Текст книги "Последняя черта"

Автор книги: Семен Кожанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– Что-то ему кололи? – спросил у Владимира доктор, нащупывая пульс на руке раненого.

– Дексаметазон, бутарфанола тартрат и кордиамин, – быстро перечислил противошоковые препараты Вовка.

– Понятно. Дальше мы сами, – хирург махнул рукой, приказывая транспортировать раненого в больницу. На ходу он обернулся ко мне: – Алексей, вы дождетесь окончания операции?

– Конечно, Виктор Львович. Я буду здесь внизу. Нам все равно ждать приезда милиции. Я думаю, они захотят пообщаться с ребятами. – Я подошел к врачу и незаметно для окружающих опустил конверт с деньгами в карман халата.

Хирург понимающе кивнул головой и быстрым шагом направился вслед за каталкой. Вслед за каталкой и медицинскими работниками убежал и Вовка. Я повернулся к оставшемуся в гордом одиночестве пареньку и вопросительно на него посмотрел. Знаете, очень часто взгляд и выражение лица намного эффективнее слов.

– Здравствуйте, Алексей Иванович, – знакомым голосом произнес молодой парнишка с испачканным лицом.

– Так, и кто же это у нас такой? – голос был знакомый, но имя я припомнить не мог. Могу сказать только одно: парень был из детского дома. Именно там я с ним пересекался.

– Ну я – Данила Ветров.

– А! Сквозняк, ты, что ли? – ну, конечно, это был Ветров. Как же я сразу не догадался. Этот парнишка, вечно таскался за Вовкой Серовым. Был его тенью и хвостиком.

– Ага! – парнишка довольно улыбнулся. Ему явно было приятно, что я помню его прозвище.

– Хватит скалиться! – нарочито грубым голосом одернул я его. – Быстро отогнал «Ниву» куда-нибудь в проулки, номер замажь грязью. А сам сотри с лица, эту свою боевую раскраску и бегом возвращайся. Понял? Время пошло, у тебя десять минут.

Подросток подпрыгнул на месте и бегом бросился к машине. «Нива» взвизгнула покрышками, сорвавшись с места, развернулась прямо на газоне и скрылась за углом больничного комплекса. Все-таки интересно, во что же все-таки вляпались братья Серовы? Хотя можно и так кое-что предположить. Скорее всего, выехали на природу, суббота все-таки, ну и постреляли малость. Как видно, постреляли неудачно, вместо банок подстрелили друг друга. Вот только непонятно, чья это белая «Нива» и почему пули калибра 5,45? Ну наличие чужой машины, еще можно как-то объяснить. К примеру: выехали они не одной машиной, а несколькими, а свою «Газель» оставили остальным, чтобы те смогли вернуться. Все-таки легковая «Нива» удобней для транспортировки раненого, чем жесткая «Газель». Но вот откуда могло появиться оружие калибра 5,45? Вот это не ясно! В продаже, конечно, были образцы охотничьего нарезного оружия, рассчитанного на данный калибр. Тот же – «Вулкан ТК», по своей сути всего лишь АКСУ, без функции ведения автоматического огня, или СОК-98 «Вепрь». Но как это оружие могло оказаться у братьев Серовых, да еще и в компании с воспитанниками детского дома. То ли Вовка с Васькой совсем из ума выжили, то ли хрен его знает?!

Пока я размышлял о возможных вариантах развития событий, к больнице подъехало такси, и из него вылез Григорий Захаров, собственной персоной. Захаров был уволен из рядов сотрудников внутренних дел за пьянку и неосторожное обращение с огнестрельным оружием. И тем и другим среднестатистического «мента» нельзя удивить. И если бы всех украинских милиционеров увольняли за подобные шалости на работе, то просто некому было работать. Но Гриня умудрился учудить такое, за что увольнение с работы – это даже не наказание, а подарок судьбы, могли и «посадить» лет на пять-семь.

Полгода назад славный опер Захаров вместе со своими коллегами задержал парочку гастролеров, которые в течение двух недель «бомбили» керченские квартиры. А поскольку взять гастролеров – это само по себе удача, а тут еще и такая возможность списать на них пару «висяков». В общем, оперскому счастью не было предела. Ну а поскольку русский человек всегда хочет обмыть свои победы, то опера долго не думали и «забухали» прямо на рабочем месте, то есть в кабинете. Где-то ближе к полуночи уже изрядно подпитые менты решили в обязательном порядке устроить салют и пострелять в воздух, благо неучтенные боеприпасы у них имелись. Опер Захаров высунул в форточку руку с зажатым табельным пистолетом Макарова и отстрелял полную обойму. На свою беду, Захаров попал в окно дома напротив. Может быть, все бы и закончилось благополучно, но… в этой самой квартире, куда влетели пули из табельного пистолета Захарова, начальник местного УВД развлекался со своей любовницей. Звон разбитого оконного стекла мелодично вплелся в натруженное сопение начальника УВД и притворные стоны его молодой любовницы. И когда фонтан мелкого стеклянного крошева обрушился на разгоряченные тела, то произошел небольшой конфуз. То ли от неожиданности, то ли от испуга, но у девушки, которая еще минуту назад так сладострастно имитировала оргазм, что-то там в ее женском «приборе» сомкнулось, и мужское достоинство начальника УВД оказалось надежно схвачено в капкан. Как ни пытался полковник вырваться, ничего не получалось – женский «прибор» держал цепко и надежно, как волчий капкан лапу серого хищника. Расцепить любовников, смогли только прибывшие на вызов работники «скорой помощи».

От полномасштабной расправы опера Захарова спас только тот факт, что инцидент не получил огласки. Работники «скорой», получив денежное поощрение, держали язык за зубами, а сыскари, которые в течение десяти минут установили виновника происшествия, вообще не знали об истории с «капканом». Вот так опер Григорий Захаров и оказался бывшим ментом.

– Ну Алекс, давай вещай, во что ты вляпался?

– Гриня, лично я ни во что не вляпался, – я сразу решил осадить лжемента, а то сейчас начнется торг, за возможность увеличить размер заработка. – Один из братьев Серовых подстрелил другого. Все произошло совершенно случайно, и никакого криминала в этом нет.

– Ну есть криминал или нет, это не тебе решать, а соответствующим органам, – нравоучительно, выставив указательный палец правой руки, изрек Захаров.

– Захаров, давай так: если управишься за пятнадцать минут и сыграешь все натурально, то к двумстам пятидесяти «бакинских» прибавиться еще сто гривен, – решил я пойти на небольшую уступку, так как увидел, что вдалеке, за спиной Гриши, приближается Ветров. А мне не хотелось, чтобы Гриша увидел Данилу.

– Вот, так бы и сразу, – победно изрек Захаров. – Что надо делать?

– Подняться на второй этаж – в экстренную хирургию – и сделать все, что должен сделать настоящий мент в таком случае, потом вернуться обратно и, получив свои тридцать серебряников, пойти домой – пить пиво.

– По инструкции, я должен опросить медицинский персонал и лиц, которые доставили раненого.

– Ну вот и опроси медиков. Только к Владимиру не лезь с вопросами, возьми для порядка его номер телефона, предупреди, чтобы из города не уезжал.

– Да, но это будет неправильно. Я по любому должен снять с него показания.

– А ты скажи, что понимаешь, что ему сейчас не до разговоров с милицией и показания снимешь позже, тем более что второй свидетель уже опрошен.

– А кто второй свидетель? Ты, что ли?

– Ну пусть буду и я. Все, задолбал уже, иди давай.

Григорий притворно надулся и поплелся ко входу в больницу. Я сел в свой внедорожник, сдав назад, подъехал к приближающемуся пареньку в камуфляже. Ветров, хотел было сесть впереди, рядом с водителем, но я, махнув рукой, указал ему на заднее сиденье. Данила осторожно залез внутрь машины и, боясь пошевелиться, замер в тревожном ожидании. Я проехал немного вперед и поставил машину таким образом, чтобы мне был видно не только вход в больничный корпус, но и все подъездные пути.

– Ветров, слушай сюда: через пятнадцать минут из этой двери выйдет мент, – я показал пальцем на широкие двери больничного корпуса, – и только от тебя сейчас зависит, смогу ли я загладить всю ту хрень, которую вы учудили!

– Алексей Иванович, а что я должен сделать? – голос Данилы дрожал от страха. – Вы только скажите!

– Это ты мне скажи, что произошло?

– Ну как вам сказать? В общем, Владимир Петрович и Василий Петрович купили карабин «Вулкан ТК» и хотели его переделать, чтобы он мог стрелять очередями. Ну и когда Василий Петрович начал разборку карабина, тот как-то сам по себе выстрелил… Вот!

– Сквозняк, я, по-твоему, дебил?! – закричал я. Пацан нагло врал мне в лицо. – Короче, или ты говоришь мне правду, или сам будешь с ментами разговаривать!

– А Владимир Петрович разве вам ничего не сказал? – жалобно спросил паренек. Мой рык подействовал на него устрашающе. Казалось, еще мгновение и он упадет в обморок.

– Вован мне все рассказал. И хочу вам сказать, что вы придумали самую тупую отмазку, которую я когда-либо слышал, – теперь я нагло врал в лицо Даниле. Но, в отличие от малолетнего сопляка, я был мастером вранья и блефа. – А еще Владимир Петрович сказал, чтобы ты мне все разъяснил. Все как было на самом деле. Потому что он сам не успел, а я ему сказал, что помогу вам только после того, как он мне расскажет всю правду. Ну а поскольку у него не хватило времени, то значит, эта честь выпадает тебе. Так что давай – не стесняйся и рассказывай. Только подробно и с самого начала.

Данила еще ниже опустил голову и начал свой рассказ:

– Ну оно, в общем, как было. Енот, Первый и я заходили со стороны двери, а Кречет, Сева и Синька обошли со стороны окон. Ну мы, как и договаривались, ждали сигнала. Вторая группа должна была первой начать работу. Они разбили окна и кинули внутрь гранаты, потом полоснули очередями. Мы выбили дверь и вошли внутрь дома. Вторая группа не должна была входить в дом, они должны были держать окна и следить, чтобы никто не ушел. А инструктор придумал хитрую штуку – ростовые мишени, на несколько секунд появлялись в оконных проемах. Сева в такую мишень и засадил полрожка, а Первый как раз с той стороны на несколько секунд мелькнул в дверном проеме, напротив оконного проема. Вот ему две пули и прилетели.

Данила замолчал, настороженно глядя на меня и ожидая моей реакции. А я, честно говоря, и не знал, что сказать. Какие, на хрен, автоматные очереди, гранаты и прочие прелести штурма?! Но ведь Ветров не знает, что я не в курсе.

– А почему работали боевыми? – спросил я первое, что пришло в голову.

– Ну так, а сколько можно тренироваться с холостыми? Надо же и с настоящими патронами практиковаться. Когда пойдем на боевую операцию, работать придется боевыми, а не холостыми.

– Ну да, ну да! – задумчиво произнес я. Что за хрень? Какая еще боевая операция? Что он несет? – Это я все и так знаю, – в очередной раз соврал я. – Мне Владимир успел кое-что рассказать.

– А если вы все и сами знаете, что мне вам еще рассказать?

– Ты мне расскажи самое главное: как все это началось? Когда? Кто «замутил» все это «движение»? Какая цель? Самая главная цель – то, ради чего Василий получил сегодня две пули?

– Как какая цель? – удивленно спросил Ветров. – Конечная цель – победа славянского народа!

– Над кем победа? – насмешливо спросил я.

– Как над кем? – в очередной раз удивился Данила. – Над воинствующим исламским экстремизмом! Кто-то должен защитить наш народ. Если не мы, то кто?

Все, полный аут! Кажется, надо заканчивать этот разговор. Тем более что из недр больницы вышел лжемилиционер. Захаров осмотрелся вокруг и, найдя взглядом мою машину, направился ко мне.

– Так, Сквозняк, сползи вниз – на пол и лежи тихо. Я с ментом пообщаюсь.

Я вышел из машины и двинулся навстречу к Захарову. Григорий медленно шел, ко мне, разговаривая на ходу с кем-то по мобильному телефону.

– Ну что, все нормально? – спросил я у подошедшего Гриши.

– А как же, все как в банке: быстро и надежно!

– Ну вот и отлично. Твои деньги, – я протянул конверт Захарову. – Дополнительный бонус тоже внутри. Хоть ты и не уложился в пятнадцать минут. Опоздал на четыре минуты.

– Ну ты и зануда, Коршунов, – скривился Григорий, пряча конверт в карман брюк. – Четыре минуты – это не опоздание. Слушай, а ты не знаешь, кому могли в нашем городе понадобиться целых десять ящиков ВОГов? В общей сложности более десяти тысяч штук.

– ВОГи, это в смысле выстрелы к подствольным гранатометам? – изумленно спросил я.

– Ага! Прикинь, позвонили бывшие коллеги, не могут понять, кому нужна такая прорва гранат. Задержали машину с ящиками, в которых были эти самые ВОГи, но водила убежал. Вот теперь и пытаются развязать клубок. Просто в нашей глухомани отродясь ничего крупнее пачки патронов не встречалось, ну, может, еще откопанный ППШ всплывет или «калаш» какой. Но чтобы десять ящиков выстрелов к подствольным гранатометам, такого точно никогда не было.

– Они еще к АГСам подходят, – задумчиво произнес я. Действительно, такая огромная партия боеприпасов – это что-то из ряда вон выходящее. Такого у нас точно никогда не было.

– Ну ты сказал: к АГСам. АГС – это автоматический гранатомет на станке, дура, которая весит тридцать килограммов, без боезапаса. Это же чисто военная машинка. – В голосе Гриши чувствовалось разочарование, от того, что он уже не в органах. Опер, он на всю жизнь опер. Охотничий азарт и адреналин погони, когда ищешь и гонишь дичь, – это то, ради чего идут работать оперативными работниками милиции. – Слушай, а может, их хотели в Чечню переправить?

– Гриня, ну какая на хрен Чечня? – засмеялся я. – Ты покупал бы морской песок в Африке, чтобы в Керчи его рассыпать на пляже?

– Нет, конечно! На кой ляд мне их песок, у нас своего девать некуда.

– Вот и с Чечней та же штука. У них там своих боеприпасов хватает. Делать им больше нечего, как только таскать контрабанду через две границы. Даже если эти ВОГи достались им бесплатно, то транспортные расходы сожрут всю прибыль. Так что Чечня – это не вариант.

– Ну а кто тогда покупатель? Кому предназначались эти ВОГи?

– Гриша, если хочешь, чтобы я тебе покупателей нашел на эти ВОГи, ты мне конвертик обратно верни и к нему еще не меньше десяти таких прибавь, вот тогда я подумаю. А так, ты знаешь, что я бесплатно не работаю. – Сдались мне эти ментовские заморочки, у меня и так забот выше крыши. Надо придумать, как выбить всю эту националистическую дурь из мозгов братьев Серовых и всей их честной компании. А контрабандой боеприпасов пусть милиция и СБУ занимаются, им за это деньги платят.

– Нет, конверт не верну. Он мне самому нужен. Ладно, не хочешь родной милиции помочь, не надо. Пошел я. Если еще работка подвернется, звони!

Вернувшись в машину, я обратился к Ветрову:

– Ну что, Сквозняк, доигрались? – начал «прессовать» я паренька. – Поехали, съездим в интернат, соберешь себе сменные вещи и документы. В милицию поеду тебя сдавать.

– Хорошо, – тихо и грустно проговорил Данила.

– Что значит – ХОРОШО?! – взорвался я. Честно говоря, я ожидал, что пацан сейчас сломается и все мне расскажет. Все, как было на самом деле, а не эту чушь про гранаты, автоматные очереди и боевой штурм дома. – Да ты в своем уме? Ты же еще совсем молодой, пацан несмышленый. Ты хоть понимаешь, что если сейчас загремишь на зону, то это тебе всю жизнь сломает?

– Ну и что, – спокойно сказал Ветров. – Максимум через две недели начнется война и меня освободят из СИЗО.

– Не СИЗО, а ИВС, то есть изолятор временного содержания, – механически поправил я пацана. И тут же добавил: – А! Тогда понятно, почему ты такой спокойный. Если война, тогда, конечно, освободят.

Данила коротко кивнул головой и замолчал, откинувшись на упругое кожаное сиденье. Я включил автомагнитолу и тоже замолчал.

Вот сейчас выйдет из больницы Вовка Серов, и я ему сразу в жбан засажу. «Двоечку» – левой хук в голову, и правой прямой удар, тоже в голову. А потом пару раз ногами добавить! Чтобы выбить всю дурь из башки. Это же надо так засрать малолеткам головы. Дебилы! Вот, что бывает, когда перестаешь держать под контролем слишком рьяных товарищей. Нет, правы были древние, которые говорили, что нет ничего хуже, чем дурак с инициативой! А может это я виноват? Ведь именно я придумал всю эту хрень с национальным движением, славянским братством, соборностью и прочей ересью. Надо было вовремя остановиться, переключить внимание братьев Серовых на что-то другое. Так нет же, поленился, с головой ушел в бизнес: «схемы», «мутки», «комбинации», «движения». Вот теперь и придется расхлебывать то, что сам же и заварил пять лет назад.

Пять лет назад, в 2009 году, ко мне обратились за консультацией чиновники из мэрии. Ну как обратились? Просто в одном из разговоров, за бокалом пива, выяснилось, что есть некоторые инвесторы, которые положили глаз на здание Керченского детского дома. А поскольку на дворе стоял 2009 год, год, когда на Украину свалился треклятый финансовый кризис, вернее свалился он еще год назад, но деньги у власть имущих начали заканчиваться только сейчас. Именно поэтому о приближающемся кризисе керченские чиновники узнали на год позже, чем весь остальной финансовый мир. У нас ведь как: есть деньги – все отлично, нет денег – все ужасно, а подумать о том, что деньги скоро закончатся, мы не можем, «тямы» не хватает. Вот так и живем всю жизнь – гуляем на последние. Вечный пир во время чумы.

Получалась такая комбинация: есть инвесторы – люди с деньгами и желанием эти деньги потратить, есть комплекс зданий Керченского детского дома – бывший детский садик, стоящий в живописной местности, на берегу моря в черте города, и есть другое здание, которое находится в несколько другом месте, но тоже подойдет для нужд детского дома. Надо было только убедить руководство детского дома по-тихому перебраться на новое место. А в освобожденных от детей-сирот помещениях можно сделать шикарный пансионат. Схема просто идеальная: выгони никому не нужных детишек и засели вместо них богатых туристов. И если бы все это происходило хотя бы на два года позже, то никто не стал бы ждать согласия директора детского дома, выселили бы детей, да и вся недолга! Но на дворе стоял декабрь 2009 года, и в стране царила предвыборная истерия, народ разделился на два непримиримых лагеря: с одного боку – сторонники регионала Якубовича, а с другой стороны – последователи Тимошенко. И рисковать в такой опасный момент никому не хотелось. А вдруг после выборов директор интерната закатит истерику и начнутся проверки? Всем известна прописная истина: новая метла метет по-новому. Каждый раз, когда к власти приходят новые лица, они начинают свое правление с чисток: убирают старых, ненужных людей и ставят на их место своих, новых и проверенных. А еще хорошо устроить показательную «казнь» – посадить с громким разоблачением кого-нибудь из лагеря противников. Вот и получалась двойственная ситуация: с одной стороны, хотелось чиновникам из мэрии «отжать» детский дом, чтобы продать, а с другой стороны – боялись они возможных последствий. Вот, если бы как-то заставить директора детского дома самой выказать желание о переводе детского дома в другое место. Вот это было бы то, что надо. Именно для этого я и был нужен. Тем более что у моих лучших друзей Васи и Вовы Серовых, мать работала в том же детском доме.

Осмотрев здание, которое предлагали детскому дому взамен старого, я нашел много положительных сторон. Честно говоря, новое здание и расположением, и конфигурацией было намного лучше, чем старое. Я даже больше скажу, новое помещение открывало большое количество возможностей в финансовом плане. Была бы моя воля, я бы превратил детский дом в учреждение, которое могло не только обеспечивать себя, но и приносить прибыль.

Я «окучивал» директора детского дома в течение недели. И знаете что? Таки нашел я к ней подход. Ну а как по-другому? Не зря я все-таки считаюсь лучшим посредником и переговорщиком в городе! Сразу после Нового года детский дом переехал на новое место. Новое здание было старой, еще сталинской постройки. Одним из условий переезда было проведение комплексного ремонта и выделение из бюджета города территории бывшей автобазы, прилегающей к новому зданию детского дома-интерната. Ну и самое главное: мне удалось добиться того, чтобы все финансовые дела детского дома вела фирма «Альтаир», учредителями которой являлись я и братья Серовы.

И если в финансовом плане, все было хорошо: детский дом получил новое здание, с хорошим ремонтом, но не рядом с морем, а немного дальше, инвесторы получили старое здание детского дома, в котором уже вовсю шла перепланировка, ну а я получил свой бонус за посреднические услуги, то в плане самой работы с воспитанниками детского дома все было не так просто. Скажу честно: все было плохо. Дети были – оторви и выбрось. Малолетние хулиганы и беспризорники. Надо было найти какой-то способ объединить детей, дать им то, чего они все так страстно желали – семью. Каждый воспитанник детского дома мечтал только об одном – о семье. А что такое семья? Семья – это когда ты кому-то нужен, когда о тебе кто-то заботится, но и ты в свою очередь должен заботиться о других, на тебе тоже лежит ответственность за чью-то жизнь и судьбу. Я не мог дать семью каждому из детей, но я мог дать им общую цель, идею, которая, возможно, сплотит их в общую группу – некое подобие семьи.

Такой целью я и выбрал – воспитание в сиротах, идеи их превосходства над другими. То есть то, что противоречило всеобщему окружающему мнению о воспитанниках детских домов. У нас ведь как? У нас принято считать, что если ты сирота и тебя воспитывают в государственном заведении, то значит, что из тебя ничего путного не вырастит. А я пытался дать понять этим сорванцам, что это не так, что они могут быть лучше, чем дети, воспитанные в нормальных семьях. Ну если не лучше, то уж точно не хуже.

Братья Серовы стали учителями в доме-интернате. Старший – Василий – трудовиком, младший – Владимир – учителем физкультуры. В обязательном порядке каждый воспитанник детского дома должен был посещать кружки и спортивные секции. К спорту вообще было очень серьезное отношение – утренняя и вечерняя зарядки были обязательны для всех. В интернате открыли секции бокса, борьбы и рукопашного боя. Вели секции приглашенные из Дворца спорта тренеры. Рукопашный бой преподавал лично Вовка Серов.

Младший Серов был фанатом «системы Кадочникова», он по нескольку раз в год ездил на семинары в Краснодар, к Алексею Алексеевичу Кадочникову. Именно с этого и началась в интернате мода на национальную идею. Ну как же: «Русский стиль», «Славянский стиль самозащиты», «Буза»… да много чего было, тогда в самом начале. Каждую субботу в интернат приходил батюшка из ближайшей церкви, проводил беседы с подростками, читал проповеди. Также в интернате частыми гостями были местные казаки. Честно говоря, в Керчи этих казаков было пруд пруди! Не меньше десятка казачьих объединений. Тогда мы были готовы на все, лишь бы сплотить воспитанников детского дома. По правде сказать, давалось это все очень и очень тяжело. Трудно было переломить надрыв в детской психике. В первый же месяц я заставил директора уволить почти всех сотрудников. Вместо уволенных были набраны новые. Помимо стандартной зарплаты им были назначены премии от фирмы «Альтаир», то есть от меня и братьев Серовых. Денег было «вбухано» в интернат просто немеряно. Я вложил в этот проект всю нашу с братьями Серовыми «черную кассу». А ведь, это почти триста тысяч долларов. А были еще и средства, выделяемые из городского, республиканского, и даже государственного бюджета. Пользуясь своими связями, я смог включить Керченский детский дом-интернат в несколько международных программ.

В самом интернате были организованы группы, в которых дети своим трудом помогали зарабатывать деньги для нужд интерната. Производство сувениров из морских ракушек, плетеные корзины, какие-то статуэтки из глины и прочие туристические безделушки – все это приносило очень неплохую прибыль. Забор интерната выходил на проезжую часть дороги. Когда приходило время курортного сезона, то серую стену забора завешивали огромными рекламными плакатами, естественно, тоже не бесплатно. Для нужд интерната было заведено собственное приусадебное хозяйство. Разводили кроликов, курей, перепелов и свиней. На территории бывшей автобазы разбили огороды. А если учесть, что Керчь стоит на берегу двух морей, то рыба и морепродукты были постоянной составляющей меню в столовой интерната, которые нам бесплатно поставляли рыболовецкие артели. Силами только детей и воспитателей все это хозяйство потянуть было нельзя, поэтому нами были наняты дополнительные люди. В стране, где свирепствовал экономический кризис, всегда можно найти рабочую силу, тем более в Керчи, где все крупные предприятия были закрыты.

Ну а сам интернат был переведен в режим жесткой самоокупаемости. Я, когда просматривал журналы расходов и товарные накладные, то приходил в тихий ужас. Оказывается, почти все наши государственные учреждения закупают продукты питания дороже, чем они стоят в обычных магазинах. И это при условии того, что размеры закупок не маленькие. Получался экономический нонсенс: при закупке товаров оптом госучреждение, вместо того чтобы получить скидку, получало наценку. В итоге все старые поставщики были посланы на хрен, и закупками товаров для интерната стал занимать исключительно я. Потом, конечно, для этого наняли отдельного человека, но в первое время я лично ездил по оптовым базам и выискивал, где что подешевле. Конечно, все эти нововведения вызвали, мягко говоря, шок у руководства отдела образования, но я, пользуясь поддержкой мэра города, всех, кто возмущался, посылал в известном всем направлении.

Так уж получилось, что между мной, мэром и директором интерната, был заключен трехсторонний договор. Мэр получал старое здание интерната и давал «зеленый свет» всем моим начинаниям, директор интерната «добровольно» отдавала старое здание и обещала не предъявлять претензий в дальнейшем, ну а я должен был путем реформ и введением новаторских методов управления сделать из отсталого детского дома лучшее заведение подобного типа в Крыму. Понятно, что у меня были и свои взгляды на все это. Мне удалось «разогнать» бюджет интерната примерно в три раза от первоначальной цифры. Первые два года я ничего не брал из тех денег, которые проходили через интернат, наоборот, только вкладывал новые. Да, если сейчас вспомнить, то первые результаты своей деятельности мы увидели только через два года. Тогда дело было как раз в сентябре, и воспитанники интерната получили новую форму, сшитую по нашим с братьями Серовыми макетам. Вся форма состояла из джинсовых курток одинакового покроя. На спине курток был вышит герб интерната: перекрещенные мечи на фоне солнца, под гербом шла надпись, выполненная в готическом стиле – «Русские – не сдаются!». Теперь воспитанников детского дома можно было отличить от их сверстников.

В сентябре 2011 года произошел первый инцидент с участием детдомовских подростков: двое пьяных молодых парней поймали на улице девчонку тринадцати лет и затащили ее в камыши, это заметили двое пацанов, в куртках с гербом в виде солнца и скрещенных мечей. Расправа была быстрой и жестокой: пятнадцатилетние подростки с легкостью расправились с двадцатилетними парнями. Через неделю в интернат приехал начальник второго УВД и вручил благодарственные грамоты малолетним героям. Как водится, полковник толкнул речь перед подростками, рассказывая им, как в советское время было популярно организовывать пионерские патрули. Вот с этого все и началось. Уже через десять дней на улицах появился первый совместный патруль из воспитанников детского дома и казаков. А еще через полгода в интернате снова появился начальник УВД и пригласил нас с братьями Серовыми к себе на дачу. А там речь пошла о том, что после того, как улицы стали патрулировать казаки и воспитанники интерната, в нашем районе уровень преступности, особенно среди подростков, сократился практически до нуля. В связи с чем милиция готова закрывать глаза на мелкие правонарушения в финансовой деятельности интерната.

При интернате были организованы клуб памяти, военно-поисковый отряд и музей, посвященный Великой отечественной войне. Над всеми ветеранами Великой отечественной войны, проживающими в близлежащем районе, было взято шефство. Воспитанники интерната регулярно посещали ветеранов и помогали им по хозяйству.

Все это не могло происходить не замеченным со стороны руководства города. В интернат регулярно приезжали журналисты и корреспонденты. Каждый раз, когда в город приезжало высокое начальство или знаменитые политики, они в обязательном порядке посещали наш детдом. В декабре 2012 года, Керченский детский дом-интернат получил звание лучшего детского дома-интерната в Украине. Можно сказать, что свою часть договора я выполнил. В том же 2012 году фирма «Альтаир» лишилась одного из учредителей, а именно – меня. Я к этому времени начал терять интерес к интернату, финансово детский дом, конечно, приносил прибыль, но не такую уж большую, чтобы я делал этот проект делом всей своей жизни. А вот братья Серовы ушли в детдомовские дела с головой, они буквально жили интересами интерната. Поэтому я решил, что пусть они дальше работают вдвоем, а я с головой ушел в свои «посреднические» схемы.

Вот так примерно все и происходило. Год за годом братья Серовы воздействовали на своих подопечных, воспитывая в них те идеи, которых придерживались сами. Ну и что из этого вышло? Вырастили каких-то экстремистов, мать иху так! Война! Это ж надо было придумать?! Хрен его поймет, что у этих малолеток в голове? Но ничего! Сейчас Вовка выйдет из больницы, уж я из него правду выбью!

Вовка вышел из дверей больницы через тридцать минут. Выйдя, он сразу направился к моей машине. Открыв переднюю дверь, Владимир сел рядом со мной.

– Как брат? – спросил я у молчавшего Вовы.

– Нормально. Операция прошла успешно, пулю извлекли, ничего жизненно важного она не задела. Хирург говорит, что через неделю можно будет Ваську забрать.

– Отлично. Есть хочешь?

– Как зверь! Только надо съездить к Василию домой и собрать кое-какие вещи. Ну и в аптеку зайти, доктор целую простыню накатал, какие лекарства нужны.

– Список отдай Ветрову, пусть он сбегает. – Я протянул Даниле, несколько крупных купюр. – А вещи пусть Маша соберет. Или вы ей еще не сказали?

– Машки нет в городе. Она с ребенком у родственников в Краснодаре.

– Ничего себе? Когда это она успела уехать?

– На прошлой неделе, незачем ей здесь быть.

– Ветров, а ты чего еще здесь? – повернулся я к пареньку. – Бегом давай за лекарствами.

Сквозняк, было, дернулся, но потом остановился и вопросительно посмотрел на Серова.

– Иди, Ветер, купишь лекарства, отнесешь на второй этаж, отдашь дежурной медсестре.

Данила вылез из машины и быстрым шагом ушел прочь.