Текст книги "Два цвета радуги (с илл.)"

Автор книги: Сергей Кичигин

Соавторы: Татьяна Яблонская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Глава XV

Королевский заповедник был поистине райским уголком природы с изумительными по красоте угодьями, роскошным лесом, густыми зарослями ореха и облепихи, которые сменялись кленовыми и пихтовыми посадками. Посередине заповедника овальной чашей красовалось небольшое озеро, где по темно-синей глади скользило несметное количество уток, пеликанов и каких-то диковинных птиц, названий которых ребята не знали.

Вскоре на горизонте появилась пестрая кавалькада, возглавляемая королевой. Неподалеку скакало несколько лошадей без седоков. Лошади предназначались, по всей видимости, для ребят и сопровождающих их лиц.

Глаза королевы горели. Наташе показалось даже, что огромные неподвижные глаза ее величества налились кровью, но, вероятно, это были только блики от пурпурного платья королевы. Девочка с восхищением разглядывала величественную женщину с гордой осанкой. «Вот это настоящая королева!» – подумала Наташа и невольно выпрямила ссутуленную спину.

– Милые дети, – обратился к ребятам главный церемониймейстер. – Сегодня вы примете участие в королевской охоте, любимом развлечении нашей солнцеподобной правительницы. Охота – настоящий праздник и для ее подданных. Сегодня в честь королевы соревнуются ослы и слоны.

Наташа оглядывала представителей двух враждующих лагерей. Как ни странно, они были очень похожи: рыхлые фигуры, унылые лица. Особой радости от предстоящего праздника, судя по всему, они не испытывали.

Ребята уже успели поближе узнать многих из них. Среди них был и старый знакомый господин Толлар. Кто-то рассказывал, что он чуть ли не ежедневно принимает ванны из Голубых далей и Розовых грез, боится потерять голубизну кожи. Только после этих купаний вода становится красная и соленая! Еще бы! Ребята из подземелья недаром говорили, что он замучил многих людей непосильной работой на своих фабриках и заводах! Особенно женщин и детей! Ростик вспомнил завод-автомат, детище Толлара; сколько труда вложили акиремцы, чтобы построить и пустить этот гигант. А вот стоит господин Расисто из Центрального разбойничьего управления. У него особенный небесно-голубой оттенок кожи, которым он непомерно гордится. Сейчас он спорит с Бельмоглазом о разноцветных акиремцах.

Королева спешилась, и придворные последовали ее примеру. Опытные егеря повели всех в небольшой, но густой пихтовый лесок. Оказавшись рядом с королевой, которая красноречиво объясняла ребятам все прелести летней охоты, Ростик и Наташа в то же время старались не упускать из виду Мафитту. Пентоон, обычно грубый и заносчивый, сегодня был как никогда оживлен. Только сейчас Наташа обратила внимание на новый значок, появившийся на мундире этого сухощавого тонкошеего дядюшки. Такой же значок был и у Рассори. Воспользовавшись тем, что королева умолкла, девочка подошла к ним с «искренними поздравлениями». Ей хотелось узнать, что означает такой значок.

– А… это… ястреб – царь птиц, – польщенный господин Пентоон пытался скрыть за напускным равнодушием гордость. – За что такая милость? Мои парни, ну, те… которые распространяют военные игры и аттракционы за границей, в очередной раз отличились в одной маленькой стране. Да… славно они там поработали. Сами вдоволь наигрались и сумели вовлечь местных бравых ребят, а тех, кто не хотел играть, отпустили к богу, то есть, я хотел сказать с богом… Если бы не господин Толлар, то…

Наташу мало интересовали отношения этих двух господ, и она попыталась уловить суть оживленного разговора Мафитты с директором Центрального разбойничьего управления. Но при ее приближении те перевели разговор на погоду.

Гостей тем временем вывели на широкое поле, истоптанное вдоль и поперек. Придворных, по-видимому, тяготила долгая прогулка, и втайне они мечтали, как бы ее величество поскорее убила оленя, еще с вечера пригнанного сюда из питомника и выпущенного на волю. Вряд ли сытое, непуганое животное станет убегать, поэтому все были уверены в скорой и благополучной развязке.

Ребята присутствуют лишь на спектакле. Но если бы Ростик знал, какое испытание ждет его за неприметным холмиком метрах в двадцати от поляны.

Внезапно разговоры стихли. Егерь едва заметным движением приказал всем замолчать и почтительно отошел на несколько шагов, уступая место королеве. Но та не спешила. Она подозвала к себе Ростика, взяла его великолепный ремингтон, по-хозяйски проверила, как вычищен ствол, вернула ружье мальчику и сказала:

– Сейчас из тех вон зарослей покажется редкой красоты олень. Я даю тебе право уложить его, и он станет твоим первым в жизни охотничьим трофеем. А рога повесишь в своей каюте или подаришь подружке. У вас тоже принято дарить охотничьи трофеи даме?

К такому повороту событий Ростик не был готов. Неужели придется стрелять в оленя? Он хотел было обернуться к Наташе за советом, но не успел. Все хором закричали: «Олень! Вот он!» – и стали торопить с выстрелом. Из-за крайних аллей действительно показался великолепный олень с ветвистыми рогами. Ростику даже почудилось, что животное смотрит на него своими красивыми глазами, но не укоризненно, а скорее доверчиво и без страха. Бедняга!

«Если бы он испугался и убежал!» – молил Ростик. Как он ни старался погромче щелкать затвором, как ни надеялся на шум, производимый многочисленной компанией, ничего не получалось. Олень спокойно стоял на месте.

Наташа растерялась. Она поняла, что дрожащий, испуганный Ростик может наделать глупостей.

– Смотрите! Олень-то, не убегает. Он идет прямо к нам! Разве же можно в него стрелять! – воскликнула девочка, пытаясь спасти положение.

В эту минуту Ростик вдруг высоко поднял ружье над головой и швырнул его подальше что было сил. В этом жесте было столько неожиданной злости и непокорности, что на поляне мгновенно воцарилась тишина. Придворные замерли, а Пентоон огорченно крякнул, не ожидая такой грубой и непочтительной выходки от мальчика, отлично показавшего себя во время демонстрации военных аттракционов.

Все уставились на королеву, полагая, что пришел ее черед вмешаться в неслыханное безобразие. Она посмотрела на Ростика огромными глазами, молча и долго изучая его. Это еще больше разозлило мальчика.

– Не смейте на меня так смотреть! Никто не может приказать мне убивать! – он сорвался на крик. – Это животное почти ручное. Олень ждет от нас лакомства, а мы пулей его угостим?!

Ростик тут же пожалел о сказанном. Какая глупость! Так выдать себя! Чего он добился? Неужели надеялся убедить королеву, что убивать беззащитных животных нельзя? Как нелепо все получилось!.. А ведь он считал, что только Наташа способна на опрометчивые поступки.

Моно II, оправившись от первого потрясения, сразу как-то поскучнела. Ее лицо выражало одновременно разочарование и удивление. Ведь ей так хотелось увидеть, как этот мальчишка всадит пулю в оленя. Неужели эти податливые объекты еще не готовы? Почему ей вовремя не доложили?! И откуда столько непослушания? Королеве было совершенно ясно, что материал еще сырой, подлежит дальнейшей обработке и выдерживанию в безделии и бездумии.

Глядя на кислое лицо королевы, Ростик лихорадочно искал выход. Надо что-то придумать! Что делать?…

Мальчик понимал, что, потеряв расположение голубокожих, он и Наташа никогда не смогут помочь друзьям из подземелья. Дернуло же его бросить ружье! Стоп! Ружье. Кто сказал, что в оленя надо обязательно попасть? Неопытному стрелку простительно и промахнуться! Как это раньше он не сообразил?

– Ваше величество! Если правда, что говорят о вас придворные… – мальчик шел на самую бессовестную лесть, – и вы на самом деле добрейшая и великодушнейшая из всех правительниц, то у меня осталась еще надежда на вашу… снисходительность! Мы так благодарны за увлекательное путешествие и охоту! Но я… я просто струсил, как ни стыдно мне в этом сознаваться! Ведь я не знаю, как из этого ружья стрелять. Поверьте, ваше величество, я не хотел вас обидеть… Все закричали: «Стреляй, стреляй!» И я испугался!

Ростик со смущенным видом посмотрел на королеву.

На поляне стало совсем тихо – все ждали, что скажет королева. Но она молчала, с любопытством и какой-то брезгливостью рассматривая мальчика. Что это? Бунт или расшалившиеся нервы?

Неожиданно она расхохоталась. Наконец-то «милые дети» не на шутку перепугались! Отлично! Пусть знают, что королева может и прогневаться! А ведь этим негодникам так славно жилось здесь. Что ж, пусть учатся дорожить милостями великодушных и щедрых акиремцев! От страха недалеко и до послушания! Не за горами день, когда Моно II сможет наконец доверить им одно щекотливое поручение. Королева уже окрестила Ростика и Наташу «милыми болванчиками».

– Я не сержусь на тебя, мальчик, – сквозь смех проговорила королева. – На сегодня хватит! Я устала и проголодалась. А тебе, глупыш, я посоветую больше не выглядеть смешным неумейкой. Стрелять из этого ружья тебя обязательно научат, – она сделала едва заметный знак дворцовому секретарю. Тот понимающе кивнул. – Это у нас умеет каждый ребенок. Научишься!

Придворные радостно закивали в знак согласия. Пристрастие ее величества к охоте дорого обходилось многим из них: неудачный день ввергал королеву в страшный гнев, но и горе тому, кто попадался ей под горячую руку.

Да и сегодня королевское окружение представляло собой невеселое зрелище: госпожа министресса по делам голубокожего образования посинела, ибо день выдался не по-летнему холодным; господин Толлар, несмотря на утепленный комбинезон, был совершенно багровый. Остальные придворные выглядели не лучше: представители лагеря ослов дружно синели, остальные – из лагеря слонов – краснели. Господин Бельмоглаз спрятался за стволом необъятного платана и тихо поскуливал от голода и усталости. Спасибо Мафитте, старой его приятельнице, которая успела вытащить бедолагу на открытое место, – королева приняла его повизгивание за хрюканье дикого кабана и чуть не всадила в него заряд. Министра иностранных дел пришлось уложить на носилки: ему стало дурно, когда он понял, что едва не стал трофеем ее величества.

Этот забавный эпизод окончательно вернул всем хорошее настроение, и шумная компания направилась в харчевню «Охотничьи радости», где их ожидал роскошный обед и приятный отдых.

Обед удался на славу. Егеря еле поспевали подливать в бокалы и менять блюда. За олениной следовала медвежатина, за огромным кабаном, как бы уснувшим среди зелени на массивном золоченом подносе, были поданы утки в горшках и перепелки на вертеле. Бегающая, летающая и плавающая живность калейдоскопом менялась на тарелках голубокожей знати и исчезала в их ненасытной утробе. Казалось, для насыщения этой армии обжор егеря истребили всю дичь в заповеднике. И сейчас, чавкая, кряхтя и облизываясь, королевский двор поглощал все, что подавали на стол. Наташа и Ростик не отрывали глаз от своих тарелок, но не видели, что стояло перед ними. От отвращения к происходящему пища не шла им в горло. Невеселые, горькие мысли приходили на ум.

Министры и члены Совета, вероятно, выпили очень много, потому что, поправ придворный этикет и не спрашивая разрешения королевы, позволяли себе в ее присутствии громко спорить, переругиваться, делиться новостями и сплетнями, хвастаться своими успехами и жаловаться на потери. Они уже не обращали внимания на то, слушают их ребята или нет, а те ловили каждое слово подгулявшей знати. Тут было что послушать. Разговор, как ни странно, шел о… науке.

– Хи-хи, – давился смехом Рассори, и его мелкие зубы дробно стучали о край чашки с каким-то напитком, – хи-хи! Мои-то ученые мужи что придумали! Машину, которая может определить, правду говорит человек или нет. Детектор лжи называется. Вещица, скажу я вам, стоящая. Недавно одного краснокожего допрашивали, так он все хитрил, не признавался, что на стенах всякую пакость I писал. Вы меня понимаете, – и Рассори, опасливо косясь в сторону королевы, стал говорить тише: – «Долой власть Моно II!», «Краснокожие, черные, синие, – Рассори задумался и махнул рукой, – …и прочие разноцветные, не воюйте друг с другом! Боритесь (страшно подумать!) против Мафитты, Террори и Толлара!» и так далее. Так вот этого краснокожего мы на детектор лжи потащили, проводов в него всяких натыкали. И сразу видно – хитрит, негодяй! Тут мы его и в тюрьму. Теперь с детектором дело быстро пойдет, скоро мы их всех переловим.

– Ничего, в тюрьмах места всем хватит, – осклабился господин Террори, – у меня в отделе тоже свои ученые есть. Был у нас раньше электрический стул, посадишь на него, бывало, какого-нибудь чернокожего, рубильник бац! – и готово. Одним бунтовщиком меньше. Но в последнее время столько работы, что не управиться. У меня один профессор есть, казни страсть как любит. Приходит ко мне, глаза горят. Я, говорит, электрическую скамью придумал. За один присест целую семью спалить можно. Толковый! А тут один из слабонервных как закричит: «Хватит! Больше не буду! Дьяволы вы, – кричит, – в человеческом обличье!» Ну, мы его на эту скамью и посадили. Эксперимент провели. Хорошо, признаться, эта штука работает.

Чем больше вспоминал Террори подробностей, тем сильнее холод сковывал сердца ребят. Ноги деревенели. Кажется, еще минута, и не выдержат. Наташа уже хотела вскочить и выбежать из харчевни, когда разглагольствования Террори неожиданно перебила встревоженная Мафитта.

– Подождите тарахтеть, – бросила она по-свойски министру и улыбнулась Рассори. – А скажите, этот ваш детектор нельзя обмануть? Моим ребятам иногда приходится выполнять… э… щекотливые задания, и я должна быть уверена, что никто и никогда не узнает тайны Мафитты.

– Что вы, что вы! – поспешил успокоить ее Рассори. Хотя Мафитта и работала в его министерстве, но все же была родственницей королевы. Рассори был хитер. – У нас разработаны специальные инструкции для тех, кто должен молчать во имя королевы и Акирема. Ни вы, ни ваши люди никогда, если захотят, не скажут правду этой хитрой машине.

– Да-да, – вмешался в разговор Пентоон. – У меня в лабораториях тоже чего только ни понапридумали. Каждый день новое оружие – то гигантские грибы-убийцы, то ядовитая коричневая плесень, то порошок Белой Смерти. Особенно историки и географы стараются.

– Эти-то что изобрести могут? – искренне удивился Рассори.

– Эти как раз самые старательные будут. Историю всю заново переписали. И географию тоже. Раньше-то каким глупостям в школе учили! Земля, мол, большая планета, и она, как белка в колесе, бегает вокруг Солнца. А сейчас дети учат: Земля – это планета, которая принадлежит только Акирему и династии Моно Поли. И в истории разъяснено, что Акирем спас Землю от жадного вепря, и теперь все, что есть на Земле, по справедливости должно принадлежать нам.

– Правильно, правильно, – закивала головой Неве-Жевьена. – Мы сейчас и по арифметике учим детей обсчитывать, а по физике – самим делать маленькие бомбочки для игр в школе и во дворе.

Придворные все больше пьянели, и разговор за столом постепенно стихал. Многие, разморенные теплом и обильной пищей, уже дремали.

Ребятам стало совершенно невмоготу.

– Давай выйдем, – еле слышным шепотом предложил Ростик Наташе, старательно пряча браслет под грязную скатерть, покрывающую стол и спускающуюся почти до пола. – Пусть думают, что мы заснули, как и все, потому и молчим, – пояснил он, и девочка также поспешила спрятать браслет под скатерть.

Ребята вышли и минуту молчали, думая об услышанном.

– Ты все поняла? – спросил Ростик.

– Еще бы! – Наташа вздохнула. – Я давно уже стала догадываться, что они нас обманывают. Смеются над нами. Что делать будем?

– Надо домой выбираться!

– А как? Ты знаешь дорогу? А Том? Ведь мы обязаны помочь ему!

Внезапно дети услышали сердитый окрик.

– А, вот вы где прячетесь! – Толлар с трудом удерживал равновесие. Роскошный костюм его был измят и залит каким-то жиром. – Что вы тут делаете? Сознавайтесь! – грозно начал он.

Трудно было понять, шутит он или говорит серьезно.

Наташа решила все же отвлечь его внимание первым пришедшим в голову вопросом:

– Мы все хотим спросить вас, уважаемый господин Толлар, но никак не решаемся… Вот вы не носите никаких нагрудных знаков… К какому же лагерю вы принадлежите – Священного осла или Священного слона?

– Что? Какие слоны, какие ослы?! – толстяк побагровел и тупо уставился водянистыми глазищами на девочку. – Ваше счастье, что вы задали этот вопрос по неведенью, а то бы я… не знаю, что с вами сделал! Мыслимое ли дело? Спутать меня с этими шарлатанами! Я – и какие-то ослы! Господин Толлар поклоняется одному богу – Чистогану, – и толстяк молитвенно сложил руки на животе. – Толлар ни от кого не зависит! Это мне, мне поклоняются и ослы и слоны Акирема, потому что все хотят кушать. Травку щипать, листочки жевать. А кормлю всю эту ораву я, господин Толлар! Запомните хорошенько, дети, и больше ни с кем меня не путайте!

– Простите, пожалуйста, но мы не знали, что это вас… разволнует. Нам просто хотелось узнать, о чем все время спорят придворные из лагерей Священного осла и Священного слона, – нашелся Ростик.

– Я вам удивляюсь! Неужели вас может это всерьез интересовать? Чепуха все это! И чихал я на их разногласия! Нет их. Да ничем они друг от друга не отличаются, хотя и спорят: во что обут полярный медведь – в сапоги или лапти! Бездельники и краснобаи! Только и знают, что болтают о какой-то угрозе.

– Но почему же королева позволяет своим придворным враждовать?

– Королеве вовсе не мешают ни слоны, ни ослы. Она и не обижается на своих излишне вспыльчивых придворных, а дает поиграть властью то одним, то другим – чтобы никого не обидеть. Справедливейшая и мудрейшая из правительниц… Мда… Но знаете ли… господа из придворного Совета, как дети, – получив эту самую власть, теряют всякое чувство меры: проказничают, затевают игры с огнем, набирают компании шалунишек и поджигателей, а то еще заберутся в какую-нибудь страну. Ясное дело, не всем это приятно. Вот и начинаются охи да вздохи, что, дескать, так нельзя.

Скажем, как накопится у ослов куча грехов и грешков, как начнет расти недовольство ими – тут и вспоминают о слонах. А те рады стараться: себя расхваливают, спокойную жизнь акиремцам обещают, клянутся усмирить и дикого вепря, и всех прочих чудищ, которые угрожают Акирему…

– Что вы говорите? А мне все эти люди казались такими славными…

Толлар громко икнул и недоуменно уставился на мальчика. Ростик даже испугался – ему показалось, что этот огромный, распаленный откровениями толстяк сообразит, что сболтнул лишнее.

– Люди должны во что-то верить. Сейчас они надеются, что ослы изменят их жизнь к лучшему, а пару лет назад точно так же верили в слонов. Только сейчас стало трудней: уж слишком много развелось неверующих… Впрочем, заговорился я тут с вами. Королева, поди, беспокоится, куда запропастились милые гости.

Пиршество тем временем продолжалось. Бельмоглаз, стоя посреди зала, орал во все горло:

– Да здравствует всесильная королева Моно Поли II!

Подвыпившая компания нестройно вторила ему. Представители враждующих лагерей, устав от споров, затянули любимую песенку о том, как они разобьют всех врагов Акирема.

Под вечер к харчевне подкатили роскошные машины и кареты, прилетели гелиобусы и воздушные шары, которые и развезли голубокожую знать по дворцовым покоям.

Глава XVI

Как было приятно наконец-то остаться одним в своих каютах! Отослав робота выполнять очередной нелепый заказ, Наташа решила прилечь на минутку, ожидая звонка на ужин, и… уснула крепким сном.

Тем временем Ростик в столовой вызвался помочь роботам-официантам. На самом же деле он страшно боялся заснуть. Ночью надо было любой ценой попасть в подземелье!

«Странной жизнью мы живем во дворце, – думал он, нарезая, наверное, сотый кусок сыра. – Каждый день делится как бы на две части: утром и днем мы развлекаемся и бездельничаем, восхищаемся страной и ее чудесами, встречаемся с голубокожими детьми и взрослыми, а ночью узнаем страшные подробности о бесправии и угнетении остального населения. Как соединить вместе Белый дворец, заповедник, завод-автомат, Остров развлечений и убогий подвал, где без солнца и воздуха томятся наши ровесники, разноцветные дети Акирема? А сколько еще таких подвалов и таких детей!»

Пора было ужинать. Мальчик отправился в комнату Наташи, из которой давно не доносилось никаких звуков. Девочка спала крепким безмятежным сном. Возмущенный Ростик хотел без особых церемоний растолкать предательницу, но за спиной стоял робот-нянька и уговаривал не будить девочку Наташу, так как она устала на охоте, а сон, как известно, полезней еды.

Весь ужин мальчик оживленно болтал с нянькой, засыпая ее самыми невинными, но приятными вопросами: робот обожал технику и готов был часами рассказывать об устройстве стереовизора или механического котенка. Незаметно из-за стола они перешли в уголок, где заботливый робот разложил материалы для вечерней работы. Ростик присел рядом.

Уже роботы-официанты убрали со стола, погасили верхний свет, «задраили» иллюминаторы, а мальчик все продолжал расспросы. Разговор перешел на устройство самой няньки.

Как робот говорит? Чем питается? Почему так любит водиться с печатными электронными платами? Как-то неловко было нарушать приятную беседу коварными вопросами:

– Послушай, а… как устроен стальной браслет? Почему он такой тяжелый? Разве он внутри не полый? И почему иногда пощелкивает, как сверчок?

Ростик действовал наверняка. Робот даже не тряс квадратной своей головой, не заикался, а сразу умолк, замерев в нелепой позе. Как не хватало мальчику Наташи! Разве можно спать, да еще в такой ответственный момент? Попробуй теперь уследить за реакцией этого ящика…

Кажется, все прошло благополучно. Мальчик спрятал отвертку в карман куртки, еще раз на всякий случай окликнул робота и быстро направился к запретной двери. Только теперь он почувствовал, как волнуется: ведь Тома могли уже отправить в лес!

Том поджидал друга у двери подвала. Впустив Ростика, он подозрительно огляделся вокруг: не нравится ему сегодня тишина во дворце.

Ростик коротко передал содержание папки.

– Тебе, Том, обязательно надо повидаться с этим человеком. Судя по всему, кузнецу Джо можно доверять, но и сам он нуждается в помощи. Шутка ли – двадцать пять лет без людей!

– Доверять Джо? Да его каждый знает и любит у нас! Том поможет кузнецу, а тот поможет Тому! Я в этом уверена, – темные глаза Мэри сияли.

– Откуда ты можешь знать? – недоверчиво улыбнулся Ростик.

– Не удивляйся, – ответил за сестру Том. – Мы действительно много слышали раньше о кузнеце по имени Джо. Отец и мама несколько раз упоминали это имя. Но столько лет прошло…

Мальчик задумался, вспоминая, наверное, свое детство, родителей. Глаза Мэри подозрительно заблестели, она отвернулась. И Ростик вдруг почувствовал, что ничего не знает о новых друзьях, об их прошлом. Должны же быть у них близкие, товарищи! В подвале ребята всего третий месяц…

– Прекрати, Мэри, – строго приказал Том, но в его голосе было столько жалости! – Не обращай внимания на сестру. Это она снова вспомнила о доме.

– Расскажите о себе, – попросил Ростик и, видя, что Том колеблется, добавил: – Пожалуйста, расскажите!

Опасливо поглядывая на всхлипывающую сестру, мальчик решился:

– Я почему-то верю тебе и той девочке, которая к нам приходила. И дело даже не в том, что вы отчаянно рисковали вчера, добывая сведения из папки. Просто… не знаю… В вас нет той надменности, с которой на нас смотрят голубокожие. Они нас совсем не замечают, будто мы деревья, мебель, трава или стены. Разве что поставишь неловко тарелку на стол, тогда на тебя могут бросить недоуменный взгляд. О голубокожих детях и говорить нечего! Вот твоя Наташа рассказывала о чудесной школе-интернате. Все эти прекрасные школы, книги, острова развлечений – только для голубокожих! Я начал работать на заводском конвейере с шести лет. Платили мне крохи, но все же я чувствовал себя кормильцем и помощником. Мама не работала совсем – маленькая Мэри, а потом и Джонни… И все же мы были счастливы! У нас был дом, родители, семья… Помню, как в первый раз я повел сестру в нашу квартальную игротеку на углу улиц Барачной и Сарайной. Игры там, правда, мне не нравились: одно развлечение, что стреляй и убивай. Это мне не по душе – я люблю животных… Больше мы с ней так никуда и не выбрались, не успели…

Вот вы спросили о школе, а у нас нет даже книг! Раньше мы их видели, когда убирали классы в дворцовом интернате, а потом…

– Это когда пропала одна книга, – пояснила Мэри, укоризненно посмотрев на брата.

– Да, именно тогда нам перестали доверять. Теперь в школе убирают роботы.

– Но как вы очутились в подвале?

– Это долгая история… Жили мы бедно, в страшной тесноте и постоянно хотели есть. А потом в наш дом пришла беда: отец потерял работу. Жить стало совсем плохо. Как-то отец отправился с младшим братиком на благотворительный базар. Ты не знаешь, что такое для акиремца пойти на этот базар. Это значит – открыто признать себя нищим, объявить всем, что у тебя больше нет сил бороться с бедностью. Базар посещают самые отчаявшиеся… Как ни хотел отец отложить поход туда, а все же нужда сломила и его. На базаре он дал малышу полакомиться клюквой, посыпанной сахарной пудрой, и съел несколько ягод сам. Наверное, клюква эта была испорченной, потому что с тех пор с отцом стали происходить невероятные вещи. Он стал нелюдимым, мрачным, ко всему равнодушным, прогнал друзей, так любивших его. Особенно он замыкался, когда кто-то заводил разговор о будущих переменах или о белых голубях. А Джонни так и не поправился. Через две недели после смерти нашего братика отец куда-то исчез. Исчезла и мама, так и не узнав, что случилось с отцом. Для меня и Мэри наступили тяжелые времена. С работы меня хозяин выгнал, даже не объяснив причину. Обидно, я так старался! Нас подкармливали соседи, но и они были не намного богаче нас.

Однажды на подходах к благотворительному базару нас заметила госпожа Мафитта и, сжалившись, забрала во дворец. Это благодаря ей мы с сестрой крутимся целыми днями в подземелье. Живем, как кроты. Благодетельница обещала райскую жизнь, а получили мы лишь неволю. Конечно, во дворце мы не голодаем и не очень мерзнем, но уж лучше спать, как раньше, в собачьей конуре, чем потерять свободу.

– Все равно, что тюрьма, – вмешалась Мэри. – А мы привыкли жить на воле.

В голосе девочки гордость смешалась с упреком.

– Недавно я не выдержал и высказал все благодетельнице. И про нас, и про сотню других девчонок и мальчишек, заживо погребенных в подвалах дворца, – продолжал Том. – Госпожа Мафитта выслушала меня со странной улыбкой и очень спокойно. Это спокойствие сразу не понравилось мне – я ожидал немедленной расправы, крика, угроз, но ничего подобного не произошло. Добрейшая так с улыбочкой на губах и ушла. С тех пор мы потеряли покой. Мы были готовы к любому наказанию, но никто не ожидал самого плохого! Неужели можно убить человека лишь за то, что он думает не так, как ты?

– Именно тогда вы и появились в подземелье, напугав нас до смерти, – добавила Мэри. – Для нас вы были всего лишь гостями голубокожих хозяев, капризными и требовательными…

При этих словах Ростик густо покраснел, вспомнив Наташино платье из лепестков роз.

– Мы считали вас своими врагами. И не спешили вам довериться. Вот и все, – Мэри грустно улыбнулась.

– Да, – подтвердил Том. – Сейчас мы поняли, что к чему. Вам тоже не по душе голубокожие лицемеры. А нам так важно знать, что происходит там, наверху. Что еще выдумает наша королева и ее слуги? Для нас это очень важно…

– Для кого это «для нас»?

– Неужели ты думаешь, что мы ничего не можем сделать? Конечно, я не один! Нас много – тех, кто не хочет больше мириться с рабством, дрожать за работу и каждый кусок хлеба! Мы хотим учиться, счастливо жить, работать, мечтать! Но ты меня пока не спрашивай, кто эти люди. Это не моя тайна.

– Нам вы можете верить! Не знаю, что на уме у вашей королевы – мы ее редко видим, – но кое-что все же узнали! – торжественно начал Ростик. – Слушай, Том! Есть надежда на спасение. Не бойся Леса ужасов, там нет никакого чудовища! Как раз наоборот! Спасение ждет тебя именно на Поляне вековых платанов! Обязательно найди кузнеца Джо и расспроси его о тайне, которую он хранит уже много лет. Думаю, что он не откажется помочь тебе. Только сначала пусть научит тебя, как спастись от гибели. Если в лесу нет никакого чудовища, то причина смерти людей, побывавших там, в другом. Но в чем именно? Постарайся это узнать.

– Мне страшно, – снова заплакала Мэри. – Что, если Том не найдет кузнеца и умрет?

– Не бойся, Мэри! – сказал Ростик. – Госпоже Мафитте нужна трава, а не мертвый человек в лесу. Судя по всему, кузнец Джо многое знает, иначе его так не опасались бы голубокожие. Он обязательно поможет твоему брату.

Только сейчас ребята заметили, что давно не слышат Поля. Малыш так и уснул на полу, не успев добраться до соломенной подстилки. Во сне он вздрагивал и жалобно звал маму.

Том переложил его на кучу тряпья, едва прикрывавшего прогнившую солому, погладил мальчика по кудрявой головке и сказал:

– А Поля к благотворительнице привел его отец. Когда маму малыша задавила машина-автомат, они остались вдвоем. Отец с утра отправлялся на поиски случайного заработка – постоянную работу он давно уже потерял, а мальчик болтался по всему кварталу. Вы, наверное, слышали, что разноцветные акиремцы имеют право жить только в своих кварталах. Мы, например, жили в зеленом квартале, а Поль – в синем. Наши кварталы, правда, никогда не враждовали, но это объяснялось просто: мы не были соседями. Кто-то постоянно нашептывает разноцветным акиремцам мысль, что их счастью мешают люди с иным цветом кожи. Вот и воюют синие с красными, зеленые с желтыми.

Чего-чего, а оружия нам всегда хватало! Говорить о мире у нас вообще запрещено. Впрочем, в последнее время от взрослых все чаще можно услышать это слово. Многие начали понимать, что в их несчастьях и безысходной бедности виноваты не соседи, а проклятые голубокожие!

Так вот… Поль забрел однажды в чужой квартал, где его избили местные лавочники. Из тех, которые, разбогатев, покупают право перекраситься в голубой цвет. Пожалели ребенку булки! После этого случая малыш часто болел и не мог ходить. Так они и маялись с отцом, пока тот не решился привести сына во дворец. От голодной смерти он его спас, но лишил малыша будущего – в подвале долго не живут…

Том заботливо укрыл успокоившегося Поля. День выдался тяжелый, и все нуждались в отдыхе. Попрощавшись с друзьями, Ростик поднялся наверх по темной лестнице. Неспокойно было у него на душе. Он и волновался за друга, и боялся встречи с роботом. Но оживление не принесло никаких сюрпризов, если не считать одной мелочи, на которую мальчик не обратил внимания: робот не задавал традиционных после пробуждения вопросов. Пожелав Ростику доброго сна, он занялся своими делами. Мальчику было не до него. Он все еще находился под впечатлением рассказа Тома. Какой далекой и беспечной показалась ему жизнь дома! И тут-то Ростик впервые обратил внимание, что ничего, почти ничего не помнит о доме, родителях, о школе. Будто густая пелена тумана закрыла дорогу в прошлое, не давая увидеть себя в той стороне, которая звалась таким необъятным словом – Родина. Мысли Ростика никак не могли сосредоточиться, ему кто-то мешал! Разве мог он предположить, что во всем виновата та самая старуха, которая как-то промелькнула перед их глазами в кабинете у господина Толлара?!