Текст книги "Алекс и Алекс 5 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Если будет что-то потенциально опасное для тебя в ходе разговора, я лично воспользуюсь правом вето Ассамблеи. – Наша малолетняя юрист уверенно касается моего запястья. – Ничего не бойся!

Самое интересное, что майор за её спиной имеет какое-то своё мнение по поводу происходящего, но по каким-то причинам не спешит его озвучивать.

Ладно. Хорошо, чип работает. Посмотрим, что дальше.

Глава 9

– Мне очень не нравится то, каким образом вы ориентируете фигуранта, госпожа Хаас. – Вроде бы нейтрально, но на самом деле с явно слышимым негативом роняет федерал.

– Мне тоже очень много чего не нравится, – вздыхает Анна. – А Ассамблее не нравится еще больше. Будем пикироваться и фехтовать собственными амбициями?

Ситуацию снова сглаживает муниципал, который наподобие боксёрского рефери влезает между спорщиками и примиряюще машет руками.

– Дирк, давай я начну? – мягко предлагает он.

Затем, не дожидаясь ответа майора, тут же разворачивается ко мне:

– Алекс, во избежание возможно кривотолков, я – капитан службы дознания нашего муниципалитета. Я уже успел…

– Могу услышать ваше имя?

– Капитан Мах, – после практически незаметной заминки представляется он.

Да ну! Он что, стесняется собственной фамилии? Интересно…

– Я, как вы понимаете, успел ознакомиться с вашим личным делом в Корпусе, в открытой его части…

Ничего себе. У моего дела ещё и закрытая часть есть? Надо будет поинтересоваться у Бака – любопытно же.

– … в том числе, и с исками, подданными вашим законным представителем сразу по целой серии нехороших статей, – он рефлекторно косится на нашу блондинку. – Включая иски в адрес муниципалитета.

Ты смотри, кто-то ещё из этой служивой братии что-то делает… Даже готовился к разговору.

– Ай, ладно, чёрт с ним! – он как будто что-то прикидывает про себя, затем берёт у стены ближайший свободный стул без спинки и, как ни в чём ни бывало, усаживается рядом со мной. – Так удобнее! Я начну с конца. Алекс, лично мне очень не нравится то, что сейчас происходит в Муниципалитете…

– Капитан, если вы пришли надавить на мой патриотизм, то мимо. Ничего не скажу лично в ваш адрес, вы очень сильно похожи на наредкость адекватного человека. Но в адрес любых государственных образований у меня стойкий иммунитет, включая муниципальные. Я уже оценил, что вы стараетесь делать свою работу максимально качественно и на личном уровне не испытываете ко мне никакого негатива. Плюс, имеете чёткие указания непосредственного начальства и кого-то ещё: максимально сглаживать все острые углы в беседе, насколько это только возможно. А с Хаасами вы однозначно предпочтёте не ссориться скорее, нежели затеете революцию в своём ведомстве.

– Полностью Хаасам подконтрольном, – якобы про себя ворчит федерал, демонстративно говоря в сторону и ни к кому не обращаясь.

– Это вы когда успели обо мне столько узнать? – сбивается с шага Мах. – Или вы заранее наводили справки?

Чёрт, кажется, без Алекса лучше не использовать кое-какие моменты. А то попадаешь, как баран на прогулке в волчью стаю.

До этого момента капитан был настроен нейтрально-плюс, с потенциалом быстрого перехода в позитив. Сейчас его эмоции горят розовым огнём подозрительности и пурпуром сдерживаемого негатива.

Ничего себе. Это чем я его так напряг?

– Я вас вижу впервые в жизни, если иметь ввиду сегодняшний день. Справки о вас ранее не наводил, ибо не планировал, что всё так окончится, – указываю взглядом на фиксирующие браслеты. – Соответственно, не подозревал о вашем существовании и понятия не имел, что мы с вами встретимся. Как и о том, что из всей службы пришлют со мной общаться именно вас; вы ж не единственный сотрудник на вашем этаже? Более того: на личном уровне мои потери за сегодня очень близки к тому, чтоб сделать мою жизнь не имеющей какого-то дальнейшего смысла для меня лично. Что до вас, у меня просто имплантирован чип. В его настройках есть и калибровка шкалы эмоциональных тонов собеседника, и автоматический маркер вашей достоверности, и многое другое. Включая подсказки по наиболее вероятным сценариям вашего бэкграунда. Я просто вижу, с кем разговариваю, и что испытывает человек напротив меня.

Федерал озадаченно присвистывает и моментально меняет цвет. В том смысле, что из фиолетово-бордового презрения пополам с агрессией моментально окрашивается в зелёный цвет любопытства.

Спасибо Алексу за программы, чё. Когда выберусь отсюда, обязательно в церкви пару свечей за него поставлю…

– Ваш чип в деле указан нерабочим и неактивным, – озадачивается Мах.

Хаас презрительно фыркает сбоку, нечаянно надувая пузырёк слюны между губ.

– Армейское дело… – деликатно вставляет майор сзади. – На вынос…

– Ладно, это всё неважно, – капитан решительно рубит рукой воздух. – Алекс, мы с коллегой готовились к этой беседе. Потому все самые неудобные вопросы вам буду задавать я. Вопрос номер один. Исходя из каких соображений вы без разговоров застрелили Саяру Исфахани?

– Как вы технично обходите момент попадания армейского ствола сержанта Кайшеты мне в руки, – надеюсь, моё лицо сейчас похоже на безэмоциональную маску.

Без соседа контролировать мимику оказывается много сложнее: не успеваю работать со всеми иконками прикладных программ на внутренней панели.

Похоже, придётся осваивать управление интерфейсом заново, как новую технику нового вида спорта.

Я только сейчас начинаю в полной мере понимать, какое огромное количество операций походя исполнял Алекс.

– Я спрашиваю лишь о тех событиях, которые мне интересны, – изображает улитку в ракушке муниципал. – Гибель сержанта и нападение на вас находятся за пределами моих задач. Без деталей.

– Выгодная позиция, – пожимаю плечами в положении лёжа. – Знаете, у меня не получилось так классно, как у вас, провести черту между одной попыткой меня убить – и последовавшей сразу за ней второй. Хоть и другими людьми.

– Вам что-то известно о покушавшемся? – абсолютно на рефлексе выдаёт федерал.

И мгновенно жалеет о собственных словах, мысленно костеря себя на все лады. У него есть какие-то инструкции по этому поводу и он заметил, что я это тоже понял.

Ровно через секунду он окрашивается вообще в бордовый цвет, но в этот раз ненавидит по большей части себя. Интересно, за что?

Я, конечно, далеко не Чоу, но ослаблять уровень критичности собеседника сейчас как раз на них и тренируюсь. Возможно, его бессознательная оговорка – результат именно моего небольшого вмешательства. Это надо будет подтверждать экспериментально.

– Смеётесь? – отвечаю майору после театральной паузы.

Назвавшийся Дирком федерал неожиданно сдаёт назад, примирительно вскидывая ладонь и зажмуриваясь. Затем почти вежливо просит:

– Ответьте, почему вы начали стрелять? Это может быть важно не только для нас.

– Майор, бросьте. Я достаточно откровенно открыл карты с самого начала беседы, – в этом месте непроизвольно морщусь, так как раненную ногу простреливает будто удар током. – Я чудесно вижу, что вы мне ничего не сделаете, по крайней мере, пока власть в Муниципалитете не переменится.

– Чего может и не произойти, – дотошно вставляет Анна, наматывая волосы на палец.

Интересно, это у неё специально отработанные жесты? Чтоб казаться недоразвитой малолеткой и выглядеть неопасно до самого последнего момента? Надо будет спросить её, а то навскидку не видно.

– Стрелять начал по одной простой причине. Здесь, на кафедре одной специальной подготовки, майор Стоун чётко учит: в боевой обстановке всё, что может являться потенциальной угрозой, автоматически приравнивается к официальной угрозе. Госпиталь в момент моей стрельбы находился в первом режиме, – я понятия не имею что за режим, но по оговоркам окружающих уже давно понял, что это словосочетание оказывает на всех магическое воздействие. Плюс Бак наказывал упирать именно на это. – Я до этого был ранен, также на территории Корпуса, и в медсектор попал не зубы лечить. Ранен был специальным средством, находящимся в закрытом федеральном резерве. Капитан Карвальо официально сообщила мне об этом, под роспись, в момент принятия меня на излечение.

Муниципал почему-то слушает это всё рассеяно и вполуха, в отличие от федерала, который снова начинает сердиться.

Да что ж он такой негативный-то? Ему-то с чего печалиться?

– Я не особо силён в военной юстиции, но о постановке парного поста охраны кланом Хаас под дверями сектора меня также уведомили. – Киваю в сторону Анны, которая двигает подбородком вниз-вверх в ответ. – Согласно примитивных процедур первого режима, обо всех посетителях, будь они законными, мне в начале сообщает моя охрана. В данном случае это были бы представители клана Хаас. Чего не произошло.

– Вопрос снимается. – Неожиданно прорезается Мах.

– А если бы я вас спрашивал чуть иначе? – загадывает ребус зелёный от любопытства Дирк.

Который уже абсолютно не красный. Хм, никогда не встречал людей с такой переменчивой гаммой эмоциональных красок. Кстати, у него, получается, высокая скорость обменных процессов.

– Если бы вы спрашивали иначе, я б настаивал на семнадцатой поправке и требовал внесения в протокол дословно следующего: являясь по статусу военнослужащим либо приравненным к таковому, находясь в боевой обстановке либо приравненной к таковой – а первый режим госпиталя это она и есть – я имею право на действия согласно одному из уставов сухопутных войск. Курс кафедры права Корпуса. – Чуть подумав, добавляю. – Кстати, это единственный теоретический курс третьего этажа учебного сектора, который вспоминает майор Стоун на практических занятиях. Периодически утверждая, что даже от говноедов в жизни бывает польза, это дословно. Могу задать встречный вопрос? – обращаюсь к федералу.

Он медлит. А я спрашиваю:

– Что с нападавшим на меня? Он же – предположительный убийца сержанта Кайшеты?

– Пока без комментариев, – бесстрастно отбривает меня Дирк.

– Ассамблея выдаст свою правовую оценку по этому поводу, включая силовую поддержку собственного решения. Если понадобится. – Угрюмо отзывается Анна. – Заявляю вполне официально, от имени председательствующих сейчас в Ассамблее.

Почему-то майор в этом месте моментально теряет запал, из зелёного превращается в синего и задумчиво притормаживает мыслительные процессы:

– Заявление не по адресу. Я – маленький человек, мало что решаю. – После чего поворачивается ко мне, придерживая за плево сидящего перед ним капитана. – Почему вы стреляли так избирательно? Заметьте, я не задаю вопросов по второму убитому.

– Да хоть и задайте. С Мохнатым Ухом всё просто. Я уже ответил на этот вопрос. Всё, что может быть истолковано как угроза, при первом режиме является угрозой. Есть оговоренные процедуры. Вернее, были. Вначале меня должен был предупредить о чьём-то визите тот, кого я знаю. А если к тебе через час после неудачного покушения вламываются люди, которых быть не должно… к тому же, я неодарённый, а там почти у всех были искры, для меня потенциально летальные.

– Почему такой странный выбор целей? – перефразирует вопрос капитан, сбрасывая с плеча руку майора.

– Исфахани по мне врезала инфрой. По идее, датчики медсектора должны были это зафиксировать. Чистая самооборона… Вторая цель была с ней на эмоциональной связи. Я это увидел через чип и последовал требованию устава. В стратегической перспективе, безопасник мне показался более опасным, что ли? Не помню. Был взволнован, а капитан Карвальо утверждает, что ещё и неадекватен.

– Почему не стали убивать Питера Штавдакера и его людей?

– Во-первых, они были не вместе. Когда у вас с кем-то есть общий замысел, причём с теми намерениями, что были у Исфахани, лично мне на эмоциональных пиках это видно. У Штавдакера, как ни парадокс, не было собственного внутреннего намерения убивать меня. А двое его сопровождающих и вовсе не несли никакой агрессии. Теоретически, я мог дострелить Штавдакера. Но я уже один раз участвовал в разборах на Ассамблее и отлично помню правила: если имеет место клановый конфликт между Домами, дворняге типа меня лучше держаться от свары подальше. Просто правила игры. Возможно, сработал какой-то подсознательный маркер в мозгах.

– А о каком конфликте сейчас речь? – федерал непонимающе сверлит взглядом коллегу, сделав шаг вперёд.

Тот чуть мнётся, потому за него отвечаю я:

– В моём присутствии, Питер Штавдакер кастовал плазму против Анны Хаас. Это является однозначным намерением с точки зрения Муниципального Уложения о кланах одарённых. По факту, это как переход границы вооружёнными людьми иного государства. Объявление войны.

– Ну-у, граница с оружием – далеко не всегда война! – отчего-то цепляется к словам федерал.

– А искра против одарённого – всегда, – просвещаю его. – По крайней мере, в этом Корпусе. Учите местные правила, не только федеральные… И кстати, ваш коллега является прямым служащим Ассамблеи, если называть вещи своими именами. Ему не очень удобно отвечать вам на такие вопросы. Что до остального… Знаете, точностью мои решения в том состоянии не отличались. Я и сейчас не знаю, почему его недострелил. Уже сам немного жалею. Но его люди мгновенно легли на пол и всячески демонстрировали, что их можно не бояться. А самого Питера держала на прицеле Анна, в том смысле, что под кастом. Если бы она хотела убить, она бы это сделала. Возможно, у меня мелькнула мысль, что его надо оставить в качестве источника информации.

– Вас не удивило, что Анна вошла к вам одна? Без сопровождающих? – продолжает задавать бессмысленные с моей точки зрения вопросы Дирк.

– Нет. Первой вошла Саяра. Её искра – энергия, со специализацией инфразвук. Меня она дважды чуть не… вывела из строя. Хаас заскочила почти следом, и концентратор на ней почти что дымился. Для моего профиля в Корпусе это всё равно что намазанный кровью след для охотничьей собаки. Было понятно, что Исфахани отработала по Анне и её людям. Те были без концентратора. Где они и что с ними – было ясно по контексту. А что я не ошибся, стало понятно тогда, когда представители Ассамблеи взяли под стражу Питера, упомянув разрешение его родного отца.

– К ДЕЛУ НЕ ОТНОСИТСЯ! – вспыхивает Анна, широко раскрывая глаза в мою сторону красноречиво таращась мне в переносицу.

– Извиняюсь… – говорю исключительно для неё.

– Что было потом? – вздыхает муниципал, отчего-то тоже испытывая досаду.

Хм. Странно. Я не заметил вообще никакой связи между ним и Хаас. С другой стороны, я могу быть не в контексте. Деньги-то этот парень получает от Муниципалитета, не от Федерального правительства.

– Потом все мельтешили руками, держали друг друга под прицелом и ругались.

– Что делали вы?

– Пытался докричаться, чтоб вернули систему жизнеобеспечения сержанту Кайшете, чью капсулу перевернул Питер Штавдакер. Отсоединяя её от системы.

_________

– У юстиции больше нет никаких вопросов? – спрашиваю хмуро ещё через почти час переливания из пустого в порожнее.

– На нашем уровне нет, но я вижу в реестре исполнительный лист на взыскание, с вас пошлина. – Отчего-то расщедривается на информацию муниципал. – Не моя область, но скоро с вами свяжутся из департамента доходов.

– О каких суммах идет речь? – может, скажет.

– Понятия не имею. – С чистой совестью говорит правду капитан и исчезает вслед за майором.

Анна перед выходом делает знаки, что найдёт способ позвонить, но подобно Баку не задерживается. Почему-то, она не хочет выпускать из виду двоих служивых.

Когда все наконец рассасываются, ко мне подходит Камила, молча обнимает меня и несколько минут сотрясает меня и капсулу надрывными рыданиями, напоминая какого-то диковинного умирающего зверя.

_________

Глава 10

Хайке тяжело отвалилась на спину, порывисто выдыхая ставший почти твёрдым воздух.

Она уже знала, что сын пошёл вместе с Саярой в Корпус, решать тот самый, слегка зависший, семейный вопрос. Питер добросовестно, хотя и коротко отписал ей в мессенджере, обозначив намёками, что будет делать и когда ждать с ним следующей связи.

Откровенно говоря, Хайке и в голове не держала (и предположить не могла), что что-то там может пойти не так.

С одной стороны, Питер был официальным сотрудником Федеральной военной полиции. Помимо доступа к информации (что уже очень немало), это давало еще и целый пакет иммунитетов и привилегий.

Ну, до последнего времени давало; а сейчас надо пролистать все новости от Ассамблеи в клановом чате и посмотреть, как изменилась ситуация на текущий момент.

Во-вторых, вместе с сыном шла Саяра. С точки зрения силы искры, девочка была более чем на высоте. Фрау Штавдакер предполагала, что сама подруга сына и была инициатором предстоящего действия, но это как раз было неважно. Тот случай, когда личные пристрастия (вернее, антипатии) урождённой Исфахани (и будущей Штавдакер) полностью совпадают с кем, что выгодно Клану.

Хайке была увлекающиеся натурой и у неё периодически получалось обманывать саму себя, в частности, по мнению мужа. Так было и на этот раз. Голова её каждый раз кружилась от близости Энзи, во всех смыслах, и оттого критичность её восприятия была не на высоте. Подсознательно, она это и сама поняла, тут же абсолютно искренне пообещав себе вникнуть подробнее сразу после того, как…

Видимо, Лютер что-то такое почувствовал в её изменившемся настрое, потому что, точно также отвалившись на спину рядом с ней, сенатор Энзи мечтательно уставился в зеркальный потолок и спросил лежащую рядом женщину:

– Что-то было не так?

– Да Бог с тобой! – не поленилась всплеснуть ладонями фрау Штавдакер, после чего заставила себя перевернуться на бок и поцеловать сенатора. – Всё чудесно… – прошептала она хрипло и весело. – Просто Питер пошёл решать кое-какие вопросы в Корпусе, ну, ты понял?.. А я не стала вникать в детали, потому что именно в этот момент поднимался по лестнице ты.

– Польщён, – ухмыльнулся сенатор. – Но он же обращался и ко мне. Взял у меня пару человек; сам выбирал из тех, кого знает лично. Надеюсь, там проблем не возникнет. Он выглядел очень уверенным.

Именно в этот момент комм Хайке подпрыгнул на прикроватной тумбочке, возмущаясь установленным загодя беззвучным режимом.

После чего установил принудительное соединение с внешней стороны.

Хайке побледнела в мгновение ока: это мог быть только законный супруг.

Наплевательское отношение к ней Пауля последний год и его лояльное закрывание глаз на всё подряд сыграли с ней в этот раз плохую шутку. То, что номинальный глава клана не пользовался некоторыми инструментами (от которых лично она успела отвыкнуть), вовсе не означало, что он забыл о том, что они есть.

«Надо было не оставлять комм активным, пока Лютер у меня», – с запозданием мелькнула у неё как нельзя уместная сейчас мысль.

Голограмма собственного мужа, вспыхнувшая в полуметре от лежавший на кровати пары, абсолютно спокойно обозрела мгновенно покрывшихся испариной любовников и жизнерадостно присвистнула.

– Вот ты где, с-сука, б#я, – весело улыбнулся муж жене. – Кувыркаешься? Другого места, кроме как как наша кровать, найти не могла? – затем хозяин дома бестрепетно перевел взгляд на Энзи. – Вызов от меня получишь через три минуты, через секретариат Ассамблеи. И только попробуй не ответить сразу. В этом случае, из моего дома просто не выйдешь. Обещаю.

Лютер встревоженно покосился на Хайке, но та молчала, закусив нижнюю губу и стыдливо прикрыв обнажённые выше пояса телеса руками.

Как бы ни сложились на деле их отношения в прошлом, женщине только что прямо напомнили: глава Семьи жив и здоров, и с позиции главы Семьи его никто не смещал.

– А ты, тупая тварь, слишком увлеклась… – было видно, что простой, как труба, Пауль хотел сейчас выматериться, но почему-то сдержался от сквернословия в самый последний момент. – Питера арестовали на территории Корпуса. Он два часа назад, своей рукой, от имени всего Клана начал полноценную войну с Хаасами. На виду у всего Корпуса, у кучи свидетелей на глазах, включая технические средства наблюдения. Хаасы, кстати, уже собрали кворум на Ассамблее по этому поводу, я только оттуда. Их официальная Нота у меня в руках.

– Если нужно, я сейчас же подтяну к вашему дому свою охрану! – попытался поучаствовать в разговоре супругов неуместный на этой кровати голый сенатор. – Если мы быстро объединим силы двух кланов…

– Заткнись и мотай из моего дома, – поразительно спокойно, даже не поворачивая головы, ответил Штавдакер-старший.

– Пауль, это очень хорошее предложение! – Хайке уже взяла себя в руки и попыталась деловым тоном сохранить хорошую мину при плохой игре.

Если сейчас, в суматохе, спустить всю остроту эмоций на тормозах – там, глядишь, и получится договориться с мужем… Он слишком примитивен, чтоб она не смогла разрулить и этот момент. Будем надеяться. Тем более, когда она начинала истерить, он всю жизнь моментально сдувался и любил махнуть на всё рукой, лишь бы скандалов не было. Так, надо быстро настроиться на нужную волну. Наверняка получится взять глоткой и на этот раз, надо просто постараться…

– Если мы объединим силовой блок вместе с лютеровским, то… – начала разгоняться Хайке, ускоренно входя в нужное психологическое состояние.

– Заткнись, тупая бл#дь, – выплюнул муж, явно сожалея о сквернословии. – Я не разрешал тебе говорить. Ты что, правда считаешь, что у тебя есть какие-то права в этом доме после всего, что случилось?!

Пауль был убийственно адекватен. Именно это олимпийское спокойствие в такой неподходящий момент больше всего и пугало женщину.

«А если бы он был таким раньше!..» – с запозданием мелькнуло у Хайке.

– Не нужно пытаться перетягивать на себя полномочия главы чужого Клана, по собственной инициативе, если вам их не поручали, – мягко, но с тигриными обертонами в голосе продолжил Штавдакер-старший. – Это вас обоих касается. Для информации: слава богу, Грег Хаас – нормальный человек. И вначале он связался со мной. Все клановые вопросы с Хаасами я с этого момента решаю сам и лично. Энзи, повторяю для персонально тебя: через три минуты ты стоишь на крыльце моего дома, со включённым видеофиксатором своего служебного комма; и мне насрать, будешь ли ты там с голым хоботом или оденешь смокинг. Вызов от меня примешь в ту же секунду, понял? А ты, – он перевел взгляд на жену, и она с полным изумлением первый раз жизни обнаружила в его взгляде лёгкую брезгливость в свой адрес. – У тебя есть ровно пятнадцать минут, чтобы покинуть мой дом. На всякий случай: если у тебя сейчас мелькают разные интересные мысли, касательно раздела того же имущества и прочих прав собственности…

Хайке действительно в этот момент собиралась начинать бороться за материальное, вот прямо сейчас; но Пауль её опередил и не дал сказать ни слова.

– … этот дом будет выставлен на продажу через полчаса. – Продолжил так резко изменившийся глава дома Штавдакер. – Все деньги с его продажи лягут на твой личный счёт, чего на безбедную старость более чем достаточно. С голым задом по миру не пущу, не бзди. Далее. В зависимости от итогов моей дуэли с этим придурком Энзи, наши с тобой адвокаты продолжат дальнейшие дискуссии о разделе имущества клана. Ну и о разводе попутно, это параллельные процессы.

– Пауль, но ведь мы старались не потерять ни сантима всю жизнь… – всхлипнула Хайке, не будучи в силах удержать покерфейс и чувствуя, как земля уходит из-под её ног, несмотря на горизонтальное положение.

– Не говори мне больше «мы». С этого момента нет никаких «мы». Есть только бывшие супруги, которых разведут со дня на день, потому что я приложу максимум усилий и не пожалею денег на это. А Хаас поможет юридическим сопровождением и оформлением всего того, что обычно затягивается. И да, я отзываю у тебя фамилию Штавдакер, Хайке. – Он первый раз за долгое время назвал её по имени. Видимо, и последний. – Если тебе нужно собрать что-то в моём доме, перевести остатки каких-то операционных сумм на личные счета, не могу придумать, что ещё… у тебя есть на всё те самые пятнадцать минут.

– Если не успею?.. – деловито уточнила женщина, тут же меняя планы и прикидывая грядущие изменения в жизни.

Похоже, и правда следовало торопиться.

– Если не успеешь, значит, вылетишь из дома в том, в чём будешь. – С этими словами Пауль отключился.

После звонка теперь уже, считай, бывшего мужа, Хайке рывком поднялась на ноги, оперлась о стол на мгновение, собираясь с мыслями и выстраивая последовательность ближайших действий.

Лютер Энзи, глядя на неё сзади, именно в этот момент почувствовал непреодолимое влечение, сила которого было непередаваема.

Он вскочил с кровати вслед за женщиной и мгновенно, быстро, грубо вошёл в неё сзади. Утыкая её лицом в стол и заставляя вскрикнуть от боли.

– Немедленно прекрати! – возмутилась Хайке и завозилась под ним, пытаясь высвободиться.

Но он не дал ей выпрямиться.

– У тебя три минуты, чтобы уйти. – Всхлипывая от неприятных ощущений, она не оставляла попыток воззвать к его разуму и немедленно прервать крайне неприятную процедуру.

– Неважно, – на ходу процесса махнул рукой Лютер, хрипло выдыхая сзади и наращивая темп. – Двадцать секунд, я успею… не дёргайся…

А Хайке с запозданием подумала: наверняка сейчас рядом с её мужем, которого она никогда не считала за равноценного жизненного партнёра, появилась какая-то другая девка. Уж больно резко он запел по-новому.

_________

– Ты нормально говорил. – Мари обвила руками Пауля Штавдакера из-за спины. – У меня для тебя есть подарок. Вон стоит. – Она указала глазами на простую картонную коробку в углу комнаты.

Мужчина, легко подхватывая её на закорки, сделал два шага и через пять секунд одной рукой вскрыл упаковку.

– Ух ты! Урожай …68 года! – Пауль искренне обрадовался находке, что отчасти не вязалось с его образом главы Клана. – Где достала?!

– Места знать надо, – мягко улыбнулась девушка, прижимаясь виском к его лбу. – Но выпьем после твоей дуэли, хорошо? Волнуюсь, – беззащитно призналась она.

– Пх-х-х, какая дуэль, – пренебрежительно уронил в ответ Мясник. – Лютер забздит, вот увидишь. Э-э-э… пардон, испугается. Сто процентов, он пришлёт посредника и предложит денег для компенсации.

– Уверен? – с сомнением в голосе уточнила шатенка, годящаяся ему в дочери по возрасту.

– Да. Не первый день живу, – твёрдо кивнул мужчина. – Их проблема в том, что они считают меня дураком. А я никогда никого не разубеждаю: лучше потом удивить, чем кто-то будет готов заранее.

Глава 11

Камила ещё какое-то время всхлипывает, прижимаясь ко мне, считай, голыми сиськами, потому что надетое под её халат специальное хирургическое белье от тактильного взаимодействия не предохраняет вообще никак.

– Решила буквально и дословно начинать исполнять завещание Жойс? – намекаю ей, терзаемый противоречием чувств.

С одной стороны, конечно, это очень приятно на уровне физиологии.

Меня даже начинают атаковать смутные сомнения в плане того, что Алекс делал внутри меня намного больше, чем говорил вслух или намекал. Так-то, понятно, что в моём возрасте определённых гормонов в крови больше, чем у молодого оленя в период гона. С исчезновением соседа, на направление и точность моего мышления определённая гормональная активность влияет весьма своеобразно.

До сего момента подобной тестостероновой интерференции в собственный процесс мышления я не ощущал.

С другой стороны, понятно, что в моральном плане близость Камиллы не то чтоб напрягает; просто является не совсем правильным действием именно здесь и сейчас.

– Ты о чём? – Карвальо рассеянно смотрит сквозь меня, хлопая длинными ресницами.

Ну ничего себе у меня ощущения и мысли. Впору теряться в догадках: это Жойс держала меня постоянно в ресурсе, к-хм, технично снимая лишнее напряжение?

Или это Алекс конвертировал излишки моего тестостерона во что-то позитивное?

Если так пойдет и дальше, то львиная доля внутренней энергии у меня будет тратиться на компенсацию собственных нерациональных устремлений.

– Меня твои бубоны настраивают на неконструктивный лад, – взглядом указываю на некую часть мужской анатомии.

Благо, Камила – профессиональный врач. С ней можно не стесняться.

– У меня какой-то гормональный сбой, что ли, – в принципе, поделиться с ней реальной медицинской проблемой будет более чем логично.

– Ты про свою эрекцию сейчас? – непонимающе хмурится Карвальо, наконец прекращая прижиматься ко мне и делая полшага назад. – Да ну, не бери в голову… В твоём возрасте как раз нормально… Я вообще раньше удивлялась, с чего ты такой спокойный; потому что должен был, в норме, реагировать гораздо более бурно… Мы с Жойс даже поспорили пару раз на эту тему… – она проглатывает окончания фраз и говорит отрывисто, словно борясь с подступающими слезами. – А сейчас я тебе, кроме прочего, ещё гормональных препаратов воткнула. Так что никаких отклонений у тебя нет; по крайней мере, с этой стороны. Не переживай.

– А о чём вы с Жойс поспорили насчёт меня?

– Будешь ли ты ко мне подкатывать свои яйца или нет, когда её рядом нет. – Веки Камиллы всё же начинают предательски дёргаться и она по новой прилипает ко мне, продолжая разводить сырость.

Выждав полагающуюся по логике паузу и дождавшись окончания приступа нервов у нашей доктора, возвращаю её к реальности:

– Кстати, не стал говорить при всех. У Жойс сердце бьётся.

– Ты оттуда слышишь, что ли? – словно сбрасывает с себя наваждение Карвальо и, наконец, начинает мыслить мозгами, а не эмоциями и психами.

– Не сразу почувствовал. Около получаса назад мелькнуло, но боялся ошибиться. Ещё и при нежелательных свидетелях говорить не хотел. Слышу, наверное, потому, что ты её всё-таки подключила обратно и задраила наглухо – а в той капсуле нижняя поверхность гладкая, как барабан. Резонатор хороший. Мне вот прямо сейчас и отсюда слышно, если прислушиваться.

Не уточняю, что на всякий случай вкрутил через программу чипа восприятие на полную, по инерции опасаясь очередных сюрпризов. Обжёгшийся на молоке, как известно, дует и на всё остальное.

– Да, там же нейро-сенсор во весь рост, я ж её в нейро-реанимацию разместила, – шмыгает носом бравая капитан по инерции. – Ну, значит, живучая у неё физиология. Если бы мозг ещё ожил… А тебе точно не кажется? – она неуверенно разворачивается в противоположную сторону, словно боясь подходить ко второй нейро-капсуле.

– Сердце бьётся один раз в полминуты, или около того. Редко и несильно, но бьётся. Вместе с биением сердца, ощущается подобие шумов в лёгких, но тут неточно. Разрешающей способности чипа не хватает на идентификацию звука.

– Да ну? – неверяще топчется на месте Камила.

Но в итоге перебарывает себя и решительно садится за свой рабочий терминал.

– Ну да. Кстати, пока ты за компом… Когда ты сможешь освободить меня?

– Да хоть сейчас, – ворчит Карвальо уже значительно более бодро, лихорадочно вчитываясь в поступающую из капсулы Жойс информацию.