Текст книги "Попаданец. Чудь белоглазая (СИ)"

Автор книги: Сергей Богдашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 32

Руштал взмахом руки отпустил гонца. Всё идёт, как и задумано. Десятки, высланные вперёд на полдня пути, нашли врага. Скоро его шаманы разрушат ту хлипкую стену из глины, а воины втопчут в землю последнюю преграду на пути к стойбищам северян. Разведчики говорят, что северян немного, от силы два тумена. Скорее всего, основные силы северян собрались у реки, а на Средней дороге его никто особенно и не ждал. Очень заманчиво после завтрашней победы ворваться на земли северян и первому пройтись по их центру. Руштал даже глаза закрыл от предвкушения добычи, которую может принести такой план. Быстро выхватить самые жирные куски трофеев и отправить всё к отцу, а уж потом пойти на соединение с ослабленными силами своих союзников у реки.

Схватившись с основным войском северян, они наверняка потеряли половину воинов и без его армии весь поход для них закончен. Завтра он пошлёт пять десятков ветеранов, которых ему навязали для присмотра, в первых рядах. Его охрана позаботится, чтобы все они погибли в бою. Отец вовремя подобрал нужных союзников. Ядом и кинжалами они зачистят всех мешающих его планам в обеих армиях. Когда он присоединит к своему войску остатки тех, кто пошёл вдоль реки, то армия, идущая с плоскогорья, уже никуда не денется. Выбор у них небольшой: признать его власть или умереть. Несогласных нукеры вырежут, ни от кого не таясь. После полной победы часть армии он быстрым маршем отправит к отцу, а сам, с добычей и победой пойдёт следом. К его приходу все поймут, кто теперь истинный правитель и у кого есть право повелевать не только северянами, но и всеми южными народами. План отца великолепен и он, его верный сын, не подведёт.

– Вышли вперёд воинов и носильщиков, сколько нужно. Пусть готовят ночлег. Завтра с утра будет бой, – Руштал забрался на носилки и задёрнул штору. Крики команд, блеяние овец и грохот разбираемого оружия не дали задремать сразу. Вождь привычно засунул по нижнюю губу зелёный шарик горьковатого свая, вытер рукавом обильно побежавшую слюну и заснул, под мерное колыхание занавесок.

Планы хороши, когда они сбываются. Задержать войско, идущее по Средней дороге, удалось от силы на один – два дня. По гари их провести не удалось. Помешала свежая трава и дожди. Дальнейшие попытки пресекались высылаемой разведкой и подготовкой мест для ночлега. Самая успешная операция получилась в одном из каньонов, где тысячи овец устроили толчею и разбежались в разные стороны. Там в камнях спрятали десяток мешочков с железами диких кошек. Овцы взбесились и мчались куда угодно, лишь бы сбежать подальше от страшного запаха.

Ночное нападение на лагерь, организованный южанами километрах в трёх от нас, тоже нельзя назвать успешным. Первая атака почти что удалась. На закате лучники подобрались на расстояние выстрела и отстреляли по половине колчана. Через три часа повторный выход охотников попал в засаду, организованную шаманами. Первые два десятка охотников были вырезаны сразу же, а остальные потеряли половину воинов. Пятьдесят восемь девов убито. Двенадцать ранено. Вернувшиеся рассказали, что врагов они увидели только тогда, когда до них оставалось двадцать шагов. Сильное шаманство.

После неудачной вылазки дэвов заснуть удалось лишь под утро. С армией, которая пришла к нам, всё очень зыбко и непредсказуемо. Разведчиков на их стороне каньона у нас нет. Сильный шаман их легко обнаружит. Наши шаманы никого не чувствует, враги, так же как и мы, закрыты защитой. Омерзительное состояние. Вражеские разведчики нас видят, а мы не можем узнать, что творится у противника.

– Аратуга, можно хоть что-нибудь про врага узнать? – я бегом добежал до шатра шамана и обратился к нему без обычных долгих приветствий. Сердито зыркнув на меня, шаман закрыл глаза и начал быстрее перебирать связку с косточками. Спустя пару минут один из его учеников сорвался с места и притащил из шатра незнакомую мне птицу, с глухим кожаным колпаком, одетым ей на голову. Сняв колпак, ученик выжидательно уставился на Аратугу. Дедок, вдоволь покачавшись, взмахнул рукой и птица поднялась в воздух, стремительно набирая высоту. Я присел на шкуру у костра и стал наблюдать за шаманским беспилотником. Птица упорно махала крыльями, лишь изредка срываясь в планирующий полёт. Взлетев ввысь метров на сто, она по широкой дуге начала планировать за каньон. Аратуга, замерший с момента взлёта птицы, как каменная статуя, вдруг откинулся назад и силой потянул свои необычные чётки. С разорванной нити в разные стороны разлетелись косточки и деревяшки. Отвлёкшись на шамана, я потерял из вида птицу, а когда нашёл её взглядом, то увидел, как она безжизненным комком падает вниз.

– Сильный шаман, – минуту спустя сказал очнувшийся Аратуга, вытирая пот с лица поданным полотенцем, – Очень сильный и умный. Только Аратуга хитрее. Я отдал ему ястреба, а потом его убил. До конца дня этот шаман нам не опасен. Его откатом ударило после смерти птицы. Не скоро в сознание придёт.

– Аратуга, что с врагами? – в отчаянии спросил я, понимая, что второй попытки у нас не будет.

– Они надевают доспехи и гасят костры. В отряды ещё не встали. Успеем позавтракать и выпить отвара.

Срочно проверил связь. Меня слышат. Предупредил, что мы вот-вот ожидаем атаку. Как только двинутся первые отряды, сразу же можно начинать.

Со стены хорошо видно суету на противоположном краю каньона. Про колонны речи нет. Более – менее организованные кучи людей, скапливающиеся под палками с привязанными к ним хвостами, шкурами или рогами. Мне необходимо убедиться, что это не ложные приготовления, иначе весь наш план насмарку. Войско противника должно спуститься в каньон. Вой на той стороне усиливается. Голоса тысяч людей меняют тональность. Ещё минута криков и широкая полоса атакующих вываливается на склон каньона. Пора. Снова устанавливаю связь и подтверждаю, что атака началась.

На один из козырьков выходит группа шаманов. Хорошо вышли, примерно туда, где мы и планировали их появление.

– Аратуга, просто сделайте вид, что вы поставили защиту – кричу я, подбегая к нашим союзникам. Шаман кивает и с тремя учениками начинает камлание.

Сейчас враги разрушат ложную стенку и это должно нам сильно помочь. После такого успеха уже никто не удержит полудикое войско. Бегу к лучникам. Пора расстрелять пару снопов сухой травы горящими стрелами. Не надо, чтобы враги раньше времени увидели, что за разрушенной стеной скрывается ещё одна, чуть ниже первой. Взрыв! Грохот! Разлетающиеся куски стены. Вижу, как половину наших лучников скидывает со ступеней. Вроде все живы. Забираются обратно, кто-то меняет поломанные луки на целые. Хорошо тут магия работает. С такими умениями и артиллерии не надо.

Связываюсь с нашим резервом ещё раз. Они уже на марше. Бегут. По второму камню узнаю, что плотина разрушена.

Первая волна южан уже карабкается по нашему склону. Ещё немного и можно поджигать сюрпризы на подъёме. Щелчки луков становятся всё чаще. Весь подъём на наш склон лучниками уверенно простреливается. Понемногу разгораются огненные преграды, отрезая сотни три выскочивших вперёд бойцов в лёгкой броне. Арбалетчики пока не стреляют. Ждут свои цели.

Волна воды неожиданно гасит все нижние очаги пламени. Кто-то из шаманов плеснул на наш склон водяной стеной. Половина огненных ловушек потушена, но и глиняный склон стал скользким. Девы засуетились у заготовленных бочек с маслом. Пара минут и шесть горящих бочек покатились по крутому склону. Мало. Очень мало. Враги в проходе сбились слишком плотно и многие успевают проскочить, прикрываясь менее удачливыми бойцами. Выстрелы катапульт выкашивают врагов и вызывают секундную заминку в рядах наступающих, а потом они снова продолжают своё движение. На стенах уже готовят копья. В это время со склона противника выплёскивается ещё одна волна атакующих. Что там происходит, видно плохо. Мешает дым. Вот только крики совсем не те, что раньше. А на стенах уже бьются вовсю.

Необычный гул оказывается полной неожиданностью для обеих сторон. По каньону мчится водяной вал, маленькое рукотворное цунами. Это по моему сигналу разрушили плотину, разом выпустив воду, собранную за месяц. А за спиной азартные крики, это к нам пришло подкрепление. Выстояли.

На противоположном склоне ещё продолжают биться, а у нас уже всё закончилось. Две сотни пленных поставлены на колени и их начинают группами переправлять к нам в лагерь.

Наши лучники спускаются к воде, чтобы помочь отряду, обошедшему южан с тыла. Эта атака опрокинула остатки вражеского лагеря в каньон и не дала никому из врагов отступит обратно. Отдельно вижу группу южан в тридцать воинов. Они явно лучше экипированы и держатся не в пример грамотнее остальных. Место выбрали хоть и узкое, но встали так, что сверху, с того склона откуда их сбросили, по ним ничем не попасть. Вижу сотника арбалетчиков и показываю ему рукой на врагов. Кричать не могу, сам не заметил, когда голос сорвал, да и шумно вокруг. На всякий случай провожу раскрытой ладонью по горлу. Меня поняли. В плен матёрых воинов брать не будут. Хватит нам на сегодня смертей. Смотрю вслед арбалетчикам, вприпрыжку бегущим вниз по склону. Против их стальных болтов местные доспехи бесполезны. Замечаю на руке кровь. У меня здоровая ссадина на скуле. Надо же, в пылу схватки ничего не заметил. Хотя помню, что от пары направленных на меня копий я увернулся, а от третьего меня прикрыли щитом.

Иду в лагерь и уже перед своим шатром чувствую, что силы меня оставляют. Спать. Очень хочется спать. Сквозь сон чувствую на лице тёплую воду, потом меня будит резкий запах мази. Вытягиваю из-под себя шкуру и укрываюсь с головой.

На разбор трофеев и организацию караванов из пленных и раненых потребовалось три дня. Караваны ушли в два самых крупных стойбища. Как мне объяснили, так проще организовать охрану, поделить овец и отправить раненых поближе к родне. За это время к нам подошли группы лучников, которые раньше охраняли малые переходы через каньон, а потом отстреливали тех врагов, которые умудрились выжить при организованном нами наводнении.

Вчера по обоим берегам каньона в сторону реки ушли разведчики. По две пятерки на каждый берег. Пять сотен северян были отобраны для рейда к южанам. Их задача в том, чтобы с максимальным шумом и без жертв, с нашей стороны, пройтись по краю южных поселений. Мы думаем, что такой манёвр внесёт страшную панику и даже мысли о том, чтобы послать своим войскам подкрепление, у южан не возникнет. Вожди не уверены, что сумели перехватить всех гонцов и выловить всех уцелевших воинов из разбитых нами отрядов.

– Сергей, Алсия просила узнать, когда ей лучше к тебе придти, – озадачил меня Торхун в самом конце нашего совещания. Видимо лицо у меня было очень выразительное, потому что первым вслух громко хрюкнул Аратуга, а потом и остальные заржали, ни грамма не стесняясь.

– Э – э, Торхун, а зачем?

– Вот уж не знал, что тебе нужно рассказывать, зачем девушка к мужчине приходит, – хлопнул себя по бокам вождь, изрядно развеселившись, – Овец у тебя теперь много, я с твоей доли их сам возьму, причём самых лучших себе выберу. Ты ей нравишься, она тебе тоже. Дети от тебя сильные получатся. Что ещё надо для счастья?

Глава 33

Да уж, нашёл нежданный родственничек, как народ повеселить. Надо мной теперь весь лагерь смеётся. Зашёл я тут к Аратуге. Так там даже те, кто на носилках лежал, улыбались, на меня глядя. А Алсия вроде как и не замечает. Вечером серой мышкой ко мне пробралась, что характерно уже с вещичками, а утром умотала за ранеными ухаживать, да к отправке их готовить. Вот почему на неё все с уважением смотрят, а как меня видят, так рот до ушей? Рявкнуть на них, что ли? Нет, не могу, у самого улыбка на лице.

– Из города две пятёрки молодых охотников прибежали. Много писем принесли, – Сайо с иронией смотрел, как я разглядываю шрам на скуле. Вроде всё зажило, а бриться страшно, вдруг снова всё раздеру. Я что вдруг о бритье задумался. Щетина у меня вымахала, как иголки у ёжика, Алсия полночи ойкала.

– Что пишут? – поинтересовался я, отрываясь от нарциссизма. Говорят, что мужчине вредно долго на себя любоваться.

– Я только газеты посмотрел, а письма все тебе, – пожимает Сайо плечами. Ага, так я и поверил. Конвертов тут ещё не придумали, а шнурком с печатями только Совет города свитки запечатывает. Раз знает, что все письма мне, то успел, значит, в свитки заглянуть.

– Ну, давай почитаем, что пишут, – предложил я.

– Ты читай, а я за сборами присмотрю, а то ведь всё перепутают или забудут, – открестился Сайо, передавая мне кожаный чехол с письмами.

Развернул первый свиток. Отчёт от Леона по работе и деньгам. Прилично вышло. Что с приходами, что с расходами, но ладно, всё равно в итоге неплохой плюс нарисовался.

Письмо от Насти. Переживает. У неё всё хорошо. Дальше только про её любимую газету. Три новых щита в Южных шахтах поставила. По «многочисленным просьбам трудящихся».

Неожиданное письмо от Дариса. Дважды перечитал и ничего не понял. Обычное перечисление городских новостей, немного о своей работе, в конце приветы от сына и дочери. Странное письмо.

Вежливое письмо от Бромиса, Главы совета города, что интересно, частное, раз не запечатано официальной лентой. Интересуется событиями и моими дальнейшими планами.

– Что-то не вижу, чтобы ты радовался, – пристально поглядел на меня Сайо, вороша груду каких-то железяк.

– Ты о чём? – с недоумением спросил я у него.

– Ты письмо Дариса прочитал?

– Прочитал. Письмо как письмо. Новости всякие, приветы. Арбалет для меня новый сделал, под мой рост и силу. Надо его в тюках найти будет.

– Ну да, обычно родственникам так и пишут, – пожал тот плечами, перевязывая ремнями грохочущий ворох железных деталей, – Парни говорят, сын будет. Дарис три дня в кабачке проставлялся, как узнал. Дочка-то у него с характером, до последнего скрывала.

Хорошо, что в этот момент он на меня не смотрел. Видели когда-нибудь боксёра, пропустившего удар? Вот это я сейчас. Расфокусированный взгляд, отвисшая челюсть и полная потеря контакта с действительностью. Как-то я морально не готов к шквальному обзаведению роднёй и филиалу детского сада. Про то, что из моих походов в местные бани ещё может получиться, лучше и не думать. Психика у мужчин крепкая, но не во всех случаях, а если вспомнить, что я и в Нижнем городе прилично в купальнях отметился… Ооо…

Неплохо так я «причастился» из найденного бочонка. Как прошёл переход, абсолютно не помню. Вроде бы что-то Алсия мне говорила. Про сильных мужчин и красивых детей. Похоже, что утешала. Дожил, блин. Такую битву пережил и хоть бы что, а после известия о неожиданном отцовстве напился в хлам. Удивительно, как ещё переход осилил, в таком-то состоянии.

– Одна из пятёрок разведчиков вернулась под утро. Судя по их рассказу, южане ещё не знают, что они остались одни и помощи не будет. В лагере у них весело, у костров поют песни и много пьяных, – Торхун говорит не спеша, взвешивая каждое слово. Время от времени он делает маленький глоток крепкого отвара, пиалу с которым бережно лелеет в руке.

– Число южан удалось узнать? – подстраиваюсь я под его стиль неспешной беседы.

– К вечеру будем знать точно, а ночью только костры смогли посчитать. Судя по ним, южан там собралось под сто сотен.

– Место они выбрали то, про которое ты говорил?

– Да, тут на полдня пути лучше места нет.

– Кто мне холмы покажет?

– Сейчас поедим и все вместе сходим. Там на месте и расскажешь, что ты за засаду придумал.

План мы раньше обсуждали, поэтому повторять его сейчас уже нет смысла. Вот посмотрим на холмы, и на месте будем подгонять детали.

Плоты, из брёвен в два настила, были собраны на совесть. На них установили камнемёты. Речная галька, больше кулака размером, которой они стреляют, обладает таким же ударным действием, как упавший с девятиэтажного дома кирпич. За каждым плотом следует «прицеп», почти такой же плот, но поменьше размером и проще по конструкции. Там нагружены корзины с «зарядами», выверенные по общему весу.

С наступлением темноты, под прикрытием магов, шестнадцать таких плавучих устройств заняли своё место почти на середине реки. Чуть ближе к вражескому лагерю устроились плотики поменьше. На них по десятку лучников и один арбалетчик.

Маскировку и тишину удалось сохранить до первого залпа. Тройку вражеских водоносов, которая по темноте сунулась к реке, лучники утыкали стрелами раньше, чем те успели поднять тревогу.

Первый залп у всех камнемётов был направлен в центр вражеского лагеря. Шест с бунчуками был неплохо подсвечен самыми большими кострами. Точность камнемётов оставляла желать лучшего, да и не все из них могли со своей позиции докинуть свой смертоносный груз до центра лагеря, но и те камни, которые долетели, собрали страшную жатву. Центр лагеря исчез в пыли и дыму раскиданных костров.

Залп камнемётов с реки мы увидели одновременно с пришедшим сообщением. Наши силы подошли с берега, пробежав километров пять по степи. Даже в дымке начинавшегося тумана, шедшего от воды, было видно, как взметнулось в центре лагеря облако пыли и дыма, как потухли костры, а затем начали разгораться совсем в других местах. Раскиданные камнями угли и головёшки нашли себе иную пищу. Под шум и панику в лагере, на край обрыва, нависшего над речной долиной, начали выбегать наши лучники и пращники. Достреливали с такой дистанции они только до края вражьего лагеря, но расчёт был на то, что камнемёты заставят врагов отойти подальше от воды.

Первые хлопки луков я услышал только после четвертого залпа камнемётов. Какое-то руководство во вражеском лагере видимо существовало. Получив команду отойти от берега, полуодетая масса воинов пошла в нашу сторону. Наших лучников и арбалетчиков мы сдерживали, сколько смогли. И всё равно, первые стрелы полетели секунд за пять до общей команды. Вот такими, вроде бы мелочами, и отличается туземное войско, от регулярных воинских частей.

Сообразив, что их расстреливают уже со стороны степи, южане достаточно быстро организовали отряд, который должен был покарать лихих стрелков.

Примерно две тысячи воинов, из которых даже у половины не было доспехов и приличного оружия, подбадриваемые криками своих командиров, начали взбираться на крутую осыпь, не обращая внимания на летящие стрелы и камни пращников.

– Почему отступаем? – один из воинов, видимо прослушавший объяснения командира перед боем, решил поиграть в героя.

– Бежать будешь передо мной, – здоровенный десятник пинком задал незадачливому герою нужное ускорение в правильном направлении. Зачастую из таких, вроде бы незначительных моментов и складывается бой.

Отступали дружно, и почти организованно. Удачно отработали и засадные десятки, затаившиеся до времени в кустах и поджидающие самых быстрых воинов противника.

В предрассветном мареве было видно, как полоса беглецов сжимается, и ручейком втекает в узкую долину между холмами. При такой суете я даже не пытался определить наши потери.

С отставанием метров в двести, за ними бежали южане. Дождавшись, когда они добегут до середины долины, местами больше напоминающей широкий овраг, наши командиры дали отмашку. Громко и визгливо рявкнул рог, и ещё с десяток каких-то свистулек. С холмов посыпались стрелы, камни и рогатки. Три палки, с заострёнными концами, правильно связанные между собой, представляли обычный ёж. Не хотел бы я с разбегу напороться на собственное изобретение. За день их связали не одну сотню, и сейчас щедро выбрасывали перед набегавшей толпой врагов.

Две сотни бойцов – дэвов выстроились в три ряда, перед набегавшей оравой врагов. Моё сердце сжалось, и стало пропускать удары. Слишком скудно выглядела полоска воинов, перекрывших долину, перед набегавшей на них толпой.

Пропустив убегавших от врага лучников, первая, в этом мире, когорта бронированных воинов, двинулась вперёд. Им надо было чётко занять заранее определённое место. Уже были сброшены в ямы грузы, натянувшие четыре ряда проволоки. Полноценной колючки у нас так и не получилось, но срастив все имеющиеся куски вместе, хоть на какое-то заграждение мы наскребли.

Прибежавшие лучники, хватая на ходу заготовленные вязанки стрел, взбирались на откос. Когорта перекрыла удобный подъём и остановилась в метре перед первым проволочным заграждением.

– Выстоят? – Торхун вслух озвучил мучавший меня вопрос.

– Сейчас увидим, – сквозь зубы ответил я, выцеливая арбалетом высокого воина с длинным копьём. Не попал, арбалетный болт ушёл во второй ряд и там нашёл безвестную жертву. Промазать, стреляя по густой толпе, практически невозможно. Внизу толчея, как на первомайской демонстрации, в годы моей юности.

Сразу после моего выстрела защёлкали луки. Опытный лучник выпускает по десять – двенадцать стрел в минуту.

– «Дэвы, выстойте, выстойте», – молил я про себя, перезаряжая арбалет. Сейчас от шеренги дэвов зависело многое. Если они устоят, то наш план сработает, а если нет… Не знаю, простит ли мне народ дэвов когда-нибудь гибель своих лучших бойцов. Стоит врагам прорвать строй дэвов, и весь бой распадётся на тысячу личных схваток. Мне даже подумать страшно, чем он может закончиться, если в лагере южан найдётся решительный начальник и поведёт за собой всех оставшихся там на подмогу.

Хлопки луков слились в непрерывный треск. Вся орава противника втянулась в долину. Я старался отстреливать тех врагов, которые были ближе всего к нашей когорте. Оглянувшись между выстрелами, увидел, как дрожит от нетерпения рука у Торхуна, которую он козырьком приставил над глазами.

– Хо! – выкрикнул вождь, и тут же запели – завопили рога. Тысячи наших бойцов, раньше укрывавшихся на обратных сторонах холмов, кинулись в атаку.

Напор на когорту дэвов сразу ослаб. Южанам отрезали выход из долины и теснили с флангов. Стрелять больше было нельзя, и я просто смотрел. По всей длине долины крутился хоровод смерти, перемешавший своих и чужих.

– Добрая была битва, – толкнул меня в плечо Торхун, с невозмутимым видом протягивая мне баклажку с вином, – А твои дэвы молодцы. Такой удар приняли, и хоть бы что.

Похоже, ему наплевать, что где-то ещё бьются воины, сминая остатки прибежавших южан. Хотя, вот и «трофейщики» начали выдвигаться. Так я однажды назвал про себя покалеченных воинов, собирающих трофеи и вырезающих из тел дорогие стрелы и дротики. В степи магазинов нет. Запас стрел не бесконечен. Их собирают «трофейщики» и относят в переносные кузни. Там наконечники постараются выправить и подточить, а потом всё передадут другим мастерам. Те будут смотреть на кривизну стрелы, надежность посадки наконечника, оперение. В их ряды я ходить не люблю. У них всегда невыносимо пахнет костным клеем, и в воздухе летает много ворсинок от перьев, как будто подушку выпотрошили.

– Неужели совсем без жертв? – не поверил я. В отличие от вождя, я бой видел урывками, постоянно перезаряжая арбалет. Сейчас в долине осталось всего три группы сопротивляющихся южан, одну из которых упорно загоняли на копья когорты.

– Может с десяток и будет, я видел, как через ряды нет-нет, да кого-то вытаскивали, – безразличным тоном отметил вождь, зачем-то внимательно осматривая небо вокруг, – Аратуга, сегодня будет дождь?

– Ты всё такой же нетерпеливый, – проворчал старик, взмахнув вверх руками, отчего широкие рукава взметнулись, как крылья, – Я знал про твой вопрос, но надо подождать ответ духов.

– Мне нужно знать, можем ли мы снимать лагерь, или лучше переночевать на прежнем месте, – как неразумному ребёнку, попытался объяснить своё нетерпение Торхун.

– Про погоду я тебе всё расскажу, а вот дела твои духам не интересны, – пожевав сухие губы, ответил шаман, – И не вздумай ёрничать, лучше спасибо скажи, что всё оно так.

В какой раз я удивляюсь, что перевод местных языков на старорусский, происходит с большей выразительностью, чем на мой, современный.

Южане, оставшиеся в живых, начали падать на колени и складывать на затылке руки. Так тут сдаются в плен.

– Те, кто в лагере, могут попытаться уйти этой ночью? – спросил я у Торхуна, краем глаза наблюдая за окончанием боя.

– В их положении лучше всего уходить утром. Или ночью, в дождь. Теперь они знают, что у нас много сильных луков, и будут думать, как им не попасть под стрелы. В лагере сотен пятнадцать – двадцать убитых осталось после ночной стрельбы лучников. Да тут они сотен тридцать потеряли. Те, кто успел отсюда убежать, будут врать, что у нас все с луками, и нас очень много.

– Надо перекрыть выходы на высокий берег. С плотов сообщили, что весь лагерь южане передвинули дальше от воды шагов на пятьдесят. На такое расстояние они могут стрелять только облегчёнными зарядами, но боятся, что тогда камнемёты долго не выдержат.

– Почему? – наконец-то я за весь день увидел эмоции на лице вождя. Он, похоже, действительно удивлён, – Лёгкий камень и кидать легче.

– Любой лучник тебе скажет, что очень лёгкой стрелой из мощного лука стрелять со всей силы нельзя. Лук поломаешь. С камнемётами так же. Стрельба лёгким зарядом будет сильно разбивать станок. Не все камнемёты и пять таких выстрелов выдержат. Хотя, постой. Ты же этого не знал, не так ли?

– Не знал, – хмурясь, ответил Торхун.

– Значит, и южане не знают, – предвкушающе улыбнулся я, потирая подбородок.

– Что ты задумал?

– Всего лишь маленькую хитрость. Мы сейчас соберём те три камнемёта, которые принесли с собой, пристреляем их, а потом все разом выстрелим облегчёнными зарядами. Нам нужен всего лишь один удачный залп, который попадёт по лагерю. Стрелять будем и мы, и камнемёты с плотов.

– Ты же сам сказал, что их хватит всего лишь на несколько выстрелов, – пожал Торхун плечами, выражая недоумение.

– Всё правильно, но южане-то про это не знают. А потом мы их вызовем на переговоры, и скажем, что переделали наши камнемёты, поэтому их смерть – лишь вопрос времени.

– Обман получается… – сощурившись, ухмыльнулся вождь, – Они могут придти с шаманом, и тот почувствует ложь.

– Мы не скажем ни слова неправды. Камнемёты мы действительно немного укрепим, а то, что рано или поздно все мы умрём, это и так очевидно, – улыбнулся я, вспомнив хитрые выверты земных юристов и их практику игры словами.

Торхун и Аратуга сначала смотрели на меня с недоумением. Потом шаман первым сообразил, что я только что сказал, и тоненько захихикал, хлопая себя руками по бёдрам.

– Это чистая правда, – отсмеявшись, сказал он, – Смерть за всеми придёт рано или поздно.

– А что ты собираешься делать с рабами? Ты же сам говорил, что ненавидишь рабство, –

напомнил мне вождь про один из наших долгих разговоров у костра.

– Они не будут рабами. Мы их будем считать военнопленными, – с трудом подобрал я аналог незнакомого слова на местном языке, потратив пару минут на его объяснение, – И когда они отработают свой срок, мы их отпустим.

– У тебя есть работа для такого количества воинов? – удивился вождь.

– Нет, – отрицательно замотал я головой, прикидывая сколько мне может потребоваться работников, – даже для половины нет ни работы, ни продуктов, чтобы их прокормить. Но мы и не будем кормить их сами. У них есть свои племена. Захотят их через год – другой увидеть живыми – пусть сами везут им продукты, а пленные пока будут работать на нас.

– Мне не нужны работники, – покачал Торхун головой и, прищурившись, посмотрел в сторону вражеского лагеря, – Будет проще всех убить, а тех, кто выживет – заберешь себе.

– Разве ты не хочешь, чтобы такие набеги прекратились раз и навсегда? – я сделал вид, что удивлён, – Дай мне карту.

Вождь подозвал ближайшего воина и отправил его к своему шатру.

– Три больших дороги и две маленьких мы закроем крепостями. Для этого надо будет найти такое место, мимо которого никак не пройти. Это может быть переправа через реку, или тропа в горах. Теперь слушай, что такое крепость, – я начал рисовать на земле устройство небольшой крепости пятнадцатого века, попутно объясняя, что и для чего нужно, и показывая примерную высоту и толщину стен. Минут через десять, Торхун, ещё раз взглянув на дерево, на которое я показывал, как на пример высоты стены, кивнул головой, показывая, что понял. Мне изрядно помогло то, что он уже убедился не так давно, как трудно пришлось тем, кто атаковал построенную нами стену на краю каньона.

– Если у них не останется защиты шаманов, то Аратуга и его ученики смогут привязать пленных к месту. После такой привязки даже очень сильный воин не сможет убежать дальше, чем на полдня пути. У него остановится сердце, – объяснил мне свою часть плана вождь, поглядывая на Аратугу, который кивал головой, подтверждая его слова.

Надо же, какой у степняков есть волшебный поводок. Обязательно расспрошу наших магов, что им известно по этому поводу. Заодно мне надо и защитой от него будет озаботиться.

Пока мы разговаривали, наше войско выдвинулось на исходные позиции. То, что противник знает о нашем приходе, было очевидно. Мы всё время видели три отряда человек по сто, которые находились от нас примерно в километре. Опасности они не представляли, но и нам разведку провести не давали. Теперь наши отряды вытеснили их к реке. На высоком берегу южан не осталось.

Как же красива наша Река! В этих местах она не так широка, всё-таки верховья. Очень похожа на Дон, тот, который остался на Земле. Дон в своей жизни я видел лишь однажды, проезжая через Калач – на – Дону. Тогда я не смог устоять, и на целый день остановился там на отдых, наслаждаясь рыбалкой, купанием и прелестями местного базара – вёдрами крупных варёных раков и копчёным осетровым балыком. Очень яркий день получился. На всю жизнь запомнился.

С высоты берега лагерь противника был виден, как на ладони. До его ближайшей границы метров четыреста. Лучники попробовали выстрелить, надеясь на преимущество по высоте, но стрелы уткнулись в песок, изрядно не долетев. Их стрельбу наши противники прокомментировали дружным хохотом, не особенно отвлекаясь от переноса вещей с места их прежней стоянки.

Мы минуты три молча осматривали расположение противника. Затем Торхун отошёл немного в сторону, и вполголоса начал что-то объяснять одному из своих военноначальников. Тот выслушал вождя и, кивнув, что понял, развернул бурную деятельность. Минут через десять примерно две тысячи наших воинов, очень бодро рванули куда-то вправо, двигаясь параллельно реке.

– У них мало еды, – ткнул вождь пальцем в две небольшие отары недалеко от вражеского лагеря, – Мне понравилось побеждать голодных врагов.

Да, не так-то прост мой нынешний тесть. Быстро учится. Пока я разглядывал лагерь, он увидел, что еды у наших врагов осталось на один лёгкий обед, и быстро сообразил, где у них находится основное пастбище. Сотня – две охраны и полсотни пастухов вряд ли долго продержатся, так что скоро я увижу, что у нас овец добавится, а вот у врагов исчезнут последние. Такая уж тут забавная война, в которой приходится учитывать не только количество воинов и шаманов, но и то, сколько они смогут продержаться без еды, а может даже и без воды. Нет тут у степняков большого разнообразия и ассортимента в пище. Мясо, сыр, лепёшки и похлёбка, похожая на земную шурпу.