Текст книги "Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава, 4 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Хороши ухаживания… Вы понимаете, что это всё ненормально?! – комиссар обвел тяжелым взглядом всех присутствующих.

– Я ничего не слышу! – раздалось из коридора.

– Хидэоми, я без вас не объяснюсь с вашим товарищем. – Маса обратился к инспектору. – Давайте, вы своего лучшего друга сами обработаете? Либо скажите мне здесь прямо: наша с вами договорённость не стоит даже воздуха, потраченного на её обсуждение.

* * *

Несмотря на то, что Ватанабэ вроде бы готов к компромиссу, препираемся ещё добрых полчаса.

Вначале Садатоши пытается выяснить у меня, что мне известно о китайском следе. Затем комиссар с инспектором дружно и глубоко интересуются состоянием моего здоровья (мы с Цубасой их частично успокаиваем, но по ней вижу, что она себе места не находит).

Потом не пойми откуда появляется какой-то чин из прокуратуры. Почти одновременно с ним прибывает, наконец, и медицинская бригада из полицейского госпиталя – и меня везут в больницу.

Параллельно, комиссар настаивает, что для Кимишимы ничего не закончилось, но у него нет времени заниматься этим сейчас. Поскольку некстати приехала прокуратура, у него не согласована позиция с девяткой; и ему вообще не до дрязг в песочнице.

Я не силён в юридической стороне вопроса сейчас и здесь, но личный опыт говорит, что дальше особо можно не опасаться. Тем более что Цубасу отпускают со мной.

Кстати, полицейские врачи поначалу не хотят её брать, но она их переубеждает в итоге. Ключевым аргументом становится эта таблетка у меня в брюхе, с которой лучше неё никто не справится. В ближайшие минуты.

Ватанабэ напоследок уточняет у медиков, где он сможет забрать девайс после того, как тот покинет меня естественным образом.

– Пардон за натурализм, – говорю я ему напоследок, удаляясь на каталке вместе с бригадой скорой помощи.

Несущаяся рядом вприпрыжку Цубаса имеет вид радостный и пришибленный одновременно. Кажется, она серьезнее всех присутствующих воспринимает мою временную недееспособность.

* * *

– Батя, а давай пиар к твоим выборам согласуем – Маса, наконец, соизволил вспомнить об отце и отзвониться.

Ватару по инерции какое-то время дописывал до точки и только потом поднял взгляд на голограмму.

– Ты где?! – он моментально забыл обо всём, кроме сына.

– В полицейском госпитале. Меня тут немного парализовало, но ты не переживай: процессы обратимые.

– Что с тобой?! – финансист впервые в жизни почувствовал, что не знает, что предпринять. – Кто это сделал?!

– Ходзё. Они уже пострадали. Батя, там пятерых прямо при мне арестовали! Я затем и звоню, чтобы у тебя козыри были! Вернее, чтобы ты их разыграл.

* * *

Там же, через некоторое время.

– … А мне твой бизнес тоже не нравится. Как и тебе не нравятся мои взгляды. Давай как-нибудь договоримся? Как насчёт общего знаменателя между отцом и сыном? – Маса, будучи парализованным ниже шеи, кажется, не воспринимал ситуацию всерьез.

Ватару почувствовал, что за эти несколько минут разговора потерял килограмма три веса.

– Я сейчас приеду, – решительно заявил он, искренне собираясь перевести разговор из телефонного формата в реальный.

Рассказанное сыном было настолько невероятно, что просто не укладывалось в голове.

– Вас сюда не пустят, – подала голос его красноволосая подруга. – Но вы не волнуйтесь: я здесь за ним присмотрю.

– А ты туда как попала? – не дал себя сбить с толку финансист.

– А у меня ключи от его терапевтического оборудования, – на голубом глазу заявила девица. – Но вы можете попытаться. Мы действительно в полицейском госпитале.

– Батя, ты правда можешь подъехать, – добавил сын. – Но, во-первых, к тебе сейчас едут из прокуратуры – там целая стопка документов будет. Лечить меня быстрее ты местным врачам всё равно не поможешь! А вот если из данной ситуации выжать всё, что можно…

* * *

Завершив такой непростой разговор, Ватару ещё минут пять бессмысленно глядел на стенку перед собой.

Затем, всё же обуздав неконструктивные эмоции, он решительно набрал пиар-отдел.

– У меня сын в больнице, – без предисловий сообщил он модели с хорошо подвешенным языком и отличным образованием. – Сегодня и завтра в госпитале полиции, но затем, вроде бы, его перевезут в клинику. – Он сказал название. – Нужно сделать вот что…

Глава 8

– Ты что-нибудь понимаешь из того, что происходит? – спрашиваю у Цубасы через четыре часа странных манипуляций.

– Да, – коротко роняет она, не отрываясь от экрана моего гаджета.

Как оказалось, госпиталь полиции не просто оборудован по последнему слову техники, а где-то и опережает это самое слово.

– Тебе объяснить? – красноволосая наконец снисходит до меня и сворачивает какие-то приложения (сути которых я всё равно не понимаю).

Не дожидаясь моего ответа, она пружиной соскакивает со стула (стоящего рядом с моей кроватью) и, потягиваясь, становится на цыпочки, жалуясь:

– Четыре часа в одном положении. – Затем как-то странно смотрит на меня и добавляет. – Впрочем, парализованному всё равно не понять: у тебя же ничего не затекает, хе-хе.

– Сделай одолжение, – ворчу ответ. – Поясни. И вообще, смеяться над больными – грех.

Когда я шёл к Ходзё, свой смартфон я оставил ей. Мой нейро-концентратор вообще у Икару.

Гаджеты Цубасы забрал себе злобный Ватанабэ, уж не знаю, из каких соображений. На вопрос, когда вернет, лично мне в мессенджере он так и не ответил (сам вопрос, разумеется, набирала она).

К счастью, на мою технику строгости дознания, которое он то ли изображает, то ли симулирует, не распространяются. Мой смартфон очередной крепыш из спецподразделения полиции приволок прямо сюда, мне в палату. После того, как я попросил местный персонал срочно связать меня с собственным родителем. Либо, если не получится, сразу звать сюда начальника службы специальных прокуроров – вместе с судебными исполнителями. Поскольку к полиции у меня накопилась масса вопросов.

– В общем, у них тут действительно завтрашний день в плане оснащения, – начинает просвещать меня Кимишима, формируя в воздухе какую-то картинку в виде голограммы. – Ч-ч-чёрт, до чего же плохо без родного концентратора… Смотри. Это – проекция твоего сосуда. Вот – место разрыва и тромб. А вот тут оно давит тебе на мозги, из-за чего ты сейчас и овощ…

– Пока понятно. И кстати, ничего я не овощ. Могу вон и разговаривать, и глазами шевелить, и уже даже гримасничать потихоньку. ПАРДОН, ЧТО ПЕРЕБИЛ.

У неё последние несколько часов какая-то болезненная реакция на то, что я её прерываю. Возможно, из-за стресса.

– Это – модулятор межмолекулярной диффузии, – продолжает она сердито, указывая пальцем на красную ниточку в середине схемы.

– А из чего он состоит, этот модулятор?

– Сигнал. Электромагнитная природа. Подаётся роботом, который в тебе сейчас орудует, помимо прочего, что он делает… Вот под влиянием этого сигнала, на узком участке твоего обмена веществ, процессы ускорены во много раз. Чтобы через диффузию, с кровотоком, вывезти лишнюю срань – и сформировать там новую ткань. Тебе, кстати, повезло, что мозг не повредился! По большому счёту. Только так, сосудик по мелочи, – задумчиво констатирует она перед тем, как начать вращать голограмму в трех проекциях перед своими глазами.

– Звучит несложно. Черт, пожал бы плечами – но пока не дано.

– Вообще ничего не чувствуешь? – она тщательно маскирует разочарование.

– Будешь смеяться, но время от времени кажется, что большой палец на правой ноге замёрз.

– А чего ты молчишь?! – взвивается в воздух Цубаса. – На какой ноге?! Правая или левая?!

– Правая.

Дальше мне говорить не дают, потому что моя половина вызывает местного дежурного специалиста, мгновенно нажимая кнопку рядом с кроватью.

Явившейся на вызов женщине средних лет красноволосая мгновенно вываливает новости о моём пальце, после чего они долго спорят о допустимой скорости каких-то там процессов.

Я бы с удовольствием поучаствовал в разговоре, но этап обсуждения терапии просто пропустил мимо ушей – сразу после поступления сюда, мне было чуть не до того. Как говорится, справиться бы с лишними неконструктивными эмоциями.

А потом и моя подруга, поймав волну и строго соблюдая инструкции персонала, то ли помогала местной технике "вручную" разбирать завалы у меня в голове, то ли следила, чтобы всё шло штатно. Думаю, всё же второе – насколько я ориентируюсь в реалиях госпиталя.

Итогом подхода женщины-медика к моему телу становится изменение режима на этой установке, что стоит рядом с моей кроватью.

– Мозги чешутся. Изнутри. – Добросовестно докладываю через какое-то время.

– Это нормально, – заторможено отзывается Цубаса, продолжая наблюдать за параметрами процессов. – У тебя здоровье позволяет, врач усилила тебе работу модуляторов. Хм, всегда знала, что в спорте есть свои плюсы. Но не думала, что настолько…

Её следующее объяснение сводится к следующему.

Чтобы удалить сгустки крови из тканей мозга, сегодня и здесь необязательно вскрывать череп. Через бедренную артерию, по системе кровообращения, к нужному месту головы изнутри подгребает этот самый местный робот, о котором говорила Цубаса (на самом деле, там какая-то управляемая нано колония, но по факту она является единым инструментом).

Моё естественное кровообращение, плюс этот загадочный электромагнитный сигнал, плюс этот робот в сумме каким-то образом то ли дробят сгусток крови, то ли ещё каким образом трансформируют – но в итоге выводят его долой.

Таблетка армейского концентратора, всё ещё путешествующая по моим кишкам, является замыкающим компонентом (частично дирижирующим процессом и обеспечивающим это самое ускорение).

– В общем, спать! – то ли командует, то ли подводит итог Цубаса.

На моих глазах залезая в виртуальное меню таблетки и решительно погружая меня в сон.

* * *

– А кто-то ещё не понимал, зачем нужна благодарность от директора департамента. – Цубаса, добросовестно пронаблюдав за процессом на полчаса дольше, снова быстренько размялась.

В её пристальном наблюдении за терапией не было никакой необходимости. Но, во-первых, наблюдать собственными глазами, как виртуальная гора мусора постепенно рассасывается, было легче, чем просто сидеть и терзаться.

Во-вторых, существовала микроскопическая вероятность смещения робота, куда не надо, внутри кровеносной системы. Что внутри мозга было чревато.

Местные врачи, моментально проверив её личный уровень в вопросе по единому реестру военнослужащих (допуски и результаты тестов по медицине из него никуда не трутся, даже после увольнения; а её данные были вообще свежими), без вопросов разрешили ей выступить в роли сиделки и добровольной медсестры (во-первых, квалификация позволяла; а во-вторых, платить ничего не нужно).

Вопреки самым тяжёлым опасениям, ситуация с её, к-хм, несанкционированной техникой разрешилась, как нельзя лучше.

Садатоши оказался не подлецом, а искренним разгильдяем. В некоторых вопросах.

Ну, конечно, может и правда у него были какие-то форс-мажоры – но специально зла он в любом случае не желал. И проворонил её звонки искренне, без какой-либо подоплеки.

Личные отношения есть личные отношения. Вмешательство близкого друга, хоть и не сразу, но погасило пожар служебного рвения Ватанабэ. Тот, сохраняя лицо перед узким обществом, что-то такое ворчал ещё насчёт туманных перспектив дознания по таблеткам – но здесь она было полностью солидарна с Масой.

Если поезд ушёл, ловить второй раз его никто не будет.

Правда, две оставшиеся таблетки пришлось оформить отдельным заявлением, как добровольную выдачу. Как только закончится эпопея с инсультом парня – надо будет войти в специальное приложение и вызвать сотрудников Ватанабэ на адрес. Приедут, заберут…

С другой стороны, успокоившись, она признала задним числом: проблем её парень, если вдуматься, мог доставить полиции по самое горло. Попутно: интересно, как это он сумел вытащить у инспектора обещание содействия по первому звонку в ходе того полусерьёзного разговора? Похоже, чистая риторика. Хм, интересно. И ведь приложений никаких не надо, тем более что по телефону они не работают…

___

Что его травма, при условии своевременного вмешательства, устраняется сегодня достаточно легко, она знала из теории.

– А ведь в медицину действительно потянуло, – с удивлением констатировала сама себе младшая Кимишима, проанализировав свои эмоции за эти сутки и продолжая наблюдать за показаниями на мониторе. – Блин, может, это у меня талант и призвание? Оттого и в армии не сиделось?

В предыдущей академии, упражнения через концентратор на собственный обмен веществ (и прочие, медицинской направленности) давались ей легче, чем всей остальной группе. Вместе взятой.

Но одно дело – теоретические представления о возможном. А совсем другое – когда твой парень лежит, парализованный, и только от мастерства специалистов госпиталя зависит: будет ли он жить дальше нормально? Или…

К её величайшему облегчению, лечащая врач здесь приняла её всерьез, сразу после сверки с единым реестром. Объяснив, что будет делать техника, визуальный присмотр за комплексной программой вручили Цубасе:

– Все равно не хуже автоматической сиделки будет.

В принципе, такими темпами, через несколько часов Маса будет, как огурец. В хорошем смысле этого слова.

Чувствительность на пальце ему не померещилась. Спасибо углубленной специализации местного нейрохирургического отделения, именно благодаря ей в это время даже кровоизлияние в мозг можно устранять без последствий.

Где-то на заднем плане мелькнула мысль: а ведь попади новый одноклассник Сэй Нагано сюда же, возможно, и его подлатали бы быстрее, лучше и эффективнее.

Ну уж тут, как говорится, кто на что учился.

* * *

Какое-то время Ватару не находил себе места.

Именно в такие минуты и понимаешь, что близкий человек, так сильно и часто напрягающий тебя одним своим существованием в повседневной жизни, вдруг оказывается не совсем уж и чужим. И вовсе не обузой.

Когда вдруг вплотную замаячит перспектива его навсегда потерять, в том или ином виде.

Красноволосая подруга сына, хоть и рассеяв частично самые страшные опасения отца, полностью тревогу не убрала.

К ощущению банального страха время от времени прибавлялась горечь от родительской несостоятельности.

Зазвонивший неожиданно смартфон вырвал финансиста из сомнамбулического состояния:

– Господин Томиясу? Нам надо поговорить.

Ватару тут же подобрался:

– Нет, это Асада. На телефон господина Томиясу отвечаю пока я. Как мне к вам обращаться?

Звонок шёл хотя и с самого обычного номера токийского оператора, но осуществлялся в голосовом режиме, по-старинке.

Кое-какие подозрения у Ватару мелькнули и тут же подтвердились:

– Это Ютака Ходзё.

Старый дед, знакомый старшему Асаде заочно, наконец-то справился с виртуальной клавиатурой со своей стороны.

В воздухе соткалась голограмма более чем преклонного старика и Ватару из вежливости активировал видео и со своей стороны.

Самый старый Ходзё замялся. Затем махнул рукой:

– Хорошо, давайте поговорим с вами…

Глава 9

У Ватару в голове словно что-то замкнуло.

– Не нужно делать мне одолжений, – помедлив, он на какие-то секунды включил изображение со своей стороны.

Не из вежливости. Из абсолютно детского духа противоречия.

Всё с тем же ребячьим удовлетворением он отметил про себя, что выглядит, как надо: небритость, круги под глазами, взгляд исподлобья.

Осунувшиеся и аскетичные черты лица человека, который готов идти до конца.

– Не понял? – дед на противоположном конце линии, видимо, просто по инерции оказался не готов к тому, что с ним могут разговаривать подобным образом.

– Вы же наверняка записываете разговор? – пожал плечами финансист. – Потом отмотаете на самое начало и внимательно послушаете ещё раз – что именно, и кому, вы задвигаете со старта беседы. Удачи…

Окончание своей тирады он пробормотал под нос, демонстративно отворачиваясь и разрывая соединение.

Этот звонок был предсказуемым с любой стороны. Жаль только, ему сейчас было чуть не до того – и без подготовки окунаться в работу банально не хотелось.

Ватару секунд пятнадцать задумчиво погипнотизировал смартфон взглядом. Аппарат, как и ожидалось, тут же зазвонил во второй раз.

Он отстранено хмыкнул сам себе, против воли выпуская наружу улыбку. Тоже самому себе.

– Да, – демонстративно вздохнув, ответил он секунды через четыре.

– Давайте поговорим. – Ютака Ходзё говорил спокойно, смотрел перед собой уверенно.

Видимо, активировал какие-то расширения, индивидуальные, сконструированные персонально под себя – сообразил старший Асада.

Всё-таки патриарх клана Ходзё, хотя и на этапе возрастной деградации. Может позволить и не такое.

Вслух же финансист выдержал паузу, недовольно вздернул верхнюю губу, свел брови вместе и снисходительно уронил:

– А ЗАЧЕМ?

Пару секунд дед удивлённо таращился на собеседника, согревая душу Ватару и наполняя её таким целебным злорадством.

– Я вам не друг и не родственник. Сейчас чуть поздновато. У меня молодая и новая жена, планы на вечер и собственные дела, – продолжил заместитель Томиясу по финансам.

Он увидел по выражению лица старика, что все его шпильки безошибочно попали, куда надо.

С Ходзё мало кто разговаривал подобным образом (ещё меньше кто мог себе это позволить безнаказанно).

– Лично мы друг с другом не знакомы, – продолжил Асада, неожиданно для себя впадая в благостное и расслабленное состояние. – Раньше не пересекались, разве что заочно. Вы всё ещё усматриваете какие-то основания для беседы? – финальная нота сарказма получилась, как надо.

Ты смотри, насколько иногда мало нужно для счастья, подумал финансист про себя в фоновом режиме. Всё-таки, в низменных эмоциях иногда есть и очень величественные плюсы.

– У нас может быть очень мало времени на урегулирование… м-м-м… – дед без комплексов пожевал нижнюю губу, – некоторых недоразумений. А если мы сейчас не договоримся между собой, то вышедший из-под контроля неуправляемый процесс может опрокинуть… – старик снова запнулся.

– М-да. Тяжело, видимо, заниматься делами, когда альцгеймер и склероз в четыре руки наседают на тебя с двух сторон, – словно ни к кому не обращаясь, издевательски заметил Ватару. – Видимо, во время сильного стресса стандартное расширение уже не годится – потому что не справляется. Думаю, какая-то сосудистая реакция и прилив крови к голове интерферируют, – заботливо завершил он, участливо склоняя голову к плечу и с любопытством передавая ход звонившему. – Цугцванг, – вежливо сдвинул брови вверх-вниз финансист в ответ на вопросительно поднявшийся подбородок Ходзё, передавая ход противнику (удачное слово подбросил сын, который неизвестно как ещё и шахматами заинтересовался. Ты смотри…).

От старшего Асады, разумеется, не укрылся тот факт, что дед задышал чаще и глубже и пару секунд назад покраснел, стараясь обуздать предсказуемые и понятные эмоции.

– Я настоятельно прошу вас отнестись к моим словам серьёзно, – покатал желваки Ходзё по имени Ютака. – В противном случае, мимо вас может пройти что-то очень важное.

Ватару с ничего не выражающим лицом поощряюще опустил и поднял подбородок.

– Вы наверняка в курсе, что ваш сын имел определённые конфликты кое с кем из нашего руководства, на нашей же территории, – бойко заговорил звонивший. – Предполагаю, что вы не можете не знать и о том, что за этим всем воспоследовало. – Дед впился взглядом в более молодого собеседника, тщательно ловя нюансы его мимики.

А ведь он сейчас по-старинке общается, откуда-то абсолютно уверенно догадался Ватару. Никаких расширений из ментального списка – только личный опыт и чисто физиологические впечатления. Расширения, если какие и есть, у него сейчас только от альцгеймера работают.

Хм. Как Маса совсем. Тот тоже вот так же таращится в беседе, демонстративно не имея на руке концентратора.

– Ваши выстрелили ему в затылок из пистолета, – безукоризненно вежливо качнул головой старший Асада. – У него сосуд в голове из-за этого лопнул. Его полностью парализовало. Затем ваши закрепили его на запрещённой законом нейро-растяжке. Говорят, сегодня это эффективнее, чем кости ломать и просто бить – боль гораздо больше, – с интересом добавил финансист, выдерживая покерфейс. – Я ничего не упускаю?

– Вы снисходительно недоговариваете о некоторых интересных обстоятельствах его появления у нас! – с неуловимым возмущением возразил патриарх.

После чего разразился коротким, но очень ярким рассказом.

– Ну, в ответ на вашу экспрессию могу поделиться своими сложностями. Рассказать вам, как моя дочь в психиатрию загремела по вашей вине? Или напомнить, что с ней собирались сделать ваши люди в вашем ресторане, уже позже?

– Если мы будем фехтовать взаимными обидами, то ни к чему не сможем прийти, – бесстрастно предположил Ютака, ровно глядя на собеседника.

– А вы сейчас решили мною поруководить? Как и что я должен говорить? – Ватару даже не изображал удивление, которое получилось естественно и непринужденно. – СТОП! – не дал он вставить и слова. – Вы звоните мне хотя и не среди ночи, но в достаточно позднее время. Вы покалечили моего сына необратимо, затем пытали его. Может быть, даже убили – это пока неясно, – он сознательно чуть сгустил краски. – В госпитале департамента полиции сейчас с этим разбираются… Перед этим вы без малого убили мою дочь, дважды. Я же ничего не упускаю?! – повторил он. – И вы мне сейчас что-то говорите о фехтовании эмоциями?!

– Во-первых, на вашу дочь никто не покушался, – засопел старик. – Это был не более чем эксцесс исполнителя, за который я с самого начала твёрдо собираюсь извиниться. Как бы ни развился дальше наш разговор… Ваша дочь – не план нашей организации. Исключительно инициатива девочки из младшей семьи, с которой ваша Ю абсолютно случайно учится вместе.

Ты смотри, даже имя знает и не забыл, весело фыркнул про себя Ватару.

Финал разговора перестал быть очевидным, а сама беседа где-то начала его интересовать.

Вслух же финансист сказал:

– Благодарю. От того, что покушение было вами неконтролируемым, и исходило от вашей младшей семьи, а не от старшей, мне сразу стало легче. Это в корне меняет моё отношение к случившемуся, как отца девочки! – Ватару картинно задрал подбородок, гротескно выпучил глаза и подчёркнуто внимательно приоткрыл рот (не мигая и не сводя взгляда с собеседника).

– Вы что, просто дурачитесь? – Ходзё непроизвольно подался назад.

– Ну должны же быть и у меня какие-то плюсы от нашего с вами, э-э-э, общения, – пожал плечами старший Асада, возвращая на лицо выражение невозмутимости. – Но вы продолжайте, продолжайте. Вначале вы чуть не угробили мою дочь. Затем угробили сына. Сейчас вы звоните сказать мне о том, что мы с вами не контролируем какую-то гипотетическую ситуацию. Я внимательно слежу за ходом вашей мысли!

– Мы приносим глубочайшие извинения за, хм-м-м, наши недопустимые эскапады в адрес Асады Ю. Вне зависимости от вашей реакции на наши попытки извиниться, мы искренне сожалеем о случившемся. В одностороннем порядке заявляем: это больше не повторится! Что и как бы ни происходило между нашими организациями дальше.

– Первый пункт беседы понятен, – финансист, разумеется, заметил очевидное противоречие и сейчас продолжал развлекаться. – У меня только один вопрос в этой связи.

Старик к этому времени уже справился и с лишними эмоциями, и с удивлением. Потому лишь коротко кивнул.

– Если первым пунктом ваших намерений были извинения за Асаду Ю, почему вы звоните на телефон Гэнки Томиясу? Клянусь: он хотя и видит периодически мою дочь, но между собой они не общаются, – дружелюбно и приязненно поделился соображениями Ватару. – Даже согласись он говорить с вами от имени меня, в личном-то вопросе!.. вряд ли эти заявки на прощение можно было бы назвать адресными. Согласны?

– Если я буду звонить не первому лицу вашей организации, по такому поводу, это не будет соответствовать общепринятым правилам, – спокойно парировал Ютака.

Искренен, машинально отметил финансист.

Другое дело что правила, к которым сейчас апеллировал дед, скорее остались в прошлом, в его поколении.

– Принимается, – озвучил вслух Ватару. – Альцгеймер иногда бывает чертовски выгоден. Как минимум, более чем достоверно свидетельствует о возрасте, когда правила действительно были немного другими.

– Вам доставляет удовольствие издеваться надо мной? – задумчиво и искренне поинтересовался Ходзё, явно ломая какую-то свою, заранее запланированную, схему разговора.

– Боже упаси! – на язык сама собой выскочила фраза Мивако, обожавшей христианство (и, кажется, даже захаживавшей время от времени в их церкви). – Чистого удовольствия нет. Просто пока что счёт четыре-ноль в вашу пользу. А я пока даже приблизительно не представляю, как его сравнивать. Вот и несу, что бог на душу положит (черт, снова обороты Мивако. Или Масы?).

– Как вы смотрите на то, чтобы мы перестали пикироваться и проверять друг друга на прочность? – ровно предложил патриарх не дружеского клана. – Предлагаю воспользоваться стандартной схемой для такой беседы. С учетом того, что в кресле номер один вашей организации сейчас находитесь вы, собственной персоной.

– Протокол намерений? – лениво поинтересовался старший Асада в ответ. – С каждой стороны? Затем – протокол разногласий?

– Да.

Финансист на короткое мгновение задумался.

– Знаете, Ютака, – невежливая форма обращения вырвалась сама собой, на автомате. – У меня есть определённый соблазн согласиться, чтобы выяснить ваши планы. Но это было бы где-то непорядочным. А мнением о самом себе я весьма дорожу. Потому скажу так: у моей организации, а также семьи, отсутствуют вообще какие-либо декларируемые намерения в ваш адрес.

– Ой ли? – недоверчиво изогнул бровь старик. – Хотя и выглядит как правда. Судя по вашему лицу…

– Так правда и есть потому что, – равнодушно ответил Асада-старший. – Тут такой фокус: мы с вами абсолютно не пересекаемся географически, с сегодняшнего дня. Вы просто не знали об этом.

Ходзё мгновенно напрягся. В его возрасте было бы странно не уловить главного подтекста.

– Вы – люди большие, уровень префектуры, метите на национальный. А мы – малыши-коротыши, нам и нашего муниципалитета много, – продолжил Ватару спокойно. – Вне зависимости, буду ли я в кресле, или Гэнки быстро поправится, стратегия Джи-Ти-Груп не изменится. Мы любим свой дом; нас устраивают его границы и расширяться мы не будем. Ну, географически, по крайней мере. В отличие от вас, лавры Потрясателя Вселенной нам не нужны. Нам хватает и чашки риса с куском рыбы; мы не амбициозны.

– Вы сейчас оставляете за кадром тот момент, что такие планы могут быть у нас, – теперь старик глядел на оппонента уверенно, с видимым облегчением принимая смену тональности беседы. – И как-будто демонстративно заявляете: наши планы вас вообще не интересуют. А что, если они краем задевают и ваши?

– В нашем муниципалитете? – многозначительно и насмешливо поднял бровь старший Асада, выделяя местоимение интонацией. – Ваши планы? Я вас умоляю. Как бы тут сказать поделикатнее… Вы не обидитесь, если я скажу, что в моём доме ваших интересов нет? – он снова выделил слово тоном.

* * *

Ютака тяжело посмотрел на то место на столе, над которым еще минуту назад висела голограмма правой руки Томиясу.

– Ну что? – подал голос в тотчас открывшуюся дверь старший сын.

Он оставался снаружи потому, что знал: отец подобные дела ведет исключительно, как встарь. Во время разговора, в комнате не должно быть никого.

– Томиясу действительно не у дел, – закусывая нижнюю губу, сообщил старик. – Его вызовы принимает заместитель, Асада.

– Ну, мы это знали, – деликатно напомнил вошедший.

– Война, – без предисловий ответил сразу на все вопросы патриарх. – Мне действительно было нечего ему предложить.

– А когда ты намекнул ему, что мы можем поговорить и с позиции силы?

– А он сказал, что в своём муниципалитете они никакой силы не боятся. А наружу дергаться не собираются, по крайней мере, в этом поколении.

– Война. – Задумчиво проговорил и сын через долгие полторы минуты полного молчания.

– Да. Собирай на завтра народ по первому списку. Эти Джи-Ти-Груп хоть и коротышки, если сравнивать с нами, но я пока абсолютно не представляю, как их выковыривать из их раковины.

– У них настолько сильные позиции в муниципалитете? – старший сын большинство времени занимался другими проблемами и был не в курсе политических раскладов.

– Он, видимо, имеет какие-то козыри в связи с выборами, – предположил представитель почти ушедшего (в силу возраста и естественных причин) поколения руководителей гуми.