Текст книги "Последняя черта"

Автор книги: Семен Кожанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Алло, – раздался мужской голос на той стороне.

– Алло, а можно к телефону Аликпера, – спросил я.

– А его нет, – ответил мне мужчина. Голос говорившего показался мне знакомым.

– А кто есть из семейства Тарпаевых?

– Никого?

– А кто тогда со мной говорит?

– Сторож. Дом охраняю, пока Тарпаевы в отъезде, – весело произнес неизвестный. Или известный? Голос мне точно знаком. – А кто их спрашивает?

– Это говорит Алексей Коршунов, у нас с Аликпером были общие дела. А они не говорили, куда поехали?

– А, я вас знаю. Видел, когда вы приходили в мастерскую Аликпера, меня Степан зовут, я у Тарпаевых подсобником работал. Может, помните?

– Степа, конечно, помню. – Точно, был такой мелкий, худощавый мужичок, ростом метр шестьдесят. – Так что, Степа, куда Тарпаевы уехали? И чего это они в апреле подались в разъезды?

– Не знаю. Поспешно собрались, взяли только самое ценное: документы, ценности, фотографии и уехали. – Голос Степана почему-то был весел. – Я думаю, что уехали они надолго, может, навсегда!

– Как это навсегда? – внезапно севшим голосом спросил я. – Бросили дом и уехали?

– Ага, – радостно ответил Степа. – Собрались и уехали. Ты бы видел, как младший Тарпаев с собакой прощался. Плакал. Сразу было видно, что он прощался с псом навсегда.

– А дом они, значит, тебе оставили? – догадался я. – Наверное, уже кое-что из имущества, успел пропить?

– Кое-что уже пропил, – не стал спорить Степан. – А чего же не пропить, если хозяева все бросили.

– Что случилось? Почему они решили уехать? Чего Аликпер испугался? – я засыпал Степана вопросами.

– Не знаю. Честно, не знаю. Все случилось так быстро. Еще в понедельник Аликпер привез в мастерскую материалы, мы должны были приступать к выполнению нового заказа, а в среду вечером Аликпер долго с кем-то ругался по телефону. Я сидел в мастерской и работал, а Аликпер на улице с кем-то долго разговаривал по телефону. А уже утром в четверг мне позвонил старший Тарпаев и приказал приехать в дом. Он передал мне ключи от дома и немного денег на корм для собаки. Сказал, что уезжают к родственникам в Турцию.

– С кем и о чем Аликпер говорил по телефону в среду вечером?

– Не знаю, они говорили на татарском.

– Может, потом Аликпер, что-то говорил? Проговорился или ругал кого-то?

– Нет, ничего такого не было. Это точно были не проблемы с бизнесом. Здесь что-то другое, – Степан замолчал, видимо, обдумывая что-то. А затем продолжил: – Я немного понимаю татарский язык, все-таки восемь лет у Тарпаевых работал. Так вот, когда я приехал к Аликперу домой, перед самым их отъездом, то услышал, как Аликпер кричал на Асана. Из разговора я понял только одно: Асан хотел остаться дома и воевать, как подобает мужчине, а Аликпер на него наорал, что настоящий мужчина должен работой и трудом доказывать свое мужество, а не гнить в земле из-за чьих-то амбиций.

– Что прямо так и сказал – остаться и воевать?

– Ага, так и сказал. Может, Асан, хотел уехать на Ближний Восток, воевать с евреями?

– Ладно, Степа, спасибо. А мастерская Аликпера? Что с ней?

– Ничего. Стоит закрытая.

Я сбросил соединение и вышел из машины, навстречу девушке-официантке. Девушка вышла из пиццерии с двумя большими пакетами, в одном были квадратные плоские коробки с пиццами, а в другом – пластиковые контейнеры с салатами. Поставив еду в машину, я поехал в больницу к Василию.

Возле двери палаты стояли четверо подростков – пересменка дежурных. Я вытащил из пакета три пиццы и часть салатов и оставил их подросткам. Одну пиццу я отдал дежурной медсестре. В пакете остались две пиццы и три салата, со всем этим я зашел в палату. Как я и думал, в палате был и младший Серов. Братья о чем-то спорили, Владимир яростно доказывал старшему брату свою точку зрения. Увидев меня, Владимир замолчал и немного смутился.

– Кости мне перемываете? – догадался я. – Налетайте на пиццу!

Я достал из пакета коробки с едой и поставил их на прикроватную тумбочку. Вовка первый подошел к коробкам и, открыв самую верхнюю, вытащил два треугольных куска пиццы и, положив один на другой, принялся их поглощать. Василий тоже не заставил себя долго ждать, я взял пиццу самым последним.

– Ну что, конспираторы хреновы, как давно у вас завязалась вся эта карусель с Кружевниковым? – спросил я, съев первый кусок пиццы.

– Месяц назад, ну может, чуть больше – недель шесть. А что? – Вовка проглотил двойную порцию пиццы быстрее, чем я съел свой один кусок.

– Твою мать! Ну вы и чудаки! – потрясенно произнес я. – Целый месяц, и вы молчали! Это сколько же всего можно было успеть сделать!

– Так что, ты нам теперь веришь? – торжествующе спросил Вовка. – Вот! А еще вчера обзывал меня кретином и дебилом! Ну что, будешь извиняться?

– Нет, не буду. Потому что своего мнения о ваших умственных способностях не поменял.

– Как это? – от возмущения младший Серов даже перестал жевать. – Но ты же сам только что признал, что мы были правы!

– И что? – я подошел к тумбочке и выбрал один из салатов. А то этот проглот Вовка, когда нервничает, начинает есть в три раза быстрее обычного. Еще сожрет всю еду в одно горло и не заметит. – Ну вот знали вы о том, что скоро начнутся боевые действия. И что? Что вы предприняли?

– Как что? – непонимающе спросил Владимир. Он открыл вторую коробку с пиццей и опять заграбастал себе двойную порцию. – Мы взяли в руки оружие и стали готовить себя к войне. Фактически сейчас мы единственное подразделение, которое может поломать все планы противника!

– Сколько пафоса в твоих словах! А здорового смысла практически нет! Как вы вшестером собирались поломать планы противника?

– Я же тебе уже говорил, – Владимир злился все больше и больше: – Когда, все командиры противника соберутся в одном месте, мы одной стремительной атакой уничтожим их всех! Один точный удар и гидра обескровлена!

Я посмотрел на старшего Серова. Василий полулежал на кровати и медленно, маленькими кусочками, ел пиццу. Он, внимательно смотрел на меня и ждал, что я отвечу на слова его брата. Вася уже понял, что мне кое-что известно.

– Ну ладно. Тогда скажи мне, Вольдемар, сколько командиров должно будет собраться вместе?

– Точных данных у нас, понятное дело, нет, но, по словам Севы, их будет примерно человек двадцать. А, что?

– Ну и каким, по-твоему, войском будет командовать двадцать человек?

– Человек шестьсот, может, до тысячи.

– И ты хочешь сказать, что если вы одним ударом уничтожите двадцать командиров, то тысяча их подчиненных просто разойдется по домам? Или от горя, что потеряли своих отцов-командиров, рядовые бойцы тут же совершат ритуальное самоубийство?

– Нет, конечно, но они будут дезориентированы и разобщены. Правоохранительным органам будет легче их взять за жопу.

– Нет, Вольдемар, ты не дебил! Ты – мегадебил, ты – дебил в квадрате! Ты хоть понимаешь, что, не имея определенной цели, рядовые бойцы начнут нападать и убивать всех подряд. Как бешеные собаки. Это же азы тактики! Первой целью всех бунтовщиков являются органы власти и управления, органы правопорядка, силовые структуры, связь и транспортные пути. И это только тогда, когда есть руководство, которое направляет своих боевиков в нужное русло. А ты предлагаешь убрать из уравнения командиров – и тогда будет уже не организованный штурм города, а бойня и резня.

– Ну и что ты предлагаешь? – тихо спросил Василий.

– Надо выявить места скопления боевиков. Узнать, где они будут накапливать силы перед штурмом. А потом нанести удар, целью которого будет не столько физическое устранение солдат противника, сколько демаскировка самого их присутствия. Чтобы во всем мире узнали о готовящихся боевых действиях.

– Ну что, это вполне разумно! – кивнув головой, в знак согласия, произнес Владимир. – Завтра переговорю с Севой – он точно нам поможет.

– А вот Севе точно ничего говорить нельзя! – предостерег я Владимира.

– С чего это вдруг? – не понял меня Вовка. – Ты что, ему не доверяешь?

– А тебе не кажется странным, что самый опытный из вас, тот, у кого есть реальный опыт и квалификация в проведении боевых операций, на первой же тренировке с применением боевых патронов «случайно» ранит вашего лидера – Васю? Ты не думал об этом?

– Ты хочешь сказать, что он специально, моего брата подстрелил? – ошарашенно произнес младший Серов. – Но зачем ему это надо?

– Да потому что Вася – единственный из вас наиболее здравомыслящий человек. Убрав Васю, он получает в свои руки пятерку «отмороженных» придурков, которые готовы стрелять в любого, на кого укажет ваш разлюбезный Сева. И если ты хоть немного подумаешь… то поймешь, что я прав.

– Я съезжу на базу и обо всем расспрошу Севу. Хорошо? – с нажимом сказал Вова.

– Нет. Никуда ты не поедешь! – жестко сказал Василий. – Сделаем так, как сказал Леха: позвонишь, Кружевникову и скажешь, что я в критическом состоянии, пусть он приезжает в больницу. А вот уже здесь мы все вместе с ним и поговорим.

– Но…

– Никаких НО, – яростно зашипел Вася на брата.

– Ладно. В больницу, так в больницу, – неожиданно легко согласился младший Серов. Обычно Вова спорил до конца. Он вообще был упертым и настырным. А тут почти сразу согласился. Странно! – Ну а что ты такого узнал, что все-таки поверил нам?

– Много не связанных друг с другом фактов, которые, если собрать их воедино, заставляют поверить в то, что в скором времени может начаться бойня.

– Что за факты? – деловито спросил Василий.

– По отдельности ничего особенного. Несколько не связанных с собой странных происшествий. Первое: вчера, в Керчи, была задержана машина, при досмотре которой обнаружили большую партию гранат к подствольным гранатометам. Второе: Векшину заказали тысячу камуфляжных костюмов расцветки «городской камуфляж», заказчики «черные». Третье: в Керченской исправительной колонии назревает бунт, в колонию завезено большое количество оружия и боеприпасов, но вот только доступа у охраны ко всему этому нет. У охраны изъяли все боеприпасы, а то, что осталось, хватит на три минуты активного боя. В колонии перетасовали заключенных и теперь там преобладают татары, выходцы с Кавказа и даже арабы. Четвертое: Аликпер Тарпаев вместе со всей своей семьей убежал из города. Все бросил и в срочном порядке уехал из города, оставил дом и мастерскую. Взял только то, что смог унести в руках. Надеюсь, вы помните, кто такой Аликпер Тарпаев. А теперь прикиньте, что должно будет произойти, чтобы один из самых влиятельных людей в татарской общине города решил все бросить и сбежать. Пока это все.

– Да-а, дела, – потрясенно произнес Владимир. – Что делать будем?

– Не знаю. Сейчас самое главное – установить, что знает Сева и какая его роль во всем этом.

– Так чего тянуть. Я вместе с Ветровым сгоняю на базу и привезу сюда Севу. Енот и Синька, если что, помогут.

– А где ваша тренировочная база находится?

– Старая воинская часть в районе деревни Черноморск, рядом с соленым озером Качик.

– Это с трассы на Феодосию надо поворачивать налево, в районе села Красногорка?

– Можно и так, но мы обычно ездим через Яркое, потом Вулкановку, и выезжаем на трассу в районе села Ленинского. Там дорога лучше.

– Вольдемар, учти, тебе нельзя никуда ехать. Тем более что Ветров сейчас занят и освободится только завтра утром.

– Ты что, заставил его весь день и всю ночь таскать твою мебель? – с упреком спросил Вова.

– Нет никакой мебели. Ветров отправился на задание: устроит небольшую диверсию для пользы общего дела, – расплывчато ответил я.

– Не понял, ты куда отправил моего бойца? – с угрозой в голосе спросил Василий.

– О, как заговорил – моего бойца! Тоже мне, отец-командир! – видя, что Василий и Вова хотят мне ответить что-то едкое, сменил тему разговора: – А скажите мне, братья Серовы, что вы собирались делать с интернатом?

– В смысле? – нахмурил брови Вова. – А что с интернатом?

– Ну вот, свои вы квартиры продали. Вася свою жену и ребенка отправил к родственникам в Краснодар. А что будет с воспитанниками интерната, когда начнется заваруха? А ведь здание интерната находится всего в двухстах метрах от второго отделения милиции. А ведь я всего десять минут назад говорил, что отделы милиции будут в числе первых целей нападающих. И как вы собирались обезопасить детей?

– Вообще-то мы именно поэтому и хотели ударить первыми, чтобы у татар отпала всякая охота лезть в Керчь.

– Понятно, значит, эвакуировать детей из интерната вы не собирались!

– Ну куда мы их можем эвакуировать? Сейчас в интернате – сто сорок два воспитанника. Если их и вывозить, то только за пределы Крыма. Где столько денег взять, чтобы оплатить расходы. Ну и самое главное, как это все обустроить так, чтобы дети согласились уехать.

– Видите, как хорошо, когда рядом есть дядя Леша, который думает за вас, – похвалил я сам себя. – Между, прочим, сейчас Ветров старается именно для нужд интерната. Если он сделает все правильно и звезды будут к нам благосклонны, то уже послезавтра можно будет получить бонус – минимум сто тысяч американских «рублей». На эти деньги мы отправим интернатовскую «мелюзгу» вместе с воспитателями на отдых в одну из здравниц Краснодарского края.

– Лихо! – восторженно произнес Василий.

– Да ну, сказки все это, – скептически скривился Вова.

– Не веришь, не надо. Подожди немного, и сам убедишься, что я был прав.

– Ну а об остальном что думаешь? – осторожно спросил Василий.

– Пока мысль только одна – убедиться, что силовой захват власти, вследствие которого в городах Крыма прокатится массовая волна беспорядков и вооруженных столкновений, все-таки возможен.

– А ты что, еще до сих пор сомневаешься? – удивленно спросил Вова. – Сам же только что наговорил кучу всяких разных факторов, которые подтверждали наши слова, и все равно сомневаешься.

– Мне нужны железобетонные доказательства, а не притянутые за уши догадки.

– Ну хорошо, допустим, встретился ты с Севой и он тебя убедил, что война неизбежна… – Василий привстал с кровати, чтобы лучше меня видеть. – Что дальше делать-то будем?

– Первое, что мы сделаем, – эвакуируем часть детей из интерната, второе – на базе нашего интерната создадим отряд самообороны. Причем самое главное – уже с завтрашнего дня надо приступать к активной разведывательной деятельности. Не может быть такого, чтобы такие события, которые ожидают нас в ближайшем будущем, происходили незаметно.

– Я не понял: ты отряд самообороны собираешься формировать из интернатовских пацанов? – недоуменно спросил Василий.

– А почему бы и нет? – спокойно ответил я. – Вы, вообще-то, в штурмовую группу взяли Енота, Синьку и Ветрова. Ну ладно, Енот и Синька, они хоть в армии служили, но Сквозняк – сопляк еще. Так что не вам меня учить. Я тут немного прикинул, и получается, что за те шесть лет, что мы стоим во главе детского дома, из интерната выпустилось не меньше двух сотен детей. Из них примерно половина, то есть сто человек – парни. Все отслужили в армии, некоторые остались на контракт. Братья Патроховы даже успели отметиться в Ираке и Ливии, в составе миротворческих войск. Так вот, если мы объявим сбор, то очень многие захотят к нам присоединиться, а если еще взять в расчет десятый и одиннадцатый классы, в которых учится восемнадцать пацанов, то я думаю, что мы сможем собрать отряд в семьдесят-восемьдесят штыков.

– Ты что это всерьез? – вскинув брови, спросил Владимир. – Какой еще отряд самообороны? Да кто ж нам разрешит создать вооруженное формирование?

– Что такое, Вова? Как самому с автоматом бегать – это нормально, а как подумать о других, так сразу надо чье-то разрешение спрашивать! – Я говорил притворно ласковым голосом, как разговаривает мать со своим неразумным ребенком. – Ты хоть понимаешь, что когда начнется резня, то вы никакими превентивными ударами не сможете ее остановить. По той простой причине, что пять человек не могут тягаться с тысячей хорошо подготовленных и обученных боевиков. И если мы не объединим людей, не организуем их, то будет много бессмысленных и напрасных жертв.

– Ну так давай сообщим в милицию и армию! Пусть они решают эти проблемы! – зло выкрикнул Вова.

– Вовка, успокойся, что ты кричишь, как торговка на базаре, – резко одернул своего брата Василий. – Леха дело говорит. Надо собирать людей, создавать ополчение и отряды самообороны. В конце концов, в Керчи проживает больше ста пятидесяти тысяч человек, и если соберутся всего десять процентов от этого числа, то получится пятнадцать тысяч, что во много раз больше, чем нападавших.

– И как ты будешь собирать ополчение? Объявления по городу расклеишь? – ехидно спросил Вова.

– Понятное дело, что с пятнадцатью тысячами ополченцев это ты Вася загнул. Русский народ начинает шевелиться, только когда рак на горе свистнет, жареный петух в жопу клюнет и все это происходит под раскаты грома, – скептически произнес я. – Но здравое зерно в этом есть. Если мы расколем Кружевникова и у меня будут железные доказательства, то можно будет выйти на определенных людей, которые смогут собрать вокруг себя народ.

– Так, а на счет интернатовских пацанов? Ты что и правда хочешь привлечь старшеклассников? Тебе не кажется, что они еще совсем дети? – Василий, внимательно посмотрел на меня, ожидая, что же я отвечу.

– Как ты думаешь, кто победит в схватке: наш десятиклассник или украинский солдат-срочник, призванный из мегаполиса?

– Не знаю, – понимая, к чему я клоню, ответил Вася. – Смотря, какой солдатик попадется. Или ты думаешь, что раз из мегаполиса, так обязательно – дрыщ недоразвитый?

– Ты понял, Вася, что я хотел сказать, – с улыбкой произнес я. – Нынешний выпуск интерната – это пацаны и девчонки, которых мы с десятилетнего возраста тренировали и муштровали. У них физическая подготовка, как у спортсменов-разрядников. Наша стайкбольная и пейнтбольная команды – лучшие в Крыму. Любой из воспитанников интерната, несмотря на возраст и пол, может с закрытыми глазами собрать и разобрать не только автомат Калашникова, но и пистолет Макарова, а благодаря нашему музею, посвященному Великой отечественной войне, и постоянно проходящим в Керчи реконструкциям и постановкам, еще и ППШ, ТТ, винтовку Мосина и револьвер Нагана. Да наши пятнадцатилетние пацаны лучше подготовлены, чем современные «дембеля». Или ты не согласен?

– Почему не согласен? Еще как согласен! – с гордостью ответил Вовка. Хотя вопрос адресовался не ему, но за физическую и военную подготовку в интернате отвечал именно Владимир.

Честно говоря, я все это и сказал только в расчете на то, чтобы польстить Вовке. Таким образом, я перетягивал его на свою сторону. Сейчас для меня было главной задачей – вернуть лидерство в нашей тройке. Раньше, еще когда я, Вася и Вовка работали вместе, роль лидера отводилась мне. И, чего греха таить, справлялся я с ней очень хорошо.

Я не был таким хорошо подготовленным бойцом, как Владимир, и не был так технически подкован как Вася. Да, что там говорить? Вовка был моложе меня на шесть лет и весил почти на двадцать килограммов меньше, но в рукопашной схватке он с легкостью укладывал меня на лопатки. Вова был фанатом оружия, он разбирался во всех его видах, мог собрать и разобрать любой автомат или пистолет. Даже если никогда не держал их в руках. Он находил в интернете технические характеристики и способы сборки-разборки интересующего его ствола и «виртуально» разбирал его на части, а иногда даже вытачивал понравившийся ему «огнестрел» из дерева. Такими деревянными моделями современного, и не только, оружия была завалена половина мастерских в интернате. Особенно их любили мальчики из младших классов. Про «холодное» оружие, даже говорить не стоит – его через руки Вовы прошли целые вагоны. Одним из самых прибыльных видов «бизнеса» в интернате был музей. Туристические экскурсии всегда заезжали в наш музей, с каждого посетителя бралась плата в пределах двух долларов. Конечно, это были небольшие деньги, но туристский поток был стабильным и неиссякаемым, в сезон через музей проходило не меньше десяти тысяч посетителей, а это уже почти двадцатка «зелени» в прибыли. Одно из зданий, принадлежащих интернату, было переделано под музей, посвященный военной истории Керчи. В музее были представлены различные экспонаты, начиная от греков, основавших Керчь и заканчивая современным периодом. В залах музея стояли греческие, римские, скифские, хазарские воины. Все стены были увешаны репликами и «новоделами» оружия и доспехов того времени. Отдельный зал посвящался Великой отечественной войне. В этом зале были собраны редкие и уникальные экспонаты. Все это удалось сделать благодаря моим связям в среде «черных археологов» и коллекционеров города. Так вот, Вова разбирался и владел любым военным экспонатом в музее. А еще он заставлял и воспитанников интерната уметь собрать и разобрать, к примеру, ППШ или метнуть копье на двадцать метров и поразить цель размером с футбольный мяч.

А Василий в технике и механизмах разбирался, словно он был механик в десятом поколении. Васька, вообще был рукастый, он мог все что угодно сделать, собрать, отремонтировать, построить и сшить. Ну прямо как Левша, который блоху подковал. Василий разбирался в моторах, агрегатах, механизмах. Он сам собрал во дворе интерната несколько ветровых установок, а на крыше главного корпуса располагалась целая вереница солнечных батарей. Все плановые и текущие ремонты в интернате делались руками его воспитанников, под чутким и неусыпным руководством старшего Серова.

И вот на фоне этих двух самородков я казался ничем не примечательной серой мышью. Единственное, в чем я превосходил братьев Серовых, это в наглости и житейской сообразительности. Именно эти два качества помогли мне в армии и в последующей гражданской жизни. Я смог не только сам заработать себе на жизнь, но дать возможность нормально зарабатывать братьям Серовым и еще десятку наемных работников. За десять лет работы на «вольных хлебах» чем только не занималась моя фирма, мы строили и ремонтировали дома, копали траншеи, прокладывали газовые магистрали и водопроводы. Одно время очень плотно занимались организацией экстрим-туризма: скалолазание, спелеология, парусные регаты, пешие походы и турниры по страйкболу, хардболу, пейнтболу. Военно-патриотические мероприятия: «Зарницы», реконструкции боев времен Второй мировой войны, различные рыцарские турниры. Мы даже практиковали организацию стрельб на армейских полигонах. За относительно небольшие деньги (по пятьсот «баксов» с носа) мы вывозили всех желающих на армейское стрельбище, где можно было пострелять из различного оружия: автоматы, снайперские винтовки, пулеметы обычные и крупнокалиберные, зенитные установки и гранатометы. Помимо того что мы брали свой процент с каждого желающего, так и на халяву стреляли из всего, что душа пожелает. Я во время срочной службы в армии столько не стрелял, как тогда. Как-то, за один день отстрелял, сорок одноразовых гранатометов РПГ-18, именуемых «Мухой», у них там срок эксплуатации давно вышел, а военным не хотелось связывается со списанием, вот и дали пострелять вволю. Неделю потом руки дрожали и правое ухо ничего не слышало!

А потом мне с братьями Серовыми пришлось заняться поднятием Керченского детского дома-интерната. Интернат мы подняли с колен, дали возможность детям нормально в нем жить и почувствовать себя значимыми в этой жизни. Но вот последние пару лет я практически отошел от работы в интернате. Нет, я, конечно, регулярно там появлялся и участвовал в решении многих проблем, но мне просто стало не интересно. В детском доме все работало само по себе, интернат был похож на хорошо отрегулированный механизм, который может работать долго и бесперебойно, достаточно только доливать топливо и следить, чтобы детали не ломались. А с этой задачей братья Серовы могли справиться и без меня. Я же, используя накопленный багаж связей и знакомств, с головой ушел в самостоятельное плавание. Вот это плавание и привело к тому, что я утратил лидерские позиции по отношению к братьям Серовым. А это на данный момент было плохо. Очень плохо!

Так уж устроен человек, что он не может сосуществовать с себе подобными в равных отношениях. Не бывает равноправия в обществе. Всегда есть тот, у кого больше власти и прав. Это происходит из-за неравномерного распределения денег, мозгов и физической силы среди человеческих особей. И это нормально. Нормально, когда есть лидер, вожак, пахан, главарь, босс, патрон, командир, который ведет за собой людей. Гораздо хуже, когда общество отвергает верховенство сильных и старается жить по законам мнимой и притворной морали. Обычно это приводит к трагедии: такое общество либо вымирает, либо оказывается порабощено пришлыми извне варварами.

Поэтому вопрос лидерства нужно было решить до того, как начинать что-то организовывать.

– Собственно говоря, надо решить два вопроса: вопрос первый – воюем или нет, и вопрос второй – если воюем, то кто командир? – Я посмотрел на Василия и Вову. Вася прикрыл глаза, о чем-то думая, а Вова извлек из коробки последний кусок пиццы и принялся его жевать.

– Я за то, чтобы воевать! – прожевав пищу, ответил Вова и, немного подумав, добавил: – А кто из вас будет командиром, мне по фиг! Сами уж как-то определитесь.

– Вариант только один: воевать и командиром быть тебе, Леха! – открыв глаза, решительно произнес Вася.

– Вольдемар, ты согласен, чтобы я был командиром? – спросил я у Вовки.

– Угу. Только тебе надо позывной звучный придумать. А то Калькулятор – это слишком долго и невыразительно. А Хват – как-то не серьезно, как у зэка «погремуха». О, а может, будем тебя называть – Коршуном. А что, звучит!

– Вова, хорош херней маяться, какие еще позывные, – как от зубной боли скривился я. – Кстати, а с какого перепугу ты стал зваться Кречетом.

– А что, мне нравится, – легкомысленно ответил Вова. – Звучит, знаешь ли! – Детский сад, ясельная группа! – прокомментировал слова брата Василий.

– Ладно, поржали и хватит! – одернул я братьев Серовых. Если их вовремя не остановить, то они могут подначивать друг друга часами. – Вася, как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Доктор сказал, что оба ранения не опасные. Фактически на плече просто большая царапина, да и на груди ничего жизненно важного не задето, так слегка мясо порвало, и все! Бронежилет сделал свое дело – спас мне жизнь!

– Ну и отлично. Я договорюсь с доктором, завтра утром мы тебя заберем. Будешь в интернате в «люксе» лежать. Перевязки и капельницы и девчонки-десятиклассницы могут делать, а доктор будет к тебе заезжать два раза в день.

– И правильно! – обрадовался Вася. – В этой больнице ужасно скучно.

– Ничего, не переживай, в интернат вернешься, скучать времени не будет. Дел и работы уйма, а вот времени нет. Так что придется попотеть! Вовка, а ты езжай домой и думай, кого бы привлечь со стороны в наш отряд. Может, кого-то из казаков или ментов?

– А по какому критерию проводить отбор? – уточнил Вова.

– Критерий один – желание воевать и не бояться крови.

– А я что буду делать? – спросил Вася.

– Ты пока отдыхай, – ответил я. – Но если лень просто так лежать на кровати, то прикинь, что нам надо из техники и транспорта. Какие машины, лучше всего подойдут для нужд отряда самообороны? Где лучше всего создать базу и что для этого надо? В общем, задача пока только одна – думать! Все, я пошел, надо еще встретиться с одним ментом и проконтролировать Ветрова, а то он без контроля полгорода разрушит. Встречаемся завтра здесь в восемь утра. Будем Васю забирать. Да, чуть не забыл – я вашу «Газель» продал. У кого ключи?

– Как это продал? – удивленно спросил Вова. – Я ее только час назад видел во дворе интерната. Стоит себе родимая! А ты шутишь!

– Какие тут могут быть шутки! Ваша «Газель» завтра уйдет Петровичу, завскладом из нашей колонии. Он мне за нее отдает патроны и гранаты. Согласитесь, что это сейчас важнее, чем автомобиль.

Вова ничего мне не ответил, лишь коротко взглянул на брата, который молча ему кивнул. После этого Владимир достал из кармана брюк связку автомобильный ключей, техталон и карточку страховки, все это он отдал мне.

– Ну вот и порешили! До завтра!

С этими словами я вышел из палаты и, кивнув, подросткам на прощание, пошел по коридору. Перед тем как покинуть стены больницы, я зашел в кабинет к Виктору Львовичу и договорился с ним о выписке Василия и о том, чтобы хирург два раза в день приезжал для осмотра раненого. Доктор вначале долго не соглашался выписывать Василия, но, получив от меня конверт с деньгами, быстро согласился.

Выйдя из больницы, я сел в машину и поехал на встречу с бывшим опером Гришей. По дороге я заехал в бар, где варили пиво, и купил несколько бутылей темного медового пива.

Гриша жил в частном доме на окраине города. Жил один. Жена от него ушла когда Гришу уволили с работы и он запил. Если бы у них были дети, то возможно, жена не ушла бы от Гриши. Но детей они не нажили, поэтому цепляться за бывшего мента, который стал пить по-черному и поднимать руку, жена Григория не стала, ушла от него.

Подъехав к дому Гриши, я посигналил несколько раз. Григорий вышел, а точнее выполз только через пятнадцать минут. Вид у него был потерянный и растрепанный – как после длительного застолья. Ничего не говоря, я поставил на капот машины полуторалитровую бутыль с пивом. Гриша радостно хрюкнул, схватил бутыль обеими руками и, резко свернув крышку, принялся жадно пить пиво. Гришин кадык судорожно дергался, пластиковая бутыль, опустошенная наполовину, смялась. Темное пиво лилось по подбородку, шее и груди бывшего мента. Когда полторашка опустела, Гриня обессиленно опустился на корточки и, достав сигарету, закурил. Я все это время стоял молча и ждал, когда мой собеседник придет в то благостное состояние, которое русский человек называет – опохмел.

– Ну что, полегчало? – равнодушно спросил я, после того как Захаров докурил сигарету.

– Уф! Не то слово! Как будто второй раз на свет родился! – умиротворенно произнес Григорий. – А ты чего хотел? Есть еще одно дельце?

– Ага. Надо провести небольшое расследование. Даже не расследование, а так – сбор информации.

– Какой информации? – заплетающимся языком, прошепелявил Гриша. Пиво попало на старые дрожжи, и похмелье начало плавно перетекать в очередной запой.

– Любой странной информации. Странными считаются те события, которые раньше в нашем городе не происходили. Понимаешь? Вот как то, что ты мне вчера рассказывал о партии ВОГов. Или все что касается татар! Возможно, в Керчь в последнее время прибыло много лиц кавказской национальности.

– И сколько платишь? – протянув руки ко второй бутылке, спросил Гриша.

– Не бойся, не обижу, – ответил я, забирая вторую бутыль с пивом с капота машины.