, от всей этой благодати мало что доставалось, скорее наоборот: несколько лет «фримены» едва держались под постоянными атаками заматеревшего, набравшего силу «Долга», с одной стороны, и страшными, всегда неожиданными нападениями фанатиков «Монолита» – с другой. Не знаю уж, чем именно профессору Прохорову досадили «свободовцы», что он так упрямо пытался уничтожить их группировку, но, сдается мне, разницы между сталкерами основатель «Монолита» не замечал, просто истребляя всех потенциальных носителей желаний. Дальше Красного леса проходили только опытные, матерые одиночки, но никак не отряды – да и, в свете последних знаний, думается мне, что некоторым из нас просто позволено было пройти…

Стройная, взаимовыгодная, официально абсолютно незаконная, но при этом единственно возможная и рабочая система, за которую было заплачено очень большой кровью, рухнула. Рухнула примерно в то самое время, как мы с Хип сделали шаг из одной смерти в другую, дойдя наконец, пусть уже в виде зомби, поднятых Пенкой, до Монолита. Видно, слишком важным было желание Болотного Доктора, чтобы такой пустяк, как наша гибель в перестрелке, могла нарушить его планы. Видимо, слишком многое зависело от того, донесу ли я конверт с Желанием до Камня, чтобы сам Координатор послал навстречу мертвецам отряды «Монолита», отбившие нас от «долговцев», а потом и буквально на руках донесшие мое уже начавшее гнить тело к Саркофагу. Зато я теперь знаю, что зомби тоже могут испытывать боль и умеют чувствовать – пожалуй, даже острее и сильнее, чем я сейчас, живой, здоровый человек. И Хип, убитая выстрелом в висок, потемневшая, с серо-пергаментным лицом и засохшей в волосах кровью, улыбалась мне тогда так, как и раньше, так же берегла от врагов и дежурила рядом со мной, чтобы потом, вернувшись к жизни, спокойно уйти, даже не оглянувшись. Что стало с нами, что стало с миром, с Монолитом и Координатором, был ли наш Поход к Саркофагу причиной того, что схема взаимоотношений властей и «уголовного элемента» рухнула, или, что скорее всего, к этому привели какие-то посторонние, не зависящие от нас причины – этого я не знаю, Но факт остается фактом – система накрылась.

ПМК, с тех пор как Зотов подключил его к общей платной сети, послушно воспроизвел всю хронологию событий. Та самая система, сталкеры – НИИ – военные, конечно же была абсолютно незаконной. Тем не менее ее покрывали все – ученые потому, что можно было работать и работы, благодаря сталкерам, было много. Администрация НИИ потому, что ученые работали, принося огромную прибыль Институту и в то же время повышая их собственный престиж в глазах первых лиц государства. Инспекции, посещавшие Периметр, как правило, направлялись не просто так, а с соответствующей идеологической и финансовой обработкой, посему глаза закрывались и на «сталкерские» корпуса, и на странные отчеты, и на многое-многое другое. Люди, ответственные за НИИ и Зону в целом, имели, как правило, большой денежный интерес в существующем порядке вещей, посему и делали все возможное, чтобы его сохранить. Самые первые лица предположительно были не в курсе творящихся в Зоне дел, но фактически незаконная система давала настолько хорошие результаты, что ничего, кроме похвальных отзывов, от глав правительств не поступало.

Говорят, все началось с большой глупости. Один из верховных чинов, ответственных за работу НИИ, с чего-то решил, что в Зону будет направлена крупная президентская комиссия. Струсив, он за ночь накатал рапорт «с повинной», мол, «это все они, а не я так придумал, а мне угрожали, и я был вынужден согласиться», и эта бумага очень скоро лежала на красно-бархатном столе. Проверка, которая, собственно, и не планировалась, по результатам той трусливой бумажки все же состоялась. В НИИ под видом ученых были направлены сотрудники соответствующих служб, которые за месяц узнали все нюансы истинной работы Института. Мало того, аналитики этих же служб выразили мнение, что, мол, неплохо было бы и сохранить существующий порядок вещей, единственно, вышибить лишних лаборантов, «специалистов», «якобы спасателей» и прочих дармоедов, фактически ничего не делающих и получающих при этом немалые деньги. Спецслужбы сработали на ура и даже дали грамотные рекомендации, но… правительство срочно потребовало «установить законность и порядок». И начали устанавливать…

Разумное начальство НИИ и командиры военных были немедленно смещены с занимаемых должностей и большей частью посажены в СИЗО, не отделавшись даже подписками о невыезде. Новое военное командование не нашло ничего умнее, как объявить «Долгу» достаточно наглый ультиматум с требованием сдаться в обмен на обещание ходатайствовать о снижении сроков за «незаконное приобретение и ношение оружия и боеприпасов» и «деятельность в составе незаконного вооруженного формирования». Седой, услышав такие требования, разорвал с военными сотрудничество, предупредив о вооруженном сопротивлении, буде армейцы сунутся на Росток. В этот же день все отряды «Долга» снялись с внутренних армейских блокпостов, а солдаты-контрактники дружно подали рапорты об увольнении – благо, сроки контрактов большинства из них подошли к концу, а самостоятельно выживать в Зоне без поддержки опытного и лояльного «Долга» желающих не нашлось. Прочим сталкерам, не «долговцам», даже ультиматума не объявили, а просто начали готовить облаву, постепенно стягивая полк вэвэшников к Чернобылю-7.

Большинство сталкеров, предупрежденных по своим каналам, заблаговременно утекло в Зону, всех остальных, кто не успел или не внял предупреждениям, повязали. В Чернобыле-7 больше суток грохотали выстрелы и рвались гранаты. Внутренние войска, брошенные в оцепленный научный городок, довольно быстро почувствовали на себе, что такое сталкер, зажатый в угол. Что опыт вялотекущей, но почти бесконечной войны с мародерами и бандитами наложится на страшные, смертоносные знания, вынесенные из Зоны, и что артефакт может быть не только ценным товаром, но иногда еще и оружием. На одного убитого сталкера приходилось по трое-четверо погибших солдат-срочников, бездумно брошенных в атаку, в ярко-синих, ослепительных вспышках горели бронетранспортеры, а на головы атакующих бойцов падали бутылки с «киселем» и самодельные гранаты, начиненные «жгучим пухом» и фрагментами «жорней». По результатам с большими потерями вольных бродяг перебили всех, а НИИ потерял в пожарах несколько зданий, одного научного сотрудника, задетого шальной пулей, и распрощался с доверием сталкеров. Оставшись без проводников и добытчиков артефактов, НИИ совершенно справедливо потребовал от своих поисковиков-специалистов и полевых лаборантов исполнения их прямых обязанностей, то есть фактически послал в Зону за «материалом». Специалисты и лаборанты, по замечанию одного из очевидцев, «свалили в ужасе», причем так быстро, что стопки увольнительных листов пришлось оформлять уже в отсутствие бывших сотрудников. НИИ остался ни с чем, и очень скоро это понял.

Армейцы, лишившись грамотных, правильных командиров, были вынуждены подчиняться новому командованию и вскоре понесли устрашающие потери на подступах к Ростоку – новый штабной генерал не нашел ничего лучше, как просто организовать массовую атаку на «бандитов». В результате «Долг» пополнился новыми бойцами, без раздумий перешедшими на его сторону, а генерала нашла снайперская пуля. Вылазок в Зону со стороны военных больше не было, а новый штабник, присланный взамен отстрелянного, приказал задействовать «полигон, максимально соответствующий условиям Зоны, и заняться обучением военных специалистов». Полигон создали еще год назад в северном районе Москвы нашлась подходящая заброшенная больница с участком прилегающей территории, где при помощи разных спецэффектов и голографии были созданы «аномалии» и «мутанты», а стрелковую подготовку будущие «военсталы» должны были пройти уже недалеко от Зоны, на полигонах под Киевом. Денег ушло на эту затею, по признаниям самих военных, просто невозможно как много при том, что сталкеры, тогда еще дружественные официальным властям, предупреждали о глупости самой этой затеи. «Военсталов», впрочем, все равно «подготовили» и прислали в распоряжение ученых. «Спецы», как и следовало ожидать, угробились, прихватив вслед за собой и несколько научных экспедиций. И стало понятно, что это все, конец, или, как говорят сталкеры, «хана со знаком качества». НИИ потерял почти все гранты на исследования из-за простоя, и перспектив получения новых денег не было никаких – ученые держались на последних запасах. Европейцы, потеряв к НИИ интерес, нашли общий язык со «Свободой» и всерьез подумывали оставить Институт на отечественных финансах, которых хватит разве что на пробирки. Установленные «законность и порядок» привели к тому, что ситуация в Зоне вообще перестала поддаваться хоть какому-нибудь контролю. И тогда правительство просто приказало «сделать как раньше, когда было все нормально». Ага. Уже сделали.

По крайней мере прошлых руководителей и командиров из СИЗО выпустили и даже извинились, посадив взамен на те же нары «новое» начальство. Понятно, что лишь часть из бывшего, по-настоящему грамотного руководства вернулась к работе, остальные просто не захотели по понятным причинам. Что за время «законности» толковые сталкеры давно нашли других заказчиков и уже не видели резона возвращаться к ученым. Что многие просто погибли в перестрелках, аномалиях, в когтях мутантов. Что система, так глупо и грубо сломанная, восстанавливаться не спешила, если ей вообще суждено было хоть как-то восстановиться. И может быть, я в этой ситуации – последний шанс НИИ, мизерный, слабый, но все-таки шанс вернуть доверие и доброе имя Институту. Забавно выходит: когда-то один из ученых НИИ послал меня на неминуемую смерть, в интересах своей диссертации отключив мой ПМК от предупреждений о Выбросе – если бы не встреча с Хип, то все, не было бы Луня. А я вот теперь Институт спасаю – вон какой материал отснял, точно знаю, что всем европейским «ботаникам» такие съемки и не снились даже. Есть у меня еще одна штуковина, на черный день припасенная – спрятал я кое-что в тайное место под половицами в спальне, коробочку одну, над которой все годы в Зоне работал. Не надеялся я, конечно, вернуться, но сталкерский инстинкт все же сработал – сделал я на всякий случай захоронку, тайничок, и, уверен, до сих пор лежит там небольшое, но сокровище.

Улыбнувшись, я хмыкнул и наконец поднялся на третий этаж. Дом. Милый дом. Уже и забывать начал, как ты выглядишь, и как в подъезде пахнет, даже треснутое стекло на лестничной площадке осталось таким же. Единственно, на втором этаже стены были в пулевых кратерах, а одна из дверей, явно выломанная, прислонена к дверному проему, и еще в углу площадки третьего этажа валялось несколько гильз. Я щелкнул ключом в замке и вошел в свою теперь уже «двушку».

То, что квартира некоторое время была не моей, я понял сразу: в прихожей на полу валялась банка, доверху набитая окурками, а у стены тускло блестели осколки разбитой бутылки. В комнатах стоял застарелый прогорклый табачный дух – с тех пор как я прекратил курить, запах жженого табака почему-то стал чувствоваться намного острее. Ох, свиньи… чем, интересно, помешала им репродукция «Тихой обители» Левитана, которую я собственноручно припер из мертвой школы, что недалеко от Залесского? Не сказать, чтоб я был большим ценителем картин, нет, какой там… но небо на этой старой, немного потемневшей от близости «жарки» репродукции так меня задело, что на обратном пути я прихватил немаленькую картину вместе с рамой. Да, тащить пришлось издалека, примотав раму к рюкзаку – в баул она не влезала. Потом пришлось еще видеть вытянувшиеся, удивленные лица солдат на пропускнике. Похохатывали и сталкеры в Баре, чуть не пальцем показывали: мол, совсем рехнулся Лунь после Выброса, решил в культурные податься, но вскоре с этим завязали – я просто не реагировал на подколки. А репродукция и впрямь была хороша – оттер я от черноты стекло, подновил лак на покоробившейся раме и повесил в зале. Определенно радовала, успокаивала меня эта вещь, и очень нравилась мне мысль, что не бросил я ее в Зоне, что дома она у меня теперь. Единственный человек, который, похоже, правильно меня понял с этой самой картиной – Хип. Тоже по такому небу тосковала девчонка, по живому, чистому лесу и речной тишине. Не случайно, наверно, Координатор ждал нас у похожей реки и такого же точно леса… Репродукция и теперь висела на стене, но уже без стекла – оно кусками валялось на полу вместе с несколькими погнутыми, с обколотыми ручками кухонными ножами. По всему видать, бросали ими в «Тихую обитель» – метины от попаданий густо покрывали репродукцию, в таких точно же язвочках была и рама. Вот же дурачье… интересно, о чем думали эти субъекты, когда ножами в красоту швырялись? Я вздохнул, снял обезображенную картину и приставил к стене так, чтоб не видеть «художеств» бывших жильцов. Посмотрим, где тут еще разгром учинили…

Как ни странно, и мебель, и стекла, и даже электроплита на кухне были целы, хотя последняя была до невозможности грязна, залита какой-то присохшей дрянью, и опять – окурки, гора одноразовых тарелок-лотков на столе, батарея бутылок под раковиной. И грязь на линолеуме, широкими такими тропинками – одна из прихожей тянется на кухню, вторая ведет в спальню. Красавцы, вопросов нет… Хип за то время, что мы были вместе, создала в казенной квартирке уют настолько, насколько это было возможно, – добыла через НИИ занавески на окна, полочки, набор посуды – и мое серое жилище, или просто основной, главный схрон, благодаря ее упрямым усилиям приобретал скромную красоту и тепло. До сих пор здесь эти занавески, чистые даже, хоть и пропахшие табаком, покрывало на диван тоже она достала, которое теперь измято, в колбасках пепла. Хип… хорошо, что ты сейчас этого всего не видишь – представляю твое негодование. Как ты это обычно делала? Да, конечно, короткий, шипящий выдох сквозь сомкнутые зубы, прищур, и синие глазищи начинают смотреть с колючей такой, жесткой искрой. Помню…

Последний разгром обнаружился в дээспэшном шкафу в спальне – все полки были выломаны «богатырскими» ударами, видно, напоследок, когда «спецов» попросили исчезнуть из пределов Чернобыля-7. Ну, ладно… в случае чего, «обменяю» сломанный шкаф на такой же целый в любой соседней квартире – замки на многих дверях были открыты, а я знал, что в некоторых квартирах при мне не было жильцов. А теперь посмотрим, на месте ли тайничок…

Давно еще, с тех пор как НИИ «вписал» внештатного полевого лаборанта Луня в одну из своих казенных «двушек», начал оный сталкер кроме артефактов таскать из Зоны разную информацию: делал снимки, записывал наблюдения, собирал местный фольклор, по памяти воспроизводил байки, рассказы бродяг, их советы. Все, что узнавал сам, что слышал от ученых, других сталкеров, «долговцев» заносилось вначале в память, хорошую, надежную после той самой «чистки» две тысячи седьмого года, а потом вместе с фотографиями и видеозаписями выкладывалось на компьютер. Вначале просто из интереса, а потом, постепенно, стали на персоналке выплывать уже и тематические разделы – группировки, аномалии, мутанты, события. И в каждом разделе – фото, видео, наблюдения, тексты от ученых и сталкеров, в особых папках – истории, рассказы, собственные мысли. После каждой ходки садился за персоналку, в обязательном порядке «сливая» на компьютер набранную на ПМК информацию, часами обрабатывая и группируя с уже имеющимися данными. Капитальнейший получался труд… и хобби своеобразное, дань журналистскому прошлому, и задел на будущее – я почему-то не сомневался, что собранная и упорядоченная информация о Зоне может стоить очень недешево. И, перед тем как уйти с Хип в ту самую, смертельную ходку, приобрел я два съемных жестких диска, аккуратно переписал десятки гигабайт Зоны в каждый из них и, нарезав дополнительно третью копию на нескольких DVD, просто отформатировал винчестер. Металлическая коробка, вложенная в герметичный контейнер для артефактов, была спрятана в тайник, доски уложены на место и даже прибиты.

Я оторвал от стены плинтус и поднял лоскут линолеума. Одна из половиц была прибита не особенно крепко, и после некоторого усилия подалась. Тайник и ныне был там. Вот он, мой труд не одного года в Зоне. Если выдадут мне компьютер, а его выдадут, продолжим. Покупатель, и я в этом уверен, найдется обязательно – тут главное не продешевить. Но это все потом, а пока, положив коробку на стол, я, стряхнув на пол сигаретный пепел с покрывала, улегся на диван прямо в комбезе, сняв только ботинки. По-хорошему надо было поставить чайник, хоть немного прибраться, сочинить ужин, но уборку по причине уже полностью холостяцкой жизни я отложил на завтра, есть не хотелось, единственно – я уже успел соскучиться по нормальному продолжительному сну, желательно часов на шестнадцать-восемнадцать, Не меньше.

Сколько я проспал – было неизвестно, однако за окном уже была глубокая, черная ночь, а на стекле поблескивало отражение единственного желтого огонька – кто-то не спал в соседнем доме. Я потянулся, хрустнув суставами, и, еще не пробудившись, привычно хлопнул рукой слева от себя – Хип любила спать у стены… странно. Ни ее, ни даже теплой впадинки на простыне от ее тела. Ах-х-ха… вроде сегодня не планировалось раннего выхода, первая вылазка должна быть не раньше чем через три дня, помню, хотя и немного смутно, что так решил… тогда где она?

– Эй… стажер!.. – позвал я. – Это…

И окончательно проснулся.

Квартира, пустая, темная, ответила прохладной тишиной. Ну, конечно… она же ушла. Черт. Забыл я про это совсем, спросонья еще не сообразив, что все, теперь больше некого звать. Нет ее здесь. Ты один.

Что-то оторвалось в груди. Резко и больно, так, что перехватило дыхание. Хлопнул по карманам в поисках верной фляжки, нащупал ПМК, включил… синее свечение экрана довольно резко ударило по привыкшим к темноте глазам. Половина пятого, должно уже светать, но рядом Зона, а значит, почти неизменная тяжелая облачность, отчего рассветы здесь темно-серые, поздние, а на тучах нет отсвета городов. Предутренняя Зона оттого непроглядно-черная, словно зев пещеры, плохо в такое время заблудившимся сталкерам…

Глаза быстро привыкли к свету, и я в уголке экрана заметил значок сообщения. А, небось, о своевременной оплате напоминает, хотя я на месте НИИ давно сделал бы сталкерам бесплатную сеть. По сотне долларов в месяц трясти за доступ ко всей распространяемой информации – это все-таки перебор. Все понятно, что передатчики, разбросанные по «палестинкам», стоят очень недешево, как и обслуживание полноценной сети на особых, специально для Зоны подобранных частотах, которые тем не менее иногда отчаянно «врали» не только во время Выбросов, но даже и вблизи крупных аномальных полей. Дорого, ясное дело, стоил и сам ПМК – уникальная, нужно сказать, вещица. Полноценный компьютер размером с ладонь и толщиной в два с половиной сантиметра, он справлялся со всем – со связью, фото– и видеосъемкой на встроенную камеру, через универсальные разъемы подключался к «продвинутому» дозиметру ДСУ и детектору аномалий. Дорого он стоил, это факт, но НИИ еще в те, светлые времена заказал их в избытке и распространял среди сталкеров почти даром – у торговцев ПМК без проблем можно было купить и оформить за двести, максимум за двести пятьдесят зеленых рублей. Ученые получили возможность отслеживать перемещения сталкеров, на расстоянии давать задания, если какой бродяга окажется на подходящей для исследований территории, а также получать большое количество разной полезной информации – за важные фотографии и видеосъемки НИИ платил неплохо. Сталкеры соответственно получили еще больше пользы – предупреждения о Выбросах, «глушняках», вливание в сеть общественно полезной информации, можно было и попросить помощи – не одна жизнь была спасена посредством этих маленьких умных машинок. Случался и обмен «любезностями» между группировками, разные объявления, предложения, а то и обычный треп бродяг, вынужденных скучать в схронах, пережидая какую-нибудь очередную пакость Зоны. Честно говоря, я бы не решился сделать дальнюю ходку без персонального мини-компьютера, или просто ПМК. Надежная, стойкая к разным воздействиям Зоны, на удивление прочная машинка стала такой же необходимой деталью экипировки, как оружие, защитный комбинезон и приборы.

Я дважды легонько ткнул пальцем в сенсорный экран. ПМК, отреагировав на прикосновение в сочетании с теплом тела, включился в активный режим.

«Есть непрочитанные сообщения. Открыть?»

– Валяй, – проворчал я, нажимая «открыть» и откидываясь на подушку. Надо бы заняться настройками новой машинки, чтоб не цепляла разную служебную ересь с институтских серверов, касающуюся только «кабинетчиков». Не особенно интересны мне расписания заседаний ученых комитетов и списки премированных лаборантов-штатников, которые обязательно будут приходить по пять раз на дню. Я ведь теперь как-никак старший научный. Хех… сто процентов, уже целый пакет новостей…