Текст книги "Доктор 5 (СИ)"
Автор книги: Семён Афанасьев
Соавторы: Семён Афанасьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Семен Афанасьев
Доктор 5
Глава 1
– Ты, что-ли, нервничаешь? – Лена, фонтанируя энергией, своими настроением и поведением напоминает фокстерьера.
О чём ей тут же в лоб и сообщаю.
– П-хе, завязывай, – она воровато оглядывается по сторонам и припечатывает меня ладонью чуть пониже спины. – Нам ли быть в печали?
– Да я не в печали, просто немного не по себе, – задумавшись на секунду, решаю откровенно высказать всё, что чувствую и думаю. – Знаешь, вот бабка с дедом родня. Вернее, именно их я как родню ощущаю. Со всех сторон. А вот… – не договариваю, вместо этого указывая взглядом на табло.
На котором диспетчерская служба аэропорта сообщает о том, что ожидаемый нами рейс задерживается на полчаса.
– Логично, предсказуемо, но не смертельно, – отмахивается Лена, дёргая меня за рукав в сторону фудкорта. – Мелкий, эмоциональные связи – вещь такая. Хитрая и с подковыркой. Они, эмоциональные связи в смысле, часто и образуются против нашей воли, и рвутся иногда неожиданно невовремя. А в твоём случае всё как раз более чем понятно… Пошли пожрём? – безо всякого перехода завершает пассаж она, направляясь в сторону ближайшего ресторана. – Как раз успеем за полчаса. А насчёт родни ты не парься; я же с тобой.
– Не буду язвить на тему некоторых особенностей молодых беременных девочек, – хмыкаю себе под нос, передвигаясь у неё в кильватере. – То, что ты рядом, ещё нужно оценить правильно: а стабилизирующий ли это фактор или наоборот? Хе-х. Попутно: вроде же недавно ели?
– Молодой растущий организм требует, – Лена назидательно поднимает вверх указательный палец.
Не уточняя, чей именно организм и чего именно требует.
– Или ты за финансы жлобишься? – изображает змеиную улыбку она, явно от нечего делать.
– Хм, а цены тут и правда ещё те, – вынуждено констатирую, погружаясь в меню.
– Ну а что ты хотел, монополия, – пожимает плечами Лена. – Замешанная на админресурсе… Впрочем, спасибо и за это. Сейчас слона готова съесть.
– Слушай а это вообще нормально? Тебя не рано ли на еду пробивать начало? – интересуюсь через две минуты, после того, как местный официант принимает у нас заказ.
– Ты просто раньше не обращал внимания, – смеётся моя половина. – Я всегда поесть любила. Сейчас ем, как обычно. Это ещё не жор, вот дальше посмотрим, что будет…
– Хм, ну, как скажешь.
Пережидаем минуту в молчании, пока официант подаёт на стол.
– Так что конкретно тебя беспокоит? – вопрошает через минуту Лена, возобновляя прерванный разговор и набрасываясь на поданную еду.
– Не могу заставить себя не испытывать досады, – выдаю, точно сформулировав испытываемые ощущения.
– А на какой предмет досада?
– Времени жалко. Ощущение, что едут чужие люди, на которых нужно тратить свой самый дорогой ресурс.
– Ну-у-у, тут не поддержу, – качает Лена головой с набитым ртом. – Неконструктивно ибо. – Она кивает мне кивает на бутылку с соком, из которой я ей тут же наливаю.
– Продолжай, – напоминаю через полминуты, поскольку моя половина, кажется, полностью сосредоточилась на еде.
– А что тут пояснять? – пожимает плечами она, продолжая жевать. – Есть такое понятие дисциплина. Родственные обязательства, по большей части добровольные, но ведь и не только. И учти вот ещё что. Родня – это далеко не всегда кайф и удовольствие. Это ещё и во многом обязательства. Как бы ни было, жизнь-то дали именно родители. И твой старт, в материальном плане, именно они обеспечили на уровне, который гораздо выше среднего. А у тебя – какие-то недосказанные претензии по поводу разорванного эмоционального контакта. Нет, твои претензии местами обоснованы, – Лена предостерегающе поднимает руку, останавливая мой ответ. – Но лично я тебе очень советую поменьше циклиться на своих претензиях и негативе. Целее будешь. – Лена назидательно поднимает указательный палец, направляя его в сторону моего лба, затем указывает на пустую тарелку и показывает официанту пальцами, чтоб повторил. – Это не так безболезненно и смешно, как кажется на первый взгляд, я о твоём впадении в негатив, – что-то в её словах заставляет меня прислушаться вначале к ней, а потом к самому себе.
– А оно само, – говорю после паузы, кое-что обдумав и прокрутив в голове воспоминания за последнее время. – Смотри: когда я чем-то занимаюсь, то всё в порядке. А стоит только попытаться войти в состояние отдыха – как у меня почему-то растёт раздражение внутри. Я-то справляюсь. Пока что. Ну, и надеюсь, со стороны не видно и на окружающих не сказывается, – в этом месте вопросительно смотрю на Лену. – Но пугает тот момент, что оно не просто не проходит, а еще как бы и учащается.
– Оба-на, – присвистывает Лена и задумчиво смотрит на меня. – Новость. Я по тебе не замечала. И что, прям до усиления тревожности, ещё и регулярно?
– Вот самому смешно, – с удивлением продолжаю прислушиваться к самому себе. – Но печалит как регулярность, так и возможный худший вариант: это если оно в мозгах каким-то образом депонируется, а потом вдруг как прорвёт? В неподходящий момент, да ещё и на близких?
– Слушай, Мелкий, а ведь психозы так и начинаются, – пронзительный и оценивающий взгляд Лены заставляет меня сосредоточиться и по новой прогнать собственные ощущения.
– П-хаа, расслабься, – Лена громко хмыкает, опустив взгляд в стол (впрочем, рядом всё равно никого нет). – Видел бы ты своё лицо… Пошутила я! Неудачно. А если серьёзно, то я наоборот ждала – когда же тебя накроет. Удивилась только, что сам почувствовал.
– Крепкая, надёжная, контролирующая себя психика – один из главных инструментов будущего врача, – аккуратно пробую на вкус свои собственные слова. – Но не понятно, что с этим делать. Стыдно признаться, но есть опасения, что само не рассосётся.
– Всё имеет свою ресурсность, всё изнашивается, – философски пожимает плечами Лена. – Ты достаточно немало на себя взвалил. И вывез на себе тоже немало. Не сочти за комплимент, потому что это не он… Это не комплимент, оценка, – поясняет Лена.
– Рекомендации будут? – уточняю на всякий случай, поскольку она не спешит продолжать.
– Будут, куда без них… но только отойдём чуток от стандарта. По идее, полагается с тобой вместе докопаться до причины такого твоего состояния. Потом перебирать терапии, до тех пор, пока одна из них не сработает. – Лене приносят повтор опустевшей тарелки, и она на какое-то время замолкает.
– Но мы этим путём не пойдём? – напоминаю о себе через минуту. Когда и вторая тарелка показывает дно.
– Не-а, – беспечно качает головой Лена. – Не пойдём. Копаться в тебе было бы нужно, если бы либо я с тобой не была знакома близко. И если бы лично мне требовался полноценный анализ причин и следственных связей. В твоей голове.
– А оно тебе не нужно? – снова уточняю на всякий случай.
– А оно мне не нужно, – повторно кивает Лена. – Оно и так было понятно давно. Странно только, что тебя на столько хватило…
– Либо? Был второй вариант.
– Либо – если бы у меня стоял вопрос, а будешь ли ты следовать моим рекомендациям? Как вариант: либо будешь игнорировать мои рекомендации только потому, что у тебя нет мне стопроцентного доверия.
– Не буду, – сразу вношу ясность. – Игнорировать не буду, соблюдать наоборот буду.
– Ну вот. И зачем тратить время на ненужные копания… В общем, рецепты до неприличия простые. Но, как ни странно, не менее действенные. Когда ты последний раз высыпался?
– Шутишь? – только и хмыкаю в ответ. – Давно…
– Вот. Это – раз. Сон не менее восьми часов в сутки. Это важно. – Лена редко бывает такой серьёзной, потому кивком подтверждаю, что услышал и прислушаюсь. – Какие ни есть личные данные, но ты ещё растёшь. И физиологии никто не отменял. Это понятно? Мелкий, не нагнетаю, но физиологические изменения в мозгу – вещь такая… можно и не "поймать". – Лена продолжает серьёзно смотреть на меня.
– Да я не спорю, кто б возражал, – невнятно отмахиваюсь. – Но то это, то иное, думаешь, вот завтра – сто процентов…
– Ага. А потом, как обычно, tomorrow never comes, – кивает Лена. – Знакомая картина… Второе. Как раз исходя из этого. Заводишь три тетрадочки. Каждое утро, после гигиенических процедур, садишься за стол. И вручную ведёшь их, как дневник. Первая: пишешь десять целей либо своих мечтаний, чего бы ты хотел через год. Исчисляемых, измеряемых, реальных. Когда пишешь следующий день, на предыдущий лист не смотришь. Просто переворачиваешь лист. И пишешь по новой.
– Пока понятно, – снова киваю, старательно запоминая детали. – Но не понятно, в чём смысл. Этого всего. Он от меня ускользает.
– Главное, что мне понятно, в чём смысл, – весело откидывается на спинку стула Лена. – И не наморщивайся, повторю потом… когда буду контролировать. Вторая тетрадка. Начинаешь утром, но ведёшь в течение дня. Чего положительного ты добился за последний день, пару дней, неделю. Что тебя в самом себе радует.
– Вот что-то последнее время ничего так часто не радует, – с удивлением бормочу себе под нос. Что явно не укрывается от Лены. – Чтоб ещё и каждый день в самом себе чему-то радоваться. Всё как-то стандартно, рутинно и предсказуемо. Блин. Какое-то ощущение непрекращающегося заплыва в киселе. Если понимаешь, о чём я.
– Понимаю даже лучше, чем ты думаешь, – Лена насмешливо наклоняет голову к плечу. – Вот поэтому во второй тетрадке фиксируешь даже самые мимолётные проблески. В течение всего дня. Если таковых нет – высасываешь из пальца. Но чтоб хотя бы десяток положительных моментов в день набегал.
– Надеюсь, ты знаешь, что говоришь, и зачем это нужно, – делаю слабую попытку потрепыхаться, которая тут же пресекается.
– Знаю, – уверенно кивает Лена. – Третья тетрадка. Благодарность. Её пишешь два раза в день, утром и перед сном, вечером. Так, сейчас заумную вещь скажу, но ты не ржи и услышь… В этом мире наверняка есть моменты, в которых ты мысленно говоришь или хочешь сказать «спасибо». Стечению обстоятельств, конкретному человеку, ситуации, мало ли… Вот эти моменты тоже высасываешь из пальца и заносишь в тетрадь. В течение дня.
– Разрешите забежать вперёд, – чуть хмурюсь, пытаясь быстро прокрутить в голове все эти упражнения заочно. И смоделировать, что я получу на выходе. – А что на выходе? – в итоге, ничего смоделировать не удаётся, потому спрашиваю в лоб.
– А на выходе – неожиданно поражающий приятным результат, уже через несколько дней, и моя искренняя радость. – Открыто улыбается Лена, а моё настроение резко улучшается. – Есть мнение, что психика тоже имеет свои ресурсы. И если их перегружать, то… – Лена не заканчивает фразу, поскольку принимается за чай (который наконец подают).
– Да как-то это всё неконкретно и аморфно, – комментирую, не скрывая сомнения. – Я молодой и здоровый. Жизни и безопасности ничто не угрожает. А тут – такие "деликатные" проблемы. С мироощущением…
– Бывает, – второй раз за несколько минут философски пожимает плечами Лена. – Мелкий, ограниченности и конечности ресурсов тела никто не отменял. Мозг – такой же орган. Как и прочие.
– Ресурс человека безграничен. Особенно мозга, – возражаю, прикидывая кое-что из пришедшего в голову прямо сейчас.
– И это правильно, – кивает Лена. – Так и надо считать. Но одно маленькое уточнение: этот ресурс у тебя безграничен с момента рождения и до смерти? Или же это всё же прокачиваемый ресурс? И тренировке однозначно поддающийся?
– Второе. Хм… Логично. Безграничность ведь не в статике. А в постоянной работе над собой.
– А то!.. А твоя предыдущая позиция – местами вообще гордыня. Неконструктивная, как по мне. Что до работы над собой, то нагрузка, не важно на физуху или на психику, как раз и вскрывает узкие места, которые надо прорабатывать. Ну тренировать дополнительно, – расшифровывает Лена, глядя на табло. – Но ты не волнуйся. У тебя всё нормально, просто спать реально надо больше. И чуток профилактики. Верь мне, Мелкий, со стороны как раз виднее. А то у тебя, с одной стороны, головокружение от успехов. А с другой стороны, постановка нового горизонта задач без наслаждения плюшками от уже достигнутых. Сам себя загоняешь, говоря языком Юры Крематория. Ладно, погнали. Вон уже скоро выходить будут минут через пять.
_________
На самом деле, мои личные ощущения заплыва в киселе имеют вполне обоснованные материальные причины. Ну или материалистичные, не знаю, как правильно.
Я вообще не говорю ни Лене, ни кому-либо ещё, что подковёрные битвы на Хоргосе имеют место быть. И что лично я, изображая отстранённость, некоторые настораживающие меня векторы (развития событий) наблюдаю более чем явственно: начать хотя бы с того, что я чётко вижу когда мне врут.
А структура, не смотря на совсем короткое время, разрослась: у Победы всегда много родителей. Ну, или тех, кто в число этих родителей пытается попасть.
Первый Президент (который и сформулировал, а потом и «продавил» идеологию Хоргоса), имеющий особый статус по Конституции, находится почти что при смерти. В широкой печати ничего не сообщается, но по некоторым признакам это понятно и так. Мне кажется, уже началась делёжка пирога либо подготовка к ней.
Плюс, в условиях перехода к новым моделям управления, каждый служивый явно пытается урвать что-то для себя. От того, что принято считать «пирогом».
А ведь так всё хорошо начиналось.
Глава 2
Увы, лично мне на старте не хватило опыта спрогнозировать, что всё может пойти таким путём. Как оно двинулось впоследствии.
Буквально вчера, выходя из «своей» зоны четвёртого сектора Хоргоса (где мы с китайцами занимаемся акупунктурой, вернее, её развитием в той струе, в которой теперь «видим» мы с ними вместе), я столкнулся на улице с ЯньАнь. Она бездумно бродила по беседке (которая одновременно и зона отдыха на улице); время от времени наклонялась, поднимала камушек, бросала его в декоративный пруд (у которого эта беседка и была оборудована) и снова принималась бродить вперёд-назад. Время от времени, для разнообразия, наподдавая по очередному камню острым носком полуботинка (вероятнее всего, модельного; но я в этом не понимаю).
– Привет, – машу ей рукой, не собираясь особо задерживаться.
При всём уважении к ней, пообщаться она очень любит. И во времени особо не ограничена, поскольку и живёт тут, и большую часть досуга проводит тоже тут: Хоргос вырос в небольшой город, где уже представлены даже развлечения. Ещё она, кстати, в новой должности принялась учить и русский язык, так что теперь, при каждой возможности, пытается использовать меня ещё и как тренажёр по языковой практике (как будто ей мало Кеши, практически поселившегося тут).
– О, привет! – она выныривает из своих мыслей и искренне улыбается. – В спешке? Или есть время?
– В спешке. Почти. Но для редкого специалиста время найдём, – отшучиваюсь в ответ, падая спиной вперёд на скамейку напротив неё. – Что-то случилось?
– Да. – После паузы говорит она. – Хотела посоветоваться. Но так, чтоб Кеша не узнал.
Присвистываю в ответ и вопросительно смотрю на неё.
– Да ничего страшного, просто он всё так близко к сердцу воспринимает, – краснеет ЯньАнь, чьё совместное проживание с Кешей в четвёртом секторе ни для кого не секрет. – В общем, это пока не проблема, но мой отец говорит, что такие вещи нужно учитывать заранее. И планировать свои контрмеры тоже надо заранее, на случай всех возможных осложнений…
***********************
Она говорит минут десять, и в итоге выясняется презанятная картина.
Во-первых, наша сторона представлена в акционерах фармацевтического завода как Государством, так и частным инвестором (я даже знаю, кто это, вернее, догадываюсь; но ЯньАнь весьма потешно не называет имён, соблюдая конфиденциальность. Хотя это наверняка Роберт Сергеевич).
При этом, наш частный инвестор является ещё и управляющим от имени капитала Дубая, также участвующего в деле на паях. В само управление Дубай не вмешивается (даже специально никого не присылал), а по всем вопросам интересы Эмирата представляет, доверительно управляя от имени арабов, наш этот самый частный инвестор (читай – всё тот же Роберт Сергеевич, перевожу сам для себя мысленно).
Ввиду непонятного шатания в тех кругах, которые здесь по телевизору называют «политической элитой», представители нашего Государства, как акционера, постоянно меняются: поначалу это был вообще Кеша. Правда, недолго.
Потом представлять интересы страны стал какой-то комитет государственного имущества (не знаю у нас такого органа, но ЯньАнь говорит по-английски, и наверняка использует примерно подходящее по смыслу описание).
Комитет госимущества тоже «махал шашкой» совсем мало, если говорить о времени их работы. Его «участие» выразилось во введении полутора десятков ежедневных отчётов, которые, как говорит ЯньАнь, и так есть. Просто в другом формате.
Затем на Хоргос явились представители Прокуратуры (кажется, самой главной в вашей стране – говорит ЯньАнь), но те вообще были крайне недолго; только изъяли какие-то бумаги из кабинета, в котором до того заседали спецы госимущества, и сообщили ЯньАнь: госимущества тут больше не будет, по крайней мере, именно этих людей. На её вопросы (почему? И кто будет вместо пропавшего комитета госимущества?), сотрудники прокуратуры только гоготнули в ответ на хорошем английском:
– На первый вопрос ответ прост. Конкретно эти люди арестованы. Но то наши внутренние дела, вас не касаются…
– Но кто-то же есть вместо них? – вежливо удивилась тогда ЯньАнь, на ходу прикидывая, как организовывать взаимодействие с новыми чиновниками (которые наверняка воспоследуют – не может же Государство оставить инвестиции в такой перспективный проект без присмотра?). – И кому теперь слать эти отчёты? – китаянка дисциплинированно вывела на принтер и протянула прокурорам почти половину пачки формата а-четыре. – Формат согласован с этими вашими арестованными представителями, – зачем-то рассеянно добавила она, с удивлением видя досаду на лицах представителей «самой главной прокуратуры».
– А вот это уже второй вопрос, – не растерялись наши прокуроры. – Отчёты будете отдавать тем, кто прибудет на место арестованных.
– А по какому каналу их передавать сейчас? – сделала ударение на последнем слове ЯньАнь, пытаясь не оставить подвешенным самый главный (с её точки зрения) вопрос: отчётность в адрес Государства, на земле которого расположено предприятие. – Вы бы не могли дать тогда контакты тех, кто исполняет их обязанности?
– Никто не исполняет, – погрустнели в ответ прокуроры. – Мы всё управление того… Сидят они все, одним словом. Очковтиратели и взяточники. И само управление, по нашему представлению, сейчас на этапе упразднения в Конституционном Суде.
– Так а кто же тогда?… – ЯньАнь даже не договорила вопрос, потому что лично ей был дико: как Государство может оставить без управления такие моменты. А управление – это прежде всего ответственные, закреплённые за конкретными задачами. Это любой первокурсник знает… Теперь же, старых ответственных изъяли, а новых, получается, не назначили.
Впрочем, она быстро взяла себя в руки и добросовестно изложила все резоны «самой главной прокуратуре» Государства: у нас ваши деньги, раз. Мы ими управляем. Тех людей, которые от вас до позавчера хотя бы вид делали, что работают вместе с нами, вы арестовали. Оставив вашу долю в заводе без управления. Это два. Мы – ваши добросовестные партнёры. Потому я вам лично сигнализирую: ваша доля без управления! Вот прямо сейчас! Раз даже отчёт отправить некому. Это три. Четыре. Вы, как представители вашего Государства, ещё и убравшие собственных управленцев, пожалуйста, примите от меня бумагу для начала, и распишитесь на моём экземпляре. Это пять. И шесть: оставляйте кого-то из вот вас, чтоб представитель вашей страны таки был тут. Ежедневно. Чтоб у Государства и народа Вашей Страны даже тени сомнения не возникло, что партнёры, пользуясь моментом, по факту устранили вас от участия в управлении.
– А в чём выражается это управление? Со стороны нашего государства? – лениво и явно из вежливости спросил один из прокуроров.
– Определение коммерческой политики. По регионам, – ЯньАнь, быстро сориентировавшись, выдала ещё полпачки а-четыре из принтера. Гордясь тем, что процессы в совсем молодой компании лично ею организованы по столь высокому стандарту, что их даже в Китае показать было бы не стыдно. – Вот Азия, Персидский Залив, Китай… Кстати, подпишите и мой экземпляр, что до вашей страны информация доведена… Далее идёт кадровая политика… – ещё полпачки бумаги. – Производственная политика. И экологическая безопасность…
Прокуроры невежливо перебили ЯньАнь, и старший из них снова гоготнул:
– Государство, лично в моём лице, расписывается сразу на перечне всего, что вы нам считаете нужным дать. Но, – вздел палец вверх дядька возраста Олега Николаевича (по словам ЯньАнь). – Мы можем только сажать, что и сделали. Ну или разгонять, – засмущался он, – вот как это управление. Но управлять – это не к нам…
Итогом последовавших получасовых препирательств стало то, что прокуроры добросовестно ещё полтора часа принимали по описи стандартный пакет ежедневных (!) отчётов. К концу процедуры заметно сдувшись и подводя итог:
– В общем, извините, но это было в последний раз. Нам это и не по подведомственности, и не в списке задач.
– НО вы отдаёте себе отчёт, что ваш пай остаётся неуправляемым?! – взбеленилась бюрократическому подходу ЯньАнь. – Вы не понимаете, что весь этот проект – детище вашего Первого Президента?
– Так он уже … того… – глумливо хмыкнул в сторону прокурор помладше. – В общем, сейчас самое время его детям начинать учиться о себе заботиться самостоятельно… – На молодого прокурора в этом месте строго посмотрел товарищ постарше, и молодой пристыженно замолчал.
– Хорошо. Тогда финансы, – устало выдохнула ЯньАнь. – По учредительному соглашению, вот еженедельный отчёт по прибыли. – На-гора появляется ещё одна пачка а-четыре (под явно депрессивные взгляды прокуроров). – Раз в неделю, мы должны сбрасывать оговоренные количества денег на ваши счета. Если деньги есть: а сейчас деньги как раз появились. Я оборот имею ввиду, – ЯньАнь пристально по очереди обвела взглядом присутствующих. – Эти счета должны были указать те люди, которых вы задержали. КУДА ОТПРАВИТЬ ДЕНЬГИ ВАШЕЙ СТРАНЫ ЗА ПОСЛЕДНЮЮ НЕДЕЛЮ?
Увидев порядок цифр, прокуроры вместо азиатского взгляда изобразили ближневосточный, и реактивно засобирались:
– Не наш уровень. Не наша компетенция. Пожалуйста, обращайтесь в министерство. Или в канцелярию Премьера.
Самый молодой, правда, напоследок намекнул китаянке:
– Эти суммы – не наш уровень. У нас сейчас и за меньшее… гхм… мда. Лично нам от этих денег ни холодно, ни жарко. По структуре, мы можем только карать. А у вас тут чёрт-те что…
ЯньАнь обиделась и затянула было о кристально прозрачнейших процессах, но молодой прокурор, видимо, счёл, то и так наговорил более чем достаточно, и ретировался ещё быстрее, чем его старшие товарищи.
*********************
– В общем, никуда дозвониться не могу, – итожит ЯньАнь. – Ни дозвониться, ни достучаться. По факту, получается, мы не выплатили надлежащего за эту неделю вашей стране. Но мне никто не говорит, куда платить! Назначенные для взаимодействия люди арестованы, и те, кто их нам представлял, отключили телефоны!
Я смеюсь минуты полторы, искренне веселясь такому комичному (на словах) столкновению двух миров и реальностей.
– Это не смешно, – обижается в ответ ЯньАнь. – Я очень опасаюсь возможного разговора о штрафных санкциях, из-за задержанных нами выплат в адрес вашего Государства.
– А Кеша что говорит? – пытаюсь выяснить картину целиком.
– Он категорически запретил трогать его по финансовым или управленческим вопросам. У них тоже какая-то эволюция (видимо, имеется ввиду реструктуризация), и он готов слушать только о том, что прямо или косвенно угрожает безопасности, жизни или здоровью. Людей и предприятия. Остальное, сказал, не к нему. А с большими деньгами он точно дела не имел, – уныло завершает ЯньАнь. – Я же вижу… С чего бы ему понимать правила игры в этом вопросе?
Это да. Деньги и Кеша – это две полярные реальности. Тут я согласен.
Кажется, у меня не вышло сдержать улыбку, вызванную кое-какими личными воспоминаниями в этот момент.
Под явно неодобрительным взглядом ЯньАнь:
– Зато он спортом занимается и вообще!.. – надувается она, замолкая на некоторое время.
А я громко ржу, просто до неприличия, привлекая внимание даже охраны на кпп.
