Текст книги "Жертва (ЛП)"

Автор книги: Сэм Уэст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Куда он пошел? Что делал? – Я была уверена, что он прошел через ту самую дверь, которая вела на кухню, правда сама там не бывала.

Как раз в этот момент та самая дверь распахнулась, и я задохнулась от ужаса. Он заходил вперед спиной и что-то тащил – еще до того, как я увидела, что именно, поняла, что это.

Вернее, кто...

Хотя, выбор был не велик, было всего три претендента на роль этой жертвы, но мне почему-то казалось, что это будет именно он.

Мужчина пыхтел и кряхтел, втаскивая тело в комнату за лодыжки. Когда он приблизился, я увидела, кого он тащит, убедившись в своих догадках.

– Скотт, – задохнулась я, мое сердце колотилось от ужаса.

Мой жених выглядел мертвым, и комната поплыла в моих глазах. По крайней мере, на нем не было крови, но это ничего не значило.

С губ Скотта сорвался жалобный стон, и я вздохнула с облегчением. Он был жив.

Но все же...

Ублюдок протащил его по комнате и бросил рядом со мной. Не говоря ни слова, он направился обратно на кухню, захлопнув за собой дверь.

 Руки Скотта были закинуты за голову, а тело застыло в той позе, в которой он иногда отсыпался, перебрав с выпивкой, его веки трепетали, как будто он с усилием пытался открыть глаза.

– Скотт? Ты меня слышишь?

Он застонал еще раз, его глаза наконец-то открылись.

– Скотт. Слава Богу! Ты ранен? Что он с тобой сделал?

– Ударил меня по голове... Господи, чертовски больно.

Он попытался сесть, его торс и шея дрожали от усилий, но это было явно слишком для него, и он, казалось, сдался и лежал, задыхаясь. Парень прижал ладони к лицу.

– Кто он? – прошептала я.

Когда Скотт убрал руки, я увидела, что в его глазах блестят слезы. Мое сердце разрывалось при виде его душевной и физической боли, и мне так хотелось обнять его или хотя бы прижать его голову к себе, но я ничего не могла сделать со связанными за спиной руками.

Я не могу освободиться... пока.

– Кто он, Скотт? – спросила я, придвигаясь ближе.

– Я, блядь, не знаю, – невнятно пробормотал он. – О Боже, мама и папа... Мама, черт, моя мама...

Как только слова вырвались из его рта, это, казалось, придало ему сил, и он с трудом, но сел. В этот момент я решила избавиться от липкой ленты на запястьях. Я не предпринимала попыток до этого момента только потому, что все еще оценивала ситуацию. Освободившись, мне пришлось бы немедленно действовать.

К черту, – подумала я, с легкостью выгибая позвоночник и просовывая связанные запястья под свою задницу.

Можно назвать меня уродцем. В начале двадцатых годов я зарабатывала бы на жизнь как акробат в цирке уродов. Я из тех людей, которые могут складываться, как шезлонг. Большинство акробатов относят к категории переднебоковых или заднебоковых, в зависимости от того, в каком направлении их позвоночник наиболее гибок. Относительно немногие одинаково хорошо владеют обоими направлениями. Я – одна из немногих. Мои уникальные способности и симпатичное лицо привели меня на путь, которым я не особенно горжусь – я сделала себе имя как БДСМ-модель. Это не так грязно, как кажется. Поскольку я была востребована, в кругах фетиш-фотографов я была как супермодель. Я была элитной, как Бетти Пейдж или Дита фон Тиз. Обычно я оставалась в одних трусиках, а за съемку мне платили тысячи.

Но все это осталось в прошлом. Теперь мои руки были передо мной, я смогла перегрызть ленту, и через несколько секунд мои руки были свободны.

Черт, и что теперь?

Я знала, что не продумала все как следует, но теперь было уже слишком поздно.

– Давай, пошли, – сказала я, помогая Скотту подняться на ноги. – Где стационарный телефон? Нам нужно позвонить в полицию.

Я была в хорошей форме, но мои руки дрожали от усилия, поддерживая его вес.

– Телефон на кухне, – сказал он, морщась при каждом слове. – Есть еще один наверху.

Я подавила раздражение.

Ну на кой черт нужно ставить телефоны в самые труднодоступные места.

– Тогда нам нужно добраться до машины и взять наши мобильные телефоны.

Я помнила, где мы их оставили – рядом с рычагом переключения передач.

– Моя мама...

Я направила его к двери.

– Нам нужна помощь, Скотт. Ты не в том состоянии, чтобы вступать в схватку с этим...

Мои слова оборвал звук открывающейся кухонной двери, и я тут же покрылась липким потом.

Я должна была сама сбегать к машине, – обреченно подумала я. – Могла бы уже позвонить в полицию...

– И куда это ты собралась?

Черт, черт, черт.

Медленно я повернулась лицом к говорившему. У меня свело живот, когда я увидел направленный на нас пистолет.

– Какого хрена ты развязал ее, Скотт? Это было чертовски глупо.

– Я не...

Раздался выстрел, и я вскрикнула от шока. Я подумала, что он выстрелил в меня, и ожидала, что боль пронзит меня с секунды на секунду.

Но боли не было, а там, где только что стоял Скотт, прислонившись ко мне, образовалась пустота.

– Скотт! – задыхаясь, воскликнула я, падая на колени рядом с ним.

Он лежал без движения, и я инстинктивно потянулась вниз, чтобы нащупать пульс на его шее. Я вздохнула с облегчением, когда почувствовала, что его сердце бьется под кончиками моих пальцев. Вокруг его голени растекалась лужа крови, просачиваясь в щели между половицами.

– Не могу поверить, что эта глупый придурок развязал тебя, – проговорил мужчина. – Ложись на живот, второй раз не развяжешься.

Спорим, урод?

Пассивно я легла на живот, стиснув зубы от дискомфорта, вызванного тем, что мои большие груди уперлись в половицы. Звук разматывающейся липкой ленты почти заставил меня улыбнуться – не было абсолютно ничего, чем он мог бы связать мои запястья, чтобы надолго зафиксировать мои руки за спиной. Я сцепила локти, создавая впечатление, что у меня "нормальные" суставы, а он оттянул мои руки назад до упора. Не зная о моей гуттаперчивости, он намотал ленту лишь на несколько дюймов выше запястий, так что у меня было достаточно места, чтобы повторить свой трюк, когда придет время.

Это заставило меня вспомнить о фотосессиях в бондаже, в которых я принимала участие, и о том, каким неуклюжим любителем был этот парень по сравнению с теми, кто связывал меня ранее.

– Теперь ты не освободишься, сучка.

Я прислушалась к его удаляющимся шагам и, как и прежде, перевела себя в сидячее положение. Сидеть прямо мне было легко, но я старалась делать вид, что это болезненная для меня поза. На самом деле я на сто процентов контролировала каждый свой мускул. Иногда мне кажется, что я бросаю вызов законам человеческой физиологии, это почти сверхъестественно, то, что я могу делать со своим телом...

– Больше не убегай, – засмеялся мужчина.

Он исчез за кухонной дверью, а я задумалась о своем положении. Скотт был ранен – тут уже ничем не поможешь. И я не видела ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Если бы только был способ завладеть его пистолетом... Но он совсем недооценивал меня, и я знала, что смогу использовать это, когда представится возможность.

Я вздрогнула, когда дверь открылась, и взору предстала сгорбленная спина мужчины, который втаскивал в комнату свою очередную жертву. Это была женщина, и это могла быть только миссис Джонс.

Мужчина опустил лодыжки матери Скотта, и оставил ее, лежащую без движения посреди огромной комнаты. Мой взгляд прошелся по бессознательному телу

мертва, она мертва

женщины, впитывая все его детали. Она была почти такой же, как я и ожидала, если не считать того, что была без сознания и находилась во власти сумасшедшего, конечно. На вид ей было около шестидесяти, симпатичная женщина с аккуратной прической, седыми волосами, длинной, до колен, твидовой юбке, которая сейчас была очень модной, и шелковой блузке.

Мужчина постоял, глядя на миссис Джонс, а когда повернулся, мое сердце екнуло в груди.

– Кто вы? Зачем вы это делаете?

Вопросы непроизвольно снова сорвались с моих губ, и я опять тут же пожалела о них.

– Я уже сказал тебе, это не твое собачье, мать твою, дело. И каждый раз, когда ты задаешь глупый вопрос, происходит что-то очень плохое.

Мужчина потянулся вниз, не отрывая от меня взгляда, и поднял ногу миссис Джонс за лодыжку. С ее ноги слетела черная туфля, и он швырнул ее через всю комнату. По какой-то причине вид ее пальцев в чулках телесного цвета показался мне крайне неприятным. Каким-то образом ее нога приобрела совершенно новое значение. Она стала символом моего бедственного положения, того, как что-то, казалось бы, обычное может обернуться таким ужасным и грязным. Как любая ситуация может превратиться в безумие в одно мгновение.

Остальное произошло как в тумане. Кажется, я закричала. Помню только кровь. И по тому, как кровь медленно вытекала из раны, я также помню, что допускала возможность того, что миссис Джонс мертва.

Это казалось нереальным, все это. Я чувствовала себя просто наблюдателем, словно смотрела какой-то фильм. Как будто наблюдала за собой со стороны.

Мужчина держал в руке зазубренный нож для хлеба – до этого момента я не видела его – и резал ногу миссис Джонс. Ну, не столько резал, сколько пилил.

Черт возьми, он отпиливает ей пальцы на ноге...

Я не могла оторвать взгляд от этого кровавого зрелища. С такого расстояния трудно было разобрать детали, особенно на фоне сочащейся крови. Мужчина стоял боком, и я могла видеть вены, резко выделяющиеся на его толстой шее и стиснутой челюсти.

Мужчина опрокинулся назад, палец миссис Джонс остался у него в руке. Он успел выпрямиться, обретя равновесие, едва не упав на задницу. Сукин сын улыбался, засовывая кровавый обрубок в рот и посасывая его, как ребенок сосет леденец.

С нарастающим ужасом я наблюдала, как мужчина переворачивает миссис Джонс на живот. В этот момент я поняла, что она действительно мертва, и почувствовала облегчение, смешанное с ужасом от того, что несчастная уже не могла чувствовать боли. По крайней мере, для нее кошмар закончился.

– Я скоро вернусь, – проговорил безумец, направляясь по прежнему маршруту.

Я знала, куда он пошел: за мистером Джонсом.

– Скотт, – зашипела я. Он не ответил. – Скотт! – сказала я снова, на этот раз громче.

Он пробормотал что-то непонятное, и я почувствовала облегчение, что он приходит в себя.

– Держись, малыш, – сказала я. – Я вытащу нас из этого.

Он ничего не ответил, и мое мимолетное облегчение исчезло. Лужа крови вокруг его ног увеличивалась с каждой минутой, и я знала, что он умрет от ее потери, если я не сделаю что-нибудь в ближайшее время.

Неужели так закончится моя жизнь? – подумала я, поддавшись слезам жалости к себе.

Мужчина ворвался в дверь, швырнув мистера Джонсона, который, к моему удивлению, был очень даже жив. Мистер Джонс с пепельным лицом вскочил на ноги, встав перед безумцем.

– Скотт, – позвал он своего сына, но тот не ответил, продолжая стонать.

– Шевелись, – сказал ублюдок, подталкивая мистера Джонса ко мне.

Я увидела, что руки отца моего жениха были связаны за спиной, а шея над воротником забрызганной кровью голубой рубашки была красновато-фиолетовой, как будто его душили.

Когда тот приблизился ко мне, мужчина толкнул его на пол. Мистер Джонс вскрикнул и неуклюже упал на бок.

– Хлоя, я хочу познакомить тебя с настоящим мистером Джонсом. Должен признаться, я немного оскорблен тем, что ты посчитала меня настолько старым, чтобы быть отцом Скотта.

– Зачем ты это делаешь? – спросил мистер Джонс удивительно сильным голосом, который не соответствовал его щуплой фигуре и виду типичного ботаника.

– Заткнись, старик, какое тебе вообще дело? Ты должен больше беспокоиться о том, будешь ли ты жить или нет. Так что ты думаешь о невесте своего сына? Она горячая штучка, не так ли? Настоящая чертова красотка.

Мистер Джонс приподнялся, с трудом удерживая себя в сидячем положении. Он упорно отказывался смотреть на меня.

– Почему ты убил мою жену?

– Вопросы, вопросы, вопросы... Господи, возможно, мне придется снова заткнуть тебе рот кляпом. – Ублюдок повернулся, чтобы обратиться ко мне, и у меня внутри все сжалось. – Я воткнул ей в сердце шампур. Не хотел шинковать ее, она нужна была мне как можно более целой для того, что я для нее запланировал.

Слезы застилали мне глаза, нос забился соплями, но как бы я ни ненавидела себя за то, что показала свой страх, не могла остановиться.

– Ты тоже в этом участвуешь? – внезапно спросил мистер Джонс, обратив на меня свой жесткий взгляд. – Ты его сообщница?

– Что? – прошептала я, ошеломленная его внезапным проявлением враждебности ко мне. – Нет! Конечно, нет.

Убийца рассмеялся.

– Вполне возможно.

– Отвали! – бездумно воскликнула я. – Я тебя никогда в жизни не видела.

– Я же сказал тебе, сука, не раскрывать рта, блядь.

Я вздрогнула, когда в мгновение ока он оказался передо мной, его пальцы вцепились в вырез моего платья, и он дернул меня вперед, так что я оказалась нос к носу с ним. Я уловила запах чеснока и виски в его дыхании, и что-то еще, что-то ужасное, мясное и удушливое...

Миссис Джонс, о Боже, это вонь от отрезанного пальца, который он сосал...

Мой желудок подпрыгнул, и я была близка к тому, чтобы проблеваться ему в лицо. К счастью, он отпустил мое платье, и его зловонное дыхание больше не било мне в ноздри. Мое облегчение, однако, было недолгим. Пока я втягивала ртом воздух и пыталась справиться с тошнотой, почувствовала его руки у себя на талии. Я посмотрела вниз и вскрикнула.

– Нет, – задыхалась я, пытаясь вывернуться из его рук.

– О, нет, надо, – сказал он, ударив меня по лицу.

Пощечина была отозвалась резкой, головокружительной болью, которая оборвала мои протесты. Сквозь внезапную боль я поняла, что он разрезал мое платье спереди.

И лифчик, Боже мой, мой лифчик, – подумала я, когда почувствовала холодный воздух на своих грудях. – И он использует тот же нож для хлеба, которым отрезал палец на ноге миссис Джонс...

Я закрыла глаза в отвращении, пока он продолжал срывать с меня одежду. В тот момент я даже не осознавала, что он делает, оставаясь в оцепенении, стараясь отрешиться от всего этого кошмара. Сначала он разодрал на мне колготки, потом трусики. Я чувствовала, как лоскуты колготок опадают с моих бедер, и моя обнаженная кожа покрывается мурашками.

– Взгляни на нее, – приказал мужчина мистеру Джонсу.

Мистер Джонс перевел взгляд на меня, совершенно пустой, только блеск глаз говорил о том, что он все осознает. Чем это было вызвано, ужасом ситуации или чем-то другим, сказать было невозможно.

– Чертовски сексуальна, не так ли? Посмотри на эти сиськи, разве они не великолепны? И размерчик самое то. Ты когда-нибудь видел такие большие, такие чертовски упругие. – Мистер Джонс отвернулся, покраснев. – Я сказал, блядь, смотреть на ее гребаные сиськи.

Я задохнулась от ужаса, когда мужчина неожиданно нанес удар ногой в лоб мистеру Джонсу. Тот завалился набок, на его лбу, куда угодила нога в черном ботинке, остался красный след. Он лежал на полу, не двигаясь, с отсутствующим выражением лица уставившись в пространство.

– Вы, ребята, должны делать то, что вам говорят, – сказал мужчина, присев у моих ног, чтобы разорвать ленту, связывающую мои лодыжки.

Я подумала о том, чтобы нанести ему удар ногой в лицо, но из-за своего неудобного положения не думала, что шанс вырубить его у меня есть.

– Садись, Джонс, я хочу, чтобы ты ближе познакомился с невестой своего сына.

– Пожалуйста, – прошептал мистер Джонс, и в этот момент он казался намного старше своих шестидесяти с лишним лет.

Меня охватила острая жалость, и я поклялась убить этого гребаного ублюдка при первой же возможности. Мистер Джонс, очевидно, не желая больше провоцировать убийцу, снова принял сидячее положение.

– Так-то лучше, Джонс. Теперь я хочу, чтобы ты был очень внимателен, и не на секунду не отрывал взгляд от этой прекрасной леди. И если я задам тебе вопрос, то ты, черт возьми, ответишь на него, я ясно выразился? – Старик молчал. – Я спросил, понятно ли я выражаюсь?

– Да, – сказал мужчина удивительно твердым голосом.

– Хорошо. А теперь скажи мне, Джонс, ты когда-нибудь видел такое чертовски великолепное тело у какой-нибудь женщины?

Выражение ненависти на лице мистера Джонса было неописуемым; его зрачки метались из стороны в сторону, а щеки раскраснелись. Шишка на лбу, казалось, раздувалась и темнела с каждой секундой. Он не был в этом виноват, но меня захлестнула волна отвращения к нему. Я ненавидела его взгляд, обращенный на мое обнаженное тело; от этого по коже ползли мурашки.

– Нет, – сказал мистер Джонс сквозь зубы.

– Нет, что?

– Нет, я никогда не видел такого чертовски великолепного тела ни у одной женщины.

– Даже у своей жены?

Мой короткий всплеск отвращения к нему сменился жалостью. То, через что этот ублюдок заставлял нас проходить, было невыразимо, такое я бы даже выдумать не смогла при написании одной из своих извращенных книг.

– Не вмешивай в это мою жену, – сказал он низким голосом. – Она мертва, чего ты еще хочешь?

– О, я хочу гораздо большего, мистер Джонс. Хлоя, раздвинь свои ножки пошире, покажи мистеру Джонсу, как выглядит свежая, молодая киска. Это намного слаще, чем увядшая старая пизда миссис Джонс.

В этот момент мистер Джонс закричал. Это был самый ужасный звук, который я когда-либо слышала, и волосы на затылке у меня встали дыбом. Он начинался низко и глубоко, как рычание собаки, и становился все громче и громче по мере того, как крик нарастал. Странным образом это напомнило мне всплеск электричества, бегущего по линии электропередач...

Незнакомец вскочил на ноги и ударил его в грудь ногой, фактически заставив отца Скотта замолчать, поразив в солнечное сплетение и вышибив воздух из его легких. Мистер Джонс сгорбился, с трудом переводя дыхание.

– У меня от тебя голова болит, старый дурак. Хлоя, ты не раздвинула ноги. Сделай это, блядь, сейчас же.

Дрожа от страха, я слегка переместилась так, чтобы усесться удобней, и, теперь уже с отвращением к себе, раздвинула бедра.

Ощущения были ужасными, прилив горячего стыда захлестнул меня, но я не смела сомкнуть ноги.

Плечи мистера Джонса поникли, его голова склонилась.

– Смотри на нее, – сказал безумец. Мистер Джонс поднял взгляд, его глаза покраснели от слез. – Так-то лучше. Теперь скажи мне, как ты думаешь, у Хлои красивая пизда?

Он снова присел рядом со мной и провел пальцем по складкам моей киски. Я резко втянула воздух, отталкивая его прикосновения к моему самому интимному месту.

– Мило, – пробормотал он, его голодный взгляд задержался на моей обнаженной киске. – Жаль, что лобок волосатый, я сам предпочитаю лысые. Тем не менее, по крайней мере, ты подстриглась по этому случаю. А ты что думаешь, Джонс? Ты предпочитаешь волосатую киску или лысую? А миссис Джонс брила там или отращивала? Давай посмотрим?

Мистер Джонс посмотрел на него, и я восхитилась силой его выдержки. По выражению его глаз можно было понять, что он готов растерзать этого гада.

– Не трогай мою жену.

А как же я? – раздраженно подумала я. – Твоя жена мертва, а я нет.

– Расслабься, Джонс, мы оставим миссис Джонс в покое. Пока что. У тебя есть еще шанс ответить на мой вопрос. Ты предпочитаешь лысую киску или волосатую?

– Волосатую, – прорычал он сквозь стиснутые зубы.

– Понятно. Разве тебе не хочется зарыться лицом в эту сочную пизду? Погладить эти красивые сочные губки? Посмотри на эти розовые, пухлые губки, выглядывающие наружу. Я обожаю, когда они выпячены как можно сильнее.

Я готова была провалиться сквозь землю, внимание этих двоих к моим интимным органам не просто смущало, оно унизительным грузом давило на меня.

– Да, – сказал мистер Джонс.

Бисеринки пота стекали по его взмокшему лбу, заставляя его моргать.

– Тогда не просто смотри, а полижи ее. Ложись на спину, Джонс. Хлоя, я хочу, чтобы ты села ему на лицо...

Глава 4

– Господи Иисусе.

Тетрадь выпала из дрожащих пальцев Грега. Он просто не мог больше это читать. Это было чертовски мерзко. Парень испустил дрожащий вздох, чувствуя себя так, словно искупался в дерьме. Это было, без сомнения, самое ужасное, что он когда-либо читал.

Зачем она так подробно это все описала? Это было так... пошло.

Да, это было именно то слово, которое он искал. Пошло. Грязно и извращенно. Это было похоже на один из ее романов.

Но разве не в этом был весь смысл? Она же хотела превратить свои воспоминания в книгу, чтобы разобраться в них?

Несмотря на это, Грегу все равно казалось это странным, особенно чем дальше он читал. Он хотел понять, правда, хотел, но это не вписывалось ни в какие рамки.

Ее гребаному психиатру нужно надрать задницу. Это неправильно...

Его испугал скрип, раздавшийся из ванной – так плоть трется о борта ванны – а затем звук воды, журчащей в сливном отверстии.

Грег почувствовал внезапное и необъяснимое беспокойство. Сам не понимая почему, он опустился на кровать и подтянул одеяло к груди. Закрыв глаза, парень положил тетрадь поверх одеяла и притворился спящим. Он просто не мог обсуждать это, к чему Хлоя, очевидно, так стремилась, ему нужно было все обдумать, чтобы понять, почему она записала это таким непристойным образом.

Я несправедлив, это просто ее способ справиться с этим, я должен быть более понимающим.

И я буду, мне просто нужно немного времени...

Дверь в ванную распахнулась, и он тут же закрыл глаза.

– Грег? Ты не спишь?

Заснешь уж тут после такого.

Несмотря на все его потуги притвориться спящим, он понял, что ничего у не выйдет. Грег застонал и потянулся, надеясь, что у него получилось неплохое подражание выходу из дремоты.

– Ммм, детка, ты уже помылась? Я, наверное, задремал.

Она присела рядом и провела пальцами по его курчавым волосам на груди.

– Ты прочитал его?

– Думаю, большую часть. Я заснул, – добавил он без всякой необходимости.

– Оооо. Неужели моя писанина тебя так утомила?

– Нет, с точки зрения книги превосходно. Это напомнило мне Ричарда Лаймона, знаешь, очень... – он пытался подобрать слова, – неважно, это было похоже на одну из твоих книг.

Она, казалось, обрадовалась.

– Правда? Ты думаешь, это было похоже на Лаймона?

Это не было комплиментом, – хотел сказать он.

– Да. Но, ты же знаешь, что ты тоже хороший писатель. И ты знаешь, что я твой фанат номер один, – сказал он.

– Думаешь, написано хорошо?

Грег чувствовал себя совершенно обескураженным таким поворотом разговора.

Какого черта они обсуждали ее писательские способности? Смысл написанного в дневнике был совершенно в другом.

– Да, конечно, считаю. – Неприятная мысль внезапно пришла ему в голову. – Ты же не собираешься ее публиковать?

– Нет, конечно, нет, это было бы очень странно.

Странно – не то слово.

– Послушай, милая, день был долгим, ты не против, если мы немного поспим? У меня завтра на вечер планы, нужно быть в форме.

– Ты хочешь отоспаться перед завтрашней вечеринкой, имеешь в виду.

– Это не вечеринка, это просто посиделки после работы с выпивкой.

– Вечеринка.

– Нет, – сказал он с преувеличенным терпением. – Просто посиделки. Мы делаем это каждый июнь, это как традиция. Мы никуда не ходим, мы просто сидим в офисе после работы и выпиваем.

– Хммм, там, откуда я родом, это называется вечеринкой.

– Это не так. Мы делаем это только раз в год. Ну, не считая рождественской вечеринки, конечно, но она всегда проходит в ресторане, и партнеры приглашаются.

– Почему ты не можешь пропустить ее?

– Я бы не пошел, но ты же знаешь, какая дерьмовая политика на работе. Нас всего около двадцати человек, включая офисный персонал и всех парней в цеху. Босс думает, что это полезно для морального духа сотрудников, или для сплочения коллектива, или еще для какой-нибудь ерунды. Ничего особенного, и обычно все заканчивается к десяти.

– Как скажешь.

– Ты ведь не расстроилась из-за этого? Я же сказал, мне нужно там присутствовать.

– Сколько у вас горячих цыпочек в офисе?

Грег неловко поерзал на кровати. Он ненавидел подобные чертовы вопросы.

– Ни одной, – соврал он.

– Но в офисе работают женщины, ты же говорил, что там есть женщины.

– Да, там есть секретарша. А жена босса ведет бухгалтерию и все такое.

– Они горячие?

– Миссис Андерсон около семидесяти.

– А секретарша?

В его памяти вспыхнул образ Сьюзен с ее изящными изгибами, длинными, блестящими черными волосами и поразительными восточными чертами лица.

– О, да она самая обычная.

– Хммм...

– Детка, ну что ты? Ты же знаешь, что я смотрю только на тебя.

Он говорил правду. Да, Сьюзен-Сексуальная-Секретарша, как называли ее парни в цеху, действительно была сногсшибательной. Но что с того? Он любил Хлою, и никого другого.

– Прости, наверное, я просто чувствую себя немного неуверенно, больше не будем говорить о твоей дурацкой, не похожей на вечеринку, вечеринке.

– Хорошо.

Девушка глубоко вздохнула, скрестив свои длинные, стройные ноги и теребя край полотенца, которым обернулась при выходе из ванной. Его взгляд автоматически переместился выше, к треугольнику между ее ног под полотенцем.  В голове всплыла выдержка из дневника, и он вздрогнул: Разве тебе не хочется зарыться лицом в эту сочную пизду? Погладить эти красивые сочные губы...

Хлоя убрала руку от его груди.

– Почему ты так смотришь? Ты думаешь, что я странная, да?

Грег почувствовал первые признаки головной боли.

– Нет, конечно, нет.

– Да, считаешь. Ты считаешь меня странной потому что я написала о том, что произошло со мной там...

– Нет, если ты думаешь, что это помогает.

– Значит, если бы я не считала, что это помогает, ты бы считал это глупостью, так?

Теперь его голова запульсировала всерьез. Это был один из тех женских вопросов, на которые любой ответ был бы неправильным. Вопрос даже не имел никакого смысла.

– Как я уже сказал, если ты считаешь, что это помогает, то это не глупо.

Она вздохнула и вскочила на ноги.

Неправильный ответ. Какой сюрприз.

– Отлично, – сказала она.

– Куда ты?

– Вниз, я хочу выпить стакан сока.

– Хлоя, пожалуйста, не сердись на меня.

– Я не сержусь.

В маленьком белом полотенце, обернутым вокруг ее тела, она с достоинством подошла к двери спальни.

– Хлоя, постой. Я думаю, это здорово, что ты так все записала, правда.

Она остановилась, не поворачиваясь к нему.

– Тогда почему ты не дочитал?

– Потому что я заснул.

– Я хочу, чтобы ты его закончил чтение, Грег. Это много значит для меня. Если ты не станешь читать, я подумаю, что тебе все равно.

Ладно, детка, – подумал он беззлобно.

– Ты просто так живо пишешь. Я могу справиться с холодными, жесткими фактами, но, если честно, твой дневник меня опустошил. Это было похоже на чтение одной из твоих книг, но это дерьмо действительно произошло с тобой.

Медленно повернувшись, она умоляюще посмотрела на него.

– Этот дневник мне очень помог. Так ты прочтешь его? Я думаю, что твое знание подробностей произошедшего поможет мне тоже.

– О, Хлоя, конечно, я дочитаю его, – сказал он.

И он говорил серьезно. Каким же он был придурком, расстроившись из-за того, что его невеста осмелилась написать о пережитом. Конечно, это было не самое приятное чтиво, но Хлоя побывала в аду и задокументировала это для того, чтобы справиться со всем тем ужасом, через который ее заставили пройти.

– Спасибо, Грег, – сказала она, мило улыбнувшись ему, и вышла из комнаты за соком.

Господи, какая же она красивая, – мелькнула невольная мысль. – У нее лицо ангела и тело искусительницы, посланной прямо из ада...

Было так трудно не поддаться ее обаянию, что иногда он забывал, что внутри у нее все болит и повреждено.

Дневник лежал рядом с ним на кровати, и он хмуро смотрел на него с противоречивыми чувствами. Он ведь хотел прочитать его с того момента, как взял в руки, так почему же теперь категорически не хочет этого делать? Он пожалел, что вообще нашел эту чертову штуку.

Отодвинув в сторону гложущие его сомнения, парень снова уселся читать дневник, перечитывая последние несколько строк, чтобы освежить свою память и полностью погрузиться в кошмар Хлои. Как бы ему этого не хотелось, он снова оказался в гостиной переделанного из амбара дома, который слишком ясно видел в своем воображении. Он видел Скотта, лежащего на полу с простреленной ногой, и миссис Джонс, лежащую мертвой. Он снова был на месте преступления с психом, который в данный момент разговаривал с мистером Джонсом...

Глава 5

– Разве тебе не хочется зарыться лицом в эту сочную пизду? Погладить эти красивые сочные губки? Посмотри на эти розовые, пухлые губки, выглядывающие наружу, я обожаю, когда они выпячены как можно больше.

Я готова была провалиться сквозь землю, внимание этих двоих к моим интимным органам не просто смущало, оно унизительным грузом давило на меня.

– Да, – пробормотал мистер Джонс.

Бисеринки пота стекали по его взмокшему лбу, заставляя мужчину моргать.

– Тогда не просто смотри, а полижи ее. Ложись на спину, Джонс. Хлоя, я хочу, чтобы ты села ему на лицо...

Я уставилась на своего мучителя в полном недоумении, слыша слова, но не понимая их смысла. Я никак не могла перевести дыхание, потому что мой нос был забит соплями.

Понимая, что у меня нет выбора, я шатко встала и неловко зашагала к отцу Скотта. Мистер Джонс уже лежал на спине, готовый выполнять приказание ублюдка.

Эта поза, должно быть, причиняет ему боль с его связанными запястьями, – отрешенно подумала я.

Я сделала глубокий, дрожащий вдох и устроилась на лице мистера Джонса.

Ощущение его лица, прижатого к моей промежности, было настолько отвратительным, что меня вновь едва не стошнило.

– Поерзай на его лице, Хлоя. Джонс, не стесняйся, лижи ей клитор, заставь ее кончить.

Когда мистер Джонс застонал – как я надеялась, от ужаса и отвращения – это отозвалось в моем теле, заставив меня содрогнуться.

Я делала то, что мне говорили, прижимая свое влагалище к его теплому рту, пока не почувствовала, что мои половые губы раздвигаются его проникающим внутрь языком. Я резко втянула воздух при ощущениях от прямой стимуляции клитора. Несмотря на безумие происходящего, тело отреагировало на ласки, и я стиснула зубы и застонала от ощущения влажной твердости его языка.

– Тебе это нравится, не так ли, я же вижу. Готов поспорить, что у тебя уже стояк в штанах. Продолжай, а мне нужно достать кое-что, что я припрятал на кухне. Если ты остановишься, последствия для тебя будут весьма болезненными, я ясно выразился?

Он снова исчез за дверью, а я отстранилась от лица мистера Джонса. Мне нужно было завладеть пистолетом, и я была уверена, что смогу это сделать, если он только подойдет ко мне достаточно близко. Когда ублюдок вернулся в комнату, я снова опустилась на лицо мистера Джонса.

Что, черт возьми, он тащит? О, мой дорогой гребаный Бог...

Это было плохо. В каждой руке он держал по канистре с бензином. Одну он поставил у двери, а другую поднес ко мне и мистеру Джонсу.

Он улыбался мне, и я слышала, как бензин при каждом шагом плещется в канистре. Не доходя до нас, он открутил крышку. Как раз в тот момент, когда я думала о том, как бы переместить руки перед собой, чтобы выхватить у него пистолет, на меня хлынул бензиновый душ. Мистер Джонс отплевывался подо мной, часть бензина, вероятно, попала ему в рот. От сильного маслянистого запаха меня передернуло, и я уставилась на убийцу; мое сердце колотилось, готовое выскочить из груди. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не перекинуть руки перед собой и не вытереть вонючий бензин с лица. Инстинктивно я вытерла всю левую сторону лица о то, что осталось от платья, висевшего на левом плече. К счастью, там еще оставалось сухая часть, на которую не попал бензин.