Текст книги "Харальд Поттер. Наследники Слизерина (СИ)"

Автор книги: Сергей Ким

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Ну, народ, конечно, заслуживает ту власть, что имеет… – протянул Харальд. – Хотя даже только мы с тобой заслужили власть получше, чем есть. А то нынешнюю хочется вывести в чистое поле, поставить спиной к стене и пустить пулю в затылок…

– Какой кошмар! – ужаснулась Грейнджер.

– Ты о моём желании массовых расстрелов по имя спасения Британии?

– Я о твоих фантазиях, полных неевклидовой геометрии!

Юные маги рассмеялись.

– Год назад тебя бы ужаснули всё-таки расстрелы, – улыбнулся Харальд.

– Времена меняются, – буркнула девочка. – Так сказать, Tempora mutantur…

– И мы мутантур вместе с ними! – подхватил Поттер.

– Слушай, Харальд… – Гермиона сдула сбившуюся на глаза прядь волос. – А вот кем бы ты хотел стать после школы? Ну, если отмести вариант Императора Земли…

– По живому без ножа режешь, кузина, – мальчик скорбно сложил руки перед собой. – Ну, что же мне ещё делать, как не властвовать над миром и всем владеть…

– А серьёзно?

– Если бури всё-таки не будет, то, естественно, пойду в авроры. Женюсь. Пролезу на руководящую должность. Обзаведусь сыном. Стану самым молодым главой Аврората за последние сто лет. Обзаведусь ещё одним сыном. Стану самым молодым начальником Департамента правопорядка за последние двести лет. Обзаведусь дочкой. Стану председателем Визенгамота. Обзаведусь внучкой. К сорока годам рассчитываю стать молодым и перспективным Министром магии…. А потом я потребую чрезвычайных полномочий, установлю диктатуру с собой во главе и начну строить стардестроеры и армию клонов!

– Опять ты надо мной издеваешься! – возмутилась Грейнджер. – А что ещё за буря?

– Скажем так – я считаю, что по своей сути Чёрное Восстание Волдеморта было своеобразным аналогом Первой Мировой войны в большом мире. Попытка решить старыми методами старые проблемы без учёта изменившейся обстановки. Большая бойня ради сомнительных целей и с ещё более сомнительными результатами, которая не только не разрешила старых, но и добавила кучу новых проблем. И поэтому…

– Считаешь, что по аналогии нам следует ждать… эээ.… Второго Чёрного восстания? – спросила Гермиона. – Ерунда. Силы тьмы разгромлены, некому восставать.

– Не обязательно это будут силы тьмы – проблема ведь вовсе не в чёрной магии.

– А в чём же по-твоему?

– В обществе, которое рождает Тёмных Лордов. Знаешь историю Тора? Талантливый, честолюбивый, но бедный выпускник. До этого воспитывался в сиротском приюте. После окончания обучения не смог получить места работы, где смог бы себя проявить…

– Волдеморт был убийцей и террористом.

– Убийцами и террористами не рождаются – ими становятся. Это как атомная энергия – её можно запихнуть в бомбу и скинуть на Хиросиму, а можно заключить в реактор и заставить согревать целый город. Всем было пофиг, поэтому Волдеморт стал бомбой, а не реактором.

– Ты что… Ты оправдываешь его?! – девочка была ошарашена.

– Я пытаюсь мыслить конструктивно, – спокойно ответил Поттер. – Выиграть одно сражение – ерунда. Побеждать нужно сразу во всех сражениях, а для этого нужно смотреть в корень проблемы.

– Это схоластика. Отвлечённые рассуждения, оторванные от жизни.

– Не, ну а чего ты сразу ругаешься-то? – картинно надулся Харальд. – Схоластика-мордастика.… Но просто представь, что некто Тор получил нормального заботливого родителя – мать или отца, неважно. Неважно даже родного или нет. Нормальные условия воспитания, жизни… Внутренний стержень, в конце концов.

– Да-да, ему просто не хватало любви и тепла, вот он и убивал женщин и поджигал дома, – ядовито прокомментировала Грейнджер. – Волдеморт – монстр. Сколько угодно не воспитывай тигра домашней кошкой он останется тигром. Твоя теория высосана из пальца.

– Вот так, да? А давай представим, что я оказался бы в тех же условиях, что и Тор. Родителей нет, живу в приюте, где регулярно получаю на орехи и считаюсь мерзким магиком. А по приезду в Хогвартс одни начинают меня ненавидеть за то, что я слизеринец, а другие – за то, что я полукровка.

– Зная тебя, ты бы развязал Первую всехогвартскую войну и навёл порядок, – хмыкнула Гермиона.

– Ты знаешь меня такого. Я-другой, выросший в иных условиях, легко мог быть совершенно другим. Как растущая на открытой местности сосна получается низкой, раскидистой и коренастой, а выросшая в бору – тонкой и длинной.

– Хочешь сказать, что озлобился бы на всех и задумал страшную мстю? Вряд ли.

– Отчего же?

– Нууу… – девочка задумалась. – Должна признать, что при всём своём сумасбродстве – ты силён. Не только физически.

– Благодарю за комплимент, – Харальд задумался и решил не оставаться в долгу. – Ты тоже сильная. Хотя и не физически. Умная. И симпатичная.

– На фиг иди. Это не комплимент, а констатация факта, – покраснела Грейнджер. – И… эээ…. Стой, какая я?

– А?

– Нет, ничего, – девочка покраснела чуть сильнее и яростно замотала головой. – Ааа… эээ… иии… О чём это я? А! Ну, в общем сильный человек вряд ли озлобится. Скорее только крепче станет.

– Возможно. Но я всё равно считаю, что если бы становление личности Волдеморта шло в других условиях, то мы могли получить совершенно иного человека на выходе. Умного, хоть и беспринципного учёного, к примеру. Или, допустим, жёсткого и одиозного, но сильного Министра магии.

– Ну, ты и загнул… Волдеморт – Министр магии…

– А что? – оживился Харальд. – Вполне себе вариант, кстати. Гитлер, вон, тоже к власти пришёл через демократические выборы, а потом пошло-поехало…

– История не имеет сослагательного наклонения, – категорическим тоном заявила Гермиона.

– А зачем тогда вообще нужно это наклонение?

– Вообще-то мы начали вовсе не с этого.

– Вообще-то я уже и не помню, с чего мы начали, – признался Поттер.

– Давай всё-таки определимся с тем, что ты подразумеваешь под бурей. Ещё одну попытку глобального потрясения, верно? Возможно, на этот раз не с Волдемортом в качестве основной движущей силы, а кого-то ещё. «Это не мир, а перемирие на двадцать лет», ага. Признаю, мысль, что где-то родился или уже вырос ещё один могущественный, но озлобленный колдун, не лишена рационального зерна…

– Это ж моя мысль. Как она может быть лишена этого чудесного зерна?

– Много самомнения, мистер Поттер. Чрезвычайно много.

– Много нотаций, кузина. Чрезвычайно много.

– Я сделаю вид, что этого не слышала, – слегка высокомерно бросила девочка. – Лучше скажи, как ты планируешь… ммм.… мог бы противостоять новому Чёрному Восстанию?

– Как-нибудь, – пожал плечами Харальд. – Ушёл бы в вооружённую оппозицию, развернул бы партизанскую войну или ещё что-нибудь в этом роде. Ну, в общем, не сидел бы, сложа руки. Пытался бы сделать хоть что-то. Изменить реальность, так сказать. Если надо – с оружием в руках.

– В таком случае, – начала рассуждать Гермиона. – Если отбросить твою традиционную и традиционно глупую клоунаду, попытка стать Министром тоже была бы попыткой изменить… эээ… ну, пусть будет реальность, да. Но уже относительно мирными методами. Я всё верно понимаю?

– Ага. А ты?

– Что я? – не поняла Грейнджер.

– А что ты планируешь делать после школы?

– Нууу… – замялась девочка. – Если честно, я так далеко не заглядываю.

– Ты делаешь домашние задания на неделю вперёд, но почему-то не заглядываешь в собственное будущее после седьмого курса, – иронично заметил Харальд. – Логично, чего уж там.

– Я тебе оракул, что ли, в будущее заглядывать? – моментально вскинулась Гермиона.

– Нет. Но всё-таки?

– Ну… – Грейнджер слегка порозовела. – Я никогда не хотела быть врачом, как родители. Ни дантистом, ни хирургом, ни психологом. И уж точно я никогда не мечтала связать свою карьеру с армией.

– А почему?

– Ну, вообще-то, если ты ещё не заметил, то я – девочка!..

– Брат! – раненым лосем взревел Поттер. – Кто с тобой сотворил такое?! Тебя превратили в девчонку!..

– …и вообще я не считаю, что армия – это достойный удел для умного чело…. Да хватит тебе уже придуриваться!

– Извини, увлёкся, – Харальд в мгновение ока перестал дурачиться и нацепил максимально скромное и серьёзное выражение лица, которое всё-таки как-то мало вязалось с хитро поблескивающими зелёными глазами. – А о чём ты тогда мечтала?

– Да так… – замялась Грейнджер.

– Брось. Это ж я – Харальд Поттер, со мной можно и честной быть. Я вот всегда мечтал, что у меня будет большая счастливая семья, а все в мире будут счастливы.

Гермиона почувствовала себя неуютно. Совсем неуютно. Это всегда так, когда другой человек говорит тебе что-то действительно личное, вроде сокровенной мечты. Теряешься, не зная – на полном ли серьёзе он говорит или всё-таки отшучивается. Мечта – это ведь всё-таки так по-глупому и по-детски… Мечта – это ведь что-то несбыточное. То, что можно достичь, называют целью, а вот чего нельзя – мечтой…

Неожиданно эта мысль обожгла девочку, сильнее огня.

Мечта – это то, что, скорее всего, никогда не сбудется.

«У меня будет большая счастливая семья, а все в мире будут счастливы».

Всегда хитрый, всегда весёлый взгляд, но где-то в глубине, где-то в самой глубине…

– Я мечтала попасть на другую планету, – сказала Гермиона. – Не в другой мир, а именно на планету где-нибудь в системы Альфа Центавра или Эпсилон Эридана. Исследовать и изучать целый новый мир, другой мир.

– …но другой мир оказался не за несколько световых лет, а совсем рядом – за углом, – без тени улыбки произнёс Харальд. – Мир магии.

– Я попала в сказку, но она никогда не была моей любимой сказкой.

– Ты столкнулась с чудом, но вовсе не с тем, которое бы хотела.

– Да.

Повисло молчание. Не неловкое, просто не нужно было ничего говорить. Такое тоже бывает.

– Слушай… – протянул Поттер. – А знаешь что, Гермиона?

– Что? – отозвалась девочка.

– А давай поклянёмся.

– Хм. И в чём же?

– Ничего сложного, – с энтузиазмом произнёс Харальд. – Просто когда-нибудь мы изменим этот мир. Тут все будут счастливы и будут летать к звёздам.

– Люди до Марса-то долететь не могут… – улыбнулась Грейнджер.

– С обычными знаниями, с традиционной наукой – да, нельзя. А мы соединим магию и технологию. Если можно трансгрессировать на десяток миль, то можно открыть телепорт и на Луну. Если можно повесить левитирующие чары на метлу, то можно будет обойтись и без ракетоносителей на жидком топливе.

– Не забыл Статут о Секретности?

– Значит, придётся его отменить.

– Люди не слишком любят отличающихся от них. Вспомни выражение «охота на ведьм».

– А кто сказал, что будет легко? – резонно возразил мальчик.

– Действительно, никто… – задумалась Гермиона, на удивление близко восприняв эту насквозь детскую мысль – изменить целый мир. – Но правительства, что обычные, что магические…

– Поэтому буря необходима, – глаза Харальда странно сверкнули. – Всю гниль она сметёт до основания, а затем мы построим дивный новый мир.

– А что если бури не будет?

– Тогда придётся её вызвать самим.

– Если мы станем… проводниками бури, то чем мы тогда будем отличаться от Волдеморта?

– Тем, что мы правы, а он – нет.

– Он тоже так думал.

– Разумеется, – улыбнулся Харальд. – Но ты же ведь знаешь, что его правда – это ложь, а настоящая правда за нами?

Девочка серьёзно задумалась. Действительно серьёзно и действительно задумалась.

– Да, – наконец вынуждена была признать Грейнджер. Она понимала, что правда у каждого своя, но не могла прогнать непоколебимую уверенность, что её правда… да и правда Харальда – истинна. – Это, ну…. Как бы наше дело правое, да.

– Враг будет разбит, победа будет за нами! – патетично воскликнул мальчик, вызвав невольную улыбку у Гермионы.

– Пафосно, но красиво. Так в чём суть нашей клятвы?

– Дивный новый мир и счастье для всех. Традиционные ценности и знания вместо всяческих отклонений и безудержного потребления.

– Идеологическая основа не ахти какая оригинальная, но привлекательная, – заметила Грейнджер. – Добавляю отсутствие дискриминации. Всяческой. Правда, вдвоём такую систему хоть и можно создать, но вот поддержать…

Девочке отчего-то понравилась это игра в мечту.

– Нужны кадры, – уверенно заявил Харальд. – Кадры решают всё. Новая элита, новая, если так можно выразиться, аристократия.

– Да уж Гойл или Крэбб – это те ещё кадры, – саркастически заметила Гермиона.

– Этих – к чёрту. Настоящий аристократ должен быть примером и вождём, его должны уважать за личные заслуги, а не за родовой титул, доставшийся от дедушки. Изволишь претендовать на высшее положение в обществе – не кичись тем, что можешь сожрать салат двенадцатью разными вилками. Лучше, так сказать, будь готов если что идти в атаку в составе Лёгкой Бригады или на маленькой шхуне плыть на другой конец мира. Ну или просто работать на благо народа. Власть над другими должна быть почётной обязанностью и работой, а не привилегией для утоления собственных комплексов.

– Ты романтик, – рассмеялась Грейнджер. – Причём клинический.

– Не надо так говорить, будто это что-то мерзкое, – шутливо погрозил ей пальцем Поттер. – Телевизор и фаст-фуд не должны усыпить наш неукротимый дух авантюризма. Да если бы хотя часть тех деньжищ, что тратят на сотни новых сортов помады, мы тратили на освоение космоса, у нас бы уже была готова перевалочная база на Луне! В общем так.

Харальд вытянул вперёд кулак с отогнутым мизинцем.

– Хватайся своим мизинцем за мой. Это мне отец показывал – наикрепчайшая в мире клятва.

– Сильнее Непреложного Обета? – подчёркнуто усомнилась девочка, тем не менее протягивая палец вперёд.

– Непреложный Обет плачет и катается в истерике.… Давай, как я. Я, Харальд Поттер.

– Я, Гермиона Грейнджер.

– Торжественно клянусь.

– Торжественно клянусь.

– Что изменю мир к лучшему.

– Что изменю мир к лучшему.

– Да будут сокрушены все преграды на нашем пути, – провозгласил мальчик. – Да будут сокрушены все наши враги. Да будет счастье и мир во всём мире. Да преумножатся наши знания, богатства и годы жизни.

– Эй, если я такое повторю, то у меня рот от патоки склеится! – возмутилась Гермиона. – Можно это как-то менее патетично оформить?

– Ну, ты меня поняла, – подмигнул Харальд. – Сначала Британия, потом в союзе с СССР разделим Европу, установим контроль над Северной и Центральной Африкой, закрепимся в Аравии и заключим союз с Индией. Так как я смотрю на вещи объективно и реалистично, то гадкими сепаратистскими Тринадцатью колониями[1], думаю, придётся заняться уже моему наследнику…

– Я задумала государственный переворот и мировую революцию в двенадцать лет, – хмыкнула Грейнджер. – Шикарно.

– Вам что-то не нравится, Ваше Высочество Наследница Слизерина?

– Эй! Не надо меня так называть!

– Не высмеешь это сейчас, ещё приклеится. Как эксперт по выдаче прозвищ тебе говорю.

– Не нравится мне этот план… – поморщилась Гермиона и не удержалась от ответной шпильки. – Ваше Темнейшество Наследник Слизерина.

– Слушай, а неплохой титул… Мне нравится.

– Эм… Харальд…

– Чего?

– Признаю, я не слишком компетентна во всяких клятвах.… Поэтому спрашиваю тебя – это нормально?

Девочка указала на несколько изумрудных нитей, который оплетали их всё ещё скрещенные мизинцы.

Поттер посмотрел на это зрелище, слегка наклонил голову на бок, а затем подул на нити, и они рассыпались в мелкую искрящуюся пыль.

– Абсолютно, – с самым невозмутимым видом произнёс Харальд. – Вы же всё-таки колдунья, леди. В каждом вашем слове и чихе есть граны магии.

– Это утверждение мне сейчас тоже, кстати, не понравилось, – буркнула Грейнджер, внимательно осматривая свой палец.

– Доверься мне, – подмигнул Поттер, чем ни капельки не успокоил Гермиону. Даже, пожалуй, совсем наоборот…

[1] Вероятнее всего, имеются в виду Тринадцать североамериканских колоний, впоследствии образовавшие США.

Глава 16. Завтра

– …Давно это было.

Луна задумчиво болтала ногами, сидя на диване и смотря куда-то в пространство.

– В те времена не люди правили Британией, но народ более древний и могущественный, именуемый фэйри. Различны они были промеж собой – были среди них и добрые, и злые, и красивые, и уродливые… Разные они были – прямо как люди. И, как люди, проводили они всё своё время в постоянных войнах друг с другом. Двор Благой, Летний Двор воевал с Неблагим двором, Двором Зимы. Так было от сотворения мира и длилось всегда, пока на берегах земель фэйри однажды не высадились Сыновья Миля – люди.

Подобно саранче они в своей алчности захватывали всё, что не принадлежало им по праву, обогнав в своей жестокости даже заплечных дел мастеров Зимнего двора. Древняя магия фэйри оказалась куда слабее боевых заклинаний людей и хладного железа, обрывающего нити бессмертных жизней.

И решил тогда владыка Благого двора – король Оберон, положить конец междуусобной войне и, объединившись с тёмными фэйри, сокрушить людей. И дабы скрепить сей договор, решил он выдать свою дочь – принцессу Ниаду за наследника Неблагого двора принца Астера.

Ужасен был сей принц, жестокостью своей он славился и беспощадностью к врагам. Повелителем страха и безумия его величали. Не хотела замуж за этого монстра принцесса Ниада, и сбежала она. К людям сбежала она, мечтая, что Благой Двор объединится с Сыновьями Миля и вместе победят они Двор Неблагой.

Полюбила она одного рыцаря, и решили они пожениться, дабы заключить союз меж людьми и летними фэйри. Вся свита Оберона прибыла на свадьбу и все рыцари-соратники жениха. Но как упали на землю сумерки, явился на праздник в плаще из теней и принц Астер. И воскликнул он:

– Пусть вечно светит нам луна, но клянусь, не дам я свершиться этому бракосочетанию!

И ответила ему тогда Ниада:

– Любовь моя сильнее твоих темных чар. Пока жива наша любовь, не сможешь убить ты возлюбленного моего!

Разгневан был король Оберон, и сказал он своё королевское слово:

– Раз так, то пусть вечно продлится это самайнская ночь, и никто не покинет этого места, пока дочь моя замуж не выйдет!

И было так. Века стали для них всех одной вечной ночью в Самайн. Века и целую ночь пытались принцесса и рыцарь дойти до алтаря, но не пускало их воинство Астера. Хладное железо разило воинов Неблагого двора, песни лета жгли их плоть, но на смену одним приходили другие.

Долго ли, коротко, но нашли влюблённые способ победить воинов Астера. И Ниада своим кинжалом пронзила чёрное сердце принца, и взошла со своим избранником к алтарю, где ждал их король Оберон.

И спросил он их:

– По какому обычаю венчаться вы желаете – по людскому или же по обычаю фэйри?

И выбрала Ниада людской обычай, ибо знала, что тогда выйдет она из-под власти магии фэйри и не будут над ней властны древние законы.

Но рыцарь избрал обряд фэйри, ибо знал, что станет он после того фэйри и обретёт бессмертие, к которому стремился. К бессмертию, а не к бессмертной любви как думала Ниада.

И поняла то Ниада.

Погас жар в её сердце, и поселился в нём холод неблагой. Стала кожа её белее олова, а крылья стали крыльями нетопыря. Стекли по щекам принцессы чёрные слёзы, навечно оставив следы на её лице.

И услышала она смех – безумный, пронзительный смех Астера.

Развеялся тогда насланный принцем морок, и сказал тогда Астер:

– Монстром меня ты считаешь, но жених твой был чудовищем ещё большим. Не любил он тебя, но бессмертия жаждал. Я же люблю тебя, всей страстью своего черного сердца. Неблага эта любовь, но истинная она, ибо не разум правит нами, но чувства – таков путь тёмных фэйри. Стань же моею женой!

И соединились Дворы сидов в войне против людей, как Астер и Ниада в браке своем. Но не выстоял в той войне древний народ – погиб тогда и великий Оберон, и прекрасная Ниада, и жестокий Астер.

Ныне о тех временах храню память лишь я – воительница тёмных сидов, под холмы изгнанных и законных земель лишённых. Но пусть знают Сыновья Миля, что однажды древний народ вернёт себе силу, и наступит день отмщения…

Дракена благожелательно шевелила листочками, слушая девочку, а в это время один из её ловчих усиков успешно стырил с соседнего столика печеньку и утянул внутрь густой кроны.

– С вами весьма приятно вести разговор, миледи Сакура, – с признательностью поклонилась Луна растению, закончив рассказ. – Вы очень интересный собеседник.

Хищный куст высунул лиану и протянул печеньку Луне.

– Вы как всегда внимательны, миледи Сакура.

Харальд закончил натягивать тетиву арбалета, опустился на одно колено и вскинул на плечо громоздкую и массивную конструкцию.

Баммм!

Металлическая дуга распрямилась и метнула вперёд короткий толстый дротик, который воткнулся в стену гриффиндорской гостиной.

– Ну и кто теперь "техническое убожество"? – победно взглянул на Гермиону Поттер. – Будьте проще, кузина, и люди к вам потянутся!

– То, что твой так называемый арбалет действует, не отменяет факта его технического примитивизма, – скривилась Грейнджер. – Система натяжения воротом, простая стальная дуга, однозарядный и тяжёлый… И вот этот ты собираешься использовать в качестве противовасилискового оружия? Окстись.

– Я назову тебя Дора, – ласково произнёс Харальд, обращаясь к своему оружию. – И Гермиона просто очень гордая, упрямая и обидчивая – её-то эргономичный блочный арбалет с магазином и рычажным перезаряжанием развалился после первого же выстрела… Ну, не будем о грустном, Дора…

– Будущее за техническим прогрессом, – порозовела Гермиона. – И я… это самое… просто в виде игры ума сделала ту штуковину…

– Не спорю, концепция весьма перспективная. Но не при наших возможностях изготовлять такое. Это всё равно что сэр Фрэнсис Дрейк придумал бы утопить Непобедимую Армаду при помощи подводных лодок. Идея хорошая, но исполнить такое было технически невыполнимо. А тут всё грубо! Просто! Эффективно! И что главное – трасфигурированные детали такого качества продержаться очень долго. А не превратятся из рычага в губную помаду спустя полчаса после превращения.

– Это была тушь.

– Слушай, Герми, для меня не знать это – абсолютно нормально. Куда подозрительнее было бы, если я как раз мог различить футляр от помады и футляр от туши.

– …Лаванда, ты не видела мою тушь? – невдалеке послышался голос Патил. – Я её что-то никак не могу найти…

– О, – улыбка Харальда стала подозрительно широкой. – Экспроприация? Это по-нашему, это по-революционному!

– Совпадение, – не слишком убедительно открестилась Гермиона. – Ну, и просто нечего было раскидывать свои вещи где попало. Я из-за этой штуки чуть не споткнулась.

– Справедливо, – изрёк Поттер. – Кстати…

– Моргана меня побери, что здесь происходит?!

Перси переводил ошалевший взгляд с торчащей из стены стрелы на Харальда и обратно. В процессе перемещения взгляда старосту явно укачивало, потому как он всё больше и больше зеленел, как будто хотел переметнуться в стан идеологических противников – слизеринцев.

– Я выстрелил из арбалета в стену – разве непонятно? – охотно пояснил Харальд.

– Минус десять баллов с Гриффиндора, – гнусаво произнесла Гермиона, зажимая пальцами нос.

– Минус десять… – начал было Перси.

– А где это сказано, что я не могу стрелять из арбалета в стену? – искренне удивился Поттер. – За что наказывать-то сразу?

Староста Гриффиндора, потрясённый подобной наглостью до глубины души, издал неопределённый и трудноидентифицируемый звук..

– Братья! Сёстры! – патетически воскликнул Харальд, вскакивая на диван, пока Перси беззвучно ловил ртом воздух. – В то время, как космические корабли бороздят просторы вселенной, мы забываем о традициях! Мы забыли, что факультет Гриффиндора – это факультет доблестных воителей! Как скучно мы живём! В нас пропал дух авантюризма, мы перестали делать хорошие забойные глупости! Но ни фига! Грифоны поднимутся вновь!

С этими словами Поттер выудил откуда-то небольшого плюшевого грифона с веревочной петлёй на спине и метким броском зашвырнул его на торчащую из стены стрелу.

Окружающие взирали на всё это с вежливым благодушием. Правильного зануду Перси не то чтобы недолюбливали… но особо и не любили, как несоответствующего духу факультетского раздолбайства.

– Не сказать, чтобы я этого так уж хотела… – пробормотала себе под нос Гермиона, беря со стола тряпичный пенал и взвешивая его в руке. – Но если не я, то кто спасёт эту морду и факультетские баллы?..

– Бинго! – мальчик искренне обрадовался удачному броску.

Однако почти тут же он был вынужден был увернуться от полетевшего в него пенала, а затем отбиваться от набросившейся Гермионы.

– Харальд Поттер!.. – зазвенел голос Грейнджер, которая оперативно взяла шею мальчика в захват. – Да как ты посмел!.. Столь вопиюще!.. Столь нагло!.. Учинять безобразия!.. Хулиганить дисциплину!..

И уже намного тише, и на ухо Харальду:

– Беги к выходу, морда, пока Перси в шоке.

Поттеру не нужно было повторять два раза, поэтому он исполнил свой классический ритуал бегства в сторону выхода из гостиной, а Гермиона устроила не менее ритуальную погоню и побивание свёрнутой газеткой.

– …баллов с Гриф!.. – рявкнул пришедший в себя Перси, когда Грейнджер вылетела из гостиной.

И почти сразу же получил дружеский тычок в бок от Анжелины.

– Да забей, – дружелюбно произнесла девушка. – Лучше посмотри, какой миленький грифончик!

– Харальд плохо на вас влияет! – искренне возмутился такой вопиющей несправедливостью староста.

– Милорд говорит очевидные вещи, – с сожалением заметила Луна, грустно вздохнув.

Стоящая рядом в горшке Сакура, вынесенная в общую гостиную, как особо важный экземпляр гербологических исследований, согласно покачала листьями, прошуршав ими что-то непонятное.

– Да, вы правы, миледи Сакура – до очевидного очевидные вещи. Неблагостно. Совсем неблагостно…

Впрочем, Луне это шуршание явно о чём-то, да говорило.

– А!.. – безнадёжно махнул Перси. – Он на всех нас плохо влияет… Пойду я отсюда… Если что – ищите меня в Рэйвенкло.

– И это весьма логично, – наставительно объяснила дракене Лавгуд. – Ведь если я здесь, то кто же будет вместо меня там?.. Кстати, я всё слышу. Даже не надейтесь.

А то уже – к крадущимся сзади к девочке Патил и Браун.

– Луночка, о чём ты? – медовым голосом пропела Лаванда. – Это же мы – твои подружки-сестрички!

– И мы не сделаем тебе ничего дурного! – нехорошо улыбнулась Парвати.

– Сгиньте, отродья Лета, – Лавгуд плюхнулась на диван, обхватив голову руками. – Миледи Сакурааа!..

Дракена не подвела и послушно хлестнула по крадущимся подружкам парой тонких лиан. Разумеется, без шипов, потому как Харальд и Гермиона строго-настрого заповедали ей изображать из себя бойкий, но дружелюбный куст.

В прошлом году Лаванда и Парвати непременно бы завизжали, при виде столь страшного древовидного монстра…

Однако! Как правильно заметил Перси – Харальд влиял на всех.

К тому же, как какой-то фикус мог быть страшнее, чем демонические мышиные призраки?

– Справа! Справа заходи! – в азарте крикнула Лаванда, бросаясь вперёд. – Мы сделаем это!

– Мы должны… Нет, мы просто обязаны!.. – с энтузиазмом поддержала подругу Парвати. – В этом розовом платье ты будешь ещё милее, чем обычно! Просто умопомрачительно и смертоносно миленькой!

– Потому что это квинтэссенция милоты!

– Оборочки!

– Рюшечки!

– Рагнарёк, – закатила глаза Лавгуд. – Когда наступит конец времён, и боги выйдут на последнюю битву… из царства мёртвых выплывет корабль, сделанный из розовых платьев. С оборочками. И с рюшечками. И безжалостные пони, ведомые Локи, отправятся на нём штурмовать Асгард, жаждая хаоса и дружбы… Апокалипсис. Как страшно жить…

Девочка сграбастала лежащую на диване подушку, сунула её себе под голову и, сладко причмокнув, закрыла глаза.

– Всецело полагаюсь на вас, миледи Сакура… – сонно пробормотала Луна и заснула.

* * *

К Рождеству пугающие нападения в Хогвартсе резко сократились в количестве, а затем и того больше – полностью прекратились.

Разумеется, большую часть учеников это только обрадовало, однако личность таинственного агрессора так и осталась невыясненной.

Мрачным от всего этого был, пожалуй, только Харальд, потому как прекращение нападений могло означать только одно – неизвестный достиг своей цели.

По крайней мере, учитывая обстоятельства нападений: злоумышленник пускал своим жертвам кровь из пальца, но явно не стремился убивать учеников. Почему, отчего? Возможно потому, что дело о мелких травмах ещё можно было как-то замять, а вот убийство или исчезновение без вести – ни в коем случае.

Ещё Поттера чрезвычайно огорчало, что ни одна из его засад или патрульных вылазок не принесла успеха. То есть вообще никакого. Как будто…

Как будто злодей знал о выходе Харальда на охоту.

Мысль была гнилая, но, к сожалению, слишком уж правдоподобная. А с учётом того, что однокурсники-гриффиндорцы практически не подверглись нападениям, приходилось мириться с очевидным – был велик риск того, что кто-то из окружения Поттера был «кротом». Причём, отнюдь не землеройным млекопитающим, а самым натуральным шпионом.

Хотя, вероятно сведения «крот» поставлял непреднамеренно. Или?..

Нет, лучше всё-таки считать, что кто-то служит источником информации либо против своей воли, либо вообще не осведомлён о факте собственного предательства.

Школьная жизнь потихоньку брала вверх, отодвигая суровую реальность куда-то в угол. Страх перед неизвестным агрессором сменился на традиционный ужас и панику от грядущих контрольных. По идее, к зиме и каникулам настроение учителей тоже должно было сменяться более пофигистичным – в конце-концов учителя ведь тоже люди, и тоже хотят отдыхать.

Однако, такая ситуация явно было далеко не со всеми учителями. Тот же Снейп начинал лютовать зимой едва ли не сильнее обычного – видимо, от сидения в холодных подземельях, зельевара начинала буквально распирать кипучая активность. Наверное, в попытке согреться. Хотя повод для приятной, согревающей душу «радости», у декана Слизерина имелся безотказный – несмотря на новейшие ультра-дорогие мётлы, а скорее всего как раз из-за них, змеиный факультет умудрился скатиться на последнее место в общефакультетском зачёте.

Оливер Вуд даже толкнул по этому поводу перед своей командой новую речь, что, дескать, выучка и боевой дух нивелируют любое техническое превосходство… Хотя, вероятно, слизеринцы банально не могли нормально играть на неподходящих мётлах. 2001-е действительно крайне плохо показывали себя в маневренной игровой сшибке.

Тем временем Харальд уже начинал всерьёз подумывать над тем, чтобы бросить хотя бы квиддич, потому как даже его кипучей деятельности не хватало на всё. И даже неожиданный выход на первые места по успеваемости среди однокурсников этого не отменял.

Да, как это и не парадоксально, но Гермиона Грейнджер стала хуже учиться. Девочка стала временами демонстрировать несвойственный ей пофигизм и отсутствие должного усердия в изучении некоторых дисциплин.

Хотя вот на истории магии она и так стала последним учеником на потоке, что перестал конспектировать лекции Бинса. Мало того, что его лекции имели мало общего как с магией, так и с историей магии, так Гермиона начала подозревать, что у призрака элементарный склероз. Так что это не у волшебников оказалась такая однообразная история, а у Бинса после смертью что-то с памятью его стало.