Текст книги "Доктор 4 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Если можно, о втором подробнее? – прошу. – По физподготовке вообще не спорю, чем выше барьер организма, тем выше общий уровень… Тут понятно.

– Ты смотришь профессиональный бокс? – спрашивает в ответ Сергеевич. – Что тебе режет глаз почти в каждом бою? Какая отличительная черта, если примерять на тебя лично?

– Они к концу сдыхают. В последних раундах их перформанс, если сравнить с первыми раундами, это небо и земля. Вернее, наоборот: земля и небо. Последние раунды земля.

– Абсолютно верно, – коротко кивает Сергеевич. – Как сам думаешь, тебя это сильно касается?

– Ну, на двадцать раундов профессионального, как вы говорите, бокса не заряжался, но пока офэпэ лично меня особо не коснулось. В любительском боксе, где три раунда, точно не касается, – поправляюсь.

– Пока говорим только за любительский, – Сергеевич встаёт и начинает возбуждённо ходить вперед-назад по тренерской. – Тренировка по ОФП, для тебя, занимает три-четыре часа в день. Потому что, когда ты каждый день бегаешь по десять километров в снегу по грудь на время, а не успел добежать – вместо автобуса до базы пешком пойдёшь, а это ещё десять километров… – снова вспоминает что-то своё Сергеевич, – вот когда у тебя такие нагрузки, на организм на уровне обмена веществ ещё идёт нагрузка. Там и кальций из костей вымывается, и гормональная система перестраивается, и ещё… Был такой олимпийский чемпион, Шамиль Сабиров. Он выиграл олимпиаду в восьмидесятом году и за три месяца после неё просто осыпался по здоровью! Вот твою выносливость надо не просто тренировать, а ещё и испытывать «живучесть» по здоровью и проверять на уровне обмена веществ. «Уставать» могут ведь не только мышцы. Тренерам обычно на мастеров где-то пофиг, – смущённо трёт нос Сергеевич, – отвыступал и чеши. Твои проблемы со здоровьем – это твои проблемы. Глянь хоть и на того же Сабирова… но у меня немного иной подход. Я где-то согласен с Востоком, что бокс – это не только и не столько результат. Не только дать кому-то по мордасам либо выиграть чемпионат. Бокс – это ещё и путь. Самопознания и познания мира…

– … И о тактических схемах. К чему они сводятся? В обусловленной ситуации, один – два – три – пять и более (что реже) манёвров. Количество этих манёвров в одной серии обычно ограничено общефизической подготовкой спортсмена, и она имеет свои пределы. У всех имеет пределы, – поправляется Сергеевич. – Пределы эти индивидуальны. Вот у братьев Кличко, например, поменьше количество итераций, но мощнее «выстрел». А у высоких тонкокостных кубинцев, как правило, слабее удар; но больше количество манёвров в одной средневзвешенной тактической схеме. А теперь приложим сюда тебя: у тебя количество манёвров в одной схеме если и не бесконечно, то явно выходит по времени за длительность раунда, согласен?

Молча киваю, внимательно обдумывая поступающую информацию. В таком разрезе я ещё не думал.

– И последний раунд у тебя не слабее первого. Поэтому твои тактические схемы… – Сергеевич делает ударение голосом. – Не всем дано! Но лично тебе – дано.

– Получается, сложность тактической схемы – это количество манёвров, плюс точность и производительность одного манёвра?

– Ну, ещё точность самого решения, то есть адекватность выбранного шаблона, но об этом сейчас не будем… В боксе, реакция должна быть не только быстрой, а и правильной. Саш, мне сложно так, – морщится Сергеевич. – Я парень простой, институтов не кончал, кроме физкультурного… Проще, для иллюстративности, сравнить с соревнованиями поэтов. Длина строки пусть будет количеством манёвров и их итераций, посильных конкретному боксёру в одной тактической схеме. Вот у тебя не ограничена длина этой строки, – терпеливо заходит с другой стороны Сергеевич. – Соответственно, представь: сколько тебе можно вдалбливать в подкорку тактических схем? Или ещё можно сравнить с институтом. Одному человеку на освоение стандартной программы нужно пять лет. А у тебя длина программы не ограничена. Ну или смело можно её делать в три раза больше. Получается, и учить тебя надо в несколько раз дольше. Ухватываешь? Я поэтому сказал, что к области не готовились, а «гуляли». Тогда цель была – выиграть область. А сейчас, глядя на тебя, я думаю, что цель надо сменить.

– На что? – обеспокоенно смотрю на Сергеевича. – Уже пугаете.

– Цель – не выиграть что-то там. Цель – раскрыть твой потенциал в этом виде спорта на сто процентов, – Сергеевич просто лучится каким-то непонятным энтузиазмом.

– Сергеевич, а к чему такая сложность? Есть же вон чемпионы даже мира с крайне небогатым тактическим арсеналом? И ничего, им тактических схем хватает?

– Они зависят от конъюнктуры, Саня, – отрицательно качает головой Сергеевич. – Они чемпионы ровно до той поры, пока здоровьем могут задавить. А как это пройдёт, или как появляется кто-то более техничный, но с таким же здоровьем… На выходе, Саня, лично у тебя будет отсутствие «неудобных» для тебя соперников плюс бесконечный путь самосовершенствования, – Сергеевич садится обратно за стол. – Впрочем, последнее актуально только если я правильно понял твои интересы в жизни и точно угадал именно твою систему ценностей.

– Сергеевич, не буду ничего сейчас говорить. – Коротко отвечаю, серьёзно глядя на него. – Давайте пробовать.

– Давай, – Сергеевич весело, но одновременно и серьёзно смотрит на меня. – Если это интересно не только мне, а нам обоим.

* * *

3.

Владимир Колодочко, который сейчас где-то в Саратове… Вот он в юношеской сборной республики (при СССР) как раз и бегал по колено в снегу по 10 км. Когда не успевал к автобусу – рысил ещё 12 км до базы.

4.

«Посыпавшийся» организм Сабирова – правда. Он сам об этом говорил в массе интервью, и не только он.

https://www.championat.com/boxing/article-3099147-mukhach-1-sovetskogo-sojuza.html

Глава 5

Когда прихожу домой, застаю Лену на кухне варящей какой-то суп. Она даже не выходит в прихожую, чтоб встретить меня.

– Привет ведьмам, – пытаюсь над её плечом заглянуть в кастрюлю, в которой она что-то активно вымешивает. – Что за зелье?

– Привет, Мелкий. Не мешай. – Лена делает шаг назад, оттесняя меня от плиты и не давая заглянуть внутрь кастрюли.

Кладу руки сзади ей на талию и вопросительно хмыкаю.

– Вернее, не подглядывай. – Оборачивается она через секунду. – А мешать можешь и дальше. Как в том анекдоте… Мешай, Мелкий, мешай…

– А что за анекдот? – спрашиваю, направляясь к ближайшему стулу.

– Да он врачебный и пошлый, – отмахивается Лена. – Ты уверен?

– Если ты сомневаешься, то и я не уверен, – покладисто соглашаюсь. – Слушай, я тут поболтать хотел. О том, о сём…

– Если я тебя не смущаю своей спиной, то болтай, – взмахивает волосами над кастрюлей Лена. – Упс… Мне тут вымешивать надо, не прекращая, минуты три. А то пригорит, – поясняет она через плечо.

– А что в кастрюле?

– Сюрпри-и-и-из! Так что за вопрос?

Я уже давно по запаху определил грибной суп-пюре с овощами, к тому же именно его рецептура открыта на телефоне Лены, который лежит на обеденном столе; но молчу о своей догадке, чтоб не разрушать интригу.

– Даже два вопроса. Первый. Он такой, объёмный, – ловлю себя на том, что даже не знаю, с чего начать.

– Мелкий, не мнись! Как девственница в рок-кафе! Меня вырубают такие вот паузы! – Вопросительно поднимает одну бровь Лена, разворачиваясь ко мне вполоборота.

– Да по беременности! Не знаю, с чего начать спрашивать! – спешу оправдаться, чтоб не держать нервирующую паузу.

– Тьху ты!.. а я-то уже… Да с чего угодно начинай, – Лена великодушно смотрит на меня и снова возвращается к помешиванию в кастрюле. – Тут как раз две минуты мешать ещё… развивайся давай.

– Вопрос первый. Скажи, с твоей этой работой в неотложке, беременным есть какие-то послабления на предмет графика работы? Режима?

– Ты сейчас о чём?

– Ну, есть варианты не дежурить сутками? Не напрягаться по ночам?

– Пф-ф-ф-ф, нет, ха-ха. Всё как в армии: особенных нет. Беременная впахивает точно так же, как и все. Всё на общих основаниях.

– Упс. Ну и как ты себе это всё дальше видишь? – спрашиваю обескуражено.

– Мелкий, мне, конечно, льстит и такое твоё внимание, – улыбается Лена, кося взглядом в мою сторону и не отрываясь от кастрюли, – и забота по мелочам. Предложу банальность: don’t take care of tomorrow; let tomorrow take care of itself.

– Да как-то нелогично. Есть другое мнение: мудрый не попадёт в ситуацию, из которой умный с честью будет выпутываться. Может, уволиться? – решаю идти напролом и не миндальничать. Поскольку вижу, что Лена ко всему относится как-то легкомысленно, что ли.

– С ума сошёл? – она на секунду перестаёт мешать содержимое кастрюли, оборачивается ко мне и разводит руками, капая супом с длинной ложки на пол. – Мелкий, если б я искала лёгких путей, мы бы с тобой, для начала, и не встретились бы!

– Э-э-э, мешай дальше суп! Я так спросил, без настойчивости… – поясняю. – Должен же я был хотя бы попытаться! А вдруг бы прокатило?

– Хе-хе, зачёт, – смеётся Лена. – Не прокатило. Мелкий, да расслабься ты! По всем правилам, это я, как старшая из нас и беременная, должна переживать, трястись и ёрзать! Уговаривая тебя пойти на поводу, плюнуть на всё и закатиться со мной в Дубай или ещё куда подальше. А не ты… Чего это тебя вдруг пробило? На опасения.

– Из двоих, должен же кто-то быть ответственным, – откровенно говорю то, что думаю. – Ты как-то легкомысленно на всё смотришь. Я тут форумы для беременных читаю…

– Ва-а-а-а!.. Пха-а-а-а-а-ха-ха-ха-ха! – Лена щёлкает выключателем печки. – Готово… Ва-а-а-а-аха-ха-ха-ха, Шурик, это было мощно!

Не прекращая смеяться, она подходит ко мне и скручивается по спирали, садясь мне на колени.

– Шурик, погоди, – всхлипывает она. – Видимо, всё же гормоны… Не могу, смешно… Это ты мощно дал! – наконец произносит она, успокоившись. – Ты не парься. Всё, что ты там можешь прочесть, я учила ещё на младших курсах. И уж по своим ощущениям, по самой себе точно сориентируюсь. Чмок.

– Слушай, а ещё на этих форумах через строку говорится, что самый неприятный тип рожениц это как раз дипломированные врачи. Которые…

Лена не даёт мне закончить, затыкая меня приступом смеха, пересаживаясь на моих коленях в положение "верхом" и впечатывая мою голову себе между плеч. Продолжая при этом сотрясаться от смеха.

– Ф-у-у-у-ух, – всхлипывает через полминуты она. – У меня уже живот болит… Мелкий, давай так. Хи-хи… Я спортивная, не курю, не бухаю. Пока всё тьфу-тьфу. Если что-то начнёт меня беспокоить, особенно на более серьёзных сроках, я тут же во-первых сообщу тебе, а во-вторых приму меры. – Пытаюсь врезаться с уточнениями и вопросами, но она накрывает мой открытый рот своей ладонью. – Давай я сейчас внесу ясность, а потом ты вещай. Если будет что сказать. Мелкий, ты – моя самая большая драгоценность. Как и наше потомство, хе-хе, будущее. И мой альтруизм, жертвенность, чувство долга, не смотря на свою безграничность, просто не вступят в противоречие с интересами моей, то есть нашей, семьи: я просто этого не допущу. А теперь говори, что хотел.

– Да уже нечего, – сконфужено откидываюсь на спинку стула. – Вопросов по этой теме больше не имею.

– А ещё чего хотел? – спрашивает Лена, поднимаясь и разворачиваясь к кастрюле. – Кстати, вот, зацени. – Она протягивает мне тарелку с супом.

– Супер, – искренне говорю через пять секунд. – А второе даже не вопрос, а скорее просьба.

В этот момент раздаётся неожиданный звонок в дверь.

– Ты кого-то ждёшь? – спрашиваю Лену.

– Не-а, – качает головой она, и я иду открывать.

Обнаруживая за дверью Юру Крематория.

– О, а у вас суп, – втягивает воздух в прихожей, принюхиваясь, Юра. – Дадите? Пахнет вкусно…

– Неожиданно, – удивляюсь я, делая шаг в сторону и давая ему пройти. – Заходи, дадим конечно.

– Да я на секунду, Лена, это тебе Алия просила завезти! – говорит Юра, проходя в кухню и протягивая Лене какой-то пакет. – А я чего-то днём замотался, только сейчас вспомнил. А тут мимо вас еду, гляжу, у вас на кухне свет горит. Так что извиняюсь, что без предупреждения.

Лена ставит перед Юрой ещё одну тарелку с супом, а потом и сама присоединяется к нам.

– Вы общайтесь! Я же вижу, что вы разговаривали! – говорит Юра, старательно пережёвывая двойной бутерброд с колбасой и сыром.

За следующую минуту, особо не стесняясь Юры, выкладываю Лене все свои соображения насчёт борьбы с отторжениями при трансплантациях, о достижениях 3D-печати и о своих личных планах в этом направлении.

– Знаешь, сейчас даже не готова к анализу, – задумчиво сводит брови Лена. – Я бы вообще поделила этот вопрос на несколько. Первое: созвониться с нашими южными друзьями можно завтра: сейчас уже не время. Плюс, лучше, чтоб это делал мой батя, а не мы с тобой: тогда это будет решено автоматически на их уровне, как мелочь. И режим содействия будет полным, без лишних вопросов.

– Второе что?

– Второе это очерёдность действий. Ты буквально недавно отбрил все предложения по переезду туда, пусть и временному. Я тогда согласилась с тобой. Но ты не сможешь вести этот процесс отсюда, не присутствуя там. Получается, тебе всё равно надо туда. Мне, в принципе, без разницы, где нам жить; потому теперь ты скажи свои комментарии по этому пункту. Я сейчас не понимаю, как ты планируешь находиться в двух местах одновременно.

Вздыхаю и дисциплинировано пересказываю свой разговор с Котлинским. Особенно в той его части, которая касается неизбежного отъёма у нас результатов, буде таковые воспоследуют.

– Когда шла речь о переезде, у меня ещё не сложилась эта идея. Раз. – Поясняю. – О тех сопутствующих деталях, что открыл Котлинский, я не был в курсе, два. Искренне думал, что это всё вообще можно организовать если и не у Котлинского в КЛИНИКЕ, то, по крайней мере, в нашем городе, поскольку вопрос-то нужный. И никак не мой шкурный…

– Юра, а ты что думаешь? – Лена неожиданно поворачивается к внимательно прислушивающемуся к нашей беседе Крематорию. – Я бы с удовольствием послушала на эту тему тебя.

– Лично я бы пободался. Причём, тут, – бодро и с явным удовольствием отвечает Юра. – Никуда не уезжая. Только вы не подумайте, что мне на старости лет моча в голову стукнула. Просто, судя по тому, что я от вас сейчас услышал, опасаться надо только… Ну, вы поняли кого. Вернее даже, госаппарат под их управлением, да и то, только на последнем этапе. И вот вам моё частное мнение: эффективность государственной машины, лично у нас, даже против даже уголовников сильно преувеличена. Не то что тут; тут же речь не об уголовщине, а о богоугодном деле. Знаете, на нашем бывшем филиале в Окраине, при одном из их предыдущих президентов (который сбежал) Налоговая Администрация тупо грабила ювелирные заводы. На наш филиал тоже наехали. Вот я тогда лично в Кр-му скрывался, литейку туда перевёл, шлифовку, полировку… При том, что в розыск был объявлен и я сам, и финансист, и начальник сбыта… ещё и лицензию они оперативно отозвали. – Юра весело смотрит на нас. – В итоге, всё по-моему вышло. Хотя и против Государства.

– Ну-у, там такое Госуда-а-арство, – задумчиво тянет Лена.

– Вот не надо недооценивать, – серьёзно качает головой Юра. – Ты там не была. Всё более чем профессионально, особенно в этой части. Наши им вообще не чета.

– А как ты клеймился в пробирной палате у них с отозванной лицензией? – спрашивает Лена. – Или?..

– А никак. Весь объём филиала, по тем временам около двадцати килограмм в месяц, без клейма. – Юра безмятежно смотрит на Лену. – Ещё и рассыпали по стране примерно в три сотни точек. А потом дебиторку собирали без потерь. Лен, я же говорю: вы, законопослушные, сильно преувеличиваете эффективность государственной машины. С ней вполне можно пободаться, если подготовиться.

– Юр, но ты же там филиал в итоге закрыл? И вообще в Восьмипалатинск потом перебрался? – Лена вопросительно смотрит на Юру, орудуя ложкой. – Как это стыкуется с неуспехами их госаппарата в борьбе с тобой?

– В Палатинск перебрался только для того, чтобы поближе к добыче быть. Лена, извини, без подробностей, – пожимает плечами Юра. – А там филиал мы закрыли же не от того, что их государству проиграли! А от того, что уровень жизни там стал такой, что им не до ювелирки. А у нас тут, в сочетание с добычей и открывшимся Китаем, наоборот… А по тем временам, я все полгода, что бодались, и производство, и продажи наращивал. Специально в пику. Из вредности. А потом уже и их президент сбежал, а уровень жизни из-за всех событий вниз покатился…

– Юра, а какой практический совет лично ты бы дал мне, молодому и зелёному, вот на этот самый случай, которого боится Котлинский? – вступаю в разговор Лены с Юрой, в котором я мало что понимаю, не владея деталями. – Я так понимаю, что ты, в отличие от Котлинского, не считаешь вопрос заранее проигранным?

– Не считаю. – Юра подтверждает свои слова кивком. – Но у меня специфическая точка зрения… Понимаешь, проигрывает не тот, у кого меньше ресурсов. Вообще, в этой жизни, имею ввиду. А ваш этот Котлинский, судя по всему, чистый прагматик… и в Бога не верит… Проигрывает тот, кто в коленках раньше дрогнет. Я бы, со своей позиции, вообще бы эшелонировал оборону.

– Это как? – широко открывает глаза от удивления Лена. – Подробности будут?

– Это я образно, Леночка, – улыбается Юра. – Первое: до получения результата, лично я бы выделил двадцатку баксами на пиар. И половина нашей небольшой страны ещё за полгода до самой первой трансплантации бы знала, что есть такой-то проект. Прорывной в такой-то области. Государство ничем не помогает. Результаты, если будут, то появятся исключительно вопреки позиции государства. И так далее.

– Ты считаешь, это может помешать? – с сомнением смотрю на Юру.

– В нашем полу либеральном болоте однозначно. – Уверенно кивает Юра. – И не забываем, это первый этап. Второй: эти ваши опыты будут проходить на какой-то территории. Вот лично я бы, на этой самой территории, в течение месяца лично вышел бы на… – Юра начинает загибать пальцы. – Начальник розыска района раз. Мимо них мало что на их земле проходит. Замначальника районной налоговой два; правда, в вашем случае, наверное, это будет горздрав. А в прокуратуре и с чекистами у вас свои заявки, это три и четыре. – Юра спокойно переводит взгляд с меня на Лену. – Если будут команды по линии чекистов или прокуратуры, то у вас есть возможность если и не просаботировать такие указы на местах (а я бы именно за это и платил. Причём авансом). То, как минимум, узнать о них заранее; и придержать на пару дней исполнение. А уже это время бы использовал для эвакуации. В Дубай, или куда вы там собрались.

– Это ты так в Крым и перебрался? – с интересом спрашивает Лена, сверля Юру взглядом.

– Ага, – улыбается Юра. – Когда тамошняя Налоговая Администрация это всё затеяла, они к нам без физзащиты же не могли войти, наша же охрана вооружена. Их тогда усилили ОМОНом. Но приказ ОМОНу шёл пару дней по всем инстанциям, плюс согласование уже внизу; и я о выделении на самого себя ОМОНа узнал за день. До того, как…

* * *

– … спасибо за суп! Братва, я побежал! – Юра сбрасывает чей-то входящий звонок, мельком глянув на экран, и быстро идёт в прихожую обуваться.

Я иду его провожать.

– Саня, последний совет. – Говорит он мне в дверях, убедившись, что Лена осталась в кухне и нас не слышит. – Не учу тебя жизни, но всю жизнь не набегаешься. Громко не кричу на каждом углу, но именно сейчас, лично моё мнение: у тех, кого опасается твой Котлинский, не тот этап, чтоб вот так с говна пенки собирать. Я даже и по себе сужу: ещё год назад, на добыче, их люди что хотели, то и творили. А сейчас… – Юра осекается, явно не желая уходить в конкретные детали. – И баблом рулят китайцы, и "смотрящие" тоже китайцы. Пока рулят более-менее по понятиям, но… В общем, не им сейчас ссать против ветра, особенно в твоём медицинском случае. – Юра хлопает меня по плечу. – Твой Котлинский прав, что они народ за людей не считают, но тут вопрос не в уважении.

– А в чём?

– А в приобретаемой выгоде. Много они даже на годовом отрезке приобретут, если вас из КЛИНИКИ вышибут?

– По всей клинике не знаю, по нашим направлениям только потеряют: там всё на нас держится.

– Вот-вот. И я о том… – Юра ещё раз воровато оглядывается на Лену, оставшуюся в кухне. – Саня, «загонять» батрака – это одно. Если нужен результат. Но только не всякого загнать получится! У нас же не Северный Керей. Я тебе так скажу… Все интеллигенты проверки, уголовного дела, разбирательства боятся уже от одного этого слова, просто как рефлекс. Но если окунуться и разобраться, то даже уже внутри открытого дела можно очень небезуспешно повоевать и посопротивляться. При Ленке не стал, тут скажу… Далеко не все команды даже Ноль Первого исполняются точно, быстро и аккуратно. А в твоём случае вообще, тьфу-тьфу, была бы частная инициатива отдельных членов. А с исполнителями они не делятся. – Юра многозначительно сверлит меня взглядом с короткого расстояния. – Вон сколько их старалось, когда сеть М-М, контрольный пакет, у Гурбера отжимали. И чё?

– И что?

– Во-первых, сколько-то с лишним процентов у Гурбера осталось, – просвещает меня Юра. – Это, как бы ни было, контролирующий пакет. Во-вторых, пока Гурбера «давили», у фискалов знаешь сколько людей пыхтели и домой даже ночевать не попадали? И чем закончилось?

– Чем?

– Даже сраную премию не дали, – беззвучно смеётся Юра. – При том, что показатели за итоги периода «сверху» никто не снижал. – Видя, что я не понимаю, он поясняет. – Служивые напрягались, сверх службы и в личное время. Сделали всё, что могли и более того. При этом, полностью Гурбера раздеть не вышло; он даже контроль сохранил. А за выполненную работу фискалам ничего не прилетело: ни денег, ни акций на имя родственников, ни усиления влияния. НИ-ЧЕ-ГО. Даже рукопожатия перед строем не было. – Видя, что я по-прежнему не понимаю, Юра объясняет дальше. – Короче, служивые отпахали по-полной. Что они смогли накопытить, сверху тут же на себя оформили. Самим служивым даже премии не выписали. Получается, за так старались и напрягались. Как ты думаешь, они теперь будут в следующий раз «на результат» постромки рвать? Или «на отвали» отпишутся, и дело с концом? Среди них, если что, информация тоже быстро расходится. По факту, получается, их тоже считают батраками и быдлом. В общем, с точки зрения оттуда, – Юра поднимает вверх указательный палец, – на сегодняшний день фискалы такой же ресурс. Овцы. Быдло. И им это недвусмысленно… – Юра не заканчивает фразу. – Будут они выкладываться? Ладно, бывай.

* * *

– В общем, Юра считает, что Котлинский перестраховывается. И на воду вместо молока дует, – говорю Лене, заходя в кухню.

– Ну-у, лично я бы всё, что говорит Юра, делила на два, – задумчиво отвечает Лена. – Он всё же немного отмороженный. Ему жить в землянке полгода, только потому, что на принцип пошёл, как дважды два. Лично я далеко не на все шаги готова, о которых Юра даже не задумается. Но в одном он прав: пока ты соберёшься и раскачаешься, столько может успеть измениться, что сейчас даже смысла нет что-то планировать дальше, чем на квартал. Или ты эти свои эксперименты вот прямо сейчас хочешь запустить?

– Нет, что ты, – спешу внести ясность. – Я просто посчитал, сколько денег ожидаю за месяц, квартал и полгода присегодняшней загрузке, с учётом онкологии и грудничков. И решил не спеша подобрать, во что из наукоёмкого можно вложиться. Предпочтительно, с собой в главной роли.

– Какая похвальная предусмотрительность, – удивляется Лена. – Я бы, конечно, на твоём месте с производством и интеграцией клиники и лаборатории не связывалась, тем более под своей эгидой, но то я… какие-то шишки лучше набить самостоятельно, факт… Мелкий, ты какой-то неправильный подросток!

– Что со мной не так? – настаёт моя очередь удивляться.

– С тобой такая тёлка живёт, а ты, как старый пень, не о том думаешь, – загадочно отвечает Лена, ничего не объясняя. – Пошли тебя спать укладывать. Тебе в лицей рано вставать…

* * *

К нашему несказанному с Леной удивлению, когда мы уже собираемся спать и смотрим в большой спальне фильм, валяясь вместе на широкой кровати, мне звонит Бахтин:

– Привет, чем занят?

– Честно говоря, уже лёг спать, – отвечаю удивленно. – У вас всё в порядке?

– Не совсем. Вернее, пойдёт, но ты всё равно одевайся, – непоследовательно говорит Бахтин. – Я сейчас подъеду.

– Как скажете, но буду благодарен за максимум подробностей, – говорю, косясь на Лену. – Мне что-то Лене сказать надо. На тему, куда это я собрался, на ночь глядя.

– Да дочь мою посмотреть, – с досадой выдаёт Бахтин. – И по пути в консульство ОАЭ заехать, мне тут запрос пришёл. Вернее даже не мне, а Самому. Боссу моему, то есть. Я на исполнение себе забрал в ЛОТОСе, поскольку тебя лично знаю.

– Ещё интереснее. А в консульство ОАЭ зачем? Я при чём?

Мне действительно ничего не ясно из объяснений Бахтина: Роберт Сергеевич, который сейчас в Дубае, меня ни о чём не предупреждал. А что ещё мне делать в консульстве Эмиратов, я даже не предполагаю.

– Тебе там кое-что подписать надо. Буквально один автограф.

– Хорошо, одеваюсь.

– Через пять минут стою у твоего подъезда. Спускайся.

– Куда намылился? От молодой жены на ночь глядя, хе-хе, – Лена ловит меня за плечи, когда я встаю, и дёргает назад, опрокидывая спиной на диван. – И кто это тебе звонил, Мелкий?

– Бахтин, собственной персоной, – бормочу, снова поднимаясь.

Чтоб снова упасть назад от рывка Лены.

– Лена, уже не смешно!

– Хе-х, а мне как раз смешно, – веселится Лена. – Ты так прикольно падаешь!

Против своей воли, смеюсь за компанию.

– У Бахтина дочь глянуть, раз. Может, опять инфекция какая. Но это, мне кажется, не главное. Ещё, говорит, заехать в консульство Эмиратов, что-то подписать.

– Упс. – Лена моментально становится серьёзной. – Вот это мне чего-то не нравится. Так, жди минуту…

Она при мне созванивается со своим отцом, чтоб через минуту снова откинуться спиной на подушки:

– Ехай. Батя по запаре нам сообщить забыл. Видимо, стареет. Это вообще с его подачи, тебе там всё объяснят. Обмен какой-то затевают, нужно твоё согласие. Когда приедешь, если я сплю, не буди.

* * *

Когда выхожу на улицу, машина Бахтина уже стоит у подъезда.

– Ну, где ты, залезай скорее, – Бахтин, насвистывая какую-то мелодию, непривычно резко для него трогается с места. – Полчаса тебя жду…

– Олег Николаевич, оделся со скоростью звука. Вы сами сказали, пять минут. Я вышел вовремя.

– Да шучу, не слушай, это я так, брюзжу… В общем я как раз собирался тебя просить на дочь глянуть, а то чего-то орёт с утра. К вашим педиатрам в КЛИНИКУ сегодня не поехали, раз тебя нет. Думали, к вечеру успокоится, но не тут-то было. И как раз Генеральному через МИД срочный запрос приходит от ОАЭ, тебя в их Консульство на подпись отвезти. Вот прямо срочно, с нашим представителем соответствующего ранга. Оформить твой отказ от каких-то претензий по какому-то делу о нападении… Что за ботва? Сориентируй, чего там ждать? – Бахтин вопросительно косится на меня. – Такого вообще ещё никогда не получал, даже близко не припоминаю. Что за новые процедуры в международной юриспруденции?

За минуту рассказываю дубайские приключения:

– … Вот теперь задержанных, что выжили, менять собираются, уж не знаю кто и на что. Отец Лены сейчас там.

– Роберт, в смысле? – уточняет Бахтин, затем кивает сам себе. – Ну да, кто у неё ещё отец… Ты смотри, как оно бывает. Прямо детектив.

– Ага, сам бы не поверил. Так а с дочкой что?

– Да как будто температура слегка повышена, но не принципиально! – с готовностью меняет тему Бахтин на явно для него лично более жизненную. – Ночь спать не дала. Если честно, с консульством сегодня только из-за этого и форсирую, иначе бы тебя было неудобно дёргать, – Бахтин деликатно косится на меня. – А дочь и сейчас вертится. Марина просила тебя, если есть возможность. А тут как раз… Кстати, с арабами я созвонился. Они будут ждать, сколько надо, давай вначале ко мне? Не сочти за эгоизм, но так по логистике ближе.

* * *

Никаких отклонений у девочки не вижу ни в первом, ни во втором приближении. Но она от чего-то явно тревожится. Причём даже не от боли, частоты чуть другие. А как будто…

– Да у неё зубы режутся! – с удивлением обнаруживаю через несколько минут, «прозвонив» почти всю нервную систему Вики и методом тыка обнаружив сектор, в котором частоты несколько смещены. – Вот не знаю, почему температура, если она повышена, как вы говорите. Я же больше по инфекциям… Вам бы нашу педиатра с утра вызвать. Температура – это воспалительный процесс в теории. Но я у неё, хоть стреляйте, никаких воспалений не вижу. Может разве что вот так попробовать…

Бросаю частоту покоя, и в течение минуты ребёнок засыпает.

– Ну вот, – говорю шёпотом. – Просто у неё непривычные ощущения, она их немного боялась. До утра должна спать, потому что где-то даже перекормлена. Только памперс чистый одеть.

– Да, я её весь вечер кормила, – кивает Марина. – Не зная, как ещё успокоить.

* * *

Когда отъезжаем от дома Бахтина в сторону консульства Эмиратов, задаю Бахтину вопрос, который вертится на языке с того самого момента, как я сел к нему в машину:

– Олег Николаевич, а чего вы так взвинчены? Раньше вас таким не видел. Что у вас на работе за аврал, если не секрет? Конец года? – шучу.

– Что, так заметно? – хмуро говорит Бахтин.

– Лично мне очень.

– Два руководителя параллельно это всегда плохо. А уж два высших руководителя в параллель… Один курс исключает другой, – ещё больше хмурится Бахтин. – Два человека одновременно командуют, отменяя команды друг друга. Только это как раз секрет, и я тебе этого не говорил.

К консульству Эмиратов подъезжаем в полной тишине.

Бахтин показывает полицейскому у входа удостоверение, кивает на меня и со словами «это со мной» проходит в ворота.

Входная дверь в само консульство закрыта, но как только Бахтин протягивает руку к звонку, что-то щёлкает и дверь автоматически открывается. А чей-то голос через динамик просит нас войти внутрь.

– Здравствуйте, я заместитель консула, – улыбается молодой араб, встречающий нас прямо в холле, сидя с планшетом за одним из столов. – Спасибо, что подъехали так быстро.

– А вы хорошо говорите по-русски, – удивляется Бахтин, доставая из папки какую-то бумагу и протягивая её арабу. – Вот, это сегодня на нас пришло от вас. Я начальник четвёртой службы Генеральной Прокуратуры, вот мои документы.

– У меня мама русская, – араб улыбается ещё шире. – И русский мой родной язык…

* * *

Подписание документов занимает около двух часов.

Вначале араб достаёт какие-то бумаги по-арабски, на что Бахтин возражает: ничего, что мы не понимаем, мы подписывать не будем.