Текст книги "Доктор 5 (СИ)"
Автор книги: Семён Афанасьев
Соавторы: Семён Афанасьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава 14
После недолгого раздумья, идти ли сперва по «музейным» залам или звать деда, выбираю второе.
Прохожу насквозь первый корпус, выхожу на открытую площадку (сам ресторан устроен на манер замка, ограждённого высоким каменным забором. Внутри «двора» – несколько построек, различной конфигурации и назначения, с площадками между ними). Там сажусь на скамейку-качели (такая точно есть во дворе родителей Лены) и, после ещё полуминуты раздумий, прихожу к выводу, что сестра права: без деда в этот раз действительно не обойтись.
Дед берёт трубку после шестого гудка:
– Ало! – звучит его недовольный голос (видимо, очков он не надевал, и что звоню я, с экрана не видит).
– Дед, привет, – готовлюсь начинать каяться. В своей несостоятельности. – У меня тут переплёт намечается, без тебя могу не обойтись. Ты сейчас что делаешь?..
Выслушав меня, дед несколько удивляется:
– Подъехать-то могу. Не вопрос. Но что это изменит?
– Есть мнение, что ты – единственный непререкаемый авторитет. Сам знаешь для кого, в данной ситуации. И если ты будешь тут, то сможешь промодерировать всю встречу.
– Что значит «модерировать»? – деловито уточняет дед, явно начиная собираться (судя по звукам).
– Три момента. Первый, чтоб обсуждались только те темы, которые были в списке задач…
– Где список? – сходу перебивает он меня.
– Вышлю тебе на телефон, когда будешь сюда ехать. В такси прочтёшь. Только очки с собой возьми, ладно?.. Второй момент: чтоб никто не высказывался негативно за столом. Ни по какому поводу…
– Если это всё же происходит?.. – снова коротко перебивает меня дед.
– Это может быть только с одного адреса, – деликатно обозначаю цели. – А со своей дочерью тебе виднее, как справляться. Чтоб негатив не цвёл.
– Пока понятно. Что третье? – дед на редкость быстро включился, и вовсю обрабатывает то, что слышит от меня.
Соображает в некоторых моментах он, возможно, и помедленнее нас (возраст). Но и «с курса его не свернёшь», как говорит мой отец.
– Третье: никто из присутствующих не должен говорить беспрерывно дольше двух-трёх минут. Если это происходит, деликатно вклиниваешься и меняешь тему: ты самый старший за столом будешь, тебе можно.
– Бабушке что сказать? – задаёт дед итоговый вопрос, где-то ставящий меня в тупик. – Куда я поехал? А то у меня сейчас тут чтоб вторая Хиросима не началась… На ночь глядя.
С одной стороны, бабушка категорически против, чтоб он выпивал где-то вне дома (ещё и без неё). И отпускать его в кабак с «молодыми» (а наши с Леной родители в их шкале проходят именно по разряду «молодых», не говоря уже обо мне), вечером, в город, ей явно не понравится.
С другой стороны, лично мне сейчас рассчитывать не на кого, а помощь нужна. Я отвык от общения с матерью. А где-то, многое и не учёл. По целому ряду не совсем зависящих от меня причин. Как удержать её от некоторых неконструктивных эмоций, не знаю. А она своим негативом запросто может «поделиться» с окружающими, чего не хочется.
Прикинув всё ещё раз, отвечаю:
– Я бабушку прямо сейчас при тебе наберу.
– Хорошо. Одеваюсь. Отбой, – привычно окает в трубку дед и отключается.
А я набираю бабушку. Чтобы на удивление быстро получить все мыслимые индульгенции на сегодняшний вечер. Включая возможное отсутствие деда до утра: оказывается, они с дедом смотрят разные сериалы.
Сериалы эти идут по разным каналам, но в одно и то же время. И всё бы ничего, но большой телевизору них в доме один. У них между собой, оказывается, распределена очередь: кто в какой день недели смотрит «своё» на большом экране (второй, соответственно, в этот день ютится на кухне у маленького телевизора).
В её сериале сегодня, как по заказу, какая-то кульминация. Но очередь «большого экрана» сегодня деда (а с этим у них строго, соблюдается похлеще устава). Соответственно, отсутствие деда, с одной стороны, освобождает ей большой экран. С другой стороны, после сериала у неё запланирована телефонная конференция с парой знакомых (подруг?) её возраста: будут обсуждать этот самый сериал. Причём, у них это всё распланировано и заранее согласовано. Со стороны моей бабушки, например, это включает занятие удобного кресла в спальне, зарезервированного как раз для этого call-over’а.
А если дома будет дед, то он с дивана (спальня же) будет неодобрительно коситься, громко дышать, периодически насмехаться и ещё бог весть как не давать группе «баб» насладиться, после сериала, перемыванием косточек главным героям, сценаристу, президенту, парламенту министру здравоохранения и далее по списку.
В общем, проговорив с бабулей минут пятнадцать (на уговаривание деда ушло ровно в три раза меньше), выясняю у неё же в конце разговора, что дед за это время уже оделся и вышел.
– Как так?! – только и успеваю удивиться. – Я же ему такси ещё не заказал?!
– Да какое … такси, – явно морщится в телефон бабуля. – На «пятаке» же, у магазина, их в это время, как собак не резаных. До города две тыщщи за место. Салон восемь тыщщь. Его, как старика, довезут за пятёрку, кто-то из молодых.
– И не знал, что у вас такая цивилизация, – присвистываю. – И прямо сфера услуг почти на дому.
– Деньги всем нужны, – философски замечает бабуля. – Извоз от нас в город вечером самое то, что надо: у нас ни ресторанов, ни этих ваших ночных клубов. А молодёжи полно. Где-то отдыхать же надо… Ты адрес-то вашего ресторана ему сказал?.. А то же он к вам в квартиру может поехать.
– Упс… Сейчас наберу. Пока он в машину не сел.
– Да даже если сел, до города полчаса, не боись… Всё, целую, мне пора. – На заднем плане раздаётся громкая музыкальная заставка, видимо, того самого сериала. – Передай ему, чтоб сюда не ехал, если выпьет! Пусть у вас остаётся! – и бабушка отключается.
Созваниваюсь с дедом и ориентирую его по месту прибытия (вернее, его водителя: дед молча передаёт тому трубку, и таксист минуты полторы подробно расспрашивает меня, как проехать к «НАРОДУ»).
За стол до приезда деда решаю не возвращаться: пока болтал с ними по очереди, зашёл в первый зал-«город». Посмотреть действительно есть что, потому, пользуясь случаем, устраиваю сам себе экскурсию.
А меньше чем через полчаса (как раз успел посмотреть ровно десять залов из одиннадцати) звонит дед:
– Мы у выхода. Встречай.
Таксист, молодой парень лет двадцати, берёт предсказанные бабушкой пять тысяч и с места трогается с визгом покрышек, словно профессиональный гонщик.
– Вот идиот молодой, – беззлобно ворчит дед, обнимая меня и хлопая по спине. – Резину ж сносит раньше времени. Хотя, его корыто рассыплется раньше… Ну давай, веди.
– Ты так хорошо выглядишь! – говорю деду, пока шагаем сквозь первое здание, затем через мостик над декоративным ручьем.
Дед коротко постригся и, к моему удивлению, каким-то чудом успел побриться (обычно он этим не заморачивается, бреется только ради конкретных оказий). Свитер и брюки с туфлями надел так называемые «парадные», и сейчас где-то выглядит в стиле чуть не Роберта Сергеевича.
– А как ты побриться исхитрился за три минуты? – не могу удержаться от вопроса.
– Электробритву с собой взял, – дед со смешком хлопает себя по боку, на котором у него через плечо висит маленькая сумка для мелочей. – Подарили в том году, была не нужна. А ты сейчас цейтнот устроил, вот в машине побрился.
– Ты смотри, до чего техника дошла, – присвистываю удивлённо, под смех деда.
*********************
– Это мой дедушка, – через полминуты представляю деда родителям Лены. – Он смог вырваться, составит нам компанию.
Роберт Сергеевич вместе с моим отцом поднимаются, здороваются (отец Лены ещё и представляется по имени). Зоя Андреевна тоже порывается встать, но дед её останавливает поднятыми в воздух ладонями:
– Рад познакомиться, но не нужно делать так, чтоб мне было неловко.
По взмаху официанту, от соседнего стола рядом с нашим появляется дополнительный стул, и мать (рядом с которой занимает место дед), с чуть удивлённым выражением лица чмокает его в щёку:
– А ты какими судьбами тут?
– А что, помешал? – вопросительно поднимает бровь дед, под тихий смех моего отца и незаметную улыбку Роберта Сергеевича.
– Нет, – отзеркаливает удивление мать. – Наоборот… но неожиданно…
Моментально, с появлением деда, мать теряет неконструктивный настрой и превращающается в мягкого, логичного и компромиссного человека.
Жаль, что я ничего не понимаю в психологии. Наверняка это всё имеет какое-то своё объяснение, только не знаю, какое. Попросить, что ли, Лену растолковать лично мне все тонкости этой ситуации? Но всё же, родители – момент интимный. Разбираться с «тараканами» в их мотиваторах – при помощи кого-то ещё – возможно, не совсем и правильно. Даже если это Лена…
Роберт Сергеевич тем временем, переглянувшись с моим отцом и о чём-то перемолвившись с дедом, машет рукой официанту. Через минуту, в дополнение к Courvoisier, на столе появляется бутылка «РУССКОГО СТАНДАРТА».
Дед останавливает вскинувшегося было отца одним движением бровей, открывает бутылку сам (не доверяя это даже официанту), и наливает себе тоже сам:
– Благодарю за попытку, – поясняет он чуть обескураженному бате. – Но ты, вероятно, отвык. Я всегда за собой ухаживаю сам. В некоторых вопросах…
Его последние слова тонут во вспышке смеха, поскольку, повернувшись к отцу, он наливает чуть больше ожидаемого. По самые края, если точно.
Как новоприбывший и самый старший, дед коротко благодарит за приглашение, чокается со всеми (кроме меня) и выпивает всё до дна, нимало не меняясь в лице. После чего, согласно нашей с ним договорённости, берёт бразды правления в свои руки:
– Я чуть опоздал, и не совсем в курсе, пока ещё соображаю… Какие вопросы нам сегодня надо обговорить?
– Вообще, хотели скорее познакомиться, – пожимает плечами Роберт Сергеевич, – и определить порядок обоих дней.
– Что за два дня? – уточняет дед, ухаживая сам за собой и опустошая в свою тарелку блюдо с пловом.
– Первый день – обручение. Ну, помолвка. – отвечает Зоя Андреевна. – Подача заявления. Второй день – непосредственно регистрация.
– А там разве не месяц ждать после подачи заявления? – проявляет осведомлённость мать, но тут же осекается под взглядом деда.
Ты смотри, а ведь работает…
– У нас свои возможности, – деликатно сглаживает углы Роберт Сергеевич. – И некоторые деликатные моменты в наличии. Разнос между датами будет буквально дней пять.
– Ну да, если есть куда торопиться, – многозначительно кивает мать, ни к кому не обращаясь.
– Таня, то не наше с тобой дело. И ничьё, из присутствующих тут, – веско роняет дед, наполовину разворачиваясь к матери. – Кроме Шурика. Позовут если, на том спасибо! И мы, и вы теперь только гости.
– Дети иногда могут необоснованно торопиться, – делает ещё одну попытку мать, но дед полностью поворачивается к ней.
– А где ты их тут видишь? Детей-то? – Дед весьма правдоподобно изображает искреннее удивление. – Все взрослые, самостоятельные. Живут отдельно, кормят себя сами. Или… – дед пристальнее вглядывается в мать, прислушиваясь при этом к себе. – О, хорошо пошла… Тань, или ты тут хочешь о воспитании поговорить? С дистанции в пять тысяч кэмэ? Так давай, я с удовольствием, как твой отец, об этом прямо сейчас побеседую!
С удивлением отмечаю, что неловко в этой ситуации только матери. Зоя Андреевна деликатно погрузилась в свой смартфон. Наши с Леной отцы, сдвинувшись на край стола, что-то обсуждают вполголоса.
Буквально в течение следующих трёх минут, обстановка за столом полностью нормализуется. И родители начинают дружно обсуждать состав гостей, их количество, оптимальное меню.
Мать, периодически подливая себе и Зое Андреевне в бокалы из бутылки с красным вином, по кругу повторяет одну и ту же сакраментальную фразу: «Свадьба – это аттестат зрелости родителей жениха и невесты».
– Слушай, Роберт, – на каком-то этапе до деда доходит порядок цифр. – А это двадцать пять человек на банкете в день регистрации? Или …? Плохо вижу.
– Двести пятьдесят, – отвечает за супруга Зоя Андреевна.
Дед присвистывает:
– Одна-ако! – как будто пародируя какой-то известный старшим момент. – У нас родни немного. НА СТОЛЬКО персон явно не наберётся. Впрочем, сколько раз той жизни, как говорится…
– У нас родни ещё меньше, – передёргивает плечами Роберт Сергеевич. – Но статус, увы, требует жертв. Подробности позже хорошо?.. Тут скорее знакомых у семьи много, плюс Асель и её родня. Она же нам тоже своя и родная, – дед с Асель знаком лично, потому кивает. – А у них народу много. Только их человек двадцать. С их работы столько же. Десятка два, да… С моей работы. Плюс друзья и семьи… В общем, – отец Лены разводит руками. – Вот так двести пятьдесят душ.
– Но это всё решается, – подхватывает Зоя Андреевна. – Если собираемся тут, и просто заказываем по меню.
– Да, место солидное, – оглядывается по сторонам дед. – Пожалуй, годится… Две роты всяко накормят.
– А вы военный? – ухватывается за услышанную деталь отец Лены.
– Подполковник, связь, – нехотя кивает дед. – Но это было давно и неправда.
В итоге, все дальнейшие согласования проходят на удивление конструктивно. На каком-то этапе, нашим с Леной матерям вино ударяет «по эмоциям» сильнее, чем мужчинам более крепкие водка и коньяк, и матери вдвоём, под руку, ведут друг друга танцевать.
– Если не секрет, почему вы сказались бухгалтером? – спрашиваю, пользуясь моментом, у Роберта Сергеевича. – Тем более, отец в курсе? – киваю на разрисованные салфетки.
– Если бы я сказал, кто я, именно в тот момент твоя мать вошла бы в тон противоречия, – посмеивается в ответ отец Лены. – А она только стала успокаиваться к тому времени. Не хотел рисковать. С дедом шикарная идея, my respects. А то лично я уже не знал, как и быть.
Мой отец красноречиво вздыхает, хмыкает, кивает и тянется к бутылке «РУССКОГО СТАНДАРТА» (поскольку коньячная уже пуста).
– О, наконец вы за нормальное взялись, – одобрительно кивает дед. – Серёжа, погоди! Сейчас официанта кликнем. Ты же не будешь из снифтеров водку пить?!
Ух ты. А я и не предполагал в деде таких глубинных знаний этикета. Судя по удивлённому лицу отца Лены, он тоже.
*********************
Ватсап чат.
Лена: Ну чё, живы?! Только отвечай сейчас же, не маринуй! Я б позвонила, чтоб не ждать, но боюсь!
Мелкий: Да. Вполне. Наши матери танцуют. Отцы выпивают. Держи фотоотчёт. #photo
Лена: ух ты 0_0 а как тебе это удалось? Мне моя маманя писала было, что у вас там совсем всё грустно. И беседа плавно катится к мезальянсу, пф-ф
Мелкий: Деда вызвал. #photo #photo Он конструктивно, как старший, выступил в роли модератора.
Лена: ГЕНИАЛЬНО. Нет слов. #большой_палец А то я уже думала, будем расписываться украдкой и втихаря.
Мелкий: Это не моя гениальность. Сестра подсказала. Я почему-то сам не сообразил. Хотя вроде и на поверхности идея, хм
Лена: Вот не надо обесценивать! Твоя сестра – гениальный и святой человек. Дай ей бог здоровья… Спроси у неё, что ей подарить. Ничего не пожалею.
Мелкий: Не вариант: мне она не скажет. Ну, откровенничать не будет, то есть. Сама спроси, вот номер…
*********************
Комитетского «туриста» кэп тут же, после встречи в штабе, переодел в старую робу и погнал на полосу:
– Лучше сразу понять, чего от вас ждать, – скрывать от балласта, что он балласт, никто и не собирался.
Через полтора часа, глядя на то, что от «туриста» осталось, неделикатный кэп нетактично спросил:
– А сколько вам лет-то?! На вид чуть за тридцать, но у нас парковые прапора лучше «ходят»!.. Г-хм, м-да.
После экспресс-тестирования оказалось, что «верблюду» (прозвище за заносчивость) кроме роли как-раз таки тяглового мула доверить нельзя ничего.
Сам выход стартовал через три дня, и рюкзак комитетскому тоже собирали сами (он, видимо, оказался выше таких мелочей. И прибыл, что называется, к самому «балу»). Не долго думая, на него навьючили дрова и жратву – а что ещё доверишь в этой ситуации? То-то и оно. Тем более, дрова нужны были только после того, как караван будет перехвачен. А до того момента, ни о каком «обогреве» не могло идти и речи.
Кстати, смешной курьёз вышел со снарягой. «Турист» с опозданием осознал, что ствола ему в отряде не выдадут. И врубился уже практически перед посадкой. Пытался скандалить, но тут прибежал уже начальник штаба и урезонил гостя: в письменных согласованиях, о его вооружении за счёт армии не было ни слова. А выдавать ствол «левому» человеку, которого мы паровозим первый и последний раз в жизни – вы же сейчас шутите? Может, вам ещё знамя с собой завернуть?
– М-да, это я промахнулся, – ненатурально покаялся отрядный особист. Без какого-либо раскаяния глядя на «гостя». – Извини, это я должен был дооформить… Ну, может подождёшь? Правда, это в лучшем случае несколько часов, с учётом текущего времени суток…
«Турист» только выматерился, зверски глянул на коллегу и порысил к вертолётной площадке: до половины маршрута, группу подбрасывали летчики.
– Ну, … – начштаба с особистом явно хотели пожелать кэпу ни пуха, ни пера, но тот их опередил.
– Идите нахер, – без тени стеснения упредил их тираду кэп и потопал вслед за «туристом».
Вертолётчики выбросили группу на половине маршрута. Далее пёрли в гору на своих, иначе никак. До темноты, слава богу, успели.
«Гостей» с той стороны ждать предстояло до трёх суток, потому расположились капитально. Где-то ниже, в полусутках пути пешком, так же располагалась комитетская группа. Но состояла не из бойцов, а из кабинетных сотрудников, которым предстояло передать гостей, и всё что с ними, после перехвата.
К комитетчику кэп сразу прикрепил Ербола Калдыгулова:
– Бди. Отвечаешь головой!
За следующие тридцать шесть часов, «турист» вымотал из сержанта все нервы. И ведь урезонить по-мужски дебила было никак нельзя: тот был явно злопамятный, и обострять отношения заранее просто не стоило.
Отчасти, утешало Ербола унылое бормотание прикреплённого: случись что не так, бубнил тот, и он окажется наедине с почти взводом басмачей с той стороны, вооружённый только дровами и лыжами.
Комитетчик так потешно сетовал на такую возможную перспективу, что Ербол, впечатлившись представленной картиной, даже где-то простил чужаку и плевки со скального карниза, и этот дурацкий термос с чаем, и многие другие мелочи (за которые самому Ерболу снесли бы голову свои же. Не дожидаясь караванщиков с той стороны).
Глава 15
К счастью, сам караван появился в противоположном конце ущелья уже следующим днём (продолжайся они дольше, фокусы «туриста» даже флегматичный Ербол мог бы в итоге не выдержать). Как и ожидалось, маршрут был этот, и по ущелью шло действительно два десятка навьюченных лошадей (без верблюдов либо иных животных). Сопровождавших, правда, было три десятка человек вместо двух заявленных.
Комитетский, на удивление, повёл себя неожиданно корректно: как и договаривались, он съехал на заднице по противоположному склону и затаился в распадке. Следующие несколько минут толку от него было бы ровно ноль.
Лошади неспешно перебирали ногами. Шагающие рядом люди направляли их хлопками ладоней по бокам, не произнося ни слова. Было видно, что действо и тем, и другим донельзя привычное.
Когда на пути каравана из-под снега выросла фигура бойца группы (Чуня, если совсем точно), и на трёх языках проинформировала путешественников о целом пакете новостей (о нарушении караваном границы; о том, что караван под прицелом; всем лечь на землю в положении «руки за спиной» и так далее по списку, либо будете уничтожены. Время пошло, пять, четыре, три…), два десятка «караванщиков» из трёх принялись послушно укладываться на снег. Как и было приказано.
Третий же десяток, и до этого державшийся внутри каравана чуть особняком, заозирался по сторонам и принялся на все стороны лопотать что-то на хрен пойми каком наречии. Кстати, на азиатов эти люди не походили никак (в отличие от «послушных» двух десятков, явно выглядевших китайцами либо дунганами; для точной идентификации необходимо было проверять обрезание. У каждого. Чего делать, естественно, никто не собирался).
Воинственных намерений, впрочем, никто из остановленных не демонстрировал.
Кэп, споро объявившийся на площадке (после разоружения караванщиков первыми двумя двойками), имел от собственного командования (не путать с комитетскими) и иные, неафишируемые, инструкции. В одной точке пространства и времени сплелись интересы сразу нескольких организаций, каждая из которых имела свои взгляды на будущее.
Спасибо личным запасам, «лишних» караванщиков, от греха подальше, спеленали обрезками строп (коих всегда в избытке) и кэп разрывался между двумя проблемами, которые нужно было решать одновременно: с одной стороны, необходимо было определяться, что за чудаки прут третьим, незапланированным, «неазиатским» десятком (такой вариант предусматривался как самый невероятный, но именно он и сработал: прибывших было больше, чем ожидалось).
А главное – не идёт ли за этим неучтённым десятком ещё какая-нибудь группа? Неясной численности? На бдительность пограничников, уже ясно, рассчитывать не приходится.
Во-вторых, кэп приготовился потрошить чёрные тюки и укладки на каждой нечётной лошади первого десятка (имевшей рыжие пятна). Таких лошадей оказалось целых три, а «угадать» нужную надо было с первого раза (по поводу одного вскрытого вьюка, объяснение «кабинетным комитетчикам», ждущим внизу, было заготовлено; но три вспоротых баула были бы явным перебором).
На каком-то этапе, кэп увлёкся гаданием на кофейной гуще (какая же из трёх лошадей чёрт возьми?!) и чуть было не прозевал важный момент. Когда оговоренное время «удаления с поля» прикомандированного оканчивалось: «турист» уже бойко ехал на заднице по ближнему склону в направлении к группе и иже с ней.
Дальше каскадом произошли сразу несколько событий: кэп, скрытый от «туриста» несколькими конями и бойцами, принял решение, закончил идентификацию кобылы и достал нож (кажется, нужная лошадь нашлась).
Один из задержанных (последний десяток, не-азиаты) в этот же момент подтянул к груди колени, потом как-то взделся на ноги. И, в положении «руки за спиной» мало что не ринулся в направлении к «туристу» (вероятно, приняв того за начальника: только у «туриста» на куртке были погоны со звёздами, ё… Кэп не стал ёрничать на эту тему вначале, поскольку территория была своя. А сейчас смешная деталь так кстати отвлекла лишнее внимание).
«Турист» же, сопровождаемый Калдыгуловым, чуть оторопев от непонятных действий задержанного, споткнулся о собственную ногу (ну, тут неудивительно…) и с размаху повис на подскочившем караванщике, который «не-азиат». Тот побледнел, широко раскрыл глаза, пробормотал «Ш-шаэтан!» и зачем-то повторил упражнение Зидана, но уже на «туристе»: со всего маху врезал тому лбом (правда, не в грудь, а в лицо, поскольку был одного с комитетским роста. А руки были зафиксированы в положении «за спиной»).
Комитетский "турист" сверкнул звёздами на погонах и упал спиной назад, как подрубленный.
Сержант Калдыгулов широко раскрыл глаза (почти сравнявшиеся от удивления по размеру с глазами бодливого караванщика, не смотря на иную расу) и без промедления впечатал правый локоть в висок неожиданному дебоширу. Буркнув себе под нос:
– Щещен а…
Дебошир предсказуемо повалился на снег рядом с комитетским.
– Е*ать-колупать, – удивился следом за Калдыгуловым увиденному кэп, не упуская при этом главного: нож в его руках уже аккуратно вскрывал замотанную кожей поклажу на рыжей лошади. Которую далее надлежало, не привлекая внимания, доставить в свой отряд. Как и оговаривалось…
– Не уследил, тащ-капитан! – счёл необходимым объясниться Калдыгулов (деликатно повернувшись к орудующему ножом кэпу спиной). – Этот, – кивок в сторону загорающего на спине «туриста», – слишком прыткий! Я наблюдаю и страхую, как вы сказали! Со своей точки! И не понял, когда он без команды вылез: должен же был лежать внизу, до нашей команды. – Калдыгулов чувствовал за собой косяк, но не до конца понимал, как лично он должен был ограничивать энтузиазм прикомандированного.
– Всё в порядке, – милостиво подвёл черту в теме кэп. Благополучно извлёкший из баула то, что было нужно. – Приводи в чувство обоих, особенно «туриста»: надо срочно определяться, что за это за третий десяток. Лишний.
Ввиду неожиданного развития событий, кэп чуть нарушил инструкцию и прямо с места вышел на связь со своими. Кстати, выданный именно в этот «поход» комплект аппаратуры оперсвязи (второй, личный командирский) был явно не из обычных закромов и позволял болтать голосом прямо с начальником штаба.
Доложив о третьем, незапланированном, десятке караванщиков, кэп подытожил:
– Не азиаты. Наводка «соседей» «левая», это вообще тот ли караван? А то я уже тревожусь. И приданный ваш тут с одним неучтённым из каравана уже что-то не поделил, – кэп деликатно опустил детали, понимая, что по возвращении комитетский априори будет в роли оправдывающегося. Что уже изначально проигрышная позиция, случись вдруг взаимные претензии: чего вылез? Как тебя связанный человек-то вырубил? Да ещё на задаче.
– Да и хер с ним, – отмахнулся начштаба, – живой же? Ну вот и хер с ним… Н А Ш Е на месте?
– Так точно, но что тут делает третий десяток людей? – пытался прояснить неизвестные детали кэп.
Однако начштаба уже утратил интерес ко всему прочему, явно пребывая на волне радужного позитива:
– Вот приводи в чувство этого звездоносца, – имелся ввиду явно «турист», – пусть он и определяется! Кто такие, откуда, что с ними делать… Это вообще их наводка. Мы свою задачу выполнили. Полностью, – начштаба многозначительно подчеркнул интонацией последнее слово и отключился.
Приведённый в чувство «турист» первое время задумчиво таращился в горизонт, не фокусируя зрения. Затем, понукаемый кэпом, развил бурную деятельность. Во-первых, связался со своими (сидевшими на полдня пешком ниже по склону), призвав их к себе наверх. Во-вторых, после сеанса связи, уныло сообщил кэпу, что «свои» будут выдвигаться только к завтрашнему обеду в лучшем случае – погодные условия и инерционность.
В-третьих, про третий «лишний» десяток ничего не знало и начальство «туриста». Посему, с этим десятком надлежало внести ясность лично, срочно и на месте: а то мало ли что.
«Туристу» для его секретных задач отвели наспех разысканную пещеру в трёх сотнях метров и выделили Калдыгулова в придачу с ещё одним бойцом (от греха подальше).
А вот в связи с намерением «туриста» начать опрос прямо тут, обнаружилась нешуточная проблема: при попытке отделить кого-то от «не-азиатского» десятка (исключительно для опроса, кстати), весь десяток голосил, бился в истерике и шумел так, что кэп лично вынужден был махнуть рукой Ерболу и отвести комитетского в сторону:
– Слушай, я не знаю твоих раскладов, но тут старший не ты. – Кэп пристально впился взглядом в переносицу собеседника, который и не думал возражать. – Вот шуметь на всю округу не надо! Как будто вас всех тут в жо*у е*ут… Мне их всех исполнить проще, и потом отписаться в штабе! Чем ждать, кто за ними следом может идти и на этот шум болезненно среагировать. – Кэп многозначительно посмотрел на комитетского, намекая, что за одним неспрогнозированным десятком вполне следом может идти и другой. Но уже совсем иначе экипированный и даже местами вооружённый.
– Так а я что, – задумчиво принялся оправдываться собеседник. – Ты ж сам видишь, бурлят на ровном месте.
– Бурлить начали после твоих действий, – отрезал кэп. – Нам на выходе базар не нужен. Ты как-то аккуратнее решай вопрос с беседами, – продолжал напирать кэп. – Твои подойдут, почитай, через сутки. А за это время… – Кэп деликатно оставил за кадром тот факт, что из кабинетных коллег комитетского подкрепление было ещё то. Несущественное, одним словом. – В общем, в наших делах, – кэп красноречиво посмотрел на комитетского, – шуметь на выходе категорически неправильно. Делай что хочешь, но ор уйми.
– Понять бы ещё, что они говорят, – сконфужено признался собеседник, оценивший деликатность кэпа. – Я их не понимаю, даже близко.
– Так бы сразу и сказал, давай разбираться, – кивнул кэп, поскольку задача и перспективы приобрели какие-то читаемые конфигурации. – Ербол, ко мне! Понимаешь их хоть чуть? – кэп указал подскочившему Калдыгулову на третий десяток, вопросительно подняв бровь.
– С пятого на десятое, – кивнул Ербол. – Если медленно будут говорить, и бумагу с карандашом взять, объяснюсь. Через письменность, на крайний случай. У них диалект какой-то, плюс фонетика никак не классическая. Говорят, как с х**м во рту. Извините…
– А что за язык-то?! – взвился в воздух комитетский в свете открывшихся перспектив.
– У меня классический фарси был в институте, – флегматично отозвался Калдыгулов. – А они говорят на каком-то таджикском или афганском диалекте, я не очень понимаю на слух. Но если говорить медленно, и дать время, то всяко объяснимся. В худшем варианте, через письменность.
Комитетский смотрел на Калдыгулова широко открытыми глазами настолько неповторимо, что кэп счёл нужным пояснить:
– У Ербола мать оттуда, от соседей; а отец наш. До двенадцатого года, они жили там. А он там три с половиной курса в институте востоковедения отучился. В армию у нас пошёл, когда переехали по репатриации. Потом у нас и остался.
– Всё равно у нас же института востоковедения нет, – второй раз за минуту флегматично пожал плечами Калдыгулов. Но что он шутит, из двоих офицеров понял только кэп.
*********************
Как оказалось, перепуганные не-азиаты испугались то ли физического насилия, то ли вообще расстрела. Говорить хотели только с начальством прикомандированного (сам он их чем-то не устроил), вести себя обещали смирно, и впоследствии никаких проблем не доставили.
А боднувший комитетского товарищ, оказывается, просто обознался (плюс пребывал в лёгком наркотическом опьянении, как пояснил один из десятка). Плохого ввиду не имел, просто дурак… Испугался, когда «турист» обниматься полез.
*********************
Роберт Сергеевич с дедом отошли куда-то курить: первый, под неодобрительным взглядом своей жены, «расчехлил» коробку с сигарами, вопросительно взглянув на деда и отца. Отец отрицательно покачал головой, а дед потёр руки.
Наши с Леной матери через минуту тоже переглянулись между собой, взяли сумочки и направились в противоположном от мужчин направлении.
Я, пользуясь моментом, не удерживаюсь и решаю спросить отца:
– Батя, можешь пояснить, чего мать так себя вела? И почему ты сидишь, как воды набрав?
– Да у нас личные разногласия кое-какие, ещё оттуда, – мнётся отец (а я вижу, что он явно что-то не договаривает). – Но это даже не главное… Если ей вожжа под хвост попала, я уже не пытаюсь встревать, – признаётся отец.
